Текст книги "Том 21. Кто убил доктора Секса?"

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 28 страниц)

Глава 11

– Должно быть, так, – ответил я Дейвису, – но поскольку организация этого преступления оставляет желать лучшего, у меня есть подозрение, что убийство было непреднамеренным. Именно по этой причине он пустился на всякие уловки, чтобы выгадать для себя побольше времени. Джейроффу и в голову не приходило; что я сумею проследить за транспортировкой Джоди из кинопроката до подвалов Колверта. Он рассчитывал, что ее тело останется там навечно.

– Я потрясен, – спокойно произнес Дейвис. – А кто-нибудь знает, как на самом деле выглядит Джейрофф?

– Очевидно, это должно быть известно Глории.

– Ему сорок лет, – неуверенно начала она, – каштановые волосы, поредевшие на затылке, по всей вероятности, рост и вес средние.

– По словам других людей, он моего роста и веса, – пожал я плечами, – вы это называете «средним»?

– Все зависит от того, под каким углом смотреть, – мрачно изрек Дейвис.

– Меня удивляет, что никто не изволил спросить, что случилось с Джейроффом после убийства Джоди и после того, как он прекратил заниматься операциями с наркотиками, – заметил я как бы между прочим.

– А меня это не удивляет! – надменно бросила Глория. – Вы тут черт знает сколько всего наговорили, а все без толку.

– Кларк, – я повернулся и услышал в ответ хриплое дыхание, – сколько Джейрофф вложил в вашу кинокомпанию?

Он выпрямился на кушетке и обеспокоенно посмотрел на меня.

– Вы имеете в виду наличными?

– И не только наличными.

– Полмиллиона из расчета пятнадцать процентов, и, кроме того, он имел определенные права для защиты своих инвестиций. – Колверт обтер платком шею. – Он довольно долго нажимал на меня, чтобы попасть в компанию. Уверял, что оборот нашей прежней продукции упадет до нуля, если он не станет руководить кинопрокатом.

– Так оно и будет, – бодро подтвердил я, – поскольку никто теперь не станет использовать их в качестве кода для заказа наркотиков. Как случилось, что присутствующий здесь Пирс, который предположительно продолжает работать на Джейроффа, занимает руководящее положение в вашей компании?

– Это было обусловлено, – нехотя пробормотал Колверт. – Джейрофф имел право рекомендовать своего человека хотя бы на одну ключевую должность, вот он и направил к нам Гари.

– Когда это было в точности?

– Ну, пару недель назад.

– Какое совпадение! – усмехнулся я.

Пирс поднялся с подлокотника, взгляд его светло-голубых глаз был не столько враждебным, сколько настороженным.

– На что, черт возьми, вы намекаете, Холман?

– Мне кажется, что каждый раз, когда вы раскрываете рот, Гари, вы задаете один и тот же идиотский вопрос! – вежливым тоном ответил я. – Вы пока, во всяком случае теоретически, работаете на Джейроффа. Когда вы с ним виделись в последний раз?

– По-моему, пару недель назад.

– После этого вы говорили с ним по телефону? И вообще как-то общались?

– Ну, нет. Не общался.

– Что вы делали четыре недели назад?

– Работал у Джейроффа. Что же еще?

– Где?

– Менеджером в Санта-Аните. – Он поджал губы. – Я сыт по горло подобной чепухой!

– Знаете, что я вам скажу., Гари? – Я вышел из-за стойки бара, прошел мимо Дейвиса, который повернулся на сто восемьдесят градусов на своем вращающемся седле. – У меня просто чешутся руки содрать ваши дурацкие бакенбарды!

– Не пытайтесь, Рик, – тихим голосом произнесла Глория, и ее правая рука, сжимавшая пистолет, появилась из просторного кармана длинной юбки.

Я замер посреди комнаты.

– Вы такого оборота не ожидали, Холман? – хихикнул Пирс. – Куда же девался ваш героизм?

– У вас нет фактически никаких шансов, – сказал я. – Даже если вы убьете нас троих, вам все равно далеко не уйти.

– Кларк не в счет. Он сделает все, что ему скажут, и будет держать язык за зубами. Вы же не думаете, что он не знал о наркобизнесе, верно?

