Текст книги "Путь воина. Путь меча. Путь дракона"
Автор книги: Крис Брэдфорд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 49 страниц)
21. Нитэн ити рю
У меня ее нет, – не задумываясь соврал Джек. – Отец Люций забрал.
Акико и Ямато посмотрели друг на друга: так это из-за Джека на них напали!
– Врешь! – ответил Докуган Рю. – Если бы она была у отца Люция, мы бы сюда не пришли.
Вдруг раздался тоненький свист, и что-то мягко стукнуло. Ниндзя со сломанной рукой ткнулся лицом в снег: в спине торчала стрела.
– Масамото! – прорычал Докуган Рю.
В сад ворвался Масамото с обнаженными мечами, а следом за ним четверо самураев. Еще трое протопали по веранде, накладывая стрелы на тетиву.
– В другой раз, гайдзин! – пообещал Докуган Рю и бросился через мостик вместе с оставшимся в живых ниндзя.
Над головой засвистели стрелы, и Ямато прижал Джека и Акико к земле. Первая стрела попала отстающему ниндзя в ногу, вторая – в горло. Третья была направлена в Докугана Рю, который с кошачьей ловкостью запрыгнул на вишневое дерево, – стрела пролетела ниже и вонзилась в ствол. Докуган Рю повис на нижней ветке, стряхнув целую лавину снега, и мастерски перепрыгнул через стену, растворившись в ночной темноте.
– Черт возьми, кто это был? – спросил подошедший Масамото.
– Глаз дракона, – ответил Джек.
– Докуган Рю? – недоверчиво переспросил Масамото и закричал ближайшему самураю: – Развернуться веером! Обезопасить дом. Поднять всех самураев в округе. В память о моем сыне Тэнно найти этого Дракона и уничтожить!
Старший рявкнул слова команды, и самураи исчезли в ночи. Подозвав грузного самурая из дома, Масамото обернулся к Джеку, Акико и Ямато.
– Это Кума-сан, один из моих самых преданных воинов. Он присмотрит за вами. Акико, не волнуйся за Така-сана, – сказал Масамото, заметив тревогу девочки. – Им займутся. А теперь идите!
На следующий день Джека, Акико и Ямато пригласили к Масамото.
– Садитесь, – коротко приказал он.
Масамото, как и раньше, сидел на возвышении, однако выглядел встревоженным больше обычного: шрамы сильнее выделялись на коже, а голос стал хриплым и напряженным.
Хироко налила Масамото сэнча.
– Докугана Рю не поймали, – без предисловий сообщил он, явно раздосадованный неудачей своих слуг. – Еще вчера мои разведчики доложили о ниндзя, замеченных в деревне Мацудзака, в десяти ри отсюда. Мы гнали лошадей как могли, однако спасти Тиро уже не успели.
Хироко всхлипнула. Масамото сделал ей знак потихоньку выйти. Все знали, что Хироко очень переживает гибель верной служанки.
– Масамото-сама, а как себя чувствует Така-сан? – спросила Акико.
– Неплохо, Акико-тян. Рана глубокая, однако мне сказали, что со временем он выздоровеет. Докуган Рю – опасный противник, и Така-сан доблестно сражался.
Масамото внимательно посмотрел на всех троих.
– Така-сану повезло, что рядом оказались вы. Вы проявили истинный дух бусидо. Джек-кун, ты знаешь, что это такое?
– Нет, Масамото-сама, – ответил Джек и поклонился, как его учила Акико.
– «Бусидо» означает «Путь воина». Это кодекс самурая – он нигде не записан, и его нельзя выразить словами. Это наш образ жизни. Бусидо можно познать только действием.
Масамото сделал большой глоток сэнча и продолжил:
– Семь добродетелей бусидо: порядочность, храбрость, доброта, уважение, честность, благородство и преданность. Вчера каждый из вас проявил все эти качества.
Масамото помолчал, давая подросткам возможность вдуматься в сказанное. Все трое благодарно поклонились.
– И все же у меня есть один вопрос. Я никак не могу понять, зачем Докуган Рю снова появился в этих местах. Мне не верится, что он работает на врагов моего даймё.
