Текст книги "Дорогами Империи (СИ)"

Автор книги: Катерина Крылова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 32 страниц)

Глава 11

Лудим

Волк внутри него волновался и ворчал. Скоро столица, что там с ним будет? Лудим лишь смел надеяться, что его не запрут в какой-нибудь лаборатории для исследований в поисках стимулирования оборота. Весточку старейшинам кланов в Чангар ему удалось послать еще из Каралата. Поэтому Лудим не удивился бы узнав, что представители кланов уже выдвинулись в Асомское герцогство и скоро у Тларга весь трактир будет заселен перевертышами.

На соседней лавке все так же уперто ворочал веслами Бьерн Хейм. За эти несколько дней плавания Лудим где похвалой, где помощью, где советом немного расположил мальчишку к себе. Сейчас тот уже не сжимал губы в одну полоску, когда к нему обращались или что-то спрашивали, не зыркал злобно исподлобья. С Лудимом даже разговаривал, охотно рассказывал о графстве, родителях и братьях. Сетовал, что не досталось ему искры, сожалел, что купился на посулы, как оказалось, «черного волшебника» и искренне раскаивался.

– Капитан Лудим, – обратился к нему Бьерн, когда до Нисманы оставался световой день пути, – что со мной будет?

– Я не знаю, – пожал плечами перевертыш, этот же вопрос волновал и его, – тебе бы с дель Наварра поговорить. Я тебе отвечаю честно, вижу, что ты не заслуживаешь лжи. Но, если тебе от этого станет легче, то могу сказать, что все будет хорошо.

– Спасибо за честность, – улыбнулся молодой Хейм, – а как с ним поговорить? Он же на корабле.

– Это я могу организовать, – ответил Лудим и, кликнув капитана, попросил передать знаками на корабль о том, что есть необходимость переговорить с магом.

Через нар суда вошли в небольшую заводь. Капитан Ренард знал, кажется, каждую на этой реке. Табола погрузился в одну лодку, а несколько матросов и пара магов на другую. Вторые сразу же пошли к берегу.

Спустя еще четверть нара Табола уже сидел рядом с Лудимом и Хеймом на носу галеры. Остальные пленники были прикованы ближе к корме.

– О чем ты хотел поговорить? – прямо спросил Табола.

– Я хотел узнать, что со мной будет в Нисмане? Вы ведь знаете кто мой отец, но он не станет меня защищать, – так же прямо ответил Бьерн.

– Все будет зависеть от того, что ты сможешь рассказать о «черном волшебнике» и вербовщиках, которые были с ним, когда вы познакомились. Ты не маленький, должен понимать, что вы не просто участие в запрещенном ритуале должны были принять. Посмотри на своих товарищей, – Табола кивнул в сторону «искропокупателей», – ничего не замечаешь?

– Я это уже давно заметил, – угрюмо буркнул тот, – мы почти одного возраста, из семей одного ранга, у всех нас родители занимают важные посты в правительстве или армии. Именно нас вербовали не просто так.

– Вот-вот. Вы не в ритаул влезли, а в заговор обеими ногами вляпались. Наказание будет соответствующее. Никто не станет смотреть осознанно ты на это шел или по дурости попал. Такую дурость не прощают, понимаешь?

Бьерн кивнул и задумался. Думал он, впрочем, недолго.

– Я так понимаю, что никаких гарантий вы дать не можете. Но хоть скажите, ритуал, который он создал, был рабочим? Он действительно мог отнять искру у одного и передать другому?

– Рабочим, – ответил Табола, – вот только искра не приживалась, а выпивала жизнь из человека, превращая его в нежить. Бездушника. Слышал о таких?

Бьерн покачал головой.

– Бездушник или моарра – нежить, которая питается жизненой силой человека, убивая его. Это существо не чувствует ничего: вкуса, запаха, эмоций, и стремиться восполнить это за счет других. Паразит, другими словами, – рассказал дель Наварра и увидел как передернуло от отвращения мальчишку.

– Хорошо, что вы это остановили. Я расскажу все, что знаю и понял. У меня одна просьба, пусть меня казнят быстро, я плохо терплю боль.

