Текст книги "Восхождение на пустующий трон (СИ)"

Автор книги: Кирилл Волков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 31 страниц)

Позволил молодой человек себя окружить, чуть ослабляя бдительность своего врага. Затопали сапоги вокруг него, решая прикончить самого опасного человека, что когда-либо они встречали. И заключили в кольцо молодого капитана, где между Джонсоном и каждым противником целых два метра.

– Коль решили убить, действуйте быстрее. – издевательски проговорил капитан.

Все что произошло дальше, случилось за каких-то две секунды. Противники перед ним завали свои шпаги в стороны и готовил для рассекающего удара, целясь исключительно в голову, противники сзади завели свои клинки за линию своего тела и приготовились проткнуть противнику спину. Но капитан оказался быстрее. Быстрая смена хвата шпаг на обратный, вытянул руки вперед и в мгновение ока запустил свои клинки в противников сзади, угодив им в шеи, чуть напряг руки, быстро согнул ноги и выпрыгнул вперед, уклоняясь от выпадов умирающих противников и приближаясь к врагам спереди. Они шаг на встречу, Эдвард прыжок на метр к ним. Капитан напряг все тело и выставил свои предплечья на пути их шпаг. И угодили лезвия своим началом у рукояти[21] в акульи щитки капитанские, попутно разрезая и белоснежную рубаху, и черный великий плащ.

Легкое замешательство противника – благодать для юноши. Еще сильнее напряг нижнюю часть тела и смог протиснуться между ними, позволяя их клинкам проскользить по его щиткам, продолжая разрезать воздух за ним. Схватили его руки их за шеи, подставил он ноги свои так удачно, что в мгновение, прикладывая невероятную силу для человека, опрокинул их на землю, да настолько сильно, что от удара у них сбилось дыхание и расслабились руки, что так яростно сжимали клинки. С доли секунды капитан вытащил свой легендарный кинжал и, окрашивая изумруды в его рукояти прикончил обоих, дико разрывая своим лезвием их красные от страха шеи. И застыли их лица в предсмертной агонии, успокаивая молодого капитана.

Джонсон поднялся на ноги сжимая в окровавленных кистях своих кинжал с камнями, что так сильно напоминали глаза его любимой, развернулся к Карлесу и Гибсу, которые к тому времени уже смогли подняться на ноги и стояли в шести-семи метрах от него, страшась расправы, страшась человека перед собой, что так легко расправился с восьмью людьми, подготовленными морскими разбойниками.

Среди восьми теплых тел, что когда-то вместе с ними смеялись за выпивкой, стоит он – чудовище в черном одеянии, зверь в человечьем обличии, что глядит на них светящимися красным, как пламя в Аду, глазами. Будто Шезму[22] чуть поиграется ими, вкушая их страх в полной мере, и пожнет их души.

Легкое движение руки, убирая все капли крови с клинка, и так лениво, так медленно повесил кинжал вновь на ремень, но для этого зачем-то завел обе руки себе за спину. Секунда – обхватили его пальцы легкие метательные ножечки, вторая – показались кисти из-за плаща, третья – полетели лезвия в некогда смелых людей, четвертая – угодили клинки капитана им в глаза, пятая – рухнули тела последних противников великого Джонсона. Прогремел еще один залп, земля вновь страшно содрогнулась. Капитан вернулся за своими шпагами, аккуратно поглядывая на сражение между своим учеником и своим шурином.

Кто же выйдет из этого сражения живым? Если это будет Генри, придется собственными руками лишить Элизабет брата, а Уильяма единственного сына. Будь нравы этих молодых людей помягче, возможно сейчас бы сидели за одним столом одной большой дружной семьей, но увы…

Обменивались противниками ударами почти каждую секунду, создавая своими шпагами причудливую мелодию. Эдвард вдел свои шпаги в ножны, сложил руки перед собой и медленно стал подходить к сражающимся, осматривая своего штурмана, что вел для себя сейчас самый сложный в своей жизни бой. Рассеченная бровь, красное лицо, мокрая то ли от пота, то ли от воды рубаха, но напор этот мальчишка не растерял. А Генри-то не промах: лишь легкая царапина на предплечье, из которой так издевательски капала кровь.

