Текст книги "Завещание (ЛП)"

Автор книги: Кристен Эшли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 36 страниц)

– Да.

– Это Бостон.

Я в отчаянии закрыла глаза. Открыла их и начала:

– Мистер Стоун…

Он перебил меня.

– Я звоню не по поводу Лавандового Дома. Я бы предположил, что после того, что ваша бабушка рассказала мне о том, что она чувствовала к дому, и что вы разделяли эти чувства, вы не будете его продавать. Я звоню, чтобы пригласить вас на ужин.

Боже мой, что происходит? К счастью, у меня был нужный ответ, который также был отрицательным.

– Простите, мистер Стоун. У меня планы.

– Пожалуйста, зовите меня Бостон.

Я ничего не сказала, не была уверена, что могу обращаться к человеку с таким именем.

– Следующим вечером, – продолжил он.

– Я ужинаю с преподобным Флетчером и его женой.

– Тогда в понедельник вечером.

Я вздохнула.

– Джозефина? – позвал он, когда я ничего не сказала после своего вздоха.

– Мистер Сто… Бостон, я не хочу вас обидеть, но в данный момент я не ищу романтических приключений.

– Это понятно, – мягко сказал он, его голос стал учтивым. – Тем не менее, я воспользуюсь этой возможностью, чтобы напомнить вам, что в такие моменты, как эти, любая запутанность более приятна, чем та, что, вероятно, занимает ваш ум.

Это было правдой. Тем не менее, я не хотела связываться с ним. Но прежде чем я успела вымолвить хоть слово, он, к сожалению, продолжил:

– А вы исключительно красивая женщина. Настолько, что это побудило меня действовать, не взирая на хорошие манеры, чтобы воспользоваться возможностью и убедиться, что вы понимаете, что я хотел бы узнать вас получше.

– Это очень лестно, э-э… Бостон. Но…

Он снова прервал меня:

– Выпьем.

– Что, простите?

– Не ужин. Просто чего-нибудь выпьем. Я бы предложил забрать вас, но чувствую, вам будет удобнее встретиться со мной, поэтому так мы и сделаем. В Клубе. Я скажу ваше имя охране у ворот. В понедельник вечером. В семь часов.

Я вздохнула. В Магдалене существовал эксклюзивный клуб, который когда-то был просто местом сбора богачей Магдалены, где они могли общаться с другими богачами, не встречаясь с беднотой. За эти десятилетия они добавили к своему бару обеденный зал, я никогда там не бывала, но бабушка (и другие) рассказывали мне, что там довольно приличная еда и имелся прекрасный вид на море.

У меня тоже был прекрасный вид на море из различных окон собственного дома, но у меня было чувство, что от Бостона Стоуна не отделаешься. Не от самого завидного жениха Магдалены. Если только я не оттолкну его, встретившись лицом к лицу. Что я и сделаю за выпивкой.

– Хорошо. В понедельник. В семь часов.

– Буду ждать этого с нетерпением, Джозефина, – ответил он с улыбкой в голосе. Я не разделяла этого чувства, поэтому не ответила. – До встречи, – сказал он.

– Да, – согласилась я.

– Постарайтесь хорошо провести остаток дня.

– Обязательно, Бостон. Вы тоже.

– Я так и сделаю. До свидания, Джозефина.

Я попрощалась, отключилась и решила в тот день больше не отвечать на телефонные звонки. Я также решила не думать о выпивке с Бостоном Стоуном, собираясь сделать это исключительно для того, чтобы сказать ему, что не заинтересована в нем, так как это меня раздражало, а я не была в настроении раздражаться.

И я вспомнила почему не связывалась с мужчинами. Они могли оказаться крайне утомительными.

Я перевела мысли с этого на свое кресло и чай, и, потягивая его, вспомнила что-то сказанное Генри. И при этом мое тело поднялось со стула, и я снова отложила чай в сторону.

Я медленно прошла через весь дом в кабинет и вошла в комнату бабушки. У меня было намерение вернуть эту комнату в ее законное состояние убежища, и, находясь в ней, я решила сделать это как можно скорее.

Затем я подошла к платяному шкафу, который она туда поставила. Открыла дверцу и увидела ее одежду. Лишь взглянув, я закрыла дверцу и вышла из комнаты.

