Текст книги "Яблоневый шепот (СИ)"

Автор книги: Ксения Алексеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 31 страниц)

     – Тело увезут в районный центр, здесь у нас нет специалистов, у нас и морга-то специализированного нет. Я поеду в отделение, соберу все, что у меня есть по всем убийствам, оформлю бумаги на проведение экспертизы и позвоню вам. – Алена сунула визитку Городовой в карман куртки.

     – Отлично. Я вам очень благодарна за помощь.

     – Пока не за что, до встречи! – Алена, прихватив свой чемоданчик, направилась в сторону полицейских автомобилей. Городовая вздохнув, с неохотой направилась следом за ней, готовясь к очередному неприятному разговору с Бикетовым. Но, прежде всего, ей необходимо было выяснить – при каких обстоятельствах, когда и кем был обнаружен труп девушки, кто прибыл на место первым и что заметил, а также – были ли при девушке какие-то личные вещи. Городовая совсем не удивилась бы, если бы вдруг обнаружилось, что у девушки была при себе, к примеру, сумочка, которую подобрали сердобольные  горожане, бесцеремонно топтавшие место происшествия совсем недавно, и теперь она лежит в одном из полицейских автомобилей.

                   Через полчаса, Городовая, с помощью оперуполномоченного, оказавшегося на удивление толковым парнем и собравшего довольно подробную информацию, выяснила следующее.

                    Убитой девушкой оказалась Аракчеева Марина, двадцати лет. Не замужняя, единственная дочь в полной, социально благополучной семье, прилежная студентка районного колледжа. Некоторые из сотрудников полиции знали девушку и ее семью лично, поэтому уже сообщили обо всем произошедшем безутешным родителям. Выяснилось, что девушка вышла из дома накануне вечером для того, чтобы встретиться с подругой, с последующей ночевкой у нее, но, встреча так и не состоялась. Родители не поднимали тревогу до утра, будучи уверенными, что дочь ночует у подруги, а вот почему та в свою очередь не обеспокоилась отсутствием подруги, предстояло выяснить.

                    Тело Марины обнаружил местный полицейский – водитель, как раз тот самый знакомый Алены, который сообщил о своей страшной находке не только в дежурную часть, но и ей. Он выезжал из города для того, чтобы заправить служебный автомобиль на автозаправочной станции, и на обратном пути обратил внимание на стаю воронья, кружащего в дальнем углу вспаханного поля, возле кромки леса. Он хотел проехать мимо, но в последний момент все же решил посмотреть, что там происходит. Городовая расспросила его обо всем, что считала важным, но полицейский не заметил ничего необычного по дороге к полю, а подъехав к привлекшему его внимание месту, сразу обнаружил девушку. У него не возникло мысли, что она жива, и он сразу же сообщил обо всем в дежурную часть отделения полиции. Сумочки, телефона или каких-то других личных вещей при девушке не было. Сообщив о находке, полицейский все время находился на месте и не выпускал мертвое тело из виду. Тело никто не переворачивал и не сдвигал, да и вообще не подходил к нему близко, до приезда медиков и полицейских. Если бы у водителя хватило ума обратить внимание на следы шин, оставленных на земляной дороге кем-либо другим, кроме него, до того, как к месту происшествия прибыло как минимум восемь – десять различных автомобилей, было бы намного лучше, но этого не произошло. Что ж, в остальном полицейский повел себя довольно профессионально, по крайней мере, Городовая могла быть уверена, что к телу, до ее приезда никто не прикасался.

                    Никаких других подъездов или подходов к страшному месту в округе обнаружено не было, то есть преступник, скорее всего, прибыл сюда и привез тело по той же дороге, что и все остальные чуть позже него. В любом случае, Городовая считала необходимым, чтобы полицейские-кинологи с собаками прочесали все поле и окрестности. Дорога использовалась только работниками поля и заканчивалась тупиком примерно в ста пятидесяти метрах от места, где был обнаружен труп. В настоящее время здесь проводились активные полевые работы, и поэтому, если бы полицейский с трассы не заметил воронья и не обнаружил девушку, то в скором времени ее обнаружил бы какой-нибудь тракторист. Городовая размышляла о том, что преступник и не собирался скрывать свое преступление дольше, чем было необходимо для его отступления – напротив, он желал, чтобы девушку непременно нашли как можно быстрее, поэтому и сбросил ее именно в этом месте. Кроме того, Городовая негодовала от мысли о том, что выбор места сброса мог быть связан с тем, что  убийца догадывался о некомпетентности местных полицейских и предполагал, что никто из них не сообразит отследить следы его автомобиля.

