Текст книги "Восхождение на пустующий трон (СИ)"

Автор книги: Кирилл Волков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 31 страниц)

Глава 24: «Муки ни в чем неповинных людей»

17 апреля 1716 года 21:00.

Величественный пиратский фрегат занял свое место по праву силы, сопровождая «Месть Королевы Анны» и даря ей надежного союзника, что клянется в верности защищать ее. И сосредоточены капитан, на плечи которых рухнуло тяжкое бремя предстоящей битвы, что сейчас готовы творить историю своими действиями, сокрушая эти воды, заставляя запомнить их имена.

Эдвард достал свои слегка уже потертые часы и вновь устремил взгляд на циферблат. Без двадцати девять. Юноша кивнул головой Тичу в ответ на его взгляд, а тот отдал приказ о начале движения, и остальные судна подловили этот импульс и понемногу начали набирать скорость направляя свои паруса по крепчающему ветру, что скоро разразится ураганом. На каждом корабле, внутри каждого члена экипажа и тем более внутри самих капитанов царило беспокойное предвкушения скорого сражения, когда сознание понимает, а руки не могут даже сдвинуться с места, когда жизнь вот-вот покинет тебя, а ноги не в состоянии отойти от напасти, что скоро пронзит человека. Проматывали они раз за разом в голове тот самый план, что не скроем от читателя был составлен слишком сумбурно и без должной подготовки.

Но спросите вы, а точно ли можно было бы придумать план получше? Наши герои, даже пусть и великие, чьи имена разнесутся на века, ни в какое сравнение не идут с Прометем[1], что не только сотворил человечество, как таковое, а еще и одарил их подарком великим, что когда-то был отобран у рода греховного, нельзя их даже сравнивать с Александром Македонским[2], что так сильно славился талантами полководческого дела.

И наш герой осознавал всю неточность своего плана, на который подписал дорогих для себя людей, но им, людям, что вот-вот потеряют надежду, и не важно было великолепие плана, на который они подписываются. Важна была лишь надежда, что дарили слова молодого, но повидавшего много, человека. Ведь, как не ему, капитану «Пандоры[3]», вселять надежду людям, обрушивая на головы противника катастрофы, среди которых сам является самым опасным бедствием, что создало само время, что создали люди, вечно понукая его в детстве и воспитывая его на этих материальных благах, отсутствие которых называя чуть ли не самым большим грехом.

Одарил молодой человек своих товарищей по промыслу взглядом задумчивым: чуть пробежался по серой рубахе Чарльза, не обращая внимания на вычурные ножны, что он недавно себе прикупил, осмотрел Голиафа, что стоял так незыблемо, так непоколебимо, будто бы идет защищать свою родину Ханаан[4], попался на глаза и Габриэль, что в последнее время демонстрирует исключительную верность своему капитану, оставляя немного горечи, и Морис – юноша, что не смеет трястись, не смеет лишко дышать, не смеет даже подумать о крахе кампании своего учителя. У нашего юноши, Эдварда Джонсона, два великих таланта, два столпа, что обеспечат ему победу в любом начинании – талант адаптации к округе и талант к сбору способных и решительных людей вокруг себя, что неизвестным путем проникаются верностью и дружбою к Эдварду, к человеку грубому, к человеку неимоверно жестокому и самоуверенному.

– Они все надеются на мой план. На мои слова. – пронеслось у него в голове, чуть охватывая холодом кончики пальцев. – Как только мои слова наполняются верой людей, больше я не смею сомневаться в них… Но что делать если я и сам до конца не уверен? – Эдвард посмотрел на мостик освещенным оранжевым светом солнца. – Не подавать виду и соответствовать своим же словам. Не думалось мне, что так тяжело быть человеком слова, человеком, чьи слова хоть чего-то стоят…

Меньше двух часов ушло у «Черного черепа» на достижения Серранильи, острова, что когда-то укрывал самый страшный фрегат во всем море. Он только-только показался на горизонте, как и «Золотая мантикора» с «Бордовыми парусами». Одиннадцать часов, слишком светло еще было для этого времени, но легкий сумрак уже стал захватывать небосвод. В окнах форта пылали слабые огоньки, на башнях вели свой дозоры часовые, но скорее всего они лишь доигрывали очередную партийку в карты, гогоча над собою и тыча пальцами в очередного проигравшего, что обязан завтра будет вновь заступить в дозор. И обрушиться скоро воздаяние за деяния, в которых они не повинны. Люди, что жили достойно, служили своей родине, защищая ее интересы, вскоре погибнут по прихоти Его Пиратского Величества, принца этих вод, что одарит врагов своих яростью и болью.