Враги нам больше не грозят: я своей рукой убил тех, кто организовал попытку покушения. Надо полагать, Докуган Рю получил новое задание, однако как оно связано с моей семьей, остается только догадываться. Докуган Рю не дал вам никакого намека на причину, которая заставила его ворваться в этот дом?
Джек молчал. Под взглядом Масамото ему внезапно стало жарко.
Следует ли рассказать правду про карты? Ведь отец строго-настрого приказал хранить их в тайне! И до тех пор, пока Джек не узнает, кому они понадобились, нельзя говорить правду никому, даже Масамото.
– Джек… – начал Ямато.
Акико свирепо посмотрела на него, ясно давая понять, что об этом Джек должен рассказать сам.
– Да, Ямато?
– Джек… – Ямато запнулся. – Он спас мне жизнь. Победил ниндзя, пользуясь только боккэном.
– Джек-кун, ты умеешь обращаться с оружием? Ну надо же, ты превзошел все мои ожидания! – удивленно воскликнул Масамото, на время забыв про Докугана Рю. – Я с первого взгляда понял, что у тебя сильный характер, – в тебе настоящий дух бусидо.
– Обращаться с боккэном меня научил Ямато, – ответил Джек, стараясь похвалить Ямато перед отцом, а также надеясь увести разговор в сторону от карт.
– Прекрасно. Однако какой же из Ямато учитель!
Беззлобное, но необдуманное замечание Масамото глубоко ранило сына.
Джеку стало жаль мальчика: что бы ни делал Ямато, ему никак не удавалось заслужить уважение отца. А вот отец Джека не упускал возможности похвалить сына. И как бы отец гордился сейчас: Джек победил ниндзя!.. От мысли об отце Джека пронзила острая боль.
– Джек-кун, ты доказал, что достоин следовать по Пути воина. И я решил, что ты будешь учиться вместе с Ямато в Нитэн ити рю, моей «Школе единства двух небес». Что бы ни задумал Докуган Рю, под моим присмотром ты будешь в большей безопасности. Завтра мы выезжаем в Киото.
22. Токайдо
Не успело взойти солнце, как Джека разбудили стук копыт и громкие команды: возле дома остановился отряд самураев.
Джек собрал скудные пожитки: запасное кимоно и пояс, пару носков, сандалии, боккэн и, самое главное, тетрадь отца. Словарь отца Люция Джек тоже взял, помня свое обещание доставить его, когда подвернется шанс, отцу Бобадилле в Осаку. В последний раз убедившись, что тетрадь лежит на дне заплечного мешка, подальше от любопытных глаз, Джек вышел на веранду.
Зимнее небо покрывала тонкая оранжевая дымка, вишневое дерево темным силуэтом выступало на фоне заснеженного пейзажа. В стволе все еще торчала стрела, напоминая о том, что Докуган Рю скрывался где-то поблизости, мечтая заполучить карту. Джек вздрогнул от утреннего морозца и обхватил себя руками.
– Доброе утро, Джек-кун.
Шаркая ногами, подошел Уэкия и низко поклонился.
– Доброе утро, Уэкия-сан. Что это вы так рано встали?
– Джек-кун, прими от меня скромный подарок…
Старик вручил Джеку деревянную коробку. Подняв крышку, мальчик увидел крошечное растение в горшочке.
– Что это? – спросил Джек.
– Бонсай, – ответил садовник. – Вишневое деревце – такое же, как у нас в саду.
Джек внимательно посмотрел на растение: точь-в-точь вишневое дерево, только размером с ладонь!
– Сакура цветет в апреле, – с любовью произнес Уэкия. – Цветы сакуры прекрасны и недолговечны, как сама жизнь.
– Аригато, Уэкия-сан. Однако мне нечем отблагодарить вас.
– Не важно. Ты каждый день доставлял мне огромное удовольствие, когда любовался моим садом. Чего еще старому садовнику нужно?
– Джек-кун! – позвала Хироко, выбегая из дома. – Поторопись. Пора ехать.
– Когда будешь жить в Киото, смотри на деревце и вспоминай старого Уэкия и его садик.
– Обязательно, – пообещал Джек и благодарно поклонился, понимая, что будет скучать по этому саду, по деревянному мостику над ручейком, по струйке водопада, а больше всего по тенистому вишневому дереву.
Хироко повела Джека к воротам. Мальчик бросил последний взгляд через плечо: старик согнулся в низком поклоне, показывая свое уважение, и стоял так неподвижно, словно рос прямо из земли.
