Текст книги "Никогда не отпущу тебя (ЛП)"

Автор книги: Кэти Регнери

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 27 страниц)

Он ворвался в больницу и остановился у стойки информации, чтобы спросить дорогу. Холден не знал, во сколько заканчиваются часы посещения, да и не спрашивал. Он боролся с каждым, кто пытался увести его от нее. Он не собирался никуда уходить, пока не удостоверится, что с ней все будет в порядке.

Зайдя в лифт, он нажал на кнопку второго этажа, то и дело, сжимая и разжимая кулаки, внутренне готовясь к тому, чтобы увидеть ее травмы.

– Всё в порядке, сынок?

Он с удивлением поднял глаза. Когда он вошел в лифт, то никого не заметил. Теперь он увидел военного в форме, который стоял в углу, с беспокойством и сочувствием глядя на Холдена.

– Да, сэр.

– Навещаете здесь кого-то?

Холден кивнул.

– Да, сэр.

– Надеюсь, уже завтра они пойдут на поправку.

– Спасибо, сэр.

Двери открылись, и Холден вышел из лифта, следуя указателям, ведущим в отделение интенсивной терапии. Наткнувшись на пару запертых металлических дверей, он позвонил в звонок, но через интерком медсестра сообщила ему, что его имени нет в списке посетителей.

Совсем расстроившись, он написал Майе.

«Меня не пускают».

«Подожди минутку. Сейчас выйдет Сабрина. Она тебя проведёт».

Холден сунул телефон в карман, предположив, что Сабрина это медсестра, но, когда двери, наконец, открылись, из них вышла молодая женщина в обычной одежде и уставилась на него.

– Холден?

Нет, эта женщина не была медсестрой. Она была просто сногсшибательной – мега-крутой и, очевидно, очень богатой. Холден сразу понял, что Сабрина – это миссис Маклеллан. Без вариантов.

– Миссис Маклеллан?

– Да. Она упоминала обо мне?

Холден кивнул.

– А ты её приемный брат?

– Был. Когда-то

– А теперь?

Он пожал плечами. Он не знал, что именно, может рассказывать о Гри её начальнице.

Черт, он даже не представлял, знает ли вообще Сабрина, через что они с Гризельдой прошли.

Не вынуждая его углубляться в подробности, она мрачно улыбнулась и сделала шаг назад, пропуская его через металлическую дверь.

– Предупреждаю, она плохо выглядит.

– Я уже видел такое, – прошептал он. Ему безумно хотелось ошибаться, но это было правдой. Он уже не мог сосчитать, столько раз видел открытые раны у нее на лице и спине, вывихнутые плечи, ободранные в кровь запястья и лодыжки. Уж на раны Гризельды он насмотрелся.

– Вы с ней были в одной приемной семье? – просила Сабрина. Она быстрым шагом прошла по коридору, затем свернула в другой.

Вокруг пахло антисептиком и болезнью, и желудок Холдена ощутимо запротестовал. Он ненавидел больницы. Всегда. Особенно эту, потому что в ней лежала избитая, искалеченная Гризельда.

– Да. Какое-то в-время.

– А потом?

Она остановилась перед палатой, положив руку на дверную ручку и с участием и любопытством глядя ему в глаза.

– Прошу Вас, можно мне её увидеть?

Сабрина кивнула.

– Да. Потом мы можем поговорить?

Она повернула ручку, и Холден не ответил. Он вошел в тихую, плохо освещённую комнату.

– Холден? – прошептала Майя.

Его глаза постепенно привыкли к тусклому свету, и он увидел приближающуюся к нему с противоположной стороны палаты мулатку.

– Да.

Она неожиданно обняла его, совершенно сбив с толку. Он растерянно постоял, затем, наконец, приподнял руку и похлопал ее по спине.

– Спасибо, что приехал, – проговорила она.

– Мне нужно её увидеть.

Майя опустила руки и отошла в сторону.

– Я буду в коридоре с Сабриной. Найди меня, когда закончишь, я расскажу тебе последние новости, ладно?

Прошмыгнув мимо него, Майя тихонько выскользнула за дверь и оставила Холдена и Гризельду наедине. В два шага он очутился у ее кровати. Он собрался с духом и открыл глаза.

Гриз. Гриз. О, Боже, Господи.