Сколько бы ни прошло лет, сколько бы крови не было пролито на землях наших, но люд никогда не измениться. Слабые от ума винят в этом Господа, самовлюбленные мерзавцы винят в этом соседа, дикие от силы повинят дикий мир с животными его во главе, но лишь человек, что способен раскрыть себя и посмотреть на других без линз чувственных, узрит причину в величественном обсидиане[5], что так старательно натирали предыдущие поколения[6].

Эдвард осмотрелся вокруг, фокусируя свой взгляд на силуэтах своих капитанов, и решился догнать Тича, чтобы поведать ему мысли свои. Через мгновение так и случилось. Мостик «Пандоры» и мостик «Мести Королевы Анны» сровнялись, заставляя юношу все также смотреть на своего товарища, снизу-вверх.

– Тич, сейчас я отдам приказ о нападении! Ты врываешься вперед, остальные на позициях! Стреляй сначала по верхушкам башен, дабы избавить нашего противника от возможности сопротивляться! А потом пали по стенам форта!

– Понял! Готов начинать! – отозвался легендарный пират, уже отдав приказ на подготовку мортир.

– Увидим же, как сильно и насколько быстро мы сможем разрушить этот замок. – капитан глубоко вздохнул взглянул на четверых матросов, что стояли у фальконетов и мортир на самом носу «Пандоры». – Все паруса! Фальконеты, огонь в воздух! Мортиры огонь по башням! – и отдал приказ юноша, заставляя громыхать свои орудия.

Знак подан, корабли «Золотой мантикоры», «Бордовых парусов» и «Черного черепа» начали рассредоточивать по всему периметру. Последовал залп из пушек Тича, затем еще и еще, но уже с разных сторон громыхали пушки. Верхушки башен, на которых стояли часовые, уже поражены и понемногу стали рассыпаться. И началась паника внутри форта. Нагрянули пираты всем скопом своим, наплыли морские хищники на ни в чем не повинных испанцев, что лишь посмели так сильно якшаться с самым ненавистным человеком среди всех подонков, разбойников и чудовищ. Подписали пять сотен человек себе смертный приговор.

Команда «Пандоры» в полном составе находились на палубе и ждала, когда же их капитан отдаст приказ об атаке, ведь кроме того залпа из фальконетов и мортир, ни разу не был поднесен фитиль горящий к сухому чернющему пороху, еще ни разу не отбросило ударной волной храбрых матросов. Квартирмейстер, как и должен был, уже начал замечать нарастающее недовольство команды и обратился к своему капитану.

– Почему мы-то ждем? Чего выжидаем?!

Одарил наш юноша лишь молчанием своим заместителя, что так старался выяснить причину замешательства. Но великий корабль все плыл на форт, не сбавляя темпа, и готовился наш молодой человек к свершению. Чуть завалил траекторию, да настолько сильно, что шла Пандора по касательной к одному помосту.

– Почему мы даже скорость не сбавляем?! Эдвард?! – и схватили цепкие загорелые руки Эдварда, сжимая его плечи девятью пальцами. – Между нами и фортом полкилометра и мы все приближаемся!

– Чарльз, – спокойным голосом начал капитан. – мне нужно не допустить кое-чего и поэтому я оставляю тебе управление «Пандоры». Хватай! – прокричал он и побежал к фальшборту.

