Текст книги "Том 21. Кто убил доктора Секса?"

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 28 страниц)

– Вы обратили внимание на то, как тут стало жарко? – спросила она каким-то странным голосом.

– Отодвиньтесь подальше от огня.

– Это неправильный ответ.

Она медленно поднялась, глянула на меня через плечо и одарила загадочной улыбкой, видно напрактиковавшись в мое отсутствие. Потом стянула через голову свитер и уронила его на стул. Я, онемев от изумления, следил за тем, как после этого были сняты брюки, и с опаской подумал, останется ли на месте ее мини-бикини. Последующие события доказали, что нет. Глория медленно повернулась ко мне, демонстрируя свою бело-загорелую привлекательность, и у меня невольно промелькнуло в голове, что я снова грежу. Ее полные груди медленно покачивались, когда она стала приближаться ко мне.

– Даже в романтической любви должна быть практическая сторона, не так ли, Рик? – прошептала она. – А я вас хочу… Что это?

Я тоже растерялся, услыхав «это». Чертова машина возвращалась назад по грунтовой дороге. Глория застыла на месте, уподобясь окаменевшей богине, рот у нее широко раскрылся, глаза только что не вылезали на лоб. Я отодвинул край занавески и посмотрел в окно как раз вовремя, чтобы увидеть крутящуюся фару на крыше остановившейся неподалеку машины.

– Все в порядке, милочка! – крикнул я. – Это копы.

– Полиция? Как же я покажусь им в таком виде? – чуть не плача, ужаснулась она.

– Ну так оденьтесь.

– Я не могу надеть штаны! – простонала она через несколько секунд.

– Да кто увидит, есть у вас что-нибудь под джинсами или нет? – резонно заметил я.

– Я в джинсы влезть не могу, дубина вы этакий!

Снаружи раздались тяжелые шаги, кто-то поднимался по деревянным ступенькам. Глория в ужасе вскрикнула, схватила одежду и выскочила из комнаты. К тому моменту, когда я вышел в переднюю, она исчезла. Тут же раздался громкий стук в дверь, я распахнул ее и, увидев верзилу в форме, провел его в комнату.

Дорожный патруль обнаружил брошенную на обочине милях в трех по горной дороге машину, мотор которой еще не остыл. К счастью, патрульный упомянул об этом на бензоколонке у перекрестка, и всезнающий механик сразу же вспомнил, как мы спрашивали у него дорогу к коттеджу Колверта. Я рассыпался в благодарностях, которые были восприняты благосклонно, предложил стаканчик, от которого с явным, сожалением отказались. Кто-то угнал машину, едва стемнело, объяснил я патрульному, но не стал упоминать про выстрелы, боясь неизбежных осложнений.

– Возможно, какой-нибудь горожанин, который заблудился в каньоне и решил избавить себя от пятимильного подъема в гору пешком. Мы с удовольствием доставим вас к вашей машине, мистер Холман.

– Огромное спасибо, мы будем вам бесконечно благодарны.

– Мы? – удивился он.

– Да… Глория… – я громко кашлянул, – офицер любезно предложил доставить нас к нашей машине.

– Замечательно, Рик! – раздался ее голос из коридора, и вслед за этим она появилась в комнате.

Я понял это по ошарашенной физиономии патрульного. У него остановился взгляд, а лицо начало заливаться краской. Я поспешно обернулся и, хотя к этому времени достаточно хорошо изучил Глорию, сам испытал шок. Она стояла в проеме двери, на ее лице застыла нервная улыбка. Ее джинсы были наброшены на плечи и завязаны спереди наподобие галстука, сама же она была практически голой до пояса, не считая полосочки бюстгальтера бикини. От пояса и до колен на ней красовалось нечто подобное ажурным панталонам, которые подчеркивали все детали нижней части тела с поистине порнографической точностью. Я сообразил, с трудом сдержав истерический хохот, что Глория просунула ноги в рукава тоненького свитера и каким-то чудом сумела натянуть его на свою солидную «Мадам Сижу».

