Текст книги "Яблоневый шепот (СИ)"

Автор книги: Ксения Алексеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 31 страниц)

     – Не пора ли нам побеседовать с Анной более обстоятельно, как ты считаешь? – она задала этот вопрос, конечно же, уже зная, что Крашников именно это и планировал сделать.

     – Да. Именно это я и планировал сделать, ее уже везут в отделение, – улыбнулся Крашников. – Но, послушай. Мне кажется, нам нужно разделиться, для большей эффективности – у нас слишком мало времени.

     – Да? Ну, как скажешь, – Городовую немного удивило предложение Крашникова, но в данных обстоятельствах требовалось действовать быстро и решительно.

     – Хорошо. Я хочу попросить тебя допросить Анну, а мне нужно кое-что проверить и я сразу присоединюсь к тебе. Идет?

     – Конечно, – Городовая почувствовала что-то в голосе и во взгляде Крашникова, что насторожило ее, но она решила, что в данный момент не время разбираться в нюансах эмоций и чувств напарника. – Так и поступим.

     26

                   Некоторое время Городовая будет занята допросом Анны, которую только что доставили в отделение полиции, тогда как Крашников, наконец, получит возможность спокойно обдумать ту часть информации московских коллег, которая никак не укладывалась в его голове. Возможно, Шумин Андрей шантажировал Анну. Деньги, несомненно, неплохой мотив для убийства, но в виновности Анны Крашников сомневался, ровно настолько же, насколько сомневался в виновности Юлия.

                Однако, несмотря на важность происходящих событий, Крашников не мог думать ни о чем другом, кроме как о списке имен клиентов Анны, который переслали ему коллеги из Москвы, а точнее о той фамилии, которую он предпочел пока скрыть от Городовой. Финансовая проверка счетов Анны выявила, что почти два года подряд, ее счет регулярно пополнялся на определенную сумму клиентом, хорошо знакомым следователям. Этих денег не хватило бы девушке на безбедное существование, но уверенность в завтрашнем дне с такими вливаниями, несомненно не покидала Анну ни разу за эти два года. Этим клиентом оказался не кто иной, как Максим. Максим Елин. Полицейский-водитель, член рабочей группы, активно помогавший в расследованиях и большую часть времени находившийся в компании следователей и криминалиста все это время. Собутыльник и уже почти товарищ. С той самой минуты, когда Крашников услышал отчет финансиста из Особого отдела, ему хотелось встретиться с этим самоуверенным засранцем с глазу на глаз и задать ему парочку неприятных вопросов, но в то же время у него внутри все переворачивалось от того, с чем он может столкнуться и сомнения разрывали его мозг. Городовой он решил пока не сообщать обо всем происходящем, так как понимал, что ее отношение к полицейскому не позволит ей продолжать спокойно заниматься расследованием. Алене тоже ничего говорить не стоило – та и вовсе была влюблена в Максима с первой их встречи, и вряд ли смогла бы мыслить в отношении этого мужчины объективно.

                Максим слишком сблизился со всеми ними. Однако, если Оксана и Алена безоговорочно доверяли ему, то Крашников, не смотря на большое количество времени, проведенного в компании Максима, не торопился включать его в свою зону доверия. Все время он чувствовал в парне какой-то надрыв. Вроде бы неплохой с виду человек, довольно общительный и открытый, но, если задуматься, с двойным дном. До недавнего времени Крашников думал, что субъективен в отношении полицейского, так как воспринимает его как угрозу для их отношений с Городовой. Однако теперь он понял, что все время интуитивно чувствовал, что Максим не так прост, как хочет показать.  Настал момент выяснить – что он скрывает.

                Закрыв кабинет, Крашников решительно вышел на улицу и огляделся. Если бы Максим попался ему на глаза здесь и сейчас, то он бы сразу начал выяснять отношения. Однако, на улице вообще не осталось полицейских – все помчались по указанию Бикетова, арестовывать опасного маньяка – убийцу, и Крашников, немного отдышавшись, попытался мыслить более рационально. Может быть, не стоит рубить с плеча и гораздо результативнее будет попробовать выяснить больше обо всем этом и одновременно понаблюдать за Максимом, сделав вид, что ничего не изменилось. Однако, Крашников сделал вывод, что не сможет тянуть с этим и выяснить о происхождении выявленного финансового следа все же необходимо прямо сейчас. Дальше тянуть было нельзя, да и не было этого в характере Крашникова – он всегда предпочитал действовать открыто и решительно.