– Решил, зятек, понаблюдать? – демонстрируя свои недюжинные способности решил заговорить Грин, в очередной раз заблокировав удар Мориса. – Я приятно удивлен твоим мастерством. Способный человек вошел в нашу семью.

– Я на твоем месте не отвлекался бы. – поправил своего шурина молодой человек.

– Увы. – неожиданно для всех Генри сократил дистанцию между собой и Морисом, схватил его руку со шпагой за предплечье и кулаком, в котором сжимал свой клинок несколько раз поразил его лицо. – Ты пока не соперник мне. – еще пара ударов и рухнуло тело Палмера младшего навзничь. – Но изменения явно заметны. – не убирая шпагу в ножны Генри повернулся к Эдварду и посмотрел ему в глаза, чуть наклонив голову. – Хорошо ты его обучил, но не достает…

– Жестокости и опыта.

– В самую точку.

– Но у него множество и других талантов, что для нас тобой непостижимы.

– А толку, если он не доживет до того момента, когда сможет их применить? – и одарил мимолетным взглядом Грин тропу, что вела в лагерь на берегу. – Стало быть это конец. Не хочешь со мной сразится? – вновь вернулось все внимание Генри на своего зятя. – Узнаю на своей шкуре, на сколько ты хорош.

– Ты еще с ним не закончил. – молодой капитан указал пальцем за спину Грина, указывая на рыжего мальчишку с окровавленным лицом, что сумел подняться.

– Удивительно. – проговорил все также безэмоциональной Грин, как только увидал молодое тело, что, обливаясь кровью с лица, смогло подняться на ноги. – Этому не обучить, но тебя и не нужно было. – теперь все свое внимание он направил на мальчишку перед ним, на молодого зверя, что уже устал терпеть.

– Не соперник говоришь, Дядя Генри? – такой холодный и пустой голос донесся от Мориса, что даже нутро молодого капитана дрогнуло. – Как насчет этого?

В руке, в которой он сжимал ранее шпагу, возник пистолет, произошел выстрел, что направлен был на левую ногу Грина. Генри быстрым движением своей руки развернул ребром шпагу и подставил ее на пути пули. Только многолетний боевой опыт позволял выполнить такой маневр, при котором клинок приходил в негодность из-за ужасной вмятины. Звон – пуля угодила в шпагу ровно, так как и хотел рыжий мальчишка, что тут же подскочил к Грину, ухватился за рукоять своего клинка и стал заносить ее для удара в его правое плечо. Брюнет не растерялся и уже испорченной своей шпагой отбил клинок своего бывшего ученика. Да с такой силой, что и сам ведущую руку свою выпрямил, и Мориса завалил в ту сторону, но это-то и нужно было мальчишке. Из левой руки, что до сего момента скучала, он выпустил сухую землю, направляя это темное облако прямо в глаза своего Дяди.

– Умно. – сквозь зубы процедил Грин и стал возвращать к себе шпагу, не видя ничего.

Палмер чуть развернулся, схватил левой рукой предплечье правой руки своего учителя, поднял к груди свое колено и со всей силы ступней пнул своего противника в грудь, заставляя его пролететь пару метров, выпуская из рук шпагу. Как только рухнуло тело в черном пиджаке с золотыми пуговицами на спину, сразу же был накрыт телом своего свирепого бывшего ученика, что выпустил из своих рук клинок. Удар за ударом наносил Палмер младший по незрячему до сих пор противнику, по-настоящему наслаждаясь своим физическим превосходством в этой битве. Сбилось дыхание, сбился ритм, и воспользовался этим Генри, схватив предплечье своего ученика, подтянул к себе и одарил его хорошим ударом с левой. Но недооценил наш талантливый человек своего оппонента, что после этого удара лишь усилил натиск. Для Генри остался лишь один выход – продолжать драться и ждать, кто из них окажется слабее.

Секунда за секундой, минута за минутой, но удары все продолжались, заставляя лица обоих мужчин превратиться в кровавое месиво. Но через десяток секунд ожесточенного сражения неожиданно для молодого капитана Генри опустил руки, позволяя своему бывшему ученику подарить ему покой.