Правый глаз у нее сильно опух и заплыл огромным сине-зеленым синяком, прямо от него по лбу тянулась глубокая рана, перехваченная семью медицинскими скобками. В янтарно-золотистых волосах застыла корочка крови, ухо распухло и потемнело, в ушной раковине виднелась запекшаяся кровь, а под ней – тёмно-бордовые ссадины.

Он потянул вниз больничное одеяло, укрывающие ее до самого подбородка. Она была в больничной рубашке, и ему не было видно ее грудь. Из-под светло-голубой ткани выглядывали шнуры от капельницы и провода от кардиомонитора. Он осторожно её прикрыл, чтобы случайно ничего не задеть. Взглянув на расположенный у неё над кроватью монитор, он отметил, что сердечный ритм четкий и ровный, артериальное давление тоже в норме.

Холден сел в кресло рядом с кроватью. Он нашел под простыней ее руку и осторожно, чтобы не потревожить внутривенный катетер, закрепленный на тыльной стороне ее руки, обхватил ладонью ее пальцы.

– Г-гриз? Т-ты меня слышишь? Я здесь, ангел. Я здесь, с тобой. Я здесь.

Она издала какой-то тихий горловой звук и, чуть откинув во сне голову, повернулась к нему лицом.

– Я так с-сильно тебя люблю, – тихо простонал он. – Чёрт. Прости меня, что не смог тебя защитить.

Она снова издала этот звук, потом вздохнула:

– Хорошо.

– Я немного побуду с тобой, Гриз.

– Я прыгаю…, – произнесла она, не открывая глаз и медленно шевеля губами.

– Верно, – шмыгнув носом, сказал он. – Я прыгаю, ты прыгаешь.

Гризельда надолго замолчала, и он уже было решил, что она снова заснула, но вдруг понял, что она пытается что-то сказать.

– …сломлен или… прежним?

Он зажмурил глаза и уперся лбом в больничный матрас рядом с ее ухом, слезы скатились с его носа и упали на простынь между ними.

– Прежний, мой ангел. Я с т-тобой, и значит я п-прежний. С-спи. Я здесь. Я останусь.

Она прошептала что-то неразборчивое, и через минуту он понял, что она уснула.

Он поднял голову и, глядя, как она спит, какое-то время лихорадочно пытался найти выход из сложившейся ситуации. Без нее он был глубоко несчастен, от чего его жизнь в Западной Вирджинии стала совершенно никчемной и практически невыносимой. Он ненавидел Джемму. Чёрт побери, он чуть было не возненавидел своего нерожденного ребенка, но вовремя отогнал эту мысль, потому что это было неправдой. Больше всего на свете он хотел быть с Гри, и все же не мог предложить ей или своему ребенку ничего хорошего, ничего существенного. Его жизнь была сплошной катастрофой, и он не имел ни малейшего понятия, как привести ее в нормальное состояние – то состояние, при котором его любимая женщина и ребенок чувствовали бы себя в безопасности, были любимы и могли бы им гордиться.

Совершенно разбитый и отчаявшийся, он опустил голову на матрас рядом с ее подушкой, осторожно сплел вместе их пальцы и, в конце концов, провалился в сон.

***

– Холден? Холден, проснись.

Он моргнул, выпрямился и посмотрел вверх. В палате стало намного светлее, а рядом стояли Майя и Сабрина.

– Я н-не уйду, – сказал он. При мысли, что ему придется расстаться с Гризельдой, его охватил ужас.

Сабрина в замешательстве склонила голову на бок, затем сделала глубокий вздох и понимающе кивнула.

– Не волнуйся. На отделение интенсивной терапии часы посещения не распространяются. Тебе совсем не обязательно уходить. Оставайся, сколько захочешь.

– Я на какое-то время уснул.

– Она тоже, – с грустной улыбкой сказала Майя. – Впервые за последние несколько дней. Пару раз я заходила вас проведать, она не металась, не ворочалась и не кричала. Вы оба спали как младенцы. Но мы подумали, что тебе следует чего-нибудь перекусить.

Майя положила руку ему на плечо.

– Иди. Я с ней побуду. Врач сказал, что действие лекарств прекратится только через час или около того.

Взглянув на Гризельду, Холден с неохотой вытащил пальцы из ее ладони и встал, чтобы размять затекшие мышцы.

