Текст книги "Криминальная история христианства. Том 2"

Автор книги: Карлхайнц Дешнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 49 страниц)

«Маршал Бога» и «Покровитель рогатого скота»

Но Корнелий (зачастую изображаемый с рогом для винопития) не только отнял у своего конкурента сан, но и стал популярным. Как законный «папа», как истинный святой (поминается 16 сентября), но ложный «мученик», он продвинулся до одного из четырех так называемых маршалов, «гофмаршалов Бога», «небесных покровителей», к которым обычно взывают при чумных эпидемиях. В католической же Рейнской области их почитают как «скоропомощников», наряду с четырнадцатью основными чудотворцами («за их несравненные заслуги и повседневную помощь», как записано в Кельнской грамоте 1479 г.). Эти четверо: отшельник св. Антоний (Великий), почитаемый прежде всего в Безеле, епископ Губерт (Льежский) – в Арденнах, трибун Квирин – в Нейсе, и собственно Корнелий – в Силикуме, Санкт-Северине (Кельне) и в кафедральном соборе св. Корнелия близ Аахена. Этот чрезвычайно богатый бенедиктинский монастырь был разрушен ахенцами в 1310 г., но затем был полностью восстановлен и секуляризован в 1802 г. Но если почитание вышеперечисленных лиц как «маршалов Бога» сошло на нет с началом Просвещения, то почитание их же как четырех святых продолжалось. Даже в XX в. тысячи людей устремляются в праздник св. Корнелия в этот собор, где находится цель паломников – голова гофмаршала в отставке, его бюст из серебра. В позднем средневековье здесь почитали как основные реликвии «пояс, которым был подпоясан Спаситель во время вечери… и плащаницу, которую возложили на лик нашего Господа во гробе» (Байсель/ Ве^ББе!). Помимо этого Корнелий стал «покровителем рогатого скота», а следовательно, по-видимому, и всех круглых дураков ²³23
  Здесь игра слов: Hornochse (от нем. Нот – рогатый, и Ochse – бык): круглый дурак, идиот. (Примеч. peg.)


[Закрыть]. К нему взывают при судорогах, при падучей (эпилепсии) и т. п. Правда, св. Валентин в этом компетентнее²¹.

Смута, убийства и ложные мученические венцы. Марцеллин, Марцелл, Мельхиад, Сильвестр и другие

Спорный вопрос о покаянии вызывал и в начале IV в. противоречия при Марцелле I и Евсевии. В период гонений Диоклетиана папа Марцеллин (296-304? гг.), как и многие хри стиане, предпочел мученичеству жизнь. Он, thurificatus и traditor (предатель, перебежчик), приносил жертвы богам и выдавал «Священные писания»; хотя свидетельства на этот счет и вызывают сомнения, так как исходят от донатистов. Однако папа Николай I считал их достоверными. Весьма примечательно, что некоторые старые папские каталоги вовсе не упоминают Марцеллина. Видимо, его, отпавшего во время гонений, покарали радикально – damnatio memoriae – забвением.

После пережитого погрома христиане, и приверженцы строгих правил, и оппортуниисты – те и другие имели собственных епископов – принялись громить друг друга. Дважды в это вмешивались власти. Епископу Марцеллу, епископу Евсевию и вожаку клерикальной оппозиции Гераклию пришлось отправиться в ссылку. Похоже, что до 335 г. существовало двойное епископство. Антиепископом был Марк, человек особой «святости». Даже папа Дамас I подчеркивал остроту конфликта: «furor, odium, discordia, lites, seditio, caedes, bellum, solvuntur foedera pacis». И в эпитафии, посвященной Да-масом строгому ригористу Марцеллу, последний запечатлен как «ярый враг всех страждущих», упоминается «жгучая ненависть» среди христиан, «раскол и споры, смута и убийств ва»²².