                  Помимо осмотра окрестностей, Городовой хотелось бы, чтобы кто-то из полицейских опросил возможных свидетелей убийства или сброса трупа, а также побеседовал с соседями, родственниками и друзьями убитой девушки. Еще было необходимо разыскать нерадивую подругу убитой и доставить ее в отделение полиции для беседы. Пришло время обсудить все эти вопросы с Бикетовым.

                   Подойдя к начальнику отделения, Городовая молча остановилась возле него и посмотрела в том же направлении, что и мужчина.

                   Поля, прорезаемые редкими лесополосами, простирались во все стороны, насколько хватало взгляда. Черно-коричневая земля резко контрастировала с серо-голубым небом, таким ярким, несмотря на пасмурную погоду, каким оно бывает только на пороге осени. То тут, то там кружили небольшие стаи воронья, выискивающие червяков и корни растений в свежевспаханной каменистой земле. Откуда-то неподалеку раздавался колокольный звон, усугубляя мрачноватый эффект всей этой картины.

     – Вам необходимо дать кое-какие распоряжения, – сухо произнесла Городовая, надо же было с чего-то начинать разговор.

                   Бикетов ответил не сразу, наверняка продумывая очередной остроумный ответ, который впрочем, придумать так и не смог.

     – Понятно, – выдавил он  из себя, все так же не глядя на Городовую.

                   Она помолчала еще некоторое время, всматриваясь в тоскливый пейзаж, но так продолжать дальше было нельзя, ей не терпелось расставить все точки над i.

     – Я расследую это дело и сразу уеду. – Решительно заявила она. – Возможно – и я надеюсь, что все будет именно так – мы с вами больше никогда не встретимся. Поэтому, давайте договоримся, на то короткое время, что нам придется работать на одной территории – я не лезу к вам, а вы не трогаете меня. Ну и конечно, все это время нам придется как-то взаимодействовать в процессе работы. Предлагаю перемирие, без фанатизма, но и без прилюдных скандалов.

                   На то, чтобы взвесить все за и против предложения Городовой, Бикетову хватило менее одной минуты, после чего он коротко ответил:

     – Согласен. Без фанатизма.

                   Удивленная Городовая, ожидавшая намного более сложных переговоров, коротко изложила свои предложения по поводу дальнейших действий подчиненных Бикетова, относительно расследования, которые он так же неожиданно поддержал, даже высказав несколько дельных соображений по некоторым вопросам. Городовая была сражена наповал, ведь оказалось, что с этим человеком можно общаться – с трудом, но вполне конструктивно. Если бы Бикетов, благодаря своим связям, не был назначен на руководящую должность в самом начале карьеры, из него мог бы получиться отличный полицейский. Но не в этой жизни.  Как ни парадоксально, стремительный карьерный рост не оставил ему никаких шансов стать достойным представителем профессии.

                   Обсудив все необходимое, Бикетов и Городовая разошлись по машинам, договорившись встретиться в кабинете начальника через полтора часа, чтобы обговорить еще кое-какие детали и определиться с временным рабочим местом следователя в отделении полиции.

     4

                   Несмотря на то, что Городовой удалось заключить с Бикетовым шаткое перемирие, доверять начальнику она не спешила. Ее воодушевило то, что в первый же день нашелся  союзник и помощник в лице криминалиста Алены, но ей все же необходима была помощь кого-то более опытного, кого-то знакомого, здесь, на месте. Ей было не привыкать работать в одиночку, но в этот раз все оказалось гораздо сложнее, так как речь шла не о бытовом убийстве, а о серии убийств, совершенных, скорее всего одним и тем же человеком. Но, из-за некомпетентности специалистов и в первую очередь – руководителя, полиция упустила уйму времени, и не произвела даже минимума положенных мероприятий,  и теперь Городовой в одиночку просто не справиться – нужно собрать слишком много информации, провести слишком много мероприятий для одного следователя. Поэтому, свободное время до встречи с Бикетовым, Городовая решила использовать для обсуждения сложившейся ситуации со своим начальником – Владимиром Анатольевичем.