– Хватит. – Джонсон схватил локоть Палмера младшего, даря ему возможность попрощаться.

– Зачем ты его остановил? – уже далеко не белые зубы были в его рту, кровь все стекала с его лица на холодную землю, унося жизнь из этого бренного тела. – Поиздеваться хочешь? – на его лицо мелкими каплями стекала кровь мальчишки, о котором он когда-то заботился.

– Поговорить. Почему ты покинул Лондон?

– Отцу доложишь? Сестричке расскажешь? – легкий кровавый кашель пронзил его, наполняя воротник жидкостью жизни.

– Для себя хочу понять. Зачем человек, которому суждено стать наследником дела своего небедного отца покидать Лондон?

– Я себя ненавидел, за слабость… Слабое тело, отсутствие каких-либо талантов, возможностей и целей. В день, когда умерла мать, родилась она – человек, которого я люблю больше всего на свете… Как и отец… – и вновь кашель. – Часто мы ссорились и с ней, и с отцом из-за моей алекстимии[23], они не понимали, что я на самом деле чувствую. Я всего лишь глушил в себе эмоции, не показывая ту боль, что терзала меня всякий раз, когда я смотрел на портрет матери, думая, что таким образом я стану взрослым. – и вновь кашель.

– Не получилось?

– Это дало противоположный эффект. Меня стали обходить стороной, мне перестали дарить заботу и ласку, со мной не хотели говорить, никто, даже когда мне нужна была помощь. Я стал обузой для семьи, бесталанной обузой… – следующие слова стали слишком тяжелыми для Генри. – С этим тяжким грузом на плечах, с этим ярлыком на лбу, ничего никому не сказав, я отправился сюда в надежде обрести то, чего у меня никогда не было.

– И как, вышло?

– Нет. – горький и сухой ответ сорвался с его кровавых уст. – Но оказывается у меня был талант – упорство. Всего на всего. С помощью которого я и дожил до сегодняшнего дня. А тебе, Морис, я хочу сказать одно. – обратился израненный Генри к своему бывшему ученику, которому заменил отца. – Ты почти стал мужчиной, способным на великие свершения. Осталось только одно. – темно-зеленные глаза, что когда-то сверкали также, как и у Элизабет, устремились в карие глаза, что вот-вот наполнятся слезами. – Убей меня.

– Нет… – смешались слезы мальчишечьи с кровью его и стекали вниз по его лицу.

– Генри, мы могли бы вместе вернуться в Лондон. – вновь проговорил капитан. – Может не стоит так терзать души семьи?

– Ты обо мне до этого дня не слышал. – упал его зоркий усталый взгляд в темно-голубые глаза. – Вижу по глазам. А значит вычеркнули меня из семейного древа. Пусть тогда я и убежал от проблем, но сейчас… Я не посмею… – ужасный кашель разорвал его голос. – Император не может предать свою же империю. – неожиданные слова проговорил Грин, одаривая своего зятя таким тяжелым и уставшим ото всего взглядом.

– Я понял… – чуть поникшим голосом, уже представляя, что грядет, проговорил капитан. – Передать, что-нибудь Уильяму, Элизабет?

– Да, передай им: Я человек… Я все чувствовал и чувствую. Я очень сильно любил маму… Отцу добавь еще: Я обладал самым великим талантом из всех – упорством. Я много достиг, многое видел и многих погубил. Прощай.

– Я запомню.

– Спасибо, надеюсь, они увидят тебя еще хотя бы раз. Морис? – окровавленная рука коснулась предплечья рыжего мальчишки. – Не тяни. Ничего уже не изменить… Подари мне смерть, с моим народом.

– Я знаю… – Палмер согнулся и уперся своим лбом в грудь своего Дяди.

– Эдвард, покинь нас. Дай ему время. – таким грустным голосом обратился шурин своему зятю.

– Как пожелаешь. Жалко, что ничего нельзя изменить.

– Жалко… – с необъяснимой легкостью блеснули зеленые глаза в последний раз.

