Текст книги "Мечта тигра (ЛП)"

Автор книги: Коллин Хоук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 30 страниц)

Мы двигались, в полдень остановились отдохнуть и поесть, ночевали под звездами. На следующий день мы двигались быстрее, нашли ровное место у ручья. Мы доели мясо и хлеб, но пополнили фляги, а фруктов хватало еще и на завтрак.

Камень правды показал, что мы на верном пути, что будем в безопасности к полудню завтра. Утром мы готовились уходить, и я ощутил покалывание на шее. Верблюды нервничали, озирались. Я долго смотрел на кусты, я потом вдохнул.

Я не видел за кустами, но знал – там тигр. Голодный, раз решил напасть на нас. Тигры обычно не охотились на людей. Они убивали людей, когда были ранены и не могли охотиться нормально.

– Дети, – тихо сказал я, – встаньте за мной. Ана? Мне нужен тот нож.

Я вытянул руку за спиной, рукоять ножа задела мою ладонь. Я сжал ее, шагнул вперед, поднял нож перед собой. Глядя на кусты, зная, что тигр не любит взгляд, я громко сказал:

– Тут для тебя ничего нет, хищный друг. Лучше уходи.

Кусты зашуршали, я услышал низкий рык. Большая лапа опустилась на траву, за ней другая, появилось полосатое лицо, желтые глаза смотрели на меня. Он пригнулся, покачивая хвостом, следя за мной. Тигр был большим, и я задумался, был ли я таким большим в своем тигрином облике. Тигр воспринимал все иначе, и я не смотрел на свое отражение, кроме пруда с водой.

Тигр неуверенно шагнул влево от меня, где сгрудилось больше детей.

– Стойте толпой, – сказал я. – Если разделитесь, он прыгнет.

Один из детей заскулил, но быстро притих.

– Не думаю, друг, – я стал между ним и детьми. Он застыл и отошел на пару шагов, рыча. Рык испугал бы меня, будь я обычным человеком, но я уловил колебания в его рычании. Он не был уверен.

Он отошел на шаг, и я заметил его пострадавшую заднюю лапу. Тигр попал в капкан, части лапы не было. Он заметно хромал.

– Мне жаль тебя, старик, – сказал я, – но тут ты не позавтракаешь.

Мы долго смотрели друг на друга. Тигр отчаялся и не сдавался. Камень правды был в мешке на спине верблюда. Я осторожно сунул руку в мешок, коснулся камня, прошептал просьбу о помощи. Камень потеплел, я услышал шорох змей, их было много. В трех футах от меня из дырки появилась коричневая голова. Другая змея сползла с холма, а за ней третья и четвертая.

Дети завопили, больше змей вылезало из-под земли. Они двигались ковром, создавая широкий барьер между нами и тигром. Они медленно ползли к большому зверю. Он фыркнул, морща нос. Он расхаживал в смятении, быстро отскочил, когда несколько змей бросилось к нему, промазав на пару дюймов. Он повернулся и убежал, хвост задел траву.

Змеи смотрели вперед пару секунд, а потом уползли в траву и в дыры, другие пропали в пустыне. Я повернулся к дрожащим детям и обнял их всех, как мог.

– Вы все смелые, – сказал я. – Идемте. Опасность миновала. Залезайте на верблюдов.

Больше проблем в пути не было, и я был рад, когда дом, который я видел, появился перед нами. Старая пара вышла из дома, мужчина остановил меня. Они удивились, что с одним мужчиной было столько детей.

Жена повела уставших детей в дом, чтобы накормить и помыть их, а я быстро рассказал мужу, кто мы, и что он рискует семьей, помогая нам, хоть мы и благодарны гостеприимству. Он опустил ладонь на мое плечо, сказал, что слышал о мужчине, которого я убил, и он рад помочь нам.

Ночью я узнал, что они жили одни много лет, хотели большую семью, но его жена не могла родить. Он согласился помочь младшим найти семью, а тем, кто не помнил, откуда они, предложил остаться.

Я сказал, что мне поручили найти Анамику и вернуть домой, и что мне нужно сделать это как можно скорее. Пара уговорила остаться и отдохнуть. Я захотел уехать утром, и они собрали мешки припасов и даже предложили коня взамен на верблюдов.