Увидев реакцию потрясенного патрульного, она поспешила скрестить ноги. Тут же раздался характерный звук рвущейся ткани, и одна ее нога замерла в воздухе. В глазах Глории появилось выражение отчаяния, она судорожно проглотила комок в горле и пролепетала:

– Только не говорите, офицер, будто вы не знали, что шерстяные вещи ручной работы очень модны в этом сезоне. – Голос, в котором по замыслу Глории должны были звучать веселость и легкомыслие, предательски дрожал.

Она перевела взгляд вниз и неожиданно увидела себя сквозь «модную ткань» в полнейшем естестве, как ее видел патрульный. Даже стиснутые зубы не заглушили подобия рыдания, которое ей не удалось сдержать, затем она быстро повернулась и устремилась назад в коридор. Раздался еще более устрашающий звук рвущейся ткани: это вырвалась на свободу одна половина ее округлого заднего места.

– Старые привычки умирают с большим трудом, – пробормотал я окончательно растерявшемуся патрульному. – Понимаете, раньше она занималась стриптизом.

Глава 4

Мы добрались до моего дома лишь к полуночи. Глория исчезла в комнате для гостей и через десять минут вышла оттуда в совершенно пристойном платье, которое достигало ей почти до колен. Я приготовил нам выпивку, вложив в это занятие всю свою душу, но на Глорию мои старания не произвели ни малейшего впечатления.

– Вся эта проклятая поездка оказалась настоящим кошмаром! – неожиданно заговорила она. – Я не хочу о ней вообще вспоминать!

– А вот мне понравился тот романтический эпизод, который был так неожиданно прерван! – признался я.

Она содрогнулась:

– Пожалуйста, никогда не вспоминайте о нем! Я хочу забыть о том, что за ним последовало! Чего стоит одно только идиотское выражение лица этого кретина патрульного! А вы даже не посчитали необходимым меня предупредить, что свитер лопнул на спине, так что моя «Мадам Сижу» с каждым шагом оголялась все сильнее. – Она свирепо нахмурилась. – И перестаньте смеяться, черт возьми!

– Я должен согласиться, что поездка не была весьма успешной, но и полной неудачей ее нельзя назвать. Мы выяснили несколько любопытных вещей.

– Но мы же не нашли Джоди! Утром я возвращаюсь назад, в Малибу, и придушу Колверта голыми руками, если он мне не скажет, где она.

– Как я думаю, он этого действительно не знает, – совершенно искренне ответил я. – Он предполагает, что она где-то с Джейроффом. И Пирс думает так же. Так что коли вы разыщете Джейроффа, то, скорее всего, найдете и сестру.

– Ну и где же мне начать поиски Джейроффа? – мрачно спросила она.

– Единственное, в чем я почти полностью уверен, только не в Малибу. Джейрофф поручил Пирсу замещать его в доме Колверта наверняка потому, что у него самого имеются куда более важные дела!

– Возможно, вы и правы, Рик, но отнюдь не легко просто сидеть сложа руки и ждать, что случится что-то ужасное.

– Я понимаю, что во мне сидит младенец с необузданной фантазией, – медленно заговорил я. – Но мне никак не избавиться от одной навязчивой идеи. Имеется очень высокая блондинка-статистка, которую природа наделила великолепной фигурой и у которой в Майами были серьезнейшие неприятности. Поэтому однажды темной ночью Джоди Риммел исчезает. А через пару недель очень высокая брюнетка с точно такими же объемами груди, талии и бедер появляется в Лос-Анджелесе, ее имя Глория Старой. Вы уверены, что не являетесь своей собственной сестрой?

– Опомнитесь, Рик. Вы же видели фотографию Джоди.

– Она вот тут, у меня.

Я извлек снимок из своего бумажника и положил его перед нею на стойку бара.

– Это скверная фотография, милочка. Присмотритесь хорошенько, все немножко вне фокуса, так что нет ни резкости, ни четкости. Уберите светлый парик или обесцвеченные волосы, и это вполне может быть ваша фотография.

– Вы ненормальный! Я вам все рассказала о том, как мы устали быть сестрами-двойняшками и решили изменить наши имена и все прочее.

