Текст книги "Восхождение на пустующий трон (СИ)"

Автор книги: Кирилл Волков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 31 страниц)

Глава 15: «Возрождение великого пиратского замка»

22 октября 1715 года – 19 февраля 1716 года.

И предательски луч солнечного зарева ударил в закрытые веки обросшего юноши. Его свисающая с кровати голова от неприятных чувств начала прятаться от противного света и вновь забралась на кровать. Вроде все прекрасно, солнечный свет уже не бьет в глаза, но звук царапания пера по бумаге все же пробудил его. Эдвард вяло, потирая глаза руками, повернул свою голову в сторону письменного стола, за которым восседал Тич и во всю что-то писал или переписывал, сейчас это уже не играло роли. По столу важно расхаживал Рей, который все время посматривал на написанное Тичем, а легендарный пират даже и не прогонял его будто бы наслаждаясь компанией этого юного канцеляра.

– Тич, чуть позже-то нельзя было? – томным голосом через зевоту проговорил юноша, что вот-вот уткнется носом в приятную хлопчатую наволочку. – Что ты делаешь в моем кабинете в такое время? – аккуратно свесив руку, что сразу коснулась вчерашнего чтива.

– Кабинет может уже и твой, – Тич все не мог оторваться от своего дела, отвечая худо возмущавшемуся Эдварду даже не пересекаясь с ним взглядами. – но время уже достаточно позднее.

В этот момент брюнет поднял с пола начатую им вчера книгу и положил ее на тумбу.

– А сколько сейчас? – немедленно последовал вопрос от молодого администратора, что аккуратно прикрывает свой рот тыльной стороной ладони.

– Десять часов. Мери, Бен и все остальные уже уплыли к своим местам. Вот я остался, кое-что важное для себя переписываю из судового журнала. Еще пройдусь по Тортуге нужно заскочить ко всем и сказать, что теперь их «крыша» – это ты. Потом вновь сюда и в Гавану, там встреча с наемниками по поводу ослабления Дэвида и защиты Нассау.

– Сам ведь справишься?

– Не зазнавайся, молодой. – твердый голос Тича еще сильнее стал отражаться от стен этой комнаты, сотрясая еще сонное сознание молодого человека. – В таких простых делах ты мне не нужен. Ты давай здесь разбирайся со всем, смотри, что можно подтянуть, а что и вовсе заменить, запиши и отдай мне – я все достану. А также стоило бы обойти все важные места в Тортуге: лагерь на берегу, таверну Джейкоба, бордель…

– Бордель? – прервал Джонсон своего товарища. – Вы решили все же и его возвести? – юноша, наконец-то, встал с кровати и начал надевать свою рубаху.

– А что в этом такого? Не все же время мне развлекаться с девками в Гаване? – все не отрываясь от своих записей продолжал легендарный пират. – Устрани блудниц, и город придет в смятение.[1] Запомни, Эдвард. Людям это надо. Этим делом занимается у нас Джек. Он лучше всех подкован в этом деле.

– Ты не боишься вспышки сифилиса[2]? – недоверчивый взгляд упал на суровую старающуюся фигуру за столом.

– Если всегда бояться смерти, то может лучше и не жить вовсе? – вопросом на вопрос ответил Тич и, получив в ответ лишь молчание, продолжил мысль. – Не беспокойся. Бордель стоит на окраине города, да и куртизанки, как и положено, носят отличительные знаки. Тебе бы самому сходить, расслабиться. А то только надоедаешь.

– В преддверии таких важных событий я не могу расслабляться.

– Как знаешь. Может в будущем у нас появиться и своя Таисия Фиваидская[3].

– Тич, я искреннее удивлен твоими знаниями.

– Внешность обманчива. – Тич поднялся со своего кресла, взял свою рукопись и направился быстрым шагом к выходу. – Ладно, давай… Скоро зайду.

– Как всегда. – улыбнулся юноша лучам солнца, что выглядывали из небольшой щели в дверях.

Юноша поднялся на ноги, заправил кое-как кровать, поправляя лишь старое одеяло, и подошел к столу, на котором небрежно были разбросаны немного пожелтевшие листки, перо и чернильница. На столе до сих пор стоял Рей и поглядывал на помятое лицо своего хозяина. Чуть последил пернатый за силуэтом, развернулся, расправил крылья и вылетел в раскрытые двери, умудрившись протиснуться в щель. Джонсон же рухнул в кресло, разминая свои костяшки, взялся за бумагу и перо.

