Текст книги "Завещание (ЛП)"

Автор книги: Кристен Эшли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 36 страниц)

– О Боже, – пробормотала я.

– Примерно так, – согласился он.

– Разве это не нормально для девочки ее возраста не любить такие вещи, включая ее родителей?

– Может быть, – ответил он и продолжил: – Но я ей не нравлюсь, потому что я именно тот, кем ты меня описала. Отец, защитник, и тот, кто знает, что у этого парня, Ноя, на уме, когда он приглашает ее на концерт в Бостоне, что означало бы, что они должны провести там ночь. А я строго отношусь к этому дерьму, и она получает приличные оценки, потому что моя девочка чертовски умна, а раз она может добиться чего-то своими мозгами, то обязана это сделать. И она не любит свою мать, потому что она трахается, чем чаще, тем лучше, и чем моложе парень, которого она пускает в свою постель, тем лучше. Стерва рано угодила в кризис среднего возраста, она как хищница, и Эмбер не очень-то любит, когда ее мать соревнуется за парней.

Я громко ахнула от этой шокирующей новости.

– Вот такие дела, – сказал Джейк.

– Она и мама… Итана?

Он покачал головой.

– У Коннера и Эмбер одна мать. В промежутке я был женат на одной женщине, к счастью, не обрюхатил ее, это продолжалось три месяца. У Итана другая мама. Это продолжалось три года. Теперь она живет в Роли со своим новым мужчиной, и чуть ли не зад ему лижет, а это значит относиться к его детям как к золоту и забыть, что у нее есть свой.

– О нет, – прошептала я, мне совсем не понравилось, как это прозвучало.

Он пробормотал:

– Да. Могу же я выбирать таких, – и сделал еще один глоток кофе.

Я тоже глотнула, думая о бедном Итане. И бедной Эмбер.

– Эй! Джейк! Еда готова! – услышала я крик сквозь ветер, и оглянулась на «Хижину», чтобы увидеть два контейнера из пенопласта, стоящих на выступе за окном, но Том все еще был скрыт в темных тенях крошечного ветхого строения.

– Сейчас вернусь, – сказал Джейк, встал и пошел за едой.

Вернувшись, он поставил передо мной мою порцию. Она включала прозрачный пластиковый пакет, салфетку и пластмассовые столовые приборы.

– Краб, сливочный сыр и омлет с зеленым луком, – объявил Джейк.

Я не могла в это поверить, но это действительно звучало восхитительно. Я осторожно открыла контейнер. И выглядело восхитительно, и аромат, поднимающийся вверх, был божественен. Я отставила кофе в сторону, схватила свой пластиковый пакет и спросила:

– Как долго вы были вместе с мамой Коннера и Эмбер?

– Семь лет, – ответил он. – Она живет здесь, а мне бы хотелось, чтобы она тоже переехала в Роли. – Он сделал паузу и закончил, бормоча: – или, может, в Бангладеш.

Я обратила к нему свой взор и улыбнулась его шутке. Затем снова посмотрела на свой омлет и, таким образом, упустила, как цвет его глаз изменился, прежде чем он перевел взгляд на мои губы.

– Ты… сказал, что Эмбер берет деньги, чтобы присматривать за Итаном, и что бабушка присматривала за ним после школы. – Я подцепила вилкой омлет и поднесла его ко рту, смотря на него. – Пока я нахожусь в Магдалене, я могу помочь, если тебе нужно, чтобы кто-то присмотрел за ним.

– Круг сомкнулся, Лисичка, – заявил он и, прежде чем я успела перейти к «Лисичке», продолжил: – Ты подумала о своих планах?

По правде сказать, прошлой ночью я выпила бокал вина за этим, глядя на темное море из окна светлой комнаты. Поэтому я поделился ими с ним.

– Думаю, я решила ненадолго остаться. Взять что-то вроде академического отпуска. Я могу сделать многое из того, что делаю для Генри отсюда, учитывая телефон и Интернет, второго у бабушки нет, но доступ достаточно легко получить. Так что я не буду скучать. Но после того, как я потеряла бабушку, я хотела бы чувствовать себя… – я поискала слово и нашла его, – осевшей на некоторое время.