– А как мне ухаживать за бонсаем? – крикнул Джек.
Уэкия поднял взгляд.
– Подрезай его и понемножку поливай каждый день… – начал садовник, однако Джек повернул за угол и больше ничего не услышал.
Хироко вывела мальчика за ворота: там собрался конный отряд самураев, заканчивая последние приготовления к походу. Во главе колонны, рядом с Масамото, Ямато садился на лошадь.
– Погоди минутку, Джек-кун, – попросила Хироко, исчезая в доме.
Вернулась она с аккуратно свернутым кимоно темно-красного цвета.
– Оно понадобится тебе для праздников и церемоний. На нем вышит феникс – герб клана Масамото. – Огорченная отъездом Джека, Хироко прослезилась. – В Киото, под присмотром Масамото-сама, ты будешь в большей безопасности, чем здесь.
– Аригато, Хироко-сан, – ответил Джек, принимая подарок обеими руками и восхищенно его разглядывая. – Какая красота!
К Джеку подъехал плотно сложенный самурай с кустистыми бровями и усищами, которые словно росли прямо из носа. Одет он был в темно-коричневое кимоно и куртку для верховой езды. Когда самурай приблизился, Джек узнал в нем Кума-сана, преданного слугу Масамото.
– Джек-кун! Поедешь со мной, – приказал Кума-сан и похлопал по седлу позади себя.
Заплечный мешок со своими вещами, включая новое кимоно и коробку с бонсаем, Джек уложил в седельную сумку. Кума-сан протянул руку, помогая мальчику сесть на лошадь, и передал ему толстый плащ для защиты от холода.
– Не забывай мыться! – напомнила Хироко, грустно улыбнувшись на прощание.
Лошадь зарысила к голове колонны. В глазах вдруг защипало, и Джек сморгнул горячие слезы. Как жаль уезжать из Тоба! Здесь был его дом с тех пор, как он попал в Японию. И кто знает, удастся ли сюда вернуться.
Джек помахал Хироко, и она поклонилась в ответ.
А где же Акико? Куда она пропала? Надо с ней попрощаться!.. Джек отчаянно завертел головой: с лошади-то теперь не слезешь!
Наконец он заметил девочку в группе верховых самураев: она ехала на белом жеребце – том самом, которого Джек увидел в первое утро пребывания в Японии.
– Акико! – закричал Джек. – А я боялся, что не увижу тебя и не смогу попрощаться.
– Попрощаться? – Акико недоуменно посмотрела на Джека. – Да ведь и я еду в Киото!
– Как? Мы же едем учиться в школе самураев!
– Джек, женщины тоже самураи! – Акико обиженно посмотрела на Джека и пришпорила жеребца, не дожидаясь ответа.
Прозвучала команда «Икинасай!»[37]37
Поехали! (яп.)
[Закрыть], и колонна всадников тронулась в путь.
Джек заметил, что кто-то бежит рядом с лошадью.
– До свидания, Дзэку Фурэтя! – с восторгом завопил Дзиро.
– До свидания, Дзиро! – помахал в ответ Джек.
Отряд поехал вверх по склону, и мальчонка затерялся в снежных вихрях.
Колонна выехала на вершину холмов над бухтой и, петляя среди рисовых полей, добралась до узкой грунтовой дороги. Перед спуском Джек в последний раз оглянулся на порт Тоба: какой же он маленький и лодочки кажутся лепестками в пруду! Под лучами утреннего солнца красные ворота в бухте ярко горели. А потом все исчезло за склоном холма.
Кума-сан сказал Джеку, что до Киото сорок ри – около ста пятидесяти километров. Отряд будет ехать до обеда, а после обеда нужно успеть добраться до деревни Хисай. Оттуда в Камэяма, где они выйдут на главную дорогу, Токайдо, и свернут в глубь острова, чтобы подойти к Киото со стороны южного берега озера Бива. Путешествие займет три дня.
Дорога казалась пустынной, однако вдоль нее местами кипела жизнь. В прибрежных поселках стояли на приколе лодки, рыбаки чинили сети. Крестьяне на рисовых полях копались в замерзшей земле. На рынке торговали овощами. Полудикие собаки с лаем гнались за колонной. По дороге шагал одинокий торговец с товаром на спине.