Лудим удивился такому признанию. В этом возрасте все хотят казаться героями, особенно вот такие вот мальчишки, а этот просто признал свою слабость. Жаль парня, из него мог бы выйти толк.

– Тебя вряд ли казнят, – произнес Табола.

Глаза Бьерна после этих слов блеснули яркой синевой, а потом он криво ухмыльнулся:

– Дарите надежду? Не нужно. Я итак все расскажу.

– Нет, не дарю. Людей с таким редким даром как у тебя казнить не принято. На службе Императору ты будешь полезнее, чем в могиле, – ответил маг.

– К-каким даром? – даже заикнулся он.

– Тем, что достался тебе от твоих северных предков. Такой был у моего деда, кстати. Странно, что твой отец этого не заметил. Способности стоило развивать с детства. Ты умеешь слышать и чувствовать животных и птиц, в идеале, управлять ими. Было такое в роду?

– Я думал, что я просто люблю животных и они отвечают мне взаимностью. Я и не слышал, что это какой-то особый дар и о том, что он был в роду Хеймов тоже, – ошарашенно ответил Бьерн.

– Не удивительно, что ты не знал. Все-таки ваш род уже давно живет в Империи и кровь сильно разбавилась. Ладно, я могу пообещать, что дар тебе помогут раскрыть. И не просто за информацию, ты поступишь на службу. Пожизненно.

– Я согласен!

– Другого я и не ожидал. А теперь рассказывай о «черном волшебнике», – приказал дель Наварра.

Барона Даррена Рималя Бьерн встретил, когда отправился в Белокамень на большую весеннюю ярмарку вместе с управляющим родовым поместьем. Прошедшая зима была суровая и почти бесснежная, что в Роверне бывает крайне редко. На полях погибла большая часть озимых, вымерзла примерно половина яблоневых деревьев в садах, да и животные плохо пережили морозы. Земли Хеймов итак практически не приносили дохода, но хотя бы сами себя окупали, люди в графстве не голодали. В этом году все могло обернутся куда как хуже. На ярмарку они ехали не торговать, как обычно, а закупаться. Требовалось приобрести овощную рассаду, которой управляющий собирался заняться на пробу в этом году, выторговать стельных коров и быка-производителя, посмотреть пуховых коз…

Отец и старшие братья практически не жили в родовом поместье, пойдя по военной стезе. Матушка тоже предпочитала находиться в их особняке в Белокамне или в Нисмане. Бьерн жепостоянно жил там, учился управлению, сельскому хозяйству, даже построил конюшни и занялся разведением лошадей. Пока, конечно, исключительно для себя, но видел в этом определенные перспективы. К тому же, ему нравилось общаться с животными. Юному Хейму казалось, что он их слышит и понимает, а они понимают его.

Ярмарка неожиданно прошла для них удачно, и вечером уставший Бьерн решил не навещать матушку в особняке, а остаться на постоялом дворе и немного расслабиться за кружкой эля или вина.

Когда градус веселья еще не приблизился к состоянию «уснуть за столом», зато стал переходить к состоянию «поговорить по душам о накипевшем», к их столику подошли несколько дворян, которые предложили… да просто выпить вместе. Барон Рималь был среди них и представился первым, а также представил своих друзей. Бьерн не очень помнит их имена, какие-то совсем обычные и незнакомые, хотя вроде как все баронеты или виконты, зато лица запомнил. Еще помнит, что что-то все время мешало их разглядывать, да и просто на них смотреть. Но он был уже пьян, а потому смотрел на сам, а как бы «кошачьим взглядом».

– Это как? – перебил Табола.

– Я не знаю, как объяснить. Я это выражение в детстве еще придумал. Просто там был кот, который сидел у меня на руках. Я же говорил, что животные меня любят. И я смотрел как бы его глазами.

– И как они выглядели во взгляде кота? – совершенно серьезно спросил маг.