                    Водитель служебного автомобиля доставил следователя прямо к подъезду, где располагалось ее временное жилище. Поднявшись на свой этаж, Городовая вошла в квартиру. С интересом обойдя жилое помещение, словно увидев его в первый раз, что в принципе, соответствовало действительности, Городовая решила, что здесь весьма уютно. Удивительно, но ей вдруг показалось, что это имеет для нее значение.

                    Единственная комната квартиры оказалась светлой и чистой. Стены были покрыты простенькими светлыми обоями без рисунка. Одну из стен, противоположную от входа в комнату, занимало большое трехстворчатое окно в пластиковой раме и полностью застекленная дверь на лоджию. Справа от входа располагались старые, потертые стеллажи, с расставленными на них статуэтками, вазочками, ароматическими свечками, разложенными журналами и книжками в мягких переплетах, а также большой платяной шкаф, советского образца, с полками, с аккуратно сложенными на них стопками белоснежных полотенец и постельного белья, и с отделением для верхней одежды; слева стоял старинный торшер, наверняка доставшийся хозяевам от какой-нибудь богемной прабабки, двуспальный раскладной диван, обитый темно – красным материалом и тумба с небольшим телевизором с плоским экраном. Ночные шторы отсутствовали, окно закрывал лишь легкий, почти прозрачный, как дымка, тюль, который Городовая легко сдвинула в сторону, чтобы выйти на лоджию. Лоджия не была застеклена, и следователь глубоко вдохнула свежий, прозрачный, с привкусом сосновой смолы, воздух, наполняя им свои легкие. Дом располагался на опушке соснового леса, поэтому кроме высоких многовековых деревьев больше смотреть было не на что. Но Городовую данное обстоятельство скорее обрадовало, чем огорчило. Ее взгляд упал на огромное, глубокое кресло, стоявшее слева от нее, и она немедленно в него уселась, подобрав под себя ноги, решив, что дальнейший детальный осмотр квартиры может подождать еще несколько минут. Несмотря на то, что кресло принадлежало к тому же поколению, что и торшер в комнате, и было сильно потертым и даже обшарпанным, Городовой показалось, что это самое уютное кресло из всех, на которых она когда-либо сиживала, включая любимое старинное кресло в ее московской квартире, привезенное туда с огромным трудом, много лет назад с одной заброшенной писательской дачи в Подмосковье. Теперь в ее душе разгоралось жгучее желание стать обладательницей и этого кресла, на котором она в данный момент сидела.

                  Пообещав себе, что сделает все возможное, чтобы увезти это кресло с собой, и сделав несколько глубоких вдохов, Городовая достала из кармана свой телефон и набрала номер Владимира Анатольевича.

     – Добрый день! – послышалось в трубке через пару гудков.

     – Добрый, – с улыбкой ответила Городовая. До чего же все-таки приятно слышать голос знакомого, почти родного человека, находясь так далеко от дома. – У меня все нормально, я устроилась, квартирка – супер.

     – Я рад. Сам выбирал – ну, как всегда. Как дела?

     – Тяжелый случай. Худший вариант из всех, что встречались мне, на сегодняшний день.

     – Что, так плохо?

     – Да не то слово. Во главе всего этого балагана – самодовольный придурок, – эмоционально выпалила Городовая, имея ввиду Бикетова. – Мало того, что они ни хрена тут не делали из того, что положено в таких случаях, так еще и скрыли от меня восемьдесят процентов информации, а следователь, который вел дела, вообще на больничном, в недосягаемости.

                  Владимир Анатольевич немного помолчал в трубку, растерявшись от экспрессии, которая звучала в речи его подчиненной. Он успел отвыкнуть от ее «нормальной» манеры выражаться – эмоционально, со скепсисом, как бы посмеиваясь. В последнее время  ее манеру общения можно было сравнить разве что с автоответчиком.

     – Ну, а… дело? – осторожно спросил он.

     – Дело не из простых. Это серия и судя по всему, наш убийца не новичок.

