Текст книги "Восхождение на пустующий трон (СИ)"

Автор книги: Кирилл Волков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 31 страниц)

[2]Александр Македонский – выдающийся полководец, создатель мировой державы, распавшейся после его смерти.

[3] «Пандора» – корабль Эдварда Джонсона, что несет в себе смысл аналогичный ящику Пандоры. Легенда о ящике Пандоры: До появления Пандоры женщины были только богинями, управляющими людьми, по воле Зевса женщина появилась на Земле, среди мужчин, как копия богинь. Любопытная, она открыла полученный от Зевса сосуд (что в последствии будет переведен, как ящик) (Кувшин Пандоры), из которого тут же по миру разлетелись все несчастья и бедствия, а на дне, под захлопнутой крышкой, осталась лишь одна вещь – Надежда.

[4]Ханаан – это название в древности носила, собственно, Финикия, а в библейские времена – страна, простирающаяся на запад от северо-западной излучины Евфрата и от Иордана до берега Средиземного моря. В настоящее время эта территория поделена между Сирией, Ливаном, Израилем и Иорданией. Ханаан в целом также известен как Земля обетованная. На данной территории жил народ Филистимляне, родом откуда был сам Голиаф.

[5] Семь с половиной тысяч лет д.н. э отполированные куски обсидиана являлись первыми зеркалами для людей.

[6] Опыт прошлых поколений в поисках истинной натуры человеческой.

[7] До XVIII века включительно использовались круглые свинцовые пули, что отличались недостаточным передвижением в стволе оружия, образованием свинцового налета, высокой способностью деформироваться, незначительной пробивающей силой.

[8]Коцит – река плача, приток Стикса, одна из пяти рек (вместе со Стиксом, Ахероном, Летой и Флегетоном), протекающих в подземном царстве Аида.

В конце первой части (кантики) поэмы «Ад», Данте показывает Коцит как девятый, самый последний круг Ада, где находятся самые ужасные преступники. Здесь расположена обитель предателей и изменников, величайшие из которых – Иуда, Кассий и Брут; их грызет своими тремя пастями сам Люцифер. Согласно схеме Данте, вид наказания для обитателей Коцита выглядит так: Вмерзли в лед по шею, и лица их обращены к низу.

[9] Библия приравнивает самоубийство к убийству, ведь это убийство самого себя. Только Бог может решать, когда и как люди должны умирать, поэтому, беря это полномочие в свои руки, человек пренебрегает Богом.

Глава 25: «Армада падет»

18 апреля 1716 года.

Ранний подъем Эдварда не ожидал лишь Рей, который нахохлился на столешнице письменного стола под лучами только что пробудившегося светила, сладко посапывал и досматривал очередной свой пернатый сон. Всякая живая душа дремала в эти часы ранние, наполняя свое тело энергией, силой и желанием для будущего сражения. Ни одно тело не подавало признаков жизни, наслаждаясь высунутыми носами. Но капитан наш спозаранку уже копошился у своего шкафа со стеклянными дверцами. Именно этот шкаф Эдвард хотел заставить книгами, но пока его рука добралась всего лишь до трех, что были благополучно вывезены с острова Майт. И как раз одну из этих трех он и взял, «Искусство войны», любимая его книга вела его по правилам войны, что задолго до него выписали пером своим полководцы, проливая кровь своих воинов. Простые в понимании правила, указания, способные изменить жизни множества людей вокруг. Осознав прочитанное, приняв рукописное, нематериальное и очень абстрактное, молодой человек старался оправдать всю ту ответственность, что возложили на него Тич и Хорниголд в тот самый день перед дверьми, за которыми начался самый великий, самый кровавый внутренний конфликт «свободных», что лелеяли очертания круглых серебряных, бронзовых и золотых монет, словно лидийцами[1] становясь, «честных», что не видел мир о дивный, и не созерцали моря глубокие, и «храбрых» людей, очерняя великое море рекой крови черною и окуная по плечи могучие руки свои в кровь.