Считается, что Марцеллин приносил жертвы богам вместе с тремя своими пресвитерами и преемниками: папами Марцеллом I (308-309? гг.), который пришел на епископский трон после того, как тот пустовал почти четыре года (самый длительный перерыв во всей истории папства), Мельхиадом (311?-314 гг.) и Сильвестром I (314-335 гг.). Как это часто случается, эти сведения недостоверны, расплывчаты и сознательно искажены клерикальными фальсификаторами и лакировщиками. Более того, возможно, что Марцеллин и Мар-целл – это одно и то же лицо (тот самый человек, которого император Максенций, весьма терпимо относившийся к христианам (кн. 1, стр. 188), неоднократно отсылал на работу в хлев (catabulum), где тот и умер, естественно, как мученик). Во всяком случае, церковь по сей день почитает всех троих (или четверых) как мучеников. Но даже «Liber Pontificalis», официальная папская книга, называет Марцеллина перебежчиком (traditor) и сообщает, что он приносил в жертву ладан, но искупил свой грех, приняв мученическую смерть: по приказу Диоклетиана он был обезглавлен. На короткий период правления Мельхиада пришлись: решающее сражение у Мильвийского моста, Миланский эдикт о терпимости и осуждение донатистов.

Современником Константина, собственно говоря, был Сильвестр I, о котором историк папства Грене/ Grone пишет, что он был «велик, как время». На самом деле, римлянин практически никак не влиял на принимаемые императором решения. Хотя он «правил» полных 22 года, о нем известно меньше, чем о любом другом епископе IV в. Зато он хорошо известен по позднейшим измышлениям и фальсификациям, которым папы и обязаны всем своим положением. Подлинных трудов св. Сильвестра не сохранилось. Предание же здорово напоминает сказку. «Увенчанный пышным венком легенд» (Зеппельт и Аеффлер/ Seppelt und Loffler), Сильвестр исцеляет императора от проказы, он избавляет Рим от ядовитого дыхания дракона. А поскольку он, вполне возможно, приносил жертвы богам, христианские байки особенно обстоятельно подчеркивают его стойкость. Наместник же, который пытался принудить его отказаться от имущества церкви, подавился рыбьей костью. А в противостоянии с двенадцатью иудейскими учителями, он сумел воскресить быка, которого убил один из них. «Твой Бог умеет убивать, а мой – воскрешать». (И действительно: на главном алтаре, созданном в 1493-1494 гг. Г. Эрхартом и Б. Цайтбломом в городе Блаубойрен, а также на многочисленных более поздних картинах у ног Сильвестра лежит бык.)²³

О всевозможных кровопролитиях и дальнейших мучениках. Схизматик Феликс II

В середине IV в. Либерий (352-366 гг.) развязал в Риме гражданскую войну.

С этим папой мы уже встречались, когда говорили об императоре Констанции. Тогда Либерий предпочел «принять смерть за Бога», нежели согласиться с вещами, противоречащими Евангелию. Но в ссылке он отказался от своей веры и отлучил от церкви «правоверного» Афанасия (кн. 1, стр. 337). Об этом свидетельствуют учителя церкви Афанасий и Иероним. Однако даже в XX в. теолог-фундаменталист Кестере/ Kosters из Франкфуртской высшей школы иезуитов им. св. Георгия лжет (с двойного церковного благословения), что папа «наверняка не подписывался под еретическими формулировками». В отличие от него, католический теолог Альберт Эрхард/ Albert Ehrhard, едва ли не в том же самом году, но без imprimatur*, так подытоживает результат своих исследований: «Не подлежит сомнению, что Либерий подписал так называемую 3-ю сирмийскую формулу. Тем самым он предал не только самого Афанасия, но и ключевое слово никейского символа веры «Homousios» – «единосущный»²⁴.

Это уже давно допускают и другие католики. Так, историк папства Сеппельт/ Seppelt не сомневается не только в том, что Либерий «поставил свою подпись под так называемой 3-й сирмийской формулой», но и в том, что «он добровольно принял и подписал 1-ю сирмийскую формулу (351 г.), которая также отрицала Homousios». Сеппельт также «уверен в том, что Либерий предал Афанасия»²⁵.

Когда изменник Никейской веры возвратился в Рим 2 августа 358 г., там правил (анти)папа Феликс II (355-358 гг). Либерию пришлось признать его равноправным соправителем (что и было обещано им императору) и руководить римской церковью совместно с Феликсом – страшное унижение, к тому же находящееся в противоречии с церковным правом. Однако только на этих условиях, за которые высказался и синод в Сирмии (358 г.), Либерию было позволено возвращение. С другой стороны, при изгнании Либерия, Феликс совместно с диаконом Дамасом, впоследствии папой, и со всем римским клиром, торжественно поклялся, что, пока

(Церковное) разрешение к печати. (Примеч peg.)

