Текст книги "Том 21. Кто убил доктора Секса?"

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 28 страниц)

Глава 3

По дороге домой я наскоро перехватил бифштекс и поэтому дома оказался в половине одиннадцатого. Как обычно, я открыл своим ключом входную дверь, как обычно, вошел в прихожую и включил свет. И тут вдруг почувствовал сильный удар по затылку, что было явно необычно. Я упал на четыре точки и получил болезненный пинок ботинком под зад, после которого уже растянулся в полный рост. Казалось, свет в коридоре попеременно то гас, то снова загорался, и я уже совершенно не понимал, где нахожусь. Потом чья-то рука схватила меня за шиворот и приволокла в гостиную. Зажегся свет, и меня швырнули на стул. Голова моя трещала от боли как черт, со зрением тоже было явно не все в порядке.

– Вот теперь на душе у меня слегка полегчало, – сказал чей-то грубый голос. – Не сильно, но чуть-чуть.

Еще несколько секунд глаза мои были плотно закрыты, потом я стал медленно поднимать веки. Внезапные вспышки света прекратились, и комната встала на место. В ее обстановке что-то изменилось, правда, очень незначительно. Напротив меня в кресле сидел тот самый громила с основательно поредевшими рыжими волосами и густыми моржовыми усами. Мне не составило труда его узнать. Он снял целлофановую обертку с толстой сигары и неспешно ее раскурил.

– Наверное, это твой способ ловли кайфа – пинки под зад? – сказал он.

– О чем это ты, черт побери?

– О том, что ты оставил мне свою визитную карточку и все такое, – сказал он. – Хочешь, чтобы я тебе еще отвесил, – только попроси. – Он усмехнулся, оскалив свои желтоватые зубы. – Не ожидал я такой прыти от такого паршивого лоха, как ты. Сам по себе удар был корявым, но ты небось вложил в него всю свою силу, Холман. Но ведь только мазохистам нравится, когда им причиняют боль.

– Я хотел бы выпить, – сказал я.

– Кто ж не хочет? – Он внимательно посмотрел на меня. – Я приготовлю. Ты же не будешь делать глупости, правда? Я хочу сказать, что в следующий раз я сверну тебе шею, черт побери!

Он пошел к бару и налил два бокала. Один потом он принес мне, держа его в левой руке и внимательно наблюдая за каждым моим движением. Я отхлебнул немного, он тем временем сходил за своим бокалом и, вернувшись, опустился в то же кресло.

– Я просто хотел поговорить в уютной обстановке, – сказал я. – Потому и оставил тебе свою визитную карточку.

– Ты действительно пошел на это ради того, чтобы мы могли поговорить? – Он снова усмехнулся. – Так бы и надо было сразу сказать.

– Ты бы и слушать не стал.

– Наверное, ты прав. Ну говори.

– Мне интересно узнать, как это Элисон Вейл вдруг стала Глорией Ла Верн?

– Я не знаю никакой Элисон Вейл, – сказал он. – Ту телку, с которой я был, зовут Глория Ла Верн. И называл я ее Глорией, потому что это ее настоящее имя, черт возьми!

Я изобразил удивление:

– Неужели, Пит?

– Пит? – тихо переспросил он.

– У Элисон Вейл есть возможность заработать кучу денег на съемках многосерийной телерекламы. Но ей вдруг стало страшно сниматься. Может быть, это потому, что ты все время беспокоишь ее своими звонками и зовешь ее чужим именем?

– Ах, эта сучка агент! – выпалил он. – Подслушивала наши разговоры.

– Она была замужем за Дуэйном Ларсеном, – продолжал я гнуть свою линию. – После развода с ним она исчезла из виду на целый год. Может быть, тогда-то она и стала Глорией Ла Верн…

Он перебил меня, говоря:

– И не думай допытываться, Холман. А если будешь – ей конец. Так и передай своей любимой сучке агенту.

– Да успокойся ты!

– Ты хочешь, чтобы я для большей убедительности снова взял тебя в оборот?

– Парочка лохов обменялась ударами. Теперь я думаю, мы квиты, – сказал я. – Только во втором раунде на корявые удары рассчитывать не приходится.

– Так или иначе, а моя все равно возьмет, – уверенно заявил он.

– Но ничего не решит.

– А, испугался!

– А ты проверь.