     – Слушай, может, тебе помощь нужна? – Владимир Анатольевич сделал это предложение автоматически и теперь с опаской ожидал реакции Городовой. Такая практика в их Особом отделе была вовсе не редкой – следователи нередко нуждались в помощи коллег на выезде, но Городовая – никогда. Она всегда отказывалась от напарников, ссылаясь на то, что  общество коллеги будет отвлекать ее от расследования. Сейчас Владимир Анатольевич всем сердцем желал, чтобы его вопрос не спугнул ее, ведь даже за несколько тысяч километров он почувствовал, будто она начала оживать и он не мог позволить ей вернуться обратно в свою броню. Ее ответ удивил и обрадовал его:

     – Скорее всего – нужна. Здесь работы много предстоит, а доверять некому. Да хоть будет с кем словом перекинуться.

                   Это что-то новенькое! Городовая созрела для того, чтобы с кем-то словом перекинуться! Этот день настал, тьфу, чтобы не сглазить! Однако, призвав на помощь все свое самообладание, ответил шеф совершенно ровным и спокойным тоном:

     – Понимаю, свой человек никогда не помешает, тем более, в такой ситуации… А… с кем бы ты хотела поработать?

                Ох, на какой тонкий лед он ступил… Городовая лишь однажды смогла сработаться с коллегой – это был Крашников. Но, шеф должен был задать этот вопрос. Оксана ненадолго задумалась, и Владимир Анатольевич было подумал, что все испортил, как вдруг она ответила немного изменившимся голосом, но все же уже не похожим на голос робота:

     – С кем… С кем бы я хотела поработать… – Оксана горько усмехнулась. – Вы знаете, я смогла сработаться только с одним человеком. Боюсь, он был единственным, – она снова усмехнулась. – Так что, теперь – на ваше усмотрение, кого вам меньше всех жалко, тот пусть и приезжает, – и она рассмеялась. Ее искренний смех Владимир Анатольевич слышал впервые за долгое время.

     «Какой сегодня необыкновенный день!» – подумал он, а вслух произнес:

     – Понял. Я тебя понял, Оксана. Все будет в лучшем виде. Только с жильем как – не знаю, получится ли. В этом городишке не так много квартир сдается, я для тебя несколько дней подбирал.

     – Да не вопрос, в этой квартире много места, если что – раскладушку поставим, я видела ее за шкафом.

     – В таком случае, договорились. Сейчас займусь билетами.

     – Спасибо, буду ждать коллегу, а пока начну здесь потихоньку разгребать.

     – Хорошо, Оксана. – Владимир Анатольевич был очень рад, что Городовая начала приходить в норму. Что на нее повлияло, он не знал. Да это было и не важно. Важно, что она, наконец, сделала шажок вперед на пути к самой себе, а значит, он все делал правильно, все это время. – До связи.

     – До связи!

     – Я рад, что ты… позвонила, – добавил шеф в последний момент, чуть более эмоционально, чем ему хотелось.

     – Я тоже рада, – на глаза Городовой навернулись слезы. Как все-таки хорошо, когда есть человек, который понимает тебя с полуслова, с полувздоха, и ему ничего не надо объяснять. – До связи.

                  Убрав телефон обратно в карман, Городовая позволила себе еще несколько минут посидеть в уютном кресле, ни о чем не думая, просто наслаждаясь свежим, влажным перед дождем, воздухом, с привкусом сосновой смолы, после чего вернулась в квартиру, чтобы продолжить осмотр и немного перекусить, перед тем, как отправиться к Бикетову.

                   В коридоре смотреть было совершенно не на что, кроме собственного отражения в большом, в полный рост, зеркале. Здесь Городовая немного задержалась, неожиданно для себя обнаружив, что у нее сильно отросли волосы, и она давненько за ними как следует не ухаживала. Вздохнув, следователь отвернулась от своего отражения в зеркале и отправилась дальше.

                   Кухней Городовая осталась довольна еще больше, чем комнатой – она была большой и просторной, совсем немногим меньше, чем комната. Здесь поместился еще один диван, кухонный стол с тремя стульями перед окном, небольшой кухонный гарнитур и до абсурда огромный холодильник, в котором при желании можно было разместиться еще одному постояльцу.

                    Старенькая мебель контрастировала с бытовой техникой, выглядевшей на фоне всего остального совсем новой, словно купленной только вчера, возможно прямо перед приездом следователя – наверняка Владимир Анатольевич постарался. Это было вполне в его духе, он поступал так и раньше, сильно переплачивая собственникам квартир за повышенный комфорт для его специалистов. Городовую впечатлила небольшая кофемашина и тостер, чего в общем – то, по ее мнению, было более чем достаточно для комфортного проживания в любой квартире. Капсулы для кофемашины обнаружились в навесном шкафчике прямо над ней, и Городовая тут же воспользовалась этим чудом техники, чтобы сварить себе ароматный, свежий, потрясающий капучино.

