Текст книги "Путь воина. Путь меча. Путь дракона"
Автор книги: Крис Брэдфорд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 49 страниц)
12. Поединок
^Красные рубцы растекались по сухой коже, как потоки лавы, – со лба над левым глазом и вниз по щеке до подбородка. На темно-коричневом с бежевым кимоно Масамото был вышит феникс. Как и Годай, Масамото повязал голову лентой, но не белой, а малиновой.
Обритый наголо, в отличие от Годая – оставались только усики и аккуратная бородка, – Масамото походил скорее на монаха, чем на воина.
Он внимательно оглядел пляж, повернулся и вытащил из лодки два меча в ножнах: короткий вакидзаси и длинный катана. Сунул оба меча за пояс и неторопливо зашагал к воротам.
Разъяренный опозданием противника и его высокомерием, Годай выкрикивал оскорбления.
Не обращая внимания на выкрики, Масамото ничуть не ускорял шага и даже задержался, чтобы поприветствовать своих самураев. Наконец он подошел к Годаю и церемонно поклонился. Это еще больше взбесило Годая. Ослепленный яростью, он бросился на Масамото, пытаясь захватить его врасплох до официального начала поединка.
Однако Масамото словно только этого и ждал: он отступил в сторону, и огромный нодати чуть промахнулся. Масамото одним движением выхватил оба меча из ножен и правой рукой поднял катану вверх, а левой выставил вакидзаси перед грудью, защищаясь от нападения.
Годай развернул меч для новой атаки, и лезвие с быстротой молнии ударило в голову Масамото. Тот слегка развернулся, подставляя катану, и отразил удар влево. Мечи столкнулись, и нодати заскрежетал по тупому краю катаны.
Масамото подался вперед, прямо под сокрушительный удар, и полоснул вакидзаси по животу Годая. Меч прорезал кимоно, но до тела не достал: Годай отшатнулся.
Масамото погнал отступающего Годая в море. Его мечи мелькали так быстро, что за ними невозможно было уследить. Однако новый удар нодати прервал атаку: Масамото едва успел уйти в сторону.
Джека поразили искусство и ловкость обоих воинов. Они сражались так грациозно, словно танцевали изящный и одновременно смертельно опасный танец. Каждый удар наносился с величайшей точностью и полным вниманием. Масамото владел двумя мечами так, словно они были продолжением его рук. Неудивительно, что вако с легкостью перебили всю команду «Александрии»: против столь искусного противника устоять невозможно.
Годай перешел в наступление, и его самураи одобрительно завопили.
Несмотря на внушительный размер меча, Годай мастерски управлялся с нодати, размахивая им словно невесомым бамбуковым шестом. Под натиском Годая Масамото продолжал отступать в толпу зрителей – прямо к тому месту, где стоял Джек.
Годай притворился, что бьет вправо, затем изменил направление удара, и лезвие полоснуло по незащищенной руке Масамото. Тому удалось уклониться, и Годай невольно повалился на толпу.
Крестьяне в панике разбежались кто куда, и только Джек застыл на месте, парализованный страхом: решимость Годая убить противника не знала пределов.
В самый последний момент Така-сан оттащил Джека в сторону, а вот стоявшему позади низенькому крестьянину не повезло: он попытался защититься, но меч полоснул прямо по вытянутым пальцам.
Годай, не обращая ни малейшего внимания на вопли крестьянина, стряхнул кровь с клинка и снова набросился на Масамото.
«Да ведь это не потешный бой! – с изумлением подумал Джек. – Они бьются насмерть!»
Два самурая из клана Масамото поволокли раненого крестьянина в сторону, а толпа нетерпеливо хлынула вперед, стараясь не пропустить ни малейшей детали происходящего.
Обеспокоенная бледностью Джека, Акико знаками спросила, все ли в порядке.
– Все нормально, – ответил Джек и с усилием улыбнулся, хотя на самом деле его затошнило.
Как могут люди, которые тратят столько времени на садоводство и украшают одежду бабочками, быть такими безжалостными? Просто в голове не укладывается!
Чтобы избежать обеспокоенного взгляда Акико, Джек вновь переключил внимание на схватку. Оба самурая, тяжело дыша, разошлись в стороны и кружили друг возле друга, выжидая удобного момента для нападения. Годай сделал притворный выпад, и зрители отшатнулись, отчаянно стараясь не попасть под удар.