Эдвард послушно отошел в сторону, уперся плечом в ствол дерева и продолжил наблюдать, не имея возможности услышать, о чем говорят эти двое. Секунда, десять, двадцать, минута, полторы – Морис после тяжелого для себя разговора приблизил свой кинжал к шее своего дорого Дяди, что сумел для него заменить отца. Через мгновение все это закончилось – рыжий мальчишка перерезал горло человеку, что всем своим видом показывал усталость свою от этого образа жизни, от этих действий, от этих напрасных смертей и гнусных человеческих желаний.

Не стал Генри Грин – великий теневой пират, чьи таланты позволили Палмеру, такому взбалмошному и чересчур жестокому человеку, обрести не только армадой из пяти десятков кораблей, но и обзавестись правильными связями с Испанией, предавать своих людей. Человек, что все это время его направлял, ему указывал на что делать акценты, что имел право даже говорить за него, не предал «Бриллиантовые шпаги», ведь именно Генри Грин обладал большей властью в этом содружестве. Саморучно он отдал Палмеру эту сцену, позволяя Дэвиду играть роль «ужаснейшего, страшнейшего пирата всех времен» в то время, как он сам подчищал за ним, прибирая к своим рукам как можно больше.

Один раз Палмер не до конца исполнил указания Генри – когда посмел оставить жизнь Эдварду Джонсону. После того дня Дэвидом стало чересчур сложно управлять и направлять в нужное русло. Приходилось лишь подчищать за ним. Как жаль…

Не станет для нас открытием то, что Генри Грин немного поддался своему бывшему ученику, выпуская шпагу из своих рук в момент удара в грудь. Его смерть поможет этому юноше изменится, а если доживет до момента отплытия из Вест-Индии, то изменит этот рыжий мальчишка многое в Старом Свете. Это ли не великолепное завершение бесславной жизни пирата, что всегда оставался в тени – Генри Грина.

Простое движение, но далось оно Морису слишком тяжко. С минуту восседал он на теле своего Дяди, поднялся и снял с тела бывшего учителя его пиджак, перевешивая на него свою брошь. Под сильный тропический ветер, что так нахально посмел терзать уже грязную белую рубаху победителя, Палмер младший снял с себя черный жилет, швырнув его в пламя костра, и надел на себя знаковый для себя пиджак.

– Похожая у нас с тобой судьба, Морис. – прошептал капитан, отлипая от дерева и вспоминая смерть своего учителя.

– Я закончил. – проговорил молодой человек, что пылал своими волосами, словно пламя. – Он просил тебе передать. – Палмер младший сунул руку во внутренний карман теперь уже своего пиджака и достал маленький женский портрет.

– Портрет? – капитан обхватил небольшой залакированный портрет, квадратик пять на пять, провел пальцами по шероховатым торцам и перевернул его. – София Грин[24]. Мама. – на последнем слове маленькие капли крови ее сына, что отправился к ней, на небеса.

– Я никому не скажу об этом. – с необъятной пустотой на душе отозвался Палмер с застывшим лицом.

– Спасибо. – молодой капитан убрал карточку в карман своих штанов. – Вернемся в Лондон – познакомлю.

– Как скажешь. Что дальше?

– Я пойду за твоим отцом. – капитан взглянул на вход в пещеру. – От тебя же зависит успех всей нашей вылазки – будешь охранять вход в пещеру. Защищать меня твоя приоритетная цель. За мной ты выдвигаешься, как только повстречаешь остальных, ясно? – Эдвард вытянул вперед свою руку.

– Так точно, капитан. – уставшие глаза, окровавленное лицо, но невероятное спокойствие. – Не подведу. – и схватил штурман своего капитана, словно римлянин[25].

– Сил нам, чтобы все это закончить. – проговорил капитан напоследок, отпустил руку и направился к пещере.

Эдвард остановился у входа в пещеру, развернулся и в последний раз перед схваткой с Дэвидом посмотрел на его сына. Его взгляд упал ему на спину. Морис стоял, расправив плечи, глубоко дышал и готовился к возможным встречам, чуть постукивая своими пальцами то по рукояти своей шпаги, то по ремню.