                   Никакой другой еды в шкафчиках и холодильнике не оказалось, что было вполне логично – тот, кто сдал эту квартиру ее шефу, и так изрядно потрудился, но немного подпортило Городовой впечатление от осмотра квартиры. Однако, бесподобный вкус кофе, приготовленного спустя всего пару минут, заставил Городовую забыть о маленьком разочаровании и вернул к прекрасному расположению духа, так внезапно посетившему ее сегодня, в этом давно забытом Богом городе, вдали от всего, что она любит и к чему привыкла.

     5

                  В назначенное время Городовая пришла на встречу с Бикетовым в его кабинет, где между ними состоялась на удивление сдержанная и профессиональная беседа, словно и не было всего того, что произошло между ними сегодняшним утром. Однако, несмотря на разительные перемены в поведении Бикетова, суть произошедшего не изменилась – до приезда Городовой расследованием убийств, вплотную никто не занимался. Все встало на свои места, когда выяснилось, что следователем, которому был поручен данный фронт работы, является молодая женщина без опыта работы и без специального образования. Судя по всему, она впервые столкнулась с реальными преступлениями и, просто-напросто испугавшись своей неподготовленности и некомпетентности, ретировалась на больничный, даже не попытавшись разобраться в том, что происходит. Так обычно и бывает, когда на подобные должности назначаются чьи-то протеже, а эту девушку протежировал сам Бикетов – ни  больше, ни меньше. Последняя подробность всплыла в процессе беседы с амбициозным, в общем-то не глупым, но все же ограниченным и самовлюбленным начальником полицейского отделения.

                   Помимо прочего, новоиспеченные союзники обсудили приблизительный план дальнейшей работы над делами и разграничили сферы действий. Итогом этой встречи явилось обоюдное заключение, что Бикетов не будет вмешиваться в расследование до тех пор, пока Городовая сама его об этом не попросит, а она, со своей стороны, обязуется предварительно согласовывать с ним все свои действия и решения. Такие условия сразу же встали поперек горла как Городовой, так и Бикетову, но выбора у них не было. Напоследок, Бикетов предложил Городовой рабочее место в кабинете сотрудника, находящегося в отпуске. На этом коллеги без сожаления распрощались, и вызванный Бикетовым сержант сопроводил Городовую к ее временному рабочему месту.

                  Сержантом оказался тот самый водитель служебного автомобиля, в котором был установлен громкоговоритель, так пригодившийся Городовой с утра на поле. Открыв перед Городовой дверь в кабинет, где ей предстояло работать в ближайшее время, сержант, деликатно откашлявшись, представился:

     – Кстати, меня зовут Максим. Максим Елин. Если будет нужна какая-нибудь помощь или просто… компания…

                   К концу своего небольшого выступления парень сконфузился до такой степени, что не смог закончить предложение и Городовая поспешила его поддержать:

     – Большое спасибо, Максим. Меня зовут Оксана, если мне нужна будет помощь или компания, я обращусь именно к вам.

                    Парень неуверенно кивнул в ответ и покинул кабинет. Городовая, глядя вслед уходящему полицейскому, улыбнулась, умиляясь тому, как парадоксально гармонично сочетались с мощным, спортивным телосложением сержанта его стеснительность и неуверенность в себе, после чего, со вздохом вошла в свой временный кабинет и, закрыв за собой дверь, осмотрелась.

