Текст книги "Восхождение на пустующий трон (СИ)"

Автор книги: Кирилл Волков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 31 страниц)

– Эдвард, а где наши коллеги? Должны уже показаться из-за дыма.

– Нашел у кого спрашивать.

Остальные в этот момент нагнали их и встали рядом на спущенных парусах. Чего-то все дожидались. Пару минут спустя дым уже почти рассеялся, и глазам капитанов «Черного черепа» открылись личные корабли Марка и Ричарда. Только они. Остальных не было видно. Печальный исход победного заплыва значится. Марк и Ричард завели свои корабли рядом с «Пандорой», между остальными. Эдвард отправился к себе в каюту, но перед этим отпустил пернатого полетать по радостной палубе. Капитаны «Черного черепа» оставили свои корабли, сошли на «Пандору» и зашли в капитанскую каюту, в которой Эдвард уже восседал на своем родном месте, и собрались они вокруг стола его. Через несколько минут Ричард и Марк пожаловали в каюту и прошли вглубь. Их лица были испачканы порохом и кровью.

– Что с вами стряслось? – начал Джонсон неприятный разговор.

– Мы окружили их с тыла, но, как мы потом поняли, сзади у них были самые сильные корабли. Мы попытались лавировать между ядрами, но тщетно. Первые корабли пошли на дно с нашей стороны, затем уже они, когда отвлеклись на то, что происходило спереди. Мы воспользовались моментом и большую часть успели потопить. – произнес Марк в несвойственной для себе манере, полной беспокойства и дерганья голосом. – Черт возьми, ни один не остался в живых!

– Но остальные, которые еще держались на плаву, решили видимо отомстить за своих павших братьев, и начали с большим энтузиазмом нас бомбардировать. Всех потеряли, черт дери! Эдвард, в этом море пиратов так мало никогда не было! Всего девять кораблей. – вырвалось у Смита.

– Если бы не линейный был у меня, я бы пошел на дно. А вот как ты выжил? Для меня загадка.

– Выжил за счет маневренности и опыта большого. Почему так-то все происходит?!

– Успокойся уже. – проговорил Френч, пытаясь утихомирить соседа своего.

– Как, черт возьми?! – и схватил его тот за воротник пиджака. – Наши парни погибли, все до единого! А «Черный череп» полном составе!

– Ричард, успокойся. – невесть откуда взявшийся Эдвард, схватил Смита за запястье.

– Отстань от меня, Эдвард! – грубо отпустил Марка и неожиданно для всех ударил Джонсона в лицо, лаская своими костяшками его шрам. – Какого черта тебе так свезло?! С каких таких заслуг все потери с нашей стороны?! Тоже мне генерал чертов! – еще один замах, удар, что не смог поразить цель, ведь был схвачен кулак у самого лица голубоглазого.

– Не я рвался быть полководцем. – спокойно начал капитан, сжимая с невероятной силой кулак давнего друга. – Я не отказываюсь от ответственности за людские смерти. Но раз ты сделал меня полководцем, то будь добр – подчиняйся моему слову. – и продемонстрировал лик капитанский неимоверную жестокость и твердость духа своего.

– Эдвард, – шепотом начал Смит приблизившись к ненавистному сейчас молодому лицу. – иди к черту.

– Придется вновь поступать, как Хиггс. – осознал Ричард услышанное, не успел.

Эдвард ударом колена в грудь выбил его из равновесия, провел подсечку, заставляя рухнуть некогда самого позитивного и доброго лидера пиратских содружеств, уселся на него и стал избивать, пачкая костяшки свои о его недовольное лицо. Секунда за секундой, удар за ударом гремел в этой тишине, в которой не смели остальные капитаны и взгляда отвести от воспитательного процесса.

– С тебя хватит. – после десятка тяжелый ударов, что окровили лицо Смита, Эдвард поднялся на ноги, оставляя лежать старого друга на полу.

– Без этого нельзя было обойтись, видимо. – отозвался Марк, что в отличии от «желтого» мог сдерживать свои эмоции. – Эдвард, у меня вопрос.

