Текст книги "Завещание (ЛП)"

Автор книги: Кристен Эшли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 36 страниц)

Меня.

Мое сердце забилось быстрее, когда я вышла из гостиной в фойе, а затем вглубь дома. То, что там было, пыталось навязаться моему сознанию, но я сопротивлялась, мои ноги волочились, но все равно тащили меня туда.

В убежище.

Бабушка устроила там свою спальню, когда ей стало трудно подниматься по лестнице.

Я не была в этой комнате с тех пор, как вернулась домой, и не хотела идти туда сейчас. Но я пошла, открыл дверь и почувствовала, как ее потеря прожигает меня насквозь, будто заново, когда я увидел все, что было вокруг нее, уловила запах ее духов.

Я сглотнула и подошла к кровати.

Она была разобрана. Медсестра, которая приходила, чтобы убедилась, что она встала, приняла ванну, оделась и поела, нашла ее там. Они забрали ее отсюда. Мертвую. С тех пор никто не убирал постель. Она умерла в этой постели, на этих простынях, это было последнее место, где она дышала. А потом ее не стало.

Я перевела взгляд с кровати на тумбочку. Еще одна фотография в серебряной рамке. Мы с бабушкой. Снято в то лето, когда я оставила свою жизнь позади и пришла к ней.

Мы были снаружи дома, среди лаванды. Она цвела. Бабушка сидела в одном из своих плетеных кресел, а я наклонилась к ней, обняла, прижалась щекой к ее щеке, и мы обе смотрели в камеру, которую держала одна из ее подруг. Мы обе улыбались.

Я закрыла глаза и отвернулась, делая глубокий вдох, чувствуя, как он заполняет мои легкие. Я открыла глаза и посмотрела на другую тумбочку.

Вот оно.

Я медленно двинулся туда, обхватила рукой большую рамку и подняла фотографию, чтобы рассмотреть поближе.

Джейк Спир со своими детьми, все они окружены лавандой, а за ними – море. Его дочь стояла рядом с ним, прижавшись к нему всем телом, обняв за талию, прислонившись щекой к его груди, глядя в камеру и улыбаясь. Его старший сын был с другой стороны, Джейк тоже обнимал его за плечи, и я могла сказать, что молодой человек обнимал отца за талию, они стояли близко друг к другу. Молодой человек тоже улыбался. А перед девушкой стоял младший сын Джейка. Он прислонился спиной к ее телу. Он тоже улыбался в камеру. Как и Джейк.

Я повернулась и села на кровать, глядя на фотографию. Все они были моложе. Не намного, может быть, на пару лет, но с детьми многое меняется с годами. И бабушка держала их близко. Рядом со своей кроватью. Но она никогда не рассказывала мне о них. За последние семь лет я несколько раз бывала в этой комнате и не видела эту фотографию. Но она была там, и она держала их близко. До того дня, как умерла.

У них у всех были ключи от ее дома. Она отдала им большие суммы денег. Она отдала этому человеку меня.

– Почему ты не рассказывала мне о нем, бабушка? – прошептала я фотографии и подняла глаза.

Я перевела взгляд через комнату к окну, видя лаванду, ставшую высокой, а за ней – море.

– Что ты ему обо мне рассказала? – спросил я у окна.

Море сверкало на солнце, и лаванда мягко покачивалась на ветру. Я отрицательно покачал головой.

– Что ты хочешь, чтобы он сделал со мной?

Лаванда, море, комната – все это не давало мне ответа.

ГЛАВА 4

Только там

Я припарковалась на извилистой дорожке перед Лавандовым Домом, открыла дверь и вышла, захлопнув ее за собой и направляясь к багажнику, в который сложила продукты.

Я не пробуду в Магдалене очень долго, но задержусь там на некоторое время.

Я вела жизнь, где в основном ела в ресторанах или на вечеринках и редко имела возможность готовить.

После того, как Джейк Спир ушел, и я не получила ответов на вопросы, преследовавшие меня, я решила, что раз уж я здесь, то воспользуюсь этим. Это значит, что я буду готовить. Так что, я отправилась в магазин в город.