– Может, я угощу тебя обедом? – спросила Сабрина, жестом указав на дверь.

– Я сам могу купить себе поесть, – ответил Холден.

Она вежливо улыбнулась и кивнула головой.

– Майя, тебе что-нибудь нужно?

– Я уже поела, но не отказалась бы от упаковочки «Твиззлерс», – сказала она.

– Сейчас будет, – произнес он, и вслед за Сабриной вышел за дверь.

Он прикрыл дверь больничной палаты и повернулся к ней.

– Спасибо, что пришли.

Сабрина кивнула.

– Конечно. Я очень переживаю за Зельду. Она работает у нас уже четыре года, хотя вынуждена признать, что до этого момента я почти ничего о ней не знала.

Они прошли через металлические двери, у которых она его встретила, и направились к лифту, чтобы спуститься в кафетерий, расположенный двумя этажами ниже.

– Сколько времени она была с Джоной? – спросила Сабрина.

Она произнесла это имя, словно какое-то ругательство, и этим сразу ему понравилась. До трагедии, постигшей его в подростковом возрасте, Холден рос в скромном, но счастливом доме, и теперь относился к состоятельным людям с недоверием. У него не было опыта общения с богачами. Во всём, что имело значение, они были для него словно с другой планеты – из другой вселенной – вращающейся где-то совсем далеко от него.

Но она показалась ему милой, хоть и была одета слишком вычурно для больницы, в широкие штаны и яркую блузку. Её шею украшало золотое ожерелье, наверняка, настоящее, светлые волосы были собраны в гладкий, закрученный пучок. Сабрина выглядела дорого, и это его нервировало, но, судя по всему, она хорошо относилась к Гри: пришла сюда, дала ей работу, натолкнула ее на мысль о колледже. Несмотря на ее расфуфыренную внешность, он должен был дать Сабрине шанс.

– С Джоной? Не знаю. Год. Или около того.

– Время от времени я замечала у нее синяки. Я ничего не говорила, потому что не хотела ее смущать.

При этих словах Холден бросил на нее пристальный взгляд, но все же держал рот на замке, иначе разразился бы потоком таких отборных ругательств, что ее белокурые волосы мигом бы поседели.

Она легко прочла в его глазах осуждение и покраснела.

– Мне следовало что-нибудь предпринять.

– Да. Следовало.

– Прости, – произнесла Сабрина.

– Гриз все равно осталась бы с ним.

– Гриз, – тихо повторила она.

– Её полное имя – Гризельда.

– Гризельда. Зельда. Я и понятия не имела, – сказала Сабрина и тяжело вздохнула. – Такое часто случается с женщинами, подвергающимися насилию. Ну, знаешь, они остаются со своим мучителем.

Холден посмотрел на нее, но никак это не прокомментировал.

– И ты был её приемным братом?

Прозвучал сигнал, извещающий о том, что лифт прибыл на их этаж.

– Да. До того, как нас, гм… похитили.

Сабрина вздрогнула, пока Холден придерживал дверь, помогая ей выйти из лифта. Она застыла, кровь отхлынула от ее лица.

– По…

– Похитили. Н-насильно увезли, – он понятия не имел, почему вдруг заговорил о том, что им пришлось пережить. Может быть, потому что почувствовал, что Сабрина Маклеллан действительно хотела помочь Гризельде, которая сейчас крайне нуждалась в помощи, а Холден был не в состоянии предложить что-то стоящее. Но, по крайней мере, он мог найти того, кто сумеет ей помочь.

Сабрина в полном замешательстве глядела на него, пока не раздался предупреждающий сигнал лифта, тогда она опустила глаза и быстро вышла. Сабрина долго молчала и, когда они дошли до кафетерия, наконец, повернулась к нему с нескрываемым ужасом в глазах.

– Похитили. Боже мой.

Развернувшись к ней, он внимательно посмотрел ей в глаза и решил всё ей рассказать. Майя была замечательной, но Холден догадывался, что Майя сама еле сводит концы с концами. Помимо Майи, Гризельде необходим кто-то ещё. Кто-то сильный, кто сумел бы оказать ей реальную поддержку. Возможно, таким человеком могла бы стать Сабрина, но только если она поймет истинную глубину личности Гризельды… и всю сложность её положения.