И коснулись первые пальцы Великого Дажьбога[2] огромных посудин, что наслаждались бесконечным, как казалось душам смертным, наслаждением. Ранее утро, очень-очень ранее утро, а капитан наш умелый уже окунается с головой в беседу с культурой прошлого, жадно подцепляя оттуда советы и уловки, упуская самое главное – принцип мысли, что вел его автор. Удивительным местом оказалась эта Вест-Индия, которая смогла заставить молодого человека, что в аккурат угодил сюда в блаженном возрасте, позволяя себе с каждым новым событием, с каждым новым месяцем смотреть на себя в зеркале другими глазами, поменять свои биологические часики. Пока тело сильно, пока юность бьет через край прощается молодому человеку спать и по пять часов, и по шесть в день. Но измениться ли эта картина в будущем, когда наш капитан будет подбираться к четвертому десятку своей неимоверно опасной, чересчур свободной жизни.

Час уделив чтению, юноша в одних штанах и сапогах взялся за шпаги, вышел на палубу, поднялся на мостик и встал в стойку. Перед развязкой, перед финальным актом непомерного насилия капитан решился поупражняться в сложных элементах боя, что когда смог видеть у своего учителя, что в очередной раз в очередной с ним беседе красовался своими выходками во время великих сражений того времени, охотясь во всю на Уильяма Кидда. И ходили легенды, что сам так величал, о умнейшем шаге Хилла во времена еще XVI века. Отправил тогда Хилл весточку легендарному пирату, что решился посетить свою семью в Нью-Йорке, с предложением явиться в Бостон, чтобы поскорее решить насущный для всех пиратов в возрасте вопрос – помилование, то самое слово, что за свои выходки ожидали услышать самые опасные пираты в мире, когда только-только создавали своими руками век беззакония. По прибытии третьего июля 1699-ого года Хилл потребовал у Кидда отчет об его экспедиции, Кидд согласился предоставить документ утром шестого июля, но не смог сдержать слово. Не стал дожидаться великий охотник на пиратов, выдал ордер, и уже в полдень Уильям был арестован и заключен в бостонскую тюрьму в одиночную камеру, где и обрел душевные болезни. И хвалился Дункан, что не поддался он на уговоры низкие Кидда, что просился выйти на свободу, одаривая Хилла информацией о спрятанных деньгах на островах.

Но что-то мы с вами заговорились, не так ли? Оттачивал сейчас капитан один очень сложный финт, что в пылу битвы удивлял противника, да настолько, что подкашивались ноги от удивления и страха от сражения с человеком, что смог его выполнить – смена шпаг за спиной, раз за разом увеличивая скорость выполнения. И старался капитан не только красоваться на пустом корабле этими блестками, но и представлял перед собой настоящий бой, что отличался уж слишком большой подвижностью. А зачем же все это представление?

Эдвард дрался безупречно, но применял он элементы знакомые каждому матросу, пусть и превосходно. Он испугался, что его беспечность и уверенность в этом деле его погубит, и дабы увеличить свои шансы на успех в битвах грядущих, начал отрабатывать нестандартные движения, техники и взмахи, о которых ранее лишь слышал в байках своего учителя, в рассказах Хиггса и в нечастых беседах с Джорджем. А все почему? Все ради чего? Ради последней дуэли между Палмером и Джонсоном, последним танцем людей похожих, людей родных по нраву, людей, что жаждут выплеснуть кровь своего противника своим клинком на землю перед собой. И напомнит момент этого сражения с первых секунд знаменитое событие на поле Куликовом[3].

Не знал молодой капитан ни настоящих способностей Дэвида, ни его предпочтений в схватке, ни его незаметных повадок и наклонностей, а Мориса расспрашивать об этих необходимых вещах смысла нет особого. И надеялось сердце молодое одолеть Палмера не силой грубой, а неожиданностью, поступками из ряда вон и напором своим, что оттачивал долгие месяцы.

А финт, что разучивал капитан, смена шпаг из одной руки в другую – элемент, конечно, красивый, эффектный, но далеко не эффективный. Время, когда можно было применить это были лишь те пары секунд, отделяющие противника Эдварда от смерти, те секунды, когда восхвалялся молодой капитан, предвкушая победу свою.

