Текст книги "Завещание (ЛП)"
Автор книги: Кристен Эшли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 36 страниц)
Мама Итана, Слоун, была лучшей из всех, что у него были.
До встречи с Джози.
Он никогда, ни разу, даже зная, как великолепно Слоун могла ему отдаваться, не терял контроль над собой, как вчера вечером в раздевалке.
А Джози на протяжении всей скачки крепко сжимала, прижимаясь, отдаваясь и принимая его.
В ее постели позже было не хуже, но медленнее, слаще, и ему нравилось, как она отдавалась ему после того, как он ее взял.
Крепко сжимая.
Прижимаясь ближе.
Держась за него.
При этой мысли он опустил голову и провел носом по ее лицу.
Он почувствовал, как ее тело обмякает под ним, и от этого ощущения он знал, что ему нужно вытаскивать свою задницу из кровати, накормить ее, одеть и отвезти к себе домой. Если бы он этого не сделал, у них был бы разговор, которого ему пока не хотелось.
Казалось, она в порядке, но он знал, что должен замедлиться. Действовать мягче. Дать ей успокоиться. Для нее это был огромный сдвиг, видя, как она не понимала, что он действовал деликатно, но принимала их там, где они сейчас находились.
Она хотела этого, это было очевидно. И они там оказались.
Но это не означало, что он все еще не должен замедлиться.
Когда он поднял голову, ее руки начали двигаться, легко скользя по его бокам, затем по груди, по шее, и от ощущения ее прикосновения он понял, что ему действительно нужно вытащить ее из этой постели.
Затем они скользнули вверх по его шее и обе обхватили его подбородок, но одна шевельнулась, и нежно провела большим пальцем по шраму на его скуле.
– Откуда у тебя это? – тихо спросила она.
– Драка в баре, – так же тихо ответил он.
Она моргнула.
– Не бой?
Он покачал головой.
– Ты подрался в баре?
Он не хотел обсуждать это с ней, не сейчас. Подобную хрень он рассказывал, когда они ели омлет или ее задница была в его грузовике, и он вез ее на ужин.
Но он и так скрывал от нее достаточно, остальное он должен был отдать ей честно.
– Донна любила внимание, – сказал он ей. – Когда мы начинали встречаться, мы ходили куда-нибудь, у нее был я, но ей все равно было мало. Один парень уделил ей внимание. Мне это не понравилось. Я ясно дал это понять. Он был придурком. Все ухудшилось, мы оба провели ночь в вытрезвителе, и я получил этот шрам.
Она больше не выглядела удивленной.
Она выглядела взбешенной.
Это было мило.
И приятно.
– Она искала мужского внимания даже в твоем обществе? – спросила она, и ее мелодичный голос стал жестким.
– Да, – ответил он.
Ее взгляд стал рассеянным, когда она пробормотала:
– Я начинаю понимать Донну.
– Если ты придешь к такому пониманию, детка, то расскажи мне. Она уже много лет сбивает меня с толку.
Ее голова откинулась на подушку, а руки скользнули к его шее, но лицо изменилось, и ему это не понравилось.
Он понял почему, когда она мягко спросила:
– Тебе все еще не все равно?
– Нет, мне не все равно не из-за себя, – ответил он. – Но двое моих детей – ее дети, и если я пойму ее, то смогу помочь в этом и им. Итан не ее сын, но даже его она пугает. Он знает, что упускает что-то, просто не знает, что. В конце концов, он поймет, что у него нет матери и что ему не нравится мать, которая есть у его брата и сестры. Он тесно связан с ними, и для него Донна – это запасной вариант. Может, он и не понимает этого по-настоящему, но это не значит, что он не понимает, что у нее есть власть причинять им боль, и если она вдруг начнет процедуру по получению опеки, которую ей пристало иметь, он не будет видеться с ними каждую вторую неделю. Так что в каком-то смысле у меня трое детей, которые погрязли в ее дерьме. И из-за этого мне не все равно.
– Вот почему он так близко подошел к нам с тобой во время игры, – заметила она.
– Именно поэтому.
– Полагаю, вы с Коннером правы, – заявила она. – Донне нужно вытащить голову из задницы.