– К-когда нам было десять лет, нас похитили с объездной дороги в Западной Вирджинии, и три года держали в подвале. Постоянно избивали. Заставляли работать.

– Вас…

Он увидел у нее в глазах немой вопрос, самый страшный вопрос.

– Нет, – ответил он, покачав головой. – Нас не насиловали.

Сабрина глубоко и прерывисто вздохнула, затем кивнула, чтобы он продолжал.

– Через несколько лет Гри сбежала. А я нет. Мне сказали, что она умерла, но это была неправда. Она вернулась в систему патронатного воспитания. Две недели назад мы… мы друг друга нашли. Я люблю её. Она любит меня. Когда она вернулась домой, её избил этот к-кусок д-дерьма, – Холден перевел с трудом сдерживаемое дыхание и, извиняясь за грубость, пожал плечами. – Думаю, теперь Вам всё ясно.

– Господи! – ахнула Сабрина, прикрыв рот дрожащими пальцами с аккуратным розовым маникюром.

– Она сильная, – сказал и слегка улыбнулся, восхищаясь мужеством своей сильной девочки. – Она…

При мысли о том, как она лежит наверху в этой кровати, вся избитая и напуганная, у него сжалось сердце. Он несколько раз моргнул, отвернувшись от Сабрины.

Они взяли по подносу, каждый выбрал себе обед, Холден не забыл про конфеты для Майи.

– Чем я могу помочь? – спросила она, когда они сели за столик.

Пытаясь определить, степень её искренности, Холден взглянул на неё и увидел, что она смотрит на него с озабоченностью и неподдельным интересом. И почувствовал приятную волну облегчения.

– Помогите ей поступить в колледж. Она этого хочет. Для нее очень много значит, что именно Вы это предложили.

Сабрина решительно кивнула, открывая пакетик с заправкой для салата.

– Считай, это уже сделано. У нас с Роем есть связи. Мы поможем ей всем, чем сможем.

– Спасибо, – прошептал он, подумав, каково это – быть настолько финансово обеспеченным, что достаточно кому-то лишь упомянуть о колледже, и ты, как по взмаху волшебной палочки, можешь воплотить его мечту в реальность.

Сабрина провела рукой по глазам. Холдена восхищало ее самообладание, то, что, несмотря на шокирующие новости, которые он только что ей рассказал, она взяла себя в руки и предложила Гри помощь.

– Я и не знала, что она отнеслась к моему предложению серьезно.

– Вполне серьезно, – сказал он, откусывая бутерброд. – Еще, было бы неплохо, если бы ей было куда идти.

– Куда идти?

Холден кивнул, проглотив кусок бутерброда, и почувствовал подступивший к горлу ком.

– Куда-нибудь в другое место… где он не… где воспоминания…

– О! О, конечно! – закивала Сабрина. – Конечно же, ей не стоит возвращаться туда, где он… Нет. Конечно. Я об этом не подумала, но ты прав.

– Может, Вы могли бы помочь ей найти другое жильё?

– Да. Да, – твёрдо сказала Сабрина, отпив диетической колы. – На самом деле, у меня есть идеальный вариант. У нас в доме, на цокольном этаже, есть квартирка, куда Рой планирует со временем перевезти свою мать. Квартирка очень милая, полностью отремонтированная, но пока пустая. Может, она некоторое время поживет у нас.

– Было бы здорово, – сказал Холден, чувствуя, как у него защемило в груди от радости. У нее есть друзья. У нее есть люди, которые о ней позаботятся. Он вздохнул с облегчением.

– Холден? А ты останешься? Ты мог бы переехать к ней. Думаю, это пошло бы ей на пользу.

Он откусил еще один кусок бутерброда, но из-за охватившего его отчаянья, не почувствовал вкуса еды. Он пожал плечами.

– Всё не так просто.

– Да? Полагаю, что так и есть. Просто никогда не бывает.

– Моя бывшая девушка б-беременна.

– А, – сказала Сабрина, глядя на свой салат. – И ты решил поступить по совести и остаться с ней?

– Что-то в этом роде, – пробормотал он, сворачивая разговор. Он мог говорить о Гри столько угодно, лишь бы обеспечить ей комфорт и безопасность, но его жизнь не подлежала обсуждению.

– Может, когда-нибудь…?

Холден посмотрел на нее, взглядом подводя черту их разговору.

– Может.

