Текст книги "Том 21. Кто убил доктора Секса?"

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 28 страниц)

– Раз Рейнер умер уже две недели назад, естественно, у нее уже появился новый приятель. Как я говорил…

– Кто такой?

– Харви Маунтфорт. – Он сверкнул зубами. – Не правда ли, какое забавное имя? Полагаю, он был Элмером Шпицем или кем-то в этом роде до того, как студия не изобрела для него нечто романтическое.

– Маунтфорт, говорите? – На мгновение я задумался. – А не был он женат на Барбаре Дун одно время?

– Целых полгода, – сообщил Ларсен, кивая. – Ни до этого, ни после этого он больше так не преуспевал. До сих пор ходит вокруг да около нее в надежде, что Бэбс передумает и предпримет вторую попытку. А тем временем он утешается, ублажая ненасытную Марсию.

– Вы допускаете, что существует подобие порочного заговора между ними против мисс Дун?

– А почему бы и нет? – Его глаза на минуту засверкали. – Например, если Марсия раздобыла эти ленты и дала их ему послушать просто ради острых ощущений. Возможно такое? И тогда им обоим пришла в голову великолепная мысль: вдруг Маунтфорту с помощью шантажа вновь удастся жениться на Бэбс? Ну а Марсия будет отомщена, и не только с удовольствием наблюдая, как Бэбс изнывает под бременем вымогательства, но также ее вполне устроит сознание того, что с ней спал муж ее хозяйки, да еще под той же самой крышей. Восхитительное ощущение, не правда ли?

Очевидно, кто-то нажал кнопку «Вверх», потому что мой собеседник вскочил на ноги с той же автоматизированной энергичностью, которая усадила его в кресло.

– Мне представляется это интересной комбинацией с Марсией и Харви, вам стоит повнимательнее присмотреться к ней. Спасибо за выпивку, Рик, но я должен бежать.

Я прошел вместе с ним до дверей, отметив про себя, что гостиная мгновенно приняла прежние габариты, как только мы оказались во внешнем холле.

– Где я смогу отыскать Харви Маунтфорта? – спросил я его.

– В потаенных местах, и главным образом – в обществе Марсии. – Он довольно расхохотался. – Боюсь, я не знаю его адреса, но не сомневаюсь, что Марсия поможет вам в этом. Очевидно, у вас большой талант выуживать из людей информацию, с которой они не имели желания расставаться.

А у меня в голове уже звучал пресловутый колокольчик.

– Припоминаю, что когда-то в одном из иллюстрированных журналов я видел порядочную статью о Харви Маунтфорте, – медленно заговорил я. – Великолепный спортсмен. Любитель бродячей жизни, дальних походов и всевозможных приключений. Сафари неразрывно связано с Харви Маунтфортом, не так ли?

– О да, в самом деле, – массивные плечи Ларсена затряслись от смеха, – то было описание Харви! Первоклассный стрелок, все стены в его обители увешаны охотничьими трофеями. Сам видел. Он, по всей видимости, подстрелил хотя бы по одному экземпляру всех особей, обитающих ныне на Земле!

– Интересно, не отправился ли он на пару недель на добычу нового трофея? – пробормотал я.

– И меня это интересует, – произнес он мечтательно. – Если только он это сделал, то наверняка у него болит сердце от невозможности пополнить им свою богатейшую коллекцию… Представьте-ка себе: голова Рейнера возвышается над деревянной подставкой, на ней небольшая бронзовая дощечка с датой и всем прочим. Какой бы это был уникальный трофей! Надпись была бы сочинена и выполнена с неподдельным вкусом и изобретательностью. Я имею в виду, без дешевой пышности или дешевого юмора. Нечто вроде: «Хомо фрейдистский, природный обитатель врачебного кабинета. Ручная особь, но его сильно развитая прирожденная любознательность подчас может перебороть природную осторожность. Этот превосходный экспонат был пойман слоняющимся без дела в лесах». Вот какой некролог мог бы там фигурировать.