При этих словах, слетевших с губ Джози, тело Джейка затряслось от смеха, с которым он боролся, пытаясь не издать ни звука, но он проиграл в борьбе против того, чтобы его голос перестал вибрировать, когда согласился:
– Мы с Коном правы.
Ее лицо снова стало задумчивым, взгляд скользнул по его плечу, и у него возникло ощущение, что, поскольку она была внучкой Лидии и неоднократно демонстрировала, что у нее нет проблем с тем, чтобы вляпаться во всякое дерьмо, она думала о том, как заставить Донну вытащить голову.
Поэтому он заявил:
– Детка, все зависит от нее. А от меня зависит их защита, не зависимо от того сделает она это, или нет.
Она сосредоточилась на нем и пробормотала уклончиво:
– Точно.
Джейк уставился на нее и задумался, как сложатся отношения Джози и Донны.
Он нутром чуял, что Джози скорее истечет кровью, чем причинит боль Эмбер или Коннеру, поэтому решил, что если она найдет время и заявится к Донне, то это будет проблема Донны, а не его детей.
И все же он сказал:
– Пусть она сама разбирается.
– Хм, – ответила она.
Его тело снова начало трястись.
Она почувствовала это и ее глаза сузились.
– Что тут смешного?
– Ты такая милая, когда ведешь себя как мама-медведица.
Ее лицо застыло, но в глазах появился огонек, который ему очень понравился, и тон в ее голосе, понравился ему еще больше, когда она спросила с придыханием:
– Мама-медведица?
– Да, Лисичка. Ты уделываешь Ноя ради Эмбер. Прикрываешь Кона в его ситуации. Держишь Ита близко, когда Донна ведет себя как обычно невежественно. Мама-медведица.
Она быстро закрылась, но он видел, как она это делает.
При этом, глубоко внутри он чувствовал, что это было для нее отстойно, но то, что она пыталась скрыть, не было отстойно для него или его детей.
Когда-то она хотела детей и отказалась от этой мечты. Теперь, в ее возрасте, это могло быть возможно, но сопровождалось бы сложностями и, вероятно, опасностью.
– Ну, – надменно фыркнула она сквозь маску. – Кто-то должен это делать.
Она была чертовски права насчет этого.
– Ладно, Лисичка, у меня куча вещей, о которых можно поговорить на следующее утро после того, как я впервые обладал тобой… дважды, но Донна не одна из них.
Ее лицо прояснилось и снова смягчилось, как и голос, когда она спросила:
– О чем ты хочешь поговорить?
– Говорить нет особого желания, – заявил он. Он увидел, как вспыхнули ее глаза, прочитал ее мысли, и пожалел, что не может дать ей желаемого, и продолжил: – Вот, что я скажу. Я готовлю тебе завтрак, мы сажаем твою задницу ко мне в грузовик, забираем твою машину, везем ее домой, а потом я забираю тебя к себе, чтобы мы могли провести день с моими детьми, смотря определенно футбол.
Она не скрывала своего разочарования, когда пробормотала:
– О.
Он наклонился ближе и поделился:
– У меня в бумажнике был только один презерватив, солнышко.
– О, – повторила она, все еще не скрывая своего разочарования.
– Мы обсудим это позже, – сказал он ей.
– Хорошо, – прошептала она.
– А теперь завтрак, – объявил он.
– Хорошо, – повторила она.
– У тебя есть запасная зубная щетка?
– Даже не знаю. Может, у бабушки где-то есть. Я посмотрю.
– Хорошо. В кофеварке есть кофе?
– Я была, ну… занята другими делами вчера вечером, когда вернулась домой.
Он улыбнулся ей и пробормотал:
– Хорошо. – Он снова наклонил голову ближе, скользнул носом от изгиба ее ноздри к кончику носа и, оставаясь так, сказал: – Ты найди зубную щетку. Я начну готовить кофе.
– Ладно, Джейк. Кофе в холодильнике.
– Понял.
Он передвинулся, собираясь прикоснуться губами к ее подбородку, когда она позвала:
– Джейк?
Он поднял голову и поймал ее взгляд. И напрягся.
Она застенчиво спросила:
– Это реально, да?
Чтоб его.
Вчера вечером она сказала ему, что он ей нравится.
Он понял это еще до того, как она сказала.
