Текст книги "Том 21. Кто убил доктора Секса?"

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 28 страниц)

Глава 6

Это была хижина на холмах. Ехали до нее больше часа. Я остановил свою машину рядом с машиной Брауна и вышел. Через мгновение ко мне присоединился Олсен, и мы поднялись по четырем деревянным ступеням на веранду. Браун открыл ключом входную дверь, и мы вошли внутрь. Он включил свет, и я увидел, что мы находимся в огромной гостиной с простой, но вполне приличной мебелью.

– Вот мое маленькое убежище на холмах, – сказал Браун. – До ближайшего соседа полмили, расположено в зоне летнего отдыха. – Он подошел к бару и стал наливать себе выпивку. – Здесь есть свои преимущества. Ни телефона, ни нежеланных гостей, и можно сколько угодно орать во всю глотку – все равно никто не услышит.

– Чего вы от меня хотите? – спросил я.

– У тебя нет ничего из того, что мне нужно, Холман, – сказал он. – Ты просто меня достал. Суешь свой нос, куда тебя не просят. Болтаешь с моими друзьями и клиентами.

– Почему бы мне не расквасить ему нос? – вторил ему Олсен. – Так, для начала.

– Будь повежливей с нашим гостем, Майк. Кстати, о гостях, я думаю, ему надо представить еще одного нашего гостя. Ты не мог бы привести ее сюда на секундочку?

Олсен кивнул и вышел из комнаты. Браун потягивал свою выпивку и наблюдал за мной с легкой усмешкой на лице. Вскоре вернулся Олсен с абсолютно голой Джулией. У нее были опухшие глаза, пряди черных волос прилипли к лицу. Под грудью и на животе виднелись синяки.

– Повернись-ка спиной, детка, – сказал Браун, – позволь Холману обозреть всю полноту картины.

Она медленно повернулась ко мне спиной. Ее полные ягодицы и верхняя часть бедер были исполосованы багровыми рубцами. Ее били довольно жестоко и… мастерски, дабы не причинить серьезных увечий.

– Ладно, – сказал Браун. – Хватит. Теперь уведи ее обратно.

Олсен взял ее за плечо своей массивной лапой и выпроводил из комнаты.

Браун продолжил допрос:

– Ты отправился к одному из моих клиентов. По его словам, он ничего тебе не рассказывал, и я ему верю. Но кто-то ведь рассказал тебе о моих путанах, Холман. Кто, как не сама девчонка, которая была с ним?

– Это ужасно тебя беспокоит, Эдди, – сказал я. – Я задаюсь вопросом: почему?

– Никаких поводов для беспокойства нет. Майк считает это просто развлечением.

Олсен снова вернулся в комнату, тщательно прикрыв за собой дверь.

– Она говорит, что замерзла там, – сообщил он вполне дружелюбным тоном. – Я предложил ей снова погреть задницу, и жалобы сразу прекратились.

Браун допил содержимое бокала и поставил его на стойку бара.

– Так вот, Холман, – продолжал он. – Ты выходишь из игры. Я не хочу, чтобы ты совал свой нос в мои дела, в дела моих друзей, в дела моих клиентов. Можешь считать эти мои слова первым серьезным предупреждением. Если ты не примешь его во внимание, то тебе придется расстаться с жизнью.

Он повернулся и пошел к выходу, открыл дверь и прежде, чем шагнуть за порог, отдал приказание Майку:

– После того, как здесь закончишь, возвращайся в город.

Дверь за ним захлопнулась, и я мигом оказался за стойкой бара.

– Мне надо выпить, – сказал я и поставил бокал на стойку.

– У тебя нет времени выпивать, Холман, – сказал Олсен. – Снимай одежду.

– Что?

– Ты прекрасно меня слышал. – Он усмехнулся, глаза смотрели на меня почти с нежностью. – Телку видел? Тебе прописано то же лечение. В качестве предупреждения, как сказал босс. Будет чертовски больно, но я позабочусь о том, чтобы не покалечить тебя. Через несколько дней будешь как новенький. Ну почти. – Сказав это, он хмыкнул. – Так что хватит капризничать и давай снимай к чертям одежду!

– Я же сказал: мне надо выпить.

Я поднял бутылку, из которой потчевал себя Браун, и отмерил себе щедрую порцию. Мутные голубые глаза Олсена неотступно следили за мной. Затем он достал свою пушку и нацелил ее на меня.