Я прожевала кусочек омлета, и он был прав. Он не сбил меня с ног, но был потрясающе вкусным. Это были не просто крабы, сливочный сыр и зеленый лук. Там также чувствовался легкий намек на чеснок, явно свежемолотый перец, а краб был сочным. Роскошно.

– Это хорошая идея, Джози. – Услышала я голос Джейка и подняла на него глаза, чтобы увидеть, как он внимательно меня изучает. – Притормози немного. Справься с уходом Лидии. – Он усмехнулся. – Побудь с нами, людьми, которые любили ее так же, как и ты.

После многих лет жизни, которая была интересной и полноценной, это все равно звучало чудесно. Было что обсудить, что узнать. И я приступила к этому.

Я опустила вилку обратно в свой омлет и, прежде чем взять еще кусочек, сказала:

– Я хочу понять лучше, Джейк.

– Понять лучше что?

Я прожевала, проглотила и снова посмотрела на него.

– Как ты так хорошо узнал бабушку.

– У нас нет времени разбираться с этим до того, как ты отправишься к Уиверам. – Это было похоже на отвлекающий маневр, и я открыла рот, но он поднял руку. – Я расскажу тебе все, солнышко. Абсолютно все. Но серьезно, хоть история может оказаться не длинной, но она может вызвать вопросы, и я хотел бы иметь время и сосредоточиться, отвечая на них.

Это было разумно, приятно, и у меня было чувство, что он был прав. У меня возникло бы много вопросов, и я хотела бы, чтобы у него было время и сосредоточенность, чтобы ответить на них. Поэтому я кивнула и откусила еще кусочек.

– Я должен тебе ужин, пригласить куда-нибудь, и все рассказать. – Услышала я его слова, пока жевала. Я проглотила и посмотрела на него.

– Звучит вполне выполнимо.

Он усмехнулся. У меня в сумочке зазвонил телефон. Я не обращала на него внимание и продолжала есть. Он все звонил.

– Ты не ответишь?

Я посмотрела на Джейка.

– Нет. Невежливо отвечать на телефонные звонки во время еды или в чьей-то компании.

Он снова ухмыльнулся и сказал:

– Детка, не обращай на меня внимания, и мы не едим. Мы в «Хижине».

Я не была уверена в различии, но наш разговор потерял актуальность, когда мой телефон перестал звонить. Я взяла еще кусочек омлета. Мой телефон снова зазвонил. Я почувствовала, как мои брови сошлись на переносице.

– Детка, ответь. Как я уже сказал, я не возражаю, и кто-то явно хочет тебя, – настаивал Джейк.

Я кивнула, отложила столовые приборы, которые были такими легкими, что я боялась, ветер их унесет (поэтому я спрятала их как можно лучше под то, что осталось от моего омлета) и потянулась к сумочке.

Я достала свой телефон, и дисплей сообщил мне, что звонил Генри. Я посмотрела на Джейка и сказала:

– Мои извинения, Джейк. Это Генри. Что-то может быть не так.

Его лицо мгновенно изменилось, став немного бледным, но более неопределенным, и он вздернул подбородок, как я поняла, говоря мне, что я должна ответить на звонок.

Я взяла трубку и приложила к уху, приветствуя:

– Генри.

– Какого хрена?

Я моргнула, глядя на стол, потому что Генри никогда не говорил мне подобного, и никогда не говорил таким тоном. Или, по крайней мере, не со мной.

– Я… что прости? – спросила я.

– Какого хрена, Джозефина?

Что за черт?

– Я… извини, – пробормотала я. – Что-то случилось?

– Да, случилось. Ты не звонила два дня.

О Боже. Я на самом деле не звонила.

– Генри…

– Я беспокоюсь о тебе Жозефина. Я же сказал тебе оставаться на связи, отмечаться, давать мне знать, что с тобой все в порядке.

– Вчера ты был на пути в Рим, – напомнила я ему.

– Да, и этот полет долгий, но не целый же год. И ты знаешь мое расписание, Джозефина. Ты знаешь, когда я взлетел, знаешь, когда я приземлился, и ты знаешь, когда я выключаю и включаю свой телефон на время полета.

Я знала. Он ждал до последней секунды, чтобы выключить его, и включал в тот момент, когда мы приземлялись.

– Мне очень жаль, Генри. Здесь все было несколько… странно.