                 Достав из куртки телефон, Дмитрий набрал номер Макса:

     – Да? – тот ответил практически мгновенно, будто ждал звонка.

     – Макс, ты где?  Нам срочно надо поговорить!

     – Ты что не в курсе, что происходит? Я на выезде, как и все остальные! – Макс был как всегда энергичен.

     – Тебя не было среди ребят, которые поехали брать смотрителя кладбища!

     – Да, меня не было в отделении, но вызов по рации никто не отменял, я на месте. А в чем собственно дело? – веселости у Максима резко поубавилось.

     – Так это не ты слил информацию по Юлию Бикетову?

     – Нет… я его вообще не видел. Что случилось-то?

     – Кое-что случилось…

     – Оксана в порядке? Э… а Алена?

     – Они в порядке. Обе. – Крашников еще больше разозлился на Максима за его беспокойство о его женщине. – Нам нужно поговорить. Это срочно. Когда ты будешь в отделе?

     – Мы уже едем обратно.

     – Вы взяли Юлия?

     – Нет, не взяли. До него добрались раньше нас.

     – Не понял, кто добрался?

     – Огонь. Его хибара сгорела до тла к тому моменту, когда мы подъехали.

     – Что?! Как сгорела? Это поджег?

     – Я не знаю, дело за пожарными – выяснять поджег ли это!

     – Как подъедешь – набери меня! – Крашников гаркнул в трубку и снова вернулся в отдел, чтобы сообщить новости Городовой.

                В допросной комнате уже все было закончено, времени на это ушло гораздо меньше, чем ожидалось. Войдя туда, Крашников увидел плачущую Анну и полицейского, записывающего ее показания. Городовая была как всегда эффективна, что было не так уж удивительно, учитывая то, каких людей ей приходилось допрашивать раньше, но самой Оксаны в комнате не было. Выйдя из допросной, он увидел Городовую в дальнем конце коридора, разговаривающей по телефону.  Заметив Крашникова, Оксана быстро свернула разговор и с бледным лицом бросилась ему навстречу.

     – Что с тобой? – от вида Городовой Крашникову стало не по себе.

     – У нас проблемы. С Максом. – Голос Оксаны звенел, будто она вот-вот заплачет.

     Черт, видимо она выяснила, что Максим регулярно платил опекунше Королевых целых два года подряд.

     – Ты не представляешь… – Городовая пыталась сдержаться и не разреветься.

     – Она призналась в убийстве? – Крашников напряженно ожидал развязки.

     – Нет… Она не убивала Шумина.  Но оказалось, что она продавала наркотики. И это не самое страшное… она дала список своих клиентов…

               Крашников мрачно ожидал окончания этой фразы, как вдруг Городовая стукнула его по плечу:

     – Черт!!! Ты знал?! Ты знал, что Макс регулярно покупал у нее наркотики – целых два года подряд?! – до Оксаны наконец дошло, что Крашников не мог не знать об этом, ведь это он занимался этим финансовым следом с помощью московских коллег.

     – Я не знал, что речь идет о наркоте, – он осторожно взял Городовую за руку, – попробуй успокоиться.

     – Успокоиться?! Мало того, что Макс, выходит, наркоман, так еще и может быть как-то связан с убийством Шумина?! – теперь Оксана злилась на Крашникова, на Макса, на весь остальной мир и в первую очередь на себя за то, что была слепа все это время.

     – Ну при чем тут убийство Шумина? – Крашников попытался успокоить Городовую, хотя и сам не мог избавиться от мысли о том, что Макс может быть замешан в чем-то еще, кроме покупки наркотиков.

     – Ведь это же логично! А вдруг Макс и есть убийца Шумина?! А что – это вполне вероятно! Если ему регулярно нужны были наркотики, то Шумин был угрозой для него, как для клиента! Он мог сдать их всех – Анну, Макса и еще много кого!