– Не как во взгляде человека. Но, если я их увижу, то узнаю точно. Это скорее даже не сам вид, а ощущения. Все были светловолосы и темноглазы, все ощущались магами, но как-то… так, словно прятали искру. Я не придал значения. Сейчас, переосмысливая многое, я понимаю, что они присматривали что ли… Чтобы все прошло хорошо. Возможно даже подкастовывали какое-то доверие…

– Уже что-то, – задумчиво произнес Табола, – а что было дальше?

– А дальше я почему-то пригласил их в гости. Там-то я видел только Рималя, словно остальных и не было рядом, общался только с ним…

– Кота рядом тоже, я так понимаю, не было?

– Ну-да. И барон рассказал мне о передачи искры. О том, что мой отец, наконец-то, станет ценить меня… Простите, сейчас я понимаю, что меня развели за три медьки… Я согласился, выплатил сразу задаток, ас оставшимися деньгами прибыл в Каралат.

– Все это время вы подджерживали переписку, как-то еще общались?

– Да, он писал мне, пару раз приезжал с той же, кажется свитой, как-то растерянно произнес Хейм.

– Хорошо. Что-то еще добавишь?

– Да. Лошади от них шарахались. Ото всех. Меня это удивило, потому что они упорно хотели ездить на охоту или, хотя бы, просто прогуляться по трактам. Давал им кареты, так передвигаться они могли. Вроде как хотели развеяться и всегда возвращались очень уставшими. Прям до синевы уставшими, будто там на них пахали.

Рийна Наварра

– Ринка, ты дура! – резюмировала Матрая, когда я вернулась в трактир, да еще и не одна, а с Ладом. На мага она зыркала подозрительно, но шептаться и скрывать своего отношения к этой авантюре была не намерена. – Хочешь вернуться к этим страховидлам? Мы еле-еле живыми выбрались! Вы уж простите, господин Лад, но это страшно. А еще страшнее то, что это уже повсеместно. Мы за несколько дней дороги два раза столкнулись с нежитью и вы тут говорите, что отряды магов сделать ничего не могут?!

Матрая яростно шептала, потому что мы сидели в зале нашего трактира. Хотя могла бы, орала бы.

– Вы совершенно правы, госпожа, – спокойно ответил тот. – Это действительно страшно и опасно. Но еще страшнее то, что, похоже, без ведьмы нам не справится. Как вы наверняка знаете, маги не могут поставить охранный круг, нам недоступна ведьмачья ритуалистика, да и многих средств борьбы мы просто не знаем. Издревле этим занимались ведьмаки… А, значит, мы практически беззащитны перед внезапным нападением. А ждать его постоянно… Никакая человеческая воля этого не выдержит.

– Тут вы правы! – неожиданно согласилась Матри и, вздохнув, задумалась.

– Лад, – это уже я не выдержала, – позвольте нам с подругой отдохнуть и дать вам все ответы завтра. Обещаю, что мы не сбежим, поэтому уберите следилку, я их чую.

Маг со вздохом вытащил у меня из кармана гладкий речной камешек с выгравированным на нем паучком. Потом чуть виновато улыбнулся, мол, ну не получилось и не получилось, извиняйте.

– Ни у меня, ни у вас нет веских оснований доверять друг другу, – продолжила я, – тем не менее, я бы попросила хоть о толике доверия. Иначе у нас просто ничего не получится. Тем более, что мы не погулять по парку должны отправиться.

Мои слова его, если и не убедили, то заставили задуматься. Лад попрощался и покинул нас. Мы с Матри же отправились в свою комнату.

– Он мне не нравится, и вообще все это не нравится, – сообщила мне подруга как только мы зашли внутрь.

– А мне не нравится нежить на трактах и действия Магического Сыска, – ответила я, а сама в то же время сосредоточилась и потянулась к леям. В Печатном городе они ожидаемо были насыщеннее и отзывались с радостью и легко.

– Нечего было ведьмаков преследовать! Вон в на наших болотах и в Чангаре и рядом никакой нежити не стояло… – продолжала Матрая, но я ее уже не слушала.

Мда, маги решили подстраховаться. В комнате стояла «прослушка». Что-то сродни тому связнику, что был у меня в ухе. Что ж… Не буду ее снимать, пусть уверятся, что я не представляю опасности. Да и в целом, не настолько хороша, не лучше них. Мужчины, знаете ли, могут и обидеться. Будем хитрее.