– Пришло время значит. – устремился горечи полный взгляд на листок бумаги. – Элизабет, пора и тебе узнать, что со мной все хорошо. Хоть бы только не в последний раз… – юноша положил лист перед собой, макнул слегка перо в чернила и только-только хотел начать, занеся перо над пергаментом, как остановился. – Это и есть любовь. – прошептал бывший капитан, наблюдая за легким тремором своей кисти. – Страшно даже начать…

«Моей дорогой Элизабет Грин, любви моих очей и мыслей…

Прошло столько времени… Я ощущаю себя тем нашкодившим ребенком, что боится взглянуть в глаза матери… У меня сейчас октябрь 1715-ого года. Мы в разлуке уже два с половиной года. И боюсь, я не вижу конца своего путешествия. Я не прошу тебя сохранять мне верность, я не прошу вас, Уильям Грин, что наверняка читает это, простить меня… То, во что я сейчас ввязался целиком моя вина. «Война за испанское наследство» лишь тень того, с чем столкнутся эти земли в ближайшее время… Но, если у Бога есть на меня планы, я обязательно вернусь живым в Лондон, к вам в Лондон.

С прошлого письма минуло больше года. Многое изменилось внутри меня, но тот трепет души, то желания лицезреть тебя никуда не делось. Я оставил попытки найти «Сокровищницу». Но сейчас начинается новая веха в истории Вест-Индии. Не знаю, когда дойдут до вас те вести о нашем положении. Но прошу позволить мне сейчас вам немного рассказать. На данный момент, 1715-ый год, существует четыре содружества пиратов: «Черный череп» со мной во главе, «Золотая мантикора», «Бордовые паруса» и «Бриллиантовые шпаги». Между нами была поделена территория карибского залива, но лидера «Бриллиантовых шпаг» это не устроило. Началась война за территории. Обозленный Дэвид Палмер направил острие своей шпаги на остальных. Я до сих пор удивляюсь его командирским навыкам, как он может вести войну на три фронта, нигде не проседая? Я признаю навыки и величие этого человека, но моей целью является его смерть.

Из выше сказанного можно сделать вывод, что я закончил конфликтовать с испанскими и английскими судами. Все идет своим чередом: понемногу я набираю денег, коплю, договариваюсь с людьми о взаимовыгодном сотрудничестве. Даже за голову взялся, читаю книги, полезные книги, Уильям. Я становлюсь тем, кого ранее презирал. Для меня стало открытием, что люди образованные – это в первую очередь те, кто способен справиться со своими мимолетными желаниями.

Мне трудно даются точные науки, да и усидчивостью я не отличаюсь, но я стараюсь понять математику: начал разбираться в геометрии, в алгебре. Нашел для себя интересным читать работы лекарей и физиков. Стараюсь открыть для себя мир образов и подтекстов, что все время от меня ускользал.

Но что-то во мне никогда не измениться, моя жадность. Люди указывают пальцами даже за самое малое проявление этого порока. Так почему бы мне не возвести ее в абсолют? Сколько бы не жил, через что бы не прошел, но отказаться от своих амбиций и желаний я не в силах. Даже в твою сторону. Если я увижу тебя с другим, и ты дашь мне понять, что между нами все кончено… Мне кажется, я до конца своих лет не забуду той теплоты, той доброты, что ты одаривала меня. Те воспоминания нашей близости – этой мой ориентир. Я, будто псина, что хочет вновь заполучить лакомство за трюк…

Два с лишним года… Ты, конечно, похорошела, расцвела. Я даже представить не могу, не в силах помыслить о том, что ты стала еще красивее. Твои, слово изумруд, глаза заставляли меня просыпаться по утрам раньше тебя и с придыханием наблюдать за первым за день раскрытием твоих глаза… Вспоминая сейчас эту картину, мои руки охватил тремор, дыхание стало прерывистым, а на лбу почему-то возникли капельки пота.

Поведай мне, мое солнце, как ты сейчас? Что чувствуешь, какие мысли посещают голову по ночам? И остались ли еще те чувства, те самые, что связывают твою прекрасную душу с моей? Я хочу верить, что это так… Что для меня твое сердце еще открыто.