     – Вот именно! Список клиентов Анны довольно большой, почему сразу Макс?! Не говори ерунду! Он не убийца. Да и не наркоман! Ну, сама подумай! – Крашникову пришлось немного встряхнуть Городовую, чтобы она успокоилась и начала, наконец размышлять.

     – Послушай! Я кое-что понял об этом городе, с самого моего приезда сюда эта мысль не дает мне покоя – здесь все не то, чем кажется, здесь очень своеобразный менталитет. И теперь я отказываюсь следовать по очевидному пути. Сначала казалось очевидным, что маньяк – Юлий. Теперь очевидно, что  Макс наркоман и возможно убийца. Но это не так. Над всем этим необходимо подумать. Быстро, но тихо. Ты здесь закончила? – Крашников кивнул головой на закрытую дверь в допросную комнату.

     – Да-да, закончила.

                 Крашников схватил Оксану за руку и потащил ее к лестнице, явно намереваясь уединиться в их рабочем кабинете, чтобы спокойно все обсудить. Движение немного успокоило Городовую, но не настолько, чтобы молча добираться до кабинета.

     – Кстати, я не совсем довольна результатами допроса Анны, но пока больше прицепиться не к чему. Она слишком быстро призналась в том, что продавала препараты, предназначавшиеся для стариков, опекаемых ею и тем самым отвлекла внимание от убийства Шумина. Но наличие в его крови сильных антидепрессантов снова ведет к ней же – так она могла бы справиться с сильным мужчиной – обездвижив его с помощью передозировки препаратами. Однако, в этом она наотрез отказалась признаваться, а надавить на нее мне просто не дали, так как я подозреваю, Бикетов дал четкие указания – повесить все шесть убийств на Юлия.

     – Ну вот, теперь ты мыслишь более рационально, – подбодрил Городовую Крашников, но еще сильнее потянул ее за руку.

     – Что-то еще случилось? – Городовая почувствовала, что Крашников обеспокоен чем-то еще.

     – Э… Юлий… он погиб.

     – Что?! Как погиб?! Эти идиоты застрелили его при задержании?! – Городовая так резко остановилась, что Крашников чуть не вывихнул ей руку.

     – Нет! Нет. Он погиб при пожаре. Его дом сгорел.

     – Господи… – Городовая подошла к стоящей неподалеку лавке и тяжело осела на нее. Слезы потекли из ее глаз, она просто не могла больше сдерживать их. – Как это могло произойти?

     – Пожарные выясняют это.

     – Этого не может быть… Он был аккуратным… Он топил печь вчера… Но, как он мог сгореть – почему не выскочил из дома?!

     – Я не знаю. Не знаю.

                  У обоих следователей было гадко и тоскливо на душе. Юлий был редким человеком и отличался от большинства не только сложной судьбой, но и чистотой, открытостью, которые в настоящее время не часто встретишь в людях. Они были знакомы со смотрителем совсем недавно, но он был таким человеком, знакомство с которым наполняет людей, обогащает их. Его смерть не укладывалась в голове у следователей, она была настолько нелогичной, несвоевременной…

     – Я уверена, что это не случайно, – Городовая решительно вытерла слезы со щек. – Сам посуди.

     – Да, во всем этом надо разбираться и быстро. Пойдем в кабинет?

     – Хорошо.

                   Следователи вошли в рабочий кабинет как раз в тот момент, когда к отделению полиции начали подъезжать служебные автомобили, возвращающиеся с операции «Маньяк».

     – Я хотела бы увидеть пожарище своими глазами, – тихо произнесла Городовая.

     – Мы обязательно туда съездим в скором времени, но не сейчас, – так же тихо ответил ей Крашников.

                 Телефон Городовой  зазвонил и взглянув на экран, она ответила на звонок.

      – Слушаю.

                 Целую минуту она молча выслушивала звонящего, все больше меняясь в лице. В итоге она гаркнула в трубку:

     – Так нельзя! Вы ошибаетесь!

                 Но оппонент ее уже не слушал, в телефоне раздались короткие гудки.