***

– Давайте попробуем еще раз, – раздался голос доктора, все еще искаженный, но уже не такой замогильный, как раньше.

«Раньше? Ах, да, раньше. Он разговаривал с ней раньше. Врач. Иначе как бы она его узнала?»

– Гризельда? Это доктор Леонард. Вы можете открыть глаза?

Она попыталась, но глаза никак не хотели открываться, и это напугало ее почти так же, как и то, что все говорили искажёнными голосами, словно под водой.

– Холден? – простонала она.

– Я здесь, ангел, – его низкий голос раздался прямо у неё над ухом и прозвучал почти чисто. У неё затрепетало сердце, пальцы задрожали и заскользили по простыни в поисках его рук. Вдруг его сильные и такие знакомые пальцы сплелись с её пальцами, и она с облегчением вздохнула.

Гризельда изо всех сил постаралась открыть глаза. Один напрочь отказывался открываться, но поморгав, ей наконец-то удалось с усилием разомкнуть оба глаза. Ей понадобилось некоторое время, чтоб сфокусировать взгляд, но когда у нее это получилось, перед ней возникло лицо Холдена.

– Холден, – произнесла она, наклоняясь к нему.

Он подвинулся ближе, так, что его губы почти касались ее шеи. Одной рукой он по-прежнему крепко сжимал ее пальцы, а другой осторожно поддерживал ей голову.

– Я здесь.

– Держи… пальцы…

Она неожиданно потеряла ход своих мыслей.

«А что дальше? Что я хотела сказать? Почему я не могу…»

– На буквах.

– На…буквах, – медленно повторила она, нахлынувшее было чувство паники отступило.

– Да.

– Это что-то значит? – спросил врач, который стоял за Холденом, внимательно глядя на Гризельду.

– Да. Кое-что из далёкого прошлого.

– Я прыгаю…, – проговорила она, не понимая смысла своих слов. Казалось, будто все они перемешались, вышли из-под контроля и вырывались у нее изо рта самовольно, словно говорила не она, а кто-то другой.

– Ты прыгаешь, – тихо сказал он, поглаживая теплой рукой её шею.

«Да. Я прыгаю, ты прыгаешь. Да. Точно»

«Холден знает. Он понимает».

Ей стало легче.

– Где я? – спросила она и, поморгав глазами, посмотрела на доктора. Рядом с ним стояла Майя. И Миссис Маклеллан. Стоп. Миссис Маклеллан в Западной Вирджинии?

– Ты в больнице, мой ангел, – ответил Холден. – В М-мэриленде. Ты получила серьезные травмы.

– Да, – проговорила она, и ей захотелось сделать глубокий вдох. – Мне больно.

– Я знаю, – сказал он. Его пальцы ласково поглаживали её кожу, она чувствовала сладкий запах, исходящий от его шеи, самый лучший на свете аромат.

– Я тебя люблю, – закрыв глаза, прошептала она.

– Я тоже тебя люблю.

– Останься, – произнесла она, почувствовав страшную усталость. – Сегодня ночью… он уже… не вернется.

– Да, – сказал он, легонько её приобняв. – Он больше н-никогда не вернется. Мы в безопасности.

– В безопасности, – пробормотала она, погружаясь в темноту.

***

Холден подождал, пока её тело не обмякло у него в руках, затем осторожно уложил девушку на подушку и с тревогой посмотрел на доктора.

– Она переключается, верно? – спросил доктор Леонард. – Переключается с одного воспоминания на другое?

– Да. На отдельные ф-фрагменты нашего детства. Путая прошлое и настоящее.

– Это совершенно нормально, – сказал доктор, делая пометки у себя в блокноте. – Даже очень хорошо.

Хорошо?

– Она не п-понимает, где мы находимся, – произнес Холден, в нём росло чувство тревоги, близкое к панике. – Она не помнит последние несколько дней.

– Она вспомнит, – ответил врач. – Постепенно. Это может произойти сегодня, а может занять некоторое время. Это станет ясно, только когда она очнётся. Ей нужен отдых и немного времени.

Времени. Как раз этого у Холдена и не было.

– Вы хорошо на нее действуете, – сказал доктор, взглянув на него и улыбнувшись, затем вернулся к своим записям. – Ваше присутствие её успокаивает. Я бы не догадался, о чем она говорит.