– Думаю, да, – согласился я.

Фонтан красноречия Ларсена не иссякал и тогда, когда мы вышли на крыльцо.

– Я никогда не верил в ненужную ложь. По крайней мере, в данном случае надеюсь, что она была продуктивной. До свидания, Рик.

– До свидания, Эдгар, – в тон ему ответил я, в свою очередь обнажая зубы то ли в улыбке, то ли в сердитом оскале. – Одно меня радует – что вы не мой друг.

– О?

Усы слегка зашевелились.

– Иначе я не мог бы спать по ночам, – охотно пояснил я, потом поспешил захлопнуть дверь, чтобы не сомневаться в том, что последнее слово осталось за мной.

Глава 4

Я проснулся с чувством облегчения, поскольку утренний сон был из разряда кошмаров: я чувствовал себя совершенно беспомощным против поползновений неистовой блондинки с потрясающими бицепсами и огромными черными усами соблазнить меня. Она уже ухитрилась было пригвоздить меня к белой кушетке, но тут раздался телефонный звонок, и с чувством благодарности я схватил трубку точно так же, как утопающий хватается за спасательный круг.

– Рик Холман? – Сопровождающее вопрос хрипловатое хихиканье было безошибочным индикатором. – Вчера вечером я была скверной и непослушной, о чем сегодня крайне сожалею.

Я взглянул на часы: половина девятого.

– Хотите сказать, что вас это настолько беспокоило, что вы были не в состоянии спать? – спросил я, не скрывая сомнения.

– Вы забываете, Рик, я работаю. – Опять хихиканье. – В нашем бизнесе приходится подниматься очень рано. Меня вызвали на съемку в семь утра, и я прибыла вовремя.

– Молодец, честь вам и хвала! И что же вас заставило позвонить мне в разгар очередной нудистской эпопеи – или как там у вас это называется? Натурной съемкой? Я было подумал, что вы тогда свалились на мою голову прямо с журнальной обложки…

– Я поступила очень неосмотрительно, прихватив вчера вечером с собой Лероя, просто так, для интереса, чтобы он попытался вас напугать. А сегодня мне очень стыдно. – Она довольно удачно заставила свой голос дрожать. – Честное слово, очень!

– Половина девятого утра совершенно неподходящее время для подобных переживаний, – пробормотал я сердито. – У вас все?

– Нет. – Она снова хихикнула. – Дело в том, что мне необходимо поговорить с вами, а у меня нет свободной минуточки на протяжении всего дня. Подумайте, не сможете ли вы навестить меня сегодня вечером где-то около половины седьмого? Тогда бы мы чего-нибудь выпили и спокойно потолковали.

– Вы планируете спрятать Лероя где-нибудь за шторой, чтобы на этот раз отдубасить меня без риска для жизни?

– Ох! Что за мысли? – Внезапно ее голос сделался торжественным. – Я ненавижу Лероя! Знаете, что у него хватило наглости обвинить меня в том, что вы с ним сделали вчера вечером. Мы поссорились, и я велела ему убираться ко всем чертям и больше не показываться. Так что, если я только замечу, что он околачивается возле моего дома, тут же вызову полицию!

– Понятно… Так о чем же вы желаете так срочно со мной переговорить?

– Разумеется о Сексе. О чем же еще?

Я внезапно проснулся окончательно. Одной мысли о том, что Сюзанна Фабер желает иметь со мной интимный разговор о сексе, было достаточно, чтобы все мои нервные корешки одновременно напряглись, хотя и было раннее время. Но я понял свою ошибку сразу.

– Вы имеете в виду Рейнера? – проворчал я.

– Разумеется, старину доктора Секса: упокой Господи его душу! Но все это строго между нами, полнейшая тайна, понимаете? Вчера вечером я ошиблась в отношении вас, теперь я это знаю. Мы должны действовать с вами согласованно. Я в этом убеждена.