      – Дай угадаю, – Крашников подошел к столу и с тяжелым вздохом уселся на стул. – Бикетов не собирается продолжать ни одно из расследований, так как его вполне устраивает то, что подозреваемый мертв, ведь на него можно теперь беспрепятственно сложить вину за все возможные преступления.

     – В точку.

     – Послушай, а нет ли возможности как-то повлиять на весь этот балаган через Особый отдел? Неужели у Владимира Анатольевича не найдется нужных полномочий, чтобы нам дали провести это расследование как следует?

     – Иногда мне кажется, что он всесилен, – усмехнулась Городовая, – но в этом случае я не уверена, ведь мы сами добыли улики против Юлия, а теперь и против Макса. Кто-то воспользовался всем этим балаганом и теперь у него все шансы выйти сухим из воды.

     – Я сам позвоню шефу и мы попробуем разгрести эту кучу. Мы должны попробовать – ради Юлия и ради… Макса.

     – Ты не веришь в то, что Макс может быть замешан во все этом кошмаре?

     – Он конечно, засранец, и что-то однозначно скрывает. Но он точно не убийца. И вряд ли  знает того, кто им является, он не настолько хорош, чтобы иметь секрет таких масштабов и ни разу не проколоться.

     – Давай попробуем разобраться в этом. Но сначала позвоним шефу, по крайней мере, попытаемся выиграть немного времени.

     27

                Реакция на звонок следователей Годуну Владимиру Анатольевичу, начальнику Особого отдела, последовала уже через каких-нибудь двадцать минут. В кабинет номер тринадцать, занимаемый следователями в последние дни, ввалился взбешенный Бикетов с налитыми кровью глазами. Несколько минут кряду он изрыгал из себя такие проклятия, и ругательства, что Крашников и Городовая даже опешили. В какой-то момент он наконец-то остановился, чтобы перевести дух, но следователи не воспользовались этой паузой, так как просто не нашли, что ему возразить. Тирада Бикетова, сопровождавшаяся анатомическими подробностями и выкладками о весьма своеобразном, и доселе неизвестном ни одной науке, происхождении самих следователей и всех их начальников, была завершена фразой:

     – На все про все у вас чертовы сорок восемь часов!!! А после – чтобы духу вашего не было в моем городе!!! Я лично вышвырну вас за городскую черту!!!

                Резко развернувшись, он вылетел из кабинета, шарахнув дверью так, что посыпалась штукатурка.

     – Вот это да! – с чуть заметными нотками восхищения в голосе, произнес Крашников.

     – Да уж! – в тон ему ответила Городовая и они вместе взорвались хохотом.

                 В самый разгар этого безудержного веселья в кабинет вошли Алена и Максим.

     – О, да у вас тут весело, а я думал вы не выжили после посещения шефа, – Максим улыбался искренней открытой улыбкой, которая повлияла на всех остальных парадоксально, развеяв все признаки веселья.

     – Что случилось? – сразу же посерьезнел Макс.

     – Ты ничего не хочешь нам рассказать? – спросил его Крашников, аккуратно закрывая дверь в коридор.

     – Ну… А что бы вы хотели услышать? – Максим явно не понимал, о чем может идти речь.

                   Алена, как и следователи, выглядела серьезной и очень расстроенной. Она прошла к окну, подальше от входной двери и молча замерла возле подоконника. Криминалист, конечно же, уже была в курсе обо всем, что происходило в отделении полиции: о подозреваемом – Юлии, ради которого в последние несколько часов разворачивалась операция «Маньяк», но так кстати погибшего при пожаре в собственном доме; о том, что задержали какую-то женщину по подозрению в убийстве Шумина Андрея. Она была немного обижена тем, что все это время следователи довольно активно действовали на передовой, а ей поручали чисто техническую работу. Но все это было ерундой по сравнению с тем, что происходило в настоящий момент.

     – Да что с вами со всеми? – все еще не понимал Максим.

     – Ты в курсе, что арестовали Иванову Анну Андреевну? – Крашников решил начать первым.

     – Нет, не в курсе. Кто такая эта… Анна Андреевна?! – Максим начинал раздражаться, что было совершенно ему не свойственно.