За столь множество событий, что со мной произошло, в голове возник навязчивый вопрос: «А нужно ли нам оставаться в Лондоне?» В этом море есть все, все, что только можно себе вообразить. Не упоминал ранее, но в моих владениях теперь есть прекрасный остров, на котором возвышается белоснежный, словно первый снег в пригороде Лондона, особняк величественный. Нам и нашим детям там мест за глаза хватит. На нем сейчас проживает уже достаточно людей, скоро думаю и великий порт возведу. Не подумай, я не хочу тебя бесследно увести. Уильям, если вы изъявите желание, то и вас с собой увезем. Если поверите мне. Не подумайте, не настаиваю. Я приму любой ваш ответ, но я обещаю, что и в Лондоне, и на острове мы будем счастливы. Я клянусь.

Люблю тебя больше жизни своей. Множество раз я слышал эту фразу в разных ситуация и от разных людей, не понимая ее истинного смысла. Но сейчас… Я терзаю свою душу и тело ради нас с тобой. И есль в конце моего пути, мне нужно будет пожертвовать своей жизнью, своей душой, своим счастьем ради тебя… Я, не задумываясь, это сделаю.

Твой Эдвард Джонсон. Мужчина, что поставит на колени весь мир ради тебя…

Уильям, эта часть письма специально для вас. Сейчас, мне кажется, я стал вас понимать. Да, я не самый лучший жених для вашей дочери. Я лишь тот, кто не представляет своей жизни без нее. В случае моего успеха, в случае моего возвращения в Лондон прошу вас пересмотреть мою кандидатуру вновь. Даже если я буду и без огромного состояния, прошу оцените меня духовно. Отец, прошу вас, помогите мне вернуться в прежнее русло в Лондоне. Здесь вечная гонка за первенство, и я боюсь, что в Лондоне мне будет тяжело по началу. Я буду умнее и приму вашу помощь в любом ее виде.

Спасибо вам, спасибо за дочь, спасибо за пусть мнимое, но напутствие.»

Тяжело дыша, юноша отложил перо и начал вчитываться в свою рукопись, проверяя написанное. Все проверив и убедившись в написанном, он сложил письмо по полам, взял другой лист бумаги, сделал из него конверт, используя свою слюну, и вложил в него письмо. На обороте написал «Ульям Грин, Дом…, Лондон, Великобритания». Джонсон поднялся с кресла и, держа в руке конверт, свободной рукой начал поглаживать Рея по голове, что вернулся пару минут назад. В этот момент в кабинет вальяжно входит Тич.

– Ты уже закончил что ли? – с удивлением в голосе донеслось из уст сони.

– А что тут долго ходить? Десять минут и все. – быстро произнес Тич и приблизился к своему столу. – Где-то здесь был один важный документ. – зачем-то сделал акцент на последнем слоге. – А вот он! – Эдвард старший взял сложенный вдвое пожелтевший неаккуратно отрезанный лист бумаги.

– Что это? – последовал логичный вопрос от голубоглазого.

– Расписка кое-кого, кто когда-то обещал мне помочь кое с кем. В ближайшем будущем все узнаешь. – Тич развернулся и захотел быстро удалиться из своего кабинета, как тут непроизвольно Эдвард схватил его за свободный рукав его плаща.

– Погоди… – вырвалось у него.

– Чего тебе?

– Можешь отправить письмо, в Англию. – будто бы в чем-то провинился, попросил он своего старшего.

– Да, конечно. Мне не сложно. – мужчина небрежно взял письмо из молодых рук и подошел к дверям. – До встречи, Эдвард. – вышел на улицу и наверняка сразу же направился к своему кораблю.

– До встречи… – повторил за ним Джонсон и вновь подошел к своей кровати.