И тут он понял, что он действительно чертовски ей нравится.
– Думаешь, ты спишь, детка? – спросил он в ответ.
– Да, – прошептала она.
Чтоб.
Его.
– Это правда, Джози, – пообещал он.
Она кивнула, прежде чем подняла голову и скользнула губами от уголка его рта по щетине и прижала их к его челюсти, на протяжении всего пути он чувствовал жжение в животе, члене и груди.
Не то чтобы ему нужно было напоминать об этом, но ее движение сделало свое дело.
И да.
Черт побери, да.
Она ему тоже чертовски нравилась.
Она откинула голову на подушку, ее волосы снова были повсюду, и сказала:
– Зубная щетка.
– Да, – пробормотал он, наклонился и поцеловал ее в подбородок, а потом встал с кровати, думая, что если она не согласится принять его без защиты, то он купит чертов ящик презервативов и спрячет их повсюду, чтобы они никогда не кончались.
В ее доме. Ее «Кайене». Его грузовике. В своем бумажнике. Ее бумажнике. Его спортивной сумке. В своем кабинете. Клубе. В ее тумбочке. В его спальне дома.
В каждом чертовом уголке.
Десятки этих ублюдков.
Он натянул тренировочные штаны и, не оглядываясь, вышел из комнаты. Это было потому, что он сумел контролировать свою эрекцию, но если бы увидел ее в этой ночной сорочке в постели с распущенными длинными светлыми волосами, это усилие было бы напрасным.
Он уже спускался по лестнице, когда вдруг остановился как вкопанный.
Потому что услышал, как кто-то стоит у входной двери, и не стучит и не звонит.
Насколько он знал, Лидия дала ключи ему, Коннеру, Эмбер и Итану.
У медсестры, которая приходила, и присматривать за ней, тоже был ключ. И у пары ее друзей помладше, которые все еще могли передвигаться и часто ее навещали, они были.
Никто из этих людей, за исключением, может быть, его детей, не открыл бы дверь в воскресенье утром, прежде чем позвонить.
А он вчера вечером запер ее. Его мысли были заняты Джози, но он никогда не забывал запереть дверь, чтобы обезопасить ее, и он знал, что сделал это.
Он медленно обошел лестничную площадку, не сводя глаз с двери, осторожно ступая и наблюдая за входящим мужчиной.
Этот человек не был одним из его детей, кем-то из медперсонала или кем-то из друзей Лидии.
В руке у него была большая черная кожаная сумка, будто он собирается задержаться ненадолго, и он украдкой заглядывал в фойе.
Джейк снова остановился на лестнице, скрестил руки на груди и потребовал:
– Не хочешь сказать, кто ты, черт возьми?
Голова мужчины дернулась вверх. Джейк наблюдал, как его лицо обвисло от шока, затем его глаза прошлись по Джейку с головы до ног, и выражение лица стало жестким от гнева.
– Джейк, я полагаю, – сказал он напряженным голосом.
Иисусе.
Был ли этот парень…?
– Ты меня знаешь, а я тебя все еще не знаю, – заявил Джейк.
– Генри Ганьон, – ответил мужчина.
Да. Этот парень был дерьмоголовым боссом Джозефины.
Нехорошо, что парень был хорош собой. И не хорошо, что он был великолепно одет.
Кроме того, нехорошо, что он был явно в форме.
Но в основном было не хорошо то, что он находился здесь.
– Босс Джози, – сказал Джейк.
– Да, – ответил Ганьон все еще напряженным голосом. – Босс Джози и еще кое-кто.
– Еще? – спросил Джейк.
– Гораздо больше, – ответил Ганьон, и в этот момент тело Джейка напряглось.
Неужели Лидия ничего не знала об истории Джози с этим парнем?
Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут взгляд Ганьона устремился вдаль, и Джейк услышал, как Джози радостно воскликнула:
– Генри!
Он повернулся, чтобы посмотреть на нее, и увидел, что она все еще в ночной сорочке, прикрытой черным шелковым халатом, халат не завязан, и она бежит вниз по лестнице, ее лицо сияет, глаза сверкают, губы улыбаются.