– Хорошо, я приеду, – пообещал я. – В половине седьмого? Да?

– Замечательно! – Вроде бы она на самом деле была довольна. – Пока.

– Пока, – произнес и я, – только смотрите не простудитесь на этих съемках.

– Исключается! – бодро заявила она. – Это пустяковый эпизодик, просто пенистая ванна с пузырьками воздуха – и я.

Я попытался все это представить, но почувствовал, что недостаточно подготовлен к подобному зрелищу.

Поэтому я опустил трубку на рычаг и после этого действовал совершенно автоматически: принимал душ, брился, одевался и даже завтракал. Состояние комы прошло лишь в тот момент, когда Барбара Дун лично отворила мне парадную дверь своего дома и встретила меня таким яростным взглядом, что все остальное моментально отошло на задний план.

– Очень рада, что вы наконец соизволили сюда прийти! – фыркнула она. – Названиваю вам безрезультатно все утро напролет!..

– Что стряслось? – осторожно спросил я.

– Входите, я все объясню.

Она повернулась на каблуках и быстро пошла вперед, я послушно следовал позади. В это утро на ней был черный свитер в обтяжку и еще более узкие черные хлопчатобумажные штанишки. Со спины она походила на бегуна на длинные дистанции неопределенного пола. И снова мне пришла в голову мысль, что теория относительности по отношению к сексу мне не понятна.

Когда мы вошли в гостиную, я увидел, что Барбара вовсе не прозябает в одиночестве, компанию ей составляет громадина Эдгар Ларсен. Почему-то именно ранним утром мне было особенно трудно воспринимать его ощетинившиеся усы и сверкающее изобилие крупных зубов, но я мысленно взял себя в руки и даже выжал подобие улыбки. Не знаю почему, но особенно неприятен мне был вид его загорелой лысины – вернее сказать, она пробуждала у меня желание водрузить у него на самой макушке флажок с надписью «Здесь побывал…», как это принято у альпинистов, покоривших очередную вершину.

Ларсен не ответил улыбкой на мою улыбку. Нет, я бы охарактеризовал его взгляд как «неодобрительный» или даже «шокированный»: таким взглядом дамы преклонного возраста награждают излишне шумливую молодежь, явившуюся на кладбище.

– Вы должны были что-то предпринять в этом отношении, Холман, – сказал он. Его густой баритон был понижен до торжественного шепота. – Ситуация становится невыносимой.

– Не говорите загадками, – проговорил я не слишком любезно, – черт возьми, о чем вы толкуете?

– Об этом! – Барбара Дун, наоборот, перешла на визгливые ноты.

Она сунула мне в руки какой-то листок.

– Спецдоставка, принесли полчаса назад, – пояснил Ларсен таким голосом, который у меня ассоциировался с наступлением Страшного Суда.

Это была на редкость лаконичная и ясная записка.

«„Девятнадцать четвергов в Париже“ не для вас. Откажитесь от роли, в противном случае интимные признания о вашей непристойной личной жизни будут опубликованы».

Она, разумеется, не была подписана.

– «Девятнадцать четвергов в Париже» – новый фильм, относительно которого вы вчера совещались с продюсером? – спросил я.

– Это поразительная роль, – заговорил Ларсен несколько окрепшим баритоном. – Она просто создана для Бэбс. И «Оскар»… вне всякого сомнения. Картина принесет не менее пяти миллионов!

– Книжка на протяжении шестидесяти двух недель возглавляла список бестселлеров, а Джин Уайлд сделал потрясающий сценарий, – напряженным голосом подхватила Барбара Дун. – Даже под угрозой смерти я все равно не откажусь от этой роли!

– А тебе на самом деле будет грозить смерть, Бэбс, – хрипло произнес Ларсен. – Ты навсегда погибнешь для искусства, если только этот Холман не сможет чего-то очень быстро предпринять!