Он взял мешок, вынул все вещи оттуда, складывая их пока на кровать. Закончив с мешком, юноша подошел к тумбе и, выдвинув все ящики, начал складывать туда свои вещи. Книги и часы серебряные сложил в первый ящик, во второй положил сумку с метательными ножами и пистолеты, в третий – свою пиратскую одежду и трубку Тоби, перед этим вновь пристально посмотрев на нее, в четвертый же – свои черные кожаные сапоги и сложенные мешок. Аккуратно поставил справа от тумбы ножны со шпагами, облокачивая их о стену. Со всем закончив, он направился к письменному столу, взял два карандаша, засунул их в карман своей безрукавки не застегнутой и взял еще также два листа бумаги с небольшой аккуратно обработанной дощечкой, что послужит ему опорой. Рей понаблюдал за суетившимся юношей, подгадал момент, развел крылья в стороны, взмахну и в мгновение ока оказался на плече своего хозяина. Эдвард лишь улыбнулся этой прихоти животного и вновь погладил его по прекрасной шее. Через минуту он вместе с Реем на плече вышел из кабинета, закрыл за собой двери, подошел к каменному ограждению, что было сразу напротив, и оперся на него руками.

– Пора за работу. – произнес юноша, сжимая бумагу в руке, и пошел к лестнице.

Время пролетело незаметно. Эдвард умудрился обойти всех, о ком упоминал Тич, поговорил буквально с каждым, записал их мысли, пожелания. Даже куртизанок он не оставил в стороне, смотря на них не таким категоричным взглядом. После дел в деревне юноша обратил свое внимание на уже немного покоцанный форт. Нехватка пушек, треск деревянных балок внутри казармы и плесень на крышах как внутри, так и немного снаружи. Молодого администратора это все сильно разочаровало, и лишь одна мысль посетила его сознание в тот момент: «Что произошло бы, если бы Дэвид напал прямо сейчас?» Полный крах и уничтожение…

Скрепя душой, юноша записывал огромный список всего того, что нужно было приобрести и починить как можно быстрее. Но как только бывший капитан зашел в арсенал… Пришло осознание еще больше упадка, чем предполагалось.

Эдвард дождался вечера и по приезде Тича изложил свои мысли на счет Тортуги, форта и провизии. «Черная борода» поддержала эту идею и пообещала Эдварду завтра же все купить. Тич отдал курьеру в Гаване письмо, как рассказал он сам, и встретился с Ричардом и Марком, но так и не раскрыл им того, что Эдвард вернулся в море. Тич посчитал, что карта возвращения Джонсона, способна стать Джокером и перевернуть всю партию верх дном, предупредив об этом своих нетерпеливых товарищей по содружеству. Названный Джокером поддержал его и согласился с той мыслью, что так будет лучше. Остальные вернулись в Тортугу сразу после Тича целыми и невредимыми. Вечер подходил к концу, и вот понемногу день заканчивался, уступая царствование ночи.

На следующий день, вечером, Тич привез все материалы, что были заказаны Джонсоном. А на следующий день в форте и в самой Тортуге начались работы по восстановлению «былого величия», которого никогда и не было. Инициатором соответственно стал юноша, что обрел власть при управлении. С Реем на плече он каждый час посещал основные места реставрации форта и заведений Тортуги. Город стал меняться, но куда важнее начали меняться сами люди, что проживали здесь. Когда наш молодой человек только-только вернулся, в жителях Тортуги он наблюдал лишь угасающую жизнь. Их желание жить и творить тихонечко угасало не в силах справиться с думами о возможной кончине от рук бесславного рыжего ублюдка. И некогда цветущая деревня начала затухать на глазах. Но в момент, когда была разыграна карта Джокера, деревушка вновь обрела ту забытую надежду на счастье. Необъяснимо почему, но при взгляде на горящего жизнью юношу внутри людей просыпался тот огонь. Видя своими очами человека, что до сих пор держится после всего пережитого, просыпается презрение к себе за свои слабости. Но знали бы они, сколько раз в своих думах молодой капитан сдавался…

Необъяснимо для многих, но успело пройти целых четыре месяца, за которые форт, Тортуга и даже порт преобразились. В Тортуге все заведения и дома были дополнительно укреплены, на некоторых была поменяна крыша, вокруг них выросли цветущие кустарники, в джунглях появилась долгожданная лесопилка, на которой по началу заведовал Пол. У Тортуги появился свой собственный маленький порт, с помощью которого началась малая торговля с другими островами. Порт форта был лишь укреплен дополнительными ограждениями и немного обновлен. Форт преобразился сильнее остальных: металлические вставки укрепляли деревянные опоры внутри казарм, арсенала и столовой, внешние стены форта были очищены и немного укреплены металлом в ключевых точках. Из ранее пустых иллюминаторов появились дула новых пушек. На первом ярусе под небом огромный стол продолжил стоять, но ближе к стенам появились еще и деревянные чучела, на которых матросы отрабатывали выпады и взмахи, а для тренировки точности стрельбы были сооружены своеобразные мишени из дерева и сена.