Несколько секунд мы жгли друг друга испепеляющими взглядами, как два недоделанных боевых бионических петушка, потом его губы медленно растянулись в усмешке.

– Ты прав, – согласился он. – Это ничего не решит. Кругом полным-полно грязи, Холман. Начнешь в ней копаться – какая-нибудь гадость обязательно всплывет на поверхность. Ты не поверишь, но я пытаюсь предотвратить это.

– Ты прав, я и правда не верю.

– Можно поискать и другие способы убеждения. Я подумаю над этим.

В дверь позвонили, и он настороженно замер на месте.

– Ты ждешь кого-то?

– У меня здесь, в валике кушетки, – сказал я, – есть такая потайная кнопочка. Когда я ложусь головой на этот валик, в штабе департамента полиции срабатывает сигнал тревоги, и они немедленно шлют сюда всю лос-анджелесскую полицию.

Он кисло усмехнулся:

– Ладно. Думаю, уйду, как и пришел, – через черный ход. У тебя там очень паршивый замок, Холман. Пока. Еще увидимся.

– Жду встречи с нетерпением, – заверил я его.

Он поставил свой пустой бокал на стойку бара по пути на кухню. В дверь снова позвонили, я поднялся с кушетки и направился в прихожую. Включил свет на крыльце и открыл входную дверь. Черноволосая девушка смущенно улыбнулась мне. Позади нее на дороге стоял видавший виды «фольксваген». Я вспомнил, что ее зовут Джулия. Теперь она была одета. Черный орлоновый свитер эффектно подчеркивал форму ее груди, тесные джинсы плотно стягивали бедра.

– Привет, – скромно сказала она.

– Вот так нежданная радость! – радушно приветствовал ее я. – Ну, входите же.

– Может, я не вовремя?

– У меня был гость, которого я не ждал и который был совсем не в радость, но он только что ушел.

Я закрыл входную дверь и проводил ее в гостиную. Она рассеянно поправляла волосы, пока ее темно-карие глаза внимательно озирали комнату.

– Полный шейкер мартини способен свалить с ног даже Дуэйна Ларсена, – сказала она. – Он не проснется раньше завтрашнего полудня, и вид у него будет кошмарный. А мне одной скучно.

– Как насчет того, чтобы выпить?

– Виски со льдом, если можно.

Я пошел на кухню вроде бы затем, чтобы принести лед, а на самом деле – чтобы удостовериться, ушел ли мой намеревавшийся уйти гость. На кухне никого не было – значит, ушел. Я наполнил ведерко кубиками льда и вернулся в гостиную.

– Я подумала, раз уж вы хотели поговорить об Эдди Брауне, то сейчас, наверное, самое подходящее время.

Я подал ей бокал, и она села на кушетку, а я опустился в кресло напротив.

– Вы не знаете парня по имени Пит, который, возможно, работает на Брауна? – спросил я. – Этакий здоровяк лет под сорок, с рыжими волосами и рыжими усами. А кончик носа у него как будто пылает огнем.

– Такого я запомнила бы. Нет, не знаю.

– Так чем же занимается Эдди Браун помимо мошенничества с прокатом девочек?

– Считается, что он занимается организацией персональной рекламы, – сказала она. – Возможно, для тех же клиентов, которые арендуют у него девочек, таких, например, как Дуэйн Ларсен. У него солидные офисы, расположенные в самом престижном месте. Поэтому я полагаю, что дела у него идут успешно не только в сфере проката девочек.

– Сколько девочек работает на него?

– Понятия не имею. – Она пожала плечами. – Думаю, много.

– Вы просто кладезь информации, Джулия.

На ее лице появилась легкая усмешка.

– Эдди держит всех девушек на коротком поводке. Вот я и подумала: если бывшая жена Дуэйна была так дружна с Эдди, то после развода она вполне могла пойти работать на Эдди.

– По словам Дуэйна, он дал ей семьдесят пять тысяч долларов в качестве отступных. Так что вряд ли нужда могла заставить ее податься к Брауну.

– А может, ей самой это было в кайф? – Она отхлебнула виски из бокала. – От меня мало проку, да?

– Зато сидеть и смотреть на вас – сущее удовольствие!

– И все-таки, кто такая Глория Ла Верн?

– Предполагается, что она была близкой подругой Элисон Вейл после развода, – соврал я не моргнув глазом.