Прозанимавшись час и достаточно вспотев, Эдвард окунулся в море, взобрался обратно на корабль и зашел в свою каюту. Рей уже чесал свой клюв крылом и голодными глазами поглядывал на немного красное лицо молодого капитана.

– Проголодался? – прошел вглубь комнаты, открыл дверцы тумбы и взял из нее маленький мешочек с зернами. – Смотри что у меня есть. – он немного потряс им, создавая характерный звук, и достал оттуда горсть светло-коричневых семечек, вываливая их на стол аккуратной кучкой, да так, чтобы не посмел пернатый своим хвостом или лапкой исправить «неправильный» порядок на рабочем месте. – Ешь-ешь. – вернулся к тумбе, положил в нее тот самый мешочек и взял большую кружку с водой, приготовленной вчера им ему же на утро, и большой кусок хлеба, который до сих пор пах тем волшебным ароматом, что источает каждый свежеиспеченный батон хлеба.

Легко перекусив Эдвард оделся и уселся в свое кресло, держа в руках свой кинжал осматривая клинок, чуть лаская лезвие подушечкой своего большого пальца. В этот момент к нему в каюту входит Ричард.

– Зачем пожаловал? – добродушно проговорил капитан, чуть отведя взгляд от клинка своего.

– Во сколько начинаем? – с легким раздражением проговорил Смит.

– Рвешься все. – Эдвард провел пальцем у себя под носом убирая лишнюю воду. – Думаю ровно в полдень ринемся. Самое важное – это вновь убедиться в боеготовности каждого корабля. Так что донесешь это для каждого? Я пока буду заниматься своим кораблем.

– Вновь посыльный, забавно. Эдвард, я хотел сказать. – серьезный тон посетил горло лидера «Золотой мантикоры» – Если меня убьют или же мой корабль пойдет на дно, я хочу, чтобы ты знал – дружба что я вел с тобою ценнее золота, которое я здесь обрел.

– Для меня тоже, друг. – Джонсон поднялся с кресла, упираясь руками своими грубыми, израненными и татуированными в подлокотники, и пожал руку своему товарищу, которого он знал очень давно.

– Много же выпало на наши доли…

– И чтобы выжить не чурались мы и руки марать, и людей на плаху отправлять, и невинных грабить. – поникшим голосом проговорил молодой капитан, чуть осматривая свой кабинет, будто бы и не сидел в нем большую часть всего времени.

– Словно первые среди эллинов[4], что воспользовались корыстолюбием и обманом. – даже Ричард был очень хорошо подкован в истории человеческой.

– Самое главное на том свете не удостоиться участи его.

– Да, черт уже с этим, на самом деле. – одарил Смит собеседника своего грузным взглядом, что проглядывался лишь после самоубийства Джулии. – Обещай мне одно, лидер «Черного черепа», мне лично обещай, что коль я погибну, то ты прикончишь Палмера.

– Обещаю. Мог и не просить. Хотя тебе еще нужно изловчиться, чтобы я его раньше твоего не прикончил. – чуть расслабил атмосферу напряженную молодой человек.

– Увидим еще. – чуть похлопала его рука по плечу лидера «Черных черепов», и направился на выход.

– Надеюсь, что ты опередишь меня, ведь если я доберусь первый… Мало что от него останется. – в след своему другу, с которым он возможно более никогда не поговорит, произнес капитан, перед развязкой.