– Как странно? – тут же спросил он.

Я откинулась на спинку стула и уставился на свои колени.

– Странно во многих отношениях. Сейчас я не могу ничего толком рассказать, потому что завтракаю с Джейком, а потом мне нужно идти к Уиверам. Но я позвоню тебе позже и все объясню.

– С Джейком?

– Да. С Джейком.

– Кто такой Джейк?

– Друг бабушки.

– Я с ним встречался?

Генри часто бывал со мной в Магдалене и встречался со многими бабушкиными друзьями и знакомыми. Но я была почти уверена, что он не встречался с Джейком.

– Не думаю, – ответила я.

– Он один из ее дружков по бриджу?

Мысль о том, что Джейк играет в бридж с бабушкиными дружками, ни одной из которых не было меньше семидесяти лет, заставила меня улыбнуться.

– Нет.

– Тогда кто же он, Джозефина?

Я смутно удивлялась, почему он так хотел это знать. Но не спросила.

– Это долгая история, Генри, и мне очень жаль, но у меня нет времени рассказывать ее тебе прямо сейчас. Я сижу на пристани, и мой омлет остывает. Он вкусный, и я хотела бы насладиться им, пока он еще теплый. Не говоря уже о том, что Джейк сидит прямо здесь и невежливо болтать по телефону, когда у меня компания.

Это было встречено молчанием, и продолжалось довольно долго.

– Генри? Ты еще здесь? – крикнула я в тишину.

– Да, я здесь, – ответил он. – Вы на пристани едите омлет?

– Довольно вкусный, – поделилась я. Он ничего не сказал. – Генри?

– Позвони мне, когда представится возможность, – приказал он странно сухо. – Мне все равно, как поздно это будет. Просто позвони. Я беспокоюсь. На твою долю много чего выпало, а ты там сама по себе.

Это доказывало то, что Джейк ошибался. Генри злился, потому что беспокоился обо мне. Да, он был моим работодателем, но он также и заботился обо мне.

Однако Генри тоже ошибался. Я не была сама по себе. Со мной был Джейк. От этой мысли тепло вернулось, даже если вокруг было холодно, но я проигнорировала это и заверила Генри:

– Я позвоню.

– И я говорю Даниэлю отменить Париж.

Я моргнула, глядя на свои колени, а затем посмотрела на лодки, качающиеся вдоль причала.

– Ты не можешь этого сделать.

– Могу, Джозефина, и собираюсь.

– Но, чтобы устроить эту съемку ушли месяцы, – напомнила я ему.

– Им придется найти другого режиссера, – сказал он мне.

– Ди-Амонд работает только с тобой, – продолжала я рассказывать ему то, что он и так знал.

Ди-Амонд последние семнадцать лет работал только с Генри. Он был известным хип-хоп артистом, запустившим собственную линию одежды, которая была замечательной и, таким образом, довольно успешной. Генри работал над музыкальными клипами Амонда и его фэшн-съемками. Амонд был также очень красивым, хотя и несколько пугающим чернокожим мужчиной, который в молодости заработал несколько, так называемых, «приводов», причем обвинения носили довольно жестокий характер. С тех пор он остепенился и мог быть очень обаятельным.

Вот почему я провела с ним особенно приятную ночь после вечеринки, которую мы посетили после церемонии VMA (Прим. переводчика: VMA – Video Music Awards – премия за лучший музыкальный клип) семь лет назад. После этого он попросил меня присоединиться к его «команде», но я отказалась, с некоторым колебанием (это было потому, что он был очень обаятельным и, как я уже упоминала, также очень красивым, и мы провели приятную ночь). Но я не смогла бы оставить Генри. С другой стороны, существовал также маленький факт, что я не была из тех женщин, которым было бы комфортно в «команде».

Генри, конечно, об этом не знал. Я всегда была осторожна, и, к счастью, Амонд тоже.

– Тогда ему придется перенести встречу, когда нам обоим будет удобно, – ответил Генри.

– Генри, мне вовсе не обязательно…

Он перебил меня.

– Ты присоединишься ко мне в Париже?

Я заколебалась, снова посмотрела на свои колени и прошептала:

– Дела обстоят так, что это маловероятно.

– Тогда я отменяю встречу.