Мужчина подарил мне старый меч и сказал ехать на юг. Он сообщил, что караваны и торговцы использовали северные пути. Через юг ехать к дому Аны было дольше, но было лучше избегать их.

Хотя дети расстроились, что я ухожу, они быстро привязались к старой паре, и они тепло попрощались со мной. Анамика поспешила за мной. Мужчина дал ей ножны для ножа, и она гордо носила кожаный пояс, часто касалась ножа, словно успокаивая себя.

Я поднял ее на лошадь, сел за ней, и мы отправились на юг, камень правды был на боку в безопасности.

Глава 21

Последний дар

Мы почти не говорили сначала. Я не мешал Ане, пока она была в безопасности. Она пережила ужасное, и я хотел, чтобы она начала приходить в себя. Я часто останавливал лошадь отдохнуть, давал Ане шанс размяться. Она привыкла ездить верхом больше, чем Келси, но я хотел, чтобы ей было как можно удобнее.

Мы устроились на ночь, она собрала хворост за меня, а я сделал для нее постель из одеяла, что дала нам женщина. Мы ели в тишине, я привязал коня к дереву, под которым было много травы для него. Когда я вернулся от ручья с полными флягами, Ана лежала с головой на седле и ладошкой под щекой и спала. Сердце сжалось, я увидел, что она спала так же, как дома. Слезы жалили глаза. Я скучал. Даже с ее юной версией рядом я тосковал по обществу женщины.

Когда я был тигром и жил в джунглях Индии, одиночество меня не заботило. Так я себя убеждал. Я так увлекся горем, что не тянулся к тому, чего хотел больше всего. И пока Кадам не пришел за мной, я не понимал, что хотел снова быть частью чего-то.

Я хотел семью. Дом. Любимые вокруг. Я долго думал, что Келси будет этой семьей. Думаю, отчасти она и была. Но при виде нее с Реном подтвердились мои сомнения. Келси не нуждалась во мне так, как я в ней. У нее был мой брат. У нее был дом и жизнь, частью которой я больше не был. По крайней мере, в той роли, что я хотел.

Я сел неподалеку, вытащил камень правды на колено и смотрел на девочку, зависящую от меня. Если я хотел спасти ее, мне нужно было понять, что делать дальше.

– Что я могу предложить ей? – тихо прошептал я. – Как мне вернуть мою Ану? – камень оставался холодным и темным. Если ответ и был, камень или не знал его, или не мог помочь.

Когда мы делали подношения богине, требовался колокол, и я превращался в тигра. Я не могу сделать это здесь, и колокола в вещах не было. Я опустил кусок фрукта, перо, что я нашел, флягу с водой и теплый уголек из огня. Я думал, что стоит предложить вещь от каждой стихии. Я опустился рядом с ней, склонил голову и коснулся ею земли у ее ног.

– Великая богиня, – сказал я, – я… скучаю. Прошу, услышь Дамона, своего тигра, и вернись ко мне.

Кроме хлопнувшей искры, улетевшей в ночное небо, ничего не произошло. Я попытался снова, менял слова, пытался повторить то, что слышал от Келси, но ответа не было. Я даже изображал звук колокола, но ощущал себя глупо.

Я сдался и лег, подложив руки под голову, глядя на звезды.

– Скажите, что делать, – шептал я небу, но холодные звезды молчали.

Утром Ана потянулась и вручила мне седло. Пахло кожей и маслом, а еще, слабо, ее ароматом жасмина. Я закрепил камень правды на боку седла, и она робко спросила:

– Научишь меня использовать нож? Я хочу помогать тебе в бою, если на нас нападут.

Я застыл на миг, ладони остались на седле.

– Л-ладно, – я кашлянул и поправил поводья, не глядя на нее. – Но сначала ты научишься, как о нем заботиться.

– Я смогу, – ответила она.

Я разглядывал ее лицо и кивнул.

– Мы начнем, когда лошадь будет отдыхать днем.

Так начались наши тренировки.

Анамика была умной и быстро училась. Как только я научил ее находить нужный камень и точить им нож, она сразу взялась за работу. Она каждые десять минут показывала мне нож, и я указывал места, что она упустила. Когда она закончила, она взялась за старый меч. Он был тяжелым для нее, но я дал ей заточить его.