– Не думаю, – согласился я. – Поскольку он получал хорошие деньги на эксплуатации своих старых фильмов, все остальное его не интересовало.

– И небольшой процент от распространения наркотиков тоже, – вкрадчиво добавил Пирс.

– Значит, остаемся только мы с Дейвисом, – сказал я.

– Полтора человека, велика проблема! – хохотнул Пирс. – Возможно, посылочный ящик окажется тесноватым, но, я думаю, что нам удастся запихнуть туда вас обоих рядышком с Джоди. Никто никогда вас там не найдет, во всяком случае при моей жизни. Ну а что будет потом, меня мало заботит!

– К тому же это послужит своего рода предупреждением Кларку, если он начнет фокусничать, – присовокупила Глория непринужденно.

– Если мы собираемся это проделать, самое время действовать, – заявил Пирс.

– Почему бы не заняться сперва второй половиной разлученных любовников? – усмехнулась Глория. – Согласитесь, что Дейвис должен быть рядом с Джоди. Тогда они будут неразлучны отныне и навсегда!

– У меня есть пистолет в поясной кобуре, Глория. У вас же всего один выстрел!

– Это меня ни капельки не беспокоит, Рик. – В ее темных глазах было что-то первобытное и отталкивающее. – У Гари, конечно, талант по части афер, но прикончить Джоди в конце концов пришлось мне. У него сдали нервы.

– Вы убили ее ножом, – напомнил я, – теперь должен быть пистолет.

Я услыхал скрип у себя за спиной, оглянулся и увидел, что Дейвис Дейвис слезает с табурета. Достигнув пола, он надел шляпу и отправился к выходу, энергично размахивая тростью.

– Ну, – заявил он, ни к кому не обращаясь, – мне пора домой…

Глория захохотала:

– Вы останетесь там, где стоите, жалкий коротышка, или же я переброшу вас через колено и хорошенько отшлепаю!

– Если Джоди была блудницей, тогда вы были ее отцом и матерью! – неожиданно заорал Дейвис. – Рядом с нею вы казались кривоногой старой коровой и знали об этом, не так ли? Вот почему вы ее ненавидели и убили, сравнение было не в вашу пользу. – Он пронзительно рассмеялся. – Крайне сожалею, что не видел вас на сцене, дорогуша! Это на самом деле должно было быть нечто примечательное! Все эти обвислые телеса в бантиках и перышках, порхающие по сцене. Можно подумать, тучная корова приняла участие в конкурсе красавиц и резво скачет среди молоденьких привлекательных девушек.

Глория вскочила, ее лицо побагровело, в глазах горела неприкрытая ярость.

– Держи! – крикнула она, сунув пистолет в руки Пирсу. – Если Холман попытается что-то выкинуть, убей его!

Ее белая шифоновая блузка едва не лопнула на груди от глубокого вздоха.

– Я собираюсь поучить уму-разуму этого маленького уродца… Мне хотелось это сделать с того самого дня, когда Джоди пожалела его.

– Прямо здесь, на глазах у этих людей? – издевательским тоном осведомился Дейвис.

Она пронеслась мимо меня, хищно оскалившись, могучая рассвирепевшая амазонка, готовая растерзать ненавистного карлика. Дейвис выставил перед собой свою трость, нацелившись ее концом на приближающуюся Глорию.

– Берегитесь! – вскричал он. – Я ударю вас этим!

Глория презрительно фыркнула и ухватилась за конец палки. В то же мгновение Дейвис повернул запястье, и вот уже Глория стояла с пустотелой тростью, у Дейвиса же в правой руке поблескивала изящная рапира. Его последующие движения были настолько быстрыми, что казались неуловимыми для глаза. Дейвис вытянулся вверх и вперед, приподнявшись на цыпочки, его правая рука была высоко поднята в классической позе фехтовальщика.

Глория издала какой-то булькающий звук, затем медленно повернулась к нам, глаза у нее расширились от ужаса. Быстро разрастающееся красное пятно появилось спереди на ее юбке. Ее руки безуспешно пытались выдернуть кусок толедской стали, всего на полдюйма торчащей из ее живота, потом она истошно вскрикнула, и ее крик перерос в звериный вой.