У меня перехватило горло. Взор затуманился. Так же как и мой разум. И в таком состоянии я вернулась к своему креслу в гостиной.

Не раздумывая, я взяла телефон, нашла нужный номер и набрала его. После пяти гудков я услышала: «Спир. Оставьте сообщение».

– Джейк? – сказала я после сигнала. – Это Джозефина. Я… не мог бы ты, ну… когда у тебя будет минутка, позвонить?

Я не попрощалась, прежде чем отключилась. Затем я уставилась на телефон, задаваясь вопросом, почему я в первую очередь позвонила ему. Не имея ответа на этот вопрос или, возможно, не желая его знать, я направилась на кухню, чтобы освежить свой чай.

К тому времени, как я вернулась к своему креслу, пытаясь придумать, что еще сделать в тот день, чтобы отвлечься от множества вещей, о которых я не хотела думать, то не придумала ничего, кроме как сидеть в этом кресле и смотреть на унылый пейзаж, думая об всех этих вещах.

Мой мобильный зазвонил. Я тут же схватила его и нажала на экран, чтобы ответить. Я сделала это бездумно и необъяснимо. Но я сделала это, потому что экран объявил, что звонит Джейк.

– Джейк?

– Джози, ты в порядке?

– Я… – Боже! Что я делаю? – Я… бабушкина одежда, – тупо заявила я и больше ничего не сказала.

– Что, солнышко?

– Я пошла в убежище, – объяснила я. – Бабушкина одежда. Я… нет никаких причин держать ее. Кто-то может ею воспользоваться. И мне… мне… мне нужно, чтобы убежище снова стало убежищем. Я не могу думать о ней… не хочу вспоминать, что случилось… – я сглотнула и закончила: – я хочу, чтобы это снова было убежищем.

Не прошло и секунды, как он ответил:

– Не думай об одежде. Даже не смотри на нее. Я разберусь с ней. И я поговорю кое с кем из парней. Приведу их туда. Мы разберемся с убежищем.

При этих словах меня охватило такое тепло, что мне пришлось сесть в кресло.

– Спасибо, – прошептала я в трубку.

– Нет проблем, детка.

Я закрыла глаза, когда еще больше тепла охватило меня от его глубокого, сладкого, мягкого голоса.

– Я… э-э, не буду тебя задерживать, – сказала я.

– Ты и не задерживаешь. Звони в любое время, когда нужно.

И еще больше тепла.

– Хорошо.

– Теперь ты в порядке? – спросил он.

– Да.

– Я должен поработать, но тебе нужно, чтобы я сегодня вечером заскочил? Выпьем пива? Поговорим?

Именно тогда я поняла. Поняла. Это было то, что бабушка хотела для меня, и это было то, что бабушка дала мне, отдав меня Джейку Спиру. Я просто не могла понять, почему она скрывала это от меня раньше.

– Я в порядке, Джейк. Это очень любезно, но я правда в порядке. У меня просто был… – я заколебалась, потом призналась, – момент.

– Если появятся еще, я на телефоне.

Да. Это было то, что бабушка хотела для меня.

– Спасибо, Джейк, – прошептала я.

– В любое время, солнышко, – прошептал он в ответ. – Увидимся завтра.

– До встречи.

– До встречи, Лисичка.

Это прозвище пронзило меня насквозь, выбив из колеи. Я открыла рот, чтобы что-то сказать, но не издала ни звука.

Он отключился.

ГЛАВА 8

Мужество испытать себя

Спустя тридцать секунд после того, как Джейк позвонил в Лавандовый Дом, Джози открыла дверь.

И Джейк замер.

– Привет, Джейк, – сказала она. – Я только возьму пальто.

Джейк не шевельнулся.

Потому что ее образ выжигал его разум, и он наслаждался этим чувством.

Затем она повернулась, и он совершенно остолбенел.

И больше не двигался.

Потому что вид ее спины заставил его член затвердеть, и он боролся с этим чувством.

Она была в атласном платье необычного желтовато-зеленого оттенка, похожего на цвет яблока. Тонкие бретельки, диагональный вырез с лоскутом материи, спадающим спереди. Верх плотно ее облегал, подчеркивая каждую линию и изгиб. Юбка превращалась во вставки, которые заканчивались зубчатым подолом, задевающим ее колени.