Джек заметил, что при приближении Масамото с отрядом крестьяне склоняются в почтительном поклоне и не поднимают головы, пока не пройдет вся колонна.
Когда они остановились на обед в придорожной гостинице, Джек отыскал Акико: она возилась с конем.
– Какой великолепный жеребец, – сказал Джек, все еще смущенный своей бестактностью во время отъезда и не зная, с чего начать разговор.
– Он принадлежал моему отцу, – ответила Акико, не глядя на Джека.
– Твоему отцу? А что с ним случилось?
– Мой отец Датэ Кэнсин был великим воином, но погиб от руки врагов. Ему не позволили совершить сэппуку, а значит, он умер позорной смертью.
– Прости, пожалуйста, я не знал… – Джек запнулся. – А что такое сэппуку?
– Ритуальное самоубийство. Почетная смерть… Ничего, ты меня не обидел. С тех пор прошло много лет. Этот конь и мечи в доме матери – все, что от него осталось.
Джек вспомнил красные с черным мечи, висевшие на стене в столовой. И подумал о единственной вещи, оставшейся от его собственного отца, – кожаной тетради. В глазах Акико Джек увидел ту же самую горечь потери, которую сам испытывал каждый день.
– Все равно извини. – Джеку захотелось утешить девочку. – За сегодняшнее утро тоже. Я тебя расстроил. Откуда же мне было знать, что женщина может быть самураем? В Англии сражаются только мужчины.
– Извинения приняты, Джек. – Акико поклонилась, и ее лицо посветлело. – Порой я забываю, что ты не японец.
– Да как же такое забудешь? Разве у кого-то еще есть светлые волосы и огромный нос? – Джек махнул на толпившихся самураев – черноволосых и с мелкими чертами лица.
Джек и Акико расхохотались.
Один из самураев подошел к ним. Озадаченно посмотрел на смеющихся ребят и вручил им по чашке вареного риса с сушеной рыбой.
Усевшись обедать, Акико сказала:
– Джек, женщины-самураи были всегда. Шестьсот лет назад, во времена войны Гэмпэй, жила Томоэ Годзэн, чьи подвиги прославлены в «Хэйкэ моногатари».
– Хэйкэ чего? – пробормотал Джек с полным ртом.
– «Хэйкэ мо-но-га-та-ри», повесть о борьбе между кланами Тайра и Минамото за власть в Японии. Томоэ Годзэн была верховным военачальником могущественного даймё Минамото Ёсинака. Она участвовала в битвах и сражалась так же искусно и доблестно, как и самураи-мужчины.
– Интересно, – сказал Джек, захватывая палочками очередную порцию копченой рыбы. – И как она выглядела?
– В «Хэйкэ моногатари» говорится, что Томоэ была настоящей красавицей, с белой кожей и длинными волосами. Она прекрасно стреляла из лука, а в бою на мечах стоила тысячи воинов и была готова сразиться хоть с богом, хоть с чертом – хоть пешим, хоть конным.
– Прямо-таки непобедимая воительница!
– Многие самураи убедились в этом на собственной шкуре. Некоторые считали, что она воплощение богини рек и поэтому такая сильная.
Поставив чашку, Акико посмотрела Джеку в глаза:
– Никто не мог сравниться с Томоэ в умении укрощать диких лошадей, а также невредимой спускаться с крутых склонов. Перед началом каждой битвы Ёсинака посылал на разведку именно ее. Томоэ владела мечом и луком и совершила больше подвигов, чем любой другой воин.
Ошеломленный Джек молчал. Акико говорила с такой пылкостью, что за ее словами стояло не просто уважение к Томоэ Годзэн: Акико и сама явно хотела чего-то достигнуть.
– О какой тетради говорил Докуган Рю? – вдруг спросила Акико, понизив голос, чтобы обедавшие поблизости самураи не услышали.
– Н-н-не знаю, – пробормотал Джек, захваченный врасплох прямым вопросом. Он понимал, что такой ответ никуда не годится. С тех пор как Джек решил ничего не говорить о карте, его все время мучила совесть.
– Но ведь Докуган Рю потребовал ее у тебя! Что это?