Пирс смертельно побледнел, его светло-голубые глаза со страхом смотрели, как Глория корчится от боли. Вероятно, он даже не заметил, когда я забрал пистолет у него из рук, зато пронзительно завопил, когда я вцепился пятерней в его роскошные светлые волосы и сорвал с головы парик. Второй раз он завопил, когда я сорвал таким же манером его накладные усы и бакенбарды.

Неожиданно Гари Пирс исчез, на его месте оказался полулысый Херб Джейрофф, постаревший лет на десять. Однако, завороженный зрелищем истекающей кровью Глории, он никак не отреагировал на свое разоблачение, продолжая молча наблюдать, как она медленно опустилась на колени, не переставая кричать и умоляюще глядя на него в ожидании помощи, но в конце концов не кто иной, как жаждущий мести карлик подскочил к ней и, по-видимому, из чувства сострадания слегка сдавил ей горло сильными руками, после чего она смолкла, потеряв сознание. Тогда он убрал руки, и она свалилась на пол.

– Вы не знали про эту трость с вкладной шпагой? – спросил меня Дейвис.

– Догадывался, – признался я. – На днях Фредди Хоффман намекнул на нечто подобное.

– Вы предполагали, что я пущу ее в ход?

– Надеялся на это… Мне казалось, что перспектива оказаться в этом склепе устраивала вас не более, чем меня.

Он согласно кивнул:

– Не обольщайтесь, Рик, никакого чека я вам не пришлю!

– Она умрет? – пронзительным шепотом спросил Джейрофф.

– Такая огромная тучная корова? – насмешливо фыркнул Дейвис. – Все лезвие длиной лишь в двенадцать дюймов! Подумайте про слой жира, который нужно преодолеть.

– Но столько крови!

– Она может без всякого ущерба потерять еще три пинты и даже не заметить этого до тех пор, пока не займется утренней гимнастикой! – уверенно заявил карлик. – Но все же следует вызвать врача, потому что я вот-вот потеряю сознание.

– Я не собирался убивать Джоди, – заговорил Джейрофф, посчитав, что у него имелась последняя возможность объясниться. – Я надеялся ее как-то урезонить. Но в тот вечер между сестрами произошла ужасная ссора, Глория вышла из себя. Она побежала на кухню и вернулась с ножом в руке. Я-то думал, просто-напросто припугнуть Джоди и заставить ее вести себя разумно, но она прямиком бросилась к своей родной сестре и всадила в нее нож. Это было ужасно!

– Пожалуйста, вызовите доктора, Рик! – раздался повелительный голос Дейвиса, – Теперь я чувствую дурноту, но от неуклюжих извинений Джейроффа меня тошнит по-настоящему!

Я прошел к телефону в конце бара, втайне радуясь, что не имел понятия о бешеном характере Глории и о том, что она способна натворить, когда выходит из себя.

После общения с лос-анджелесским бюро по расследованию убийств, где я провел полночи, визит в бюро по борьбе с наркотиками на следующий день, можно сказать, доставил мне удовольствие. Офицеры полиции, вполне естественно, не проявляют большого энтузиазма в отношении убийств и всех связанных с ними обстоятельств. Зато агенты по борьбе с наркотиками с неподдельным энтузиазмом вцепились в кинопрокат, уподобляясь ищейкам, выпущенным на волю из своих будок. К трем часам дня даже Сейра немного воспрянула духом и перестала лихорадочно перебирать бусы-четки на своей груди.

Последний бюллетень из больницы о состоянии Глории на оставлял никаких сомнений в том, что она будет в состоянии в свое время предстать перед судом. Дейвис Дейвис прислал мне чек на тысячу долларов с посыльным рано утром, и я все никак не мог этому поверить. Вообще-то говоря, я слегка изменил последовательность событий, стараясь помочь следователям разобраться в случившемся. Согласно моим показаниям, Глория вцепилась Дейвису в горло обеими руками, намереваясь задушить его, еще до того, как ему пришла в голову мысль пустить в ход свое оружие. Я твердо вознамерился верить тому, что такое незначительное отступление от истины не имеет никакого отношения к чеку. Несомненно, что он так расщедрился, высоко оценив мои дедуктивные способности. Так или иначе, я в тот же день получил по этому чеку деньги, потому что никто никогда не знает, что такому психу, как Дейвис, взбредет в голову через минуту!