     – Она – опекун из поселка для престарелых, у которой ты два года подряд покупал некие… эм-м-м.. лекарства. Без рецепта.

                  После произнесенной следователем фразы, в позе Макса произошли перемены, внешне заметные только для людей, хорошо знающих его, однако, поразительно изменившие весь его облик: всегда расправленные плечи опустились, осанка резко изменилась, улыбчивое светлое лицо посерело и словно постарело на несколько лет, он сцепил руки в замок, весь съежился и застыл.

     – Почему Анну задержали? – однако вопрос он вопрос таким спокойным и уверенным тоном, которого от него никто не ожидал.

     – Ее арестовали по подозрению в убийстве Шумина Андрея, – ответила Городовая, глядя прямо в глаза Максима.

     – Чего?! – хохотнул Максим, становясь на мгновение похожим на себя прежнего, – убийства Шумина?! Да она в жизни мухи не обидела!

                  Городовая с Крашниковым даже растерялись – какое дело Максу до Анны Андреевны, когда у него самого назрели серьезные проблемы и почему он ведет себя так, словно ему ничего не угрожает.

     – Макс, почему ты ведешь себя так, будто ничего не происходит?! Зачем ты покупал наркотики – ты наркоман?! Как ты можешь объяснить все это? – Городовая не выдержала и решила как можно скорее прояснить ситуацию.

                  Максим тяжело опустился на свободный стул и, выдержав паузу, со вздохом сказал:

     – Я не наркоман. И никогда не был им.

                 В кабинете снова повисла пауза. Следователи с недоумением ожидали объяснений  от Максима, но вдруг раздался голос Алены, глухой, как из подвала:

     – Он не наркоман. Это его сестра.

                Три пары глаз уставились на Алену – две с изумлением, одна – с сожалением и с примесью вины.

     – Я наконец-то нашла нужную информацию в базе учета происшествий, – продолжила Алена ровным, каким-то не живым голосом. – Три года назад его сестру изнасиловали, однако доказать этого не удалось. Никого не осудили. Кстати, одна из наших жертв – Павел Лавров, опрашивался как раз по этому делу…

                Теперь Городовая с Крашниковым, раскрыв рты, переводили взгляды от Алены к Максиму, ожидая продолжения истории.  Они были настолько шокированы, что не задали ни одного вопроса. Тем временем, Алена продолжила.

     – Изнасилованная девушка страдала тяжелейшей депрессией, которая почти не поддавалась лечению. Спустя какое-то время она уже не могла обходиться без таких  сильных антидепрессантов, рецепты на которые строго лимитированы, и вскоре семье девушки пришлось находить незаконные пути для приобретения этих препаратов.

     – Боже мой, – наконец произнесла Городовая.  Ее бросило в жар – это что же получается – Максим по всем параметрам подходит под психологический портрет маньяка, которого они ищут?! И травмирующая ситуация, и маркеры… Любимая сестра, с которой случилось ужасное несчастье… Бездействие органов власти, здравоохранения и местного самоуправления, которое могло породить ярость и желание любым способом привлечь внимание этих структур к своему горю… Опять всплыло имя Лаврова – что если он был причастен к изнасилованию девушки и Макс узнал об этом и отомстил ему?!

               Городовая взглянула на Крашникова, который выглядел таким же ошарашенным, очевидно рассуждая схожим образом.

                Максим все это время молчал, не пытаясь оправдываться и вообще не пытаясь ничего объяснить. Он словно замкнулся, ушел вглубь себя и его не беспокоило то, что происходит вокруг. Алена немного помолчала, а потом, с мольбой во взгляде обратилась к Городовой:

     – Оксана, ты ведь уже знаешь, что произошло дальше? Я не могу произнести это вслух.