– Да так, ничего…
– Джек, это «ничего» очень даже чего, если Докуган Рю рискует ради него жизнью… а Тиро из-за этого убили! – Голос Акико зазвенел, и несколько сидевших рядом самураев посмотрели в их сторону. Выдавив беззаботную улыбку, Акико склонила голову, извиняясь за неуместное проявление чувств, и самураи вернулись к еде.
Джек молча смотрел на Акико. Можно ли ей доверять?
Придется. Ведь она его единственный друг.
– Это дневник моего отца, – наконец признался он.
– Дневник?
– Ну, не совсем. Это путеводитель по всем океанам. Тот, кто им владеет, становится хозяином морей, – пояснил Джек. – Эти знания бесценны, и в них моя единственная надежда добраться домой.
– Тогда почему ты не сказал об этом Масамото?
– Потому что отец взял с меня клятву хранить дневник в тайне. Чем больше людей знают о его существовании, тем большая опасность грозит нам всем. Я не знаю, кому доверять.
– Мне можно. Ведь я же промолчала ради тебя – и Ямато тоже. Не волнуйся, я болтать не буду.
– А Ямато? – спросил Джек.
В голове колонны раздалась громкая команда. Самураи торопливо приготовились к выступлению.
– Нам пора, – сказала Акико, не ответив на вопрос.
Подъехал Кума-сан, Акико вскочила на своего жеребца, и Джеку не удалось получить от нее ответ.
Длинной, организованной цепочкой, по двое в ряд, самураи поехали по дороге.
К наступлению темноты они добрались до деревни Хисай.
На следующее утро встали рано и быстро доехали до Камэяма – шумного городка на пути между Эдо и Киото, где отряд наконец вышел на Токайдо.
Большой торговый тракт оказался всего лишь широкой тропой, хотя и с весьма оживленным движением: торговцы, самураи, паломники. Усталые носильщики грелись у костров. Некоторые тащили на спине большие квадратные торбы, прячась от солнца под остроконечными соломенными шляпами. Другие закрывали головы узорчатыми повязками и несли заплечные мешки. Немногочисленные всадники все были самураями. Привыкшего к английским дорогам Джека удивило полное отсутствие телег или каких бы то ни было конных повозок.
Джек заметил, что вдоль дороги часто попадаются холмики, по обеим сторонам которых посажены деревья.
– Кума-сан, что это такое? – спросил он.
– Указатели расстояния. Мы в семнадцати ри от Киото, – объяснил Кума-сан.
Возле указателей иногда сидел торговец с товарами или стоял придорожный трактир, предлагавший трапезу и ночлег. На дереве возле одного из холмиков висел чайник, и дряхлый старик продавал свежезаваренный сэнча.
Вдруг послышался отдаленный крик «На колени! На колени!»; впереди отряда пешеходы прыснули на обочину и распростерлись на земле.
– Джек-кун, быстро слезай с лошади и кланяйся! – торопливо приказал Кума-сан.
Джек сделал, как велено; Кума-сан тоже слез и склонился в поклоне.
Старик торговец был явно глух и предупреждения не услышал. Занятый завариванием чая, он не заметил, что все остальные низко кланяются.
Пытаясь привлечь внимание старика, Джек приподнялся, однако Кума-сан резко дернул его вниз – как раз в тот момент, когда мимо проносился самурай верхом на лошади. Меч охранника свистнул прямо над головой Джека. Злобно сверкнув глазами на мальчишку, самурай снова поднял меч и, не замедляя хода, отрубил голову старику торговцу.
Отряд верховых самураев промчался мимо, возвещая приближение парадно одетых самураев и пеших слуг с голубыми, желтыми и золотистыми флагами. Посреди процессии четверо взмокших носильщиков в набедренных повязках несли до блеска отполированный паланкин[38]38
Паланкин – на Востоке: крытые носилки как средство передвижения знатных лиц, богачей.
[Закрыть].
Когда процессия проходила мимо, Джек краем глаза увидел сидевшего в паланкине человека: тот и взглядом не удостоил распростертое в пыли тело старика.
– Кто это был? – прошептал Джек, ошеломленный увиденным.
– Его светлость даймё Камакура Кацуро возвращается в Эдо, – со злобой в голосе ответил Кума-сан. – Он не прощает неуважительного отношения.