                    Кабинет оказался угловым, и из-за больших окон в двух смежных стенах, здесь было много естественного света, а помещение казалось гораздо просторнее, чем являлось на самом деле. Городовой импонировала аскетичная обстановка в кабинете – большой письменный стол с «аппендиксом», на котором располагалась вся оргтехника, необходимая для работы, стул, двустворчатый железный шкаф для документов и вешалка для одежды – ничего лишнего. Никаких выводов о хозяине кабинета, кроме того, что он чрезвычайно аккуратен и невероятно скрытен, сделать было нельзя – Городовой не попалось на глаза ни одной личной вещи, ни фотографии, ни даже магнитика на дверцах железного шкафа, которые так часто украшают подобную мебель. Письменный стол, за исключением нескольких остро наточенных карандашей в карандашнице, был абсолютно пуст. В выдвижных ящиках тумбы под столом, Городовая не обнаружила ничего, что указывало хотя бы на пол постоянного пользователя данным кабинетом – пачка бумаги для принтера и ключ на веревочке, подошедший к замку железного шкафа, который следователь сразу же открыла. В шкафу, кроме папок с рабочими документами, различных кодексов, учебных пособий и юридических словарей, ничего интересного не обнаружилось, хотя сам выбор литературы Городовую впечатлил – многие из этих изданий имели место и в ее рабочем кабинете, а о некоторых из  них  следователь много слышала, но так и не приобрела для себя. Это совпадение еще больше подогрело интерес Городовой к владельцу кабинета. Человек, прочитавший хотя бы половину из этих книг, должен быть как минимум осведомлен обо всех основных моментах работы следователя и многих ее нюансах… Однако, на данный момент первоочередной задачей являлось расследование убийств, а не установление интригующей личности хозяина кабинета.

                   Расположившись за столом и взяв в руки один из остро наточенных карандашей, Городовая глубоко задумалась, вращая его между пальцами. Она думала о том, с чем ей придется иметь дело на этот раз, с кем ее сведет судьба в этом расследовании, и какой она сама станет после его окончания. Каждое новое дело привносило что-то новое в ее личность. Однажды, она заблудилась во всех этих новообразованиях и почти потеряла себя – это было тяжелое время. Она тогда уволилась из Особого отдела и целых три года пыталась разобраться в себе, но этого так и не случилось, пока она снова не вернулась на службу и судьба, в лице Владимира Анатольевича, направила ее расследовать одно очень неприятное дело в отдаленную провинциальную глубинку. То место оказалось не таким простым, как предполагалось: оно обладало особенной энергетикой, где древняя как мир природа главенствовала над человеком. Расследование тоже оказалось непростым, оно потребовало от Городовой больших энергозатрат и преодолений, но именно благодаря ему, она разобралась в себе и в своей жизни, многое осознала и поняла. И там Городовая встретила любовь – Крашникова Сергея, следователя, удивительно сильного духом и невероятно одинокого человека, в котором она нашла себя, а он нашел себя в ней.

                   Городовая попыталась стряхнуть с себя задумчивость, не желая погружаться в воспоминания, но у нее это плохо получалось. Поэтому, звонок телефона, оказался как раз кстати. Звонила Алена:

     – Привет, уже заскучали? – голос криминалиста звучал по обыкновению бодро и энергично.

     – Привет, признаюсь – вы правы, уже заскучала, – Городовая попыталась ответить в тон Алене, но ей это не удалось.

     -Эй, вас доканал наш незабвенный шеф? Да бросьте! Он предоставил вам рабочее место?

     – Да, рабочее место есть, а вот с рабочими материалами – туго. Мне нужны документы, чтобы с чего-то начать. Как я уже говорила, следователь, ушедшая на больничный – протеже Бикетова, не очень себя утруждала сбором информации, и, несколько листков, не имеющих никакой ценности – это весь имеющийся у меня материал.

     – Я понимаю. У меня есть кое-что для вас… из другого источника. Я разобралась с делами и теперь еду к вам. Материалов не так много, но все же.

     – Было бы прекрасно увидеть хоть что-то.

     – В каком вы кабинете? Я буду через пять минут.

     – Эээ… сейчас посмотрю… – Городовая открыла дверь кабинета и посмотрела на цифры на двери, заключенные в золотистую рамочку. – Тринадцатый кабинет.

     – Тринадцатый, значит… Отлично, я скоро подойду. – С этими словами Алена сбросила звонок.

                   Городовая проверяла в телефоне электронную почту, когда в кабинет вошла Алена. Она была все в той же черной кожаной косухе, в которой приезжала с утра на место обнаружения жертвы преступления. По-свойски пройдя к столу и бросив на него несколько объемных папок с бумагами, Алена повесила косуху на вешалку, оставшись в сером кашемировом свитере с V – образным вырезом и черных джинсах. Выглядела она в этой простой одежде сногсшибательно. Подойдя к железному шкафу, Алена зачем-то заглянула за него и через секунду Городовая с удивлением увидела у криминалиста в руках складной стул, который она разложила так ловко, будто делала это не один десяток раз. Городовая с опозданием догадалась – чей кабинет заняла по распоряжению Бикетова, хотя могла понять это и раньше.