– Это тоже не дает меня покоя. – Я согласно кивнул. – Чем конкретно занималась Джоди в то время, когда вы подбрасывали мяч на Малибу-Бич во славу новой киноэпопеи Колверта?

– Это было четыре года назад, прежде чем мы разыграли комедию «неразлучные сестрички».

– Где в то время была Джоди?

– В Майами. Она вызвала меня туда телеграммой, потому что у нее имелись какие-то связи в шоу-бизнесе, а после того, как я снялась в фильме для Кларка, у меня появились деньги на дорогу.

– Значит, мое предположение оказалось полным бредом. Вы хотите снова остаться на ночь? – осведомился я.

– Не думаю, – произнесла она ледяным тоном. – Не исключено, что меня ждет письмо, или телеграмма, или еще что-то от Джоди.

– Я отвезу вас домой, Глория.

– Не беспокойтесь, я вызову такси. – Она взглянула на меня с неприкрытой враждебностью. – Непонятно, как это я могла вообразить хотя бы на мгновение, что подобный сукин сын может быть романтиком!

– Это жара виновата, – сказал я, – если не повышенная влажность.

Она подошла к телефону и вызвала такси, затем в угрюмом молчании уселась в дальнем конце дивана, пока машина не пришла. Я проводил ее до выхода и попрощался. Последнее было излишним, потому что она не сочла нужным хоть как-то отреагировать на мои слова. Поэтому я вернулся назад и приготовил себе еще один бокал, размышляя уже о том, кем мог быть тот тип на дне каньона, который так стремился разделаться с Джейроффом. Однако это оказалось слишком большим умственным напряжением для моих мозгов. Поэтому я допил свой стакан и лег спать. Это был бесконечно длинный, утомительный и бестолковый день, и нет ничего хуже на свете, решил я, какого-нибудь доброхота-полицейского, способного погубить на корню едва пробудившиеся романтические чувства.

Где-то около десяти утра на следующий день я вошел в офис Фредди Хоффмана и увидел, что у него новая секретарша, значит, понял я, со дня нашей последней встречи в его жизни не произошло никаких особых перемен. Девушка относилась к категории хрупких созданий, у нее были длинные светлые волосы, которые постоянно падали ей на лицо, почти полностью скрывая его. Ее русалочьи глаза глянули на меня поверх спустившихся на самый кончик курносого носа допотопных бабулькиных очков, и мне подумалось, что, если бы кто-то в ее присутствии громко произнес: «Секс!» – она бы залилась горючими слезами.

– Рик Холман, – представился я. – Мне надо повидаться с мистером Хоффманом.

– У вас имеется договоренность о встрече с мистером Хоффманом? – пролепетала она еле слышно.

– Мне не требуется договоренность, чтобы повидаться с мистером Хоффманом.

Она слабо улыбнулась:

– Любому человеку необходимо предварительно договориться о встрече с мистером Хоффманом.

– Я являюсь исключением из этого правила, – объяснил я.

Она покачала головой:

– Мистер Хоффман сказал мне только вчера утром, что из этого правила нет исключений.

– Я даю вам три минуты, чтобы взять в руки телефонную трубку и сообщить ему, что я жду здесь, – любезным тоном проговорил я. – Если же вы этого не сделаете, я швырну вас на этот стол, предварительно сорвав полностью вашу одежду, и разделаюсь с вами по-своему прямо здесь, на глазах у всех.

– В самом деле? – удивилась она. – Я часто думала, что бы я почувствовала?

Но тут Хоффман высунул голову из-за двери и пригласил меня в кабинет.

– Садитесь, Рик, – произнес он сочувственным тоном. – У вас вид побитой собаки: бледное лицо, покрасневшие глаза, дрожащие руки.

– Ваша новая секретарша… у нее есть имя?

– Аманда Брайт.

– Брайт?[1]1
  Брайт (англ. bright) – яркий, смышленый, расторопный.


[Закрыть] – хмыкнул я. – Подходит. Только она что-то не вашего типа, Фредди.

– Любая родившаяся на свет девушка – моего типа, раньше или позже, – самодовольно заметил он. – Но, должен признать, Аманда крепкий орешек!

– С чем вас и поздравляю.