Она обогнула его, и единственное, что заставило его почувствовать себя лучше, наблюдая ее возбужденную реакцию на встречу с боссом, было то, что она сделала это знакомым и интимным способом. Двигаясь, она прикоснулась руками к его спине и животу, успокаивая (потому что он точно не сдвинулся ни на сантиметр, чтобы позволить ей пройти).
Затем она пролетела остаток пути до Ганьона, и он наблюдал, его тело было таким напряженным, что казалось, сухожилия лопнут, как она подняла руки, чтобы положить их на грудь Ганьона, и встала на цыпочки, запрокинув голову назад.
Несмотря на то, что выглядело это так, будто она подставляла губы для поцелуя или приглашала его, Ганьон мгновенно бросил свою сумку, положил руки ей на талию и толкнул назад на метр. Он не замедлил опустить руки и тоже отодвинулся от нее, сделав три шага.
Джейк спустился по оставшейся части ступенек, когда воздух в комнате изменился, и Джози смущенно спросила:
– Что та…
Но Ганьон прервал ее:
– Это гребаная шутка.
Джейк обошел ее, чтобы видеть их обоих. Он встал не близко, но и не далеко и снова скрестил руки на груди, когда Джози спросила:
– О чем ты?
– Это, – ответил Ганьон, выбрасывая руку. – Ты, – продолжал он, указывая на нее. – Этот парень. – Он махнул рукой в сторону Джейка.
Джейк ничего не сказал, пока Джози следила за движениями его руки, ее глаза смотрели не на Джейка, а на его грудь, когда Ганьон указывал в его сторону, что Джейку очень не нравилось. Затем все ее внимание вернулось к Ганьону.
– Я не понимаю, – тихо сказала она, и ее голос звучал так, будто она действительно не понимала.
– Господи, Джозефина, как ты могла не понять? – выпалил Ганьон. Его взгляд метнулся к Джейку, потом снова вернулся к Джози. – Ты не упомянула во всех своих разговорах о Джейке, насколько вы с ним близки. – И после этого он резко поднял руку, указывая на Джози в ночной рубашке.
Это также заставило его чувствовать себя лучше, и не на мгновение.
Она говорила о нем с этим парнем.
Много.
– Хорошо, Генри, это неловко, – ответила Джози, делая еще один шаг назад от него, будто ей не нравилось находиться так близко к его гневу, в то же время, к счастью, запахивая халат и скрестив руки на груди. – Но должна заметить, что я не ожидала увидеть тебя здесь. Мы разговаривали только вчера, и ты не предупреждал меня, что приедешь. Это неожиданно.
– Должен признаться, дорогая, немного подумав, это не стало для меня сюрпризом, – сказала ей Ганьон, прежде чем посмотреть на Джейка. – Не слишком тут располагайся. Знаю, она хороша, но она редко возвращается за добавкой.
Джейк почувствовал, как его мышцы и шея напряглись, живот скрутило, когда он услышал, как Джози ахнула.
Он знал, что она хороша?
– Генри! – осадила она, и он снова посмотрел на нее.
– Джозефина, думаешь за двадцать три года мужчины, с которыми ты трахалась, не болтали. Половина из них думала, что ты уже была со мной. С другой стороны, если это так, то они удивлялись, почему я не оставил тебя.
Она сделала еще один шаг назад, ее лицо побледнело, и Джейк увидел, что даже в профиль ее глаза были широко раскрыты.
– Почему ты так со мной разговариваешь?
Внезапно Ганьон наклонился к ней, и именно тогда Джейк сделал шаг вперед. Но он только наклонился, и Джейк насторожился, но остановился.
– Потому что, Джозефина, я чертовски устал от этого дерьма, наблюдая, как ты делаешь свой выбор, и, ожидая, когда ты закончишь с этой херней, и настанет мой черед.
Джози снова ахнула, но Ганьон еще не закончил.
– И теперь ты трахаешься с мужиком, который владеет гребаным стрип-клубом?
Ее спина выпрямилась, а руки опустились, но она зацепилась за что-то, сказанное им ранее.
– Настанет твой черед?
– Джозефина, черт побери, я влюбился в тебя в тот самый момент, как два гребаных десятилетия назад ты пришла ко мне на собеседование.
Джози замерла. Джейк замер. Воздух замер.