Я уже взяла коричневые бумажные пакеты в каждую руку, когда на дорожку въехал внедорожник. Я посмотрела сквозь очки на блестящую черную «Эскаладу» и в первую очередь на мужчину, сидевшего за рулем. Я никогда его раньше не видела. Я смотрела, как он приближается, решив, что мне это не нужно. У меня было много дел, приоритетом в тот момент было занести продукты в дом, а не иметь дело с незваным гостем, зная, как это грубо, заявиться без предупреждения.

Он мог быть кем-то, кто просто хотел выразить свои соболезнования. Однако он мог позвонить, как это делали десятки других людей с тех пор, как умерла бабушка. Ему не нужно было приезжать домой. Тем более что я понятия не имела, кто он такой.

Не отрывая от меня глаз, он вышел из машины, и я увидела, что он высокий, худощавый и хорошо одетый, в хорошо сидящих, превосходного качества темно-синих брюках и такой же хорошо сидящей, сшитой на заказ светло-голубой рубашке. Без галстука. Его темно-каштановые волосы были хорошо подстрижены. И с первого взгляда я поняла, что его очки стоят пятьсот долларов.

– Могу я вам помочь с этим? – спросил он, когда был примерно в десяти метрах от меня.

– Не хочу показаться грубой, – ответила я. – Но я вас не знаю, поэтому боюсь, что мне придется отказаться.

Он кивнул головой, остановился в четырех метрах от меня и продолжил:

– Я Бостон Стоун.

Мое лицо, должно быть, выдало мою реакцию на его абсурдное имя, потому что он улыбнулся, и его улыбка не была непривлекательной.

– Моя мать сказала, что после родов была под воздействием лекарств, – пояснил он по поводу своего имени, в манере, в которой я знала, он часто делал это в своей жизни.

С другой стороны, с таким именем ему приходится так делать.

– Чем я могу вам помочь, мистер Стоун?

Его голова слегка наклонилась в сторону, прежде чем он ответил, и часть его ответа включала странное повторение его имени:

– Я Бостон Стоун. Генеральный директор «Stone Incorporated». – Я ничего не сказала. – Кажется, Терри рассказывала вам обо мне? – спросил он.

– Терри? – спросила я в ответ.

– Терри Багински. Партнер Уивера и Шуллера, которая вчера зачитывала завещание вашей бабушки.

Я почувствовала, что мое тело замерло, когда неожиданный и неприятный импульс ударил по нему.

«Stone Incorporated». Я и забыла.

Еще одна вещь, о которой бабушка мне никогда не говорила. Этот человек хотел купить Лавандовый Дом.

– Да, – подтвердила я. – Мисс Багински рассказала мне о вас.

– Поскольку вы заняты, – ответил он, склонив голову к сумкам в моих руках, – я не задержу вас, только спрошу, не хотите ли завтра пообедать со мной, чтобы обсудить ваши планы относительно Лавандового Дома.

Меня пронзил очередной импульс, и он был гораздо более неприятным. Бостон Стоун из «Stone Incorporated».

Человек, стоящий за компанией.

Не семья с детьми, где жена срежет лаванду, чтобы поставить ее в гостиной и на кухонный стол, где дети играют в тарелочку на заднем дворе вокруг беседки с лепестками глицинии, кружащимися вокруг них в воздухе, где муж знает, как починить раковину и держать дом в идеальном состоянии с любовью и заботой… вечность.

– Мистер Стоун, я не хочу быть грубой, но, как видите, я занята. И как вы знаете, моя бабушка умерла всего пять дней назад. У меня в голове множество мыслей, и обедать с кем-то, чтобы обсудить свои планы относительно Лавандового Дома – не одна из них.

Это было не совсем так. У меня были расплывчатые мысли по этому поводу. Но они были расплывчатыми.

Теперь, когда этот человек стоял передо мной, я не испытывала ни малейшего смутного желания заводить с ним разговор о продаже, и мне это не нравилось.

– Конечно, мои извинения. Это слишком скоро, – пробормотал он.

– Да, – согласилась я.

– Тогда я повторю свое предложение пообедать, но сделаю это для того, чтобы вкусно накормить вас и, возможно, отвлечь от вашей недавней потери.