– Я попытаюсь, – хмыкнул я. – А какой почтовый штемпель на конверте?

– Западный Лос-Анджелес, – ответил Ларсен. – Это ровным счетом ничего не говорит, верно?

Барбара Дун взглянула на часы-браслет.

– Через пятнадцать минут я должна быть в офисе своего адвоката, – сообщила она. – Проверить условия контракта. Что мне делать, Рик?

– Просто проверьте его, – сказал я. – Вы же не обязаны подписать его именно сегодня, не так ли?

– Предполагалось, что мы это сделаем именно сегодня, – мрачно сообщил Ларсен. – Видит Бог, нам этого очень хотелось.

– Ну так повремените, – пожал я плечами. – Придеритесь к какому-то пустяку и заупрямьтесь. Человек, у которого находятся эти магнитные ленты, наверняка узнает о подписании контракта, но он будет ждать какое-то время, пока контракт не будет подписан и об этом не будет официально сообщено.

– Я уже сказала, – повысила голос Барбара, – я намерена сыграть эту роль во что бы то ни стало, даже если…

– Вы об этом уже говорили, – оборвал я ее. – Не надо повторений, все и так ясно. Сейчас надо потянуть время.

– У меня дурное предчувствие, что кто-то действует слишком быстро!

– В таком случае не стоит тратить оставшееся время на пустую болтовню! – Я непроизвольно повысил голос. – Отправляйтесь-ка и умерьте прыть адвоката, а я займусь поиском лент.

– Надеюсь, что встроенный в вас радар более внушительный, чем вы сами, – съязвила Барбара. – В данный момент вы больше походите на мокрую курицу.

– Очевидно, у вас этот образ возник в связи с кудахтаньем, которое вы оба здесь подняли, – проворчал я почти миролюбиво.

Наконец она вышла из комнаты. Итак, гора, высказав свои мысли, оставила Магомета Холмана с оплеванной физиономией, и единственное, что мне оставалось, – это отыграться на Ларсене. А тот, оставшись один, определенно воспрянул духом и даже попытался, в свою очередь, нажать на меня:

– Вы должны действовать быстро, Рик. Если Барбара потеряет эту роль, это ее погубит и, если поду-1 мать, вас тоже.

– Меня? – притворно удивился я. – Уж не отождествляете ли вы себя со мной, Ларсен?

Он с минуту сердито смотрел на меня, потом внезапно вспомнил, что ему следует ехать вместе с Барбарой Дун в офис адвоката, а она уже вышла из комнаты. Я двинулся следом неторопливой походкой, так что входная дверь успела за ними захлопнуться, когда я добрался до кабинета.

На этот раз я не стал стучаться в дверь, а вошел сразу. Услышав скрип двери, Марсия Роббинс живо вскинула голову…

– Привет, я не ждала… – Она резко замолчала, приветливое выражение ее лица моментально исчезло. – Ох, это снова вы? Чего вам надо?

Перед ее столом находился стул, повернутый к нему под прямым углом. Я повернул его так, чтобы иметь возможность хорошо видеть ее, и сел, всем своим видом показывая, что Холману спешить некуда.

– Просто пришел вас проведать…

– Ну что же, после вчерашнего вашего визита эта мысль выглядит очаровательно, – сказала она, поморщившись, – но я боюсь, что вам придется отложить свой визит на некоторое время. Сегодня утром я ужасно занята, мистер Холман, так что у меня просто не найдется времени для приватного разговора.

Утреннее солнце, струящееся сквозь распахнутое французское окно, снова породило сияющий каскад переливающихся блесток в ее золотистых волосах.

– Вы выглядите настоящей феей с солнечным венцом на голове и все такое, – заговорил я восторженно. – Настоящая Красная Шапочка в ожидании волка.

– Временами вы бываете определенно навязчивым, мистер Холман, – мрачно заявила она, – уж если быть точным, вы все перепутали. Именно волк, переодевшись ее бабушкой, ожидал Красную Шапочку.