Через несколько минут на палубу «Пандоры» вышел и сам Эдвард. Он поднялся на мостик и отдал приказ о проверке пушек и арсенала. Слова молодого капитана о времени нападении донеслись к этому моменту до каждого корабля и до каждого капитана, что участвовать собирался. Все они знали, как, когда и куда они поплывут. Никто ни о чем не беспокоился, старались все, как один, не поддаться неприятному чувству паники. Но вот капитана молодого не уберегли от этой участи, и обдумывал слова своего убитого противника, что так сильно напуган был лишь самой встречей с Дэвидом. Почему? В чем кроется этот животный страх, что мелькал в его глазах тогда? Неужели Дэвид не чурался издеваться похожим образом и над коллегами своими, хотя куда я там разошелся… Коллеги? Да не смешите наши с вами уже опытные думы и легкие мотивы душ. Дэвид Палмер, раз очень похож на нашего капитана, подвергнется сравнению с ним. Будь у Эдварда такая сила, такой опыт и возможность якшаться с Испанией, то считал бы он коллегами солдат, что приставили вчерашние враги, учитывая при всем при этом его нездоровую тягу к сказкам и выдумкам? Конечно, же нет, а раз нет, то и забавляться с ними можно, чуть лаская свою садистскую душу.

Офицеры «Пандоры» выполняли приказ своего капитана, Оливер между делом осматривал всякого, до кого дотронуться мог, Эвен, уж с нездоровым и каким-то странным взглядом и настроем прибился к матросам на верхней палубе, даже иногда перекликаясь с квартирмейстером судна, Шарп же наш заимел привычку странную для капитана, но неимоверно полезную для корабля – стался выступать за перевыполнение норм, заставляя себя и людей вокруг работать упорнее, но встречаясь взглядом с человеком, что его когда-то приструнил, избил и даже поглумился, усиливал свой напор, а Палмер младший, наша карта, что вскоре сыграет, стоял у фальконетов и посматривал именно в ту сторону куда поплывут они вскоре. Прошло так несколько часов, Эдвард стоял у штурвала, держа в руках свои серебряные часы. Двенадцать пробили они, и корабли начали собираться в стрелы, разрезая собою водную гладь

– Готовы, парни?! – прокричал полководец.

– Да, капитан! – пронеслось по всей палубе, на затворках шума, я готов поклясться, был слышен треск чего-то деревянного.

– Полпаруса, господа! – «Пандора» начала двигаться и вскоре заняла свое место в группе.

Ламар с Палмером и Дюк с Шарпом стояли рядом со своим капитаном на мостике, с гордостью осматривая команду перед собой. А пернатый наш, что так сильно любил эти переправы, эти битвы и этот дым в воздухе, грозно смотрел вперед, сидя на плече капитанском, и раз за разом проводил взглядом множество тон ткани, что словно знамена развивались по ветру.

Три стрелы начали набирать скорость, ветер наполнил паруса каждого фрегата и каждого линейного корабля и начал двигать их вперед, толкая в неизвестность. Никто, даже Эдвард не знал сколько им предстоит плыть для встречи с такой великой, с такой же неизвестной, армадой.

Стрела «Черного черепа» двигалась по середине, возглавляемая Тичем и его линейным, «Золотая мантикора» двигалась с правой стороны, во главе нее шел фрегат Ричарда, а «Бардовые паруса» прикрывали с левого борта и возглавлены были они величественным линейным кораблем с бордовыми парусами. Не долго продолжалась их идиллия спокойного путешествия. Буквально через часа два, стоящий матрос на грот-мачте «Пандоры» увидал заветные корабли.

– Капитан! Враги на горизонте! – прокричал часовой, опустив голову вниз, тыча пальцем на сверкающие на солнце фрегаты.

– Трубу мне, быстрее. – спокойным голосом произнес капитан, уже начиная вглядываться в даль.

Опережая всех, Шарп бегом спустился с мостика, перехватил трубу, так же быстро взобрался на мостик и подал ее своему капитану. Эдвард поднес ее к своему оку. Он увидел именно то, что и ожидал – армада. Не сосчитать сколько фрегатов блестело на горизонте, не сосчитать сколько пушек на бортах их, не сосчитать жизни, что будут сегодня погребены в этом месте.

– Черт. – произнес Джонсон, убирая трубу от своего темно-голубого глаза. – Их намного больше, чем ожидалось. Только сейчас я отчетливо вижу штук тридцать фрегатов. Радует одно – они не подготовлены для встречи с нами. Друг другу мешать будут, как только начнут опускать паруса.

– Стоят в разнобой, словно отдыхают. – начал Ламар, что после капитана использовал трубу. – Эдвард, нас двадцать, их тридцать или того хуже, сорок. Не равные ни черта условия-то.