Фредди откинулся на спинку кресла, погладил лысую голову и любовно похлопал себя по брюшку.

– Пятьдесят! – воскликнул он. – Расцвет жизни, Рик. Чтобы срывать цветы удовольствия, надо быть постоянно начеку. Этого вам, молодым, просто не понять. Каждая девушка хотя бы однажды в жизни мечтает о сочувственном понимании и привязанности воспитанного немолодого мужчины, который умеет ухаживать красиво, а не действовать с наскока.

– Вам следует добавить, что он также должен быть при деньгах, щедр по части дорогих подарков и связи на высоком уровне, что даст возможность девице быстро обрести известность, – напомнил я ему.

– Именно так я и действую! – Он самодовольно хихикнул. – Благодарю за то, что вы освежили мою память. Ну а что я могу сделать для вас в свою очередь?

– Возможно, вы не самый крупный продюсер талантов, но вы самый осведомленный, – искренне ответил я, – и знаете о подноготной мира искусства больше, нежели три других продюсера, вместе взятые.

– Лесть – проверенное средство, – благосклонно заулыбался он.

– Меня интересуют несколько имен и названий мест, но только одно из них о чем-то мне говорит. Это единственное связано с киноиндустрией, поэтому я предполагаю, что и остальные тоже.

– Сначала сообщите мне известное вам имя. Оно может послужить катализатором.

– Кларк Колверт.

– В данное время у него самые большие проблемы среди всех, кого я знаю, – злорадно сообщил Фредди. – Пять лет назад он смертельно боялся, что копы в любую минуту нагрянут во все те кинотеатры, которые осмеливались показывать его скабрезные фильмы. Сейчас почтенные владельцы киностудий шагнули гораздо дальше, чем он когда-либо мог мечтать. Теперь его фильмы в сравнении с их продукцией выглядят учебным пособием для сексуального воспитания дошколят.

– Я слышал, он подыскал себе нового спонсора, Херба Джейроффа.

– Джейроффа? – Фредди смущенно заерзал на стуле. – Это имя не вызывает у меня никаких ассоциаций.

– Давайте попробуем другие: Харпер или Бел-Эйр?

– Это не может быть Дейл Харпер, тот живет в Риме пару последних лет, к тому же до этого он жил в Пэлисейдс. – На гладком лбу Фредди появилось несколько морщинок. – Одно время был некий Эд Харпер, которого я знал. Независимый режиссер-документалист, совмещавший одновременно должности директора, оператора и драматурга. Если он до сих пор живет в Бел-Эйр, его богатая тетка наверняка умерла и оставила ему крупное состояние.

– Очень может быть, – кивнул я. – Что скажете о Трентоне из Венис?

– Это Уолтер Трентон, – без малейших сомнений объявил Фредди. – Удивлен, что он все еще жив. Ему, должно быть, теперь за восемьдесят. Руководил независимым кинопрокатом, зарабатывая гроши. Когда кому-то из ретроградов на Среднем Западе приходило в голову, что для его кинотеатра просто необходимо несколько «проверенных временем» хороших вестернов, каких теперь не выпустят, он посылал телеграмму Уолту. А через пару недель неустрашимый Том Микс уже скакал на своем мустанге. – Фредди одобрительно хохотнул. – Я всегда восторгался стариной Уолтом. Уникальный тип, никогда не прекращал делать то, что хотел, потому что у него просто не было времени выслушивать все логические рассуждения о том, почему это безнадежно.

– Вот и весь коротенький список, – сказал я, – благодарю за помощь, Фредди.

– В любое время. Мне всегда приятно думать о том, что я смогу обратиться к вам через пять минут после того, как грабану из ближайшего банка пять миллионов долларов, уверенный, что в течение последующих сорока восьми часов вы убедительно докажете, что это сделали копы, а я просто мальчик для битья.

– В любое время, Фредди… за пятьдесят процентов добычи.

– Вот чего я не выношу, это мелочности… Почему вы не уберетесь к чертовой матери отсюда, Холман?

– Еще один момент, – сказал я без особой надежды, – вы когда-нибудь слышали о шоу сестер Кашинг? Ничего выдающегося, но вроде бы последние несколько лет они выступали во многих клубах Майами.