– Одеяние Грина тебе идет. – произнес Эдвард чуть слышным голосом. – Надеюсь и сил тебе добавит. – юноша сделал первый шаг в темноту.

Глубокая темная пещера, что так заботливо была освещена факелами, что крепились к стенам через каждые два метра. Тишина окутала капитана, как только он решился вступить своей грешной ногой на эту землю. Лишь непослушная водица, что каплями своими стекала по сталактитам, шумела в этой тишине. Снаружи утих звон и грохот, мать-земля перестала трястись под залпами последних пиратов. Шаг за шагом пробирался капитан внутрь, даже позволив себе насладиться внутренностями пещеры, что в мемуарах своих назовет самым лучшим и самым ужасным местом в своей жизни.

Спустя пару десятков секунд Эдвард добрался до крутого склона, обойти который не представляло возможным. Земля под его ногами немного посыпалась и покатилась вниз, в беспросветную тьму. Наверняка и Палмер со своими бойцами пошел этой дорогой. Благодаря этим скудным рассуждениям Эдвард решился скатиться с него. Благо склон был идеально гладок, ведь шлифовался он долгие года под силой пещерных вод, что стекали по нему. И сейчас эта вода стекала по склону, будто заманивая наступить на нее. Вдоль всего склона не было ни одного источника света, что подсказал бы, когда закончится спуск. Тьма, каменный спуск, по которому так приятно стекает грунтовая вода, и после всего увиденного наш молодой человек не сдрейфил. Уж слишком далеко он зашел за эти дни, чтобы вот так развернуться.

– Что ж, придется съезжать. – Эдвард встал на край и выставил вперед правую ногу, поставив ее на начало склона.

Секундный страх, и оттолкнулся он левой ногой, готовясь к ужасным последствиям своего выбора. Первые метры были самые легкие, а вот дальше… Эдвард начал понемногу набирать скорость, правда он и старался перенести центр тяжести чуть ниже, дабы замедлить ход, но сейчас это уже не играло никакой роли. Капитан проехал уже секунд пять, а на горизонте даже не было очертания конца склона. Но в этот момент начали появляться силуэты сталагмитов. Один из них был прямо на пути голубоглазого юноши.

Эдвард начал двигать тазом, дабы сместиться в сторону, но не успел – на скорости боком задел сталагмит, хватившись за бочину, потерял равновесие и начал скатываться по склону на спине, корчась от боли. От сталагмита, с которым он столкнулся, откололась половина и начала двигаться за молодым капитаном. Сталагмиты начали появляться все чаще и чаще. И вот еще пара каменных отростков появилась на пути у капитана. На этот раз он перекатом благополучно ушел от столкновения и продолжил скользить вниз, но теперь уже начали проглядываться огни в этой кромешной темноте. Конец спуска близился, его освещала пара факелов, таких желанных для молодого человека сейчас. Эдвард спустя несколько секунд уже приземлился на ровную поверхность, но не слишком удачно. Юноша ударился плечом и ногами об пол и поэтому пару секунд еще лежал на достаточно мокрой земле, царапая гранит под собою своими щитками. Через секунды со склона скатилась та самая половина сталагмита и рухнула прямо на капитанскую спину.

– У нас сегодня праздник, ребята. – проговорил один из бойцов Палмера, что стоял в том самом помещении, в которое скатился молодой капитан.

– Видим. – произнес еще один матрос, оголяя свою шпагу.

– Черт возьми, сколько еще у тебя людей? – прокряхтел молодой человек.

Эдвард, преодолевая боль в локте и в коленях, поднялся на ноги, скинув со своей спины кусок сталагмита, и оглядел помещение и своих противников. Просторная комната с ровными каменными стенами с высоким потолком, с которого вниз в паре местах свисали огромные и прекрасные сталактиты. Оно было достаточно освещено двумя десятками факелов, в углах помещения были поставлены ящики и мешки. Наверняка какое-то время люди Палмера, да и он сам, тут жили. Противников, которые уже начали окружать капитана, в этом помещении было всего семь человек. Даже не дюжина решилась его встретить. Дэвид, ты слишком опрометчив, хотя так даже лучше. Знаешь? Остальных ты наверняка оставил подле себя. Придется им всем глотки перерезать, чтобы до тебя добраться.