– Я могла бы поспрашивать кое-кого из девушек, может, они слыхали о такой. Могла бы выяснить, работала ли она когда-нибудь на Эдди.

– Спасибо! – радостно воскликнул я. – И что только такая замечательная девушка, как вы, делает в этом прокатном бизнесе?

– Зарабатывает. Живет полноценной половой жизнью. Иногда трахается с весьма интересными людьми.

– У Эдди все клиенты с такими громкими именами, как Дуэйн?

– Не у всех громкие имена, но у всех толстые кошельки, – уточнила она.

– Все, кто пользуется услугами Эдди, должны держать язык за зубами. Но ведь может найтись какая-нибудь паршивая овца, которой захочется погубить все дело.

– Никто не отважится на это, – возразила она. – Эдди – ярый приверженец дисциплины. Когда вы поступаете к нему на работу, он первым делом показывает вам фотографии девушки, у которой был длинный язык. Глядеть на эти фото – мало удовольствия!

– У него своя банда головорезов?

– Про банду не скажу. Но есть один такой – Майк Олсен, который, кажется, все время околачивается у него в офисе. – Ее вдруг передернуло. – Одна из девушек рассказывала мне, что она как-то поспорила с Эдди из-за денег, и он приказал Олсену разобраться с ней в дальней комнате. Тот ее там и отделал! Но бил так аккуратно и с таким расчетом, чтобы не оставить никаких явных следов на теле и не причинить серьезного вреда ее здоровью. После этого бедняга четыре дня провалялась в постели из-за внутреннего недомогания.

– А если, допустим, ты захочешь уйти? – спросил я.

– Пожалуйста. При условии, что ты представишь Эдди убедительные доводы в пользу такого своего решения и не станешь увиливать от работы, которая была еще раньше закреплена за тобой. Процедура ухода упрощается, если ты приводишь себе в замену другую девушку.

Она допила остатки виски и направилась с пустым бокалом к бару. По манерам Майк Олсен похож на Пита, подумал я, но это явно не Пит, иначе Джулия определенно узнала бы его по моему описанию. Учитывая состояние моих мозгов, даже подобные мысли были для них не бесполезны. Джулия налила себе новую порцию, облокотилась на стойку бара и посмотрела на меня.

– Я не успела вас спросить, – сказала она. – Вы женаты или у вас кто-то есть?

– Нет.

– А вы не голубой?

– Нет.

– Просто не слишком разговорчивый, да?

– Просто уставший, – сказал я. – Приму-ка я душ, прежде чем отправиться спать.

Открыв рот, она с удивлением и недоверием наблюдала, как я поднимался с кушетки и ставил свой бокал на кофейный столик.

– Я тащусь сюда бог знает откуда, и вот тебе на! – сердито проворчала она.

– В любом случае – спасибо. Неплохо поболтали, – сказал я.

Я вышел из гостиной и спустился на три ступеньки к своему комплексу спальня-ванная. Мой комплекс отличается от тех, которые представляют собой единое целое: у меня просто две отдельные комнаты, но, по крайней мере, просторные. Я снял с себя одежду и бросил ее на полу в спальне. Потом отправился в ванную и включил душ.

Наверное, в течение пары минут я просто стоял под душем, и струи горячей воды приятным каскадом омывали мое тело. Я почувствовал, что головная боль медленно отступает. По идее нужно бы сейчас открыть кран с холодной водой и позволить тоненьким ниточкам душа нормализовать мой тонус. К дьяволу! Зачем, если я только что расслабился? И что это за рефлекс такой, который побуждает меня взять мыло? И только взглянув вниз, я увидел, что мои руки неподвижно висят вдоль туловища. Как у психов! Третья рука продолжала тянуться к мылу, потом схватила его и в следующее мгновение – ни руки, ни мыла. Маниакальный вор мыла с Беверли-Хиллз снова на свободе.

Что-то теплое и нежное, твердое, но упругое прижалось к моей спине. Передо мной возникли две руки. В одной из них было мыло, и я почувствовал, как она начала нежными движениями намыливать мне грудь. Вторая тем временем поглаживала мой живот.

– Ты выглядишь таким измотанным, – прошептал нежный голосок мне на ухо. – Я решила по мере своих сил помочь.