А вот сзади…

Вашу ж мать.

Спина была обнажена от плеч до задницы.

Иисусе.

Ее волосы снова были подняты, на этот раз собраны локонами в пучок. Джози, как всегда, была элегантной, но еще в ней чувствовалась игривость, что было необычно.

И чертовски сексуально.

Как бы ему ни нравились ее волосы, он предпочел бы видеть их такими, какими они были на той фотографии.

Разметавшимися.

Но не по ветру.

А по его подушке.

И ему чертовски нравилось это платье, но больше ему бы понравилось, если оно лежало на полу возле его кровати.

С головы до ног она была чистым кайфом. Может, особенно ноги, так как ногти на них были окрашены в красный цвет, и они были выставлены на показ в туфлях, являвших собой мешанину очень тонких, темно-серебристых ремешков. Такого количества ремешков, что ублюдки, должно быть, застегивались сзади.

А каблук был высокий и смертоносный.

Он понятия не имел, как она может ходить на этих штуках.

Но она ходила, на этот раз грациозно, не споткнувшись. Он смотрел, как она шла, как взяла свое пальто со стула в холле. Это, наконец, побудило его двигаться.

Что он и сделал, прямо к ней, забрав у нее пальто.

– Дай я, Лисичка, – пробормотал он, встряхивая его и обходя вокруг нее, чтобы она могла его надеть.

Ее лицо казалось испуганным, когда она посмотрела на него через обнаженное плечо, но он отвел взгляд от ее лица и обнаженного плеча, а затем не смог найти, куда бы посмотреть, потому что все в ней было слишком прекрасно.

Наконец, она просунула руку в рукава, и он накинул блестящее серебристое пальто ей на плечи.

Спасибо, вашу мать.

Он понятия не имел, как будет ужинать с ней в этом платье, не утащив к своему грузовику, чтобы отвезти обратно в Лавандовый Дом, чтобы, скорее всего, трахнуть ее на полу в фойе.

С другой стороны, когда вчера она пришла в своих шикарных сапогах на высоких каблуках, шикарных очках, с шарфом, развевающимся на ветру, он думал то же самое, и ему все удалось.

Он сделает это снова.

Как-нибудь.

Она взяла сумочку и повернулась к нему.

– Я готова, – тихо произнесла она, и ее нежный голос, как всегда, был вежливым, но мелодичным.

– Хорошо, – пробормотал он и, схватив ее за руку, повел к двери. – Дом запереть? – спросил он.

– Да, – ответила она.

– Замечательно. – Все еще бормотал он, выводя ее за дверь.

Он остановил ее, отпустил ее руку, порылся в кармане в поисках ключей и запер за собой дверь.

Затем он снова схватил ее за руку и повел к грузовику.

– Ты хорошо выглядишь, – заметила она.

– Спасибо, – рассеянно ответил он, думая о ее заднице в своем грузовике. Более того, он думал о том, как откинется на спинку сидения и притянет ее задницу к себе, и что он будет с ней делать.

С этой мыслью, которая не помогла ему удержать свой член от возбуждения, он открыл ей дверцу, она спросила:

– Куда мы едем?

– В «Навесы», – ответил он, нежно подсаживая в грузовик.

Но она остановилась как вкопанная, и он посмотрел на нее.

– Это очень дорого, Джейк, – прошептала она.

– Детка, ты – это ты, – ответил он. – А ты – это ты, да еще в этом платье. Куда еще, черт побери, мне тебя везти?

Он увидел, как она тихо вздохнула, и это тоже было чертовски сексуально, заставляя его задаться вопросом, смог ли он заставить ее сделать это своими руками или ртом, прежде чем она, к счастью, отвлекла его от этого хода мыслей и указала:

– Вчера утром ты водил меня в «Хижину».

– И угостил лучшим омлетом в округе.

– Наверное, так и есть, – пробормотала она как бы про себя, напоминая ему, какая она прелестная, что, в конце концов, заставило его усмехнуться.

– Определенно. А теперь затаскивай свою попку в грузовик.

Она заглянула в грузовик и секунду колебалась, прежде чем поставить ногу, обутую в гребаную фантастическую туфлю, на подножку, а он положил руки ей на талию, чтобы приподнять.