Бойцы уже все оголили свои шпаги и грозно смотрели на молодого капитана, словно шакалы, готовые наброситься в любой момент. Но из-за необъяснимого страха не решаются напасть на избитого льва. За их спинами виднелся еще один проход в глубь, в то помещение которое освещала луна.

– Потанцуем, ребята? – произнес Джонсон и достал свои шпаги с характерным звоном, так издевательски прокручивая их в своих руках.

– Посмотрим же, почему тебя бояться испанцы. – после этих слов пираты рванули на молодого капитана, поднимая своими сапогами ворох пыли.

«Цепные псы», пронеслось в голове у юноши в тот самый момент, когда он заблокировал первый удар из многих. Еще замах и еще удар. Эдвард отскочил в сторону по пути унеся жизнь одного из бойцов, проткнув того шпагой в область груди. Капитан сумел выиграть себе пространство, которого было достаточно для того чтобы начать исполнять его новый прием «танец смерти», как тогда на тренировке с Палмером. И закрутился капитан, и начал в этом беспорядочном танце рисовать запудренные узоры своими клинками, раз за разом забирая чью-то жизнь. Поворот, шаг, смена траектории, звон от блокирования удара, крик от разрезанной руки и приятная мелодия чистой рудниковой воды, сто стекала вниз со сталагмита.

Спустя десяток секунд Джонсон остановился и замер на месте. Все семь человек бросившихся на него были мертвы, у кого-то была разрезана шея, у кого-то был вспорот живот. Все погибли в этом смертельном танце кроме одного – исполнителя. Эдвард стряхнул кровь со своих шпаг, вырисовывая восьмерку в воздухе, вдел их в ножны и вошел в тот проход, в котором виднелся лунный свет.

Капитану открылось огромное помещение, в котором не было потолка, пещеру через трещину в потолке освещала луна. В центре этого огромного пространства была лишь гранитная тропа толщиной всего метров шесть, остальное же было заполненной водой и находилось на приличной высоте, метров десять вниз. Она была чуть ниже прохода, в котором сейчас стоял капитан в мелких каплях крови В самом конце этой дороги была огромная расписная каменная дверь, у которой стоял Дэвид и гордо посматривал на своего врага, скрестив перед собою руки.

У самой двери была небольшая квадратная площадка, всего каких-то шестнадцать квадратных метров на глаз. К этой массивной двери с площадки вела лестница, что состояла из десяти гранитных ступеней. Палмер стоял на пятой ступени и продолжал глядеть на Эдварда. Перед Дэвидом, у самого начала лестницы, стоял десяток его бойцов, что устремили свои взоры на мальчишку, уничтожившего все то, чего они так долго добивались.

– Вот и закончилось все! Приветствую тебя, Эдвард Джонсон! – донеслось гулким эхом до ушей молодого человека. – Жалко, что тогда, десять месяцев назад, я не послушал Генри!

– Палмер, я прикончу тебя здесь и сейчас! – прокричал в ответ молодой капитан, сотрясая воздух вокруг себя и заставляя свою шею краснеть.

– Точно уж не сейчас! – и растянулась его довольная морда в противной улыбке, и развел руки он руки, будто издеваясь над своим заклятым врагом.

В этот самый момент со спины на молодого капитана налетают трое матросов и заламывают ему руки, дабы тот не успел схватить рукояти своих шпаг. Это прошло удачно, и теперь Эдвард стоит на коленях, а руки и голову его сдерживают верные бойцы Дэвида Палмера.

– Вот видишь! – тут же проговорил подонок всей Вест-Индии.

В этот момент тот матрос, что держал голову черноволосую, начал обыскивать его. Отцепил ножны со шпагами и вышвырнул их в то помещение, в котором минуту назад дрался молодой капитан. С кинжалом, мешком для ножей и пистолетами он проверну тоже самое. И теперь его, обезоруженного, повели к Палмеру, прямо на ту площадку, где все собрались ради казни. Но чей…

– Скотина! В честном-то бою ты драться не хочешь, я смотрю?! – прокричал Эдвард, чуть брыкаясь в крепкой хватке, в тот момент как бойцы спускались вместе с ним по лестнице к великой гранитной тропе.