Руки поменялись местами, и теперь та рука, которая только что намыливала мою грудь, делала то же самое с моим животом. И делала это опять-таки замечательно.

Рука, которая до этого поглаживала мой живот, заблудилась чуть ниже, и мое тело отреагировало на это совершенно определенным образом.

– Ах! – промурлыкал голос у меня за спиной. – Не совсем измотан.

Ее руки продолжали ублаготворять мое тело до тех пор, пока я не стал как никогда в жизни чистым и возбужденным Холманом. Потом мыло вернулось на свое место, а руки исчезли. Как только я повернулся к ней лицом, из душа на меня с силой обрушился обжигающий поток ледяных струй. В остолбенении я стоял так несколько секунд, потом словно очумелый выскочил из душевой кабины.

– Мой маленький бедняжка петушок, – сказала Джулия, взглянув на меня чуть ниже пояса. – Это противный холодный душ сделал его вялым и безразличным?

Моя банщица была одета, как одеваются все банщицы – в чем мать родила. Я взглянул на ее гордо выступающие вперед груди, нежный изгиб живота, который плавно перетекал в треугольное изобилие жестких темных завитушек, и «вялый» сразу преодолел вялость.

– Это отвратительно, – сказал я сурово.

– А я думала, холодный душ возбуждает, – сказала она.

– Вот я. Такой чистый, что при ходьбе издаю скрип, – сказал я, – и здесь же рядом стоишь ты – абсолютно грязная!

– Не абсолютно грязная, – возразила она. – Может быть, лишь слегка неумытая. Знаешь – смог и все такое.

Я снова протянул руку в душевую кабину, повернул кран – пошла горячая вода. Я взял мыло.

– Твоя очередь, – сказал я ей.

Она шагнула под душ, слегка отведя голову в сторону, чтобы не намочить волосы. Я встал позади нее и с удовольствием принялся за работу банщика. Когда моя рука опустилась чуть ниже ее живота, она послушно раздвинула ноги. Я тщательно намылил ее промежность, затем сзади – между полными ягодицами. Взяв ручку душа, я стал смывать мыло с ее тела. Затем, крепко обхватив ее рукой и игнорируя ее дикие протестующие крики, окатил ледяной водой интимные части ее тела. Теперь она блистала той же чистотой, что и я. Даже ежедневная пробежка не может сравниться по затратам физических усилий с упражнением под названием «обтирание друг дружки полотенцами насухо». Потом мы пошли в спальню.

Джулия повернулась ко мне лицом, ее руки обвили мою шею. Ее груди плотно прижались к моей груди; наши тела соприкоснулись внизу, и ее нежное тепло стало перетекать ко мне. Это привело к немедленной эрекции. Мои ладони нежно обхватили круглый упругий зад, и я прижал ее крепче к себе. Наш поцелуй слишком затянулся, а потом мы уже лежали в постели.

– Я тут вспомнила кое-что, – прошептала она мне на ухо. – Тебе не надо торопиться, Рик. Остаток ночи идет за счет Дуэйна Ларсена!

Глава 4

На следующее утро Джулия приготовила завтрак. Она была в одних маленьких белых трусиках. Такой наряд отвлекает от утреннего кофе и оживляет в памяти события предыдущей ночи. Она вышла, оставив меня в плену счастливых воспоминаний, а затем вернулась вполне одетой.

– Все было замечательно, Рик, – сказала она. – У меня было много-много настоящих оргазмов. Какое облегчение после всех этих притворных! Ты, наверное, заметил, как я вскрикивала от удовольствия. Когда притворяешься, надо много стонать и вопить, чтобы убедить какого-нибудь идиота, что он доставляет тебе кучу удовольствий.

– Передай Дуэйну Ларсену благодарность от нас обоих, – сказал я.

Ее лицо скривилось в гримасе.

– Это что, просто шутка, Рик? Забавная. Можно слегка посмеяться: ха-ха-ха, да?

– Ха-ха-ха, – закрякал я.

– Это как-то задело твое драгоценнейшее мужское достоинство? – спросила она по-детски шепелявя. – Мой маленький расстроился из-за того, что получил бесплатно то, за что уже расплатился другой?

– Знаешь что, – сказал я ей с улыбкой, – ты слишком избалованная сука!