Летела «Пандора» на широченный помост, к которому точно, как пить дать, швартовалась «Сверкающая Коса». Чарльз схватил штурвал, пернатый отпустил хозяйское плечо, перелетел на релинг и остался там, осматривая великое представление перед собой. А молодой капитан разогнался, вскочил на фальшборт и прыгнул в сторону помоста. Благодаря инерции он долетел до него, сделал перекат, заставляя скрипеть деревянные доски под собой, вскочил на ноги и ринулся к воротам. Летают ядра с убийственной скоростью над его головой, и сотрясают они здание незыблемое, дай пару минут и не останется ничего на этом острове, будут захоронены грехи людские вместе с их желаниями, верой, любовью и надеждой.

Не встретились грозные испанские гвардейцы капитану, но вот чугун его коллег, уж слишком сильно мешал ему на этом открытом пространстве. Одно из ядер угодило в землю в пяти метрах от него. Немного земли хлынуло в сторону Джонсона, в тот самый момент, когда он разворачивался и переносил импульс своей энергии на другую ногу. Еще и еще ядра пролетали над ним и врезались землю рядом с ним. Мгновение, и рухнули перед юношей деревянные массивные ворота, что когда-то были поставлены в надежде защититься от набегов вот таких вот гнусных и противных людей.

Эдвард пробежал по ним и забежал на первый ярус форта, в котором воцарилась величайшая суматоха. Испанцы столпились у дверей арсенала и выхватывали пистолеты друг у друга, вырывали из рук товарищей своих клинки и что-то кричали друг другу. Стрелки начали занимать свои места у окон, что еще оставались целы в этом Аду. Еще залп, и дальняя стена форта начала обваливаться во внутрь, дым от пушек и выстрелов захватил форт, ухудшая видимость в округе. Множество криков между глухими залпами, множество бранных слов на чей-то род брошенных. На земле уже лежали первые убитые: запачканные в земле и в крови мундиры красно-яркие, невесть откуда взявшиеся штаны свободные, пиратские, потерянные в пылу сражений шпаги и множество капель крови от оторванных конечностей и разодранных тел.

Не обратила внимание целая гвардия на пирата, что ворвался к ним через главные ворота. Один из стрелков, что стоял на крыше казарм, увидал наглую пиратскую рожу и подал знак своему товарищу. Они взвели курки и направили ружья на Эдварда. Юноша одарил их взглядом, затем на канат, к которому были прикреплены доски, а на другом его конце висел противовес. Секунды и Джонсон рванул вперед, к этому канату. Выстрелы прогремели, остановились круглые пули[7] в земле, на которой секунду назад стоял капитан, и остальные испанцы обратили внимание свое на стрелков, а затем и Эдварда увидали. Стрелки промахнулись, чего не скажешь о злосчастных пиратах. Тысячи килограмм чугуна пробивали стены форта, башни, крыши зданий и сами укрепления с пушками начинали обваливаться, оставляя после себя облака пыли, запах гари и огромные камни и валуны.

Эдвард достиг каната, достал кинжал и внизу под своим хватом разрезал канат. Противовес полетел вниз, а капитан взлетел вверх. В одно мгновение оказался он на крыше казарм, приготавливаясь к убийству. Отпустив канат, он еще поднялся на целых два метра, в воздухе оголил шпаги свои, сверкая заходящим солнцем, что отражалось от клинков его, в глаза противников своих. Вот его сапоги достигли крыши – он ринулся к стрелкам. Как только между ним и первым стрелком осталось пара метров, Эдвард начал разворачиваться, занося свою шпагу в сторону. Через секунду он разрезал стрелку шею и побежал дальше, к следующему смертнику, что не мог найти в себе сил противостоять даже грохоту вокруг себя. Того капитан проткнул остриями своих шпаг, рухнув с ним на крышу, и, быстро вскакивая на ноги, продолжил бежать.

Убрались шпаги в ножны с характерным звоном, и разогнался молодой капитан, сотрясая пыль на старой черепице, подбежал к краю и решился сигануть вниз, в лапы великой реки – Коцит[8], в которой уже захоронены испанцы, что в полной мере своей приняли подарки от «свободных нравов», распрощавшись с жизнями и оголяя свои оторванные ноги и руки с поверженными головами, глаза чьи мертвые глядят вниз, в пучину камнепада и сожалений.