– Я останусь здесь столько, сколько потребуется, – сказал он, оглядываясь на крепко спящую Гризельду.

– Завтра утром я переведу её наверх. Я распоряжусь, чтобы она покинула отделение интенсивной терапии.

– Можно мне сегодня остаться с ней?

Доктор Леонард посмотрел на него поверх очков.

– Пока она здесь? Конечно. Оставайтесь. Я могу попросить, чтобы Вам поставили койку.

Холден покачал головой. Он не хотел уходить от нее так далеко.

– Нет. Спасибо. Мне и так неплохо.

Глава 31

В четыре часа после долгих уговоров Майя все же согласилась пойти домой, пообещав, правда, что вернется на следующий день после работы. Холден проникся к Майе огромным чувством уважения и симпатии – по сути, она находилась с Гризельдой с утра воскресенья до сегодняшнего дня и уходила домой всего на несколько часов, только чтобы принять душ и поспать, а чтобы не возникло проблем на работе, взяла несколько дней отгула. Она была потрясающим другом его девушке, и Холден чувствовал себя в неоплатном долгу перед ней.

Сабрина Маклеллан тоже оказалась невероятно преданным другом. После консультации доктора Леонарда она уехала проведать свою дочь Пруденс, но заверила его, что заглянет на часок вечером, чтобы Холден мог сходить поужинать, и на это время Гризельда не осталась одна. Когда он вспоминал, что послезавтра ему придется покинуть Гризельду, то испытывал огромное облегчение при мысли о том, что Сабрина за ней присмотрит, приютит, убедит ее поступить в колледж. Его жизнь останется сущим дерьмом, но, по крайней мере, он будет знать, что Гриз в надёжных руках. Может, это хоть как-то облегчит расставание с ней.

Взглянув на ее израненное, спящее лицо, он понял, что ничто на свете его не облегчит. Жизнь без нее казалась ему медленной смертью.

Он сцепил ладони в замок и склонил голову, мысленно умоляя Бога помиловать его, помочь ему быть хорошим отцом, помочь ему отпустить Гризельду. И когда Холден молился, он вдруг совершенно ясно увидел себя – свой жизненный путь: мальчик, которого бросили, затем похитили, затем снова бросили. Подросток, с виду равнодушный, а на самом деле замкнутый и обозлённый. Мужчина, движимый ненавистью и утратой.

Когда Гризельда вернулась в его жизнь, он снова обрёл желание жить – жить полной жизнью, забыть о гневе и равнодушии и чего-то добиться. И, тем не менее, стоило только ей уйти, вся его прыть куда-то испарилась всего за четыре дня. Как будто Гризельда была его жизненной силой, и без нее существование становилось невыносимым.

Он понял, что это правда, но она ему не понравилась. Он любил Гри, он хотел, чтобы она была в его жизни, но он не хотел так сильно от неё зависеть. Он не хотел красть у нее эту энергию. Это было несправедливо.

В самом деле, казалось, будто в день ее «смерти» на Шенандоа его сердце остановилось и вновь забилось лишь две недели назад, когда они нашли друг друга. Она уехала в Мэриленд, и без неё его сердце снова умерло. Вдруг он понял, что не хочет умирать всякий раз, когда она выходит из комнаты. Он хотел любить ее, быть с ней, но, чтобы его сердцу хватало сил биться самостоятельно. Чтобы ему хватало сил любить её и жить для нее, даже если в данный момент её нет с ним рядом. Емубыло необходимо найти эту силу.

Ему захотелось навести порядок в своей собственной жизни, потому что это был единственный способ её наладить. Ему захотелось стать сильным не за счёт кого-то, а самому по себе, чтобы предложить ей нечто стоящее: любовь, да, но и подлинную стабильность, безопасность и реальное будущее. И не потому что она была источником его внутренней энергии, которой он лишился в ранней юности, а потому, что он выяснил, как вновь обрести эту энергию и предложил её ей.

«Ты сломлен или остался прежним?»

Он не был прежним. Вне зависимости от того, во что ему хотелось верить, он никогда не был полноценным и органичным как прежде, потому что его внутренняя завершенность всегда целиком и полностью зависела от нее. Но теперь он знал – он чувствовал это, словно кто-то с силой сжал в кулаке его сердце, требуя расплаты – он хотел быть прежним, сильным, органичным сам по себе… для нее.