     – Я так понимаю, девушка в конце концов покончила с собой… – Городовая заговорила, ни к кому конкретно не обращаясь. – И, надо полагать, она умерла от кровопотери, сделав глубокие порезы на своих руках…

                В кабинете повисла звенящая тишина. Все присутствующие ждали, что ее нарушит Максим – опровергнет эти ужасные совпадения, объяснит, наконец – что происходит, аргументировано заверит всех присутствующих, что это не его рук дело… но он молчал., а все остальные не считали, что вправе торопить его. Через какое-то время он словно проснулся, оглядел каждого из присутствующих, тяжело вздохнул и произнес:

     – Ее звали Лида. Она умерла год назад, ей тогда только исполнился двадцать один год, – и снова замолчал.

     28

     – Черт! Черт!! Черт!!! – в негодовании шипела Городовая, вышагивая взад вперед по коридору. Они с Крашниковым и Аленой вышли из кабинета, оставив там Максима, так и не давшего каких-либо вразумительных объяснений. Его состояние сложно было понять – то ли он горевал, заново переживая происшествие со своей сестрой, то ли впал в какие-то воспоминания… то ли он был виновен в том, что происходило в последний месяц и теперь не собирался ничего объяснять,  так как понял, что раскрыт и ему не уйти от правосудия, то ли даже не подозревал, в чем его можно обвинить и поэтому не пытался оправдываться.

     – Просто не верится, что все это происходит! – продолжала Городовая. – Как все вышло из под контроля?!!! Почему все катится к чертовой матери?! Что мы будем делать?!

     – Во-первых, мы все успокоимся, – Крашников схватил Городовую, в очередной раз проносящуюся мимо, за локоть и посмотрел на прислонившуюся к стене Алену, утирающую льющиеся ручьем слезы, – успокоимся и подумаем.

                Городовая медленно отняла свой локоть из рук Крашникова и уперла руки в бока. «Ну, хотя бы остановилась…» – с удовлетворением подумал Дмитрий.

     – Итак, не будем загадывать вперед надолго, давайте определимся со следующим нашим шагом, – взял он инициативу в свои руки.

               Алена с заплаканными глазами выглядела настолько разбитой, что от нее предложений ждать не приходилось, поэтому следователь взглянул на Городовую – расстроенную, но не дезориентированную.

     – Бикетову мы ни о чем сообщать не будем. Пусть он продолжает верить в то, что маньяк –Юлий, – уверенно заявила она.

     – ?!! – Алена удивленно уставилась на следователей.

     – А что?! Он дал нам сорок восемь часов, ни больше не меньше, вот и сообщим ему о результатах своего расследования через сорок восемь часов! – Городовая была настроена решительно.

     – За Максом в любом случае явятся с минуты на минуту с обвинением в незаконном приобретении запрещенных препаратов – Анна наверняка заканчивает составлять официальный список своих клиентов, после чего о результатах доложат Бикетову, – осторожно возразил Крашников.

     – Да, но это не обвинение в убийстве шестерых человек! – Городовая была не только расстроена, но и разъярена ситуацией – некомпетентностью местных властей и собственной невнимательностью. – Я пока не понимаю, что происходит с Максом, но не верю в то, что он маньяк-убийца! – озвучила она фразу, крутившуюся у всех на языке, вслух. – Мы бы обязательно что-нибудь заметили! Все это время он был рядом с нами…

     – Никто и не говорит о том, что он убийца, – согласился Крашников, – но нам нужно быть предельно внимательными и осторожными, ведь более подходящего подозреваемого пока просто нет.

     – Нам нужно вернуться в кабинет и попробовать поговорить с ним, пока его не забрали, – осторожно произнесла Алена.

     – Согласен. Времени мало. Нам действительно лучше вернуться в кабинет, пока мы не привлекли ненужного внимания, – Крашников направился в кабинет первым, женщины пошли за ним.

              Войдя в кабинет,  они обнаружили Максима в той же позе и прострации, в которой оставили его несколько минут назад.

     – Надо привести его в чувство, – произнесла несмело Алена и подошла к Максиму.

     – Макс, – тихо позвала она и погладила мужчину по щеке, – Макс!

              Будто именно это нежное, интимное действие привело полицейского в чувство. Он наконец-то оторвался от своих тягостных мыслей и взглянул на Алену:

     – Я никого не убивал, – почти шепотом произнес он.