– У тебя три секунды, чтобы начать раздеваться, Холман, – сказал он равнодушным тоном.

– Тебе нужна пушка, чтобы справиться со мной? – с издевкой ухмыльнулся я в ответ. – Ты не воспользуешься ею, Майк. Твой босс приказал меня не калечить. Я удивлен, что ты боишься меня. Такой здоровенный педик, как ты, не должен бояться никого, кроме женщин!

Его лицо почернело от злости, и он издал громкий рык. Затем бросился на меня. Стойка бара не могла, как я понял, служить для него преградой. Он был полон решимости одолеть ее или даже пройти прямо сквозь нее, лишь бы добраться до меня. Моя шутка по поводу педика попала в цель. Когда он был совсем рядом, я выплеснул ему в лицо содержимое своего бокала, и обжигающее неразбавленное виски залило ему глаза. Он на мгновение замер на месте. Не теряя времени, я схватил за горлышко почти полную бутылку и обрушил ее по кратчайшей траектории на его голову сбоку. Раздался глухой хруст, и от обратного импульса моя дрожащая рука чуть было не выпустила бутылку, но я удержал ее. Он крякнул снова и затряс головой. Второй раз я хватил его бутылкой прямо по макушке, и этот удар поверг его на колени. Я ударил его опять по тому же месту, и его массивная туша плюхнулась на бок. Невозможно было понять, убил я его или нет, хотя тогда мне было абсолютно наплевать, если даже и убил.

Я быстро обежал стойку бара и склонился над ним. Он еле дышал, медленно и натужно. Его лицо сделалось пепельно-бледным. Я отобрал у него и свое, и его оружие. Свою пушку я запихнул обратно в кобуру, его – в боковой карман своих брюк. Затем налил себе свежую порцию спиртного и осушил ее в два больших глотка. Приятное тепло разлилось у меня в животе, и через несколько секунд я почувствовал себя лучше. Судя по всему, Олсен пробудет без сознания еще некоторое время. Я подавил в себе страстное желание пнуть башмаком его голову за все то, что он намеревался со мной сделать. Вместо этого я стащил с него одежду и оставил голым лежать на полу. Большая часть его тела была покрыта густой порослью темных волос – видимо, в качестве компенсации за лысую голову, – и создавалось впечатление, что перед вами не человек, а какой-то первобытный зверь, только что вышедший из леса. Потом я пошел искать Джулию.

Рядом с кухней находились две спальни и ванная комната. Дверь в одну из спален была заперта, поэтому я изо всех сил ударил по ней ногой. Сегодня Холману все позволено, подумал я. Когда дверь распахнулась, я включил свет и увидел Джулию. Она сидела, съежившись в углу, обхватив лицо руками.

– Последняя машина в город отправляется через пару минут, – сказал я.

Она медленно отвела руки от лица и недоверчиво уставилась на меня.

– Рик? – Ее голос дрожал. – О Боже мой! Глазам своим не верю.

– Где твоя одежда?

– Не знаю. – Она безнадежно покачала головой.

– Может, она в соседней спальне? – предположил я. – Иди посмотри, потом приходи в гостиную.

– А где остальные? – спросила она.

– Браун уехал. Олсен пока еще здесь, но ему сейчас все по фигу.

Я вернулся в гостиную и налил себе еще выпить. Внезапный приступ великодушия заставил меня приготовить выпивку и для Джулии. Время тянулось медленно, в комнате звучал только прерывистый сап Олсена. Потом появилась Джулия. На ней было платье, в руках – сумочка. Передвигалась она медленно и с трудом, как старушка.

Я протянул ей бокал:

– Выпей.

– Спасибо. – Она взяла у меня бокал, потом посмотрела на Олсена. – Он мертв?

– Не думаю.

– Что случилось?

– Я оглушил его бутылкой. Он намеревался раздеть меня донага и подвергнуть тому же наказанию, что и тебя. После этого, я думаю, он собирался отправиться обратно в город на моей машине, а нас обоих оставить здесь.

Она вздрогнула от ужаса:

– Он – садист!

– И еще педик, – добавил я. – По-моему, комбинация этих качеств и делает его столь полезным Брауну для того, чтобы держать путанок в узде. Или… делала.

– Делала? – Она испуганно посмотрела на меня.

– Зависит от того, насколько крепок его череп, – пояснил я. – Я вполне мог повредить ему мозги.