Я изучала его, пока обдумывала его слова. Боже, я только что встретила мужчину на подъездной дорожке к дому моей бабушки, и он пригласил меня на свидание. Хотя он был довольно красив, и приглашение было сделано складно, в добром тоне, и с уважением, я не могла в это поверить.

– Мистер Стоун…

– Мисс Мэлоун, никаких дел, просто обед, чтобы отвлечь вас от воспоминаний и мыслей. Я знаю место, где готовят замечательные блюда с мидиями. Если вы любите морепродукты, я с удовольствием познакомлю вас с ним.

Он был очень мил, не говоря уже о том, что я любила мидии и все морепродукты. У меня просто не было желания обедать с ним.

– Это очень любезное предложение, мистер Стоун, – тихо сказал я. – Но боюсь, ваши усилия не увенчаются успехом. Мне нужно о многом подумать и еще больше сделать.

Он кивнул и поднял руку, но тут же ее опустил.

– Конечно. Но если вы передумаете, информация, которую вам дала Терри, включает прямую линию со мной. Просто позвоните, и мы все спланируем.

– Если я передумаю, – маловероятно, – я так и сделаю.

Его ровный голос понизился еще ниже, когда он сказал:

– Я сожалею о вашей потере, Джозефина. Лидию очень любили, и на то было много причин. Поэтому, пожалуйста, знайте, я понимаю, как серьезна эта потеря.

Я почувствовала, как у меня перехватило горло, и просто кивнула.

– Надеюсь, вы позвоните, – закончил он, продолжая говорить тише и мягче.

– Я подумаю об этом. Хорошего вам дня, мистер Стоун.

Его солнцезащитные очки были устремлены на меня, прежде чем он кивнул, повернулся и направился к своему внедорожнику. Я смотрела, как он сел внутрь и захлопнул дверцу. После этого я направилась в дом.

Войдя, я пинком захлопнула за собой дверь и замерла как вкопанная. Потому что меня словно током ударило.

Все это. Все, что я видела. Все, что я испытывала. Но больше всего, все, что я почувствовала.

Лучи света пронзали тени, пылинки дрейфовали, заставляя сам воздух казаться почти волшебным. Обилие мебели в просторных комнатах, выходящих в фойе. Все старое, плюшевое, удобное.

А еще было множество безделушек, некоторые из них, вероятно, ничего не стоили, некоторые, возможно, бесценны, но все они были драгоценны. Сверкающее дерево старинных столов. Гравюры в рамах на стенах, которые висели там десятилетиями, вероятно, некоторые из них больше века.

Перед моим мысленным взором возник образ прилегающей к дому территории. Грубый серый камень береговой линии. Каменистый пляж с пирсом. Массивные кусты лаванды, окружавшие дом. Зеленые подстриженные газоны. Увитая глицинией беседка с белой плетеной мебелью с видом на море. Прямоугольная теплица, ведущая в выложенный мозаикой внутренний дворик, также обращена к морю. Маленький садик, окруженный низким белым забором.

Моя семья жила в этом доме более ста пятидесяти лет. Там выросла моя бабушка. Там она потеряла свою сестру. Туда она сбегала после того, как муж использовал ее и оскорбил. Туда она помогла сбежать мне после того, как ее сын использовал и оскорбил меня.

Только там я была когда-то по-настоящему счастлива.

Только там.

Только там.

С этой мыслью я оцепенело прошла через дом на кухню и, оказавшись там, бросила пакеты на разделочный стол, надела солнцезащитные очки на голову и оглядела огромное пространство.

Печь «AGA», которая оставалась все время теплой и производила изысканную еду. Шиферные полы. Глубокая раковина. Множество шкафов кремового цвета со стеклянными дверцами. Рифленые дверцы шкафов внизу. Травы, росшие в горшках на подоконниках и полках. Массивный разделочный стол, тянувшийся вдоль середины комнаты, обветшалый, изрезанный и покоробленный.

Я сняла сумочку с плеча и положила ее рядом с пакетами. Затем вернулась к своей арендованной машине, взяла последний пакет, захлопнула багажник и отнесла в дом.

Я убрала продукты и сделала это, больше не чувствуя онемения. Даже близко нет. Мой мозг был разгоряченным, даже лихорадочным. Я больше не чувствовала себя неловко. Мне стало нехорошо.