– Я решил, что моя версия больше соответствует нынешней ситуации, – произнес я очень вкрадчиво.

Она вспыхнула, затем принялась что-то править в рукописи остро отточенным карандашом.

– Я не хочу показаться грубой, мистер Холман, – снова заговорила она, – но сегодня я на самом деле очень занята. Так что будьте любезны оставить меня в покое, отправляйтесь заниматься своими делами.

– С удовольствием оставил бы вас в покое, но в данный момент я как раз занимаюсь своим делом.

– Вы просто невыносимы! – Лицо у нее на этот раз покраснело от непритворного гнева. – Вы самый назойливый человек, которого я когда-либо…

– Скажите-ка, вы когда-нибудь играли в перефразировки? – спросил я весело.

Она растерялась:

– Что?..

– Есть такая игра, – пустился я в объяснение, – один человек начинает предложение, произносит начало фразы, а второй игрок должен закончить ее, чтобы перефразировка получилась осмысленной. Понимаете?

– Ну вроде бы… – Она закрыла глаза. – У меня нет ни времени, ни желания играть в какие-то идиотские игры с таким болваном, как вы, и…

– Это нечестно! – возмутился я. – Вы первой затеяли игру в тот момент, когда я только что вошел сюда. Вы сказали: «Привет! Я не ждала…» – а это начало фразы. Понимаете?

– Нет! – Глаза ее приобрели настороженное выражение. – Но видимо, теперь вас мне уже не остановить?

– Я должен выяснить конец фразы, то есть закончить предложение таким образом, чтобы оно приобрело смысл. Послушайте, как вы вот это находите: «Привет. Я не ждала, что ты придешь отсюда, через дверь».

– Я не понимаю. – Она медленно покачала головой. – Как я уже сказала, эта игра мне представляется просто идиотской, а предложенное вами завершение фразы еще более глупым.

– Вы же явно меня не ожидали, – усмехнулся я, – но тот, кого вы ожидали, не должен был появиться через дверь. Ясно, что я имею в виду? Вы ожидали его появления сквозь распахнутое французское окно за вашей спиной… Ах! А вот и он сам идет сюда.

Она поспешно обернулась, чтобы не пропустить появления великолепного экземпляра мужской особи, который действительно материализовался сквозь французское окно с сияющей улыбкой на физиономии.

– Привет, красавица! – произнес он утробным голосом, модулированным именно таким образом, что женское начало в его собеседнице должно было незамедлительно толкнуть ее в его объятия. – Я видел, что она уехала, поэтому решил…

Отчаянное выражение ее лица подсказало ему, что что-то тут не в порядке. Он отвел от своей пассии глаза и увидел этот «непорядок» в виде меня.

– Вот и новая незавершенная фраза! – радостно воскликнул я. – Давайте-ка я попробую закончить и ее: «…поэтому и решил, что безопасно войти через окно и снова отдаться любви».

– Кто, черт побери, этот кретин? – спросил великолепный экземпляр мужской особи с самым неподдельным возмущением на физиономии.

– Я – Рик Холман. Это я причина всяческих ваших неудобств. Харви Маунтфорт – тот самый, против чар которого не в силах устоять ни одно женское сердце, приписывая вам такие добродетели, о которых вы даже понятия не имеете, верно?

– Вы напрашиваетесь на хороший щелчок по носу, черт бы вас побрал! – прорычал он.

– Успокойся, дорогой! – взмолилась Марсия Роббинс. – Кое в чем он прав. Его зовут Риком Холманом, и он действительно может причинить уйму неприятностей.