– Это тебя не волнует?

– Ты что, шутишь? – удивленно воскликнул я. – После всего, что он сделал с тобой и что хотел сделать со мной?

– Смешно, – сказала она. – Когда я впервые увидела тебя, мне стало интересно, зачем такой приятный молодой человек занимается этой профессией. Теперь мне ясно.

– Допивай и будем выбираться отсюда, – сказал я.

Она выпила содержимое бокала до дна, но все еще продолжала дрожать. Было тепло, но после того, что ей довелось пережить, она, кажется, этого не замечала. Я собрал в охапку одежду Олсена и понес ее в машину. Ключ все еще торчал в зажигании, что внушало хотя бы некоторый оптимизм. Джулия села рядом со мной, и я завел мотор.

Она взглянула через плечо на заднее сиденье:

– Это одежда Олсена?

– Именно так.

– Что ты собираешься с ней делать?

– Выброшу в кусты милях в трех отсюда.

– Ты хочешь сказать, что намерен оставить его там одного голым и в полной отключке?

– Чертовски верно мыслишь.

Неожиданно она расхохоталась.

– Боже мой! – воскликнула она, с трудом переводя дыхание. – Я становлюсь такой же плохой, как ты. Знаешь что? Мне это нравится! И еще я надеюсь, что прежде, чем он проснется, на него обрушится огромный пчелиный рой!

Проехав пару миль, я остановил машину и выкинул в ближайший кустарник одежду Олсена, предварительно вынув из кармана брюк его бумажник.

Мы поехали дальше, и Джулия вдруг взяла меня за руку, говоря:

– Я забыла поблагодарить тебя. И вот сейчас говорю: спасибо.

У меня потеплело на сердце.

– Мне в голову только что пришла одна мысль, – сказала она. – Что же, черт возьми, мне теперь делать?

– Где ты живешь?

– В Западном Голливуде.

– Почему бы нам сейчас не отправиться прямо туда? Ты прихватишь с собой еще кое-какие вещички, и мы поедем ко мне домой.

Она беспокойно заерзала.

– Тебе это не по душе? – поинтересовался я.

– Не в этом дело, – сказала она. – У меня такое чувство, будто я сижу на раскаленных углях!

– Если ты предпочитаешь остаться у себя, я одолжу тебе на время пистолет Олсена, – великодушно пообещал я.

 – Нет, – резко возразила она. – Я предпочитаю находиться у тебя, Рик. Спасибо.

– Хватит меня благодарить.

– Ладно, в таком случае не благодарю тебя.

– Достаточно посмотреть на этого Олсена, чтобы улетучились последние остатки человеческой доброты.

– Что будет, если он умрет?

– Думаю, кто-нибудь его похоронит, – сказал я безразличным тоном.

На этом наш разговор благополучно прервался на ближайшие полчаса. Было уже около полуночи, когда я остановился у многоквартирного дома в Западном Голливуде. Я сидел в машине и ждал, пока Джулия соберет вещи. Она появилась примерно через полчаса, волоча за собой чемодан. Как любая женщина, она приняла молниеносное решение по поводу гардероба, подумал я. Через двадцать минут мы были уже у моего дома в Беверли-Хиллз.

Я затащил чемодан в спальню и вернулся в гостиную, где Джулия стояла посередине комнаты.

– Почему бы тебе не присесть и не расслабиться, – предложил я.

– А вот расслабиться сидя я не могу, – раздраженно заметила она. – Я же тебе уже говорила в машине.

– Какой стыд, – сказал я. – Сигары превращаются в дым, а женская попка – красота и радость навсегда.

– Вот черт! – в отчаянии воскликнула она.

– Хочешь выпить?

– Я хочу хорошенько помыться в душе. И вот еще что, Рик Холман. Я голодна.

– Ну так иди прими душ, а я тем временем приготовлю что-нибудь поесть.

Она направилась в ванную, а я – на кухню. В холодильнике я нашел бифштекс и пачку картофельных чипсов. Это была пища истинных гурманов, а я был редкостный спец по приготовлению. Я улучил минутку, налил себе бурбона со льдом, чтобы шеф-повар не скучал во время работы. Еда была уже почти готова, когда Джулия затянула в кухню.

– Пахнет вкусно, – резюмировала она.

– Иди в гостиную, налей себе выпить, – сказал я. – Через пару минут я подам туда еду.