Он усадил ее попку на сиденье, и она посмотрела на него.

– Спасибо. Не была уверена, что смогу залезть самостоятельно.

– Ну вот ты и здесь, Лисичка, – заметил он. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но он отошел от двери, приказав: – Пристегнись, – прежде чем захлопнуть ее.

Он обошел капот, затащил свою задницу с другой стороны, пристегнулся и завел грузовик. Он направился вниз по переулку и решил сначала разобраться с трудными вопросами.

– Я приеду завтра, сначала соберу только вещи Лидии, а потом приедут парни. Я буду около десяти. Они около одиннадцати. К тому времени ты должна знать, что хочешь сделать с убежищем, детка. У меня есть место для хранения мебели Лидии. Если хочешь ее продать, я попрошу Кона внести его в список Крейга. Если найдешь ей применение и решишь, что хочешь ее вернуть, просто дай мне знать.

– Хорошо, Джейк, – прошептала она.

– Тогда, договорились, – ответил он. – Но хочу сказать, что парни будут таскать мебель, и тебе придется их покормить. Тебе не обязательно готовить целый обед. Пиццы будет достаточно.

– Хорошо, – сказала она, на этот раз громче. – И спасибо тебе. Не знаю, что сказать обо всем, что ты…

Он смягчил свой голос, прервав ее:

– Ты не должна ничего говорить, Джози.

Он услышал ее вздох и направил грузовик в сторону города.

– Если хочешь, дети могут прийти, – предложила она. – Завтра вечером на ужин придут Флетчеры, но я могу наготовить достаточно для всех нас.

– Не уверен, что преподобный Флетчер захочет преломить хлеб с владельцем местного стриптиз-клуба, – ответил он.

– О, – прошептала она, затем громче, – я не подумала об этом.

– Мы приедем в понедельник вечером. У Кона выходной, а Итан никак не забудет твой мясной рулет. Кон чувствует себя брошенным.

– Я бы с удовольствием познакомилась с твоим старшим сыном, но в понедельник вечером я не могу. Может, мы встретимся во вторник?

– Во вторник не получится. Кон работает, – сказал он ей. – Что у тебя в понедельник вечером?

– Я выпиваю с Бостоном Стоуном в клубе.

Его грудь сжалась, а рука сомкнулись на руле, когда он выдавил из себя:

– Повтори?

– Знаю, – заявила она, хотя он не понял, пока она ему это не сказала, – это раздражает.

Он посмотрел в ее сторону и увидел, что она и правда выглядит раздраженной. С другой стороны, какой бы безупречной она ни была, Джози по-прежнему оставляла все в подвешенном состоянии. Он перевел взгляд на дорогу и спросил:

– Это по поводу продажи дома?

– Он сказал, что отказался от покупки дома, – поделилась она. – Он хочет, – последовала пауза, в которой прозвучало разочарование, – узнать меня поближе.

Иисусе. Дерьмо.

– Он устраивает спектакль, когда твоя бабушка только что умерла?

– Да, и его не так-то легко сбить с толку. Так что я поставлю его перед фактом лично.

Нет, не поставит, это сделает Джейк. Поэтому он заявил:

– Я разберусь с этим.

Он почувствовал на себе ее взгляд.

– Прошу прощения?

– Я разберусь с этим, – повторил он.

– Как?

– Не беспокойся об этом. Просто знай, что все будет сделано и мы с детьми придем к тебе в понедельник вечером.

– Я… – последовала еще одна пауза, – может, мне стоит позвонить ему и прояснить свои чувства по поводу того, что я не хочу с ним знакомиться.

– Детка, я что сказал?

– Что ты сказал?

– Да, что я сказал?

– Я не…

– Я разберусь с этим.

Она замолчала. Он закипел.

Бостон Стоун, долбаный хрен. Джейк едва знал его, но он точно знал, что тот был долбаным хреном. Тем не менее, этот человек был для нее идеален. С его деньгами, статусом, властью. Неудивительно, что Джози его зацепила. У него были деньги, чтобы получить все самое лучшее, а он был из тех парней, которые точно знали, что значит лучшее. И ему не нужно было знать этого парня, чтобы понимать, что этот мудак правит своим дерьмом по всему городу.