Процессия шествовала по Токайдо, разбрасывая в стороны пешеходов, словно осенние листья.
23. Бутоку-дэн
Джек-кун! Киото! – Кума-сан пихнул задремавшего Джека. – Сердце Японии, где проживает его величество император.
Джек открыл глаза. Дорога привела к грандиозному деревянному мосту, перекинутому через широкую неторопливую реку. По мосту текли непривычно пестрые и шумные потоки людей. Заметив Масамото и его отряд, толпа расступилась, словно волна, разбивающаяся об утес, и все дружно склонились в поклоне.
За мостом простирался город Киото: особняки, храмы, дома, сады и гостиницы теснились на дне долины, с трех сторон окруженной горами. Покрытые кедрами склоны гор усеивали святилища. К северо-востоку от города высился величественный пик, на котором виднелись остатки разрушенного храма.
Акико и Ямато подошли к Джеку.
– Гора Хиэй, – пояснила Акико. – На ней стоял Энрюкудзи, самый могущественный буддийский монастырь Японии.
– И что же с ним случилось? – поинтересовался Джек, удивленный сотнями выжженных зданий, храмов и построек на склоне горы.
– Сорок лет назад полководец Нобунага напал на монастырь и сжег его дотла, – ответил Кума-сан. – И убил всех монахов.
– За что?
– Когда построили Киото, император Камму основал на горе Хиэй монастырь, чтобы защитить город от злых духов, – объяснила Акико. – Монахи должны были охранять Киото.
– И у них даже была собственная армия из сохэй, – добавил Ямато.
– Кто такие сохэй?
– Свирепые и прекрасно обученные воины-монахи, – ответил Кума-сан. – Они правили Киото, а Нобунага решил отнять у них город. Войско Нобунага напало на монастырь и одержало победу над монахами.
– Так ведь они же охраняли Киото! Зачем тогда Нобунага разрушил монастырь? – недоумевал Джек.
– Вовсе не Нобунага уничтожил монастырь! – горячо возразил Кума-сан. – Монахи слишком разбогатели, стали жадными и забрали всю власть в свои руки. Монастырь сам себя уничтожил!
– А теперь кто защищает Киото от злых духов?
– Джек, монастырей здесь хватает: Киото – город храмов, – пояснила Акико. – Видишь, вон на том крутом склоне чуть виднеется над верхушками деревьев Киёмидзу-дэра, храм Чистой воды. Он охраняет исток реки Кидзу, Отова-но-таки.
– Что такое Отова-но-таки?
– Это водопад Шелест крыльев. Говорят, что вода из него помогает вылечить любую болезнь.
Джек не сводил глаз с высоченной пагоды[39]39
Пагода – буддийский храм.
[Закрыть], пока она не скрылась из виду.
Отряд неторопливо пробирался по извилистым переулкам Киото, и Акико показывала Джеку разные храмы и святилища: без них не обходилась ни одна улица. Наконец дорога привела путешественников на мощеную площадь, над которой возвышалась величественная деревянная арка с позолоченной крышей. По обе стороны ворот на добрые полмили тянулись глиняные стены, украшенные сверху сине-зеленой черепицей. За ними прятались здания.
– Киото госё, – почтительно выдохнула Акико.
– Императорский дворец, – пояснил Ямато, заметив недоумение Джека. – Мы проезжаем мимо резиденции живого бога, императора Японии.
Масамото коротко поклонился в сторону дворца, свернул налево и поехал вдоль стены по широкому проезду, затем вновь повернул в узкие городские улочки. Отряд последовал за ним, и вскоре они оказались перед еще одной крепостью.
Толстые белые стены на каменном основании окружали трехэтажный замок. Перед стенами был вырыт широкий ров, на всех четырех углах стояли огромные башни, защищавшие главные ворота и подъездные пути. Замок выглядел неприступным.
– Приехали, – сказал Кума-сан.
– Мы будем жить в крепости? – удивился Джек.
– Нет, это замок Нидзё. Там живет даймё Такатоми, – с гордостью заявил Кума-сан. – Мы направляемся в Бутоку-дэн.
Отряд спешился.
Разгружая седельную сумку, Джек тихонько спросил Акико:
– Что такое Бутоку-дэн?