– Холден?

Он повернулся в тусклом свете комнаты и увидел, как вошла Сабрина. Теперь она была одета более буднично, в черные тренировочные штаны и белую футболку. Она показалась ему моложе и, пожалуй, доброжелательнее. Уже не такой шикарной. Не такой пугающей.

– Привет, Сабрина.

Она положила на стол две упаковки «Твиззлерс».

– Для Майи.

– Хорошо, – сказал он.

– Как наша девочка?

– Спит. Перед окончанием своей смены к ней заходил врач. Он сказал, что ещё пару дней она будет много спать. Он полагает, что она проснется в ближайшие несколько часов.

– В таком случае, почему бы тебе не вздремнуть, пока я с ней сижу? Тогда ты будешь пободрее, когда она проснется.

Он покачал головой.

– Я в порядке.

– Ну, поужинать тебе уж точно нужно, – она похлопала его по плечу, настаивая на том, чтобы он встал и сделал перерыв. – Я побуду с ней, пока ты не вернешься, хорошо?

Он встал, уступая ей место.

– Ну, да. Хорошо.

Он был голоден. И ему нужно было написать Клинтону, что он останется здесь на эту ночь, а, возможно, и на следующую. Как бы его это не бесило, но к субботе он должен вернуться к Джемме, иначе чёрт её знает, что она может натворить.

– Спасибо, Сабрина.

Она достала из кожаной сумки книгу и помахала ею в направлении двери.

– Иди, поужинай. Или подыши свежим воздухом. Не торопись. Я никуда не уйду.

Бросив последний взгляд на свою спящую красавицу, он тихо вышел из палаты, прикрыв за собой дверь.

***

«Её переводят из реанимации, – набрал он. – Мне нужно остаться на эту и на следующую ночь. Я вернусь в субботу. Сможешь меня прикрыть?»

Холден нажал «отправить», затем вернулся в кафетерий, в надежде, что Клинтон справится с Джеммой. Только что он умял два гамбургера, картошку фри и яблоко, и его бумажник значительно опустел. У него в квартире были припрятаны кое-какие деньги, и он был совершенно уверен, что Джемма их не найдет, но он только что потратил последние остатки своего выигрыша, полученного за бой двухнедельной давности. Его бюджет сократился до четырнадцати долларов, и, если он планирует остаться еще на один день, завтра ему снова надо будет что-то есть. Слава Богу, в Чарльзтауне он заправил грузовик для поездки в оба конца.

Осматриваясь в тихом кафетерии, он наткнулся взглядом на военного, которого встретил утром в лифте. В своей рубашке цвета хаки с короткими рукавами и темно-синих брюках с красными лампасами, он выглядел очень официально, но все равно круто. Может из-за бритой головы. Он передал кассиру деньги, забрал сдачу, затем взял поднос и направился через кафетерий, поглядывая, куда бы сесть. И тогда Холден заметил, что он хромает. Хромота была довольно заметной, из-за этого военный двигался очень осторожно, как будто каждый шаг потенциально мог его ранить. Оглядываясь по сторонам, он встретился глазами с Холденом и, узнав его, кивнул. Поменяв направление, он сделал несколько шагов и поставил поднос на стол, за которым сидел Холден.

– Добрый вечер, – произнёс он, выдвинув стул напротив Холдена и осторожно присаживаясь.

– Здравствуйте, – ответил Холден. Он старался не пялиться на военного, но ему стало интересно, где он получил эту травму.

– Итак… тот, кого ты здесь навещал, – проговорил военный, положив салфетку себе на колени. – Ему уже лучше?

– Ей, – сказал Холден. – Да. Завтра её переводят из реанимации.

– Ну так, ура!

Холден кивнул и тихо засмеялся.

– Да. Хорошо. Ура!

– Она твоя женщина? Мама? Сестра?

– Она… – Холден опустил глаза и стиснул зубы.

«Моя душа. Моя жизнь. Моё всё»

– Ага. Вижу. Определённо твоя женщина.

– Да, – произнёс Холден. – Моя женщина.

– Что ж, я рад, что она идёт на поправку, – военный отсалютовал ему чашкой с кофе, затем сделал глоток. – Чёрт, но больничный кофе – это просто кошмар.

– Не спорю.

– А эта больница? Хуже некуда.