Масамото, уже зная повадки Годая, скользнул вбок, парируя удар нодати коротким мечом и одновременно атакуя длинным. Катана просвистел над головой Годая. Тот нырнул вниз, и лезвие прошло по его макушке.
Соперники развернулись лицом друг к другу и замерли. Толпа затаила дыхание. И вдруг связанные в узел волосы соскользнули с головы Годая и упали на песок. Масамото насмешливо ухмыльнулся над принародно опозоренным противником, и самураи с гербом феникса завопили: «Масамото! Масамото! Масамото!»
Взбешенный унижением, Годай бросился в атаку с криком «Киай!». Нодати ударил вниз и тут же взлетел вверх, словно орел, который камнем падает на добычу и снова поднимается в небо.
Масамото изогнулся назад, уклоняясь от клинка Годая, и поднял меч, чтобы защитить горло, однако удар выбил катану из его руки, и кончик нодати врезался глубоко в правое плечо. Масамото закряхтел от боли, упал на спину и откатился, уходя подальше от Годая. Сделав несколько рассчитанных кувырков, он снова вскочил на ноги.
На этот раз одобрительно завопили самураи из клана Годая.
Масамото потерял катану, и теперь у Годая были все шансы на победу: короткий вакидзаси не мог противостоять нодати. Самураи Масамото понимали, что ему вряд ли удастся одолеть противника, обладающего таким преимуществом. Впервые в жизни Масамото его легендарное искусство владения двумя мечами не выдержало атаки.
Масамото отступал, постепенно приближаясь к рыбацкой лодке, на которой приплыл. Довольный Годай уже предвкушал победу и торопливо заслонил собой лодку, преграждая сопернику путь к бегству.
Похоже, Масамото проиграл. Из раны на плече сочилась кровь. Он неуверенно опустил вакидзаси. Зрители разочарованно застонали. Годай расплылся в улыбке, медленно поднимая меч для последнего удара.
Именно этого мгновения излишней самоуверенности и ждал Масамото: резко махнув рукой, он метнул вакидзаси. Застигнутый врасплох Годай отшатнулся от летящего клинка и потерял равновесие.
Масамото молнией проскочил мимо Годая, направляясь к лодке. Годай поднялся на ноги и закричал вслед убегающему противнику.
Однако Масамото вовсе не отказывался от боя. Схватив весло, он развернулся лицом к Годаю – теперь у Масамото было оружие такой же длины, как и нодати.
Годай немедленно бросился в атаку, но Масамото отбил удар меча веслом – в воздух полетели щепки. Тогда Годай полоснул мечом понизу, целясь по ногам.
Масамото подпрыгнул и ударил веслом по незащищенной макушке нападающего: ноги у Годая подогнулись и он повалился на спину, как подрубленное дерево.
Самураи из клана Масамото торжествующе закричали, и толпа завопила, требуя убить Годая. Тем не менее Масамото отступил от тела поверженного противника: он явно одержал верх и в убийстве не видел надобности.
Когда Масамото подошел к толпе зрителей, все замолчали и опустились на колени, кланяясь до земли, – все, включая Акико, Дзиро и Така-сана.
Только Джек остался стоять в нерешительности: он здесь чужой. Однако от Масамото исходила такая мощная властность, что мальчик непроизвольно поклонился. Глядя в землю, он почувствовал приближение Масамото и увидел прямо перед собой босые ноги человека со шрамами.
13. Отец Люций
– Você fala Português? [23]23
Вы говорите по-португальски? (португ.)
[Закрыть] – спросил у Джека священник, сидевший на полу перед возвышением, где расположился Масамото. – Parlez-vous frangais?[24]24
Вы говорите по-французски? (фр.)
[Закрыть]
Священник смотрел на мальчика жестким, непроницаемым взглядом. Редеющие волосы святого отца давно не знали мыла. Одевался он как типичный иезуит-португалец: в сутану и накидку с капюшоном. Священника позвали переводить для Масамото, и святой отец подозрительно рассматривал Джека.
– Hablas español?[25]25
Вы говорите по-испански? (исп.)
[Закрыть] По-английски говоришь? – раздраженно спросил иезуит.
– Falo um pouco. Oui, un petit peu. Si, un pe-queño[26]26
Да, немного (напортугальском, французском и испанском).