     – Я знаю. Мы все это знаем, – Алена сквозь слезы улыбнулась Максиму, продолжая поглаживать его по щетинистой щеке. – Но ты должен нам все рассказать, пока ты здесь.

     – Прежде всего, скажи, ты знаешь – кто убийца? – Крашников решил не терять времени на тактичность.

     – Я не знаю! – Максим стремительно возвращался к себе прежнему, его плечи снова распрямились, а взгляд приобрел обычную ясность. – Если бы знал… я… все эти девушки… – он снова сник.

     – Да что с тобой тогда такое?! – не выдержал Дмитрий, – почему у тебя такой виноватый вид?!

     – Потому что мне иногда кажется… что я его… понимаю. Сам я ничего не сделал, чтобы как-то восстановить справедливость, а он – сделал, – тихо ответил Максим.

                 В кабинете повисла напряженная пауза. Следователи и Алена сочувствовали Максиму, но все они почувствовали и невыразимое облегчение от его ответа. Теперь важно было как можно скорее сосредоточиться и довести до ума это отвратительное расследование.

     – Так. Послушай меня, – Крашников снова взял слово, обращаясь к Максиму. – Ты ни в чем не виноват. Ты должен простить себя. Ты сделал все, что смог – даже покупал сестре наркотики! Но ты не всемогущ и должен принять это. Убийца – не смог простить себя. Не смог простить никого вокруг. Не смог жить дальше. Ты можешь понимать его, можешь сочувствовать ему, жалеть его, даже… одобрять его действия, но ты видишь, что убийство невинных людей не решает проблему, не избавляет от горя. Ты – не он. Ты по другую сторону реальности. Несмотря на свое горе, ты не пошел путем убийцы, приносящего еще больше горя другим людям… Стоп! – прервал он Максима, слабо попытавшегося что-то возразить, – стоп! Ты – не он. Ты ни в чем не виноват. Ты сделал для своей сестры все, что мог, и даже больше.

                 Через несколько секунд, показавшихся всем вечностью, Максим тяжело вздохнул и кивнул головой:

     – Я не он. – Полицейский снова надолго замолчал.

     – Послушай, – снова взял слово Крашников. – Мы тебе верим, но это не значит, что поверят все остальные. Ты же понимаешь, что все улики на данный момент указывают на тебя… Пока начальство уверено, что убийца – Юлий, смотритель с кладбища, погибший сегодня при пожаре. Но это точно не он. Сейчас, в суматохе, с этим никто разбираться не будет. Но в его виновности рано или поздно засомневаются – слишком много несоответствий и предположений, а может случиться и так, что на какое-нибудь из убийств у него есть быть алиби, мы не успели расспросить его об этом. Но как только дело дойдет до составления официальной версии произошедшего, на это обратят  внимание. Тогда встанет вопрос о других возможных подозреваемых, и проблема в том, что в базе учета происшествий и преступлений, кроме твоего, мы не нашли больше ни одного подходящего под профиль убийцы, случая.  – Крашников говорил быстро, но осторожно подбирая слова. – После того как нас окончательно отстранят от этого дела, помочь тебе никто не сможет, у нас очень мало времени.

     – Я все понимаю,  – Максим окончательно пришел в себя. – Что я должен делать?

     – Ничего. Пока что тебе придется ответить за то, что уже доказано – за незаконное приобретение наркотических средств… И запомни – наркоту ты покупал для себя! Никаких упоминаний о трагедии с твоей сестрой. А мы продолжим работу и попытаемся раскрыть все эти преступления, пока Бикетов не нашел нового козла отпущения.

                 В этот момент зазвенел телефон Максима.

     – Да, слушаю, – устало произнес он в трубку. – Да, я на месте, сейчас поднимусь.

     – Ну, вот и все, – невесело усмехнувшись, произнес он, не глядя ни на кого из присутствующих. – Шеф меня вызывает.

     – Думаю, с этой работой придется попрощаться, – проговорил Крашников.

     – Все равно я ее никогда не любил, – немного просветлел Максим.

     – Держись, нервы тебе изрядно потреплют, но все это скоро пройдет, – Городовая похлопала Максиму по плечу.