– Думай о другом, Чарльз. – успокоил его Голиаф.

– Какая же битва нас ждет… Шестьдесят кораблей сойдутся в сражении. Чем не величайшая битва в этом веке, а? – продолжил Морис.

– Тише. Не время беседы вести и споры спорить. – приструнил капитан свою свиту, продолжая вглядываться вперед.

Между ними и армадой около трех морских миль. Эдвард повернул голову направо и направил взгляд на мостик фрегата Ричарда. Смит уже повернул голову в сторону Джонсона и только ждал команды. Юноша кивнул головой своему товарищу, и тем самым отправил стрелу «Золотой мантикоры» огибать все это столпотворение фрегатов «Бриллиантовых шпаг». Эдвард повернул голову в другую сторону и увидел, как стрела «Бордовых парусов» так же начала огибать армаду. Как хорошо, что Френч самостоятельная фигура на столе, что никогда и не подведет, коль выгоден ему игрок, что управляет им. Капитан «Пандоры» был рад такому стечению обстоятельств и принялся догонять уже осведомленного Тича. Мостик «Пандоры» и мостик «Мести Королевы Анны» сравнялись, и устремился многозначительный взгляд на легендарного пирата.

– Как ты уже знаешь, скоро и мы начнем перегруппировываться!

– Надеюсь, наши друзья, что сзади уже начинают!

Так на самом деле и произошло. В этот самый момент капитаны выводили свои корабли с позиций и начали выравниваться в линию.

– Эдвард! – прокричал Тич, стараясь голосом своим перекричать ветер, что крепчал с каждой секундой все более и более. – Запомни, с этого момента ты не полководец, не генерал! Ты лишь капитан! Помни об этом и после сражения!

– Как скажешь, Эдвард Тич! – прокричал капитан и усилил свою хватку.

Только потом до пирата, что вернется в Англию, дойдет истинный смысл этих слов. Ужасный, черствый и жестокий человек в тот момент проявил невероятную для него чуткость к ближнему, к молодой душе только-только вкусившей невероятной горечи вкус ответственности за множество чужих жизней. Эта битва, это сражение заберет множество душ союзников, что потянут за собой и силы врага. Коль добудешь победу столь высокой ценой, так прояви уважение к душам людей, что доверились тебе, что по твоему приказу отправились в мир иной, что не увидят более света очи их, не смей винить себя в недостатке способностей, в неумелом обращении людьми. Но не возгордись тем самым, недостоин ты по воле своей рушить жизни, только если люди сами вручили тебе в руки ключи от своих жизней.

«Адам» сровнялся с «Пандорой» с правой стороны, с той же, с которой и приблизилось «Сокровище». На противоположной стороне «Месть королевы Анны», «Рейнджер» и «Беспечный корсар».

– Рассредоточиться всем! – надрывались капитанские связки.

И исполнили последний в этой битве приказ своего генерала капитаны угнетенных, расправили свои черные крылья, устремляя свои носы на врагов.

– Готовы?! – Джонсон обратился к капитанам, что были ближе всего.

– Да! – прокричала Рид, будто бы светясь от счастья в эту минуту, наконец же, потопим этих ублюдков и подонков.

– Как никогда. – чуть слышно для юноши произнес Тич.

– Следите чтобы нас не ужали. Чем больше будет расстояние между нами, тем лучше дня нас же.

Стрелы «Золотой мантикоры» и «Бордовых парусов», наконец, рассредоточились и по всему обменялись последними указаниями. Минуты, если не секунды, отделяют их от схватки, что так сильно будоражила сердца.

– Готовы, парни?! Это последний вопрос! – обратился капитан к своим людям, что еще не смели нюхать не только такого масштабного события, но и настоящего морского сражения не видывали.

– Да! – раздался гул, что сотряс воздух вокруг.

– Пол, на тебе правый борт, Чарльз, на тебе левый. – аккуратно прошелся взгляд капитанский по свите своей. – Габриэль, дуй к корме и руководи сбросом бочек с порохом и «Греческим огнем». Всем все понятно! – шумел все ветер, крепчая в парусах.