Я обратил внимание на то, что в тот день Сейра облачилась не только в совершенно непрозрачную блузку, но даже не забыла надеть под нее бюстгальтер. Вероятно по причине недостатка опыта в ношении подобного обмундирования, ее грудь была вздернута под углом в шестьдесят градусов. Всякий раз, когда в поле моего зрения оказывались эти угрожающе торчащие груди, мне казалось, что кто-то сейчас скомандует: «Пуск!» – и в следующее мгновение со скоростью ракеты вылетит в Тихий океан. Я попрощался с Сейрой около четырех часов дня, но поскольку ее атаковала сразу четверка агентов по наркотикам, она этого даже не заметила.

Какое-то время ушло на закупку продуктов и несколько большее на их приготовление. Я успел выйти из-под душа и одеться, когда раздался звонок в дверь. Я поспешил в прихожую, потому что не хотел повергать в смущение бедняжку Аманду Брайт, впервые попавшую в фешенебельный Беверли-Хиллз, слишком долгим ожиданием на ступеньках крыльца. Я отворил дверь, в нос мне ударил терпкий запах французских духов. А перед домом – я не поверил своим глазам – стоял красно-лиловый «роллс-ройс», за рулем которого красовался шофер в форме.

– Надеюсь, я вас не скомпрометировала, Рик? – застенчиво пролепетала она. – Но было просто невозможно поймать такси, а папе все равно не нужна сегодня машина!

Мне наконец удалось справиться с глазами, я ясно разглядел роскошное манто из белого песца на плечах своей гостьи.

– Я подумала, что вечером может быть холодно, – прошептала она извиняющимся голоском, – но, надеюсь, даже в Беверли-Хиллз имеются какие-нибудь отопительные средства?

От растерянности я не знал, что и говорить, поэтому просто схватил ее за руку и втянул в передний холл, затем она уже добровольно прошла первой в гостиную.

– Восхитительно! – воскликнула она, оценив взглядом комнату. – Подумать только, что люди могу жить в таком ограниченном пространстве, не испытывая клаустрофобии!

– Боюсь, что вам придется обойтись без фазана на ужин, – предупредил я ворчливо. – Последнего продали за пять минут до того, как я зашел в мясной магазин.

Сегодня она была без бабушкиных очков, поэтому я хорошо видел ее русалочьи глаза, удивляясь, как легко они загораются сладострастием.

– Я просто пошутила, Рик… На самом деле это очень элегантный дом.

– Благодарю… Не хотите ли, чтобы я убрал куда-нибудь вашу шубу, или же ее полагается сначала накормить?

– Какое-то время я побуду в ней, благодарю.

– Вам приготовить что-нибудь выпить?

– Сейчас не надо, спасибо. Возможно, позднее.

– Боюсь, обед будет готов лишь через некоторое время, – извинился я.

– Конечно!

– Сигарету?

– Я не курю.

Я закурил, с неудовольствием заметив, что у меня дрожат руки. Судя по тому, как разворачивались события, я посчитал, что до конца вечера состарюсь лет на пять.

– Яркий свет? – неожиданно спросил я.

– Не знаю… – Она слегка пожала плечами, ее белоснежный мех задрожал, выражая аристократическое неодобрение. – Любая комната всегда должна быть ярко освещена, чтобы не щуриться и не натыкаться на мебель.

– Я имел в виду вашу говорящую фамилию, – ответил я, опасаясь, что, если весь вечер буду вот так улыбаться во весь рот, к утру могу вывихнуть челюсть. – Интересно, а чем занимается ваш отец?

– Ничем.

– Неужели он нетрудоспособен? – посочувствовал я.

– Да, с двадцатитрехлетнего возраста, когда умерла его одинокая тетушка, оставив ему три миллиона долларов, не подлежащих налогообложению. Он называет себя вынужденным паразитом.

– Ну, три миллиона долларов – это не пустяк! Нельзя же на них начхать.

– А почему бы и нет? – возразила она равнодушно. – Они же не сдуются.

«Нет, – подумал я в отчаянии, – я сейчас заскулю, как паршивый щенок».