– Мне нужно бежать, – сказала она. – Надо успеть проявить любовь и сочувствие к нему, когда он очнется от похмелья с ужасной головной болью. Ты собираешься навестить Эдди Брауна?

– Думаю, да.

– Ты ведь не станешь упоминать моего имени? – Ее лицо вдруг приняло озабоченный вид.

– Как вам будет угодно, Гертруда, – заверил я ее.

– Спасибо, Эдгар.

Она нагнулась и быстро поцеловала меня в щеку.

– Надеюсь, в скором времени мы повторим наш душ вдвоем.

– В следующий раз не забудь помыть мне за ушами, – сказал я.

Все вокруг как-то поблекло с ее уходом. Я допил свой кофе и подумал о грядущем дне без всякого энтузиазма, потом зазвонил телефон.

– Рик? – В трубке зазвучал осипший, приглушенный и заговорщицкий голос. Конечно, это был не кто иной, как Мэнни Крюгер.

– Как дела, Мэнни?

– Этот рыжеволосый ублюдок, которого ты вырубил в баре вчера вечером, – сказал Мэнни, – он не знает, как меня зовут, да?

– Да.

– Я спрашиваю не потому, что боюсь, – поспешно добавил он. – Я справлюсь с ним без проблем. Ты же знаешь, что у меня синий пояс по каратэ.

– Черный пояс, – поправил я его автоматически.

– Да у меня все цвета есть. Я собирался вчера остаться и помочь тебе, но моя секретарша так перепугалась, что была готова, того и гляди, упасть в обморок, или что-то в этом роде.

– Естественно, Мэнни, – успокоил его я.

– Ты – мой лучший друг, Рик Холман. Ты всегда готов помочь и мне, и студии выпутаться из затруднительной ситуации. У нас нет секретов друг от друга, и мы полностью доверяем друг другу. – Он с чувством вздохнул. – Это прекрасно!

– Чего тебе надо?

– Я толкую о дружбе, а тебе кажется, что мне что-то надо! – возмутился он.

– Вот именно.

– Этот римейк «Горбуна из собора Нотр-Дам» с Дуэйном Ларсеном в роли, которую играл Лоутон, – сказал он. – Сегодня утром я все разнюхал, и никто на студии знать ничего об этом не знает!

– И что же из этого следует?

– Это просто глупые сплетни.

– Это останется между нами, – заверил я его.

На другом конце линии послышалось невнятное бормотание, и я повесил трубку. Через полминуты телефон зазвонил снова.

– Где мне найти Сильвию Мэдден? – спросил я сразу, как только поднял трубку.

– Сильвию Мэдден? – В голосе Мэнни зазвучали истерические нотки. – Кому нужна эта сука пособница? Когда мой лучший друг предает меня, вступая за моей спиной в грязный сговор, и таким образом лишает меня права знать, что происходит в моей собственной студии! Ты найдешь ее в Палисадесе. Даже могу дать тебе номер ее домашнего телефона, но не дам!

– Ради номера ее домашнего телефона я мог бы снять замок со своего рта.

– Ну так и сними, – сказал он примирительно, – и моя секретарша немедленно позвонит тебе и сообщит номер телефона.

– Я слышал это лично от матерщинника, – сказал я. – От самого Дуэйна Ларсена.

– Какая-то сволочь затевает здесь втайне от меня крупный проект. (Я почти что физически ощущал ход его мысли.) С кем Ларсен связан на студии?

– Он мне не говорил.

– Кто-то на студии пытается меня обставить!

– Так обставь их сам.

– Как?

– Поговори откровенно с Ларсеном. Скажи ему, что проект это твой и ты хочешь осуществить его вместе с ним. Он, возможно, будет делать вид, что для него это большая новость, но пусть это тебя не смущает. Когда он расскажет о вашем разговоре на студии, этот кто-то будет вынужден тихо уйти в тень и притвориться, что он лично Никогда не слышал об этом проекте, правда?

– Рик, старый дружище! – Эмоции явно переполняли его. – Возможно, ты только что дал толчок великому замыслу.

– Вот и думай, – сказал я, – и не забудь, вели секретарше сообщить мне нужный номер.

Я повесил трубку и стал ждать. Через пару минут зазвонил телефон.

– Вы не испытываете чувства неловкости оттого, что обременяете людей с утра своими поручениями? – услышал я знакомый голос Лиз Муди.