Я хотел, чтобы она ощутила контроль. Быть в ответе за оружие – первый урок, которому обучил меня Кадам, и я с этого начал. Часами в седле я рассказывал ей философию боя, описывал войны, где я был, и причины их проведения, говорил о случаях, когда мне приходилось учиться на ошибках.

Когда я сказал, что мужчина может точить тело и разум, как оружие, она спросила:

– А женщина так может?

– Конечно, – ответил я. – Разум нужно все время точить, как нож. Постоянно бросать себе вызов. Пол не имеет значения. Я часто замечал, как женщины думали лучше мужчин. Просто помни, разум – твое сильнейшее оружие. Гениальная идея может уничтожить армию. Я такое видел.

Днем и по вечерам я учил ее, как нападать, как избегать атак врагов, что крупнее нее, давал ей решать задачи. Она была умной и разгадывала загадки Кадама быстрее меня.

Когда она засыпала, я снова пытался призвать богиню. Каждый раз не получалось. Время шло, и я отчаялся. Почему Кадам не сказал, что за подношение сделать? Я не понимал. Я пытался подносить ящерок и мышей, но они разбегались. Я находил яйца птиц, приносил змей, но не помогало.

По пути я собирал интересные вещицы – красивый листик, круглый камень, цветок – но это не работало. Анамика спрашивала, что я делаю, и когда я сказал, что хочу привлечь богиню, она принялась помогать мне искать вещицы. Даже с помощью юной богини попытки были без результата. Когда мы встретили одинокого торговца, мы отдали часть припасов в обмен на цветную ткань, похожую на Волшебный шарф.

Хотя ткань не работала, Ане понравился подарок. Она укутала ею голову, защищая от солнца в пути. Ощущая мою подавленность, она часто просила рассказать истории о тигре, и я с готовностью соглашался, описывал ей наши приключения, выдумывая, что я герой, хоть она не знала этого.

Ей понравилась история, где тигр бился с большим медведем в снегу, чтобы спасти жизнь красивой девушки. Я преувеличил с размером медведя, но ей не нужно было этого знать. Она не спросила, как тигр смог спустить девушку с горы.

Когда мы молчали, я думал, что будет, если я не выполню задание. Ана была в безопасности. Она вырастет с Сунилом. Старшая Ана любила брата. В этот раз он у нее будет. Он не оставит ее, а она не будет играть богиню. А я могу остаться с ее семьей. Может, меня примут работать на них. Я потирал щетину. Я могу тренировать солдат, как Кадам. Бывало и хуже, чем застрять с ней в прошлом.

Не такое будущее я себе представлял, и миру придется выживать без помощи богини, но Ана хотя бы вернется домой к любящим ее людям. Это стало для меня важнее всего.

Предупреждения Кадама не оставляли меня, но я ничего не мог сделать, кроме того, что уже делал. Я знал, что наставник не мог просить от меня еще больше, и я старался не думать о последствиях провала. Дни шли, я заботился об Ане. Я сосредоточился на этом.

– Тьма защитит тебя, – сказал я ночью, когда она тыкала палкой в костер после тренировки. – Помнишь, как тигр напал на нас?

Она кивнула.

– Тигры прячутся в траве и кустах. Они сливаются с окрестностями. Невидимость – их лучшее оружие. Не зубы и когти. Они сильные, но звери, на которых они охотятся, быстрые. Скрытность очень важна для выживания тигра. Используй это.

Ана растеряно нахмурилась.

– Ты хочешь, чтобы я одевалась как тигр, Кишан?

– Нет, – ответил я. Я думал использовать с ней другое имя, но понял, что, если мы застряли в прошлом, это не важно, а если я смогу призвать богиню, мы заберем воспоминания у юной Аны, как она сделала со мной. Я ответил на ее вопрос. – Используй внешность, чтобы другие ожидали от тебя меньше. Так ты скроешься на виду.

– Не понимаю.

Я провел рукой по волосам.

– Ты красивая женщина… девочка, то есть. Никто и не подумает, что ты еще и хорошо сражаешься. Они видят лишь оболочку. Особенно мужчины. Они расслабятся, потому что не верят, что женщина может быть лучше них. И тогда лучше всего ударить.

Она кивнула, а потом ее лицо стало теплым. Она заморгала и перебросила косу за плечо.

– Ты про такое? – спросила она, ее глаза сияли в свете огня.

Я невольно рассмеялся.