– Вы играете в скрэббл[2]2
  Скрэббл – игра в слова; значение слова scrabble также – возня, барахтанье (англ.).


[Закрыть]? – выдавил я из себя.

Она бросила на меня уничтожающий взгляд:

– Только если участвуют не меньше шести человек, поровну обоего пола.

– Тогда игра интереснее? – загробным голосом спросил я.

– Это зависит от размеров одеяла в первую очередь. Если все шестеро под односпальным одеялом, может оказаться увлекательно. Понимаете, получается пирамида.

– Ну да, – поперхнулся я, – конечно.

Я растерянно наблюдал, как она, побродив по гостиной, вернулась снова к тому месту, где я стоял.

– Вряд ли у вас поблизости имеется бордель, я не ошиблась?

– Нет, не ошиблись.

– Очень жаль. Мы могли бы сходить, там есть на что посмотреть.

– Это развлечение весьма низкого пошиба.

Она подняла брови:

– Странно слышать от вас такое. Удивительно, как первое впечатление о человеке на поверку оказывается совершенно превратным. Конечно, при условии, что найдется достаточно времени, чтобы это обнаружить. У вас нет письменного стола в доме, Рик?

– Что? Нет, – смущенно пробормотал я.

– Значит, то было просто шуткой?

Какая, черт возьми, шутка? Что она имеет в виду? Я отчаянно напрягал память, стараясь понять суть ее вопроса.

– А я ведь попалась на эту удочку, – разочарованно протянула она. – Я была уверена, что вы говорите совершенно серьезно! – Она еще плотнее завернулась в свое потрясающее манто. – Ну и чем вы желаете теперь заняться? Будем петь на два голоса какие-нибудь романсы?

Письменный стол! Наконец-то моя память снова заработала. В следующее мгновение я вспомнил в точности каждое словечко из нашего разговора в приемной Фредди Хоффмана. Чудо, что она еще не ударила меня по физиономии мокрым полотенцем и не уехала сразу домой.

– Понимаете, вся беда с письменными столами – их шероховатость, – убежденно заговорил я. – Никогда не знаешь, какого подвоха можно ожидать. Мне известна одна девушка, у которой извлекли из ее мягкого места десять здоровенных заноз, причем они попали туда до того, как началось что-то мало-мальски интересное!

– Правда? – Она повернулась снова ко мне, взгляд ее стал откровенно чувственным. – Какой кошмар!

– Любой материал – проблема. Даже чуть-чуть шершавый, он обдирает кожу, а кому это понравится? С другой стороны, если он абсолютно гладкий, можно соскользнуть с кушетки и в конечном итоге оказаться в больнице.

– Я вижу, вы много размышляли на эту тему, Рик. – Она сделала шаг ко мне. – Надо думать, вы эксперт в этой области.

– С коврами другая проблема. Тут главное – какая у них основа. Не дай Бог скользкая! Нет ничего более отвратительного, чем начать вальсировать по полу в самый ответственный момент.

– Кошмарно! – прошептала она, все ближе подходя ко мне.

– Поэтому всю меблировку надо продумывать заранее. Возьмите хотя бы эту комнату. Обивка на кушетке идеальная, на ней не слишком холодно и не слишком жарко, она и не скользит, и не липнет. Теперь опять-таки вот эта штука на полу – очень удобная и мягкая и не ездит по полу.

– Разумеется! – выдохнула она, почти вплотную подходя ко мне.

– Прошу прощения, Аманда, – заявил я ворчливо, – но будь я проклят, если смирюсь с этой меховой шубой!

– Ох, Рик! – трагически прошептала она. – Я безумно сожалею. Я ее немедленно сниму.

Она высвободила руки из рукавов каким-то немыслимым движением тела, после чего манто соскользнуло на пол. Оказывается, оно было надето на абсолютно нагое тело. Не веря своим глазам, я смотрел на все те богатства, которые Аманда Брайт ухитрилась скрывать под своим скромным платьицем в офисе. Она вздрогнула и нервно рассмеялась.

– Извините, Рик, но у меня постоянно появляется гусиная кожа…

– Не беспокойтесь, Аманда, золотце, – авторитетно заявил я, – через секунду я займусь этим вопросом. Способ лечения достаточно оригинален, надеюсь, он вам придется по вкусу.