Арсенал был не только расширен, но и еще немного обновлен, старые, уже немного поржавевшие, клинки требовали замены. Благо в Гаване продаются одни из самых лучших клинков. А пистолеты стоило лишь прочистить, да пороха дополнительно закупить. И вот форт в полной боевой готовности.

Пару раз видел юноша силуэт блестящего линейного корабля на горизонте тогда, когда все судна «Черного черепа» находились на патруле. Как же Палмер умудрялся заплывать так далеко на север, останется загадкой. Дэвид Палмер не упускает своей добычи сначала нанося удар по ее ментальному состоянию. Но почему он выжидает? Почему не ринется в атаку? А может… Может Майт уже разрушен? Юноша не знал ответов на беспокоящие его вопросы. Но мы-то с вами знаем, что Дэвид один из тех людей, что истинно наслаждается страданиями и мучениями своих врагов. Ничего так не бесит, как собственная беспомощность. Но, необъяснимо почему, юноша, что стоял на крыше форта, наблюдая за силуэтом «Косы», не испытывал более того сковывающего страха.

Со спокойным разумом и не страшащейся душою юноша распоряжался самым ценным ресурсом в своей жизни – временем. Придумывая день за днем все лучшую и лучшую возможность разыграть свою карту.

Кабинет Эдварда, бывший Тича, также преобразился: стол был немного укреплен дополнительными ножками, а шкаф, одиноко стоящий в самом углу, в котором находились карты и книги, был заменен на новенький. Не изменились только выходцы с «Пандоры». Все те же мысли и эмоции посещали их сознания в эти беспроблемные деньки.

И вот наступил долгожданный февраль. Зима уже заканчивалась, осень пролетела незаметно, и наступил новый 1716-ый год. Как и ожидалось, Эдвард так и не получил ответа на свое письмо от любви всей своей жизни. Он просил Тича, день через день заскакивать в почтовую контору в Гаване и узнавать пришло ли письмо на его имя. Раз за разом легендарный пират возвращался все с одним и тем же ответом. «Наверняка обиделась на то, что я не сдержу обещание» – единственная причина, как казалось молодому человеку, объясняла такое долгое ожидание, заставляя его сердце готовиться к возможно очень гневному письму, есль таково и будет.

В этот слегка прохладный, для карибского моря, денек Эдвард сидит на краю крыши своего кабинета, свесив ноги вниз, наблюдая за легким снегом, что снизошел на Карибские острова. Каменное здание, в котором и располагался кабинет, был выше всех, его крыша находилась выше остального форта метров на пять. Все это здание напоминало своей фигурой огромную массивную каменную башню. Залезть туда было сложно, но для бывшего капитана пиратов, с его уже отточенным навыком скалолазания, – это стало лишь очередным вызовом, что тот успешно преодолел.

На часах семь утра, чайки только-только поднялись в воздух, солнце уже наполовину вышло из-за горизонта и пакостливо начало освещать многочисленные снежинки, что отражали этот свет в сторону заросшего брюнета. Рей уже улетел в сторону Тортуги, в надежде найти или выпросить там себе пару горстей семечек, оставляя своего хозяина одного наслаждаться снегом, что был очень редким гостем в этих местах.

– Сколько живу, сколько видел снег, но даже и помыслить себе не мог о его красоте. – вырывался легкими облачками пар из его уст. – То, что я ранее считал обыкновенным, оказалось способно сильно согреть мне душу.

В руках сжимал он небрежно ту саму дощечку, что стала почти родной, за все то время, что он таскал ее с собой, пара листков и почти законченный карандаш. Когда-то вечно спешащий, куда только можно, юноша сидел и, не беспокоясь о времени, смотрел в даль, раздумывая о дальнейшей свой жизни. Палмер… Элизабет… Море… Лондон… Богатство и величие… Что из этого было ближе всего? Что из этого более жаждало юношеское, когда-то раненное, сердце. Казалось в эту минуту, что та самая, все время бурлящая в нем жизнь, о которой он так давно мечтал, которую в итоге и получил, начала превращаться в обычное серое существование человеческой личности. Эдвард всегда считал, что даже личность человека не то, что меняется в этом существовании, а то, что она и вовсе пропадает, растворяется в пучине серого бытия, однообразных событий и рутины.