Она решила сменить тему, и он понял это, когда она спросила:

– Чем сегодня заняты дети?

– Эмбер надулась, потому что у нее было свидание с Ноем, которое ей пришлось отменить, потому что она под домашним арестом. У нее также нет права пользоваться телефоном, а это значит, что она не может позвонить этой заднице и проболтать с ним несколько часов в своей спальне, как обычно делает. Итан, вероятно, ест какую-нибудь дрянь, после чего у него будет болеть живот, и это разбудит его около двух часов ночи, а значит, в два часа ночи мне придется тащить свою задницу туда. А Кон всегда прикрывал спину своему старику. Чтобы присмотреть за Итаном и убедиться, что Эмбер не сделает ничего такого, что навлечет на нее еще больше неприятностей, одна из его девушек придет к нам, вместо того, чтобы он пошел с ней гулять.

– Одна из его девушек? – спросила она.

– У него их пять. Постоянных.

– Как у него может быть пять постоянных девушек? – последовала тяжелая пауза.

– Понятия не имею, как парню это удается, Лисичка, просто знаю, что так оно и есть. Это не значит, что эти пятеро ладят и любят делиться. Просто знаю, что они терпят все, что делает Кон.

– Я не вижу в этом ничего хорошего, Джейк, – заявила она. – Женщины не любят делиться. Эта разрядка напряженности может продлиться некоторое время, но она не будет длиться вечно.

– У него рука в конфетнице, и он держит ее там, он должен справиться с болью, когда кто-то шлепнет по ней, чтобы оттуда вытащить.

– Трудный урок, – пробормотала она.

– Коннер похож на своего отца. Он учится на деле или, в некоторых случаях, лажая, и стараясь быть достаточно умным, чтобы не напортачить то же самое снова.

Она запротестовала:

– Но в этом замешаны люди, девушки и их сердца, и они могут пострадать.

Он посмотрел на нее, слегка кивнув, а затем снова перевел взгляд на дорогу.

– Это самое трудное, Джози. Мужчина – вообще любой мужчина – впервые обидев женщину, научится не делать этого дерьма снова. Хорошо, что он учится в семнадцать, а не в двадцать пять, когда случается более серьезное дерьмо.

Некоторое время она молчала, и Джейк уже свернул с Кросс-Стрит на прибрежную дорогу, когда она снова заговорила.

– Когда этому научился ты?

– А как, по-твоему, я был женат три раза? – ответил он.

Он почувствовал, что снова смотрит ей в глаза.

– Рано научился. Не в семнадцать, но на втором курсе колледжа, встречаясь с одной девушкой, я завел себе другую на стороне. Обе узнали об этом дерьме, и все прошло не очень хорошо. Я чувствовал себя полным гребаным мудаком в основном потому, что так оно и было. Выражение лица моей девушки. Черт. – Он покачал головой, глядя на дорогу. – Я никогда не забуду этот взгляд, солнышко.

– И как это связано с тем, что ты женился три раза?

– Я не хотел снова видеть этот взгляд, понятия не имел, как избавиться от женщины, поэтому обнаруживал у себя на пальце кольцо, вместо того, чтобы видеть ее отражение в зеркале заднего вида своего грузовика.

– Ты… – она сделала паузу, и ее голос стал выше, когда она продолжила, – женился на женщинах вместо того, чтобы порвать с ними?

Он усмехнулся, глядя на дорогу.

– Никогда не называл себя Эйнштейном.

– Это уж точно, – пробормотала она.

– Насколько реальным ты хочешь, чтобы это было? – спросил он.

– Насколько, – снова пауза, – реальным?

– Правда. Откровенность. Сколько из этого ты можешь вынести?

– Ты уже был удивительно откровенным, Джейк.

Он снова взглянул на нее, прежде чем посмотреть на дорогу и спросить:

– Мы узнаем друг друга?

– Да.

– Ты моя?

– Прости, что? – воскликнула она в шоке.

– Лидия завещала мне тебя, детка, – объяснил он.

– Ну… да.

Черт возьми, да. Вот оно. Она принадлежала ему.