Показала Матри знаками, чтобы продолжала говорить, а сама взяла листок и карандаш, что были тут же для гостей на столе и написала: нас подслушивают, продолжаем разговор. Та сделала «огромные глаза» и тут же замолчала. Ну вот…

– Матри, я должна помочь. Иначе как я смогу потом смотреть в глаза людям, что я скажу отцу?

– Да уж… – насупилась та, а сама взяла карандаш у меня из руки и вывела: куда разговор клонить?

Я тут же ответила: мы все равно поедем с ними, пусть нам доверяют.

– К тому же, как бы я ни торопилась в Нисману, это важнее, – тут я ни словом не лгала. Действительно, очистить тракты и, главное, понять, кто сделал их небезопасными, кто планомерно уничтожает ловчие отряды магов Императора.

– Почему важнее? – похоже поняла мою мысль Матрая.

– Потому что ловчие отряды уничтожают не просто так. Кто-то хочет убрать как можно больше имперских магов, а вдруг это связано с тем, что ковенские торчат по всей Роверне и держат в ужасе крестьян? К тому же, нежить кто-то создает и вот с ним бы я поговорила. Желательно по душам! Ух, я бы ему душу пощекотала!

– Ты думаешь… – не стала договаривать Матри. Мы с подругой давненько придумали такой тип разговора, когда если не знаешь, что врать, то надо просто довериться другому, поддерживая видимость диалога.

– Я думаю, что это дело того, кто поумнее нас. А еще я думаю, что всей Империи угрожает опасность. А теперь пусти меня уже в ванную, я хочу лежать в горячей воде и не думать до завтрашнего утра ни о чем. Только отдыхать и спать. Нас опять ждет дорога и, как ты говоришь, «эти страховидлы».

Я прошла в ванную включила воду и начала раздеваться. Матри вместе с Трезоркой на руках, которая лежала все это время почти тряпочкой под ее кроватью, зашла следом.

– Тут можно разговаривать свободно, – ответила я на встревоженный взгляд подруги.

– Что думаешь? – тут же спросила она.

– Думаю, что на твою собаку кастанули сонливость, подкинули пару прослушек, но здесь нет, да и вода глушит разговор.

– Трезорка?

– Поспит и будет нормально, – я поняла о чем беспокоится моя златовласка.

– Что будем делать?

– Ты поедешь в Нисману к моему отцу. Расскажешь все, что видела и слышала, передашь от меня письмо, а я поеду с магами. Коня мне оставишь?

– Оставлю, – машинально кивнула Матри, а потом возмутилась, – да ты с ума сошла? Не оставлю я тебя с какими-то магами!

– Еще как оставишь! – прошипела я. – Кто-то должен сообщить, что со мной и где меня искать, а также то, что происходит!

– Вот пусть своему главе по связникам и сообщают!

– У них связь только внутри отряда! Да и не может же глава носит грозди серег в ухе!

– Вот и зря! Я б на его месте носила, – зло рыкнула Матри.

Я же задумалась. Как мне рассказал Джесс о свойствах переговорного артефакта, когда вдевал мне в ухо серьгу, для хорошей работы артефактов нужна одна друза, одно воздействие и, самое главное, единение самого отряда. Реально ли сделать единый центр, к которому можно обратиться и передать информацию? Не знаю. Видимо, нет. Но ведь мне, совершенно чужой им на тот момент, она серьгу вдели и мы отлично дург друга слышали. Джесса того и до сих пор могу иногда вызвать. Мог ли Глава слышать их? Я думала долго, но вопрос так и остался без ответа.

Матрая уже ушла и недовольно сопела на своей кровати. Я знала, что она понимает, почему я отсылаю ее, но сейчас корит себя и за малодушие, в основном за него, и за невозможность как-то помочь. Осознает, что помощь – это доехать до Нисманы и найти моего отца.