Я вздохнула, прежде чем спросить:

– Мы можем обсудить это позже?

– Точно. Твой омлет и Джейк. – Его тон был необычным и смутно тревожным. Я сжала губы. – Вскоре поговорим, – сказал он.

– Конечно, – пробормотала я.

– До скорого, Джозефина.

– До скорого, Генри. До свидания.

Он не попрощался. Просто отключился.

Он никогда не делал подобного раньше. На мгновение я уставилась на телефон, прежде чем положить его обратно в сумку и взять столовые приборы, сказав рассеянно Джейку, уставившись на еду:

– Я извиняюсь. Разговор слишком затянулся.

– И это не звучало так, будто все прошло очень хорошо.

Услышав замечание Джейка, я посмотрела на него.

– Он отменяет работу, чтобы приехать в Магдалену.

Я наблюдала, как его губы по какой-то странной причине сжались, но через несколько секунд он расслабился, будто хотел скрыть свою реакцию.

– Хорошо, если вокруг тебя будут люди.

– Он не должен ничего отменять. Это видеосъемка. Она даже больше, чем фотосессия. Для нее нужно получить разрешение. Туда вложено много денег, не говоря уже о персонале.

– Ты стоишь того, чтобы послать все это к черту.

Я уставилась на него, когда тепло снова охватило меня, но ответила:

– Это глупо.

– Этого ты тоже стоишь.

Его слова заставили меня почувствовать себя так, что я решила вернуться к своему, вероятно, уже холодному омлету. Так я было.

– Когда он приедет? – поинтересовался Джейк.

Я снова посмотрела на него.

– Работа в Риме продлится чуть больше недели. Если он отменит Париж, то сможет прилететь сюда в следующую субботу.

– Ясно.

Я отхлебнула кофе и снова занялась омлетом.

– Твое предложение, я приму его, – заявил Джейк, и мои глаза вернулись к нему.

– Мое предложение?

– Присмотреть за Итаном, – сказал он. – Он, Кон и Эмбер часто приходили к вам домой после школы. У меня дел до хрена, и многое сваливается на Кона и Эмбер: присмотреть за младшим братом, отвезти его куда-то, все в таком роде. Лидия была не очень молода, но дети любили ее. На самом деле она не столько заботилась о них, сколько о том, чтобы все они были друг у друга, и моим детям было к кому пойти после школы. Будто в их жизни все хорошо, а Лидия была самым лучшим.

В этом он не ошибся.

– И Эмбер в своей жизни нуждалась в доброй, порядочной женщине. Лидия тоже была такой. Отчасти Эмбер стала занозой в заднице, потому что не знала, что делать с болью, которую испытывала, когда Лидии не стало. Итан отвлекается от всего этого, он слишком молод, чтобы это похоронить или действительно знать, как с этим справиться. Кон тоже был близок с Лидией, но он уже не ребенок и думает, что должен скрывать эмоции, ведя себя как мужчина. Со всем происходящим вокруг, Эмбер не знает в какую сторону пойти. И Лидия давала ей много всего, что означает, что она многое потеряла. – Его голос понизился, и он закончил, – полагаю, ты об этом знаешь все.

Еще как. Я не ответила. Молча кивнула.

– Хорошо, что у них есть частица Лидии, чтобы заполнить эту дыру. Это ты.

Я не была матерью, но я видела, что их отец думает, что это правда. И это было странно приятно, заполнять эту дыру, которую оставила бабушка, и я слишком хорошо знала, она была огромной.

Я снова кивнула.

– Тем не менее, Эмбер наказана на неделю, так что ее задница привязана к Итану, будь то наш дом или Лавандовый Дом. После этого, раз ты какое-то время будешь рядом, было бы здорово дать ей передышку. Ей шестнадцать. Это слишком рано, чтобы быть мамой для восьмилетнего ребенка, но со всем дерьмом, которое я должен сделать с клубом и тренажерным залом, я должен был опереться на нее.

– Я могу дать ей передышку, – тихо сказала я.

– Буду признателен.

– Я… мне начать сегодня?