– К сожалению…

Он развел руками.

– Обе девицы высоченного роста и соответствующего сложения, – не отставал я. – Недавно их дуэт распался, они даже взяли разные имена: Глория Старой и Джоди Риммел.

– Одну минуточку! Это же девушка, которую Дейвису Дейвису страшно хотелось подсунуть мне. Вы знаете Дейвиса? В данный момент он является одной из самых больших достопримечательностей города.

– «Если говорить о кино, то 1969 год был очень хорошим для карликов», – торжественно процитировал я.

– Вижу, вы его знаете, – закивал Фредди. – Он приводил ее показать мне пару месяцев назад. Крупная блондинка, сложенная как вы описали, но у нее полное отсутствие таланта, так что я не мог ее использовать.

– Я слышал разговоры о том, что она является звездой самой последней картины Колверта.

– Разве для этого нужен талант? – Он презрительно пожал плечами. – Все, что у нее было, – это смазливое личико и великолепная фигура. В наши дни почти решительно все, включая вашу почтенную бабушку, могут раздеться и произнести набор расхожих нежных обращений.

– Бедняжка Джоди, – произнес я сочувственно.

– Джоди? – Он с недоумением посмотрел на меня. – При чем тут Джоди? Я говорю о другой… – Он громко щелкнул пальцами. – О Глории Старой, вот о ком.

– Вы уверены?

– Обижаете, старина. Я всегда бываю уверен в отношении таланта!

– Глория Старой – блондинка?

– Правильно.

– И Дейвис Дейвис приводил ее к вам в офис?

– Снова правильно.

– Я не только сбит с толку, – промямлил я, – но также ошарашен и, возможно, околдован.

– Раньше или позднее это случается со всеми нами, Рик, – с чувством отозвался он. – Только нельзя забывать одной важной вещи: иди по жизни с широкой улыбкой на губах и ни на минуту не расставайся с тростью с вкладной шпагой, чтобы иметь возможность пронзить ею мерзавцев, встречающихся у тебя на пути, прежде чем они достанут тебя. Как говорит маленький человечек, даже если они будут крупнее!

Я утратил дар речи, услышав его трогательный совет. Пришлось закурить, чтобы прийти в себя.

Наконец я заговорил:

– Сделайте кое-что для меня, Фредди. За это я заплачу вам. Проверьте три имени: сестры Кашинг, Джоди Риммел, Глория Старой через свои связи в Майами, меня интересует, какого рода работу они там выполняли и когда.

– Для вас – решительно все, – учтиво согласился он. – А за ваши деньги даже срочно. Если вы согласны оплатить мое время и междугородные разговоры, я смогу предоставить вам достоверные сведения сегодня же вечером.

– Договорились. И еще раз спасибо, Фредди!

Анемичная секретарша посмотрела на меня поверх старомодных очков, когда я снова вернулся в приемную, и одарила подобием улыбки.

– Аманда Брайт. – Я печально покачал головой. – Я вот все думаю, сколько низменных и страстных желаний таится в вашей впалой груди.

– Это всего лишь оптический обман, – еле слышно проговорила она. – Особый покрой платья, потому что мне не хочется, чтобы мистер Хоффман получил правильное представление обо мне. Во всяком случае, не слишком быстро. Размер бюстгальтера у меня 36С. Но ношу я его только во время игры в теннис, потому что глупо себя чувствую, когда прыгающие груди бьют меня под подбородок. Но большинство моих страстных желаний более основательны, чем сама основа. Тем не менее я мечтаю, чтобы вы осуществили свою угрозу швырнуть меня на письменный стол и разделаться по-своему. Это так мило и старомодно звучит. Сейчас так никто не говорит…

– Сколько же мне лет, как вы думаете? – проворчал я.

– Примерно столько же, как, по вашему мнению, мне, – достаточно много.

Кончик ее розового язычка облизал верхнюю губу, которая, только сейчас я заметил, была короткой и пухлой.

– Вечером послезавтра, около восьми, меня вполне устроит, если это годится для вас. Я предпочитаю, чтобы мы поужинали у вас дома, поэтому возьму такси. Беверли-Хиллз самый подходящий антураж для вас, и я обещаю не украшать платье цветами, если это может вас скомпрометировать.