– Да, – я потянул ее за косу. – Никто не подумает, что у такой милашки в рукаве нож.

Ана помрачнела.

– Жаль, у меня не было ножа, когда меня украли.

– И мне жаль.

– Но это не спасло бы. Они обыскали бы меня и забрали его.

– Возможно.

Она молчала мгновение. А потом спросила:

– Кишан.

– Да?

– Думаешь… отец примет меня домой?

– Да, – быстро сказал я и добавил веток в огонь.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что он хороший человек. Мудрый. Он не станет винить человека, еще и такого юного, как ты, за ошибки других.

– Но никто теперь не возьмет меня в жены.

Я открыл рот, чтобы возразить, но знал, в какое время она жила. И я знал, что Анамика не была замужем в будущем.

– Ты хочешь быть женой? – спросил я.

– Нет, если он будет делать так же, как тот мужчина.

– Мужчина, что любит тебя, никогда так не ранит, – я прислонился к бревну, скрестил ноги в лодыжках. Она подражала моей позе. – Наставник говорил мне, что злодей может ранить разум и тело. Он может забрать дорогое, но не может убрать то, какой ты. Твое сердце, твоя душа принадлежат тебе, Анамика. Ты можешь отдать ее достойному человеку, но тебе решать, кем он будет, и если он не будет почитать этот дар, ты можешь просто забрать его. Никто – ни чужак, ни твой отец, ни тот, что ранил тебя, – не заставят тебя подарить этот кусочек себя. Любовь – дар. Когда или если ты решишь выйти замуж, мужчина падет к твоим ногам и будет поклоняться тебе как богине.

Она фыркнула и зажала рукой рот, чтобы сдержать смех.

– Не будет, – смеялась Ана.

Я улыбнулся.

– Уверяю тебя, это правда. Когда мужчина любит женщину, он будет дорожить ею все свои дни, и он все отдаст за ее счастье.

Мы смотрели на огонь, я взял камень правды и сжал в ладонях.

– Это как в истории о тигре, – сказала она. – Он любил девушку так сильно, все отдал ради нее. Даже выступил против богов. И получил крылья.

– Да, – сказал я, уголок рта приподнялся. – Порой даже тигр может найти любовь.

– Можно… уйти с тобой, если отец не примет меня?

– О, Ана, – тихо сказал я и выдохнул. – Да. Если это успокоит тебя, я обещаю остаться, сколько буду тебе нужен.

– Спасибо, – сказала она.

Той ночью я снова попытался призвать свою Ану, ветер поднялся и унес перо павлина. Я глубоко вдохнул и разглядывал небо. Близилась буря. Даже без тигриного носа я ощущал запах дождя. Она ударила через три часа. Я хотел дать ей поспать, но огонь зашипел от дождя, стучал по камням вокруг нас, вызывая сладкий запах, и я разбудил ее.

Я не знал, что ждало нас впереди, но помнил, что пару часов назад мы миновали место с каменным выступом. Я устроил ее в седле перед собой, сказал ей попытаться уснуть по пути в укрытие. Наши следы пропали от дождя. Я прикрывал ее, как мог, но ливень с ветром бил как молот по наковальне.

Наша одежда быстро промокла, и дождь стекал по моей шее и носу. Было холодно. Ветер выл, проносясь мимо нас. После третьего часа на коне я понял, что утес мы пропустили. Я коснулся камня правды, попросил помощи, и он, словно ощутив наше отчаяние, показал тропу слева. Я повернул туда, и мы скоро оказались у пещеры.

Я нырнул внутрь, надеясь, что в темноте не прячется хищник. Там было пусто. Я обнял дрожащую Ану, прижимающуюся к коню, чтобы закрыть лицо от дождя.

– Идем, – сказал я, перекрикивая ветер. – Пересидим бурю там.

Она укрылась внутри, я снял седло и наши сумки, привязал коня к дереву неподалеку. Места едва хватало двоим, конь не уместился бы, и хотя он возмущенно вопил, я знал, что он будет в порядке. Я выжал вещи, снял рубашку и повесил на камень. В пещере было два сухих бревнышка, и я сделал небольшой костер, и мы сидели и старались высохнуть.

Она дрожала, жара костра не хватило бы, чтобы растопить зефир, куда там согреть девочку. Молния ударила снаружи, конь громко завопил. Я услышал рев воды, задержал дыхание, глядя на землю. Нас могло тут затопить?