– Тогда ты моя, – заявил он. – А это значит, что ты принадлежишь моим детям. А это значит, что мы должны копаться друг в друге и выдавать подобное дерьмо. Так что мы не должны ничего скрывать, и в любом случае, мне скрывать нечего. Я сделал то, что сделал, принял глупые решения, облажался, я все еще на ногах, мои дети здоровы и счастливы. Не считая Эмбер, которая дуется и время от времени становится занозой в заднице, серийных свиданий Кона и Итана, оплакивающего единственную бабушку, которую действительно когда-либо знал.

Последовала еще одна пауза, прежде чем она тихо начала:

– А его другие бабушки…

– Моя ма умерла, детка. Как и отец, – сказал ей Джейк. – Отец по материнской линии тоже умер, а ее мама живет в Бриджуотере. Милая леди, но немного стукнутая. Она тащит в дом все подряд, не выходит оттуда, а я не хочу, чтобы мой ребенок жил в таком доме. Кроме того, это не ближний свет. Они разговаривают по телефону. Это все, что у него есть.

– Мне очень жаль слышать об этом, в том числе и о твоих родителях, Джейк, – сказала она по-прежнему мягким голосом.

– Мы справляемся, Джози, – ответил он тем же тоном.

Он не спрашивал о ее родителях. Потому что знал, ее отец мертв. Он попросил своего приятеля копа, Курта, разобраться в этом, по просьбе Лидии, и Курт нарыл это дерьмо. Он также знал, что ее дядя жив. И знал, что ее мать исчезла, вероятно, так сильно поглощенная тем, что перенесла, когда сбежала от отца Джози, и если она была жива, то ни разу не появилась, хотя ее ублюдочный муж давно умер.

Стерва должна была забрать свою дочь. Но она оставила ее этому чудовищу.

– Не хочешь ли, ну… рассказать о том, как потерял своих родителей? – осторожно спросила она.

Он не колеблясь начал:

– Папа умер от аневризмы. Прямо на работе. В шестьдесят четыре. Через несколько месяцев после выхода на пенсию – это его подкосило. Итан родился три месяца спустя.

– Джейк, – прошептала она, но больше ничего не сказала.

– Мама умерла, когда Иту было почти два года. Он ее не помнит. У нее была инфекция, она не думала, что заразилась, а просто устала, потому что ей было грустно от потери папы. К тому времени, как она вникла в это дерьмо, с ее сердцем было уже покончено. Слишком большой урон. Несколько месяцев спустя, она просто ускользнула. Но Эмбер была с ней очень близка. Как и в случае с Лидией, она тяжело это перенесла.

На это он не получил ответа. Когда молчание затянулось, он повернул голову и увидел, что она смотрит в боковое окно. Он снова посмотрел на дорогу. Черт, он повел себя как мудак.

– Джози, – мягко сказал он. – Прости, детка. Я не должен был влезать в это дерьмо.

– Это жизнь, Джейк, – тихо ответила она. – А ты просто… – она заколебалась, – настоящий.

Слишком настоящий.

– Перестаем об этом говорить.

Она ничего не сказала. Он поехал дальше. Наконец, она нарушила молчание.

– Так, быть, эм… настоящим. Твои жены?

Потрясающе. Теперь, чтобы не быть мудаком, он должен рассказать ей, каким идиотом был.

– Донна, первая, я любил ее. Наверное, не стоило с ней разводиться. Она хотела развода, я – нет, но я ей его дал.

– Звучит странно, – заметила она, когда он замолчал.

– Да, – согласился он. – По сей день я все еще не понимаю, но то, что понимаю, бесит меня, поэтому я стараюсь об этом не думать.

– Ты не обязан делиться, – предложила она.

Это заставило его усмехнуться.

– Детка, я уже все выложил. Слишком поздно для этого.

– В самом деле, – пробормотала она, но он услышал улыбку в ее голосе и посмотрел на нее, чтобы поймать этот момент.

Он был рад, что взглянул. Она была красоткой. Но когда улыбнулась… Иисусе.

– И все же я не хочу, чтобы ты сердился, – продолжала она.

– Прошло слишком много времени, не стоит больше сердиться, – сказал он ей.

– Хорошо.