– Так точно! – прокричали в один голос названы и заняли свои позиции.

– Морис, остаешься на мостике и отвечаешь за фальконеты.

– Так точно, капитан! – и Палмер младший занял свое место, около матросов, что стояли за фальконетами.

– Тогда приступим. – сблизились корабли, и настало время начала. – Полпаруса! – замедляет скорость, увеличивая маневренность, один из постулатов морского сражения. – Огонь из фальконетов на носу! – отдан приказ, начато сражение великое.

Прогремел первый залп, что пронзил уши, первый дым начал подниматься в воздух. Согнал достиг своей цели, что не сказать о ядрах малых, небольших. Сразу же фальконеты на носу «Мести Королевы Анны» выпустили свои ядра. Те-то хоть как-то задели армаду, но даже бриг бы не потопили, а против фрегатов, всего лишь царапина на щите. И начали корабли «Черного черепа» разворачиваться бортами своими к «Блестящим», подготавливая ядра чугунные, тяжелые и смертоносные. И направил наш капитан левый борт на противника, а значится на квартирмейстера сурового возлагается честь за первый настоящий залп. Направилась «Пандора» по периметру, зажимая армаду в тесках.

– Огонь! – скомандовал капитан, одаривая врагов своих десятками килограмм чугуна.

И вот, наконец, первый залп выпущенный «Пандорой» в сторону врага. Один из многих, что направлен был на противника и достиг его, двадцать кораблей разом разразились взрывами в своих пушках, демонстрируя свою решительность. Дым начал все сгущаться над водной гладью. Стрелы «Золотой мантикоры» и «Бардовых парусов» уже успели скрыться за армадой и наверняка уже закрывают кольцо. В первые секунды со стороны армады не слышались залпы. Все ядра летели только в них. И вот из облака пыли и дыма начали выбираться фрегаты и полетели первые вражеские залпы. Что там происходило в этот момент у Ричарда и Марка, узнать было невозможно. Но сейчас времени переживать о ком-то кроме себя у капитана не было.

Первые залпы, как и полагалось, полетят в сторону линейного корабля Тича. Залп, грохот, сотрясающий водную гладь, залп, дым, все сгущается и сгущается над водою, и еще один из целой тысячи. Воцарился настоящих морской хаос, где невозможно было разобрать попали ли в цель ядра или же нет, но звук разрыва деревянных бортов так приятно ласкал капитанские уши и настроение пиратов.

– Эдвард, ядра кончаются на нашей стороне! Нужно менять! – прокричал Чарльз, что уже отправил матросов на пополнение запасов в трюм.

– Услышал! – капитан резко крутанул тяжеленный штурвал, открывая врагам своим правый борт, одаривая и Пола возможностью повоевать.

И нахохлился в этот момент пернатый, что внимательно осматривал округу. Взглянешь на него, будто бы попугай боится за свою жизнь, будто бы жаждет поскорее покинуть это неприятное, громкое и страшное место, но не смеет он отцепить плечо человека своего, человека, что когда-то его выпустил, что подарил ему жизнь интересную и приятную. Переместился и Палмер на другой борт, подгоняя пиратов, а Габриэль все ждал, когда же войдет «Пандора» в это пекло.

И вот первый вражеский фрегат пошел на дно от ядер «Пандоры». Но даже в этот радостный момент явилась ложка дегтя. В нижний уровень, на тот самый где были припасенный три бочки столетнего рома, угодил залп врага. Это было самое опасное место корабля, так как почти моментально оно начинало затапливаться. Конечно, железные вставки приняли на себя весь основной удар, но пробоина, пусть и маленькая, все-таки появилась.

– Капитан! На нижнем уровне пробоина! – прокричал один из матросов.

Чарльз, что сейчас был слегка свободен, тут же подбежал к матросу и схватил того за плечо.