– «Дворец воинской морали», – шепотом объяснила Акико. – Здесь находится додзё, то есть тренировочный зал, Масамото. Его школа Нитэн ити рю – лучшая школа фехтования в Киото и единственная, принадлежащая самому даймё Такатоми. Здесь мы будем изучать бусидо – Путь воина.
На противоположной стороне улицы стояло большое прямоугольное здание из темного кипариса. Его глиняные стены покрывали два ряда красновато-коричневой черепицы. В середине выдавались резные ворота с большим гербом феникса.
Масамото ждал Акико, Ямато и Джека под пылающими крыльями мифической птицы.
– Добро пожаловать в Нитэн ити рю, – торжественно произнес Масамото.
Все трое поклонились, и Масамото завел их в здание.
Еще с улицы Джек услышал громкие крики «киай!», доносившиеся из Бутоку-дэн.
Когда Масамото вошел в додзё, раздался резкий приказ «Рэй!»[40]40
Поклониться! (яп.)
[Закрыть], и все ученики мгновенно замерли на месте. Стало так тихо, что слышно было дыхание. Затем все, как один, склонились в почтительном поклоне.
– Можете продолжать! – велел Масамото.
– Аригато годзаимасита, Масамото-сама![41]41
Благодарим покорно, Ваша светлость господин Масамото! (яп.)
[Закрыть] – прокатился по залу оглушительный ответ, эхом отражаясь от стен.
Ученики, около сорока человек, вернулись к упражнениям: кихон, ката и рандори. Свет склонявшегося к закату солнца лился в узкие, заклеенные бумагой окна, придавая происходящему таинственность: на янтарного цвета деревянном полу тени словно сражались, повторяя движения тренирующихся.
У Джека захватило дух. Округлые колонны из кипариса, высокий потолок, церемониальный трон в полукруглой нише – Бутоку-дэн излучал ни с чем не сравнимую мощь. Даже ученики, аккуратными рядами сидевшие на полу вокруг тренировочной площадки, выглядели полностью погруженными в занятия. Вот уж действительно дворец будущих воинов!
Постепенно, как затихающая буря, все звуки в додзё вновь стихли. Джек удивился: кто-то еще пришел? И тут он с беспокойством заметил, что ученики прекратили тренировку и уставились на него со смесью изумления, недоверия и открытого презрения во взгляде: белобрысый гайдзин посмел вторгнуться в их додзё!
Масамото, повернувшись к ученикам спиной, разговаривал с каким-то сурового вида самураем.
Джеку показалось, что взгляды учеников вонзаются в него, как стрелы.
– Почему остановились? – недовольно спросил Масамото, будто не замечая присутствия Джека. – Продолжайте тренировку.
Ученики вернулись к занятиям, время от времени украдкой поглядывая на Джека.
– Пойдемте, – сказал Масамото Джеку, Акико и Ямато. – Сэнсэй Хосокава покажет вам ваши комнаты. У меня дела, так что увидимся только вечером, во время торжественного ужина в Тё-но-ма.
Они поклонились Масамото и вышли из додзё через заднюю дверь. Сэнсэй Хосокава провел их через дворик ко Дворцу львов – длинному строению с множеством крохотных комнат. Оставив обувь у дверей, они прошли по узкому коридору.
– Это ваши комнаты. – Хосокава-сан показал на необставленные клетушки размером едва в три татами. – Умывальни в задней части дома. Когда умоетесь и переоденетесь, я отведу вас на ужин.
Джек вошел в свою комнату и закрыл за собой сёдзи.
Сбросив заплечный мешок, он поставил бонсай на узкую полочку под крошечным решетчатым оконцем. Огляделся в поисках потайного места, где можно хранить карты: за отсутствием мебели оставалось только засунуть тетрадь под расстеленный на полу футон. Джек похлопал по матрасу и повалился на него сверху, измученный нелегким трехдневным путешествием.
Налетела волна ужаса, руки непроизвольно затряслись.
Что он здесь делает?
Он же никакой не самурай!
Его зовут Джек Флетчер, он английский мальчик, который мечтал стать штурманом, как отец, и открывать чудеса Нового Света. А вместо этого застрял в чужом мире, попал учеником в школу самураев и прячется от одноглазого ниндзя.
Джек почувствовал себя ягненком, которого ведут на бойню: все ученики школы выглядели так, словно готовы разорвать его на части.