Маунтфорт на самом деле был великолепным самцом, если ваши взгляды на мужскую наружность совпадают со вкусами журнальных художников. Очень высокий, с превосходной фигурой. На нем была светло-голубая шелковая рубашка и безукоризненно отглаженные габардиновые брюки. Иссиня-черные волосы давно следовало бы подстричь, одна прядь совсем по-мальчишечьи свисала на лоб. Серые глаза и правильные черты лица как-то терялись на фоне мощной квадратной челюсти. Заверните его в яркую обертку – и он окажется Божьим даром в ответ на мольбы не очень юной девы со слегка устаревшими вкусами.

– Остынь, Харви! – решительно произнесла Марсия Роббинс. – У нас и без того слишком много неприятностей!

Маунтфорт обошел вокруг письменного стола, направляясь к тому месту, где стоял мой стул, и взглянул на меня сверху вниз.

– Прекрасно. Если ты, кретин, источник одних неприятностей, то поднимись и докажи это!

Может быть, потому, что я провел дурно утро, или же потому, что я подсознательно отождествлял себя со всеми парнями с неровными, как у меня, зубами и слегка искривленными носами, но меня взбесило его предложение, которое Маунтфорт наверняка почерпнул из какого-то вестерна древних времен. Я резко ударил его носком правого ботинка по голени и почувствовал удовлетворение от смачного звука соприкосновения наших конечностей. Маунтфорт завопил от боли, отчаянно обхватил ногу обеими руками, отскочил на другой ноге на несколько шагов назад, потерял равновесие, и его повело в сторону, так что в итоге он сполз по стене вниз.

Я мрачно взглянул на Марсию:

– Он всегда такой? Или просто только что наглотался витаминов?

– Он…

Я не имел возможности расслышать ее ответ из-за протяжного не то воя, не то стона Маунтфорта.

– Не обращайте внимания! – посоветовал я ей. – Давайте дождемся, когда он замолкнет, тогда сможем спокойно продолжить разговор.

В конечном итоге вой сделался тише, переродившись в подобие всхлипывания, когда он подтянулся на руках в вертикальное положение, а потом доскакал на одной ноге до кресла, чтобы рухнуть на него.

– Вы сломали мне ногу, Холман! – заявил он дрожащим голосом. – Я вас убью за это. Я…

– Ох! Расслабься, пожалуйста! – нетерпеливо прикрикнула на него блондинка. – Это же всего лишь пустяковый синяк.

– Пустяковый синяк? – Он довольно долго смотрел на нее. – Он сломал мне ногу, говорю тебе! Я же слышал, как хрустнула кость в том месте, куда он ударил, причем в тот момент, когда я не смотрел на него. Я собираюсь…

– Помолчи-ка лучше! – прикрикнула она. – Подумаешь, пнул ногой тебе в голень, причем ты сам же напросился на это! Успокойся и молчи. Надо же нам выяснить, в какую историю мы влипли… – Она перевела взгляд на меня: – Ну что же, мистер Холман, вы весьма успешно провели свою игру… в перефразировку, кажется, так вы ее назвали? А теперь объясните, в чем все-таки дело.

– Вам известно, из-за чего волнуется Барбара Дун?

– Официально – нет, – пожала она плечами. – Но когда у Барбары что-то не ладится, она начинает кричать по всякому поводу. А ту ленту она оставила вчера вечером в машине, что было не слишком осмотрительно с ее стороны, поскольку ей хорошо известно, что ее секретарша отличается необычайной любознательностью.

– Официально Рейнер оказался жертвой несчастного случая на охоте, – сказал я. – Но его жена думает, что его убили.

– Убили? – Ее голос изменился до неузнаваемости. – Ох, это из-за записей, надо думать?

– Правильно. Еще кое-кто поделился со мной интересной версией. Хотите послушать?

– По-моему, у меня нет выбора. – Губы ее насмешливо скривились. – Так что разумеется. Выкладывайте, мистер Холман. Слушаю вас с нетерпением.