– Насколько сильная и как близко находиться к носу корабля?! – прокричал он в тот момент, как «Пандора» по приказу своего капитана вновь выпустила залп, сокрушая противника

– С голову наверно, точно не знаю! Находиться ровно посередине! Но есть опасность, что там и в других местах пробьет борта! Срочно нужны люди заделывать дыры!

– Эдвард?! – прокричал Чарльз, наконец, посмотрев на своего капитана.

– Габриэль! – прокричал Шарпу Джонсон. – Бери своих людей и дуй на нижний ярус! Морис, ты с ним!

– Так точно, капитан! – промчались мимо фигуры мужчин, одна из которых созывала своих бывших бунтовщиков.

– Правый борт, огонь! – прокричал Эдвард, вновь отдав приказ об атаке.

И горели противники и тонули союзники, и созерцало солнце за битвою великою, в которой люди так сильно жаждали изменить порочный порядок вещей, который сами и создали. Исправляют ошибки люди лишь жизнями своих врагов, товарищей и родных, более действенных исправлений не придумал еще род человеческий, да и не старался он на самом-то деле.

И успел за эти минуты пополнить свой боезапас Ламар, что не только сохранял стойкость духа своего, но и не позволял еще «зеленым» пиратам допустить самую глупую ошибку – поддаться великой панике, демонстрируя первобытные страхи человеческие.

– Направить пушки на палубы! Правый борт, огонь! – и продолжилась канонада, сотрясая воздух, уродуя водную гладь и отправляя их в Геенну[5].

Армада Палмера начала понемногу уходить на дно. Корабли «Черного черепа» все еще чувствовали себя прекрасно, пусть и заставляя работать своих конопатчиков на пределе. А старался более всех Тич, что великолепно наладил процесс поднятия ядер с трюма на палубу. И начал юноша разворачивать «Пандору» левым бортом, предоставляя правому борту маленькую передышку и позволяя им пополнить боезапас ядер пушкам на верхней палубе.

– Готовимся, парни! Сейчас будет наш выход! – прокричал Ламар в момент, когда пушки грохотали настолько громко, что с легкостью смогли бы пробудить ото сна Цербера[6].

Дюк повернул голову и посмотрел на своего генерала. Он поднес к виску два пальца и быстро отвел их в сторону в знак благодарности за понимание ситуации. Эдвард кивнул головой и продолжил отдавать приказы. В этот момент пара ядер пролетела над головами команды и угодили прямо в верхний парус грот-мачты. Самый маленький из трех, но не менее важный. Тут же часовой опустил голову и с оружием в руках обратился к своему капитану.

– Капитан, паруса задело! Нужно срочно их поднимать, чтобы не разорвало, к чертовой матери!

– Сам справишься?! – Эдвард немного отвлекся от боя, и в этот момент командование принял на себя Чарльз.

– Левый борт, огонь! – прокричал Ламар, не жалея свой глотки.

– Нет! Я пытаюсь отбивать от стрелков, отвлекусь – сначала меня убьют, затем и паруса все прострелят! Хекс, второй часовой на фок-мачте, пока прикрывает меня! Нужно еще как минимум два человека!

– Ясно! – в голове молодого капитана уже начали появляться первые мысли по этой проблеме, как только он направил свой взгляд на Чарльза и на Пола.

И послали небеса спасителя этой ситуации из трюма – на палубу поднялся весь вспотевший Морис и встал напротив мостика.

– Все дыры заделаны, конопатчики на местах! Габриэль принял командование!

– Все карты сошлись. – пронеслось в голове капитанской. – Слушай мою команду! Пол, Чарльз, вы берете ружья и лезете на грот-мачту, на самую верхушку! Поднимаете поврежденный парус, занимаете позиции на площадке и ведете огонь против врага! В приоритете личный состав фрегатов! Морис, принимаешь на себя командование над пушками на левом борту! Остальные, тащите на левый борт все ядра, что есть! Выполнять приказ! – неожиданный план посетил Джонсона, но увидим, что из него выйдет.

Морис был поражен той ответственностью, которую взвалил на него учитель, и после слов многозначимых лишь замер в предвкушении.