– Откуда вы узнали, где я живу? – изумился я.

– Я нашла данные о вас в конфиденциальных досье, которые имеются у мистера Хоффмана почти на всех, с массой компромата, надо сказать, о котором мне не полагается знать. Первый весьма существенный пункт – это что вы холостяк, конечно, а работа, которая обеспечивает вам роскошное существование, просто потрясающая. У меня дух захватывает и мурашки пробегают по спине. Так мы договорились, мистер Холман?

– Кто я такой, чтобы спорить? – пробормотал я.

– Я бы хотела старомодный ужин при свечах и под рыдающие звуки невидимых скрипок, – смущенно пояснила она. – А основным блюдом должен быть фазан. У меня безумно дорогостоящие вкусы, когда речь идет не о моих деньгах.

– Вы будете есть то, что вам дадут, – проворчал я, – и все хвалить.

– Выбирайте выражения, мистер Холман, – ее русалочьи глаза взирали на меня с укором, – или вы добьетесь того, что я отдамся вам прямо на тротуаре.

Глава 5

Для Бел-Эйр этот дом казался скромным, в переводе на общепринятый язык это означало, что его владельцу посчастливилось приобрести его за сумму, выражающуюся всего лишь шестизначным числом. Отворившему дверь человеку было лет пятьдесят пять, по фигуре он походил на борца второго полусреднего веса, широченные плечи несколько уменьшали его рост. Шапка густых седых волос венчала его голову, загорелое лицо было изборождено многочисленными морщинами, ярко-голубые глаза смотрели молодо.

– Мистер Харпер? – осведомился я. – Рик Холман. Я вам недавно звонил.

– Как же, как же, милости прошу, мистер Холман. – Рукопожатие любезного хозяина наглядно показало мне, что его излюбленной забавой было душить питонов по понедельникам. – Проходите, пожалуйста. И зовут меня Эд.

Он провел меня сквозь скромно обставленную гостиную к угловому бару и не успокоился, пока я не уселся на высокий табурет с верхом, обтянутым искусственным мехом под леопарда. Я сказал, что меня устроит мартини. Он приготовил целый графин, предусмотрительно оставив его возле меня, себе же налил чуть-чуть виски с содовой.

– Как давно вы ушли в отставку, Эд? – для начала вежливо осведомился я.

– Я не уходил. – Он сухо рассмеялся. – Вот уже тридцать лет я работаю в киноиндустрии, и никто даже не слышал имени Эда Харпера, но мои документальные ленты до сих пор в прокате.

– И вы, должно быть, зарабатывали неплохо? – заметил я, окинув помещение многозначительным взглядом.

– Дом мне достался от жены, Рик. Она умерла четыре года назад.

– Примите мои соболезнования, – вежливо ответил я.

– Человек привыкает жить один. – Он слегка пожал плечами. – Работает побольше, ну и выпивает почаще.

Судя по тому, сколько он налил себе, я решил, что при жизни супруги он в рот не брал спиртного вообще.

– Сказать по правде, Эд, – начал я врать, – я – журналист, работающий сам по себе. Один из торговых журналов принял мое предложение написать для него статью.

– Звучит интересно.

– Речь идет о действительно независимых, не очень заметных режиссерах, – сказал я, подбираясь к интересующей меня теме, – которые нашли для себя нишу в киноиндустрии, не поступаясь своими идеалами и абсолютно без поддержки крупных деятелей.

– Ей-богу, Рик, – он стукнул кулаком по бару, – мне это по душе!

После чего мне достаточно было задавать по одному вопросу каждые пять минут, чтобы последующие полчаса он говорил без остановки. Для пущей убедительности я даже кое-что записывал. Наконец вроде бы воспоминания Харпера иссякли, так что мне было весьма просто задать следующий вопрос.

– Ну а как обстоит дело с прокатом, Эд? – спросил я сочувствующим тоном. – Полагаю, это всегда оставалось проблемой, верно?