Буря была дикой. Ана спала, обвив себя тонкими руками, а я смотрел на бушующее небо. Огонь быстро догорел, сухого дерева больше не было, и я взял Ану на руки и сел у стены, прижимая ее к себе. Она не проснулась, и это было к лучшему. Я не хотел запугивать ее еще сильнее.

Если бы я мог превращаться, тигр легко согрел бы ее, но мое человеческое тело дрожало от холода. Но я прижимал ее к себе. Я уснул, а проснулся от пения птицы снаружи.

Рассвет был с тучами, моросило, но ветер утих. Дождь падал монотонно, это было терпимо, хоть и не удобно в седле. Я повернулся к теплу на моей груди и понял, что что-то не так.

– Ана? – я легонько тряхнул ее, но глаза, когда она их открыла, были рассеянными. Она быстро закрыла их, тихо застонала, не смогла связно что-нибудь сказать. Я не понимал ее. Тряхнув ее еще раз и не получив ответа, я обхватил ее лицо ладонями и ощутил жар лихорадки.

Я осторожно опустил ее и поискал в сумках воду. Я прижал флягу к ее губам, но капли стекали по ее горлу, мочили и без того мокрую тунику.

– Ана? – сказал я тверже. – Что такое?

Вопрос был глупым. Что не так? Ее забрали из дома, морили голодом, изнасиловали, и я допустил, чтобы нас промочил дождь. Удивительно, как долго она продержалась. Я беспечно потерял сок огнефрукта. Кадам говорил быть осторожнее, но разве я слушал? Конечно, нет.

Я вспомнил о камне правды. Он исцелил меня. Я так думал. Я был уверен, что не ходил в огненный лес во сне. Я вытащил его из сумки и опустил на него руку Аны.

– Прошу, исцели ее, – попросил я. – Она нуждается в тебе.

Яйцо феникса осталось темным, хотя пульс внутри трепетал. Я ждал минуту, другую. Ничего не происходило. Я потер гладкую поверхность камня и сказал:

– Если не можешь исцелить ее, дай совет. Скажи, что делать.

Я ждал ответа или видения, убрал волосы с лица Аны. Ее темные ресницы напоминали полумесяцы. Ее кожа пылала, и я никак не мог сбить температуру. У меня не было лекарств Келси. У меня был только камень правды, и хотя он мерцал, он не помогал. Я не хотел бросать ее, чтобы найти травы, что погасят лихорадку, и я сомневался, что найду что-то нужное.

Я забрал ее ткань и вытер лицо, сидел рядом с ней. Я прижимал холодную ткань к ее шее и рукам, говорил с ней. Она стонала и металась, и я прижимал ее к себе, чтобы успокоить. Когда она лежала, слабо дыша, я массировал ее ладони и молил прийти в себя.

Я давал ей воду, проклиная то, что тут нет современной больницы. Может, ее укусил заразный комар. Может, ее болезнь была из-за бури или насилия. В любом случае, ее юное тело страдало. Она умирала, а я мог лишь смотреть.

Прошел день, второй и третий. Ее сила угасала с каждым часом, а я выжимал сок из оставшихся фруктов и заставлял ее пить. Я сделал бульон из остатков сушеного мяса, но она не смогла проглотить его.

Я держал камень правды рядом с ней, часто говорил с ним, молил, угрожал и проклинал. Я опустил ее ладони на камень, прижав его к ее груди, и закричал:

– Он теперь твой, Ана. Бери! Пусть его сила наполнит тебя. Исцелит. Прошу, – ее слабые руки упали, и я взял их и опустил на место. – Феникс сжег Келси, – шептал я, – но это вернуло ее. Сделай так для Аны, – молил я камень. – Ты должен. Ее сердце достойное.

Пылающее сердце в камне не отвечало. Я смотрел на него часами, тер, надеясь, что магия сработает. Потом я отвлекал себя, расчесывая волосы Аны и заплетая их. Я рассказывал ей бодро истории, надеясь, что это приободрит ее. Четвертым утром она была близка к концу. Я так много не рассказал ей, столько всего удержал.

И я выпустил все – извинился за свою гордость, за плохое отношение, когда бросал ее. Тер большим пальцем ее пальцы, рассказывая о заброшенных мечтах и надеждах. Говорил о наших сражениях, шептал слова восхищения и уважения, говорил, что она – самое невероятное создание из всех, кого я видел.