– Нет. Продолжай обустраиваться. Завтра суббота. Эмбер не пойдет на свидание из-за того дерьма, что вчера вырвалось у нее изо рта. Но если бы ты могла начать на следующей неделе, я был бы благодарен. – Я снова кивнула. – Поскольку Эмбер вынуждена выполнять обязанности няни, завтра вечером я приглашу тебя на ужин. Введу в курс дела.

Ужин с Джейком. Наедине. И снова меня охватило странное предвкушение, которое я испытывала весь предыдущий день, и в тот момент я поняла, это потому что мне нравилось быть рядом с этим человеком.

Чего я не знала почему я ждала встречи с ним, и это чувство становилось все сильнее, когда он сидел рядом со мной.

– Приоденься, я отвезу тебя в приличное место, – приказал он.

Предвкушение пронзило меня так, что я почувствовала его в своих сосках. Сосках. О боже.

– Я… э-э… хорошо, – ответила я.

– Буду у твоего дома в семь, – сказал он.

Наконец, приличный час для ужина.

– Я буду готова.

– Ты закончила? – спросил он, указав на мой омлет.

Я молча кивнула.

– Тогда давай отвезем тебя к Уиверам.

Под этим он подразумевал, что соберет все со стола, оставив меня только с чашкой кофе. Он крикнул:

– До скорого, Том!

– До скорого, Джейк.

Я посмотрела, но Тома в «Хижине» все еще не было видно.

– Ваши омлеты просто прелесть. – Решила крикнуть я, потому что так оно и было, и он, вероятно, знал это, но всегда было приятно получить комплимент.

– Спасибо, дорогая! – услышала я в ответ, но Тома все еще не было видно.

Я совсем забыла о Томе, когда Джейк схватил меня за руку и повел по тротуару. Я также полностью забыла, как дышать, а сердце абсолютно забыло, как биться.

Джейк вел нас к моей машине, и пока мы шли, хотя я не могла дышать и в основном не могла думать, я поняла, что идти со мной за руку, казалось Джейку совершенно естественным. С другой стороны, у него было три жены, дочь, и в нашем коротком знакомстве он показал, что может быть нежным, и сомнительно, что он был таким только со мной.

Что касается меня, то я никогда, ни разу, со времен средней школы, не ходила с мужчиной, держась за руки. И сейчас это… это сбивало меня с толку. В хорошем смысле, это было великолепно.

– Спасибо за завтрак, – заставила я себя сказать, когда снова смогла дышать.

– Без проблем, – пробормотал он.

Я повернула голову и посмотрела на него.

– Ты оказался прав, это было восхитительно.

Он опустил подбородок и посмотрел на меня сверху вниз.

– Я же говорил, что еда собьет тебя с ног.

Глядя в его глаза, теперь мятежно-серые, которые, казалось, отражали небо над головой, я знала, что он прав. Меня сбило с ног. Но не омлетом. Чем-то совершенно иным. И это чувство продолжалось, когда он остановил меня у водительской двери моей машины и наклонился. Он коснулся губами моей щеки, отчего я снова ощутила аромат его привлекательного одеколона, а еще слишком привлекательное царапание его щетины (этим утром он снова не побрился).

Он отстранился и, улыбаясь, пробормотал:

– До скорого, детка.

– Да. Увидимся завтра вечером.

Он подмигнул, сжал мою руку, отпустил ее, и я смотрела, как он направляется к своему грузовику. Я заставила себя сесть в машину и поехать к Уиверам. Но я делала это, испытывая странное чувство.

То, что меня сбили с ног. Лишили дыхания. И я совсем не против.

*****

Я не знала, почему это сделала; казалось, мои глаза притянуло туда невидимыми силами. Но когда я возвращался в Лавандовый Дом от Уиверов, мой разум был поглощен Элизой, ее хрупкостью, болью, застывшей вокруг рта, усилием, которое она все еще прилагала, чтобы притворяться, что все в порядке, и болтовней с опущенными глазами, я повернула голову и увидела это.

Магдалена была невелика и давно уже обладала своим Городским советом, который был решительно настроен сохранить старый прибрежный город штата Мэн. Таким образом, коммерческие районы города были в основном нетронутыми уже более века, и такие вещи, как рестораны быстрого питания, были твердо расположены на окраине города, поэтому вы даже не могли их увидеть, если не ехали по дороге.