– Слушаю. – чуть отряхнул свои руки юноша о штаны.

– Завтра мы прикончим Палмера, а после же этого я собираюсь оставить пиратский промысел. Сможешь помочь мне перебраться в Америку, в колонии англичан? – решился и Марк завязать с этим делом после всех тех потрясений, из которых не вышло ни кучи денег, ни бессмертной славы, ни великого успеха.

– Конечно. Коль такого твое желание, я исполню его.

– Спасибо. – легла рука лысого мужчины на молодое крепкое плечо. – Спасибо, Брат. – и развернулся лидер без капитанов.

Еще очень давно Марк заметил невероятное сходство этого мальчишки со своим братом – Джоном Френчем, что покинул этот мир в битве после первого года их путешествия в Вест-Индии еще двадцать с лишним лет назад. Старший брат, на которого всегда можно было положиться, что святился всяк раз, когда делал жизнь людей вокруг себя лучше и спокойнее, что с горечью в душе принял роль морского разбойника. И любил он бордовый цвет за его связь со страстью и особой силой, что когда-то спасет их. Благодаря ему в водах Вест-Индии пошла молва о пирате, что в бордовых одеяниях одаривал просящего и убогого.

После той злополучной битвы, в которой Джон прикрыл своего младшего глупого брата от вражеской пули, потеряли воды такого рыцаря, но решился Марк вернуть людям убогим надежду, надев на себя пиджак цвета своего кумира.

– Пусть и потерялся блеск в твоих глазах, но я все равно вижу в тебе его. – прошептал Марк перед выходом.

– Завтра, как и говорил Марк, мы выступаем за Палмером. Прошу всех покинуть кабинет. – обратился Джонсон к своим капитанам.

– Как пожелаешь. – отозвался Тич и, подгоняя всех, покинул кабинет.

Одарила Мери обеспокоенным взглядом избитого, что продолжал лежать лицом вверх с открытыми глазами и окровавленной губой.

– Вставать не собираешься? – продолжил капитан, когда все ушли.

– Эдвард, я больше не могу… Питер, Уинстон, Ник, Мартин, Адам, Георг… Все они погибли, а я остался. – трясся его голос как никогда. – Я хочу закончить со всем этим, зажить спокойно, где не нужно трястись за жизнь свою и товарищей…

– Найди в себе силы на завтра, и я подарю тебе такую жизнь. – подал Эдвард руку своему старому другу. Знали бы капитаны, на сколько же были правы их суждения. Завтра… Все закончиться, раз и навсегда. – Я отправлю тебя в любую точку мира.

– Спасибо. – схватился Смит за протянутую руку и поднялся на ноги. – После завтрашнего дня в море останется лишь «Черный череп». Что ты будешь делать? Может пришло время покинуть эти воды?

– Может. Невеста ждет меня, может и пришло время покинуть эти земли. – с поникшей головой произнес Эдвард. Как же много он о себе еще не знает, как же самоуверенно заявлять такую явную ложь своему дорогому другу, что сейчас, при нем же, прощается с пиратством. – Или останусь, не знаю.

– До завтра. – чуть похлопал избитый по плечу своего друга и покинул кабинет, оставляя Эдварда наедине с самим собою.

[1] Первые чеканные денежные знаки появились около 685 г. до н. э. в Лидии, античном государстве на западе Малой Азии (современная Турция). В трудах Геродота и других античных историков утверждается, что именно лидийцы начали чеканить монеты из электрума, природного сплава золота и серебра.

[2]Дажьбог – один из главных богов в восточнославянской мифологии, бог Солнца и его олицетворение, бог плодородия и солнечного света. Толкование имени: «Дающий благосостояние».

[3] Поединок Пересвета с Чалубеем на Куликовом поле перед Куликовской битвой, оба участника этого боя пали в той схватке.

[4] Согласно Гомеру, Сизиф – мудрый, порочный и корыстолюбивый человек. Первый воспользовавшийся корыстолюбием и обманом (среди эллинов). Сизиф – в древнегреческой мифологии строитель и царь Коринфа, после смерти приговоренный богами катить на гору в Тартаре тяжелый камень, который, едва достигнув вершины, раз за разом скатывался вниз. Сохранились разные варианты мифов, дающие объяснения причин столь тяжелой кары, постигшей Сизифа (разглашение тайн богов, многочисленные ограбления путешественников, похищение и заточение бога смерти Танатоса и другое).