Что-то было не так.

Нет, все было не так.

С другой стороны, в мире все было не так без Лидии Джозефины Мэлоун.

И я знала только один способ все исправить.

Я сложила пакеты и убрала их в кладовку, а затем направилась прямо к телефону. Бабушка держала там свою записную книжку. Я открыла ее и пролистала страницы, найдя букву «М».

Но меня там не было.

Я вернулась к букве «Д».

Мой мозг остыл, когда я увидела выведенное ее подчерком имя.

Джози.

Она не писала в строчках. На странице был мой номер мобильного телефона, несколько были зачеркнуты, когда я меняла их на протяжении десятилетий. Номер мобильного телефона Генри. Адрес домика у бассейна Генри в Лос-Анджелесе был нацарапан рядом – эта скудная информация занимала всю страницу.

Я сделала успокаивающий вдох и закрыла глаза. Открыв их, я пролистала до конца книги. Нашла номер и схватила старый телефон с подставки на стене. Такой старый, что у него был длинный закрученный шнур.

Я знала, что шнур достаточно длинный, чтобы, разговаривая, можно было добраться до раковины, разделочного стола, но не до плиты. Я знала это, потому что видела, как разговаривала бабушка, когда ходила по комнате.

Я набрала номер из бабушкиной книжки и приложила трубку к уху. Раздалось три гудка, прежде чем я услышала мужской голос:

– Алло?

– Мистер Уивер?

– Да.

– Это Джозефина Мэлоун.

Последовала пауза

– Джозефина. Дорогая. Как приятно тебя слышать.

Я сглотнула и тихо сказала:

– И мне очень приятно поговорить с вами, мистер Уивер. Но я звоню, потому что мисс Багински рассказала мне о миссис Уивер.

Еще одна пауза.

– Конечно. Да, я должен был позвонить и объяснить. Вот почему нас не было на похоронах.

– Это вполне понятно, – пробормотала я, а затем продолжила: – Но я звоню, чтобы сказать, что была огорчена, услышав эту новость.

– Да, дорогая, это огорчает, – любезно согласился он, указывая на очевидное, не заставляя меня чувствовать себя глупо.

– Миссис Уивер достаточно хорошо себя чувствует, чтобы принимать гостей? – тихо спросила я.

Это было встречено еще одной паузой, прежде чем он мягко ответил:

– Думаю, ей это понравится, Джозефина. Ей всегда нравилось видеть тебя. Однако по утрам ей лучше всего. Не могла бы ты прийти завтра, скажем, около десяти?

Я не хотела идти к Уиверам завтра около десяти. Я не хотела навещать добрую женщину, мучающуюся от тяжелой болезни, или проводить время с добрым человеком, который также мучился, наблюдая, как его жена угасает.

Но бабушка бы пошла.

И мне было бы противно видеть, что, зная об Элизе Уивер, я не потрачу время на визит завтра около десяти, чтобы найти способ сказать, что я думаю, какая она добрая, и ценю то, как она тронула мою жизнь.

– Я бы… да. Я бы смогла. Безусловно, – согласилась я.

– Она не может переносить цветы или…

– Буду только я, – заверила я его.

– Элиза с нетерпением будет ждать, как и я.

– Прелестно, – ответила я. – Увидимся завтра.

– Тогда до встречи, Джозефина.

– Берегите себя, мистер Уивер.

– И ты тоже, моя дорогая. До свидания.

Я попрощалась с ним и положила трубку на место. Затем вернулась к бабушкиной книге и перелистывала страницы, пока не нашла номер.

Я схватила телефон и набрала номер. Раздалось пять гудков, прежде чем я услышала:

– Вы дозвонились до резиденции Флетчеров. Мы не можем сейчас подойти к телефону, но, пожалуйста, оставьте сообщение.

Я подождала сигнала и сказала:

– Преподобный Флетчер? Это Джозефина Мэлоун. Кажется, я пробуду в Магдалене некоторое время и… ну, вы упомянули ужин. И я с удовольствием поужинаю с вами и миссис Флетчер. Или вы можете приехать в Лавандовый Дом, и я приготовлю для вас ужин, чтобы выразить свою благодарность за все, что вы сделали для бабушки. Когда у вас будет время, буду рада вас услышать. Можете позвонить мне домой или на мой мобильный.