– Предложенная версия гласит, что вы с присутствующим здесь Харви проводите время с удовольствием, устраивая возню на полу кабинета всякий раз, когда Барбара Дун уходит из дому. Далее, что у вас обоих есть основания ненавидеть ее. Вы ее ненавидите, потому что… ну, вы же слышали эту запись, а Маунтфорт – потому, что когда-то был женат на ней, а она едва не испортила ему карьеру, разведясь с ним. У вас якобы была любовная связь с Рейнером до его смерти, так что, разумеется, вы не могли не знать про эти записи. Не исключено, что вы со стариной Харви сплотились и образовали своего рода союз, чтобы…

– Ваши рассуждения настолько прозрачны, что их можно без труда продолжить, мистер Холман! – холодно произнесла она. – По-вашему, мы тайно договорились сначала убить доктора Рейнера, а затем похитить магнитные ленты и использовать их для того, чтобы шантажировать Барбару, так?

– Ну, нечто в этом роде, – согласился я.

– Полагаю, одного моего заявления о том, что все это – плод вашей буйной фантазии, не будет достаточно? – спросила Марсия.

– Возможно, это и на самом деле бредовая теория, – сказал я, пожимая плечами, – но, во всяком случае, она дает право потребовать развернутого ответа.

– У меня никогда не было романа с Рейнером, – твердо заявила она. – И я не имела ни малейшего понятия о существовании этих магнитных записей до вчерашнего дня. Ну а то, что происходит между мною и Харви в настоящее время, – исключительно наше личное дело, и это не имеет ничего общего ни с какими «тайными заговорами». Является ли мой ответ достаточно исчерпывающим, мистер Холман?

– Полагаю, что да, если только я не сумею доказать, что вы лжете.

– Послушайте, Холман. Вы не можете… – Маунтфорта охватило настолько сильное желание защитить Марсию Роббинс, что он на мгновение забыл про свою голень. И это было ошибкой. Звериный вопль, раздавшийся, едва он попытался встать на ногу, это доказал. Он снова плюхнулся в кресло с жалобным стоном и моментально утратил всякий интерес к происходящему.

– Мне говорили, что вы первоклассный стрелок, чудо-охотник, любитель охотничьих трофеев, Харв, – произнес я очень вкрадчиво. – Если вдова Рейнера права, то кто-то отправился в лес в тот день, когда был убит ее муж, намеренно подкрался к намеченной цели и всадил пулю в затылок.

– Что? – У него отвисла квадратная челюсть, он вытаращил на меня глаза. – Но вы же не можете серьезно предполагать, что я…

– Почему же нет? – спросил я. – Если только что изложенная версия о вас и Марсии соответствует истине хотя бы наполовину, она весьма популярно объясняет причину вашего намерения уничтожить Рейнера.

– Вы сошли с ума! – заявил он. – Я находился по крайней мере за сотню миль от Рейнера в тот день, когда его убили.

– Вы можете это доказать?

– Конечно! – Но спустя секунду его голубовато-серые глаза посмотрели куда-то в сторону. – Черт знает, что такое, Холман! Уже прошло столько времени, я не могу в точности вспомнить все подробности того утра, но я не сомневаюсь, что в случае необходимости сумею это доказать.

– Вот и прекрасно! – Я улыбнулся ему. – Думаю, мне пора оставить вас вдвоем, чтобы вы смогли договориться в отношении своих алиби. Хочу дать небольшой совет: на вашем месте я бы не стал втягивать в эту историю Марсию. Барбаре Дун это не понравилось бы, верно?

Он пару раз открыл рот и закрыл его, сразу сделавшись похожим на пойманную рыбу, отчаянно хватающую ртом воздух.

– Мне в жизни случалось частенько сталкиваться с дьявольски хитрыми ублюдками, Рик Холман, но вы им всем бы дали сто очков вперед!

Я думал об этом заявлении, возвращаясь назад, и в конце концов решил посчитать его комплиментом. В данный момент меня больше всего терзало вот какое соображение: должны же быть в Голливуде симпатичные порядочные люди, так почему же я с ними никогда не встречался?