[5]Генна – в историческом смысле долина на юге Иерусалима, где в период израильской монархии приносили детей в жертву Молоху и которое впоследствии было превращено в свалку, место нечистот; в духовно-нравственном смысле – Ад, место вечных мучений.

[6]Цербер – трехголовый пес, охраняющий выход из царства мертвых в Аиде; порождение Тифона и Ехидны. Он не позволяет умершим возвращаться в мир живых, а живым посещать мертвых.

[7]Дуализм – теория о том, что существует две разновидности субстанций: сознание и физические объекты. Основателем данной теории является Рене Декарт, который утверждал, что человек является мыслящей субстанцией, способной усомниться в существовании всего, кроме своего собственного сознания, и что сознание, таким образом, несводимо к физическому миру. Дуализм души и тела – точка зрения, согласно которой сознание (дух) и материя (физическое тело) представляют собой две независимые, взаимодополняющие друг друга и равные по значению субстанции. Как правило, основывается на общефилософском дуализме. Основоположниками являются Платон и Декарт. Платон считал, что тело принадлежит материальному миру и потому смертно, тогда как душа является частью мира идей и бессмертна. Он считал, что душа лишь временно привязана к телу до момента его смерти, после чего душа возвращается в свой мир форм. Душа, в отличие от тела, не существует в пространстве и времени, что дает ей доступ к абсолютной истине мира идей.

Глава 26: «Величайший подвиг с горечью на устах…»

19 апреля 1716 года.

Часы сменяли друг друга, а наш капитан, что возложил на себя великую ответственность, сидел в своей каюте освященною великою луною, что взошла сегодня слишком рано, демонстрируя свой дивный наряд, опирался на стену, немного запрокинув голову.

– За эти два дня по моей прихоти на тот свет отправилось три с лишним тысячи человек… – его голос уже не дрожал, тремор покинул его руки пару часов назад, но холод, что пронизывал грубые мужские пальцы, терзал не только тело, но и душу. – Три тысячи человеческих душ… Я чудовище? – и наступило самое страшное для Эдварда Джонсона, молчание, что не отвечало.

Пути назад для этого человека больше нет. Не сможет он более жить, как раньше… Две с половиной тысячи врагов он погубил, что считал даже не людьми, полтысячи душ союзников погубили его губы, что озвучивали приказ, его руки, что отправляли людей в пекло. Одиннадцать месяцев назад это все началось… Может стоило мальчишке поступить, как Ли Му[1], что своей мудростью сохранил не только множество жизней в непростые времена, но и уберег земли свои от разгрома?

Но ведь жаждало мужское наивное сердце расплаты. Но не будем лукавить, Ричард не был исключением. Сколько же злости пылало в Смите за эти дни, за дни в которые он стольких потерял, людей обожаемых, друзей преданных, непосильным трудом нажитое… Все это оказалось ничтожным перед желанием одного единственного человека, что всего-навсего обзавелся связями с власть имущими и возомнил о себе невесть что. Но нашего юношу подпитывало не только желание отмщения недругу своему, сладострастные обещания Георга, Его Величества Великобритании, могли кого угодно расшевелить.

Ведь только представьте… Мальчишка, что носился в худых хлопчатых одеяниях, что не знал куда себя деть в беспокойстве во время частых ссор своих родителей, что трясся, словно забитое животное, при каждом выкрике своего отца грубого душою, подросток, что застал своими глазами еще теплые тела родителей, что вынужден был скитаться по пригороду великого города, стараясь пережить очередную холодную ночь на бесхозном чердаке, укрываясь то ли старой дубленкой, то ли шкурой собаки, что умерла от голода, перебиваясь украденными овощами и фруктами, что продавали медленные толстяки-торговцы, юноша, что влюбился в самую прекрасную девушку в мире, стараясь совладать с ее отцом, что решился последовать мечте и отправиться в неизвестность, в Вест-Индию, где царствовали пираты, где шли войны, где люди чаще всего гибли из-за голода нежели от клинка, сидит за одним столом с Его Величеством, Королем Великобритании и Ирландии, Герцогом Бруншвейг-Люнебругский и курфюрстом Ганновера.