Одна только мысль о том, что и вскоре это «растворение» произойдет и с ним, заставляла все усерднее и усерднее действовать. Эдвард старался всунуться в любое дело, о котором так или иначе удалось услышать. И поэтому он сейчас и находиться на крыше, на том самом месте, где его сложно будет заметить, а тем более отвлечь от задуманного, а задумал он написать еще одно письмо Элизабет, в котором он вновь упомянет те события, произошедшие с ним за эти четыре месяца.

Перегнувшись с восходящим злодейским солнцем, смахнув многочисленные снежинки со своего пергамента, он начал писать. Сколько точно время прошло, сказать никто не сможет, но внизу, на первом ярусе начали просыпаться матросы. Эдвард лишь так искоса поглядывал на них в паузах между мыслями. Некоторое время спустя он закончил писать, свернул письмо и сложил его в карман. В этот момент, внизу кто-то все-таки увидал свисающие ноги.

– Эдвард! – послышался очень знакомый голос снизу.

Юноша спокойно, без явного интереса, наклонил голову и посмотрел на фигуру, что звала его. Этой фигурой оказался известный нам Ламар.

– Спускайся! – еще прокричал он.

– Жди. – Эдвард зажал между зубов дощечку, карандаш положил к письму, в карман и стал слазить.

Уже через полминуты юноша оказался перед Чарльзом и, отряхиваясь, продолжил разговор.

– Проснулись, значит уже?

– Да, спать до обеда смысла особого не имеет, а целый день прозаниматься чем-нибудь – только за милую душу.

Задрал голову и направил полные мнимой надеждой глаза не небосвод.

– Ты чего? Куда смотришь? – произнес Ламар и сам задрал голову.

– Да вот смотрю, может небо рухнет на нас. Или конец света вот-вот наступит или уже наступил. – попытался пошутить молодой человек, возвращая голову в обычное положение. – Вы ведь никогда не рвались что-то делать.

– Все меняются. И мы, и ты, не исключение. – Чарльз развернулся и пошел в сторону Тортуги. – Тебя Тич искал, в таверне сейчас вместе с остальными. – произнес Чарльз перед тем, как зайти в заросли.

– Ну, хоть письмо отдам. – проговорил Эдвард и пошел следом за Чарльзом.

Через некоторое время Джонсон уже поднимался по ступенькам к таверне. Он, не задумываясь, подошел к тому же самому столику, за которым каждый раз и каждый день кто-то, да и сидел из его товарищей. В этот день все известные персоны почтили его честью присутствия своего и что-то бурно обсуждали. Заметив своего молодого товарища, бурное обсуждение прекратилось также быстро, как и началось. Эдвард подошел к столу и поднял руку.

– Джейкоб, кружку пива! – и уселся на скамью подле себя.

– Будет сделано! – прокричал Джейкоб и полез за кружкой, подставляя ее под кегу пива.

– Чего искал-то? – тут же обратился юноша к своей тезке.

– Да вот, дилемма у нас, так сказать. – произнес Тич, угрожающе посматривая в сторону Джека.

– Да, дилемма. – продолжил Калико. – Мы решаем, что дальше делать нам. Я считаю, что нам нужно нападать в одиночку на Дэвида. Убьем его сами – столько уважения и славы получим, а самое главное его состояние станет нашим. Со мной согласен Вейн. – ожидаемые слова озвучил Джек, что раньше и представить себе не мог игру от защиты.

– А я считаю, что мы должны заручиться помощью «Мантикоры» и «Парусов». – пробасил Тич, грозно посматривая на нестрашащегося перед ним Джека. – Здесь и сейчас нам нужна помощь. В этом случае мы не будем надеяться на «авось». На моей стороне Мери. Бен же воздержался.

В этот момент официантка принесла и поставила на стол кружку пива для Эдварда.

– Благодарю. – чуть кивнул юноша, поблагодарив девушку, которая в тот же момент удалилась.