Когда я появился с подносом, она опять стояла посреди комнаты. На ней была рубашка, едва доходившая до бедер.

– Одежда причиняет невыносимую боль, – сказала она, – особенно брюки, потому что они плотно облегают тело. Я просто констатирую факты, чтобы вы, господин Холман, не подумали чего-нибудь. Мысли о сексе в настоящий момент для меня так же далеки, как мысли о самоубийстве.

Я предусмотрительно поставил поднос на стойку бара, чтобы она могла есть стоя. Теперь я с удовольствием думал о хорошем душе; лучше принять душ, чем просто торчать здесь и смотреть, как она ест. Я сказал Джулии о своем намерении, и она с редким безразличием пропустила мои слова мимо ушей, издавая монотонные чавкающие звуки. Я взял свой бокал и отправился в ванную.

Уже через пятнадцать минут я был чист и сух. Но чувствовал себя уставшим, поэтому не видел смысла в том, чтобы надевать на себя то, что через пару минут придется снимать. Так что я вошел в спальню в костюме Адама и с бокалом в руке, но обнаружил, что меня опередили. Джулия лежала на животе, растянувшись поперек кровати и сбросив с себя рубашку.

– Привет. – Она посмотрела на меня через плечо. – Интересно, ты сможешь оказать мне маленькую услугу, Рик?

– Это какую же?

– У меня с собой есть баночка кольдкрема, – сказала она. – Я обработала себя спереди, очень помогает, а спину не могу. Не будешь ли ты так любезен сделать это?

– Конечно, – сказал я.

Я поставил свой бокал на ночной столик и, взяв баночку с кольдкремом, задумался, откуда начать? Я здраво рассудил, что начать лучше снизу и идти постепенно вверх по всем этим рубцам, которые и впрямь выглядели очень болезненными. Я положил горку крема на верхний изгиб ее левой ягодицы и стал осторожно втирать его круговыми движениями.

– Ну, так что же случилось? – спросил я ее.

– Оттуда, где ты сидишь, по-моему, все прекрасно видно, – холодно заметила она.

– Я имел в виду Брауна и Олсена.

– Они явились к Дуэйну Ларсену, – сказала она. – Я подслушивала их разговор, стоя за дверью. Дуэйн был пьян, но соображал, что говорит. Он рассказал, что ты действительно был у него, но он тебе ничего не выболтал. Ну тогда они решили, что это, должно быть, сделала я. Они просто схватили меня и силком поволокли к машине. Дуэйн вел себя как и подобает «герою». Просто стоял, отведя глаза в сторону и делая вид, что ничего не происходит. Они отвезли меня в хижину на холмах и заставили раздеться догола. Я так испугалась, что рассказала им все то немногое, что выболтала до этого тебе. Но Браун сказал, что мне надо преподать урок. Потом Олсен затащил меня в одну из спален и стал избивать. – Она невольно содрогнулась. – Больно, Рик! В какой-то момент я подумала, что он собирается меня убить. Он явно испытывал наслаждение, истязая меня.

Я взял очередную порцию крема и продолжал массировать ей левую ягодицу. Теперь я смогу чертовски неплохо зарабатывать на жизнь еще и массажем, праздно подумал я.

– Помогает, – сказала Джулия. – Уже не так жжет.

– В котором часу они забрали тебя из дома Ларсена?

– Около трех часов дня.

Я подумал, что им прекрасно было известно, где меня искать. Сильвия-то точно ничего им не сказала. Значит, получается, что позвонил ему Чарли Стрэттон. Но ведь Браун, помнится, сказал, что в хижине нет телефона. Я продолжал автоматически втирать крем, пока обе щечки ее попки не засияли алым блеском. Джулия удовлетворенно вздохнула и развела ноги, открыв моему взгляду клочок черных завитушек у нее на лобке. Пальцы моей правой руки неожиданно обрели свою собственную жизнь. Они соскользнули вниз к промежности ее ног и, обнаружив там влажную податливую теплоту, стали нежно поглаживать ее.

– Я знала, что это случится, – пробормотала Джулия. – Теперь я дьявольски возбуждена.

Я посмотрел вниз на свой оживившийся в надежде член:

– То же можно сказать и о твоем массажисте.

– Но как? – в отчаянии вопросила она.

– Любовь сама найдет способ, – заметил я. – Только вот какой именно?