Приземлился Данте на свободную от груды камней площадку, сделал элегантный перекат по земле, пачкая свой плащ землей южною. В момент полета над его головою пролетела еще одна дюжина ядер, угодив в дальнюю стену форта, разрушая ее.

Капитан начал подниматься по лестнице, что вела на второй ярус форта, в отдельную его часть, что сокрыта была от взора его прозорливого пылью. У самого конца лестницы его уже поджидали человек десять. Эдвард оголил шпаги и приготовился к бою, но в этот момент в испанцев угодил залп ядер. Тела раскидало перед ним в разные стороны, одаривая смрадом, пылью и сажей нос капитанский. Продолжил свой путь и побежал уже в сторону кабинета капитана форта. На пути, к которому, он расправился еще с тремя несчастными. Настал момент долгожданный – Эдвард взобрался на последнюю ступеньку, убрал шпаги в ножны и ногой отрыл двери кабинета, заставляя чуть треснуть эти массивные двери, что слишком ярко освещали вспышки от пушек.

Зададите вы вопросы: Зачем он так торопился? Зачем он ринулся в форт, которые по частям разрывают его товарищи? Что стоило настолько много, заставляя Джонсона рисковать своей жизнью, линия которой будто бы и не оборвется никогда?

Эдвард смог увидеть еще живого капитана форта, что сотрясался от страха сидя за своим столом, готовясь совершить самый страшный грех, засунув себе в рот дуло пистолета своего трофейного. Готовился мужчина пренебречь Богом.[9] Чуть сгорбилось трясущееся тело, стуча своими зубами по стальному дулу пистолета. И оседала пыль на его чуть седые волосы, и намокал величественный белоснежный фартук, что носить себе позволяли лишь исключительные люди, такие, как он – капитан целого испанского форта, что водил тесную дружбу с Дэвидом.

Дрожали руки, дрожало сердце, дрожала душа, заставляя бренное тело заставить нажать курок. Легкое замешательство, что вызвал незваный гость, отсрочило немного смерть, что так желал увидеть он. Пират достал из кобуры один из пистолетов и выстрелил в ружье капитана. От выстрела выбило из рук его пистолет, дуло, которого очень сильно ударило по зубам, заставляя его завыть, будто брошенный зверь. Эдвард рванул к капитану, оторвался от земли, заваливая его с грохотом на землю.

Его мокрые и боязливые от страха глаза, глаза дикого, некогда злого хищника, некогда любимого женою своей, некогда любимого сына и заботливого внука, будут выжжены в памяти Эдварда Джонсона. Этот жалкий взгляд, молящий о жизни, молящий о новом дне, о еще одной возможности увидеть дочь, стал слишком тяж для молодого человека, что некогда поклялся разрушить мечты других людей, чтобы его собственная обрела форму в мире бренном. На секунду замешкался Джонсон, уж слишком увлекаясь изучением души человека под собой, и в эту же самую секунду в кабинет капитана форта вонзились ядра, разрывая на части стены и потолок. В момент этой разрухи, когда не только форт содрогался от выстрелов, а целый остров, что некогда был прекраснейшим местом на всем юге, Эдварду на глаза попался люк в полу. Он схватил за одежду капитана и вместе с ним быстро, ползя по полу, на который раз за разом обрушивались части крыши, добрался до спасительного люка, раскрыл двери его, заставляя скрипеть петли из прошлого века, и вместе с капитаном спустился вниз.

Успели спуститься они в маленькое помещение, в котором и стоять-то в полный рост было нельзя, и освященное свечами, стоящими на полках, которые раз за разом содрогались все сильнее от грохота поверхности. Капитан тут же отпустил капитана и тот сразу же забился в угол и стал смотреть красными глазами на пирата перед собою, который сидя на коленях смотрел наверх, на тот самый люк из которого они и спустились, и чего-то выжидал, стараясь услышать то, что происходило на поверхности. Маленькие камушки начали падать с низкого потолка и выпадать из стен, пыль вновь начала подниматься

Эдвард уселся перед капитаном, взял того за одежду и поднял его, так чтобы тот упирался спиной в стену и сидел прямо. Десятки секунд Джонсон вглядывался в глаза капитана, как он сразу их не узнал. Это был тот самый квартирмейстер, которому он ударил по голове, когда освобождал «Пандору». Боже правый как ты постарел, лицо осунулось, морщины ужесточились и оброс за эти недели так. Надеюсь, ты хотя бы рассказал Палмеру о краже его сына, не зря же отпущен был тогда. Лик другой, измученный, но одежа все та же, даже как-то грустно смотреть на тебя. Его молчание продлилось еще несколько секунд, заставляя сердце пирата чуть успокоиться и восторжествовать в этой дуэли взглядов.