Я оставила ему свой номер, попрощалась и повесила трубку.

Я сделала еще один, более глубокий вдох и перелистала на «С». Его там не было, и я нашла это неудивительным. Потом до меня дошло, и я снова перелистнула на букву «Д».

Джейк и его номер телефона.

Я некоторое время смотрела на номер, прежде чем принять решение.

Я подошла к разделочному столу, чтобы достать телефон из сумочки. Вернулась к записной книжке и ввела его номер в свой телефон. Но я им не воспользовалась. То, что должно было быть сказано и сделано, должно было произойти лицом к лицу. Поэтому я подошла к ящику, где бабушка хранила телефонную книгу. Я пролистала желтые страницы, не зная, что ищу. Потом нашла. Список с жирным заголовком «Экзотические танцы». Там был номер телефона и адрес.

Я вырвала страницу из книги, положила ее обратно в ящик, сложила и засунула в задний карман джинсов.

Покончив с этим, я поднялась по винтовой лестнице в светлую комнату, чтобы найти ключ от бабушкиного сейфа.

*****

Я сидела на темной парковке и смотрела на здание. В нем не было окон. Однако стоянка была хорошо освещена.

И почти полностью заполнена.

На вывеске перед входом было написано, что заведение называется «Цирк». Эта вывеска была на удивление довольно изящной, черной с синими завитушками букв. Никаких мигалок или неоновых огней, лишь один на фасаде здания, и один на большой подставке, выступающей на улицу.

Здание с большой парковкой стояло обособленно в середине нигде. Но сорняки не пробивались сквозь трещины. Черная с серой окраска здания выглядела свежей и мастерски выполненной. Никаких граффити или надписей.

Входная дверь была обита черной кожей на пуговицах. Рядом с ней стоял крупный мужчина в синей ветровке и черных брюках. А под карнизом было установлено огромное количество камер. Это, а также освещение, создавало чувство безопасности.

Я вышла из машины, закрыла дверь и нажала кнопку на брелоке, услышав сигнал.

Я задавалась вопросом, должна ли я была переодеться. Я никогда не бывала в стриптиз-клубе. И понятия не имела, что надеть. И пока расправляла бабушкину кровать, стирала ее белье, распаковывала чемодан и посылала Дэниелу по электронной почте разнообразные напоминания о том, как заботиться о Генри, я решила не переодеваться и осталась в том же, в чем ходила в магазин.

На мне были темно-синие джинсы-буткаты, топ цвета баклажана с затейливо задрапированным вырезом и темно-синие лакированные туфли-лодочки Manolo Blahnik.

Перед отъездом я просто освежила макияж и духи, надела черную итальянскую кожаную куртку и направилась по указанному в телефонном справочнике адресу.

Я прошла через стоянку и подошла к двери. Подойдя ближе, я заметила, что у мужчины рядом с ней была проводок, ведущий к уху. Когда я приблизилась, он кивнул, пробормотал: «Мэм», и подвинулся, открывая мне дверь.

Он не подал виду, что удивлен появлением женщины в подобном клубе, и мне это показалось интересным, как и его хорошие манеры. Я слегка улыбнулась ему, вошла и остановилась.

Отчасти это было сделано из-за того, чтобы мои глаза привыкли к темноте. Отчасти из-за того, чтобы уши привыкли к музыке. Но в основном из-за шока.

Как и снаружи, внутри было чисто и ухоженно, но лучше. Посередине была большая круглая сцена, на которой танцевали пять женщин. Там были блестящие серебристые шесты, в виде спирали. За сценой находилось два подиума, которые вели назад к стене и по всей ее длине, с большим количеством шестов и танцовщиц. Неудивительно, что они не были одеты. На них были только стринги и ничего больше.

Что было удивительно, так это то, что все они были очень привлекательны с прекрасными, подтянутыми телами, множеством интересных и достаточно модных (но все с очень высокими каблуками) туфель и босоножек, и у всех, кроме одной, были очень подходящие волосы (у нее они были окрашены в довольно дерзкий красный цвет, который совершенно ее не красил).