[Закрыть], – ответил Джек. – Но давайте лучше на моем родном английском. Мама была учительницей и заставляла меня зубрить разные языки. Даже ваш…
– Ах ты, поганец! Не советую злить меня еще больше, мы с тобой и так враги. Ты, видно, отпрыск еретика, и на этой земле тебе не очень-то рады… – Священник хрипло и резко закашлял, вытирая темно-желтую слюну платком.
«А ты явно болен», – подумал Джек.
– В живых тебя оставили только по твоему малолетству.
Когда Масамото приблизился к нему на пляже, Джек подумал, что ему конец. Однако самурай всего лишь велел мальчику возвращаться вместе с остальными воинами клана обратно в деревню, где их уже ждала Хироко, чтобы проводить в дом.
– До сита? Карэ-ва доко кара кита но да?[27]27
Что такое? Откуда он приехал? (яп.)
[Закрыть] – спросил Масамото.
На рану Масамото наложили повязку, он переоделся в выглаженное кимоно небесно-голубого цвета с узором из белых кленовых листьев и теперь сидел, спокойно прихлебывая сэнча. Джек не мог поверить, что этот человек всего несколько часов назад сражался не на жизнь, а на смерть.
Два вооруженных самурая стояли по бокам Масамото, а слева от него сидели Акико и тот мальчик, с которым она разговаривала до начала поединка. Как только Джек вошел в комнату, мальчишка уставился на него непроницаемым и хмурым, как грозовая туча, взглядом.
– Сумимасэн, Масамото-сама[28]28
Прошу прощения, уважаемый господин Масамото (яп.).
[Закрыть]. – Святой отец спрятал платок и поклонился так низко, что деревянный крест, висевший у него на шее, достал до самого пола. – Его светлость Масамото Такэси желает знать, кто ты такой, откуда и как сюда попал, – сказал он, поворачиваясь к Джеку.
Джек почувствовал себя преступником на скамье подсудимых: его позвали сюда только затем, чтобы столкнуть с этим злобным иезуитом. Отец всегда предостерегал Джека против таких людей. Португалия, как и Испания, почти двадцать лет воевала с Англией, и, хотя официально военные действия прекратились, бывшие противники по-прежнему терпеть не могли друг друга.
Иезуиты оставались злейшими врагами Англии, и Джек попал в серьезную переделку: ведь он протестант-англиканец.
– Меня зовут Джек Флетчер. Я из Англии. Прибыл сюда на торговом судне.
– Быть того не может! В здешних водах нет ни одного англичанина. Ты пират, так что перестань морочить голову мне – и его светлости тоже. Я здесь не для того, чтобы переводить твои сказки.
– Дока симасита ка?[29]29
В чем дело? (яп.)
[Закрыть] – вмешался Масамото.
– Нани-но най, Масамото-сама…[30]30
Ни в чем, уважаемый господин Масамото… (яп.)
[Закрыть] – начал священник, однако самурай немедленно оборвал его словами, которые прозвучали как приказ.
– Мосивакэ аримасэн, Масамото-сама[31]31
Простите великодушно, Ваша светлость (яп.).
[Закрыть], – с подчеркнутой любезностью извинился иезуит, кланяясь, и снова резко закашлял в платок. Потом повернулся к Джеку: – Я спрашиваю тебя еще раз: как ты сюда попал? И, клянусь Богом, лучше скажи мне правду!
– А я сказал правду: прибыл на торговом судне «Александрия», принадлежащем Голландской Ост-Индской компании. Мой отец был штурманом. Мы плыли в Японию почти два года…
Священник, переводивший слова Джека, вдруг перебил его:
– И каким же путем вы сюда плыли?
– Южным, через Магелланов пролив…
– Быть того не может! Магелланов пролив держат в тайне.
– Мой отец знал, как через него пройти.
– Только мы, португальцы, истинные христиане, знаем безопасный проход! – возмутился иезуит. – И он хорошо охраняется от еретиков вроде твоего отца!
– Да куда вам до моего отца! Он ваши военные корабли за один день обогнал! – Джек преисполнился жгучей гордости, когда священник, скрипя зубами, сообщил Масамото об унижении своих соотечественников.
Мальчик подозрительно осмотрел иезуита с головы до ног:
– А вы вообще кто такой?
– Отец Люций, брат ордена иезуитов, представитель католической церкви и ее единственный миссионер здесь, в порту Тоба. Подчиняюсь только Господу нашему и отцу Диего Бобадилле в Осаке – я его глаза и уши.