На этой мысли на мои глаза навернулись слезы: «Папа, папочка, как же хорошо, что ты живой. Как же хорошо, что я тебя увижу и обниму. Только ради этого стоило сделать все, что я натворила».

Я даже не думала, что скажет отец. А уж он точно выскажется! Ну и пусть ругает, пусть указывает на ошибки, главное, что он жив! И Марку он будет рад… Все это время я старалась не думать о сыне. Я так хотела бы рвануть к нему, чтобы обнять, прижать к себе, поцеловать в светлую макушку, убедиться, что у него все хорошо, но… Нельзя, Ри, держись.

Аеще, я точно знаю, что есть в этом мире люди, которые спокойно живут, растят детей, встречают любимых, проводят рядом с ними жизнь. Есть люди, которым все равно, что там с магией мира, печатями, Ковеном… Они просто живут и счастливы. Им не надо думать о том, чем кормить семью завтра, не надо думать о том, где и на что им жить, не надо беспокоится о собственной силе и учебе, не надо поедом есть самих себя, задавая вопросы, на которые не найти ответы. Они просто живут, влюбляются, женятся, рожают детей и растят их. У них бывают плохие и хорошие времена, всякое бывает… Но их не зовет дорога, не зовет сила, не зовут леи и звезды. Им, наверное, хорошо жить. Просто жить. За ними не стоит пресеченный род, не стоят люди и земли, не стоит, опять же, сила. Нет ответственности, которая, кажется, еще чуть-чуть и согнет тебя, раздавит своей тяжестью.

Иногда я жалела, что родилась Наварра.

Бьерн Хейм

У Бьерна за спиной как крылья выросли. Он не бездарный, он будет жить, он будет служить стране и Императору. Но почему? Почему отец никогда не рассказывал ему историю рода, о способностях рода? Или сам не знал?

Их суда подходили к стенам Нисманы. Здесь было ощутимо холоднее, чем в низовьях Вильты, поэтому на плечи пленников накинули какие-то теплые плащи, которые, впрочем, не особо спасали. Его «товарищи-искропокупатели» ежились и скукоживались на лавках, отказываясь грести, а Бьерну было жарко. Он изо всех сил налегал на весло, он мурлыкал под нос морские песни, что пела нянюшка. Она была с Островов. Девушкой вышла замуж за имперца, так и уехала с ним в Роверну. От нее про Морских кнесов он знал больше, чем из всей библиотеки графского замка. Но даже она не рассказывала о том даре, что оказался у него.

Думал ли Бьерн, что его могли обмануть? Конечно, думал. Но потом вспомнил всю свою жизнь, как приманил речную чайку, подумал о том коте, чьими глазами мог смотреть, и осознал, что дель Наварра говорил правду. К тому же, сейчас его спасение в этом даре.

Корабли пришвартовались в Порту-за-Стеной. Здесь их уже ждали императорские гвардейцы. Пленников погрузили в закрытые кареты с забранными решетками окнами и так повезли в город. Только Бьерн ехал на коне в окружении магов отряда. Они сейчас направлялись сразу к Главе, как пояснил ему Табола. Хейм с интересовал вертел головой и рассматривал столицу. Волноваться он перестал еще когда увидел серые каменные стены города. В Нисмане он когда-то уже бывал, но это было очень давно и из той поездки он помнил только их городской особняк и большую площадь, где проходил парад в честь одной из побед его отца. Тогда-то граф Хейм и стал генералом. Все было пышно, торжественно, много людей, коней и он, совсем маленький, сидит рядом с мамой и братьями на специальном помосте и смотрит на присягу. Император весь в белом, отец в красивом черном с золотом кителе преклоняет колени и приносит клятву верности Империи…

Бьер рассматривал дома, улицы, людей. У самой Стены небольшие каменные домики с соломенными и деревянными крышами, казалось, были построены хаотично. Где-то лепились друг к другу, где-то были соединены вторыми этажами, надстроенными скорее всего позже. Его удивило, что второй, а то и третий этаж, был гораздо шире первого, из-за чего строения становились похожи на грибы на тоненьких ножках с большими шляпами не по размеру.