– А зачем? Раз ты здесь – я уже проиграл. Но перед этим я заберу твою душу в пекло. Мне одному будет слишком скучно. – рыжий мужчина издевательски прогуливался по этой ступени из стороны в сторону, будто бы о чем-то размышляя.

– Это мы еще увидим, урод! – еще чуть-чуть и пропадет голос у молодого пирата.

Эдварда привели на эту площадку, перед которой на лестнице стоял Палмер. Его поставили на колени и продолжали сдерживать. Бойцы Палмера окружили Эдварда, встав по краям площадки, спинами к обрыву.

– У нас с тобой много недомолвок. – и начал величественно спускаться лидер «Бриллиантовых шпаг» к своему врагу. – Много несчастий мы друг другу принесли. Не находишь? – и встал он перед ним, величественно возвышаясь.

– Ты это называешь несчастьями? – очень глубоко и тяжело дышал молодой человек, смотря вверх на эту омерзительную морду.

– Я забрал у тебя жизни твоих людей, а ты моего сына, лишив меня единственного, что осталось от нее. – и обрушился тяжелый удар правой руки по лицу голубоглазого.

– Будто бы ты сильно переживал. – вобрал юноша кровь и выплюнул ее в сторону, возвращая свою голову в обычное положение.

– Если бы не Генри, что так сильно настаивал на урегулировании конфликтов с испанцами в это время, то я бы рванул к Тортуге со всей своей армадой не раздумывая. – и второй удар по челюсти молодого человека.

– А Генри Грин знал, что ты решился угрожать мне убийством его сестры?! – не выдержал юноша и прокричал свои слова.

– Если бы знал, он убил бы меня сразу же. В этом море я боялся лишь одного человека, что превосходил меня во всем – Грина. Тебя же я стал уважать за все то, что ты пережил и сделал. – ухватился руками Палмер за черноволосую макушку и ударил своим коленом по капитанскому носу. – Ты, я, Грин объединившись смогли бы подмять под себя не только Вест-Индию, но и все воды Америки. Сильнейшие.

– Черт. – хлынула кровь из сломанного носа, но Джонсон сумел поднять голову.

– У каждого человека есть слабые места. – начал читать нотации Дэвид, вытирая рукой свое колено от молодой крови. – И так получилось, что у нас троих, самых талантливых, самых опасных ублюдков этого моря, слабым местом оказалась семья…

– Говоришь так, будто это правда. Не шибко ты о семье-то беспокоишься, раз собственную жену убил. – озвучили окровавленные уста.

– Да, что ты можешь знать, мальчишка? – неожиданно, но Палмер отошел от своего противника и оголил свою легендарную шпагу с блестящей рукоятью. – Отпустите его. – скомандовал Дэвид, направляя острие своего блестящего клинка на Джонсона.

Пираты выпустили Эдварда из своих цепких лап, быстро заняли свои места и вместе с остальными оголили свои шпаги и направили их во внутрь арены.

– А теперь наш последний танец. За границу ты не выйдешь, не сбежишь. Останется один – либо ты, либо я. – медленно произнес Дэвид, вырисовывая замысловатый узор своим клинком перед лицом противника.

– Как же долго я этого ждал. – издевательски капитан чуть размял лопатки, снял свой плащ и швырнул его назад. – Только ты и я. – показался дикий оскал на его лице, и занял капитан стойку, чуть согнув ноги в коленях и подняв согнутые руки.