Она дышала все слабее, я прижал ее ладонь к щеке и плакал с чувствами, что были к ней у моего младшего я. Я целовал ее пальцы, плакал из-за того, что у нас с ней уже не будет. Без Аны мне ничего не оставалось. Я подвел ее. Я подвел весь мир.

– Что я буду делать без тебя? – прошептал я.

Она выдохнула в последний раз, грудь опустилась, и что-то во мне разбилось. Келси и Рен никогда не встретятся. Все и всё пропало. Я был один.

Совсем. Один.

Я сорвал с шеи амулет, порвав кожаный шнурок, и потер большим пальцем тигра. Я осторожно опустил его на грудь Аны, скрестил ее руки, чтобы медальон оказался под пальцами.

Я опустошенно провел ладонью по мокрым глазам и волосам. Я должен похоронить ее. Но тело не двигалось. Как я мог опустить ее в землю? Покрыть такое красивое лицо грязью?

Я уткнулся лицом в ладони и рыдал так громко, что не сразу услышал треск. Когда я уловил звук, я поднял голову и вытер слезы, чтобы видеть. Камень правды дрожал рядом с телом Аны. Длинная неровная трещина появилась посередине, а другая – сбоку.

Он вылуплялся. Как? Феникс сказал, что не в огненном царстве яйцо не вылупится.

Камень осыпался, из трещины показался язычок. Я застыл. У феникса был такой язык? Я не помнил. Он напоминал язык дракона, а не огненного птаха. Я заглянул внутрь, но видел лишь сияние камня. А потом появилась голова.

Золотая и с зелеными глазами, как у Аны. Голова пропала в камне, и я сказал:

– Все хорошо. Если хочешь выйти, я тебя не обижу.

Язычок показался снова, и существо выбралось. Оно быстро выскользнуло из камня, тело легло кольцом рядом с ним. Оно подняло голову и покачивало ею, раскрыв капюшон. Это была кобра. Только родилась. Тело ее было не шире моего мизинца, длина была в десять дюймов.

– Посмотри на себя, – потрясенно сказал я. – Ты выглядишь как Фаниндра.

Может, стоило бояться, но я не переживал. Я все потерял, и если смерть от укуса змеи была моей судьбой, так тому и быть. Я протянул палец, и змейка обвила его. Я гладил белое брюшко, и она коснулась моего ногтя язычком. Язык был белым, что было редко для кобр. Я нахмурился, повернул палец, глядя на узор на капюшоне. Он был светлее, но выглядел одинаково.

– Ты связана с Фаниндрой? – спросил я, стараясь понять, как кобра оказалась в яйце феникса. Глупая улыбка пропала, я вспомнил об Анамике и вытер слезу с глаза.

Змея, конечно, не ответила.

Осторожно придерживая ее, я объяснил:

– Фаниндра была прекрасной золотой коброй. Она принадлежала богине Дурге, – сказал я, когда она повернула ко мне голову. – Если бы моя Ана была еще жива, ты принадлежала бы ей, полагаю.

Она вытянулась, опустилась на руку Аны и скользнула мо ее ладоням. Змейка высунула язычок, приблизилась к голове Аны. Она встала высоко, насколько позволяло тело змейки, и посмотрела на лицо девочки. А потом открыла пасть и вонзила маленькие клыки в горло Анамики.

Глава 22

Пятая жертва

Я не знал, что делать. Змея длинной пиявкой прицепилась к шее Аны. Тело кобры извивалось, пока она пускала золотой яд в ее бледную шею. Струйка стекала, сияя в свете огня.

– Давай, – шептал я кобре. – Спаси ее, если можешь.

Змея отцепилась, соскользнула с ее плеча и пропала за волосами. Я сидел и не знал, что делать. Я закрыл рот и склонился вперед:

– Куда ты ушла, змейка? – спросил я, осторожно поднимая косу Аны. Змейка свернулась между шеей Аны и землей. Ее голова лежала на верхнем кольце, изумрудные глаза сияли в темном укрытии. Я опустил косу, оставив змейку, и обхватил руками колени. Я долго сидел так, лоб прижимая к коленям, онемев.