Это вовсе не означало, что за пределами Кросс-стрит (главной улицы города) не было других предприятий, которые возникли за эти десятилетия. И они включали в себя большой магазин, который когда-то был хозяйственным, но теперь, посмотрев вниз на Хавер-Уэй, я увидела в его окне совсем другую вывеску.

Проехав мимо него, я повернула назад, налево на Хавер-Уэй и остановилась на большой парковке перед зданием. Золотая вывеска с черной каймой на окне гласила: «Тренажерный зал Грузовика». А внутри, сквозь пелену начавшегося дождя, я увидела, что это действительно спортзал. Специфический тренажерный зал.

Я вообще не проводила времени в спортзалах, но несмотря на это, точно знала, что это за спортзал, поскольку из того, что я могла рассмотреть с моей точки обзора, на огромном открытом пространстве было установлено два боксерских ринга. С другой стороны было оборудование для поднятия тяжестей, и подвешенные груши, которые всегда присутствовали в боксерских залах в фильмах, маленькие в виде шара и большие цилиндрической формы. Там находились люди, которые били кулаками, поднимали разнообразный инвентарь и прыгали через скакалку.

Я нашла это удивительным, так как это происходило в начале дня в рабочий день. Я также могла видеть, стоящего за ближнем к окну рингом, Джейка. На нем не было джинсов, ботинок и свитера, как в то утро, когда он угостил меня омлетом. Сейчас на нем были темные спортивные штаны с тремя белыми полосками по бокам и белая футболка с длинными рукавами. На ринге находились боксеры, и Джейк окликнул их.

Он несколько раз упоминал о своем тренажерном зале. Должно быть это он и есть. И в названии значилось «грузовик». Тот мерзкий мужчина в «Бриз Пойнте» упомянул о «грузовике», и я не думала, что это совпадение.

У меня было такое чувство, что о Джейке еще многое можно узнать. Три жены, с одной он прожил всего три месяца. Все его дети жили с ним. Хотя он упомянул, что одна из его бывших жен местная, но ее дети с ней не остались. Он владел боксерским залом и стриптиз-клубом, которые были совершенно разными заведениями. Он был хорошо известен, если верить этому человеку из «Бриз Пойнта», не говоря уже о том, что дурно воспитанная Терри Багински тоже его знала.

«Да, – подумал я, видя, как он наблюдает за боксерами на ринге, – о Джейке Спире еще многое предстоит узнать».

И я обнаружила, что уже очарована им, даже не зная об этом.

Я развернулась и направила машину обратно на Хэйверс-Уэй, затем пересекла улицу и поехала из города к Лавандовому Дому.

Я подождала, пока не сняла куртку и не налила чашку чая, прежде чем взять телефон, подошла к мягкому креслу у окна в гостиной и позвонила Генри. Разница во времени была такова, что в Италии было уже поздно, но Генри был похож на меня. Ночная сова. Он еще не спал.

– Джозефина, – ответил он.

– Привет, Генри, – ответила я. Потом я не знала, что сказать, и Генри тоже не знал, потому что тоже молчал. Это я его сломала. – Прости, что не позвонила, – тихо сказала я. – Просто позавчера кое-что случилось. К дому подошел мужчина. Он обращался к бабушке с просьбой его купить, и ко мне тоже. И у меня была очень сильная реакция на это.

– Кто-то пытается купить Лавандовый Дом?

– Да, и бабушка не поделилась этим со мной.

Как и много чем еще, и я снова не сказала об этом Генри по неизвестным мне причинам, которые я решила обдумать позже.

– И он вот так взял и заявился в дом?

– Да.

– Вот осел, – пробормотал Генри. – Ты только что потерял свою бабушку.

– Вот именно.

– И какой же сильной была твоя реакция? – спросил Генри.

– Я… – я сделала паузу, глубоко вздохнула и понизила голос, – я не хочу его продавать.

– Конечно, нет. – я моргнула от его быстрого принятия этого факта. – Пошли его нахрен, милая, – продолжал Генри. – Скажи, чтобы оставил тебя в покое. Если нет, это скажу ему я, когда приеду.

– Я…

Начала я, но он продолжал говорить.

– Я тут подумал, нам обоим нужен перерыв. Так что мы возьмем его в Лавандовом Доме. И тебе предстоят неприятные вещи, например, разбирать вещи Лидии, и тебе понадобится в этом помощь. Но есть проблема.