Она прижалась ко мне всем телом, положив голову на мое плечо.

– Не могу дождаться, когда вы приступите, Рик, – пробормотала она чуть слышно.

Леди-призрак
(Пер. с англ. И. А. Быкова)

Глава 1

Ее прямые светлые волосы были гладко зачесаны от висков назад и едва достигали шеи. На ней были черные брюки и черная же, в тон шелковая рубашка с четырьмя незастегнутыми верхними пуговицами, что позволяло видеть ложбинку между упругими и острыми грудями. Там же, чуть ниже, между грудей уютно покоился серебряный медальон на массивной серебряной цепочке. Дорогие часы на толстом кожаном ремешке туго стягивали ее запястье. Ее звали Санди Паркер, и она была агентом «по продаже талантов». Монотонный голос Санди наконец затих, и ее искрящиеся голубые глаза остановились на мне.

– Я тебе наскучила, Рик?

– Откровенно говоря, да, – сказал я.

– Извини. – Голос ее звучал холодно. – Может, тебе нужно еще выпить?

– А может быть, тебе уже пора расколоться и поведать мне, зачем мы сюда пришли.

Несколько секунд она размышляла над моими словами, потом сказала:

– У нас неприятности, Рик.

– Как у Одинокого Объездчика?

– Что?

– Это старая история. Одинокий Объездчик говорит Тонто, что у них неприятности, потому что тысяча индейцев из племени сиу преградила им путь через ущелье. На это Тонто отвечает: «Что значит – у нас неприятности? Лично я – индеец».

– Боже! – исторгла она сдавленным голосом.

– Ну, расскажи мне о своих неприятностях.

– Я употребила собирательное «у нас», имея в виду себя и одну из своих клиенток. – Она глубоко вздохнула. – Ах ты, самодовольное дерьмо!

– Ну и кто твоя клиентка?

– Так совпало, что она является также моей очень близкой приятельницей. Наши отношения выходят далеко за рамки обычных агентско-клиентских связей. Я очень переживаю за нее.

– Может быть, скажешь, наконец, как ее имя.

– Я говорю об Элисон Вейл.

Справочная моей памяти выдала справку: актриса, по происхождению – англичанка. Ее привезли в Новый Свет под фанфары рекламных труб в середине шестидесятых. Говорили, что она сделана из того же теста, что и Грейс Келли и Дебора Керр, эти настоящие леди, которые не только были хороши собой, но к тому же еще умели играть. В прессе появились осторожно-уклончивые ссылки на ее участие в труппах «Олд-Вик» и Королевского шекспировского театра. Ее первый фильм получил хорошие отзывы критиков, но не снискал успеха у публики и «умер» у билетных касс. Три подряд следующих за этим фильма оказались барахлом. После длительного перерыва она снялась в парочке «макаронных вестернов», где ее роль сводилась к тому, чтобы с отрешенным видом, как английская роза, стоять в сторонке и ждать, пока главный герой носится с двуствольным дробовиком и вышибает кишки из невинных наблюдателей и, наконец, в промежутках между разборками улучит минутку для встречи со своей возлюбленной. Потом в ее карьере наступил еще более длительный перерыв, за которым последовала работа в одной бродвейской постановке английской пьесы, исчерпавшей себя после восьми представлений. Потом снова ничего.

– Чем она занималась в последнее время? – вежливо поинтересовался я.

– Почти ничем. И тебе это, черт побери, хорошо известно, Рик Холман, – раздраженно ответила Санди. – Никакой работы в течение двух последних лет, но сейчас у нее появился шанс сняться в серии рекламных роликов на телевидении.

– Великое дело!

– Стоимостью в четверть миллиона долларов.

– Ну, я и говорю, – повторил я вполголоса, – великое дело!

– Ты знаешь, какая теперь жизнь, – продолжала она. – Люди подают в суд на звезд рекламы, если их не удовлетворяет качество рекламируемого продукта. Или если им кажется, будто у звезды плохой имидж из-за того, что в ее прошлом таится какая-то гадость, – они несут в суд свои иски об искаженном представлении товара и попытках ввести потребителя в заблуждение. Сейчас, прежде чем какой-нибудь спонсор рискнет выделить средства на рекламу, он сто раз удостоверится, что репутация его звезды чиста как стеклышко.