     – Алена, извините, я не знала, что заняла ваш кабинет. – Городовой почему-то стало жутко неудобно от того, что она заняла рабочее место единственного человека, который был ей симпатичен в этой  чертовой дыре.

     – Ничего страшного. А если бы и знали – что с того, выбора у вас, как я понимаю, не было.

                    Алена не выглядела расстроенной или обиженной, но, все же, Городовая чувствовала себя не в своей тарелке и предприняла попытку как-то реабилитироваться:

     – Усаживайтесь на свое рабочее место, а я сяду на раскладной стул…

     Алена решительно прервала ее:

     – Все, давайте закроем эту тему. Мой кабинет – ваш кабинет, к тому же, я в официальном отпуске. Точка. Могу вас заверить – мое личное пространство не пострадало.

                    В это утверждение Городовая могла с легкостью поверить, так как более обезличенного кабинета она еще не встречала.

     – Ну, что же… раз так…

     – Да, так. И вообще, раз уж все так складывается – давай уже перейдем на «ты».

                    После последнего предложения Алены, Городовая окончательно убедилась, что инцидент с кабинетом исчерпан и вздохнула с облегчением.

                    Алена уселась на раскладной стул, который приставила к столу справа от Городовой и, взяв самую толстую папку, раскрыла ее:

     – Взгляни сюда. Вот это – наша первая жертва.

                    На стол перед Городовой легло подписанное фото молодой симпатичной женщины, кое-какие анкетные данные которой были ей известны из скудных отчетов следователя. Маркина Валентина Валентиновна, Валя. В отчетах прижизненных фотографий жертв преступлений, не было, и поэтому сейчас Городовая внимательно всматривалась в молодое улыбающееся лицо. На фото девушка сидела за столом, на какой-то не застекленной веранде, или в беседке, на фоне деревьев, возможно на даче возле леса. Стол был покрыт разноцветными опавшими осенними листьями и гроздьями рябины. В распущенных волосах Вали играли лучи вечернего солнца, прорывающиеся сквозь ветви деревьев, а светящиеся глаза были полны радости и надежд. Немного смущенная улыбка, неловкая поза девушки и кокетливый взгляд говорили о том, что этот снимок не был постановочным и был сделан случайно человеком, который нравился девушке.

     Городовая сразу же уточнила:

     – У Валентины был молодой человек?

     Алена покопалась среди бумаг в папке и, выбрав необходимый лист, ответила:

     – Громов Вячеслав, двадцать пять лет, они дружили со времен учебы в школе.

     – Его опрашивали? В моих бумагах ничего об этом не говорится…

     – Его опрашивала лично я. – Алена грустно усмехнулась. – Я не должна была этого делать, но…

     – Отлично, просто отлично, – Городовая с уважением посмотрела на Алену, – ты молодец, это очень важно.

     – Да, я знаю, спасибо. – Алена равнодушно кивнула головой, но очевидно, одобрение Городовой ей польстило. – Так вот, я не вполне уверена, что делала все правильно, но я расспросила Вячеслава обо всем – о дружбе с Валентиной, о ее друзьях, врагах, отношениях с родителями, коллегами по работе… в общем, я взяла у него что-то вроде объяснения.

                   С этими словами Алена передала Городовой несколько исписанных мелким убористым подчерком бланков, обычно используемых для взятия различных объяснений.

     – Кстати, подобные объяснения я отбирала почти у всех, с кем были знакомы жертвы преступлений, и у тех, кто, как мне казалось, каким-либо образом с ними связан.

                   Городовая с удивлением посмотрела на внушительную пачку исписанных бланков для объяснений, которую протянула ей Алена. Сложно выразить словами, насколько благодарна она была криминалисту за проделанную работу, которую та вообще не обязана была делать. Следователь уже и не надеялась, что кто-то хотя бы предпринял попытку заняться этой рутиной и думала, что все придется делать самой. Боже, благослови толковых, ответственный людей, выполняющих свою работу так, как надо! Однако, на то, чтобы изучить все эти записи, потребуется время, а потому Городовая отложила их на край стола и произнесла:

     – Отлично, ты не представляешь какую важную работу провела. Я изучу каждое слово, чуть позже. А сейчас, покажи мне все фотографии, которые еще у тебя есть, – попросила она криминалиста.