Я не совсем поспевала за ним, но все же сумела спросить:

– Проблема?

– Да. Я сказал Дэниелу отменить Париж, но Амонд пронюхал об этом и связался с Сесиль. Напомнил ей о моих обязательствах по контракту. В нем есть лазейка, но если Амонд будет напирать, это может стать неприятным. Она посоветовала мне не отменять Париж, но она хочет отменить Сидней. Поскольку у них есть больше времени, чтобы найти другого фотографа, она думает, что это удастся сделать, а после этого освободить мое расписание. Но это значит, что я не смогу добраться до Магдалены в течение нескольких недель.

Сесиль была агентом Генри и работала с ним уже много лет. Если она сказала, что Сидней можно отменить, значит так оно и было. Это заставило меня чувствовать себя лучше.

– Звучит как прекрасный план, Генри, – сказала я ему.

– Я не рад, что пройдут недели, пока я доберусь к тебе, – не согласился он.

– Со мной все будет в порядке, – заверила я его.

– Я знаю, милая. Но я по-прежнему не доволен.

Я ничего не сказала, потому что была рада, что он снова заговорил как Генри. Затем он перестал говорить как Генри, когда продолжил, спрашивая:

– Ладно. А теперь, кто такой Джейк?

Я открыла рот, закрыла его, снова открыла, и напомнила себе, что это Генри. Так что слова, наконец, вышли.

– Джейк и его дети очень близки бабушке. Думаю, он примерно нашего возраста, у него трое детей – двое подростков и маленький сын – и они провели много времени с бабушкой здесь, в Лавандовом Доме. Дети, и, думаю, Джейк тоже, скучают по ней и они, ну… мы устанавливаем связь, потому что мы все чувствуем то же самое. – Я снова понизила голос, когда закончила, – и это приятно, Генри. Очень приятно быть рядом с людьми, которые так заботились о бабушке.

Похоже, он услышал только часть того, что я сказала, потому что спросил:

– А связь, которую вы устанавливаете с Джейком?

– Что ты имеешь в виду?

– Ты завтракала с ним сегодня утром, – напомнил он мне, и мне показалось, что я поняла, о чем он говорит. Поэтому объяснила: – Нет. Я не его, ну… тип. Он любит длинные волосы и большие… – я сделала паузу, – другие части. И он тоже не мой тип. – Последнее, как я уже начала опасаться, было ложью. Тем не менее, я продолжила. – Он владеет местным стриптиз-клубом и боксерским залом.

Голос Генри больше не был вопросительным, но дрожал от веселья, когда он спросил:

– Он владеет чем?

Я повторила.

Он свистнул прежде чем я услышала, как он расхохотался. Все еще посмеиваясь, он спросил:

– Лидия проводила время с владельцем местного джентльменского клуба?

Что-то в том, как он это сказал, заставило волосы у меня на затылке встать дыбом.

– Он груб, Генри, – тихо сказала я. – Но он очень милый, он хороший отец и очень любил бабушку. – Генри молчал. А я нет. – Он относится ко мне с заботой и добротой, и я… ну, его дочь немного запуталась, но его маленький сын довольно очаровательный. – Я глубоко вздохнула и заключила: – Хорошо, что они рядом.

– Тогда я рад, что они у тебя есть, милая. И ты получишь меня, как только я туда доберусь.

Я кивнула, хотя он не мог меня видеть, и тихо сказала:

– Буду ждать твоего приезда.

– Теперь я собираюсь отпустить тебя, но хочу, чтобы ты не забывала звонить.

– Обязательно, Генри.

– Хорошо, милая. Береги себя, и если я тебе понадоблюсь, не беспокойся о разнице во времени. Звони.

Да, Джейк ошибался насчет Генри. Я была ему не безразлична, не только как для работодателя. Вот почему я улыбалась, когда ответила:

– Обязательно.

– Хорошо, Джозефина, скоро поговорим.

– Да, Генри, спокойной ночи.

– До свидания, милая.