– Синдикатам нужна полностью вся твоя жизнь и сверх того пятидесятипроцентная гарантия! – усмехнулся он. – Но я никогда не имел с ними дела на протяжении всей моей карьеры. И не буду. С самого начала вопросами распространения моей продукции занималась фирма «Трентон кинопрокат» из Венис. Кстати, вот прекрасный материал для вашей статьи, Рик. Старина Уолт Трентон на протяжении почти полувека являлся единственным независимым кинопрокатчиком.

– Потрясающе! Благодарю за подсказку, Эд!

– Рад услужить, Рик. – Он снова наполнил мой бокал до предела, и графин наполовину опустел. – Поезжайте к старине Уолту, он вам много чего порасскажет.

– Мне советовали не обойти стороной и Кларка Колверта. – Я сделал паузу на пару секунд. – Только я как-то не уверен… А что вы скажете?

Харпер уклончиво ответил:

– Он делает «холостяцкие» фильмы. А кто этим не промышляет в наши дни? Я не хочу навязывать вам свое мнение, Рик, но, как мне кажется, Кларк действительно независимый режиссер-постановщик, и был таковым долгое время, так что я не представляю, как можно его обойти?

– Ваше мнение важно для меня, Эд, – проговорил я, бессовестно лицемеря. – Я слышал, у него появился новый финансовый спонсор, некий Херб Джейрофф?

– Никогда не слышал про такого. – Он на минуту задумался, затем решительно покачал головой. – Должно быть, один из нынешних новых воротил в сверхмодных рубашках, воображающих, что для успеха кинокартины нужно просто добавить в нее побольше действующих лиц.

Я удалился через десять минут. Харпер проводил меня до машины, наградил питоносокрушающим рукопожатием и радушно пригласил заезжать к нему в любое время, когда мне захочется поболтать о киноиндустрии.

Сочетание прохладного воздуха и выпитого мною мартини заставило меня ехать весьма осмотрительно до ближайшей закусочной. Через час, одолев целую гору клейкого рагу из курицы с овощами, которое тяжелым комом осело в моем желудке, я наконец почувствовал себя трезвым. Поездка до Венис предоставила мне массу времени для раздумий об Эде Харпере, но единственное заключение, которое я сумел сделать, это то, что либо он на самом деле исключительно симпатичный малый, либо один из величайших жуликов, с которым, по несчастью, мне пришлось встретиться. И чем больше я об этом размышлял, тем больше укреплялся в своих сомнениях.

В начале пятого я припарковал машину перед закоптелым трехэтажным кирпичным зданием. Вдоль одной стены тянулась огромная надпись: «Независимый кинопрокат Уолтера Трентона, учр. в 1919 г.». Все буквы сильно потускнели, а некоторые полностью исчезли. Эта фирма была своего рода знамением прошедшей эпохи, подумал я, и в наш век гигантских корпораций и бесконечных слияний, когда неудачников заглатывало без раздумий, подобная надпись вызывала сентиментальные чувства. Тут я напомнил себе, что по роду своей деятельности сентиментальность мне категорически противопоказана, она может привести к полуголодному существованию.

Добраться до офиса можно было по замызганной лестнице. Сам офис представлял собой большую комнату, отгороженную длинной стойкой, за которой виднелись пара доисторических письменных столов и несколько стульев. Невольно возникла мысль, что все решительно старые киноленты были погребены в этом офисе. Вдоль стен тянулись ряды допотопных полок, уставленных круглыми металлическими коробками с замурованными в них пленками. Каждую коробку опоясывала клейкая лента с соответствующей эпитафией, жирно выведенной карандашом. Я воспользовался стоящим на стойке звонком, и его пронзительный глас возвестил о конце света.

В следующее мгновение передо мной возникла девица, облаченная в белый рабочий халат поверх пары бесформенных брюк. Ее туалет украшал серебряный медальон на тоненькой золотой цепочке, болтавшийся где-то ниже пупка. Длинные каштановые волосы свисали прямыми прядями, лицо не ведало никаких косметических ухищрений. Вне всякого сомнения, бюстгальтеры она тоже не признавала, потому что сквозь ткань ее халата четко просвечивали темные кружочки сосков. Будь на ее месте другая девушка и иная обстановка вокруг, это выглядело бы весьма сексуально, но в данном случае мужчина в здравом уме не бросил бы второго взгляда в этом направлении, потому что все выглядело совершенно естественно и невинно. Ей было наверняка уже под тридцать, подумал я, лицо у нее было мило привлекательным, карие глаза смотрели чуть настороженно.