– Вы здесь работаете? – спросил Холден.

– Нет, – ответил военный. – Ну, не совсем. Я занимаюсь набором морских пехотинцев. Но сюда прихожу навещать своих ребят. И в больницу Святого Георгия. И Уолтера Рида. К каждому, кого я завербовал. Я приглядываю за ними, как только они возвращаются в Штаты. Особенно если…

– Я подумал, что Вы военнослужащий.

– Типун тебе на язык, сынок, – он выдавил на хот-дог пакетик с кетчупом. – Я был рядовым в Персидском Заливе. Потерял ногу. Теперь вербую новобранцев.

– Рядовым?

– Пехота, – сказал он и, протянув через стол свою огромную лапищу, пожал Холдену руку. – Франклин Уэйнрайт Джонс, лейтенант морской пехоты США.

Холден сильнее сжал его ладонь.

– Холден Крофт.

– Ты из Мэриленда, Крофт?

– Нет, сэр. Из Западной Вирджинии, что через округ Колумбия.

Лейтенант Джонс откусил ещё кусок хот-дога и задумчиво прожевал.

– Ты в отличной форме. Чем ты занимаешься, сынок?

– Я работаю на стекольном заводе.

– Полагаю, это не всё.

– Я дерусь. На стороне.

– Дерешься?

– Кулачные бои.

– За деньги?

Холдену стало стыдно, и он потупил глаза.

– Да, сэр.

– Помогает свести концы с концами?

Он поймал спокойный, понимающий взгляд лейтенанта Джонса.

– Да, сэр.

– Думал когда-нибудь о том, чтобы поступить на военную службу?

– Нет, сэр. Я не закончил школу.

– У тебя есть аттестат?

– Да, сэр.

Холдену потребовались бесконечные ночи зубрёжки и три пересдачи, но, в конечном итоге, в прошлом году он все же прошел экзамен и получил аттестат по программе средней школы.

– Этого достаточно. Первый год. Ты получаешь около восемнадцати тысяч. Это твоё основное денежное довольствие. Кроме того, есть денежные надбавки за пребывание в зоне огня противника, жилье и продовольственные пайки. Медицинская страховка. Налоговые льготы. Ежегодно или раз в два года повышается заработная плата. Карьерный рост. Ты также можешь получить специальную подготовку.

Пойти в армию? Это никогда не приходило Холдену в голову, он об этом и не помышлял. Но ему пришлось признать, что кое-что в этом всём его зацепило.

Лейтенант Джонс поднял хот-дог ко рту и усмехнулся.

– Ну, вот опять я за своё. Выгони меня из офиса, я все равно буду заниматься вербовкой.

– Никогда не думал о том, чтобы поступить на военную службу.

Пожилой мужчина задумчиво посмотрел на Холдена.

– У тебя есть для этого все данные. Может, тебе стоит.

– Могу я кое о чём Вас спросить?

– Валяй, сынок.

– Сколько времени займет подготовка, сэр?

– Курс новобранца – это трёхмесячная программа.

– И?

– Десять дней отпуска. Затем Школа боевой подготовки пехоты.

– Надолго?

– На шестьдесят дней.

– Значит, пять месяцев прямо там.

– Совершенно верно, сынок.

– Что потом?

– MOS. Военно-учётная специальность. Пехота, связь, полевая артиллерия, техническое обслуживание авиационного оборудования. Большой выбор. Мы выясним, что удаётся тебе лучше всего, и определим тебя туда. Снабдим всеми необходимыми средствами. В среднем от трёх до шести месяцев. Хотя, это может занять год или даже больше, в зависимости от твоей специальности.

Он подробнее рассказал о различных специальностях и, заинтересовавшись жизненным укладом, который в красках описал лейтенант, Холден задавал ему вопросы относительно зарплаты, стабильности, профессиональных амбиций.

– И?

– PDS, сынок. Постоянное место службы. Оно может быть в любой точке мира. А может и в Штатах.

– Значит, год обучения, а потом, м-м, постоянное место службы?

– Верно.

– И я буду драться.

– Да, черт возьми. Это я тебе гарантирую. С самыми подготовленными бойцами в мире. Ура!

Холден глубоко вздохнул, взглянул на часы и с удивлением обнаружил, что они проболтали почти час, а ужин лейтенанта давно закончился.