Солнце двигалось к полудню, и я уже не мог сидеть. Не знаю, чего я ждал. Надеялся, наверное, на чудо. Золотой яд выглядел так же, как вещество что спасло Келси не раз. Но эта змейка, хоть и была похожа, не была Фаниндрой, а Анамика умерла. Я зря ждал чуда от волшебной змейки, родившейся из яйца феникса?

Остаток дня я копал могилу. Если бы амулет работал, я бы сделал это за пару секунд, но трудиться так ощущалось даже правильно. Это был мой последний поступок на службе у богини. Туника прилипал к спине от пота, руки болели, и я сорвал ее и бросил на камень.

Если бы у меня были инструменты, было бы проще. Я копал могилу Аны большими ветками, вонзая занозы в ладони. Я приветствовал боль. Пот стекал между лопаток, блестел на груди и лице, смешиваясь там с моими слезами.

На половине я подумывал сжечь ее тело, но так она пропала бы навеки, ее прах улетел бы в ночное небо, и это ранило сильнее, чем я думал. Для меня было неприемлемо, что у нее не будет последнего места упокоения. Это тяготило грудь, погружало меня в бездну эмоций.

Я работал до раннего вечера, тело дрожало от усталости, руки были ободраны, и душа терзала тело. Она загрязняла ми мысли, поворачивала меня к мести. Я винил одного человека в смерти Аны, в ее боли, и я должен был хотя бы убедиться в его гибели.

Если он как-то выжил, а часть меня даже надеялась на это, то я попробую убить его снова. Я убью их всех. Мой гнев будет ослепительным. Зажечь его будет легко, как спичку.

Я завершил задание, брызнул водой на лицо и тело, провел руками по мокрым волосам. Пыль покрывала мое лицо, и мне пришлось пару раз ополоснуть рот и сплюнуть, чтобы прочистить его. Когда я очистился, я прошел в пещеру. Я укутал тело Аны в одеяло, поднял ее на руки. Поцеловав ее лоб, я сел на колени, чтобы опустить ее в могилу. Воздух задел мою шею. Я нахмурился и рассмотрел ее лицо, придерживал ее тело рукой, а другую поднес к ее рту. Я ощутил слабый выдох во второй раз.

– Ана? – голос сдавила надежда. – Анамика?

Она не двигалась, не моргала, но я осмотрел ее шею, и от укуса змеи осталось две точки. Кожа заживала. Я опустил ее на землю, прижал ладонь к ее груди. Удар. Я задержал дыхание, чтобы убедиться. Прошел долгий миг, и я ощутил второй удар. Она была жива! Я смеялся и плакал, отдернулся, когда что-то задело мою руку. Змейка, похоже, застряла в одеяле Аны.

Я осторожно вытащил змейку. Она тут же переплела мои пальцы и посмотрела на меня.

– Ты – удача, которой я не ожидал, – сказал я. – Я никогда не смогу отблагодарить тебя, – я опустил ее на камень рядом, и она свернулась, глядя на Ану.

Моя радость, что Ана жива, быстро сменилась желанием спасти ее. С ней было что-то не так, но мои силы не могли это исправить. Ее нужно было доставить домой. Я отдохнул ночью, часто просыпаясь и проверяя, что она еще дышит.

Утром я собрал наши вещи и укутал ее в одеяло. Змейка забралась в мой рюкзак, и я был даже рад. В пещере остались осколки камня правды, я поднял большой кусок и разглядывал.

– Я спасу ее, – сказал я, и камень засиял. Камень не отвечал мне ни разу, пока Ана была больна.

Я воспользовался этим и засыпал его утверждениями:

– Я отвезу ее домой, – сказал я, камень подтвердил это. – Она не умрет здесь, – и снова сияние. Новая энергия заполнила меня. Я быстро собрал осколки камня, положил их в сумку на седле, а мелкий осколок сунул в карман туники. Я наполнил наши фляги и прицепил к седлу, а потом поднял Анамику.

Конь долго был на привязи и хотел движения. Я тоже хотел уехать. Это сработает. Я спасу ее, вызову свою Анамику и все исправлю. С юной Аной в руках я отправился в путь, камешек правды был моим проводником.

Прошли две недели, и мы прибыли к дому ее отца, и у ворот меня встретили стражи с оружием. Я выглядел жутко и грязно, на лице была борода, отросшая за месяц. У меня кончились припасы неделю назад, я смог раз приготовить зайца, но этого было мало.