– А ты что думаешь? Кто прав? – Джек с надеждой в глазах продолжал смотреть на единственного человека, что сейчас мог сместить чашу весов.

– Ни один не прав. Мы не будем атаковать. – коротко и ясно проговорил Джонсон, окунув свои усы в напиток.

– В смысле?! – почти хором проговорили его товарищи.

– Это почему?! – еще чуть-чуть и Рекхем прямо на глазах закипит, опрокинув кружку пива, чью ручку так сильно сжимают шрамированые и татуированные руки.

Виновник беспокойства убрал от своих уст кружку и поставил ее на стол перед собой.

– Сейчас голова Дэвида забита «Сокровищницей», не нами и даже не «Бордовыми» и «Золотыми». Форт и Тортуга достаточно укреплены, чтобы уничтожить «Косу». К тому же мы обладаем фактором неожиданности – мною. Мое возвращение и нахождение здесь сыграет важную роль в будущем, я по крайней мере надеюсь на это. Как только Дэвид увидит хотя бы мое очертание его голова сразу будет забита лишь тем вопросом: «Как меня убить?» Весь его план пойдет к коту под хвост. Не стоит сейчас лететь на всех парах, прямо в лапы к сумасшедшему искателю. Если «Паруса» или «Мантикора» захотят напасть на след Дэвида и попытаться уничтожить его – отговорите их. Нам всем нужно выжидать.

– Да сколько можно! – Джек вскочил на ноги. – Мы уже десять месяцев просто ждем и лишь отбиваемся от него! Почти год, вашу мать!

– Сядь. – отозвался Вейн и положил свою руку на плечо своего буйного друга.

– Запомните одну важную вещь, что смог осознать я лишь недавно – нападать стоит лишь с холодной головой. Кто мыслит яснее и не поддается порывам ярости, тот и выиграет. Сражаясь с сильным и грозным противником самым сильным орудием против него станет время. Когда-то он даст слабину, и в этот момент три пиратских союза разорвут его будто дворовые псы беременную кошку. Просто следите за морем. – спокойно высказывал свои мысли капитан в то время, как вокруг витало множество вопросов и возмущений. – Вы же сейчас поплывете на осмотр, да? – и вновь отпил немного пенного из чашки. – Хорошее пиво.

– Да, поплывем. – ответил Бен, что был не сколько очень сильно удивлен этим образом мышления молодого человека, сколько горд за него. Будь у Бенджамина хотя бы мнимое желание семьи и детей, он бы не прочь, чтобы его старший сын был похож нравом на Эдварда Джонсона.

– Вы потом сами поймете, что выждать было лучшим решением.

– Надеемся. – проговорила Мери и вместе со всеми поднялась на ноги.

– Тич, подожди. – Эдвард достал из кармана письмо, сложенное вдвое, достал еще один лист, сделал из него конверт и всунул в него листок, написал куда и кому отправить и протянул Тичу. – Не отдашь курьеру в Гаване?

– Хорошо. – немного раздраженно произнес пират, вместе с остальными покинул сначала таверну, а затем и остров.

Эдвард остался один и, развалившись на скамейке со спинкой, стал смотреть на спокойное море. День закончился, как обычно. Его товарищи вернулись с моря, где не произошло ничего интересного. Их настрой чуть подуспокоился, но пару колких строк в свой адрес молодой человек получил. И вот уже одиннадцать часов вечера, а Джонсон уже улегся спать, прочитав перед этим пару десятков страниц «О достоинстве преумножения наук» Френсиса Бекона, даже не догадываясь о завтрашнем дне. Дне, что станет одним из самых важных в жизни юноши, на ровне с его рождением.

[1] Цитата Блаженного Августина. Аврелий Августин Иппонийский – богослов, философ и епископ Гиппона Царского в Нумидии, римской провинции в Северной Африке. Его труды повлияли на развитие западной философии и западного христианства, и он считается одним из самых важных отцов Католической церкви в святоотеческий период, его труды и житие получили признание и в Православной церкви (где он причислен к лику блаженных).

[2] Сифилис появился в Европе в конце XV века и предположительно занесен из Нового Света благодаря экспедициям Колумба.

[3]Таисия Египетская Фиваидская – христианская святая IV века, раскаявшаяся блудница, жившая в египетском монастыре.