– Морис, я буду занят управлением корабля, и слежкой за тем что будет происходить наверху! Поэтому все то, что будет здесь происходить под твоим надзором! Не смей меня подвести! – и последний укол, дабы осознал вчерашний ребенок вес слов, что могут озвучить его уста.

– Давай, парень, поторапливайся. – проговорил Чарльз, проходя мимо штурмана, когда направлялся к Дюку, что уже умудрился спуститься и взять с собой ружья.

Палмер сумел осознать всю серьезность слов генерала своего и с небольшим страхом направился к матросам и пушкам на левом борту. Пушки уже были заряжены и ждали только одного слова от их нового руководителя. Пол и Чарльз в это время уже вовсю лезли вверх по грот-мачте. Десятки решительных взглядов направленны на двадцатилетнего ребенка, на человека, что сейчас отдаст свой первый приказ в жизни, в будущем который мечтал не убивать понапрасну. Но через десятки лет, обретя такою силу немыслимую, такую великую репутацию и многогранный опыт, с легкостью станет не только приказы отдавать об очередной казни, но и решать самолично судьбы целых районов, поселений и деревень.

– Левый борт, – и вновь те чувства, тот самый страх перед «прыжком», что когда-то посмел он преодолеть. – огонь! – вот истинная сила, что обучал его капитан. Сила принятия решений в труднейших ситуациях, когда сердце так и норовит выпрыгнуть из груди, когда душа так и хочет покинуть тело, но сознание великое, что незаметно для него окрепло и возмужало, способно взять на себя главенствующую роль. Декарт, Платон[7], наблюдайте, как ваша теория восторжествует надо всем! На верном пути к истине стоит наше протеже.

Ядра выпущенные после этого приказа, как стрелы, вонзились в корабль врага и чуть ли не отправили его на исследование дна, воспылал он удивительным пламенем, будто бы угодили ядра в пороховой его запас. Начал застилать дым чернющий прекрасное небо, прикрывая ужасных людей от божьего взора.

– Перезаряжай! – улетучился тот страх, что питал мальчишка, улетучилось то сомнение, что пугало его, оставляя лишь неимоверных размеров уверенность в себе, что могла стать самым опасным ядом для него. – Огонь! – еще залп и фрегат горящий пошел на дно.

Благодаря знаниям полученными от Эдварда и небольшой удачи один из фрегатов Палмера пошел на дно после двух залпов. Капитан продолжал вести корабль медленно вперед и немного погодя встретился с Тичем и разминулся тут же. Молодой капитан увидел достаточно чтобы оставить Мориса без внимания и направил свой взгляд наверх. Пол и Чарльз благополучно под выстрелами фальконетов подняли парус, поднялись на площадку часового и начали вести прицельный огонь. К этому моменту от армады осталось лишь пятнадцать-двенадцать кораблей, множество из которых уже пылали ярким пламенем, освещая округу, куда не могло пробиться солнце от густого дыма. Сжалился Посейдон и не забрал он ни один фрегат «Черного черепа», оттягивая этот момент.

Не составило проблем окончательно разбить армаду, да так что от нее остались лишь верхушки мачт горящих, что скрывались в тьме морской. Дым от пушек и пожаров до сих пор держался над водой, не позволяя увидеть тыл врага, в котором и находились Ричард и Марк.

– Ура! – пронеслось по всей «Пандоре». – Мы победили! – прокричали матросы, хватая и обнимая Мориса, восхваляя офицера своего, которому было подарен ценнейший за всю его жизнь опыт.

Джонсон улыбаясь осмотрел корабли своих товарищей и вновь вернул свой взгляд на сходящий вниз дым.

– Победа! – кричали раз за разом пираты, что впервые понюхали пороха в битве.

Дюк и Ламара радовались вместе со стрелками в то время, как внизу, на палубе остальные просто прыгали от счастья. Показался на палубе и остальной экипаж, что начинал празднование. Будто дикие звери, радовались они счастью, что потопили десятки кораблей, оборвали сотни жизней и смогли выжить. В этот момент «Месть Королевы Анны» нагнала «Пандору» и вновь их мостики сровнялись.