– Чувство неловкости я испытываю, когда смотрю на себя через плечо в зеркало, – сказал я.

– Здесь у меня номер телефона для вас. Мистер Крюгер говорит, что он известен лишь узкому кругу людей.

– Спасибо, – сказал я и записал номер телефона, который она мне продиктовала.

– Вы всегда избиваете людей в барах? – спросила она.

– Я сделал это из-за того, что меня отвергла одна красивая рыжеволосая дама, – сказал я. – Я прямо как с цепи сорвался.

– Столько сил потрачено зря, – мечтательно произнесла она. – И только на то, чтобы уложить на лопатки какого-то парня.

Я не замедлил с ответом:

– Если хотите, я и вас могу уложить.

– Я не совсем это имела в виду, мистер Холман. Не возражаете, если я как-нибудь позвоню вам, мистер Холман, Рик?

– Не возражаю, мисс Муди.

Перед тем как повесить трубку, она хихикнула, и было в ее хихиканье что-то похотливое.

Я набрал номер, который она только что мне продиктовала, и после четвертого гудка мне ответил низкий грудной голос.

– Сильвия Мэдден? – спросил я.

– А кого вы еще ожидали услышать по личному телефону, не значащемуся в телефонной книге? – холодно осведомилась она. – Вашу тетушку Агату? Я имею в виду ту самую тетушку, которая прямо после игры трахается со всей баскетбольной командой старшеклассников.

Я прервал ее монолог, представившись:

– Меня зовут Рик Холман. Я хотел бы переговорить с вами относительно вашей подруги по имени Элисон Вейл.

– Постойте, – сказала она. – Начинаю кое-что припоминать. Мэнни Крюгер говорил мне как-то, что если я вдруг попаду в беду, то Рик Холман – это тот человек, к которому мне следует обратиться. Полагаю, в Лос-Анджелесе не найдется второго человека по имени Рик Холман.

– Мне известен только я один, – с готовностью сообщил я и услышал в ответ:

– Элисон Вейл не является моей подругой. Одно время мы лишь водили знакомство.

– Именно об этом периоде времени я и хотел бы с вами поговорить.

– Хорошо, – сказала она. – Загляните ко мне сегодня около шести, и мы сможем выпить с вами. Вам известен мой адрес?

Я сказал, что нет, и она мне его сообщила. Я поблагодарил, попрощался, и она повесила трубку. Возможно, этот разговор был более приятным, чем разговор с Мэнни, но ненамного.

Через полчаса я прибыл к комплексу офисов фирмы «Медиа». В главной конторе на стенах были развешены увеличенные фотографии клиентов фирмы. Среди них я обнаружил вроде бы парочку знакомых, но остальные были мне неизвестны. Черная секретарша с традиционной африканской прической, сидевшая в приемной, одарила меня ослепительной улыбкой. На ней было белое шелковое платье спортивного покроя, достаточно плотно обтягивающее ее высокие и крепкие груди.

– Чем могу быть вам полезна, сэр?

– Меня зовут Рик Холман, – сказал я. – Я хотел бы поговорить с мистером Брауном.

– У вас имеется договоренность о встрече?

– У меня ничего не имеется, даже собаки.

– Позвольте осведомиться о цели вашего визита?

– Я по поводу девочек, – сказал я. – Я хотел бы ангажировать одну из них.

От ее улыбки мигом не осталось и следа.

– Будьте любезны присесть, мистер Холман, а я пойду узнать, не занят ли мистер Браун.

Бледно-желтый стул времен шестидесятых был данью моде и потому неудобен. Девушка отсутствовала около минуты, а когда вернулась, на ее лице снова сияла ослепительная улыбка.

– Мистер Браун примет вас немедленно, сэр. Второй кабинет налево.

Дверь кабинета была распахнута настежь, поэтому я сразу вошел внутрь. За большим президентским столом сидел не кто иной, как Эдди Браун. Лет примерно тридцати пяти, густые черные волосы, холодные серые глаза, строгий темный костюм. Словом, весь из себя холеный и в полном соответствии с убранством кабинета. Чуть поодаль, у него за спиной стоял огромный детина, который, похоже, даже в период соблюдения строгой диеты весил не менее двухсот двадцати фунтов. У него были широкие покатые плечи и могучие блоки мышц, которые, казалось, шли прямо из плеч и до запястий. Ярко-розовый цвет его абсолютно лысой головы дисгармонировал с его бледно-голубыми глазами. Если вам на улице повстречается такой парень, вы инстинктивно, ни минуты не раздумывая, сойдете с тротуара и уступите ему дорогу.