Что еще было удивительно, что вокруг сцены были довольно привлекательные черные мягкие полукруглые кабинки с маленькими круглыми столами для напитков перед ними.

Кроме этого, остальную часть пространства заполняли стильные столы и стулья, и большими кабинками, обитыми темно-синей кожей, и с большими столами посередине, установленными у стен, не занятых сценой или баром.

И бар был устроен также очень со вкусом, полностью подсвечиваемый сзади, но огни были ловко расположены, сияя на бутылках и разнообразных чистых, некоторых довольно шикарных, стаканах на стеклянных полках. Вокруг барной стойки стояли высокие, удобные на вид табуреты, обтянутые темно-синей кожей.

И последним сюрпризом было то, что там было очень много людей.

Клуб был расположен между Магдаленой и городом на севере, который находился в двадцати четырех километрах. Поскольку в телефонном справочнике был только один список с подобными заведениями, очевидно, если вы искали этот вид развлечений, это было единственное место, где бы вы его нашли. Поэтому, вероятно, это не должно было оказаться сюрпризом. Но оказалось, и не потому, что бар не был заполнен грязными, неухоженными, похотливыми мужиками в широких пальто с руками в карманах.

На самом деле, довольно много посетителей не обращали внимания на танцующих, а, казалось, просто наслаждались выпивкой. И три кабинки, выстроившиеся вдоль сцены, были заполнены женщинами, у всех них были различные тиары, а одна щеголяла в ярко-розовым боа сомнительного качества. На ней также была тиара, но в отличие от других, с перьями, и словами «Девичник».

Как странно.

Я подошла к бару и села на один из свободных табуретов. Я положила сумочку на стойку и стала ждать, когда ко мне подойдет молодой довольно привлекательный бармен в темно-синей рубашке и черных брюках.

Он улыбнулся легкой белозубой улыбкой и спросил:

– Что будете?

– Ширли Темпл, – сказала я.

Он моргнул. Я проигнорировала это и продолжила:

– И я бы хотела, чтобы кто-нибудь сказал мистеру Спиру, что я здесь, если это возможно. Можете передать ему, что его спрашивает Джозефина Мэлоун.

Он пристально посмотрел на меня и спросил:

– Вы хотите Ширли Темпл?

– Да, пожалуйста, – подтвердил я. – И чтобы мистеру Спиру сказали, что я здесь, Если вы не против.

Он изучал меня еще мгновение, прежде чем кивнул и отошел.

Я видела, как он взял стакан и что-то сделал со льдом, бутылками и пистолетом с содовой. Я также видела, как он поймал в толпе взгляд крупного мужчины, одетого в синюю рубашку и черные брюки.

Этот мужчина подошел к бару. Бармен наклонился к нему, что-то сказал и кивнул головой в мою сторону. Крупный мужчина за стойкой взглянул на меня, кивнул и отошел, его рука потянулась к заднему карману, вытаскивая телефон.

Парень подал мне выпивку. Я заплатила, поблагодарив, и он отошел в сторону, отгороженную от остальной части бара двумя высокими изогнутыми серебряными шестами.

Именно тогда я увидела официантку, ждущую там и отметила, что она тоже была одета со вкусом. Я не могла видеть, каков ее наряд снизу, но увидела облегающий черный топ с открытыми плечами, делающий намек на декольте, но далеко не запредельно. Вокруг шеи была повязана черная бархатная лента, ее макияж был сделан превосходно, насколько я могла судить при тусклом свете, и у нее были довольно красивые волосы.

Я потягивала свой напиток и оглядывала толпу, видя других официанток, одетых так же. Топ с открытыми плечами, бархатная лента на шее, в паре с облегающей, довольно короткой, но не вульгарной, темно-синей юбкой. Прозрачные черные колготки. Очень привлекательные черные туфли на платформе и каблуке.

Я оглядела официанток, танцовщиц и даже нескольких мужчин в синих рубашках и черных брюках. Ни один из них не был худым, бледным, с впалыми щеками, остекленевшими глазами или казался каким-то удрученным. Все они, казалось, были просто на работе, и официантки, передвигаясь между столами и кабинками довольно часто улыбались своим клиентам так, что это выглядело искренне.