Воды было много, но я был голоден, и Ана сильно похудела. Вода, которую я вливал в нее, вытекала из уголков рта. Я был уверен, что немного попадало внутрь, но знал, что она скоро умрет от нехватки воды.

Она все еще спал, словно при смерти, но пульс и дыхание были ровными. Я не понимал, почему она спала, но был благодарен этому. Анамика точно умерла, но теперь была жива. Жизнь означала надежду. Я был рад оставить могилу позади, надеялся, что повода для другой не будет. Долгое время.

Я устало позволил мужчинам отвести нас, но не отдавал Анамику. Ее отец подъехал к нам с топотом копыт, дернул поводья и поспешил ко мне. Я убрал одеяло с лица Аны. Слезы полились по его лицу, он протянул руки. Я замешкался на миг, осторожно передал ее ему, и он понес ее домой, стараясь не трясти на лошади. Я последовал за ним.

Мама Аны бежала к нам, размахивая руками и крича. Они неловко опустили дочь на землю, ее отец позвал врача. Двое тут же уехали на лошадях за ним. Мой конь остановился, но тело двигалось. Мир накренился, я рухнул на землю, и все почернело.

* * *

Проснулся я ночью и узнал гостевую комнату, где уже побывал. Кто-то сидел на стуле неподалеку.

– Проснулся? – спросил юноша.

– Сунил? – мой голос был хриплым.

– Ты нашел ее, – сказал он.

– Да, – я сел и прижал гудящую голову к ладоням.

Сунил убежал, я взял себя в руки. Недели в седле отразились на теле. Я не успел встать, мама Сунила пришла в комнату. Она рявкнула мальчику приказы, и он убежал выполнять, а она села на стул. Она прижала чашку к моим губам и приказала:

– Пей.

Я осторожно сделал глоток, а потом прижал ладонь к ее руке, наклонил чашку и выпил сладкую воду большими глотками.

– Хорошо, – сказала она. – Теперь поешь, – она повернулась к порогу. – Сунил? Бульон. Скорее!

Сунил прибежал в комнату, двигаясь нескладно из-за тела подростка, и передал матери миску с супом.

– Сам поесть сможешь? – спросила она. – Сунил может тебя покормить, если что.

Глаза мальчика расширились, он сглотнул, но кивнул, когда я посмотрел на него, приподняв уголок рта.

– Я смогу сам, – ответил я. – Как Ана? – я быстро исправился. – То есть, Анамика?

– Ее разум все еще спит, – сказала мама Аны. – Но я смогла ее немного покормить.

– Хорошо.

– Я хочу отблагодарить тебя за то, что ты вернул ее. Я боялась, что больше никогда не увижу ее.

– Она… через многое прошла, – сказал я и взглянул на Сунила.

Его мать посмотрела на сына, потом на меня. Она сдержанно кивнула.

– Ешь. Сунил принесет воду и одежду, чтобы ты искупался. Ты понял, сын, – сказала она и ушла.

– Да, матушка, – пискнул Сунил меняющимся голосом. Он скривился от этого, потер глаза и начал носить ведра горячей воды и выливать их в металлическую кадку, где я смог бы только сесть. Я насладился вкусным супом, с травами, мясом и овощами, а потом снял грязную рубаху.

Сунил потер мне спину, хотя я говорил, что это не обязательно. Он настоял, сказав, что это меньшее, что он может сделать за спасение сестры. Я намылил волосы и тело, и он полил меня холодной водой и вручил тонкое полотенце.

– Спасибо, – я укутал полотенцем бедра. – Твоя мама говорила об одежде?

Он убежал и быстро вернулся с тонкой туникой и мягкими штанами для сна. Я оделся, завязал штаны, чтобы они не спадали. Он дал мне сандалии и щетку для волос. Я привел себя в порядок и тут же захотел увидеть Ану, но было поздно, и я слышал, что женщина тихо говорит в ее комнате. Я пошел за Сунилом вниз, где гудели мужские голоса.

Увидев меня, мужчины притихли. Отец Аны поманил меня сесть и не хотел терять время.

– Расскажи нам, – просто сказал он.

Я потянул за бороду, не зная, сколько им поведать. Я решил, что хотел бы знать, если мою дочь изнасиловали, так что принял решение.