– Садитесь, мистер Холман. – Браун указал мне на стул.

Я присел и весь обратился в вежливое внимание.

– Это мой коллега, – сказал он, – мистер Олсен.

– Тогда привет, мистер Олсен. – Я улыбнулся громиле широкой улыбкой.

Олсен искоса взглянул на меня, пожал плечами и снова отвернулся.

– Я хотел бы сразу перейти к делу, – сказал Браун бодрым голосом. – Ваша репутация, Холман, мне хорошо известна. Частный детектив с острым чутьем, который не особенно преуспел в этом городе. Но ведь фортуна и вовсе может отвернуться, если вы будете играть со мной в разные мудреные игры. Так чего вы, черт подери, хотите?

– Я пытаюсь разыскать одну девушку.

– Я все-таки ошибся в нем, – прорычал Олсен. – Я-то поначалу принял его за педика.

– Я не думаю, мистер Браун, что ваш коллега может быть нам чем-то полезен, – произнес я, тщательно выговаривая слова. – Почему бы ему, пока мы беседуем, не отправиться поискать свои волосы или еще куда-нибудь?

Олсен фыркнул и сделал шаг в мою сторону, но Браун движением руки остановил его.

– Вы имеете в виду какую-то определенную девушку? – спросил Браун.

– Глорию Ла Верн, – сказал я. – Я полагаю, одно время она была у вас путаной. Где-то год назад, а?

– Вы полагаете, она была у меня кем?

 – Эдди, крошка! – Я медленно покачал головой. – Ваш прокат девушек известен во всем городе. Гораздо более известен, чем ваше предприятие по связям с общественностью.

– Я могу вышвырнуть его в окно! – взорвался Олсен. – Будет лететь вниз четыре этажа. Можно будет понаблюдать, как он приземлится на асфальт.

– Глория Ла Верн… – повторил Браун. – Такое имя невозможно забыть. Я никогда не встречал никакой Глории Ла Верн.

– Есть такой парень по имени Пит. Он тоже интересуется судьбой Глории Ла Верн, – сообщил я и описал его внешность.

– Нет, – решительно заявил Браун. – Не знаю такого.

– Я тоже, – неучтиво вмешался в разговор Олсен.

– Тогда, я думаю, вы ничем не сможете быть мне полезным, – сказал я и поднялся, собираясь уйти.

– Погодите, – быстро выпалил Браун. – Один вопрос, прежде чем вы уйдете, Холман. Кто вас навел на меня?

– Имя моего клиента не подлежит разглашению.

– Но возможно, это не ваш клиент.

– Все мои источники – конфиденциальные, – самодовольно парировал я.

– Я могу попросить Майка переубедить вас, – сказал он. – У Майка великолепный дар убеждать людей. Он, к примеру, может оторвать вам руку и запихнуть ее в вашу глотку.

Сегодня с утра я чувствовал себя храбрым, потому что оделся подобающим образом. Я вытащил свой револьвер 38-го калибра из заплечной кобуры и стал как бы взвешивать его на ладони.

– Пусть только попробует – и я снесу ему голову, – пригрозил я.

– Он не посмеет выстрелить, – нагло ухмыльнулся Олсен.

Послав к дьяволу осторожность, я прицелился и нажал на спуск. Раздался оглушительный звук выстрела, и штукатурка из дырки, проделанной пулей примерно в четырех дюймах от виска Олсена, тоненькой струйкой посыпалась ему на плечо. Оба в оцепенении уставились меня. Я сунул пушку в кобуру, одарил их ослепительной улыбкой и вышел из кабинета.

– Мистер Холман! – Секретарша в приемной выглядела не на шутку взволнованной. – Не могу поверить своим ушам, но в какой-то момент мне показалось, что я слышала выстрел.

– Не тревожьтесь, – поспешил я ее успокоить. – Просто мистер Олсен примеривал новый паричок и, на беду, уронил его на пол.

Она в недоумении медленно подняла глаза к небу, а я проследовал к выходу.