– Рассказывай. – произнес Джонсон, тяжело дыша и с трудом поднимая грудную клетку в этом пыльном помещении.

– Я не знаю. Я не знаю ничего. – быстро пробурчала жертва трясущимся языком.

– Где Палмер?! Отвечай!

В этот момент наверху прогремел еще один залп и пыль с потолка обрушалась на головы Эдварда и испанца. Заложник же молчал и смотрел на юношу перед собой жалостными глазами, прося лишний день жизни у его черной души.

– Говори, черт тебя дери! – не выдержал капитан, ударил кулаком по лицу испанца и вновь поднял его. – Говори, собака!

– Я не знаю, я не знаю где он! Пощади! – жалостливо прокричал узник. – Он отдал приказ наказать тебя, преследовать всех пиратов и убивать их по одному! Такой приказ поступил всем! А затем он взял несколько фрегатов и уплыл прочь отседова!

– Куда?! – Эдвард схватил его за мундир. – Куда?!

– Убей меня. – тихо произнес живой мертвец.

Еще один залп наверху, и новое облако пыли в подвале, оставляя этих двоих в неловкой тишине.

– Что ты сказал? – навострились капитанские уши.

– Обещай, что убьешь меня после того, как я расскажу где он.

– Так ты говорил, что не знаешь где он! – Эдвард еще раз ударил кулаком по лицу испанца. – Слушай меня внимательно, я тебя и так убью, только вопрос в том какая смерть тебя настигнет! Мучительная и долгая или же быстрая и легкая! – юноша все держался за этот проклятый мундир.

– Хорошо-хорошо. Он уплыл дальше на юг, никуда не сворачивал, к «Сокровищнице».

– К «Сокровищнице»? Он ее нашел?! – не о том настигли мысли тебя, молодой капитан. – Как?! Ее же не существует!

– Возможно. Я не знаю! Он твердил про нее все время, и я подслушал разговор его матросов и узнал, что они плывут именно к ней, на поиски величающего строения этих вод.

– Собака! – Эдвард отпустил капитана и ударил кулаком по стене. – Скотина!

– Убей меня, ты обещал. – и вновь шепот из его уст.

Прогремел еще один выстрел наверху, сотрясая стены подвала.

– Вы все равно встретитесь в Аду. – Эдвард схватил капитана форта за волосы, поднес кинжал к его горлу и провел лезвием по шее, омрачая землю под ним.

Хлынула из раны глубокой жидкость животворящая, оставляя следы на лезвии многовидавшем, и рухнуло, наконец, бренное тело на земель, укрываясь покрывалом пыли и готовясь навсегда залечь в этом маленьком подвальчике. Капитан сел на пол, упираясь спиной в противоположную стену от места казни, поглаживая пальцами рук своих рукоять кинжала Хиггса.

– Что же твориться-то? – и начал ласкать взгляд темных голубых глаз окровавленное лезвие кинжала, и устремил взгляд на люк. – Столько смертей… Стоили ли все те жизни, которые он, я, мои товарищи загубили за эти месяцы войны, того чтобы завладеть тем чего и нет? Палмер, я не знаю кто из нас с тобой прав, я не знаю кто совершил грехов больше, я не знаю встретимся ли мы в одном котле в Аду, в одной реке Аидового царства. – прогремел еще один залп наверху, и опустилась пыль на грубое чуть загорелое мужское лицо. – Ты такой же, как я. Мы один человек, но на разных берегах, мы один нрав с легкой разницей в возрасте. – Эдвард неловко улыбнулся и продолжил. – Наши победы с тобой – тоже одинаковые? Грехи одни, мысли схожи, желания точь-в-точь, и грыземся за место под солнцем… Вот она человеческая натура. – и поникла капитанская голова, размышляя над сказанным.

Прошло несколько минут в этой напряженной тишине, что одарил себя капитан, наверху стихли залпы, и у люка послышались шаги и чьи-то разговоры.

– Здесь все разрушено. Эдварда нигде не видно, не может быть, что он под завалами. – раздался знакомый голос.

– Зачем он вообще рванул сюда, мы и без его помощи бы разрушили этот форт? Вечно ему не сидится на месте. – знакомое ворчание.

Джонсон легко улыбнулся, как только услыхал знакомые голоса, убрал кинжал, обтерев его от крови, схватился за лестницу и стал подниматься к люку. Он уперся рукой в люк и толчком открыл его, создавая очень неприятный скрежет. Крышка люка с грохотом открылась и подняла облако пыли светло-серой. Эдвард поднялся и встал рядом со входом в спасительную комнату, которая стала могилой для одного и спасением для другого. Кабинет разрушен, обвалились стены, рухнул потолок, оголяя прекрасное темное небо. И собрались в этом разрушенном месте, где теперь так свободно прогуливался морской бриз, чуть приподнимая пыльный черный плащ капитанский, капитаны «Черного черепа», собственной персоной лидеры «Бордовых парусов» и «Золотой мантикоры», и Морис с Полом.

– Я почему-то не удивлен. – пробасил Тич и принялся рассматривать небо над собою, что даже его смогло заворожить своей красотою и глубиною. Красноватые облака и неимоверное множество диких звезд так и манят душу свободную вырваться из плена обители смертной.

– Вы же меня знаете. – чуть развел руки капитан на уровне своего пояса, демонстрируя во всей красе свой вид.

– Знаем. – хором отозвали члены «Черного черепа»

– Эдвард, какого черт ты творишь?! – подошел Марк и взялся за плечо своего молодого товарища. – Зачем ты побежал в форт? Ты же отдаешь себе отчет в том, что мы могли тебя убить, просто не заметив этого? – продолжал, словно по-отцовски наставлять этот лысый мужчина, углубляясь взором карих очей своих.

– Отцовский комплекс? – шепотом произнесла Рид, чуть наклоняясь к Вейну.

– Видимо, да. Я слыхал, что Марк пару лет назад потерял ребенка в утробе своей жены, что не так давно и скончалась. – бестактно продолжил Чарльз.

– Умолкните оба. – осадил обоих Хорниголд, что не горел желанием сейчас разрушать неимоверно полезные дружеские связи с Марком.

– Оно того стоило. – отозвался капитан в ответ на наставления. – Я побежал в форт для одной цели, которая только что выиграла нам войну.

– Интересно для какой?! – прокричала Мери, что не выдержала этих глупых оправданий. – Эксцентричный мальчишка!

– Дослушайте. – немного выставил перед собой руки молодой человек, останавливая волну возмущений, что вот-вот все захлестнет. – Вот я хочу спросить вас. Если бы мы разрушили этот форт, просто разрушили, то получили мы бы информацию о нахождении Палмера? Конечно, же нет. Расспрашивать просто некого было бы. Так вот во время этого балагана я пробежал весь форт и добрался именно до этой комнаты, в которой сидел капитан. Твой знакомый, Морис, квартирмейстер. Он засунул дуло пистолета себе в рот и так жаждал застрелиться. Благо есть я, что отвел его душу от греха, ведь именно он обладал самой точной информацией по нахождению Палмера. Да, нам повезло, что здесь был люк. – слегка пнул юноша открытую крышку люка.

Все до единого подошли к люку и посмотрели вниз, на тело капитана форта, а самые любопытные чуть не опрокинули вниз самых первых.

– Но об этом можно было бы и сказать. – проговорил Марк. – Но какого черт ты ринулся именно сейчас, именно тогда, когда начался бой, да тем более такой?

– А когда? После боя? Когда он точно уже бы застрелился. Или же до боя? Когда испанцев в форте больше, чем бродячих собак в Лондоне. По-тихому точно бы не получилось. Так что я выбрал самый оптимальный вариант. Да, каюсь, что вас не уведомил. Но я посчитал лишними переживания о моей жизни во время атаки.

– Чего уже сотрясать воздух? – в разговор вновь вошел Тич. – Иль вы не привыкли за эти годы к сумасбродству этого человека?

– Тич, это невероятно тяжело. – отозвался Бен, что сейчас старался не то выговор сделать, не то похвалить. – У тебя талант, Эдвард, талант не ценить собственную жизнь.

– Да ладно, чего вы на него взъелись? – в веселом расположении духа произнес Джек, подошел к пыльному Эдварду и закинул руку ему на шею, чуть распространяя свое амбре от сегодняшнего рома. – У вас даже мыслей таких не было, а он уже ринулся в самое пекло. Надеюсь не напрасно. Чего узнал?

– Палмер уплыл на юг, искать «Сокровищницу». Капитан предполагал, что он ее нашел. И еще, как он сказал, Палмер никуда не сворачивал по пути. Следующая наша встреча – это встреча с его армадой блестящей.

– Значит, скоро будет развязка. – произнес Ричард. – Так даже лучше. Сейчас что делать будем?

– Думаю нам стоит переночевать близ этого форта. Сюда он не ринется, так как и надобности нет. Тем более он не знает, что этот форт пал. И поэтому предлагаю отдохнуть восстановить силы. Много ядер потратили, чтобы здесь все на корню разрушить?

– На удивление нет, у меня так всего три залпа ушло. – наконец проговорил Бен.

– Не дорабатываете, Хорниголд, у моих по пять. – проговорил Смит массируя пальцы свои о низ пиджака яркого.

– Я рассчитываю на то, что мы завтра сразимся с основными силами «Бриллиантовых шпаг». Завтра ключевой день, держите это в голове. Подготовьте команды, корабли. И озвучьте мысль о том, что не всякий сможет пережить завтрашний бой. – и вновь обрекает капитан людей подле себя на смерть, но сейчас чувствуется в нем самое опасное для полководца чувство, осознание своего мнимого «величия». «Величие» схожести своей натуры, своих мнимых талантов с талантами великих, с натурой известнейших людей во всем мире во все времена. Но совсем скоро одарит его жизнь новым уроком, что врежется в память ему, что сформирует его личность до конца.

– Это и так ясно было. – Вейн повернулся и посмотрел на разрушенный форт. – Думаю стоит расходиться по кораблям.

– Подожди. Может у Эдварда есть еще идеи о предстоящем бое. – проговорил Тич, обращая внимание не прозорливых на генерала.

– Есть. – легкий кивок молодого человека. – Движемся на юг мы так же стрелами. Всего три стрелы, как и было сегодня. Мы в центре, Ричард, ты справа от нас, Марк, ты слева. Когда вступаем в бой, вы начинаете атаковать фланги, заводя свои корабли с боков, а мы берем на себя центральную часть. Самое главное не заходить вам глубоко в их ряды потому, что и они вас могут с одного залпа на дно отправить, и мы можем им помочь в этом, выстрелив в вас. Не стоит лезть в пекло. Действуем по такой тактике – залп, начинаем двигаться по краям, окружая их. Я предполагаю, что слабые их корабли будут с задней стороны всей армады. И как раз поэтому мы будем обтекать их сразу с двух сторон. «Бордовые паруса» и «Золотая мантикора» напичкают их чугуном с бортов своих, а мы ударим по носам их. Помните, в предстоящей битве у нас лишь одно преимущество – это возможность сходить первыми на этой доске.

– Думаешь их флот сравним с нашим? – пробасил Тич, чуть откашливаясь от этой пыли.

– Да. Если не больше. Будем так считать, точно не разочаруемся при встрече.

– Теперь, я думаю, можно расходиться по кораблям. – проговорила Рид, размахивая кистью перед лицом своим.

– Да, пойдемте. – Эдвард поднял голову к небу, желая получить даже самый слабый, самый тонкий намек на свою победу. Но увы… Не знало небо воли такой, не знали звезды юношу такого, что просил их знака.

Через некоторое время уже все находились на своих кораблях. Эдвард, Морис, Пол и Чарльз стояли на мостике «Пандоры» и оглядывали всю команду, которая во главе с Габриэлем стояла и смотрела на своего капитана с палубы. Как только Джонсон вновь оказался на мостике «Пандоры», Рей тут же вцепился ему в плечо, не давая расслабиться после такого забега. Коснулись два пальца шеи пернатой, проскользили до большого пузика и вновь поднялись. Пару движений и вскакивает капитан на релинг перед своими людьми.

– Ну, что, парни, как себя чувствуете?! – прокричал он, осматривая палубу своим зорким взглядом, демонстрируя всем своим видом ту живость души молодой, что толкает на необдуманные поступки. – Все живы?! – улыбка на его лице начала проглядываться куда яснее, чем это было пару секунд назад.

– Да! – прогремело на всю палубу.

– Это радует! Завтра нам предстоит сразиться с огромной армадой врага! Я не могу гарантировать то, что все переживут эту битву! И поэтому я считаю, что вы вправе сами выбирать себе судьбу! Вы со мной или же нет?! – раз за разом повторял ритуал он Джека, стараясь наполнить людей перед собою той энергией, тем запалом, что переполнял его пару лет назад.

– С вами, капитан! – еще сильнее пронеслось по «Пандоре», чем прошлое «Да!», зачинщиком которого стал именно Шарп.

– Я рад это слышать, парни! Сейчас, до битвы, мы должны убедиться в боевой готовности нашего корабля! И поэтому ближайшие часа два мы посвящаем отладке пушек, осмотру боезапаса, бинтов и спирта, для раненых и подготовке личного арсенала! Завтра рано утром мы начнем свой крестовый поход! Покажем иноверцу нашу силу!

– Да, капитан!

– Приступаем! – Эдвард спрыгнул с релинга на мостик, а команда тут же начала исполнять поручение. – Вас так же это касается. – на сей раз Джонсон обратился к Чарльзу, Морису и Полу.

– Да, мы понимаем. – ответил Ламар. – А что если мы проиграем следующий бой? Что тогда?

– Мы с гордостью пойдем на дно, вместе с золотом, славой и ромом. – все с той же улыбкой на лице произнес Эдвард, отводя сам от себя эти пагубные мысли

– А если серьезно? – Пол, как и Чарльз, начал грозно смотреть на него.

– А если серьезно, то другого исхода, как наша победа, и быть не может. – Эдвард убрал со своего лица улыбку и впервые посмотрел на Мориса, как только они прибыли на «Пандору». – По-другому быть не может. Вы осмотритесь вокруг. Сколько нас, а сколько их. Будите так сильно хандрить – запакую в бочку и тут оставлю, дозревать. Хватит этих абсурдных мыслей. Выполняем приказ и ждем завтрашнего дня. – выговорился капитан, спустился на палубу и вернулся к себе в каюту.

Он снял пыльный свой плащ и швырнул его на стул стоящий у его письменного стола, поднимая уж слишком много пыли. Оружие было выложено на стол, и жаждало, будто живое, начало финального сражения. Пернатый спрыгнул на стол, а капитан же уселся в кресло, достал журнал, в который он все записывал и начал излагать свои мысли, что накопились за этот день. В полночь молодой капитан улегся спать, даже не осознавая той мысли, что сейчас он мог насладиться лицами, разговорами тех людей, с которыми завтра распрощается навсегда. Только с возрастом, только с опытом от таких ран и потрясений, появляется мудрость, что в первую очередь оберегает именно тебя, именно твои чувства и желания.

[1] По древнейшей версии мифа, Прометей похитил огонь у Гефеста, унес с Олимпа и передал его людям. Он совершил это, скрыв искру в полом стебле тростника (нарфекс) и показал людям, как его сохранять, присыпая золой. В истолковании, он изобрел «огневые палочки», от которых загорается огонь. В наказание Зевс направит людям первую женщину – Пандору. По версии мифа, заполучить огонь Прометею помогла Афина