Да. Оглядев заведение Джейка Спира, я поняла, что сделала именно то, что он сказал. Я осудила.

У меня во рту вновь появился кислый привкус. Я смыла его глотком своего напитка.

Через пять минут крупный мужчина, с которым говорил бармен, прошел через клуб ко мне. Он остановился рядом, наклонился и сказал:

– Мистер Спир недоступен, мисс Мэлоун. Могу я передать ему сообщение?

Я не удивилась, что он был недоступен. Если бы кто-то обращался со мной так же, как я обращалась с ним, я тоже была бы недоступна.

Я покачала головой, но повысила голос, чтобы он услышал меня сквозь музыку:

– Нет, но спасибо.

Он кивнул и отошел.

Я потягивала свой напиток, наблюдая за происходящим в стильном стриптиз-клубе и обдумывала свою дилемму. Мне нужно было извиниться (снова). И мне нужны были ответы.

Я вздохнула, зная, что у меня нет выбора, потому что Джейк Спир не давал мне его, и я не винила его в этом. Я бы тоже его ему не дала.

Я полезла в сумочку, достала телефон, нашла его номер и нажала на вызов. Я сунула палец в другое ухо и прислушалась, прозвучало пять гудков, прежде чем я услышала его грохочущий голос, командующий:

«Спир. Оставьте сообщение».

Я дождалась сигнала и сказала:

– Мистер Спир… Джейк, это Джозефина Мэлоун. Я звоню, потому что очень хочу извиниться за свое поведение и то, что я сказала сегодня утром. Кроме того, я хотела бы обсудить, ну… другие, эм… вещи. Ты имеешь полное право злиться на меня, потому что я вела себя очень плохо. Но я была бы очень благодарна, если бы ты дал мне шанс… исправить ситуацию. – Я сделала паузу, не зная, как закончить, а затем решила: – Надеюсь ты перезвонишь. Береги себя.

Я отключилась, положила телефон обратно в сумочку и снова взяла стакан. Я потягивала свой напиток, пока не допила его, думая, что действительно хотела бы иметь возможность поговорить с рыжеволосой о ее выборе цвета волос. Если бы она твердо стояла на красном, темно-рыжий цвет подошел бы ей гораздо больше.

Была еще блондинка, которая выиграет от кератинового лечения. Ее волосы были прекрасны, но их было много, они были довольно длинными. И то, как она использовала их в танце, выпрямляясь и встряхивая ими, должно было произвести настоящий взрыв и, возможно, – судя по тому, что выступало из ее стрингов – еще более обильные чаевые.

Вздохнув, я поставила свой стакан на стойку, подождала, пока не поймала взгляд бармена и благодарно ему улыбнулась. Он вернул мне улыбку, кивнув.

Я порылась в сумочке, достала бумажник и сунула под стакан пятидолларовую купюру, затем соскользнула со стула и вышла из клуба.

Оказавшись на улице, мужчина у двери пожелал мне:

– Приятного вечера.

Я ответила ему тем же, но тут же споткнулась о свои туфли, когда увидела Джейка Спира, прислонившегося бедрами к моей водительской двери, он был в джинсах, его черная кожаная куртка прикрывала руки, скрещенные на широкой, как стена, груди, прикрытой белой рубашкой.

Когда я споткнулась, он посмотрел на свои ноги, и его лицо скрылось в тени. К счастью, к тому времени я уже выпрямилась, не упав на тротуар, но мысленно проклинала свою адскую неуклюжесть.

Я подошла к нему без дальнейших происшествий (к счастью) и остановилась в трех метрах от него. Когда он поднял на меня свои бесстрастные глаза, я поздоровалась:

– Здравствуй, Джейк.

– Наконец-то, она назвала меня по имени, – пробормотал он в ответ. Я плотно сжала губы, не зная, что с этим делать. – Я получил твое сообщение, детка, – сказал он.

Ну, это не заняло много времени.

– Хорошо, – тихо ответила я.

– Притащила свою задницу в стрип-бар, чтобы увидеть меня, – заметил он.

– Э-э… да, – согласилась я с очевидным, мы оба стояли снаружи этого стрип-бара.