Стольких благ может достигнуть душа бездомного сироты, но нужно лишь окровить не руки, а всю душу израненную, всю сущность свою отпустить в это кровавое море, что сам наполнил. Наш молодой капитан никогда не чах над картами, что выдала ему судьба. Пока он выигрывает в этой партии, но тактика его, слишком жестока, бесчеловечна и даже неприятна.

– Почему я? – прошептали сухие мужские губы, чуть трясясь не от холода, что наполнил каюту через открытый иллюминатор. – Ты же меня слышишь, да? – устремились голубые глаза на яркую луну. – К чему ты меня готовишь? Будто защищаешь всю мою жизнь… Если я тебе нужен, то для чего? Столько испытаний уже. Тебе не кажется, что хватит? – посмел капитан проявить неуважение к тому, Кто смотрит за ним, следит за его поступками и мыслями, терзающие его душу. Но испытания этого молодого человека не окончатся еще очень долго.

И подтверждаются слова великого философа[2]: «Смерть – это не самое худшее, что может произойти с человеком.» Пройдут десятки лет, но не забудет капитан своих переживаний, лиц людей, что мертвы лишь по его указке, и терзать будут его души безликие тех людей, которых он даже в глаза не видывал.

Порыв холодного ветра, поднятая пыль с рамы иллюминатора промчалась по пустой каюте, оседая подле ее владельца. Сдавило грудину, и поднялся на ноги юноша, стараясь сохранить свое сердце в спокойствии, что так все и норовило ускориться, чуть потер себя по плечам, размял лопатки и двинулся к дверям. И встретила его пустынная палуба в этом прекрасном белом свете. Прошелся немного капитан и оперся рукой о грот-мачту. Эдвард успокоил свое дыхание и поднял глаза, что неведомым для нас образом вновь обрели слабый блеск. Его взору открылась водная гладь освещенная луной, на которой в половине мили на якоре стоял фрегат, незнакомый Эдварду.

Как же мог наш на великий полководец допустить такую оплошность и не заметить врага под боком? Лунный свет отблескивал от кормы фрегата, пробуждая животную злость внутри Джонсона, но фигура, что стояла у фальшборта, поглаживая его своими молодыми, только-только вкусившими кровь, руками, смогла успокоить. Морис Палмер величественно стоял на пустой палубе, держался за фальшборт и сверлил взглядом фрегат своего отца, что в войне этой уже проиграл.

– У него еще остались люди? – спокойным и тихим голосом проговорил капитан, подходя к своему ученику и лаская пальцами свет, что отражало судно ему в глаза.

– Разведка, пришла по наши души. Стоят, наблюдают за нами. Около часа уже. Меня не заметили, надеюсь, и тебя не увидели. – коротко и по делу изложил мальчишка, лаская свободной рукой неровности подзорной трубы.

– Беспокоиться мне о возможных потерях? – и вновь встретили лица молодых людей беспощадно холодный порыв ветра.

– Нет. Такие судна мой отец, по его же словам, снабжает очень малым количеством людей. Только лишь для того, чтобы тот мог лишь плыть без особых проблем. – Палмер со всем почтением подал Джонсону его трубу. – Вот, посмотри.

Обхватили мужские руки трубу и приблизили они к глазу окуляр трубы, позволяя юноше рассмотреть противника.

– На палубе ни души. – проговорил капитан, опуская трубу в руках своих. – Уж слишком ленивая разведка. Почему бы не воспользоваться данным шансом? – неведомо кого сейчас спросил молодой человек и передал трубу ученику.

– Есть идея? – наконец, спросил Морис, взглянув на своего капитана уставшими глазами, что видели сегодня многое.

– Есть. Догадаешься может? – уже с интересом спросил капитан, оценивая свое протеже.

– Ранняя атака? – единственное, что сейчас мог предложить мальчишка. Но увы, совсем не то, что ожидал бывалый пират.

– Отнюдь нет. Подожди пару секунд. – Джонсон развернулся и оставил Палмера младшего одного.

Капитан взял с собой весь свой арсенал, подтянул ремни на щитках, что сегодня ой как понадобятся, и вышел из пустой каюты, покидая ее раз и навсегда перед великой битвою, на палубу к рыжему юнцу.

– Догадался? – еще раз спросил Эдвард, поправляя свои ножны и оглядывая зорким взглядом своим фрегат.

– Нет. Не сумел. – в таком-то возрасте обладать силой принять свои ошибки весьма достойно.

– Разочаровываешь меня. Если не научишься видеть возможные варианты и выделять среди них лучшие, долго не протянешь. А пока разбуди-ка Пола и Чарльза. – между делом умудрился капитан и отчитать своего штурмана, за его скудные способности.

– Через полминуты они уже будут здесь. – произнес Морис и быстрым шагом спустился в трюм, аккуратно вступая по деревянной лестнице, даже не создавая никакого скрипа.

Через продолжительные тридцать секунд, за которые ветер умудрился вновь поиграть с волосами темным, из люка показались головы Пола, Чарльза и Мориса. Офицеры наши, что радовались великой победе пару часов назад, выглядели никудышно, честно говоря: заспанные глаза с темными мешками, нескончаемая зевота, от которой даже у Эдварда появились позывы, легкая тряска от неожиданного холода, нескончаемой злобы и непонимания взгляд.

– Понимаю, что прервал ваш великолепный и прекрасный сон, но у нас дела. – опережая возмущения, что вот-вот сорвутся с их уст, произнес молодой человек. – Прошу устремить ваш взгляд на этот фрегат. – отошла фигура, что готовилась к последнему рывку в сторону, указала рукою своей открытой в сторону судна вражеского.

И возник вновь в глазах офицеров «Пандоры» тот самый энтузиазм неимоверных размеров, что питал их всю кампанию.

– Что будем делать, капитан? – первый свой вопрос задал именно Пол, глазами своими, будто прожигая противника.

– Вот уже интересный, а самое важное, актуальный вопрос. Слушайте-с. Сейчас мы с Морисом проникнем на этот фрегат, доплыв до него своими силами, заберемся в трюм и уже на борту этого корабля проникнем в тыл к врагу. Вы же в это время осведомляете абсолютно всех об этом и наших действиях, будите команду и стараетесь как можно тише занять позиции. Как только он начнет уплывать, через час вы последуете за ним, медленно. – вырвался маленький клубок пара изо рта капитанского.

– Стало быть вы решите вопрос каким же методом нам вас отследить? – проговорил Ламар, выпуская того же размера облачко.

– Да, разорвем бочки на доски и будем их выкидывать из иллюминатора, и по ним, как по маякам, вы будите следовать за нами. Только не сильно спишите. Палмер вновь подарил нам шанс добраться до него. Коль переусердствует, уж боюсь, мы с Морисом – покойники. – вот сейчас Палмер младший уж больно громко проглотил комок, что застрял в его горле. – Вы возможно столкнетесь с возмущением и противоречиями. Если это будут Шарп и его люди – прикончите, если же это остальные капитан – отпустите их. – и продолжал он уверенно вещать, иногда посматривая в сторону фрегата.

– Не лишка ли сложности, капитан? – ответил квартирмейстер на все, что смог услышать и правильно понять. – Ведь мы можем просто на просто проследить за ним или же захватить экипаж и допросить. Так легче же будет. Или у тебя от недосыпа голова не до конца соображает? – продолжал Чарльз, переходя на шепот и полностью забывая такое понятие, как субординация.

– Думаешь они в случае пленения озвучат нам правду? – разочарованно проговорил своему заместителю Джонсон, что стоял рядом с ним. – Чарльз, я расстроен твоими мыслями, честно говоря.

– А на кой черт им на грани жизни и смерти защищать безумца, что продал своих людей, дабы скрыться от нас?

– Существует вероятность обмана с их стороны?

– Все человеческие души обласканы Апатой[3]. Особенно наши[4].

– Вот видишь. А если будем действовать, как я говорю, то мы уберем из возможного развития событий этот великий человеческих грех. – вобрал капитан побольше холодного воздуха себе в грудь и продолжил вещать. – Война – это путь обмана. Поэтому, даже если ты способен, показывай противнику свою неспособность. Когда должен ввести в бой свои силы, притворись бездеятельным. Когда цель близко, показывай, будто она далеко; когда же она действительно далеко, создавай впечатление, что она близко.[5]

– Ты бы это, прекращал бы с Оливером беседы так часто вести. Уже даже для меня это излишки. – сделал замечание своему капитану Ламар, которого так сильно бесили иногда слова его, от которых так и веяло напыщенностью и чрезмерным пафосом.

– Морис, ты с ним поменьше общайся. – боцман обратился к штурману тыча себя большим пальцем в грудь. – Лучше с нами засиживайся, мы тебя премудростям морского дела-то получше научим. А то капитан-то наш, не шибко знает о тяготах наших.

– Закончили. – уже серьезным тоном проговорил Джонсон, одаривая суровым взглядом своих людей.

– Извиняемся, капитан. – проговорил офицеры своему генералу, внимательно вслушиваясь в следующие слова.

– Час, что вы нам дадите я преобразую в невероятное преимущество. – подкладывая сахарок для слушателей, юноша на самом деле желал в одиночку забрать душу Дэвида.

– Интересно как?

– Отвлекающий маневр, что ослабит внимание с вас. Более я не скажу – вам знать не нужно, а то не разрешите Морису со мной идти, а мне-то нужно посмотреть выдержит ли парень проверки. Как и я, собственно говоря. – последнее предложение капитан прошептал чуть слышно, не позволяя ушам своих офицеров уловить его.

– Эдвард, ты не Ахиллес[6]. Ты можешь с легкостью умереть если переоценишь свои силы. – попытался предостеречь Дюк своего командира, что уже давно перестал мыслить о себе, как о незыблемой скале.

– Да и отец мой не Пелей. Пошли, Морис. – чуть махнул Джонсон своему штурману и перекинул ногу за фальшборт. – Начнем же.

Эдвард и Морис спустились по борту корабля к воде и медленно, почти бесшумно, поплыли к фрегату Палмера. Пол скрылся в трюме, а Чарльз как можно тише стал подготавливать шлюп к спуску на воду. Смельчаки, высунув из воды лишь полголовы, медленно подплывали к кораблю. Через некоторое время Эдвард схватился за борт фрегата и стал медленно и плавно подниматься. Штурман стал повторять за ним, все также медленно и плавно. Уж капитану было полегче, а вот Морис за эти полмили знатно выдохся, иногда даже дыша чересчур громко. Луна освещала близлежащие воды и фрегат «Шпаг». «Пандора» же вместе с выжившими судами пряталась от луны в тени облака великого, что решился противостоять принцессе.

Молодой капитан благополучно перебросил ногу за фальшборт и спустился на палубу, чуть хлюпая своими сапогами. Юноша тут же присел и стал прислушиваться к гробовой тишине. А вылез он у самого носа корабля и прятался около места, где начинался бушприт[7]. Палуба была освещена, но очень плохо, пара фонарей висела у дверей в капитанскую каюту, у люка, у пары пушек на правом и левом борту, и еще один весел на грот-мачте над палубой, освещая небольшое свободное пространство вокруг себя. Ничего, абсолютная тишина, в которой можно уловить было звук удара капель воды о палубу, услыхать стук своего сердца, а если поднапрячься, то и вовсе услышать легкое пламя огромных свечей в этих фонарях. Эдвард вновь посмотрел вниз, на Мориса, и кивнул тому головой, подавая знак. Палмер забрался на палубу и согнул ноги, подползая к своему учителю.

– Никого нет? – шепотом произнес Морис, с сильнейшей отдышкой, что ранее пробуждалась у него только после спарринга с капитаном.

– Пока да. А ты чего, устал что ли? – и уколол его учитель за демонстрацию слабости. – Нужно будет заняться твоей выносливостью. – хотя и сам дышал не совсем и легко. – Сделаем упор на этом.

– Я может чего-то путаю, но тебе не кажется, что не в том мы месте, чтобы обсуждать будущие мои тренировки. – прошептал Морис, ухватившись рукой за фальшборт, стараясь как можно быстрее восстановить дыхание.

– Ладно-ладно. Не бузи, все равно не спасет.

И раздался глухой стук сапог из трюма, и показались на палубе два матроса, один из которых выглядел кратно устрашающее и важнее другого.

– Черт. – сорвалось с капитанских уст, когда тот скрывался за бочками, оставляя за собой лужицы.

Да и Палмер не промах, как только увидал головы врагов своих, тут же от смелости своей бросился за шлюпки, что укрыты были прочной простыней, что на ощупь напоминала старую-престарую штору.

– Дай-ка трубу сюда. – судя по всему, капитан взял из рук матроса трубу и направил взгляд на палубу «Пандоры». – Пусто. Спят поддонки.

– Капитан, если мне помниться, на данных координатах стояла наша армада, кораблей сорок.

– Сложи два плюс два-то. – с открытой злобой в голосе проговорил капитан фрегата, чуть скрипя зубами. – Что Палмер помешался, что Джонсон озверел. Загнаны мы, будто антилопа между тигром и львом.

– И что делать будем?

– Если «Черный череп» победит, то нас прикончат, если же мы – то хотя бы в живых останемся. Но после всего этого я подам в отставку, надоело уже это все. – передал капитан судна свою подзорную трубу матросу и продолжил. – Форт разрушен, армада уничтожена. У нас в подчинении пара фрегатов и «Сверкающая Коса». Больше ни черта у нас нет. – уже с явным сожалением в голосе проговорил капитан.

– Это значит, что мы проиграли? – со страхом в голосе произнес матрос.

– Нет, пока нет. Наши силы примерно равны сейчас, но у них духа сейчас по более будет.

– А что на счет Мориса? – спросил матрос и закурил трубку.

– Что-что? Раз в плену этих чертей, пусть там и остается. Надеюсь я, что Джонсон оторвется на нем. Больно он меня бесил уж. Слабохарактерный рыжий мальчик, что не рвется развиваться и всего боится, как раненое животное. – выпустили уста его маленький клубок пара. – Мать постоянно звал. – Эдвард между словами глянул на своего ученика, лицо которого то ли от злости, то ли от стыда за прошлое окрасилось в красный. – Щенок.

– А что по поводу Джонсона думаете, капитан?

– Самонадеянный молодой дурак, но не могу не отметить его решимость и талант собирать вокруг себя людей. На этом можно и сыграть. Коль появиться хотя бы маленькая трещина в их доверительных отношениях, то все быстро и закончится.

– Армада хотя бы уничтожила «Бордовые паруса» и «Золотую мантикору». Двумя мухами стало меньше.

– Поверь, не они проблемой-то были. Тич, Хорниголд и Калико с Джонсоном вот четыре противника, с которыми нужно считаться. Остальные так, мусор. Ладно, через полчаса выдвигаемся обратно, нужно доложить Палмеру о том, что мы узнали.

– Наконец-то, Морис готовься. – прошептал капитан и посмотрел на своего штурмана, которого, честно говоря, трясло от злости.

Тот кивнул ему головой и продолжил слушать, сжимая свои кулаки.

– Капитан, я бужу команду?

– Да. Я с тобой пойду, не хочу здесь задерживаться.

Капитан со своим матросом спустился в трюм и направился в сторону носа корабля, к койкам своего экипажа.

– Еще посмотрим какой я щенок. – проговорил с оскалом штурман и подошел к своему капитану.

– Сохраняй спокойствие. – грозно, как только мог капитан, попытался предотвратить ошибку, что могла стоить многим людям жизней. – Сейчас мы без лишней суеты спускаемся вниз, в трюм на уровень ниже экипажного и прячемся около их провизии. Понял?

– Да, веди. – проговорил Палмер и немного отошел назад, позволяя своему учителю пройти.

Эдвард быстро, переступая с ноги на ногу, спустился в полусонный трюм, что освещали лишь две лампы. Одна на кухне под капитанской каютой, вторая же у коек экипажа, около которой и топтали эти двое. Морис шел следом. Эдвард проскочил пролет, подобрался к другой лестнице и спустился в основную часть трюма, что так и ломилась от количества провизии.

– Мы на месте. – прошептал капитан, разглядывая полумрак, который освещала лишь одна лампа, прикрепленная к потолку.

– И что дальше?

– Двигаемся к корме. – на полусогнутых ногах молодой капитан проследовал к корме, заставил проход бочками и мешками с зернами. – Вот здесь отсидимся. – и рухнуло тело на плотные паруса, заставляя их намокнуть.

– Ага. – секунда, и перелез мальчишка рыжий за ограждение. – Чего делаем дальше?

– Помоги мне разорвать эту бочку. – схватились капитанские руки за торец бочки, что тихо-мирно лежала рядом.

– Давай. – схватился и штурман, и напряглись их руки, со скрежетом разрывая хиленькую бочку, из который начала вываливаться ячменная крупа.

– А теперь, – Эдвард схватился за одну из ее досок и вышвырнул в море через маленький квадратный иллюминатор. – ждем. Располагайся. – и пригласил своего ученика усесться на мешок сахара напротив него.

Морис послушно уселся на указанное место и вместе с капитаном стал обтираться каким-то тряпьем. Вражеский фрегат тронулся, на палубе послышались первые голоса, и зашумела тихо водная гладь. Голубоглазый каждые пять минут скидывал в воду одну из досок, уже посматривая на вторую бочку, что собирался растерзать.

– Думаешь, долго еще плыть будем? – произнес Морис чуть слышным шепотом, опираясь рукой в приятно звучащий мешок.

– Не ведаю. Одно могу сказать точно – досок вот этих, как указателей нам хватит. – Эдвард взял еще одну доску и выкинул ее в иллюминатор. – Сейчас нам самое важное досидеть.

– А затем что? Что вообще вы задумали, капитан?

– Тихо. – прервал его Эдвард.

В этот момент к ним на уровень спустился один из матросов, что послушно выполнял чей-то приказ.

– И зачем ему в такой момент кружка рома? – матрос подошел с кружкой в руках именно к тем бочками, за которыми и прятался Эдвард. – Еще и кружку свою выдал. – матрос открыл маленький краник и стал наливать черный эликсир.

Палмер младший начал было оголять шпагу, но как только увидел лицо своего учителя, тут же остановился. Эдвард поднес к губам палец и стал немного мотать головой. И даже у нашего великого и смелого капитана в этот момент выступил пот на лбу, что вот-вот сорвется с лица и рухнет на пол.

– Плывем к командиру, так нет, нужно накидаться ему. Чертов капитан. – проговори матрос, закрыл кран и стал подниматься наверх, лениво поглаживая свою короткую бороду.

– Пронесло. – прошептал Джонсон, что за эти секунды, уже умудрился придумать запасной план.

– Чего ты придумал? Скажешь хоть?

– Ну-с, слушай: корабль достигает острова, где предположительно и находится Палмер, мы незамеченными покидаем его и добираемся до отца твоего, но не сразу врываемся в бой, ждем-с, когда наши товарищи прибудут за нами и начнут бой. Начинается паника, и мы под весь этот шумок добираемся до твоего отца.

– А если мы плывем не к острову?

– В этом плане сложнее. Придется нам двоим вырезать людей этого судна, благо в узком пространстве у нас с тобой как раз-таки преимущество. Захватываем судно и пытаемся выжить во том Аду, что создадут.

– Вернемся к плану с островом. Что будем делать после убийства моего отца? – каким же спокойным тоном отозвался о самом страшном преступлении[8], за которое Цицерон бы лишил его головы.

– Расправляемся со всеми остальными и таким образом стираем с лица земли «Бриллиантовые шпаги». Вот и весь план.