– Земля в столице дорогая, поэтому первый этаж строится из камня на небольшом клочке, а второй и третий уже надстраивают вширь, – пояснил ему Лудим. – Экономия такая. Хотя жить в них страшновато, мне кажется. Но местные привыкли, даже называют это «столичным стилем архитектуры».

Дорога шла к центру города, где располагался императорский дворец, а вдалеке, почти на другом конце города, желтыми зубьями торчали Башни Ковена. Говорят, что когда-то их было пять и они шли вкруг всей столицы, но один из императоров за что-то обиделся на магов и основательно сократил как и их численность, так и места пребывания.

Дома постепенно менялись. Становились больше, перед ними стали появляться пятачки палисадов, улица стала шире. Вскоре они въехали в район особняков знати, где-то здесь находится и их дом. Наверное, отец и старшие браться сейчас в Нисмане. Как минимум, кто-то из них.

– Твоим родственникам уже сообщили. Вы сможете увидеться позже, после разговора с Главой, – обронил Табола.

Бьерну этого бы не хотелось. Но он понимал, что рано или поздно с отцом объясниться придется. Что ж, тогда он хотя бы уже будет знать свою судьбу.

Отряд в сопровождении гвардейцев въехал на территорию дворца и направился куда-то вглубь парка, к большому отдельно стоящему зданию. Рядом с крыльцом они спешились и их лошадок тут же подхватили парнишки-конюхи и увели. Внутри Бьерна оставили в небольшой комнате, видимо, предназначенной для ожидания под присмотром пары гвардейцев. Здесь не было ни одного окна, освещалась она магическим светильником под потолком, а все ее убранство составляло несколько стульев и небольшой столик, на котором стоял кувшин с водой и несколько кружек.

Ждать пришлось достаточно долго, по ощущениям несколько наров, Хейм даже успел задремать вытянув длинные ноги. Сначала он было опять запереживал как пройдет разговор, но силы человеческие не бездонны как та Бездна, от волнений тоже можно устать. Вот он и устал, а потому счел за лучшее закрыть глаза и немного расслабиться. Гвардейцы все это время молча стояли у стены, вытянувшись в струнку, даже друг с другом словом не перемолвились. Надо же, какая выдержка, еще удивился он. Несмотря на то, что его отец и братья были военными магами, о том, что происходит в армии, как обучают новобранцев и тому подобное, он знал лишь из застольных бесед. Тех самых, что были ему неинтересны, как и недоступная искра. Он же никогда не станет военным, не пойдет по стопам мужчин своего рода…

За ним пришел Табола дель Наварра. Толкнул в плечо и приказал идти следом. По дороге дал короткие инструкции:

– Отвечай на все вопросы развернуто и подробно. Покажи, что тебе нечего скрывать. Старайся не нервничать, хоть в твоей ситуации это и сложно. Помни, что тебя будут сканировать и любая твоя ложь или недоговорка будут сразу же видны. Ясно?

– Ясно, – кивнул Бьерн.

Они зашли в просторный кабинет с высокими арочными окнами. За столом напротив входной двери сидел невысокий крепкий темноволосый мужчина.

– Здравствуй, Бьерн Хейм, сын генерала Хейма, – произнес тот, пристально глядя на него. – Меня зовут Рикард Модро, я глава Тайного магического императорского сыска и, как ты понимаешь, именно я буду решать, что с тобой делать. Присаживайся вот в это кресло и постарайся честно и подробно отвечать на вопросы.

Бьерн поздоровался, сделал несколько шагов и сел в кресло. В комнате, кроме главы и Таболы, сразу же пристроившегося на подоконнике, находился еще один человек. Высокий, с темной бородой, одетый в какой-то балахон, он стоял у книжных полок и наблюдал за Бьерном с улыбкой.

Когда молодой человек уселся в кресло, неожиданно именно он начал задавать вопросы. Причем совсем не те, которые Хейм ожидал услышать.

– Скажи, сколько лет тебе было, когда ты впервые почувствовал какую-то особую связь с животным? Может быть птичка на ладонь села или кошка в доме любила спать именно в твоей комнате. Я понимаю, что ты, скорее всего, не особенно замечал такие мелочи, но сейчас, пожалуйста, сосредоточься и вспомни, – у него был глубокий красивый голос, очень мягкий и какой-то успокаивающий, словно этот странный для этого места человек привык рассказывать и объяснять что-то детям.

Бьерн задумался, даже прикрыл глаза. Этот кабинет и люди в нем не способствовали сосредоточению, скорее вызывали нервозность, но надо. А потому, он сделал несколько глубоких вдохов и медленных выдохов и действительно вспомнил.

– Это было на конюшне. Я был еще мал, не знаю сколько точно лет мне было. Папа со старшим братом тогда вернулись в поместье из своего расположения. У них были огромные злющие жеребцы, к ним даже конюхи опасались подходить. А меня прямо тянуло. Такие большие, темной масти, здоровенные копыта с мою голову размером. Я проскользнул в стойло и замер глядя снизу вверх. Конь наклонился ко мне и задышал в макушку. Я гладил его по морде, трогал мягкие губы, почесывал нежную шкуру под челюстью. Тот стоял, боясь шелохнуться, словно не хотел мне случайно навредить. Я изо всех сил желал тогда хотя бы посидеть на нем. И он опустился вниз, почти лег, чтобы я мог забраться, а потом встал. И я сидел-лежал на нем, обнимая теплые бока. Вот тогда, кажется, я впервые то ли почувствовал, то ли услышал животное. Он думал о том, какой я маленький и светленький, о том, что он устал и хочет пить, а ему так и не добавили воды, а та, что есть уже почти протухла. Тогда я погладил его и сказал, что принесу ему попить, – Бьерн ненадолго замолчал, – Я не помню как слез с него, но помню как таскал воду от колодца в его поилку, а заодно и всем остальным. По четверть ведра наверное, больше и не поднять мне тогда было.

Конюхи застали его, когда он уже напоил полконюшни и шатался от усталости. Когда отец узнал, что младший сын заходил в стойло к Грому, Бьерну влетело так, что потом седмицу сидеть не мог. Даже ел стоя. Стоит ли говорить, что подходить впредь к конюшне ему строго настрого запретили.

– Что было потом? – спросил бородатый.

– А потом меня словно отрезали от общения с животными. Прямо надолго. Я не помню ничего такого. Только, когда мне исполнилось уже лет 14–15 отец со старшими братьями практически перестали бывать в поместье, как и мама. Я остался на гувернеров и старую нянюшку. Вот тогда я и стал снова что-то такое замечать. Особенно, когда занялся хозяйственными делами поместья. Ну, не сидеть же просто так без дела совсем, я бы с ума сошел… – словно оправдываясь развел руки в стороны Бьерн.

– Ты молодец, мальчик. А теперь иди. Тебя устроят здесь пока, под охраной, но не в тюрьме. Мы еще пообщаемся.

Озадаченного Бьерна так же вывел Табола и молча повел куда-то на верхний этаж, кажется третий или четвертый. Длинный коридор, двери по обеим сторонам, почти как в гостиницах. Маг толкнул одну из них и кивнул.

– Поживешь пока здесь. Еду тебе принесут, уборная и душ есть.

– Ааа, это все? А как же допрос?

– Это он, считай, и был. Потом еще будут вопросы по Рималю, но основное ты мне итак уже рассказал, – ответил дель Наварра, а потом развернулся и ушел.

Бьерн зашел в комнату. Все было просто и аскетично. Светлые тона стен и пола, зарешеченное окно выходило в сад, у стены узкая кровать, рядом стол со стулом, дверь в уборную. Он выглянул в коридор. В дальнем его конце у входа стояла двойка гвардейцев. Вот и вся охрана.

Первым делом мужчина сходил в душ, под струями которого стоял, кажется, нар, а потом упал на кровать и крепко уснул. Сказались волнения последних седьмиц. Он не слышал как ему принесли поздний обед, как забрали его старые грязные вещи и оставили взамен новые, не слышал как заглядывали гвардейцы с проверкой. Сейчас он просто отсыпался, кажется, за все последние месяцы.