– А это кто? – спросил Джек, кивая на Масамото. – И если вы такой важный господин, то почему кланяетесь самураю?
– Попридержал бы ты язык, мальчишка! Если жить хочешь. К самураям лучше относиться почтительно.
Отвесив еще один низкий поклон, иезуит продолжал:
– Это его светлость Масамото Такэси, правитель Симы и доверенное лицо Такатоми Хидэяки, даймё провинции Киото…
– А кто такой даймё? – перебил Джек.
– Сюзерен. Он управляет целой провинцией от имени императора. А самураи, включая Масамото, его вассалы.
– Вассалы? Рабы, что ли?
– Нет, рабы – это скорее крестьяне, жители деревни. А самураи – воины, вроде рыцарей, только гораздо искуснее. Масамото великолепно владеет мечом и ни разу не потерпел поражения. А еще именно он вытащил тебя, едва живого, из моря и вылечил твою сломанную руку, так что будь с ним повежливее!
Джек ушам своим не поверил: в Европе о таком и слыхом не слыхали! Сломать руку на корабле в море означало медленную и мучительную смерть от гангрены или болезненную и рискованную ампутацию. Джеку и в самом деле невероятно повезло встретить Масамото!
– Поблагодарите его, пожалуйста, за то, что он спас мне жизнь.
– Сам и благодари. По-японски «спасибо» будет «аригато».
– Аригато, – повторил Джек, показывая на сломанную руку, и поклонился так низко, как смог.
Кажется, Масамото это понравилось, и он коротко кивнул.
– Значит, это дом Масамото?
– Нет, его сестры. Она живет здесь с дочерью, Акико. – Священник опять зашелся кашлем и не сразу продолжил: – Хватит с тебя вопросов! Где остальная команда корабля?
– Погибли.
– Погибли? Все? Не ври!
– Буря сбила нас с курса. Пришлось укрыться в бухте, но на рифах «Александрия» получила пробоину. Мы стали ее заделывать, а потом напали… ну, не знаю… тени какие-то.
Масамото со все возрастающим интересом слушал рассказ мальчика в переводе иезуита.
– Расскажи про тени, – перевел священник слова Масамото.
– Люди, одетые в черное. Я видел только глаза. Нападающие были вооружены мечами, цепями и метательными ножами… отец думал, что это вако.
– Ниндзя! – выдохнул Масамото.
– Кто бы они ни были, один из них убил моего отца. – Голос Джека зазвенел от нахлынувших воспоминаний. – Ниндзя с зеленым глазом!
Масамото напряженно склонился вперед: его явно встревожили переведенные иезуитом слова мальчика.
– Повтори, что ты сказал, – потребовал отец Люций от имени Масамото.
Джек вспомнил закрытое маской лицо ниндзя и как тот убил отца. Сглотнув, Джек ответил:
– У ниндзя, который убил моего отца, был только один глаз – зеленый, как шкурка змеи. Я его в жизни не забуду.
– Докуган Рю! – бросил Масамото, словно выплевывая яд.
От этих слов охранники-самураи заметно напряглись. На лице черноволосого мальчишки отразился ужас. Акико посмотрела на Джека полным жалости взглядом.
– Доку… кто? – не понял Джек.
– Докуган Рю. Это означает «Глаз дракона», – объяснил отец Люций. – Именно он убил Тэнно, старшего сына Масамото, два года назад. Масамото-сама предотвратил покушение на даймё и охотился за виновными. Докугана Рю послали убить Тэнно в качестве предупреждения, чтобы прекратили поиски. С тех пор этого Докугана Рю никто не видел.
Масамото озабоченно заговорил о чем-то с отцом Люцием.
– Масамото-сама хочет знать, где остальные члены твоей семьи. Твоя мать тоже была на борту?
– Нет. Она умерла, когда мне было десять лет. От воспаления легких. – Джек многозначительно посмотрел на отца Люция: он узнал симптомы болезни иезуита. – За моей младшей сестренкой Джесс приглядывает соседка, миссис Уинтерс. Оставить ей нас обоих отец не мог: миссис Уинтерс слишком старенькая и денег у нее нет. Так я попал на корабль: в моем возрасте уже можно работать, и отец выхлопотал мне место на «Александрии».
– Тебе пришлось многое вынести. Мне очень жаль, что ты потерял мать. И отца. – Джеку показалось, что иезуит говорит вполне искренне.
Отец Люций пересказал историю Джека, и Масамото внимательно выслушал его. Затем налил себе еще сэнча и задумчиво посмотрел на чашку, прежде чем медленно пригубить напиток.
Все молчали.
Масамото поставил чашку и обратился к присутствующим. От его слов иезуит стал белее мела. Акико в изумлении распахнула глаза. Черноволосый мальчишка окаменел, и хмурое выражение на его лице превратилось в злобную гримасу.
Дрожащим голосом отец Люций перевел для Джека:
– Джек Флетчер, Масамото-сама решил, что берет тебя под свое покровительство до достижения тобой совершеннолетия. Сегодня ровно два года с тех пор, как погиб его сын, и Масамото-сама считает, что ты послан ему богами. Ты тоже пострадал от руки Докугана Рю. И поэтому займешь место Тэнно и станешь членом клана.
Джек растерялся, не зная, смеяться ему или плакать. Его решил усыновить самурай!
Но не успел Джек и слова сказать, как по приказу Масамото в комнату вошел Така-сан. Он принес какой-то завернутый в мешковину предмет и положил его к ногам Джека.
Масамото обратился к мальчику, а отец Люций переводил:
– Когда Масамото-сама вытащил тебя из воды, ты прижимал к себе эту вещь. Теперь, когда ты выздоровел, он возвращает тебе твою законную собственность.
Масамото знаками велел Джеку развернуть прямоугольный пакет. Джек потянул за шнурок, и под мешковиной обнаружился темный сверток из клеенки. Все вокруг затаили дыхание. Отец Люций придвинулся поближе.
Даже не разворачивая клеенку, Джек точно знал, что находится внутри – отцовские карты.
Комната закружилась перед глазами, и Джек вдруг увидел перед собой отца: он лежал на палубе, на губах пузырилась кровь; голова мотнулась набок, и отец посмотрел Джеку в глаза:
– Джек… карта… возьми… домой… приведет тебя домой…
И отец испустил последний вздох.
– Джек? С тобой все в порядке? – спросил отец Люций, обрывая воспоминания мальчика.
– Да, – торопливо ответил Джек, собираясь с мыслями. – Просто расстроился. Это принадлежало отцу.
– Понятно. Наверное, карты? – невозмутимо поинтересовался отец Люций, хотя все это время жадно пожирал глазами сверток.
– Нет… не карты… Дневник отца, – соврал Джек, подхватывая пакет.
Отец Люций явно не поверил, однако настаивать не стал.
Вернув Джеку его имущество, Масамото, очевидно, решил, что аудиенция окончена, и встал. Все поклонились, когда он заговорил.
– Масамото-сама велел тебе отдыхать, – перевел иезуит. – Завтра он снова поговорит с тобой.
Все опять поклонились, и Масамото стремительно вышел. Самураи-охранники и черноволосый мальчишка последовали за ним.
Отец Люций тоже встал, собираясь уходить, но зашелся в жестоком приступе кашля. Откашлявшись, священник вытер пот со лба и выругался:
– Проклятье на тебя и твой корабль! Еретики окаянные! Эта напасть навалилась на меня с тех пор, как ты здесь появился, – прохрипел он, придерживаясь за сёдзи.
И, повернувшись к Джеку, посмотрел ему прямо в глаза:
– Я дам тебе совет, Джек Флетчер. Всегда помни, что твой спаситель – самурай. Самураи – люди умные, но совершенно безжалостные. Сделай шаг в сторону – и он тебя на кусочки изрубит.
14. Послание
Остаток дня Джек провел в саду.
Он все еще не мог привыкнуть к мысли, что усыновлен самураем! Пожалуй, ему следовало бы испытывать благодарность к Масамото: у него были кров и пища, а хозяева дома и прислуга относились к нему не как к приблудной собачонке, а скорее как к почетному гостю. Така-сан даже поклонился!
И все же он здесь чужой. Его дом не в этой земле воинов, кимоно и сэнча. А где теперь его дом? Без отца и матери дома у него нет. Сестренка живет с миссис Уинтерс, но что будет, когда закончатся деньги, которые отец дал старушке? Или она вдруг умрет? Надо найти способ вернуться и быть рядом с Джесс. Однако Англия на другом конце света; как может двенадцатилетний мальчишка, даже имея карту, переплыть два океана?