Мы отключились, и я сделала глоток чая, мои глаза переместились к окну, чтобы увидеть, что туман все еще скрывает вид, когда зазвонил домашний телефон. Я взяла трубку, это была Рут Флетчер, жена преподобного, и после непродолжительного (немного раздражающего, но она пыталась быть вежливой) разговора, мы договорились, что они придут в Лавандовый Дом в воскресенье вечером после вечерней службы, и я приготовлю для них ужин (а не наоборот).

Я уже направлялась к своему креслу у окна, чтобы выпить чаю, когда на столике рядом со стулом зазвонил мобильник. Я посмотрела на экран и взяла трубку.

– Амонд, – поздоровалась я.

– Красавица, какого черта?

О боже.

– Амонд, прошу, послушай. Генри просто…

– Мне плевать на Генри. Знаю, он такой. Любой мог бы снять мое дерьмо так же хорошо, как он, но ради тебя я позволил ему сделать то, что нужно. Я спрашиваю, черт возьми, о том, что ты потеряла свою бабушку и не позвонила мне?

Я моргнула, глядя в окно, и спросила:

– Прости?

– Джозефина, ты моя женщина, ты знаешь, что ты моя женщина, хотя и решила официально не быть ею. Ты также знаешь, что мне не все равно, когда дело касается тебя. Сесиль сказала, что это твой единственный живой родственник, ты крепкий орешек, ты потеряла ее, тащишь свою сладкую белую задницу в гребаный Мэн и не говоришь своему мужчине, что потеряла бабушку?

– Я… э-э…

– И Генри позволяет тебе оставаться одной в гребаном Мэне?

– У Генри была работа, – объяснила я.

– Знаю, я одна из них. Это все еще чушь собачья.

Я выпрямилась.

– Амонд, напомню тебе, что только сегодня ты не позволил ему уйти с одной из этих работ.

– Эта работа не была бы запланирована, когда речь шла о смерти твоей бабушки.

Это, как я обнаружила с глубоким, несколько раздражающим удивлением, казалось, стало темой для мужчин в моей жизни. Мужчин, добавлю я, которые я даже и не знала, что были в моей жизни.

– Тебе нужна компания? – спросил он.

– Я в порядке, – заверила я его.

– Ты уверена?

Я смягчилась и сказала:

– Да, Амонд. Я уверена. У бабушки было много друзей, и они заботятся обо мне. Я не часто бываю одна. Все прекрасно. Я обещаю.

Он немного поколебался, прежде чем сказать:

– Хорошо, девочка.

Я сделала еще один вдох и сказала:

– Приятно, что ты беспокоишься.

– Джозефина, каждый раз, когда я выхожу на красную дорожку, по-прежнему думаю: какая бы сучка ни висела у меня на руке, она не ты. У тебя есть класс. Снаружи ледяной холод. Черт, обжигающе ледяной, но все равно ледяной. Внутри такая чертовски горячая… красивая. Я тащусь от того, что ты не показываешь всего этого. Это не твое. Но это не значит, что я до сих пор об этом не жалею. Это также не означает, что я не могу дать тебе то, что могу. Поэтому если тебе что-то понадобится, звони. Я здесь. Ты меня слышишь?

И снова меня сбили с ног.

Оставили без воздуха.

Потому что это было очень приятно, очень мило и очень неожиданно. Я знала, что нравлюсь ему. Знала, что его влечет ко мне (во время нашей ночи и даже до, и если честно, то и после, это совершенно не подвергалось сомнению). Я просто не знала, как глубоко это влечение заходило.

Даже задыхаясь, я ответила:

– Я с тобой, Амонд.

– Ладно, твоя задница вернется в Лос-Анджелес, ко мне домой. Я приготовлю для тебя ужин и буду слушать, как ты рассказываешь о своей бабушке.

Я улыбнулась.

– Мы это спланируем.

– Правильно, красавица. А теперь я отпускаю тебя.

– Спасибо, что позвонил, Амонд.

– До скорого, Джозефина.

Я попрощалась, и мы разъединились.

Мне снова стало тепло. А еще я чувствовала себя странно. Не плохо странно. И не хорошо. Будто я что-то упустила, должна была что-то вспомнить, но не могла. Я попыталась это сделать, глядя на серое море и потягивая чай, когда снова зазвонил домашний телефон.

Я вздохнула, поставила чай и пошла за телефоном.

– Лавандовый Дом, – поздоровалась я.

– Джозефина?