– Ты хочешь сказать, что репутация Элисон до такой степени чиста, так?

– Не знаю.

– Но у тебя есть подозрения.

Санди сдержанно пожала плечами:

– Что-то беспокоит ее, и началось это, как только ей было сделано предложение о рекламных роликах. Может быть, ты знаешь, что она была пару раз замужем? Первый брак распался еще до ее отъезда из Англии, а когда она снималась в этих отвратительных итальянских вестернах, я думаю, у нее тогда на время сорвало крышу, и она вышла замуж за своего партнера по фильму.

– Дуэйна Ларсена.

– Ты знаешь, что собой представляет этот актер, – сказала она с нескрываемой злобой. – Стоит ему открыть рот, и он превращается в скота. Он говорил ей, что верит в брак двух равных партнеров, и в качестве доказательства своих слов каждую вторую неделю напивался до чертиков и устраивал ей хорошенькую взбучку. Этот брак тянулся два года, а потом, когда терпеть дальше ей стало невмоготу, она ушла от него и получила развод.

Санди сделала передышку, чтобы отхлебнуть из бокала, и продолжила:

– Весь этот паршивый брак оказался серьезным потрясением для нее и чуть было не убил в ней остатки доверия к людям. Ее профессиональное будущее оказалось под угрозой. Она никогда не заговаривала со мной о своей жизни после развода и до сих пор уклоняется от обсуждения этой темы.

– Именно там и скрывается эта «гадость из прошлого»?

– Наверное. Элисон сказала, что после развода ей необходимо было сменить обстановку, и она уехала на целый год. Потом, однажды утром, около года назад, войдя в свой офис, я обнаружила ее там. Она ждала меня. Сказала, что хочет вернуться к работе, и спросила, не могла бы я ей в этом помочь. Я отвела ее к себе домой, потому что ей больше некуда было идти. Ей потребовалось достаточно много времени, чтобы обрести нормальное состояние, если, черт возьми, такое состояние вообще можно считать нормальным. Однако я в конце концов решила, что она готова работать, и выхлопотала для нее прекрасную эпизодическую роль на киностудии «Стеллар» в их новом престижном супербоевике с бюджетом в двадцать миллионов долларов. Потом ей поступило предложение сняться в рекламе, и тут она повела себя странно. Она чего-то боится, Рик, но чего именно, я не знаю.

– Ты спрашивала ее?

– Естественно! Она мелет всякую ерунду о том, что, мол, это плохо отразится на ее имидже, а я все спрашиваю ее: на каком имидже? Так и толчемся на месте. Если она снимется в рекламе, то телезрители увидят ее сразу после выхода на экраны фильма с ее участием – казалось бы, об этом любая актриса может только мечтать. Однако она отказывается даже обсуждать этот вопрос. Дошло до того, что мы почти перестали разговаривать друг с другом.

– Ты полагаешь, что она не идет на рекламу, потому что боится, что из ее прошлого вылезет какой-нибудь «скелет» и погубит ее, – сказал я. – И этот «скелет», как говорится, «появился в шкафу» в тот год, который начался ее разводом с Дуэйном Ларсеном и закончился ее появлением в твоем офисе.

– Именно. – Санди энергично кивнула.

– Ты чего-то недоговариваешь, – сказал я.

– Ах ты, подозрительный ублюдок, Холман!

– Но Холман прав?

– Холман прав, – согласилась она нехотя. – В последнее время ей звонит какой-то мужчина. Она не говорит мне, кто он и что ему нужно. Но пару раз я слушала их разговор по параллельному телефону. Его зовут Пит, а он называет Элисон Глорией. Сначала я решила, что это какая-то шутка, но теперь я думаю, что за этим что-то кроется. Он постоянно просил ее встретиться с ним, а она всякий раз отвечала, что давно с этим покончила. Потом, позвонив прошлым вечером, он сказал, что если она не согласна встретиться с ним, то он сам придет к ней домой. Это отлично сработало! Она встречается с ним сегодня вечером в семь тридцать в баре.

– В этом баре?

– В этом баре.

– Что еще говорит этот Пит?

– Ничего особенного. Только постоянно твердит о старых добрых временах, когда они были вместе, а она в ответ говорит, что это были отнюдь не добрые времена. Глория! Что это, черт возьми, за имя такое?

– Что она говорила тебе об этих звонках?

– Она сказала, что это приятель Дуэйна Ларсена, подонок, о котором ей хотелось бы поскорее забыть. Элисон – низкая лгунья.

– Как она теперь выглядит?

– Почти так же, как прежде. Слегка постарела, но по ней этого не скажешь, разве что слегка пополнела, но там, где надо. Те же длинные светлые волосы!

– Хорошо, – сказал я. – Останусь и подожду их здесь. – Я сверился с часами. Было без четверти семь. – А как ты?

– Я возвращаюсь в офис, нужно заняться парочкой контрактов. Особенно обидно, что она слишком напугана и не хочет мне довериться.

– У нее есть деньги?

– Только то, что она получила за исполнение той роли в эпизоде. Они знали, что могут купить ее задешево, и купили.

– У нее были деньги, когда она тем утром появилась в твоем офисе?

– Одежда, которая была на ней, – вот практически и все, что у нее было, – сказала Санди безразличным тоном.

– Стало быть, если Питу и нужно что-то, то это не деньги, – резюмировал я. – Может быть, долю от рекламы? Ты действительно назвала сумму в четверть миллиона долларов?

– Возможно. – В голосе Санди не было удивления. – Мне почему-то кажется, что все это не имеет никакого отношения к деньгам. И это не любовь. Она боится его до такой степени, что, когда он звонит, у нее перехватывает дыхание и она едва может вымолвить слово.

– Может быть, мне следует переговорить с Дуэйном Ларсеном, – сказал я. – Где его найти?

– Он живет на каньоне Бенедикт. – В ее искристых голубых глазах мелькнула подозрительность. – Что ты собираешься ему рассказать? Об Элисон, я имею в виду.

– Что ее агент беспокоится за нее, – сказал я. – Ларсен поймет. Он знает, что агент – это десять процентов жизни актера. Не обязательно посвящать его в то, как поживают остальные девяносто.

– Звучит, по-моему, неплохо, – сказала она сдержанным тоном. – Но мне не хотелось бы, чтобы ты, Холман, трепался об этом по всему городу.

– Его Высокоблагоразумие Рик Холман – вот как звучит мое полное имя, – торжественно парировал я.

Санди порывисто встала:

– Мне надо идти. На всякий случай. А то вдруг Элисон решит прийти пораньше. Ты мне потом расскажешь, что будет?

– Если будет, что рассказывать, – пообещал я.

Она помедлила несколько секунд, потом спросила:

– Я должна тебе заплатить или как?

– Только после того, как я сам что-то сделаю для этого.

Она взяла со стола свою плоскую дамскую сумочку. Я смотрел ей вслед, пока она шла к выходу из бара: ее округлые, упругие ягодицы подпрыгивали в плотно облегающих черных брюках. Да, Санди Паркер – привлекательная женщина, но один вопрос не давал мне покоя: какие на самом деле отношения существуют между ней и Элисон Вейл?

Я подозвал официанта, заказал новую порцию выпивки и решил растянуть ее на следующие полчаса или до тех пор, пока не появится Элисон Вейл. Время тянулось медленно. Прошло пять минут, и тут в бар, еле передвигая ноги, втащился знакомый коротышка, ведя под руку статную рыжеволосую особу, которая на своих шпильках была ростом никак не меньше шести футов. На ней была белая хлопчатобумажная рубашка и брюки лимонного цвета. Впереди на рубашке красовалось довольно живое переводное изображение ярко расцвеченного боевого петушка с подписью под ним: «БИОНИЧЕСКИЙ ПЕТУШОК». Подпись по идее говорила сама за себя. Ее полные груди с гордостью смотрели вперед и вздрагивали при каждом шаге. Плотно облегающие брюки выгодно подчеркивали преимущества ее фигуры: широкие округлые бедра и длинные ноги. Коротышка спешно повел ее к столику рядом с моим и уже собирался присесть, когда я окликнул его: