Текст книги "Путь воина. Путь меча. Путь дракона"
Автор книги: Крис Брэдфорд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 49 страниц)
Крис Брэдфорд
Юный самурай
Благодарности
Я с низким поклоном благодарю тех, кто стал неотъемлемой частью команды «Юного самурая». Хочу назвать людей, которые продемонстрировали невероятную преданность и пожертвовали ради «Юного самурая» временем, силами и репутацией. Я благодарен за усердие и самоотверженность Чарли Вайни, моему агенту, отважному воину, который всегда защищает мои права и сражается за мою карьеру; Шэнон Парк, главному даймё в издательстве Puffin, за мастерское владение мечом редактуры – приняв из рук Сары Хьюз, она отсекла все лишнее и предложила мне отличные идеи; Венди Це – за соколиную зоркость при корректировании; Луизе Хескетт, Адели Минчин, Тане Виан-Смит и всей команде Puffin – за успешную кампанию на издательском поле боя; Франческе Дау, Пиппу Ле Кесну, Тессу Гирвану – за помощь «Юному самураю» в завоевании мира; сэнсэю Акэми Соллоуэю – за неизменную поддержку серии; Трэвора, Пола и Дженни из компании Authors Abroad – за великолепную организацию моих встреч с читателями; сэнсэю Дэвиду Анселлу из додзё Син ити до – за великолепные уроки и советы; Яна, Никки и Стэффи Чепменам – за поддержку; Мэтту – за энтузиазм; моей матери – за то, что она остается моей первой поклонницей; отцу, самому взыскательному читателю; моей жене, Саре, за то, что наполняет смыслом мою жизнь.
И наконец, я низко кланяюсь библиотекарям и учителям, которые поддерживали серию (не важно, ниндзя они или самураи!), и всем читателям «Юного самурая» – спасибо вам за верность Джеку, Акико и Ямато. Спасибо, что покупаете мои книги, читаете их и пишете мне письма. Это значит, что я старался не зря. Аригато годзаймасу.
Предупреждение: «Юный самурай», хотя и основан на исторических событиях и упоминает реальные личности и места, является художественным произведением и всего лишь отражает дух эпохи, не претендуя на историческую точность.
Предупреждение: Не пытайтесь воспроизвести описанные в книге приемы без руководства опытного инструктора. Указанные техники могут оказаться чрезвычайно опасны и привести к летальному исходу. Ни автор, ни издательство не несут ответственности за травмы, полученные в результате попыток воспроизвести описанные в книге приемы.
Путь воина
Моему отцу посвящается
Пролог
Масамото Тэнно
Япония, город Киото, август 1609 года
Мальчик резко открыл глаза.
И схватился за меч.
В комнате был кто-то чужой. Тэнно затаил дыхание. Глаза постепенно привыкали к темноте, и он настороженно вглядывался: не шелохнутся ли ночные тени. Никого не видно, только призрачный свет луны сочится сквозь полупрозрачные бумажные стены. Может, почудилось? Однако инстинкты самурая предупреждали об опасности…
Тэнно вслушивался изо всех сил: не выдаст ли себя незваный гость малейшим шорохом? Вишневые деревца в саду слегка шелестели под ветерком; как обычно, журчала струйка воды, вытекая из фонтанчика в прудике с рыбками, да где-то поблизости без умолку стрекотал сверчок. В доме царила полная тишина.
Напрасно он так встревожился. Наверное, просто злой ками[1]1
Значения японских слов см. в конце книги. – Примеч. пер.
[Закрыть] спать помешал…
Целый месяц весь клан Масамото гудел, как растревоженный улей: ходили слухи, что будет война. Поговаривали о каком-то восстании, и отца Тэнно вызвали, чтобы помочь навести порядок. Миру, которым наслаждалась Япония последние двенадцать лет, вот-вот придет конец, и люди боялись нового кровопролития. Тут волей-неволей встревожишься!
Тэнно расслабился, поудобнее устраиваясь на футоне, – можно еще поспать. И вдруг сверчок застрекотал чуть громче. Мальчик сжал в ладони рукоять меча. Однажды отец сказал: «Самурай должен всегда доверять своим инстинктам», а сейчас инстинкты твердили об опасности.
Надо бы проверить, в чем дело.
Тэнно поднялся.
Из темноты вылетела серебристая звездочка.
Мальчик метнулся в сторону, но все же опоздал: сюрикэн порезал ему щеку и впился в изголовье постели – как раз там, где только что лежала голова. По лицу потекла горячая струйка крови. Вторая звездочка со стуком воткнулась в соломенные маты на полу. Тэнно одним движением вскочил на ноги и выставил перед собой меч.
Одетая в черное с головы до ног фигура выплыла из теней, как привидение.
Ниндзя! Ночной убийца!
Нарочито медленно ниндзя вытащил из ножен смертоносный клинок – короткий, прямой, идеально приспособленный для колющих ударов и совсем не похожий на длинный и слегка изогнутый меч Тэнно.
Словно кобра, готовая к прыжку, ниндзя молча сделал шаг вперед, замахиваясь танто.
Предвосхищая атаку, Тэнно ударил мечом вниз, пытаясь разрубить нападающего пополам. Ниндзя легко ушел от клинка и, развернувшись вокруг своей оси, врезал мальчику пяткой в грудь.
От удара Тэнно вылетел сквозь затянутую бумагой дверь и грузно шлепнулся посреди внутреннего садика, хватая воздух ртом. В голове помутилось.
Ниндзя выпрыгнул сквозь пробитую дыру и, как кошка, приземлился рядом.
Тэнно попытался подняться и отбить атаку, но колени подгибались: ног он совсем не чувствовал. Хотел закричать, призывая на помощь, однако горло распухло и горело огнем – крики превратились в судорожные вздохи.
Фигура ниндзя то расплывалась, то снова обретала четкость и наконец исчезла в клубах черного дыма.
В глазах потемнело. Тэнно понял, что сюрикэн был отравлен и теперь яд растекался по телу, парализуя мышцу за мышцей. Мальчик беспомощно лежал, распростертый передубийцей.
Ослепший, он прислушивался, ожидая приближения ниндзя. Ничего, кроме стрекота сверчков. Отец как-то говорил, что ниндзя подражают стрекотанию насекомых, чтобы незаметно подобраться к цели. Теперь понятно, как убийца проскользнул мимо охраны!
Зрение ненадолго вернулось, и в бледном свете месяца мальчик увидел закрытое маской лицо. Ниндзя нагнулся так близко, что донеслось его горячее дыхание – кислое и вонючее, как дешевое сакэ. Сквозь щель в капюшоне виднелся горящий ненавистью зеленый глаз.
– Это послание твоему папочке, – прошипел ниндзя.
Грудь вдруг кольнуло холодное лезвие.
Один резкий удар, и все тело обожгло нестерпимой болью…
А потом пустота…
Масамото Тэнно ушел в Вечное Ничто.
1. Огненный шар
Тихий океан, август. 1611 года
Мальчик резко открыл глаза.
– Свистать всех наверх! – взревел боцман[2]2
Объяснения морских терминов см. в конце книги. – Примеч. пер.
[Закрыть]. – Джек, тебя тоже касается!
Из темноты появилось обветренное лицо боцмана, и мальчишка резво выскочил из раскачивающегося гамака и приземлился на деревянный пол.
Для своих двенадцати лет Джек был высок, худощав и мускулист: два года в море даром не прошли. От матери ему досталась копна белокурых волос – густых и давно нечесанных. В ярко-голубых глазах горело упорство.
Уставшие от долгого плавания матросы «Александрии» тяжело слезали с коек и протискивались мимо Джека, торопясь выбраться на палубу. Джек виновато улыбнулся.
– А ну, пошевеливайся! – прорычал в ответ боцман.
Внезапно раздался оглушительный треск, деревянная обшивка протестующе заскрипела. Крохотная масляная лампа, подвешенная под потолком, яростно закачалась.
Джек упал на груду пустых бутылок из-под грога, которые разлетелись во все стороны. В полумраке кубрика еще несколько чумазых полуголодных матросов, спотыкаясь, протиснулись мимо. Джеку никак не удавалось подняться, и тут его ухватили за шиворот и поставили на ноги.
Гинзель!
Широкоплечий коротышка ухмыльнулся, показав неровный ряд сломанных зубов, которые делали его похожим на акулу. Вопреки суровому виду, к Джеку голландец относился по-доброму.
– Опять в шторм попали. Прямо-таки все врата ада распахнулись настежь! – заметил Гинзель. – Дуй-ка ты на бак, пока боцман с тебя шкуру не спустил!
Джек торопливо взлетел по трапу вслед за Гинзелем и остальными матросами – и оказался в самом центре бури.
В черных тучах грозно грохотало, ворчание моряков заглушал ветер, без умолку свистевший в снастях. Остро пахло морской солью, в лицо бил колючий ледяной дождь. Не успел Джек все это почувствовать, как корабль накрыла гигантская волна.
Джек мгновенно промок насквозь. Под ногами вспенилось море, потоки воды потекли с палубы через шпигаты. Пока парень лихорадочно глотал воздух, на корабль обрушился еще один ревущий вал. На этот раз Джек не устоял на ногах, и его едва не смыло: в самый последний момент он успел ухватиться за поручень.
Ночное небо прорезала ослепительная молния и ударила в грот-мачту. На секунду весь корабль засиял призрачным светом, и стало видно, что на трехмачтовом торговом судне царит полная неразбериха. Матросов раскидало по палубе, словно щепки. Группа моряков боролась с ветром, отчаянно пытаясь убрать грот, пока его не разорвало или, что еще хуже, пока не опрокинуло весь корабль.
На полуюте третий помощник, гигант семи футов ростом с огненно-рыжей бородой, повис на штурвале. Рядом стоял капитан Уоллес, суровым голосом выкрикивая команды, которых никто не слышал: ветер уносил слова прежде, чем они успевали долететь до чьих-нибудь ушей.
Кроме капитана и помощника на полуюте был еще один человек: могучий моряк высокого роста с каштановыми волосами, стянутыми на затылке ремешком, – отец Джека, Джон Флетчер, штурман «Александрии». Он не отрывал глаз от горизонта, словно пытался пронзить взглядом бурю и высмотреть безопасный причал.
– Эй, вы! – Боцман показал на Джека, Гинзеля и пару других матросов. – А ну наверх! Отдать фор-марсель!
Матросы рванулись через главную палубу к фок-мачте. Неожиданно сверху на них обрушился огненный шар – он летел прямо на Джека.
– Берегись! – крикнул один из матросов.
Джек, уже побывавший за время путешествия в нескольких настоящих переделках, инстинктивно пригнулся. Его обожгло порывом горячего воздуха – огненный шар с воем пронесся мимо и упал на палубу. Вот только упал он совсем не так, как падает пушечное ядро: без ужасающего треска дерева, разбиваемого железом. Послышался глухой, безжизненный стук – будто тюк сукна уронили.
Чувствуя нарастающую тошноту, Джек неохотно опустил взгляд: никакое это не ядро. Перед ним лежал пылающий труп матроса, в которого ударила молния.
Джек ошеломленно замер, чувствуя, что его вот-вот вывернет наизнанку. Лицо мертвеца застыло в агонии и было обожжено до неузнаваемости.
– Пресвятая Богородица! – воскликнул Гинзель. – Неужто и небеса против нас!
Больше он ничего добавить не успел: волна перехлестнула через борт и смыла труп в море.
– Держись рядом со мной! – Гинзель схватил потрясенного мальчишку за руку и потянул к фок-мачте.
Джек не двинулся с места. В ноздрях все еще стоял запах обгорелого мяса – точно так же пахнет подгоревшая свинина на вертеле.
Разумеется, Джек не первый раз видел мертвеца – и вряд ли последний. Отец предупреждал, что пересечь два океана, Атлантический и Тихий, – опасное предприятие. Джек видел, как люди умирали от обморожения, цинги, тропической лихорадки, ножевых ранений и пушечных ядер. И все же близкое знакомство со смертью не делало ее менее ужасной.
– Идем! – поторопил Гинзель.
– Я просто помолился за него, – наконец ответил мальчик. Гинзель прав: надо идти вместе с ним к матросам, однако в этот момент потребность быть рядом с отцом перевесила чувство долга.
– Куда?! – завопил Гинзель, когда Джек рванулся к юту. – Ты нужен нам наверху!
Но Джек уже ничего не слышал, отчаянно пробивая дорогу к отцу сквозь штормовой ветер. Жестокая качка бросала корабль из стороны в сторону.
Едва он успел добраться до бизань-мачты, как «Александрию» накрыл новый гигантский вал. На этот раз Джека не только сбило с ног, но и протащило через всю палубу, до самого левого борта.
Корабль снова накренился, и Джека бросило за борт, в бурлящую черноту океана.
2. Дарсобой
Вопреки ожиданиям Джек не ухнул в пучину, а повис за бортом, прямо над беснующимися водами. Подняв взгляд, он увидел татуированную ручищу, клещами стискивающую его запястье. Якорь, выколотый на предплечье моряка, словно прогнулся от напряжения.
– Не бойся, малый, я тебя держу! – проворчал спаситель, и тут же новая волна захлестнула Джека.
Боцман выволок мальчика на палубу, чуть не вывихнув ему плечо, и тот обессиленно повалился под ноги своего спасителя, откашливая соленую воду.
– Ничего, выживешь. Ты прирожденный моряк, весь в отца, – ухмыльнулся боцман. – А теперь скажи мне, какого дьявола тебя понесло на ют?
– Я… бежал с поручением к отцу.
– Каким еще поручением? Я велел тебе оставаться на палубе! – заорал боцман. – Хоть ты и сынок штурмана, за неподчинение приказу я тебя все равно выпорю! Живо лезь на фок-мачту и распускай парус, не то отведаешь моей плетки!
– Сию минуту, боцман, – пробормотал Джек, поспешно бросаясь обратно к носу. Ему еще повезло. Плетка-девятихвостка была отнюдь не пустой угрозой: других матросов драли за гораздо меньшее.
И все же, добравшись до носа, Джек остановился в нерешительности: фок-мачта повыше шпиля церкви, а в бурю еще и ходуном ходит. Ледяные пальцы даже не чувствовали канатов, а мокрая насквозь, тяжелая одежда мешала двигаться. И чем дольше он будет стоять столбом, тем сильнее замерзнет и скоро вообще шевельнуться не сможет.
«Давай же, – подбодрил себя Джек. – Тебе ли бояться?»
В глубине души он знал, что боится. Честно говоря, все поджилки тряслись. За время долгого путешествия из Англии на Острова Пряностей Джек стал опытным марсовым: научился лазать на мачту, чинить паруса и распутывать канаты на головокружительной высоте и делал это едва ли не лучше всех, хотя не отличался ни особым бесстрашием, ни сноровкой – на самом деле его подгонял панический ужас.
Джек поднял взгляд на грозовое небо: клубящиеся вихри черных туч то и дело закрывали бледную луну. В темноте едва виднелись Гинзель и остальные матросы, вцепившиеся в ванты. Мачту так трясло, что моряки были похожи на яблоки, которые вот-вот попадают вниз.
В тот день, когда Джеку впервые пришлось лезть в «воронье гнездо», отец сказал: «Не бойся жизненных штормов: все мы должны научиться вести свой корабль сквозь бури».
Джек вспомнил, как новички пытались взобраться в бочку, прикрепленную на мачте: мачта ходила ходуном, снасти дрожали от ветра – все как один или замирали на месте от ужаса, или их выворачивало наизнанку – прямо на стоявших под мачтой матросов. Когда подошла очередь Джека, его коленки затряслись от страха.
«Каждый раз, когда мы смотрим в лицо своему страху, мы становимся сильнее, смелее и увереннее в себе, – сказал отец, ободряюще стискивая плечи Джека. – Сын, я в тебя верю. Ты сможешь».
Слова отца придали Джеку сил: он полез вверх по канатам и не смотрел вниз, пока не перевалил через край бочки, где бояться было уже нечего. Измученный, но счастливый, Джек восторженно завопил и замахал отцу, который с такой высоты казался не больше муравья. Страх загнал Джека на самую верхушку мачты. А вот как слезать обратно – это уже другой вопрос…
Наконец, ухватившись за ванты, Джек полез вверх – пока не растерял остатки храбрости. Совсем скоро он втянулся в привычный ритм, и это его слегка успокоило. Проворно работая руками, он быстро набирал высоту и вскоре уже смотрел на вспененные гребни волн сверху вниз. Теперь ему угрожали не столько волны, сколько непрерывный ветер. Ледяные шквалы пытались оторвать мальчишку от канатов и унести в ночь, но Джек упрямо лез вверх – он и оглянуться не успел, как уже стоял рядом с Гинзелем на нок-рее.
– Джек! – закричал Гинзель. Вид у него был измученный, глаза налились кровью и запали. – Один из сезней запутался. Парус не распускается. Придется тебе залезть туда и распутать веревку.
Джек задрал голову и увидел толстый канат: подвешенный на нем блок опасно раскачивался.
– Да ты с ума сошел! Почему я? Почему не кто-то другой? – Джек кивнул на двух окаменевших от страха моряков, отчаянно вцепившихся в снасти.
– Уж извини, Джек, ты наш лучший марсовой.
– Это самоубийство! – запротестовал Джек.
– А кругосветное путешествие – по-твоему, что? И все же мы на него решились! – Гинзель попытался ободряюще улыбнуться, однако неровные, как у акулы, зубы придавали ему пугающий вид. – Без фор-марселя капитану корабль не спасти. Так что деваться некуда, надо лезть – причем именно тебе.
Джек понял, что выбирать не приходится.
– Ладно, только смотри, будь готов поймать меня.
– Поверь мне, братишка, уж я постараюсь. Привяжи вокруг пояса веревку, а я возьму другой конец. И ножик мой тоже захвати – пригодится канаты разрезать, чтобы высвободить сезень.
Джек привязался страховочной веревкой, зажал в зубах грубо сделанный нож и полез на стеньгу. На такой высоте снастей оставалось мало, и хвататься было почти не за что. Джек осторожно, со скоростью улитки, полз по рангоуту к запутавшемуся сезню, а ветер вцеплялся в него тысячами невидимых рук. Далеко внизу, на полуюте, Джек едва разглядел отца – и мог бы поклясться, что тот помахал ему.
– Берегись! – крикнул Гинзель.
Джек обернулся: оторвавшийся блок несло ветром прямо на него. Мальчик метнулся в сторону – и сорвался.
Уже падая, он сумел ухватиться за один из фалов. Руки заскользили, грубая пенька глубоко врезалась в ладони.
Джек повис, вцепившись в фал и словно летя по воздуху.
Море. Корабль. Парус. Небо. Все кружилось…
– Не бойся, я тебя держу! – закричал Гинзель.
Потянув за страховочную веревку, перекинутую через стеньгу, Гинзель подтащил Джека выше. Мальчик подтянулся, обхватил ногами рангоут и вскарабкался на него. Несколько секунд Джек приходил в себя, со свистом втягивая воздух сквозь зубы – между которыми по-прежнему был зажат нож.
Когда боль в ободранных ладонях приутихла, Джек снова пополз по рангоуту. И вот уже запутавшийся сезень прямо перед носом. Джек взял нож и принялся пилить намокшую веревку. Однако лезвие оказалось тупым, и волокна поддавались с трудом. Пальцы промерзли до костей, а окровавленные ладони стали скользкими – того и гляди сорвешься. Порыв ветра оттолкнул Джека в сторону. Пытаясь сохранить равновесие, он не удержал в руках нож.
– Не-е-ет! – завопил Джек, безуспешно пытаясь подхватить падающее лезвие.
Совсем измученный, он повернул голову к Гинзелю:
– Я перепилил только половину каната! А теперь что делать?
Гинзель махнул рукой: возвращайся! Но тут очередным шквалом корабль тряхнуло так, будто он с размаху налетел на скалы. Мачта задрожала, и фор-марсель дернулся, потянув запутавшийся сезень. Наполовину перерезанный канат лопнул, парус раскрылся и, резко хлопнув, поймал ветер.
Корабль рванулся вперед.
Гинзель и остальные моряки завопили от радости, и такая неожиданная удача приободрила Джека.
Увы, радость оказалась недолгой: раскрывшийся парус притянул запутавшийся блок к мачте, тот оторвался и теперь камнем летел вниз – прямо на Джека.
И увернуться было невозможно.
– Прыгай! – закричал Гинзель.
3. Между акулами и иезуитами
Джек разжал руки и прыгнул, уходя от летящего на него блока. Гинзель изо всех сил вцепился в другой конец страховочной веревки, удерживая мальчика. Описав дугу, Джек влетел в снасти фок-мачты и ухватился за канаты.
Блок падал вниз, прямо на Гинзеля, однако угодил в стоявшего позади Сэма. Удар отбросил беднягу в море.
– Сэм!.. – завопил Джек, торопливо карабкаясь вниз по вантам в надежде помочь товарищу.
Спрыгнув на палубу, Джек подбежал к поручню, но мог лишь беспомощно смотреть, как Сэм барахтается в гигантских волнах, пропадая и снова выныривая. Наконец он жалобно закричал и скрылся под водой.
Джек удрученно повернулся к подошедшему боцману.
– Ничего не поделать, – сказал боцман. – Помянешь его завтра утром – если мы сами до утра доживем.
Заметив отчаяние на лице мальчика, он немного смягчился:
– Ты молодчина, на мачте здорово справился. Ступай теперь к отцу – он у себя в каюте вместе с капитаном.
Джек рванул к трапу – хорошо, что не надо торчать на палубе в такой шторм!
В брюхе корабля буря пугала не так сильно: сюда доносилось только приглушенное завывание. Джек пробрался на корму, в маленькую комнатку с низким потолком.
Отец склонился над столом, внимательно изучая карту.
– Штурман, ты должен нас отсюда вытащить! – рявкнул капитан, стукнув кулаком по столу. – Ты же сказал, что знаешь эти места! Обещал, что мы скоро доберемся до берега, – а прошло уже две недели! Целых две недели, черт побери! На этой посудине я могу плыть в любой шторм, но надо же знать, куда плыть! А может, и нет никаких Японий? Может, все это враки? Проклятые португальцы выдумали их, чтобы нас погубить!
– Капитан, Япония существует на самом деле, – спокойно ответил отец. – Моя карта утверждает, что Японские острова находятся между тридцатью и сорока градусами северной широты. Согласно моим вычислениям, до берега осталось всего несколько лиг. Вот, посмотрите.
Джон Флетчер указал на грубо нарисованную карту в хорошо знакомой Джеку тетради с кожаным переплетом.
– Капитан, отсюда рукой подать до японского порта Тоба – вот здесь. Правда, мне говорили, что все это побережье кишит пиратами. Тоба не очень-то гостеприимный порт. Скорее всего, нас они тоже примут за пиратов. Хуже того, один штурман на острове Ява рассказывал, что здесь обосновались португальские иезуиты. Построили католическую церковь и заморочили головы местным жителям. Даже если мы доберемся до берега, нас прирежут как еретиков-протестантов!
Из глубины корабля донесся глухой удар, протестующе заскрипели шпангоуты: борт «Александрии» погладила огромная волна.
– Штурман, в такую бурю мы должны во что бы то ни стало добраться до берега. Если нам приходится выбирать, пойдем ли мы на корм акулам или попадем в лапы к иезуитам, то лично я предпочитаю святых отцов!
– Капитан, у меня есть предложение получше. В паре миль к югу от Тоба можно найти удобные бухты – безопасные, закрытые и достаточно уединенные, – хотя добраться до них нелегко: доступ преграждают опасные рифы..
Джек посмотрел на карту: отец показывал на маленькие ряды ломаных линий.
– И ты уверен, что сможешь нас туда провести?
– Если будет на то воля Божья, то проведу.
Капитан собрался выйти из каюты и тут заметил Джека.
– Парень, молись, чтобы твой отец оказался прав: в его руках жизнь этого корабля вместе с экипажем.
Он поспешно вышел за дверь, оставив Джека наедине с отцом.
Джон аккуратно завернул тетрадь в пропитанную маслом клеенку. Подошел к стоявшему в углу рундуку и, приподняв тонкий тюфяк, спрятал тетрадь в потайной ящичек.
– Помни, Джек, это наш с тобой маленький секрет, – заговорщицки подмигнул отец, расправляя тюфяк. – Такие ценные карты нельзя оставлять на виду. Как только прознают, что мы доплыли до Японских островов, станет ясно, что у нас есть карта.
Мальчик промолчал, и Джон озабоченно посмотрел на него:
– С тобой все в порядке?
– Нам ведь до берега не добраться, верно? – прямо спросил Джек.
– Вот еще, непременно доберемся. – Отец притянул его к себе. – Ты же сумел поставить фор-марсель. С такими моряками, как ты, у нас обязательно все получится, – улыбнулся он.
Джек попытался улыбнуться в ответ, хотя в глубине души уже потерял надежду. И по-настоящему испугался – сильнее, чем когда висел на вантах. Еще никогда за время всего изнурительного путешествия его не охватывал такой ужас.
Отец наклонился, заглядывая сыну в глаза:
– Выше нос! У моря вздорный характер, но мне приходилось видеть бури гораздо хуже этой, и я все-таки выжил. И теперь мы тоже прорвемся.
По дороге на полуют Джек старался держаться поближе к отцу: его непоколебимое спокойствие давало надежду в самом безнадежном положении.
– Лучший способ надраить палубу – это попасть в хороший шторм! – пошутил отец, обращаясь к третьему помощнику, который все еще доблестно сражался со штурвалом. Раскрасневшееся от напряжения лицо горело так же ярко, как рыжая борода. – Держи курс на северо-северо-запад. Имей в виду, впереди рифы. Пусть впередсмотрящие глядят в оба.
Вопреки убежденности отца, что они движутся в верном направлении, нигде не было ни малейшего признака земли, и волна за волной продолжали обрушиваться на «Александрию». Уверенность Джека в благополучном исходе вытекала вместе со струйкой песка в песочных часах.
Только после второй склянки послышался крик «Земля!». Весь экипаж охватила волна радости и облегчения. Почти полночи они сражались с бурей, а теперь появилась слабая надежда, что удастся переждать шторм за каким-нибудь мысом и спрятаться в бухте.
Однако вспыхнувшая было надежда быстро погасла.
– Рифы по правому борту! – закричал впередсмотрящий.
И тут же:
– Рифы по левому борту!
Отец Джека принялся отдавать указания третьему помощнику:
– Право руля! Так держать! Держать… держать… держать…
«Александрия» взмывала вверх и падала вниз, в бурлящие волны, обходя рифы и направляясь прямым курсом к темневшей на горизонте земле.
– Лево руля, лево руля! – завопил отец и сам бросился к штурвалу, навалившись на него всем телом.
Руль с усилием прорезал бурлящее море. Палуба угрожающе накренилась. Корабль развернуло… но было уже поздно. «Александрия» ударилась о риф. Штаг разорвался, и ослабевшая фок-мачта треснула, надломилась и упала.
– Руби снасти! – во все горло завопил капитан.
Матросы на палубе бросились рубить снасти топорами, высвобождая сломанную фок-мачту. Толку от этого не было: корпус явно получил пробоину.
«Александрия» шла на дно!