– Мы не все время ссорились, но такое случалось, – сказал он ей. – И, честное слово, не знаю, что крутилось у нее в заднице, но что-то крутилось. Она зубами вцеплялась в то, что ей надо и не отпускала. Насколько я помню, это началось с того, что она захотела новую машину. Я не мог позволить себе новую, поэтому купил подержанную. Она была лучше, чем та, что у нее была, поэтому я подумал, что все хорошо. Она сказала мне, что я никогда ее не слушаю. Я сказал, что слушаю, но мы не могли позволить себе новую машину. Она стала творить херню и надрала мне зад. Потеряла своего мужчину, но купила себе новую машину.

– Это нелепо, – отрезала она, внезапно разозлившись, и он подавил усмешку.

Но он должен был признать, что ему понравилось то, что она показала ему свои чувства.

– После этого дерьма она попыталась помириться. То, что у нас было, было хорошо, поэтому я тоже попытался, но, видя, как это дерьмо продолжало на меня плыть и раздражать, ничего не сработало. Она отказывалась от брака, от семьи ради новой машины. С этим я не смог смириться.

– Я искренне согласна, – заявила она, и на этот раз он не стал бороться с усмешкой. – Тем не менее, в конце концов, жизнь привела меня к появлению Итана, чего бы с Донной не произошло, поэтому я думаю, эта дерьмовая ситуация сработала, как должно.

– Да, – согласилась она.

Прозвучало хрипло, и он не знал почему. Но ему понравилось.

– Мэнди – дерьмовый случай номер два, – продолжал он. – Я тоже ее любил. Она не знала, как мне угодить, желала быть мачехой моим детям. Я надел ей кольцо на палец, она хотела меня, но поняла, что не может двадцать четыре часа в сутки справляться с детьми. Она ушла. Просто однажды я пришел домой, а ее не было. Получил документы о разводе по почте. С тех пор я ее не видел. Хорошей новостью было то, что мне не пришлось от нее избавляться, за меня это сделали дети, это потрясло мой мир, но они были рады, что она ушла.

– Это, ну… потрясение твоего мира звучит неприятно.

Джейк покачал головой, услышав ее слова и то, как она их произнесла. Черт, половину времени с ней и то, как она говорила, он не знал, смеяться над ней или расцеловать.

К сожалению, он не мог сделать последнее и не думал, что она оценит его за первое, поэтому не сделал ни того, ни другого.

– Это не так, солнышко, но не волнуйся. Я быстро смирился с тем, что она вот так свалила. Не круто. В конце концов я понял, что она была такой, какой была, я вышел сухим из воды и сделал это быстро, так что все было правильно.

– А последняя? – спросила она, когда он замолчал.

– Слоун, мама Итана.

– Да.

– И ты согласна на реальность?

Пауза, потом:

– Да, Джейк, согласна.

Он снова усмехнулся тому, как она это сказала, а затем заявил:

– Она была чертовски фантастична в постели.

Когда он больше ничего не сказал, она спросила:

– И все?

– Нет, – ответил он. – Она была чертовски неимоверно фантастична в постели.

– Я, хм… ну, как бы сказать… не похоже, что ты хотел порвать с кем-то из этих женщин.

– Ты открываешь глаза, видишь знаки. Если будешь держать их закрытыми, то нихрена не увидишь. Оглядываясь назад, каждая из них дала мне повод признать поражение, прежде чем все вышло из-под контроля. Я не видел этого, потому что не был достаточно мужествен, чтобы это обнаружить.

И снова продолжительное молчание, прежде чем она сказала:

– Я не так много знаю об этих делах, Джейк, но думаю, что человека сделало бы менее мужественным то, если он был влюблен и у него не хватило бы смелости испытать себя.

Смелость испытать себя. Черт возьми.

Она продолжала:

– Поэтому, кроме матери Итана, которую ты не утверждал, что любишь, ты просто следовал своему сердцу, и я нахожу это очень мужественным.

Следовал за своим сердцем. Черт возьми.

– Джейк? – позвала она, когда он замолчал.

– Да, детка, – тихо ответил он.

– Я… – еще одна пауза, а потом: – С тобой все в порядке?

– Мой рассказ был ужасен, ты была добра ко мне, – ответил он, потянувшись к ней, и находя ее руку. Он сжал ее и закончил: – Я ценю это, солнышко.

– Что же, пожалуйста, – пробормотала она, и ей потребовалась секунда, чтобы сжать его руку в ответ.