Мои пальцы продолжали ласкать ее податливые и влажные вагинальные губы и нежно сжимать ее клитор. Вдруг она поджала ноги под себя, уперлась головой в подушки и приподняла свою попку повыше.

– Вот так, – произнесла она хриплым голосом. – Но, пожалуйста, Рик, осторожней.

Я медленно вошел в интимный рай и почувствовал себя там как дома. Мой живот коснулся мягких щек ее попки. Джулия исторгла короткий сдавленный вопль, и я уже был склонен проявить милосердие и остановиться, но ее влагалищные мышцы крепко обхватили мой член и удержали его.

– Не обращай внимания на мои вопли, – проговорила она тем же хриплым голосом.

Я решил, раз уж это ее вопли, то ей и решать, обращать мне на них внимание или нет. Следующий внезапный пронзительный вопль возвестил о начале ее оргазма. За ее оргазмом сразу последовал мой. И когда все закончилось, она вновь лежала на животе и довольно мурлыкала.

– Там еще крем остался? – спросила она.

– Конечно.

– Ну так чего же ты сидишь? Давай втирай.

Глава 7

Утром Джулия приготовила завтрак, что становилось уже традицией в моем доме. На ней была та же рубашка, что и прошлой ночью, и это сильно отвлекало меня от еды.

– Ты был вчера так добр ко мне, Рик. Я бы хотела поблагодарить тебя за это.

– То же самое относится и к тебе, – сказал я. – Как ты себя чувствуешь сегодня?

– Еще побаливает, но это намного лучше, чем Сидеть запертой в спальне. – Она подошла было к столу, чтобы присесть, но сразу же передумала. – Что теперь?

– Я бы выпил еще чашечку кофе, если можно.

– Я имела в виду: что будет сегодня, завтра, послезавтра и потом?

– Я думаю, мне придется разобраться с Эдди Брауном, – сказал я. – В противном случае он разберется со мной.

– Я нахожу это, по правде говоря, слабым утешением.

– У тебя нет выбора, – сказал я. – Ты можешь остаться здесь со мной и надеяться на мою победу, или ты можешь собрать вещи и уехать из города.

– Мне нравится здесь, – сказала она. – Где еще в любое время можно найти смог и апельсины?

– Ты остаешься здесь, я дам тебе пистолет Олсена, – продолжал я. – Ты не подходишь к двери и не отвечаешь ни на какие телефонные звонки, кроме моих. Если звоню я, после грех гудков вешаю трубку и сразу звоню снова.

– Я понимаю, что ты вынужден оставить меня здесь одну. Я буду в безопасности, Рик?

– Нет, – честно признался я. – Если кто-нибудь, включая Брауна, захочет вломиться сюда, то никакие замки им не помеха.

Она раздумывала над моими словами несколько секунд, затем грустно улыбнулась:

– Я не смогу воспользоваться оружием ни при каких обстоятельствах, Рик. Теоретически могла бы пристрелить такого, как Майк Олсен, но практически я знаю, что не смогу. Я дрогну, как только придет время нажать на спуск.

Я с нежностью взглянул на нее:

– Я не смогу находиться все время дома.

– Тогда, я полагаю, мне придется распрощаться со смогом и апельсинами, – сказала она. – Мне кажется, я буду скучать по тебе, Рик.

– Куда ты поедешь?

– Сначала, наверное, на время домой. В Орегон. Я не была дома года два.

– У тебя там семья?

Она кивнула:

– Родители и сестра, которая замужем за подонком, но не догадывается об этом.

– Как у тебя с деньгами?

– С этим нет проблем, – сказала она. – Я старалась откладывать то, что зарабатывала путанкой. Возможно, я осяду в Орегоне и получу легальную работу или выйду замуж. Кто знает?

– Джулия, я бы хотел, чтобы ты осталась. Ты знаешь это.

– С тобой потрясающе заниматься любовью, Рик. Даже когда больно. Но вчерашний день позволил мне ощутить мир, в котором ты живешь, и я поняла, что не смогу приспособиться к нему. – Она снова улыбнулась смущенно. – Меня легко испугать!

– Хочешь, я отвезу тебя домой и помогу собраться? – спросил я.

– Нет, спасибо. Лучше вызови мне такси, пока я буду одеваться. Ты и так уже многое для меня сделал, Рик. – Она наклонилась и нежно поцеловала меня в лоб. – Это на прощанье.

– Хотя бы всплакнула ради приличия, – сказал я.

Такси прибыло минут через двадцать. Направляясь к выходу, она одарила меня веселой мимолетной улыбкой. Что ж, Калифорния потеряла, Орегон приобрел, подумал я, наблюдая за тем, как такси, набрав скорость на подъездной аллее, влилось в поток машин, движущихся по улице. В доме сразу стало тоскливо и одиноко. Я взял бумажник Олсена и вытряхнул его содержимое. Водительское удостоверение, куча кредитных карточек и около двухсот долларов наличными. Ничего сугубо личного и никаких зацепок. Потом зазвонил телефон.

– Я заподозрил, что что-то не так, поэтому вернулся. – Голос Эдди Брауна дрожал от негодования. – Приехал в хижину сегодня около двух. Майк теперь в больнице. Врачи сказали, что у него серьезное сотрясение мозга, и они ничего не могут прогнозировать, пока он не придет в себя. Если вообще придет в себя.

– Какая незадача, – сказал я.

– Если с Майком что-то случится, я убью тебя, Холман, – пообещал Браун. – Я просто хотел поставить тебя в известность об этом.

И он повесил трубку. Я нашел номер Ларсена и позвонил ему. Телефон долго звонил, прежде чем сняли трубку.

– Дом господина Ларсена, – сообщил сверхосторожный женский голос.

Землетрясение ли, наводнение ли – ничто не может помешать отлаженной работе системы по прокату девушек, подумал я.

– Это Рик Холман, – представился я. – Я хотел бы поговорить с мистером Ларсеном.

– Извините, но он еще не проснулся. Не могли бы вы перезвонить днем?

– Мне необходимо видеть его по срочному делу. Скажите ему, что я могу предотвратить срыв его договоренности с киностудией «Стеллар» в связи с тем, что случилось с Джулией. Я буду у вас примерно через час, и пусть он даст указание на пост, чтобы меня пропустили.

– Но… – только и успела сказать она, прежде чем я повесил трубку.

Я набрал телефон студии «Стеллар» и попросил соединить меня с Мэнни Крюгером. Последовали привычная пауза и щелканье, затем я услышал голос Лиз Муди:

– Офис мистера Крюгера.

– Это Рик Холман, – представился я.

– Это тот человек с бьющей через край энергией, растраченной понапрасну, – сказала она. – Опять небось дрались?

– Со вчерашнего вечера еще нет, – честно признался я.

– Если бы вы направляли всю свою энергию в нужное русло, куда-нибудь себе между ног, – задумчиво произнесла она, – вам бы цены не было. Вам когда-нибудь приходила в голову эта мысль? – Затем, прежде чем я смог сообразить, что ответить, ее голос обрел профессиональную любезность: – О, мистер Крюгер, у меня здесь мистер Холман на первой линии.

– Дайте мне знать, когда у вас появится свободная неделька, чтобы мы могли апробировать вашу теорию, – сказал я.

Она легкомысленно фыркнула и отключилась. В моем ухе загрохотал голос Мэнни Крюгера:

– Я как раз собирался звонить тебе, Рик. Я виделся вчера с Ларсеном.

– И что же?

– Когда я заикнулся о римейке «Горбуна из собора Нотр-Дам», он повел себя как ненормальный!

– Ты напугал его до смерти, – быстро сказал я. – Уже одно то, что ты в курсе, совершенно обескуражило его.

Последовала долгая и, не побоюсь сказать, многозначительная пауза.

– Ты так полагаешь? – наконец вымолвил Мэнни.

– Конечно, – без тени сомнения заявил я. – Послушай, я встречаюсь с ним в ближайшее время. Я заставлю его признаться и вдолблю ему в голову, что единственный шанс для него сняться в этом фильме – это всецело положиться на тебя.

– Ты сделаешь это для меня, Рик? – В голосе Мэнни угадывались нотки сомнения.

– Для закадычного друга я на все готов, – с пафосом произнес я.

– Ты – настоящий друг, Рик! – В течение нескольких секунд он тяжело дышал в трубку, дабы убедиться, что я правильно понимаю, какие добрые чувства он питает ко мне.

– Может быть, ты в свою очередь тоже кое в чем мне поможешь, Мэнни, – сказал я.

– Ты хочешь войти в долю от проката картины! – воскликнул он, и его голос чуть ли не сорвался на крик.

– Нет, я просто хочу получить от тебя кое-какую информацию. Ты ведь всех знаешь в этом городе, Мэнни, мой дружище.

– О ком из всех, кого я знаю, ты хочешь меня спросить?

– О Чарли Стрэттоне.

– И что именно ты хочешь о нем знать?

– Расскажи мне о нем.

– Англичанин до кончиков ногтей, – сказал Мэнни. – Иногда он бывает таким несносным англичанином, что невольно задаешься вопросом: уж не прикидывается ли он англичанином? Занимается рискованными инвестициями. Когда нигде не можешь достать денег и находишься просто в отчаянном положении, тогда ты обращаешься к Чарли Стрэттону.

– У него одно время был партнер, так?

– Лy Эшбери. – Его голос снова стал настороженным. – И что?

– Он умер.

– Спятил на одной из вечеринок и утонул в собственном бассейне, – сказал Мэнни. – Насколько я помню, чуть более года назад. Зачем тебе это?

– Просто любопытно.

– Это никак не связано с Дуэйном Ларсеном?

– Абсолютно никак, – поспешил я заверить его. – Я пытаюсь разыскать одну девушку, завсегдашнюю посетительницу подобных вечеринок в то время. И на той вечеринке, когда Эшбери утонул, она тоже была.

– Многие девушки ходят по вечеринкам, – сказал он. – А имя у нее есть?

– Глория Ла Верн.

– А не была она какой-нибудь звездой немого кино или еще кем-нибудь в этом роде? – вдруг пробормотал он.

– Ты никогда о ней не слышал?

– Такое имя я непременно запомнил бы.

– Думаю, ты прав, – нехотя согласился я.

– Дай мне знать, как пройдет встреча с Ларсеном, ладно?

– Конечно, дружище, – пообещал я.

Еще один звонок, прежде чем я отправлюсь в этот ужасный, ужасный мир. Голос Сильвии Мэдден донесся откуда-то издалека, когда она ответила на звонок.

– Это Рик Холман, – сказал я.

– Вы еще живы?

– Олсен – в больнице, а Браун рвет и мечет.

– Вы полагаете, я поверю в это?

– Бесполезно тягаться с парнем такого телосложения, как Олсен, соблюдая честный спортивный дух и по-боксерски вскинув кулаки, – сказал я. – Он прикончит вас одной левой. Тут требуется какая-нибудь фора.

– И какая же нужна фора? – саркастически спросила она.

– Почти полная бутылка виски подойдет. Или что-нибудь подобное, чем можно было бы шарахнуть его по голове. У вас дома такого под рукой не оказалось.

– Вы так поступили с ним прошлой ночью? Ударили его по голове почти полной бутылкой виски?

– Мне было очень приятно, – сказал я. – Олсен получил то, на что уже давно напрашивался.

– Как ни странно, я верю вам, – сказала она.

– Мне надо вас видеть.

– Сегодня вечером я приглашена на обед к Чарли Стрэттону, – сказала она. – Ну да черт с ним.

– В котором часу?

– Около восьми. Но если нам снова вздумает кто-нибудь помешать, то, я думаю, на этот раз Рик Холман сможет с ними разобраться немедленно. Будет у него под рукой полбутылки виски или не будет!

– Я приеду.

Я остановил машину у заграждения из стальной сетки по дороге к каньону Бенедикт и стал ждать. Один из частных охранников в форме прогулочным шагом подошел к сетке и уставился сквозь нее на меня.

– Холман, – сказал я. – С визитом к мистеру Ларсену. Меня ждут.

– Конечно, мистер Холман. – Он махнул рукой своему приятелю в караулке, и шлагбаум убрался. Я въехал на частную дорогу и добрался по ней до пятого дома. Я вышел из машины. На синей поверхности воды в бассейне играли солнечные блики. Я взошел на крыльцо, и мне открыла дверь длинноногая блондинка с приветливой улыбкой на устах в красном купальном костюме-бикини. Ее маленькие крепкие груди не нуждались ни в какой искусственной поддержке. Ее бедра были узкими, как у мальчишки, но вот ноги – это было что-то.

– Привет, мистер Холман. – Она встретила меня широкой дружеской улыбкой. – Я – Саманта.

– Привет, – сказал я.

– Пожалуйста, проходите. Мистер Ларсен ждет вас.

Я последовал за ней в глубь дома. У нее был маленький, мускулистый зад, который почти не двигался при ходьбе. Ларсен ждал меня в гостиной. Он стоял возле бара, облокотясь одной рукой о стойку. Складки жира по обыкновению нависали над ремнем. Глаза были красными.

– Гонг пробил полдень, – изрек он громовым голосом. – Так что, какой яд предпочитаете, Холман?

– Нет, спасибо. – Я взглянул на блондинку. – Разве что чашечку кофе?

– Конечно, – отозвалась она с готовностью. – Я пойду приготовлю его для вас, мистер Холман.

Она вышла на кухню, тщательно прикрыв за собою дверь.

Ларсен пригубил из высокого шейкера то, что, как я полагал, было мартини.

– Я получил ваше сообщение, – сказал он. – И ни черта не понял, поэтому подумал, что вы лично объясните мне это, когда приедете.

– Я не пользуюсь симпатией у Эдди Брауна, – сказал я. – Он и Олсен решили, что та девушка была слишком разговорчива со мной, поэтому они выволокли ее отсюда вчера, пока вы смотрели в другую сторону.

Он разинул было рот, собираясь заорать, потом передумал.

– Кто вам сказал?

– Джулия.

– Как она?

– Прекрасно. Сейчас находится на пути туда, откуда приехала когда-то.

– Я рад. – Он отхлебнул из шейкера огромный глоток мартини. – Ну а теперь, что это за чушь, будто бы я собираюсь сниматься в новом фильме на студии «Стеллар»?

– Вы видели вчера Мэнни Крюгера?

– Он сумасшедший! – Ларсен укоризненно покачал головой. – Навешал мне на уши лапши о том, что собираются ставить римейк «Горбуна», в котором я буду играть роль, сыгранную когда-то Лоутоном. Я не мог понять, то ли он пошутил, то ли спятил по пути ко мне.

– А если это правда? – интригующе спросил я.

– Вы что, смеетесь надо мной! – загоготал он.

– Сколько вам лет, Дуэйн? – осведомился я. – Около сорока пяти? Вы становитесь слишком старым для «мыльных вестернов», и, кроме того, они выходят из моды и их редко снимают сейчас. А хороший фильм вмиг вознесет вас на вершину звездного списка.

– Но я… в роли горбуна?

– Ну, если вы полагаете, что не справитесь… – Я скромно пожал плечами.

– Кто, черт побери, говорит, что не справлюсь! – взорвался он. – Да я снялся в куче замечательных ролей до того, как застрял в этой вестерновской колее. Я играл в спектаклях на сценических площадках Нью-Йорка, в гастролирующих труппах! Я могу сыграть эту роль, стоя на ушах.

– Только не на пьяных ушах, милок, – сказал я.

Я выдержал ледяной взгляд его холодных голубых глаз, и глубокий шрам на его левой щеке побелел от еле сдерживаемого гнева. Затем он нарочито демонстративно поставил бокал на стойку, сказав при этом:

– Я думаю, вы правы насчет этого.

– У Мэнни маниакально-депрессивный психоз, – сказал я. – Все началось с паршивой шутки, а он в нее поверил. Он верит всему, что касается студии. Я могу сделать это для вас, Дуэйн.

Появилась блондинка с подносом в руках.

– Ну вот, мистер Холман, – весело сказала она. – Угощайтесь, пожалуйста. Здесь сахар и сливки.

– Спасибо, – поблагодарил я. – Это часть подготовки, которую вы прошли у Эдди Брауна, или вы сами всему этому научились?

На ее лице появилось выражение оскорбленной добродетели, и она чуть ли не бегом выскочила из комнаты. Дуэйн Ларсен словно и не заметил этого.

– Вы можете посодействовать мне, Холман?

– Могу.

– Каким образом?

– Вы прекращаете пить сейчас, немедленно, раз и навсегда.

– Тогда я позаимствую у вас немного кофе, – сказал он. – Продолжайте, пожалуйста.

– Вы доверитесь целиком Мэнни Крюгеру. Вы скажете ему, что он – единственный, кому вы доверяете и в кого верите. Остальные на студии пусть отдыхают, включая и всех тех, с кем у вас была предварительная договоренность. Но вы не выдадите Мэнни их имен, потому что, на ваш взгляд, это лишь расстроит его нервы и привнесет недоверие и предвзятость в его трезвый ум.