Садясь в машину, я подумал, что нужно было бы поступить иначе. Накануне вечером в баре я расквасил физиономию Питу, и он подстерег меня в моем собственном доме. Сегодня я нажил еще парочку врагов – Брауна и Олсена. Кроме того, я до сих пор ничего не узнал о Глории Ла Верн. Или, точнее, об Элисон Вейл. Похоже, пришло время менять стиль работы и сделать то, с чего, в сущности, следовало начать – поговорить с самой Элисон Вейл. Но этот шаг было бы разумно предварительно согласовать с моим клиентом.

Ее офис находился в Западном Голливуде на третьем этаже в тыльной части здания без лифта. В каморке, приспособленной под приемную, сидела полная блондинка лет сорока, которая окинула меня подозрительным взглядом и холодно осведомилась:

– Что вам угодно?

– Просто класс! – воскликнул я с воодушевлением. – Уже почти полдень, а у меня до сих пор не было секса.

– О чем это вы, черт побери, говорите!

– Какая вам разница? Вы уже сказали «да»!

– Тоже мне умник! – проворчала она. – К тому же незнакомый умник. Хочешь попасть в кино, сынок, так ты опоздал лет на тридцать.

– Держу пари, вы уже тогда снимались в романтических ролях!

Она неожиданно улыбнулась:

– Я еще кое-что могу сыграть. Но теперь требуются героини не романтические, а будничные. И мне с учетом моего богатого сексуального опыта сегодня, согласитесь, трудно претендовать на такие роли.

– Охотно верю. Меня зовут Рик Холман.

– Я – Мэгги, – сказала она. – Я здесь вроде дуэньи, отпугивающей нежелательных клиентов. А вы не из пугливых, мистер Холман.

– Мэгги! – донесся из глубины офиса голос Санди Паркер. – Хочешь трахаться – трахайся в свободное от работы время. То же самое относится и к праздной болтовне!

– Пойду скажу ей, что вы прекрасно ее слышали, но как раз трахались в тот момент, когда она кричала, и потому не смогли ответить, – сказал я великодушно.

Я прошел мимо Мэгги во внутренний офис к Санди Паркер, сидевшей за огромным столом.

– А, это ты. – Она скривила губы. – Я должна была догадаться.

На ней был коричневый замшевый пиджак, брюки в тон ему и шелковая рубашка кремового цвета. Зажатая между пальцами правой руки, дымилась тонкая манильская сигара.

– Нам надо поговорить, – сказал я.

– Так говори…

– Не с тобой, а с Элисон Вейл.

Она окинула меня укоризненным взглядом:

– Вот уже час я пытаюсь до тебя дозвониться. Где, черт побери, тебя носит?

– Ходил с визитом к Эдди Брауну.

– К этому своднику! А я всегда считала, что ты сам находишь себе девушек, Холман.

– Элисон Вейл должна знать, что ее беспокоит, – терпеливо объяснил я. – Может быть, то, чего она не желает говорить тебе, все-таки расскажет мне.

– Хорошо, – согласилась Санди. – Ну так поговори с ней.

– Отлично.

– Только вот что. Сначала тебе нужно будет ее найти.

– Что это, черт возьми, означает?

– Сегодня я проснулась поздно, – сказала она. – Элисон уже не было. Я оглядела ее комнату и обнаружила, что большая часть ее вещей исчезла вместе с ней. Никакой записки, никакого горестного «прощай», начертанного губной помадой на зеркале, вообще ничего. Прошлым вечером она вернулась домой рано. Вид у нее был такой, словно только что на нее упало небо. Она сразу же отправилась к себе в комнату, а когда я позже поднялась к ней, то обнаружила, что дверь заперта изнутри. Я несколько раз окликнула ее, но она так и не отозвалась. Так что же произошло вчера вечером в баре?

Я стал рассказывать, и по мере приближения моего рассказа к концу лицо Санди становилось все более мрачным. Когда же я, наконец, умолк, она разразилась гневной тирадой:

– Должно быть, ты спятил! Нет ничего удивительного в том, что она ушла от меня сегодня утром. Ты, абсолютно незнакомый ей человек, подходишь к ее столику и избиваешь до бесчувствия парня, с которым она сидит. Потом, у выхода, тебе еще взбрело в голову назвать ее Глорией Ла Верн. Боже мой!