Он продолжал удерживать ее, касаясь тыльной стороной ладони гладкого шелка на ее мягком бедре, и ее рука снова сжала его, на этот раз рефлекторно. Он решил, что знает, что это значит, но не отпустил ее, даже когда они подкатили к «Навесам» и он свернул на стоянку.

Он отпустил ее только тогда, когда остановил грузовик у входной двери. Он поставил его на нейтралку, открыл дверцу и спрыгнул вниз. Обогнув капот, он распахнул ее дверь.

– Я высажу тебя. Здесь всегда полно народу. Придется припарковаться подальше, поэтому не хочу, чтобы ты шла пешком, – объяснил он.

– Это очень мило с твоей стороны, Джейк. Спасибо, – ответила она и расстегнула ремень безопасности.

Когда она повернулась к двери и осторожно поставила одну из своих сексуальных туфелек на подножку, он положил руки ей на талию. Она положила руки ему на плечи, и он потянул ее вниз, поставив на ноги. Он отпустил ее, она опустила руки, но он взял ее за руку и повел к входной двери.

Как только он завел ее в тепло, он поднял другую руку и коснулся ее шеи, сжав ее руку в своей, наклонился ближе и сказал:

– Сейчас вернусь.

Ее голубые глаза не отрывались от него, и она прошептала:

– Хорошо.

Он улыбнулся ей и ушел.

Вернувшись, на него обрушилось видение ее в этом платье. Разумеется, ее пальто забрали. Он все еще разбирался с ней и ее платьем, когда она повернулась к нему почти в ту же секунду, как он вошел в дверь, ее губы приподнялись, глаза почему-то блестели, и она сказала:

– Я спросила. Наш столик готов.

Затем она протянула ему руку.

Господи. В тот момент его поразило, и он понял, ему не забыть, что он может взять ее за руку, и она может вести его куда угодно. Простая улыбка, вид этих глаз, обращенных к нему, и протянутая рука, и он отправится с ней прямиком в ад и сделает это, улыбаясь.

Он знал, что мысль была хреновой. Он также знал, что никто не горевал о Лидии так, как горевала она.

Знал, что она не откажется от дома, это разбило бы сердце Лидии – и его детей.

Знал, что она ухаживала за умирающей женщиной, которую едва знала, чтобы ее муж мог отдохнуть.

Знал, что она была единственным человеком, который, казалось, проник, пусть даже на сантиметр, сквозь кокон подростковой драмы, который Эмбер сплела вокруг себя.

Он также знал, что один день его дочь была вегетарианкой, а затем бросила это глупое дерьмо, определенно из-за Джози.

Знал, что она помогает его сыну с домашним заданием.

Знал, что выложил ей все гребаное дерьмо про своих женщин, а она говорила с ним так, будто он был рыцарем в сияющих доспехах на белом коне.

И, наконец, он знал, что она поняла, что облажалась с ним, и даже дня не прошло, как она притащила свою задницу к нему и извинилась.

Она ошибалась. С Донной и Мэнди он был слеп. Теперь его глаза были открыты, и ему чертовски нравилось то, что он видел.

Он шагнул вперед и взял руку, которую она предлагала. Затем поднял ее и прижал к груди, его глаза обратились к администратору.

– Как и сказала леди. Столик на имя Спира, – сказал он.

Та кивнула и взяла пару меню.

– Конечно. Пожалуйста, следуйте за мной.

Он крепко прижимал Джози к себе, пока они шли к своему столику. Джейк не упускал из виду, что никогда, ни разу в своей жизни, с женщинами, с которыми он был – а все они были красавицами – он не испытывал гордости, как в тот момент, идя через ресторан с Джози.

Когда они добрались до своего столика, который ему нравился, стоявшего посреди ресторана так, чтобы все могли видеть его и его женщину, он отпустил ее только для того, чтобы отодвинуть стул. Он усадил ее и наблюдал, как администратор подала салфетку Джози, и та с привычной легкостью откинулась на спинку стула, чтобы положить ее себе на колени.

Джейк схватил свою, не желая, чтобы администратор делала то же самое с ним.

Им вручили меню, сказали, что официант объяснит им, что будет на ужин, и администратор удалилась, подошел официант и наполнил их стаканы водой. Джози посмотрела на парня и пробормотала: