Текст книги "Никогда не отпущу тебя (ЛП)"
Автор книги: Кэти Регнери
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 27 страниц)
– Она толкается! – она засмеялась и посмотрела на Холдена. – Хочешь почувствовать, как она толкается?
Он взглянул на ее живот и кивнул. Она направляла его ладонь к своему заметно округлившемуся животу и прижала ее поверх своей желтой футболки.
– Сейчас, подожди, – прошептала она.
Спустя мгновение его крошечная дочь толкнулась ножкой ему в руку. Он в изумлении поднял глаза на Джемму.
– Боже мой, Джем! Вау! Она действительно там!
Улыбнувшись ему, Джемма вытерла слезы тыльной стороной руки и кивнула.
– Прости меня, Холден. Мне жаль, что я так с тобой поступила.
Ханна снова пихнулась, и Холден взглянул в заплаканное лицо ее матери.
– А мне нет.
– Когда-нибудь… Думаешь, мы сможем стать хотя бы друзьями? – спросила Джемма.
Убрав свою руку и заведя грузовик, Холден улыбнулся ей и кивнул.
– Друзьями? Думаю, да.
***
– Уверена, что не хочешь поехать с нами? – спросила Сабрина, сидя на кровати Пру и наблюдая за тем, как Гризельда собирает чемодан ее дочери для ежегодного августовского отпуска Маклелланов на Кейп-Коде.
– Спасибо, Сабрина, но не в этом году. Через неделю начинаются занятия. Думаю, лучше мне еще раз повторить программу, купить книги, расходные материалы… ну, знаете.
– Девочка из колледжа, – улыбнувшись, произнесла Сабрина. – Я тобой горжусь, Зельда. Очень горжусь.
Щеки Гризельды вспыхнули. Прежде чем отправиться к шкафу за любимыми шлепками Пруденс, она взглянула на свою начальницу.
– Я бы не справилась без Вашей помощи.
– А этим летом ты писала сказки?
Она писала. Вдохновленная историей «Рапунцель», она занималась тем, что по ночам писала свои собственные сказки, и заполнила четыре записные книжки, которые теперь стояли у нее на полке.
– Да, писала. Я обещала…
– Холдену? – спросила Сабрина.
Гризельда кивнула, засовывая шлепанцы в карман чемодана.
– Как он?
Гризельда пожала плечами.
– Наверное, хорошо.
– Это твоё предположение?
Гризельда закусила нижнюю губу.
– Мы решили не разговаривать до тех пор, пока он не поедет в лагерь новобранцев.
Сабрина вопросительно подняла брови.
– Наверное, это очень тяжело.
– Очень, – произнесла Гризельда.
А теперь стало просто невыносимо. Каждую минуту, каждый час, каждый день она ждала от него сообщения – да, чего угодно, лишь бы узнать, что он уже на пути в учебный лагерь, а она по-прежнему в его сердце. С тех пор, как она отослала ему фото своей татуировки, прошло уже несколько недель. Недель без единого слова. А что, если он больше не хочет быть с ней? Не скучает и не собирается любить ее вечно?
– Когда начинается курс новобранца?
– Полагаю, что теперь уже со дня на день.
– Что ж. Знаешь, я могла бы попросить Роя выяснить, не…
– Нет, – сказала Гризельда, перехватив взгляд Сабрины. – Спасибо, Вы очень ко мне добры. Но нет. Если он уйдёт в армию и захочет мне об этом сообщить, он со мной свяжется.
– Ты очень сильная.
Умная и сильная. Сильная и умная. Она сделает всё возможное, чтобы стать именно такой и жить именно так.
– Как Майя? В последнее время она не появлялась.
– У неё всё хорошо. Она потрясающий друг.
– Да, – произнесла Сабрина. – Она мне очень нравится.
Гризельда подхватила с кровати Нермала, любимого кролика Пру, и, уложив его поверх ее вещей, застегнула чемодан.
– Кажется, всё.
Сабрина вздохнула.
– Машина приедет с минуты на минуту. Наверное, пойду, возьму сумочку.
Гризельда взяла чемодан и начала спускаться с ним по лестнице, когда раздался звонок в дверь. Очевидно, подъехал водитель из службы такси, чтобы отвезти Маклелланов в аэропорт.
– Я открою! – крикнула она Сабрине.
Поставив чемодан Пру в фойе к остальным сумкам, она открыла входную дверь. Но это был не водитель лимузина. На секунду она задохнулась и бросилась в крепкие объятия Холдена Крофта.
Глава 34
Когда она открыла дверь, он забыл, как дышать, из головы моментально исчезли все слова и мысли. Она была такой красивой – такой потрясающе любимой – что ему оставалось только неотрывно смотреть на нее, пока она не ахнула и не кинулась ему в объятья.
– Холден, Холден, Холден, – смеялась и плакала она, обхватив руками его шею. Ее сладкие губы почти касались его горла, и, почувствовав на своей коже ее прерывистое дыхание, всё его тело напряглось от острого желания.
Он пустил голову и закрыл глаза, вдыхая свежий, чистый аромат ее волос, ее кожи – просто ее – его сердца, его любви, его Гризельды. Вне себя от волнения после двух долгих месяцев разлуки, он, наконец, сжимал в объятьях свою женщину, застыв на ступеньках перед входной дверью дома Маклелланов, не в силах проронить ни слова и пошелохнуться.
– Почему ты здесь? – шепнула она ему в шею. – Всё в порядке?
Наконец, он попытался хоть что-то сказать, собственный голос показался ему глухим и хриплым.
– Гри, я еду в Балтимор. Не мог удержаться от искушения увидеться с тобой, но к часу я уже должен быть там.
Она отклонилась назад, на лице смешались выражения гордости и огорчения.
– Сегодня тот самый день?
Он кивнул, крепче прижимая её к себе.
– Сегодня я уезжаю в лагерь новобранцев.
Она сделала глубокий, неровный вздох. Глаза жадно вглядывались в его лицо и, наконец, остановились на губах.
– У нас есть несколько часов.
Он наклонил голову, поцеловав её и лишив дыхания. Она была нежной и податливой, и когда его язык ворвался ей в рот, полностью растворилась в его теле. Она зарылась пальцами ему в волосы, и когда он сдавленно застонал ей в рот, провела ногтями по коже его головы. На вкус она была как чай с медом и домашнее тепло, и каждой частичкой своего тела идеально дополняла его собственное, словно кусочек паззла, словно недостающая половинка его души.
– Я скучал по тебе. Я скучал по тебе почти так же сильно, как раньше, – проговорил он. – Всё, чего я хочу…
– Гм.
Холден вскинул голову и увидел удивленное лицо Сабрины, которая изо всех сил пыталась скрыть улыбку.
– Может, вы все-таки зайдете в дом? Вас могут увидеть соседи.
Холден почувствовал, как сотрясается от смеха грудь Гризельды, и притянул ее ближе.
– Привет, Сабрина.
– Рада снова тебя видеть, Холден, – она склонила голову набок. – Едешь в лагерь новобранцев?
– Да, мэм.
Что-то позади Холдена отвлекло внимание Сабрины. Повернувшись, он увидел подъехавший к дому лимузин. Водитель проследовал за Сабриной в фойе, чтобы забрать их багаж, и Гризельда выглянула из своего уютного укрытия у его шеи.
– Маклелланы едут в аэропорт.
– Серьезно? – спросил он и, не удержавшись, широко улыбнулся. – И значит, мы будем одни?
Она кивнула, и ее лицо озарила такая же улыбка. Приподнявшись на цыпочках, она прижалась губами к его губам.
– А кого целует Зельда? – раздался снизу детский голос.
Холден оторвался от Гри и, присев на корточки, посмотрел в лицо Пруденс.
– А ты, наверное, Пруденс.
Она улыбнулась ему, две ее светлые косички блестели на утреннем солнце.
– А ты, наверное, Король-Солнце.
– Ты так думаешь?
Девочка торжественно кивнула.
– Да. У тебя такие же золотистые волосы, как и у меня, и ты больше, чем мой папа.
– Хм. Если я Король-Солнце, то кто же тогда Зельда? – спросил он, указав большим пальцем на Гризельду, которая стояла рядом с ним на лестнице и, улыбаясь, глядела на них.
– Ну, конечно же, Миледи Звезда, – она понизила голос и поближе наклонилась к Холдену. – Потому что она в тебя влюблена.
– Ты уверена? – прошептал Холден. – Потому что я-то уж точно в нее влюблен.
– Можно, я ей об этом скажу?
– Лучше не надо, – ответил Холден. – Не хочу, чтобы это вскружило ей голову.
Пруденс посмотрела на Гризельду, затем одарила Холдена широкой редкозубой улыбкой.
– Думаю, она уже знает.
Холден усмехнулся, потом встал и обнял Гри.
– Ну, она потрясающая.
– Я знаю, – с гордостью в голосе сказала Гризельда.
На какое-то мгновение – буквально на секунду – он задумался о Ханне. Какой она будет? Светловолосой и сероглазой, как он? Или темноволосой и голубоглазой, как Джемма? И будет ли Джемма заплетать ей косы? И будет ли она думать, что её папа – Король-Солнце из сказок её мачехи?
– Ты, должно быть, Холден, – сказал хорошо одетый мужчина лет тридцати, держа в одной руке чемодан и протягивая другую руку Холдену. – Рой Маклеллан.
– Да, сэр. Рад с Вами познакомиться, сэр, – ответил Холден, пожав ему руку.
– Бри сказала, что ты уходишь в армию?
– Да, сэр. Если все пойдет по плану, то сегодня вечером я отправлюсь в Пэррис-Айленд.
– Ну, ура, морпех. Удачи тебе.
– Спасибо, сэр.
Рой кивнул Гризельде и подтолкнул Пруденс в сторону машины.
– Пора идти, малыш.
– Пока, Король-Солнце, – произнесла она, и он ей подмигнул.
Гризельда наклонилась и крепко обняла свою подопечную.
–Ты будешь слушаться папу и маму?
– Да, Зельда. Я буду по тебе скучать.
– Я тоже буду скучать по тебе. Увидимся через неделю-две?
– Как стихи, – засмеявшись, сказала она Пруденс. – Я привезу немного ракушек.
– Отлично. Мы сделаем бусы, и ты расскажешь мне все о пляже.
Девочка поцеловала Гризельду в щеку и поспешила за отцом.
– Ну, – проговорила Сабрина. – Поглядывай тут за всем, пока нас нет.
– Обязательно. Вы же знаете, – ответила Гризельда и, обняв начальницу, отступила назад к Холдену.
– А вы хорошо смотритесь вместе. Прямо… как надо, – Сабрина склонила голову на бок, многозначительно посмотрев на них. – Только, э-э, не спалите дом, ладно?
Холден усмехнулся, а лицо Гризельды стало красным, как помидор. Они помахали на прощанье Маклелланам, а потом вдвоём направились в тихий, пустой дом.
***
Господи, она жутко нервничала.
Разве это не странно? В том, что она так разнервничалась именно перед Холденом, не было никакого смысла. Но она разнервничалась. Последний раз они были вместе – в постели – в охотничьем домике, и с тех пор прошло уже больше двух месяцев.
Он шел за ней через холл на кухню, и все это время она чувствовала на себе его взгляд. Она обошла кухонный остров, облокотилась на столешницу и посмотрела на него. Подавив острое желание завизжать от удовольствия, она прикусила нижнюю губу и почувствовала, как краснеет.
Он был таким красивым, что у нее перехватило дыхание. Впервые с момента их встречи в Западной Вирджинии, у него на лице не было тёмно-синих пятен от синяков и ссадин, и от одного только взгляда на него, у нее томительно заныло в животе.
Он подвинул стул, сел напротив нее и тоже облокотился на столешницу.
– Привет, – произнёс он.
– Привет, – выдохнула она, и сердце забилось быстрее. Она почувствовала, как напряглись и заострились соски у нее под футболкой, и заёрзала от того, как сжались и разжались стенки ее лона.
На мгновение его потемневший взгляд упал ей на грудь, и он облизал губы.
– Мне было просто невыносимо вдали от тебя.
Она сглотнула.
– Мне тоже.
– Я скучал по тому, как ты произносишь мое имя, – сказал он, напряжённо глядя ей прямо в глаза. – По тому, как горит у меня под пальцами твоя кожа.
От тона его низкого, бархатного голоса, у нее сбилось дыхание, и она заёрзала бедрами под столешницей.
– Я скучал по тому, как темнеют твои глаза, когда ты меня хочешь.
«Ну, тогда сейчас они, скорее всего, черны, как уголь»
– И по звукам, вырывающимся у тебя из груди, когда ты вот-вот кончишь.
Он встал со стула и медленно обошёл кухонный остров.
– Я скучал по тому, как смыкаются у меня за спиной твои лодыжки.
Она уже долгие недели могла свободно и глубоко дышать, но, похоже, сейчас ей не хватало воздуха.
– По тому, как ты говоришь «Я тебя люблю».
Он встал рядом с ней у кухонного острова, она повернулась и взглянула ему в лицо.
– Я тебя люблю, – прошептала она.
Его рот с такой силой и так стремительностью обрушился на ее губы, что они больно столкнулись зубами, но она всё равно не могла от него оторваться. Она скользнула руками вверх по его футболке и, пока он жадно овладевал ее ртом и его горячий, бархатный язык настойчиво кружил по ее языку, обхватила ладонями его лицо. Он опустил руки ей на бедра, и в одну секунду она уже сидела на столешнице, обхватив Холдена ногами и сомкнув у него за спиной лодыжки, о которых он только что говорил.
Она чувствовала его тугие мышцы у себя на груди, волнующую твёрдость, толкающуюся ей между ног, и сильные руки, так крепко прижимающие ее к себе, словно он никогда больше ее не отпустит. Она позволила завладеть своим податливым телом, ещё мгновение и он вонзиться глубоко в ее нежную, влажную плоть, пульсирующую и изнывающую от нестерпимого желания, чтобы он снова заполнил ее до предела.
– Вниз, – прошептала она ему в ухо, обхватив его за шею.
– Где? Куда? – спросил он, подхватив ее под бёдра и приподняв над столом.
– Дверь позади тебя.
Сделав два шага к двери, он на какой-то момент замешкался в поисках дверной ручки и, повернув её, быстро сбежал по ступенькам. В конце лестницы она шепнула ему «налево», и он толкнул французские двери, которые вели в однокомнатную квартиру с роскошной двуспальной кроватью, стоящей прямо посередине комнаты. Остановившись у самого изножья, он осторожно опустил ее на кровать и, накрыв своим телом, снова ее поцеловал.
От его поцелуев у нее закружилась голова, и стало нечем дышать, она застонала и выгнулась ему на встречу.
– Ты мне нужен.
Скользнув руками ей под футболку и лифчик, он сдвинул их вверх к ее плечам, и пока она, ёрзая, стягивала их через голову, встал, быстро снял рубашку, дернул молнию на брюках и спустил их вниз. От вида его обнаженного тела у нее потекли слюнки, дрожащими пальцами она расстегнула шорты и скинула их с ног. Потянувшись к ее трусикам, Холден провел ладонью у нее между ног, и из груди у него вырвался сдавленный стон.
– Господи, Гри. Ты вся промокла.
Он впился в нее безумным взглядом потемневших глаз, и она почувствовала, как пульсирует у него под пальцами ее самое чувствительное место, изнемогая от желания ощутить прикосновение его губ. Словно прочитав ее мысли, он сорвал с нее трусики и наклонился вперед, притянув бедра к краю кровати.
– Чего ты хочешь?
– Тебя, – задыхаясь, прошептала она, и ее лицо вспыхнуло.
– Как-то так?
Одним плавным движением он опустился на колени и закинул ее ноги себе на плечи. Наклонившись вперед, он нежно раздвинул пальцами ее складочки и коснулся ртом клитора. Она вскрикнула, судорожно смяв пальцами покрывало и запрокинув голову. Его язык медленно скользил по ней, упиваясь ласками, от которых она дёрнулась и, оторвав бедра от кровати, толкнулась ему в лицо. Он стал осторожно посасывать ее возбужденный бугорок, затем увеличил скорость, настойчиво кружа языком по ноющей плоти, и её затрясло. Она открыла глаза и, посмотрев вниз, встретила его неотрывный, внимательный взгляд. Зрелище было настолько чувственным, что она потеряла контроль. Ее тело сотрясли спазмы, мышцы судорожно сжимались и разжимались, бесконечно пульсируя. Тем временем, он поднялся и осторожно перевернул ее на живот, лицом вниз. Он взял ее за бедра и притянул к себе, толстая головка его члена медленно вошла в ее разгоряченную плоть. Стенки ее лона, все еще сотрясающиеся от оргазма, стиснули его, приняв целиком. Он наклонился вперед и рукой, лежащей под ее грудью, приподнял ее над кроватью, пока ангел у него на груди не коснулся кожи ее спины.
– Так нормально? – простонал он рядом с ее ухом.
Она наклонила голову в сторону, и он провел губами по влажной коже ее шеи.
– Да. Ты так… глубоко. Холден. Мы… одно целое, – выдохнула она.
– Я мечтал о том, чтобы взять тебя так, – задыхаясь, произнёс он, все еще не двигаясь, чтобы она могла к нему привыкнуть.
– Тогда возьми меня, – сказала она, теснее прижавшись к нему бедрами.
– Я люблю тебя, ангел, – прошептал он и, толкнувшись в нее, легонько коснулся губами ее шеи. – Я никогда не смогу тобой насытиться.
Пока он ритмично вколачивался в нее сзади, она накрыла его руку своей, сплетаясь с ним пальцами. Его дыхание стало частым, из груди вырывались хриплые стоны. С каждым толчком, с каждым словом любви, слетевшим у него с губ, в ней снова начал закручиваться огненный вихрь, еще более мощный, чем тот, что совсем недавно охватил ее тело. И почувствовав, как он стиснул зубами мочку ее уха, она выкрикнула его имя, разлетевшись на части в фейерверке удовольствия.
– Гризельда, – раздался у ее уха хриплый голос Холдена. Затем он вскрикнул, выплескиваясь в нее долгими толчками.
***
– Я безумно по тебе скучал. Я буду любить тебя вечно, – пробормотал Холден. Расслабленный и пресыщенный, он рухнул на нее сверху и уперся лбом ей в шею. И хотя упирающийся ей в ягодицы член еще подергивался от невероятного оргазма, было ясно, что второй раунд не заставит себя долго ждать.
Гризельда развернулась в его объятьях, лицо у нее раскраснелось и блестело от пота и возбуждения. Он опустил глаза на ее розовые соски, задевающие ангела у него на груди, и вся его кровь вновь устремилась вниз.
– Посмотри на меня, – проговорила она.
Подняв глаза, он увидел, что она усмехается, но слишком хорошо ее знал, чтобы не заметить сквозившую у нее во взгляде неуверенность.
– Расскажи мне о Джемме… и вашем…
– Дочке, – произнес Холден, наблюдая за тем, как розовые губы Гри приоткрылись от удивления. – Ханна. Мы решили назвать ее Ханной.
– Ханна, – повторила она, и ее глаза наполнились слезами. – Ханна.
Холден кивнул. Заговорив о дочери, он сразу успокоился и с нежностью притянул Гризельду к себе.
– На прошлой неделе я видел её на УЗИ. Гри, она само совершенство. Десять пальцев на ногах. Десять пальцев на руках. Пока мы смотрели на нее, она пару раз рыгнула, и вокруг нее плавали маленькие пузырьки. Наверное, это всё мои гены. Это было похоже на чудо, вот так увидеть ее.
– Я уверена.
– И я услышал, как бьется ее сердце. Так сильно. Как у скаковой лошади. Просто потрясающе. Она должна родиться ближе к Рождеству.
Счастливое выражение слегка спало с лица Гризельды, но она быстро опомнилась, и улыбка снова стала довольно радушной, но уже более натянутой.
– А… Джемма?
– У неё все хорошо. Знаешь, нам пришлось помириться. Ради Ханы.
– О, – сказала Гризельда, вглядываясь ему в лицо и изо всех сил стараясь удержать на лице улыбку. – Конечно.
Холден прищурился.
– Гриз? Что у тебя на уме?
– Помирились, – тяжело вздохнула она, потупив глаза. – Так вы…
– Что? – спросил он, затем приподнял ее подбородок и поморщился, увидев застывшие у нее в глазах слезы. – Что, ангел?
– Вы снова вместе? Хотите… ну знаешь, попытаться стать настоящей семьей?
– Ч-что? – проговорил он. – О чём ты говоришь? Мы только что…
– Я знаю, – быстро сказала она. – Но я…
Накрывшая его волна гнева была столь стремительной, что у него тревожно заколотилось сердце.
– Я люблю тебя! Мы только что занимались любовью. Я… Г-гризельда, ты действительно думаешь, что я вернулся к Джемме, а потом приехал сюда, чтобы разок т-трахнуть тебя перед лагерем новобранцев?
Она взглянула на него из-под опущенных ресниц, нервно облизав губы.
Он потянулся к ней, взял её лицо в свои ладони и напомнил себе быть с ней нежным, несмотря на кипящую внутри ярость.
– Г-гриз, скажи мне, что ты уверена в том, что я настроен серьезно. Я твой. Я люблю тебя. Я п-принадлежу тебе. И никому больше.
Она нервно сглотнула, на какое-то мгновение опустила глаза, затем снова взглянула на него.
– Я хочу в это верить.
Ему показалось, что она его ударила.
– Т-так ч-что же тебе мешает?
– У тебя ребенок от Джеммы, – торопливо проговорила она. – И ты всегда хотел семью, хотел быть хорошим отцом…
– Я стану Ханне хорошим отцом, но семья у меня будет с тобой, черт возьми.
Словно не слыша его, она продолжала:
– И поэтому я подумала, может, ты передумаешь на счет Джеммы, потом, у тебя на руке так много отметок…
– Г-гризельда! – он был так зол, что боялся невзначай её ударить, поэтому убрал руки от ее лица и перевернулся на спину, чтобы слегка от нее дистанцироваться. Его сердце свело в мучительном спазме, и он пытался перевести дыхание. Ему не хотелось на нее орать или пугать ее, но он был в ярости… И ему было невероятно больно.
– Ты мне не доверяешь.
Она тоже перевернулась на спину, и они оба в отчаянии уставились в потолок.
– Я доверяю тебе больше, чем кому бы то ни было, – мягко сказала она.
– Это ни о чем не говорит, – возразил он и почувствовал, как защипало в глазах.
Она повернулась на бок и посмотрела ему в лицо.
– Холден, пожалуйста, не злись на меня. Я люблю тебя больше всех на свете. Я хочу этого… Я хочу тебя… Я просто…
– Все отметки у меня на руке… Это ты, – признался он.
– Что?
Он повернулся к ней, чувствуя невероятную тяжесть в сердце, а также вину, сожаление и стыд от того, что открывается ей в своем истинном свете.
– Все эти знаки, все до единого, п-принадлежат тебе.
– Что это значит?
Глаза обжигали слезы. Чтобы их сдержать, он поморгал и сосредоточился на ее лице.
– Неважно, с кем я был и когда. Неважно, что т-ты умерла. В тот момент я закрывал глаза и видел твое лицо. Всегда. Даже с Джеммой.
– Холден, – сказала она, и в ее голосе послышались боль и недоумение.
– Я знаю, что это ненормально. Когда я видел тебя в последний раз, тебе было всего тринадцать лет, – он замолчал, вглядываясь ей в лицо, в надежде, что она его поймет. – Н-но я уже был в тебя влюблен. Когда ты лежала рядом со мной на этой дерьмовой грязной койке, я чувствовал себя таким… живым. Ты стала для меня тем, по чему я всю свою жизнь тосковал, чего хотел и о чем мечтал. Я… Мне был не нужен никто, кроме тебя. Всю мою жизнь – всю жизнь – ты была сердцем, бьющимся у меня внутри, женщиной моей мечты.
Он поднял руку и, посмотрев на подсчитывающие знаки, провёл пальцем по синим и черным линиям.
– Так я пытался тебя заменить. И так каждый раз терпел неудачу.
Она казалась совершенно потрясенной, но им овладело такое неудержимое отчаянье, что он торопливо продолжил.
– Твои знаки на всём моем теле. У меня на руках. На груди. В глазах. В голове. В сердце.
У нее по щекам катились слёзы.
– И мне их не стереть. Чтобы от тебя освободиться, я должен умереть. Гри, н-неужели ты этого не видишь? Н-не можешь понять? Для меня есть только ты.
– Я вижу, – глотая рыдания, прошептала она и, раскрыв руки, потянулась к нему.
Он перекатился на нее и уткнулся лбом ей в плечо, почувствовав обрушившийся на него поток острой боли – боли, вызванной ее потерей на берегу Шенандоа, известием об ее гибели, необходимостью жить с Калебом, который её убил. Открытая рана, оставленная Гризельдой много лет назад, еще не зажила, и он вдруг отчётливо вспомнил, животную боль, охватившую его, когда он поверил, что она мертва.
«Я бы пошёл ради тебя на край света… чтобы ты почувствовала мою любовь»
– Я н-не могу снова тебя потерять, – произнёс он, прижимая ее к себе. Его голос стал хриплым, глаза жгло от невыплаканных слез.
– Ты не потеряешь, – пообещала она, поглаживая его рукой по волосам. – Никогда.
– Ты злишься из-за других ж-женщин? Или шокирована тем, что я думал о тебе, когда был с…?
– Нет, – ласково сказала она. – Нет. Теперь я всё понимаю.
Она гладила его по волосам, прижимая его к мягкому теплу своего тела.
– Я не злюсь. Мне просто очень грустно от того, что ты ни с кем не мог обрести счастья даже на секунду. Тебе, наверное, было так одиноко, Холден. От этого у меня разрывается сердце.
– Мне было одиноко. В глубине души я был практически мертв, Гриз. Но я больше не хочу быть мертвым. Я хочу быть сильным. Я хочу предложить тебе что-то стоящее, – он с силой зажмурил глаза. – Но я не могу тебя потерять. Только не теперь. Не теперь, когда я держал тебя в объятьях, любил тебя и снова узнал, что значит обрести счастье в этой сраной дыре, в которую превратилась моя жизнь. Я всё, что угодно сделаю, лишь бы заслужить твоё доверие, ангел.
– Ты не потеряешь меня, Холден, – снова пообещала она решительным голосом, почти касаясь губами его уха. – Просто, я тоже теряю всех, кого люблю: маму, бабушку, тебя. Тогда, в охотничьем домике, как только я начала верить в то, что мы действительно можем быть вместе, ты узнал о Ханне, и я снова тебя потеряла. Поэтому мне трудно доверять. Я хочу, но мне сложно не сомневаться. Я так долго защищалась…
– Я знаю, – пробормотал он, прижимаясь губами к ее плечу. – Знаю, ангел. Но ты не сможешь так жить всегда, тебе нужно с чего-то начинать. Почему бы не начать с меня?
***
Она распахнула глаза и потрясенно уставилась на него, потому что его слова эхом повторяли то, что сказала ей Майя, когда Гризельда была в больнице:
«Ты сильная и умная, Зельда, но тебе пора начинать доверять людям. Ты должна перестать думать, что все они непременно подставят тебя и бросят в беде. Я тебя не брошу. Сабрина тебя не бросит».
И теперь ей как-то нужно было найти в себе силы и поверить, что Холден, которого она любила больше всех на свете, которого постоянно теряла, но каким-то образом все же нашла, тоже её не бросит.
Глава 35
20 августа
Дорогая Гри,
Что ж, я это сделал. Я с блеском прошел MEPS, дал присягу отстаивать и защищать конституцию Соединённых Штатов и теперь полечу на самолете в Перрис-Айленд, что в Южной Каролине. На САМОЛЁТЕ, Гриз. Мой первый полет на самолёте. Черт, жаль, что тебя нет рядом.
Спасибо за то, что одолжила мне свою тетрадь. Я буду писать в ней письма для тебя, пока не закончатся листы. Потом я, впрочем, все равно ее сохраню, потому что эту тетрадь дала ты.
Сегодняшнее расставание с тобой стало едва ли не самым сложным, что мне когда-либо приходилось делать. Но вот что я понял: мы постоянно друг друга теряем, но также постоянно друг друга находим, а это в значительной степени указывает на то, что нам суждено быть вместе. Только подумай о том, сколько мы уже пережили, Гриз, и мы со всем этим справились.
Но я знаю, что у тебя еще остались сомнения, поэтому давай договоримся так. Пока я в отъезде, я буду писать тебе каждый день. Каждый день, Гриз. И это станет доказательством того, что я и так уже знаю: я люблю тебя, я выбираю только тебя, и так будет отныне и навсегда. А когда закончится курс молодого бойца, я вернусь за тобой, ангел. Я тебе обещаю.
БПТСБЛТВ
Новобранец Холден Крофт
21 августа
Дорогой Холден,
Мне всё кажется, что своими глупыми опасениями на счет тебя и Джеммы, я испортила нашу последнюю встречу. Боже, надеюсь, что нет. Обещаю, что пока тебя не будет, я постараюсь научиться доверять тебе и всему тому, что между нами. Наверное, уже пришло время, да?
Твой звонок прошлым вечером стал для меня полной неожиданностью. Я знала, что ты зачитываешь текст, который тебе дали, но, услышав твой голос, так обрадовалась, что мне было все равно. Ты расслышал, когда я сказала, что люблю тебя? Я понимала, что ты мне не ответишь, но должна была это сказать.
Спасибо, что посоветовал мне обратиться к лейтенанту Джонсу, чтобы узнать твой адрес. Он сразу же дал его мне, и теперь я могу тебе писать, даже если у тебя пока нет такой возможности.
Сегодня я ездила в Университет округа Колумбия, чтобы записаться на занятия, но, узнав, что курс ведет профессор по фамилии Фостер, пришла в полное замешательство. Клянусь, случись такое еще год назад, я давно бы умчалась оттуда без оглядки, но я представила себе твоё лицо, набрала в грудь побольше воздуха и записалась на курс. Он называется «Структура английского языка». Кроме этого, я записалась на британскую и американскую литературу, а также на введение в критический анализ. Похоже, придётся много читать и писать, да? Зато все мои занятия проходят по понедельникам, средам и пятницам, так что я смогу два дня в неделю работать у Сабрины в «Нянях на Девятой».
У нас не было возможности снова поговорить о Ханне, и я не успела рассказать тебе, как за тебя счастлива. По-настоящему счастлива, безо всяких задних мыслей. Когда ты говорил о ней, у тебя в глазах было столько восторга, а я испортила тебе этот момент своими опасениями на счет Джеммы. Боже. Пожалуйста, прояви ко мне немного терпения.
Я рада, что у тебя получилось написать мне на пути в Перрис-Айленд. Поверить не могу, что ты отправил мне сообщение по дороге в аэропорт. Не забудь потом рассказать мне, как прошёл твой первый полёт.
Холден, я так тобой горжусь. От этого у меня просто разрывается сердце.
БПТСБЛТВ
Гри.
***
21 августа
Дорогая Гри,
Какое-то время я не смогу отправлять тебе письма, и меня это жутко злит, но я по-прежнему продолжаю их писать. Одно в день. Каждый день. Что бы ни случилось. Потому что для меня во всём мире нет ничего важнее тебя. Надеюсь, ты усердно работаешь над своим доверием, и то, что от меня нет вестей, этого не испортит.
Сейчас я расскажу тебе о лагере новобранцев. Не знаю, чего я ожидал, да я и не жалуюсь, но блин!
Вчера мы приземлились в аэропорту, за нами приехал автобус и около шести вечера отвез в ПА. В общем, мы сюда приехали, и не успели выйти из автобуса, как они начали выкрикивать нам приказы. Типа, орать как бешенные. А потом все эти бумаги, и «идите пописайте в баночку», клянусь, мы почти до двух ночи не могли принять душ. Потом нас отвели в эти временные казармы, но к тому времени всех уже так колотило от адреналина, что никто не спал. В четыре утра они разбудили нас, колотя по мусорному баку и выкрикивая: «Всем построиться!». Ты понятия не имеешь, какого чёрта тут происходит, а они рявкают свои приказы, и вдруг все мы уже на земле и делаем пятьдесят отжиманий.
Мы весь день маршировали – сначала на завтрак, потом чтобы нам обрили головы, сняли мерки для формы, ну и так далее. Потом они заставляют постоянно считать все подходы в упражнениях, а ты так смертельно устаешь, что Джимми, один парень, который стоял рядом со мной, постоянно сбивался со счета, и ему каждый раз приходилось заново качать пресс.
Я сегодня так умотался, что глаза просто слипаются. Но моя последняя мысль всегда о тебе, мой ангел. И я рад, что оказался здесь, потому что впереди нас ждёт счастливая жизнь вместе. Обещаю.
Я слышу сигнал отбоя.
Ура!
БПТСБЛТВ
Х.К.
***
22 августа
Дорогая Гри,
Я так вымотался, что всё плывет перед глазами.
Так что сегодняшнее письмо будет коротким. Но я обещал писать тебе каждый день, а обещание – это обещание, особенно тогда, когда его сложнее всего выполнить.
БПТСБЛТВ
Х.
***
23 августа
Дорогая Гри,
БПТСБЛТВ
Холден
***
25 августа
Дорогой Холден,
Я стараюсь быть сильной, доверять тебе и верить в нас. Обещаю каждый день работать над этим, и к тому времени, как ты вернешься домой, я больше не буду бояться. Ну, может, и буду, но уже не позволю этому помешать нашему с тобой счастью.
Я много размышляю о нашей жизни – особенно у Калеба Фостера. О том грязном подвале и панели в стене. Саде, где мы столько всего вырастили. О том, как я варила в сарае овощи, чтобы потом ты мог разложить их по банкам. Я думаю о том дне на Шенандоа, о том, как мы на долгие годы друг друга потеряли, и о том, как в июне я снова тебя нашла. Я вспоминаю охотничий домик. Я вспоминаю, как ты приехал в больницу, когда мне было очень плохо. Я вспоминаю, как открыла дверь дома Маклелланов и увидела на пороге тебя (и всё то, что мы делали в моей постели утром прошлого понедельника, пока тебе не пришла пора уходить). Я так и не поменяла простыни, потому что на них все еще остался твой запах.