– Что, Джози, классифицировала заведение? – продолжал он, и я заморгала.

– Ты меня видел?

– Камеры повсюду, внутри и снаружи, – заявил он, мотнув головой в сторону здания.

– Конечно. Да. Я заметила те, что снаружи. Это довольно хорошо, что у вас в заведении такая безопасность.

Его губы дрогнули, прежде чем он ответил:

– Да, хорошо, когда пьяные, похотливые мудаки хотят натворить дерьма, которое делает их еще большими мудаками, вид этих камер останавливает их, прежде чем они начнут.

Я нашла его слова интригующими.

– Ты, кажется, не сильно уважаешь свою клиентуру.

– Большинство из них платят за выпивку, дают девушкам купюры, чтобы заплатить за их шоу, с ними у нас нет проблем. Это пьяные, похотливые придурки отстой.

Полагаю, так оно и есть.

– Конечно, – пробормотала я.

Он ничего не сказал, просто смотрел мне в глаза. Я чувствовала себя неловко и не знала, как начать говорить все то, что мне нужно было сказать. Поэтому, к сожалению, я решила потянуть время.

– Что же, Джейк, не знаю, есть ли у тебя консультанты, которые занимаются подобными вещами, я бы предположила, что да, поскольку клуб довольно утончен, но мне бы хотелось с ними пообщаться. Рыженькая девушка очень привлекательна, но с ее тоном кожи, более темный каштановый цвет подошел бы ей гораздо лучше. Из нее получилась бы потрясающая брюнетка.

Он перестал смотреть мне в глаза и уставился на меня. Легкий нюанс, но я почувствовала эту разницу.

– И еще, – добавила я, когда он не ответил, – блондинке не помешает кератиновое лечение. Ее волосы замечательные, но будут гораздо более послушными, ухаживая она за ними ежедневно, и с ее, ну… движениями, думаю, ей это станет весьма полезным в ее… эм, работе.

Он опять ничего не сказал, просто продолжал смотреть на меня. Я, по какой-то непонятной причине, продолжала болтать.

– У официанток очень хорошо подобрана обувь. Платформа красиво удлиняет ноги, а еще на ней очень удобно. Кроме того, она привлекательна.

Когда я закончила это бессмысленное заявление, он расхохотался, и его глубокий смех зазвенел в прохладном ночном воздухе. Я решила сжать губы, так как это помешало бы мне говорить.

Когда он перестал смеяться, но все еще улыбался, он снова поймал мой взгляд и прошептал:

– Лидия была права. Очаровательная.

– Прошу прощения?

– Ничего, детка, – пробормотал он, но его голос стал громче, когда он сказал: – Ты хотела что-то сказать?

Ну, вот. Я больше не могла медлить, да и не должна была, так как выставляла себя дурой.

– Сегодня утром я вел себя плохо…

– Да, – мягко перебил он меня, – ты говорила эту чушь по телефону, Джози. Я слышал. Понял. Мы можем идти дальше.

– Очень любезно с твоей стороны. – Я кивнула, делая глубокий вдох. – Я бы хотела, чтобы ты пришел завтра на ужин в Лавандовый Дом.

Он склонил голову набок и спросил:

– Да?

– Да, я думаю… – я заколебалась, потом призналась, – на самом деле, я не знаю, что думаю, кроме того, что ты прав. Бабушка явно очень хотела, чтобы мы узнали друг друга и, ну… мы должны это сделать.

– Да, – повторил он, и это снова было мягко. – Мы должны.

Теперь самое трудное.

– Я, ну… я просто не знаю, как она хотела, чтобы мы узнали друг друга, и мы, вероятно, должны обсудить это. Но я… ну, то есть я верю…

– Детка, – он снова прервал ее, и это было все еще мягко, но на этот раз более нежно, – это не то. Ты красивая, чертовски красивая. Но ты мне не подходишь.

Я была в замешательстве.

– Не подхожу?

– Не в моем вкусе, – объяснил он. – Я западаю на длинные волосы и большие… – он заколебался, его губы снова изогнулись, прежде чем он продолжил, – другие вещи и не возражаю, чтобы мои женщины были более обнажены. Ты действительно хорошенькая. Просто не мое.