Твою мать, десятилетия. Она была у него десятилетиями.
Джейк обладал ею всего несколько недель, взял ее лишь дважды, и теперь этот мудак, наконец, позволил этому дерьму вывалиться?
– Ты был в меня влюблен? – прошептала она.
– С самого начала, – ответил он.
– Я… я… как такое может быть?
– Как же этого не может быть? – возразил он в ответ. – Ты везде со мной. Ты почти всегда на моей стороне. Я сделал больше твоих фотографий, чем кто-либо другой, и единственная фотография, которую я ношу с собой в чертовой рамке и устанавливаю в каждом гребаном гостиничном номере, куда я захожу, – это мы с тобой.
– Я твоя помощница, – напомнила она ему.
– Ты знаешь много своих коллег. У кого-нибудь из их работодателей есть их совместная фотография в серебряной рамке, которая везде с ними?
Она покачала головой.
– Ты… у тебя были другие женщины.
– У тебя были другие мужчины, – отрезал он.
Ее голос повысился, когда она выкрикнула в ответ:
– Ты находил любовниц прямо у меня на глазах.
– И ясно, что тебе было наплевать, тебе сейчас наплевать и всегда будет наплевать.
– В этом нет никакого смысла, – сказала она ему.
Но он не слышал ее, продолжая идти к своей цели.
– А теперь и мне наплевать.
После этого Ганьон двинулся, чтобы взять свою сумку, и направился к двери.
Взявшись за ручку, он повернулся к Джейку.
– Совет. Будь осторожен. В ее стиле дать достаточно, чтобы в ней нуждались, но заставить желать большего. Ее это заводит. После нее остается опустошение, и она не чувствует его, просто продолжает потягивать свой чай и свой Шамбор и ищет следующего дурака, страстно ее желающего.
Прежде чем Джейк успел вымолвить хоть слово или Джози успела это сделать, Ганьон выскочил за дверь, захлопнув за собой массивное дерево.
Джейк не двинулся с места. Он перевел взгляд на Джози, которая отвернулась от него, чтобы посмотреть на дверь, и замер. Напряженный и неподвижный.
Он знал, она была влюблена в своего босса в течение многих лет. Лидия ему рассказала. А также, что Ганьон был влюблен в нее. Лидия рассказала ему и это. Так что Джейк понятия не имел, в какую сторону все пойдет.
Понимая, что Ганьон был всем, что она хотела от мужчины, а она желала его на протяжении десятилетий, если бы он додумался об этом, она бы открыла эту дверь и побежала за ним, оставив Джейка позади.
Вот почему он оставался неподвижным. Напряженным и неподвижным. Ждал, когда она распотрошит его.
Поэтому он был чертовски потрясен, когда она не распахнула дверь. Он наблюдал, как ее голова медленно повернулась к нему, и ее ошеломленные глаза на страдальческом лице прошлись по его телу, прежде чем поймали его взгляд.
Ее голос был таким же болезненным и ошеломленным, когда она спросила:
– Почему ты так далеко?
Он не был далеко. Он был в четырех метрах.
Но он понял, что она сказала, и ему это чертовски понравилось, он почувствовал, как его шея расслабилась, живот перестало скручивать, и он опустил руки, чтобы подойти к ней.
Она его опередила. Повернувшись и бросившись на него, она врезалась в него со всей силы, обхватив руками и разрыдавшись.
Нет.
Мать вашу, нет.
Если бы он мог догадаться, он и не думал, что все обернется таким образом.
Но он не был Генри Ганьоном. Он ни в коем случае не собирался упускать возможность воспользоваться тем, что она ему давала.
Поэтому он наклонился и поднял ее на руки. Когда он прижал ее к себе, она уткнулась лицом ему в шею, крепко обняла за плечи, и он почувствовал, как ее тело содрогается от рыданий.
Он отнес ее в гостиную, сел на диван и посадил к себе на колени. Он перевернулся, вытянув ноги, и прижал ее к спинке дивана, закрывая ее своим телом.
Он знал, что она не чувствует себя в ловушке. Она хотела большего. И он знал это, потому что она зарылась в него и крепко держалась.
Джейк погладил ее волосы, прошептав:
– Шшшш, детка.
Ее тело дернулось, и она икнула, вжимаясь глубже.
– Тише, Джози. Справься с этим. Мужчина, который так с тобой разговаривает, не стоит этого.
Она оторвала лицо от его шеи, устремила на него влажные глаза и воскликнула:
– Но он же мой друг!
Он покачал головой.
– Он дерьмоголовый хрен, у которого не было яиц, чтобы сражаться за то, что он хотел, но есть яйца, чтобы злиться на тебя за то, что ты ему этого не дала. Он тебе не друг. Он засранец.
Она не соглашалась и не возражала. Она находилась в своих мыслях и, вероятно, не слушала ничего из того, что он говорил. Он понял это, когда она громко продолжила.
– Смешно, когда он говорит, что любит меня. Он приставал к женщинам прямо у меня на глазах. – Она сделала паузу, прежде чем произнести, почти крича. – С успехом! Я, по крайней мере, была осмотрительна!
Он не хотел обсуждать ее осмотрительность. На самом деле он вообще не хотел этого знать.
Но она лежала на диване, прижавшись к нему, а не бежала за этим мудаком.
И она нуждалась в нем.
Так что он собирался это сделать.
Джейк скользнул рукой к ее подбородку и приблизил свое лицо.
– Ты серьезно не знала, что он влюблен в тебя? – мягко спросил он.
– Совершенно, – отрезала она.
– Лидия знала.
Она резко перестала плакать, почти вскрикнув, и моргнула.
– Она знала?
– Она не хотела, чтобы он был с тобой.
Ее глаза расширились.
– Она этого не хотела?
– Нет, детка. Мужчина, чья игра на протяжении более чем двадцати лет заключалась в том, чтобы заставлять тебя ревновать так, чтобы продолжать эту игру? – он покачал головой. – Черт возьми, нет. Лидии он нравился как личность, как твой босс, но она не хотела его для тебя. Она знала, что парню, который будет с тобой, должно быть далеко не наплевать, чтобы потрудиться для этого, потому что она знала, ты стоишь усилий.
Ее губы приоткрылись, глаза снова расширились, и она уставилась на него.
И тут, слава Богу, его осенило.
Он увидел это на ее лице и понял, когда она тихо повторила:
– Далеко не наплевать, чтобы потрудиться.
– Да, – подтвердил он, обнимая ее обеими руками и проскальзывая под нее так, что она оказалась почти сверху. – Потому что ты того стоишь, – закончил он.
Она долго смотрела на него, прежде чем он почувствовал, что ее тело расслабилось, глаза потеплели, а лицо смягчилось.
Затем она заявила:
– Мне нужны бумажные салфетки.
Он улыбнулся ей, давая возможность сменить тему, потому что знал, ей это нужно. Затем спросил:
– Где они?
Она кивнула в сторону, бормоча:
– На кофейном столике.
Он посмотрел в ту сторону, заметив коробку. Затем резко поднялся, потянув ее за собой и усадив к себе на колени. Он наклонился вперед и протянул руку. Вытащил несколько штук, откинулся назад и протянул ей.
Она аккуратно вытерла лицо и высморкалась, словно перед королевой Англии. Закончив, она смущенно огляделась, явно не зная, что делать со своими использованными салфетками, и это напомнило ему, что почти все время она была чертовски милой.
Он взял их у нее, и она прикусила губу, наблюдая, как он бросает их на кофейный столик.
Она перестала кусать губы, когда он поднял обе руки, чтобы обхватить ее лицо, и ее глаза встретились с его.
– Ты в порядке? – спросил он.
– Это было неприятно, – сказала она вместо ответа.
– Да, Лисичка. Но ты в порядке?
– Я понятия не имею, что принесет мне будущее, в первую очередь работа, и потерять Генри будет очень тяжело, а после этой сцены, похоже, так и будет. Но, несмотря на это, он что-то для меня значит, – заявила она.
После того дерьма в фойе Джейк с этим бы не согласился. С другой стороны, может, если дать ей время, она поймет, что это чушь, и примет его образ мыслей.
– Значит, ты говоришь, что не в порядке, – догадался он.
– Нет, Джейк, я не в порядке, – подтвердила она и глубоко вздохнула, прежде чем продолжить. – Мне очень нужен кофе, и я нашла нераспечатанную зубную щетку. Я не особо жду футбола, но с нетерпением жду, чтобы увидеть твой дом и провести день с тобой и твоими детьми, так что я подумаю о Генри завтра.
Он улыбнулся ей, убирая руки с ее головы, чтобы обнять ее.
– Хороший план.
– Раз уж я здесь, то приготовлю кофе, – предложила она.
– Я приготовлю, – ответил он и крепче обнял ее, притягивая ближе, его глаза опустились к ее губам. – После того, как ты меня поцелуешь.
Он увидел, как приоткрылись ее губы, прежде чем увидел, что они приближаются к нему. Он почувствовал, как ее руки скользнули вверх по его рукам и обвились вокруг шеи, когда он опустил голову, чтобы дать ей лучший доступ.
Ее губы открылись у его рта, и она проникла в него своим языком.
Как только он его заполучил, то вобрал глубже.
Она прижалась ближе.
Почувствовав это, он взял инициативу в свои руки.
Чтобы сделать еще лучше, он опустил ее обратно на диван и лег сверху.
Это означало, что кофе еще откладывался, поскольку ему нравился ее рот, он так ждал, чтобы заполучить его, и теперь был в настроении, чтобы им насытиться.
Джози была в таком же настроении.
Так они целовались на диване в ее доме, на диване, который раньше принадлежал Лидии, в доме, который Лидия подарила своей внучке.
Прошло много времени после того, как они закончили, когда выпили кофе, он приготовил ей яичницу и тосты, и не очень терпеливо ждал на кухне, когда Джози будет готова начать день, и он думал, что Лидии бы это понравилось.
Все это.
Ей бы это чертовски понравилось.
ГЛАВА 14
Я бы отдала ему весь мир
Я стояла в кухне Джейка, прислонившись бедрами к столу, Джейк стоял передо мной очень близко, не сводя с меня глаз, его рука обвилась вокруг моей шеи, моя рука обхватила мобильник, который он сунул мне в ладонь пять секунд назад и произнес одно слово:
– Мик.
Конечно, я понимала, что должна позвонить Микки. Я ничего не забыла.
Однако Джейк вел себя очень терпеливо и, как обычно, был добр и прекрасен после того ужасного фиаско с Генри (о котором я отказывалась думать, потому что первой моей реакцией могли быть слезы, но после того, как он произнес те грубые слова, и то, как он говорил со мной, моя вторая, третья, четвертая и пятая реакции – это желание что-нибудь разбить, а шестая – желание бросить что-то в Генри).
Джейк тогда был добрым и замечательным более чем обычно, ведя себя так, будто у нас был весь день, чтобы обниматься (другими словами, целоваться, и очень приятно) на диване, после чего он сделал мне вкусный завтрак из яиц-пашот на тостах.
Потом терпение Джейка явно иссякло, и я поняла это, когда наверху проводила тушью по ресницам и услышала, как он рявкнул снизу:
– Долго еще, Лисичка?
Да.
Рев.
Вверх по лестнице!
Он не был чужим в моей спальне. Он был там еще до того, как мы стали любовниками.
Услышав его рев, я взяла с собой кисточку для туши и тюбик и прошла до самой площадки, находившейся на полпути вниз.
Там, у подножия лестницы, я увидела его.
– Ты готова? – спросил он, как только меня увидел.
– Если хочешь задать мне вопрос, Джейк, можешь прийти в мою комнату и задать его, а не кричать с лестницы.
Его губы дрогнули, и он заявил
– Я так понимаю, это означает, что ты не готова, чувствуешь себя в настроении вести себя дерзко и отчитывать меня и тратить впустую время, которое ты могла бы использовать, чтобы закончить подготовку.
– Да, так и есть, я не готова, но сейчас я пытаюсь объяснить тебе, что не люблю, когда на меня кричат, – сообщила я ему.
Его губы снова дрогнули, прежде чем он ответил:
– Детка, у меня есть голос, который я могу сделать громче, так что мне не нужно тащить свою задницу вверх по лестнице, когда я могу крикнуть.
Он, казалось, не слушал меня, что меня слегка раздражало.
К сожалению, он был также довольно красив, стоя у подножия лестницы, выглядя удивленным, и я знала, он дразнил меня, и это смягчало раздражение.