                Алена все время молчала, а когда Максим в ожидании напутственных слов от нее, посмотрел ей в глаза, она так же молча подошла к нему и обняла. Максим обнял ее в ответ и улыбнувшись чмокнул в макушку.

     – Все будет хорошо, так ведь? – с улыбкой спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь.

     – Да. Все будет хорошо, – ответили ему друзья вразнобой, после чего Максим, разомкнув объятия с Аленой, не оборачиваясь вышел из кабинета, осторожно прикрыв за собой дверь.

     29

                  Стрелки часов приближались к полуночи, когда следователи покинули отделение полиции, чтобы немного передохнуть и привести себя в порядок.

     – Я в душ, – заявила Городовая, стоило следователям переступить порог их временного пристанища, и сразу же направилась в ванную комнату, уже оттуда прокричав Крашникову, – не забудь завести будильник на половину четвертого!

     – Хорошо! – крикнул ей в ответ Дмитрий, добавив менее громко, – надеюсь, этого времени хватит.

                   Следователи приняли решение отдохнуть, так как к одиннадцати часам вечера у них начали путаться мысли. Алена вообще все время молчала с тех пор как Максим покинул кабинет и даже не пыталась принимать участие в обсуждении дальнейших шагов в расследовании. Члены осиротевшей на одного из ее членов, рабочей группы, разошлись, остановившись на том, что с утра добудут список клиентов Анны, покупавших у нее наркотики и попробуют выяснить – кто кроме Макса мог бы подойти под профиль убийцы. Очевидно, убийца должен иметь схожие жизненные обстоятельства, однако, отличающуюся психическую организацию, раз они с Максимом избрали настолько разные пути борьбы со своим горем.

                    Когда Городовая вошла в комнату после душа, Крашников уже спал, укрывшись одеялом до самого подбородка. Оксана выключила свет и осторожно улеглась рядом. Завтрашний день должен стать решающим в их расследовании, она это чувствовала, и сейчас убеждала себя, что ей просто необходимо немного поспать, чтобы быть бодрой и отдохнувшей в нужный момент. Однако, сон к следователю не шел. В голове крутились мысли о Юлии, о Максиме, его сестре Лиде, о кладбище и его яблонях, и о том, каким образом все это уложить в голове по полочкам, чтобы увидеть, наконец, разгадку всех этих загадочных преступлений. Юлий, Максим, кладбище, Лида, яблони, Юлий, Максим, кладбище, Лида, Юлий, Максим, яблони…

                    Она стояла возле ворот кладбища в одной ночной сорочке, в которой совсем недавно улеглась в постель. Была ночь, но звезды от людей загораживали облака, которые были намного темнее самой ночи. Однако, несмотря на эти черные тучи, вокруг было светло, как днем – этот свет исходил от бушевавшего пожара справа от ворот – горел домик смотрителя. Однако, жара от огня не ощущалось, как не слышно было и звуков пожара. Слышны были только завывания холодного, порывистого ветра и зловещий стук деревянных табличек с цитатами, закрепленными на кованых прутьях кладбищенских ворот. Вокруг, казалось, никого не было, однако, она чувствовала его присутствие. Он звал ее, безмолвно манил в сторону могил, терявшихся в ночной мгле. Под ногами она заметила дорожку из яблоневых листьев, парадоксальным образом не развеявшимся по ветру, порывы которого становились все сильнее. Она почувствовала, что должна пойти по этой дорожке, но все ее существо противилось этому. Ноги не слушались. Она до ужаса боялась того, кто находился там, в ночи, ждал ее. В какой-то момент она увидела Максима, выскочившего из машины и торопливо идущего со стороны стоянки к воротам кладбища. С ней это уже происходило… Это был не сон, а воспоминание. Она видела Максима, торопящегося на кладбище в тот день, когда в последний раз встречалась с Юлием. Юлий тоже был здесь! Он стоял спиной к пожарищу, и его лица было не разглядеть, но она точно знала, что это Юлий. Он просто стоял… а Максим торопливо приближался к воротам кладбища. Тем временем, ветер усилился еще больше и вот уже закружил яблоневые листья, которыми была усыпана дорожка к кладбищу.