– Чем могу быть полезна?

Голос у нее был мягким, но слова она произносила скороговоркой, глотая звуки.

– Моя фамилия Холман, – представился я. – Я бы хотел поговорить с мистером Уолтером Трентоном.

– Уолтер Трентон был моим отцом. К сожалению, он умер приблизительно три года назад.

В ответ на мои извинения она тряхнула головой и сказала:

– Я – Сейра Трентон, теперь я руковожу прокатом фильмов. Может быть, я смогу вам чем-то помочь?

Я выдал ей ту же небылицу о статье, что и Эду Харперу. Она вежливо выслушала меня, затем кивнула:

– Уверена, что моему отцу это понравилось бы, мистер Холман.

– Не могли бы вы уделить мне немного времени для короткого интервью, мисс Трентон?

– Конечно, только этот офис не самое подходящее место для беседы. В конце квартала есть небольшой ресторанчик, где подают прекрасный кофе.

– Звучит превосходно, – ответил я.

– Я сейчас предупрежу, что какое-то время буду отсутствовать.

Я прождал пару минут, затем она снова появилась с тонкой папкой под мышкой.

В ресторанчике почти никого не было, мы заняли угловой столик в самом конце зала. После того как официантка нас обслужила, Сейра Трентон оперлась одним локтем о стол, положила подбородок на ладонь руки и уставилась на меня пристальным взглядом.

– У меня что, кровь носом пошла? – не выдержал я.

– Я просто раздумывала над тем, как давно вы стали журналистом, мистер Холман?

– Не очень давно.

– Неделю? – Она лукаво улыбнулась. – Несколько дней? Может быть, пару часов?

– Я… э-э… не понимаю, куда вы клоните, мисс Трентон?

– Пожалуйста, зовите меня просто Сейрой, а я стану называть вас Риком. – Ее улыбка стала еще шире. – Это избавит нас от неловких ситуаций, Рик. Видите ли, у моего отца было фанатическое отношение ко всем тем, кто работал в киноиндустрии в одиночку.

Он составил подробное досье на каждого из таких независимых и проводил часы, дополняя их и расширяя. Ни один работник не казался ему ни слишком незначительным, ни слишком молодым. Поскольку все они зарабатывали себе на жизнь в одиночку, они как бы являлись единомышленниками отца. Когда вы представились, ваше имя показалось мне знакомым, и я разыскала досье, прежде чем выйти из офиса.

Она положила передо мной тонкую папочку, и я увидел свое имя, написанное на ней крупными красными буквами. Ниже помельче значилось: «Оригинальный по стилю работы, весьма способный консультант. Имеет лицензию частного детектива. Независимый специальный уполномоченный по улаживанию конфликтов в киноиндустрии».

– Верите, я даже не знаю, что тут сказать. Как говорится, пойман с поличным, – сокрушенно признал я.

– Не надо извиняться, Рик! – Она дружески коснулась моей руки. – Вы же только выполняли свою работу. Что я могу для вас сделать?

– Ответьте на несколько моих вопросов. Что вам известно о продюсере-документалисте Эде Харпере?

– Мой отец занимался прокатом его фильмов, начиная с его первой короткометражки. Мы до сих пор этим занимаемся, хотя последнее время он не сделал ничего нового.

– Много ли он на этом зарабатывает?

– На жизнь хватает. Поразительно, что ряд кинотеатров по всей стране до сих пор раз двенадцать в году заказывает короткометражные фильмы.

– Он зарабатывал достаточно, чтобы приобрести этот дом в Бел-Эйр?

– Дом принадлежал его жене… Она оставила его ему по завещанию. Отец всегда называл Эда счастливчиком. Он женился по любви, жена у него была очень богатой, так что ему не пришлось выбиваться из сил, чтобы содержать ее и их дом.