Он понизил голос, и его лицо стало серьезным, когда он сказал:
– Лисичка, в одиннадцать нужно забрать Итана, а прежде мы должны съездить на арену и забрать твой «Кайен». Тебе нужно поторапливаться.
Это тоже слегка раздражало, тот факт, что он был прав в своем нетерпении.
– Я потороплюсь, – заверила я его, развернувшись, чтобы сделать это, но остановилась, когда он позвал:
– Детка.
Я снова посмотрела на него сверху вниз.
– Серьезно, если оставишь волосы распущенными, это не останется недооцененным.
В течение многих лет я укладывала волосы в шиньоны, закручивала их в хвостики. И в течение многих лет я не была из тех женщин, кто делает то, о чем меня просит мужчина (если только этим мужчиной не был Генри, но он был моим работодателем).
Однако, когда я вернулась наверх, чтобы закончить подготовку к началу дня, за исключением того, что я нанесла изумительный эликсир на свои локоны, я больше ничего не делала с волосами, оставив их распущенными.
И была рада этому, когда поймала взгляд Джейка, которым он одарил меня, когда я спускалась по лестнице.
Еще больше я обрадовалась поцелую Джейка, когда спустилась вниз.
Мы забрали «Кайен», Джейк последовал за мной домой, и я оставила его там и забралась в его грузовик. Затем мы заехали за Итаном, и когда направлялись к дому Джейка, Итан подробно и досконально рассказал нам о том, каким «потрясающим», «эпичным» и «нереальным» был «Боевой Раптор».
Пока Итан восхищенно тараторил, я обнаружила довольно удивительную вещь, что на следующее утро после того, как мои отношения с Джейком так сильно изменились, мне было так же комфортно в его присутствии… и даже больше.
Потому что исчезло томление. Исчезло притворство.
Это был не сон.
Все было реально.
Так что, хоть я бы и предпочла не устраивать неожиданную ссору с Генри в фойе Лавандового Дома, где он рассказал про свою любовь ко мне на протяжении двадцати трех лет, но ничего не предпринял по этому поводу (именно в этот момент я решила, что хочу бросить в него чем-нибудь), Джейк был моим до, во время и после этого.
Поэтому я могла броситься в его объятия и плакать, уткнувшись ему в шею, чувствовать, как его рука гладит мои волосы, и слушать его слова, пытающиеся успокоить меня.
И я это сделала.
И была рада, что смогла.
Потому что это прекрасно – иметь кого-то рядом в трудную минуту, кто давал тебе именно то, что нужно. Кроме бабушки, у меня никогда никого не было.
Я поняла, что со дня похорон бабушки, встретив Джейка, я это обрела.
И теперь я знала, что он великолепен в постели. Знала, как он щедр. Знала, что ему важно было доставить мне удовольствие, прежде чем получить свое. Знала, что каждый сантиметр его тела был прекрасен, потому что я видела их все и касалась большинства из них.
И я знала, что мне очень нравится спать рядом с ним и (может, даже больше) просыпаться.
Но это была единственная перемена.
В остальном это были Джейк и я.
Готовясь к дню, я уделила время, чтобы разобрать поведение Джейка практически с момента нашей встречи, и почувствовала себя немного глупо, что не поняла, что мы с Джейком встречались.
Но это не меняло того факта, что это действительно были Джейк и я. Ему это нравилось. Мне нравилось.
Но даже в этом случае я не упускала из виду, что под поверхностью моего счастья скрываются какие-то тревоги.
Последний мужчина, которого я выбрала, последний, кого я впустила, единственные отношения, которые у меня были после моего школьного парня…
Думать об этом было невыносимо.
Но Джейк – это не он.
И не мой отец.
Джейк галантный, заботливый, щедрый, бескорыстный и добросердечный.
И ни одно из этих качеств не было присуще моему отцу или… ему.
Поэтому, хотя я никогда не пыталась завести отношений с мужчиной, по крайней мере в течение двадцати трех лет, и было ясно, что я вступаю в отношения с Джейком, а Джейк обладал всеми этими качествами (поэтому я не хотела упустить ни одно из них), эти тревоги кружились под поверхностью.