Дэвид рванул к Эдварду, чуть царапая гранит подошвой своего сапога и занося шпагу за спину. Мгновение и его шпага летит прямо в голову Джонсона. Но юноша сумел подставить свою левую руку, и шпага Дэвида проскочила вниз по капитанскому щитку. Джонсон воспользовался моментом, этим секундным замешательством, сжал правую руку в кулак и ударил ею точно по челюсти рыжего подонка. От удара Дэвид чутка отошел, сделав пару шагов назад. Молодой человек, словно загнанный в угол хищник, выплеснул из себя ту энергию, что смог накопить за сегодня, и, не сбавляя темпа, начал заводить для удара правую ногу. Но не тут-то было, Дэвид схватил ее своей левой рукой и ударил кулаком, в котором сжимал так жадно рукоять своей шпаги, Эдварда по лицу. От такой чудовищной силы, что таилась в этом рыжем мужчине, в его стальных мышцах, что выдержали когда-то десятки лет службы в армии Великобритании, что смогли себе подчинить самый буйных отморозков южных вод Вест-Индии, молодой капитан рухнул на гранитную площадку в своей полумокрой белой рубахе. Но тут же перекатился, уперся руками в гранит около своей головы, чуть поднял ноги, опираясь на поясницу, резко выпрямил руки и влетел с двух ног в грудь Дэвида.

От удара Палмер еще чуть отошел и попытался тут же восстановить слегка сбитое дыхание. Эдвард тут же выполнил подъем с разгибом[26], оказался прямо перед противником и одарил его поставленными ударами по корпусу, выцеливая печень. И еще раз эти двое обменялись ударами. Такой интенсивный бой продолжался минут десять. Палмер повел свою шпагу на молодого капитана, но юноша решился схватить ее острие своей голой левой рукой, но и этим сумел воспользоваться противник – Дэвид ударил своей ступней по ногам мальчишки и повалил вновь его гранит.

Сбитое свое дыхание старались восстановить два капитана, один из которых лежал на граните перед вторым, с истерзанными руками и щитками, что точно нужно отправить под замену, больше они уже не выдержат. Этот рыжий все стоит на своих ногах, упираясь руками в свои колени. А наш герой с сильно избитой миной: рассеченная губа и бровь, сломанный нос сумели окрасить его лицо в ало красный цвет.

– Крепкий ты, черт тебя дери. – чуть ли не через слово хватал своим ртом воздух рыжий капитан.

– Так вот… – в отличии от нашего героя, что дышал, как в последний раз. – на что способный бывалые солдаты.

– Ах-ха-ха. – высмеял Палмер выносливость своего противника. – Будь я на пике. – с таким тяжелым вздохом в конце озвучил Палмер эти слова. – Ты бы и двух минут не выдержал. Хватит этого бреда. Убейте его. – чуть махнул пальцем Дэвид своим людям.

Сейчас ни он, ни мальчишка уже не могли нормально сражаться. Оба выдохлись от той скорости, на которой они танцевали. После этих противных слов на Эдварда хлынула тройка бойцов Палмера с оголенными шпагами, готовыми растерзать молодое мужское тело. Но юноша все продолжал смотреть вверх, не смея подняться до тех пор, пока в поле зрения его не попали отчужденные лица верных последних солдат Дэвида Палмера.

«Это конец? И это все чего я смог достигнуть? Лишь отправил тысячи людей не смерть, больше ничего. Я так устал, так хочу отпустить это все… Прости меня, Элизабет… За то, что умер в этом холодном месте. За то, что покинул тебя следуя своим эгоистичным желаниям. Прости…» – пронеслось в думе молодого человека.

Но неожиданно для него блеск бриллиантовых шпаг противника затмил желтый пиджак. Секунда осознания, расширились капитанские зрачки, уперлись руки в предплечья своего давнего друга, но не успели его оттолкнуть. Растерзали три шпаги спину Ричарда Смита, окрашивая его желтый пиджак кровью теплою. Свисали его русые волосы на избитое лицо Джонсона, и смотрели глаза его зеленые в пучину темно-голубых. Юноша под ним аккуратно поднял руки и уперся ими ему в плечи, позволяя Смиту расслабиться.

Решился и этот великий человек пожертвовать своей жизнью ради друга, такого сумасбродного, такого своевольного, такого жестокого и такого смышленого. Перед ним была возможность проткнуть тушу Дэвида своим клинком, но он почему-то сделал совершенно другой выбор. Эти глаза, с которыми молодой человек встретился почти три года назад, видели его рост, видели его закалку во всех этих передрягах, в которые они так любили вписываться…