День выдался жаркий, и тем не менее Джека затрясло: ситуация казалась безвыходной. Он застрял в Японии, пока не найдет корабль, плывущий в Англию.
Выбирать не приходилось: нужно оставаться здесь.
Джек уселся в тени вишневого дерева и задумался: карта была его хрупкой надеждой вернуться обратно.
Он хорошо помнил, с каким восторгом впервые взял кожаную тетрадь из рук отца. Карта показалась тяжелой: в ней столько знаний и секретов! Открыв ее, Джек явственно почуял запах морского ветра на страницах.
В тетради были от руки нарисованы замысловатые карты; нанесены показания компаса между портами и мысами; отмечены глубины и характер морского дна; записаны подробные отчеты о путешествиях отца; указаны дружественные и враждебные порты, а также рифы, убежища и высота приливов. И каждая страница была зашифрована, чтобы уберечь от врагов знание безопасных путей.
– Карта для штурмана – что для священника Библия, – однажды сказал отец.
Затаив дыхание, Джек слушал объяснения отца: вычислить широту по положению звезд довольно просто, а вот долготу с достаточной точностью определить до сих пор невозможно. Поэтому как только ближайший берег уходит за горизонт, корабль все равно что потерян в море. А значит, любое плавание для моряков потенциально опасно. Кроме тех…
– Кроме тех, у кого есть карта, – сказал отец. – В этой тетради, сынок, ты найдешь все необходимое, чтобы уверенно вести корабль через моря. Эти записи собраны ценой многих жизней. И теперь, после каждого нового плавания, я добавляю свои собственные заметки. Карты бесценны! Наши враги португальцы дорого бы дали за такую вещь… ни перед чем не остановились бы, чтобы ее получить.
И вот карты в руках Джека. Причем это единственное, что связывает его с прежней жизнью. С отцом. Без них обратно в Англию не добраться: только здесь подробно расписано, как совершить кругосветное путешествие.
Джек пролистал страницы, и на землю упал листок пергамента – хрупкий от морской соли, с потрепанными краями: видно, не раз держали в руках. Развернув листок, Джек увидел детский рисунок – четыре человечка в садике возле квадратного дома – и сразу узнал, кто это. Высокий человечек с развевающимися на ветру волосами изображал отца, у самого Джека была непропорционально большая голова и копна светлых волос, а за его руку держалась сестренка, одетая в платье, и махала другой рукой. Посередине была нарисована мама – с ангельскими крылышками.
Этот рисунок Джесс подарила отцу в тот самый день, когда они уходили в плавание. Джек сглотнул слезы. Каково пришлось бы Джесс, если бы она знала, что отец погиб?
Джек внезапно почувствовал на себе чей-то взгляд и поднял глаза от картинки. Черноволосый мальчишка следил за ним из дома.
Как долго?
Джек вытер глаза и коротко кивнул мальчишке – как и полагалось вежливому человеку. Мальчишка не ответил.
«Почему он на меня злится?» – подумал Джек. Мальчишка прибыл вместе с Масамото, значит, занимал достаточно высокое положение, однако до сих пор не представился и с самого начала отнесся к Джеку враждебно.
Из-за угла вышла Акико. Рядом с ней бежал Дзиро, взволнованно размахивая листком бумаги. Джек свернул рисунок сестренки и аккуратно вложил его в тетрадь.
Акико поклонилась, взяла у Дзиро бумагу и вежливо протянула ее Джеку обеими руками.
– Аригато, – поблагодарил ее Джек.
– Домо[32]32
Не за что (яп.).
[Закрыть], – ответила она.
К огорчению Джека, ничего больше он добавить не мог. А хотелось сказать так много! И столько вопросов накопилось… Его окружали учтивые незнакомцы, но, не зная языка, он чувствовал себя в полном одиночестве. Спонтанный урок с Акико вчера вечером был единственным более-менее связным разговором с тех пор, как пару недель назад его отпустила лихорадка.
Джек развернул листок и прочитал записку:
Извольте почтить меня своим присутствием. Будьте добры прийти ко мне завтра сразу после завтрака. Моя резиденция расположена в четвертом от пристани доме по левой стороне.
Отец Люций
Джек привалился к дереву. Ну и зачем он понадобился святому отцу?