жив Либерий, он не признает в Риме никакого другого епископа. Однако всего лишь через несколько месяцев Феликс принял папский сан, как утверждается, с подачи арианской партии и по приказу императора. Ариан он возвратил в церковь, а римский клир перешел на его сторону. И клир, и новый папа нарушили клятву. Но и Либерий, в свою очередь, не сдержал данного им повелителю слова не нападать на Феликса и его бессильное окружение, поскольку народ остался верен изгнаннику и с ликованием встретил его возвращение, восклицая: «Один Бог. один император, один епископ!». Схизма Феликса, борьба двух римских епископов, ради собственной выгоды предавших «правоверный» никейский символ веры, привела к кровавым столкновениям, к так называемым фелицианским убийствам. Феликс II, чье имя содержится в официальном епископском списке, был изгнал в 358 г. и отправился в свое имение близ римской Гавани. Позднее он попытался вернуться, занял базилику Юлия на другом берегу Тибра, но вскоре был выдворен оттуда, скончался в Гавани 22 ноября 365 г. и был надолго забыт. Папа Либерий, подписавший при арианском императоре Констанции полуарианский символ веры, при католическом императоре Валентиниане I возобновил гонения на ариан²⁶.

И все же официальная римская традиция воскресила память о Феликсе II и, в конце концов, даже признала его настоящим папой и причислила к лику святых. Либерий же в последние годы своей жизни не имел особого влияния за пределами собственно Рима и был безнадежно скомпрометирован в моральном отношении. Вероломный Феликс, которого, видимо, почему-то начали путать с мучеником Феликсом с Via Portuensis или с одноименным мучеником с Via Aurelia, начиная с VI в. считается настоящим папой и святым мучеником (поминается 29 июля).

Официальная папская книга, которая, правда, для целой половины тысячелетия не пригодна как исторический источник, ручается за его мученичество. «Феликс был римлянином… он правил год, три месяца и три дня. Он объявил Констанция еретиком, за что император приказал его обезглавить… В ноябре месяце он принял смерть в городе Корона вместе со многими священниками и верующими…»²⁷

Но тот факт, что Констанций, который якобы приказал обезглавить папу Феликса, умер еще в 361 г., а Феликс скончался лишь в 365 г. при католическом императоре Валентиниане I, вынудил некоторых из его преемников усомниться в мученичестве (анти) папы. Процесс формирования общественного мнения продолжался более тысячи лет – ведь Риму некуда спешить. Позднее Григорий XIII (1572-1585 гг.) – тот самый «святой отец», который не только с удовлетворением и с гимном «Тебя, Бога, славим!» воспринял массовые убийства в Варфоломеевскую ночь, но и одобрил план убийства английской королевы Елизаветы I (в твердой уверенности, «что всякий, кто уничтожит ее в праведном намерении и тем самым послужит Господу, не только не согрешит, но и приумножит свои заслуги») – этот чувствительный папа, просматривая «Римскую книгу мучеников», вознамерился вычеркнуть из нее своего отдаленного предшественника Феликса²⁸.

Но тут в церкви святых братьев-близнецов и мучеников Космы и Дамиана, воздвигнутой папой Феликсом IV в VI в. на развалинах двух языческих храмов, случилось нечто вдвойне удивительное В 303 г. эти мученики, Косма и Дамиан, вместе с тремя их братьями были обезглавлены. Предварительно их связанными бросили в море, но они были спасены ангелом; огонь, который должен был их уничтожить, вместо того сжег всех стоящих вокруг, а множество стрел и камней, пущенных в них, повернули и поразили палачей; за все за это весь христанский мир вскоре стал почитать их как народных святых, покровителей врачей, провизоров и медицин ских факультетов. И хотя в XX в. Й. П. Кирш/ J. Р. Kirsch, апостольский протонотариус и директор Римского папского археологического института с imprimatur заявляет: «Подлинных исторических сведений о жизни и мученичестве братьев-близнецов не существует», католик Хюммелер/ Hiimmeler возвещает нам, опять-таки в XX в. и опять-таки с imprimatur, что с тех пор, а именно с VI в., «их почитание не угасало». Более того, они – «единственные святые восточной церкви… внесенные в канон святой мессы». А Кирш добавляет: «Их предполагаемые мощи в 965 г. были доставлены в Бремен, а в 1649 г. перенесены в церковь св. Михаила в Мюнхене (в драгоценный ларь). Поминаются 27 сентября, а у православных – 27 октября²⁹.

Здесь переплелось естественное и сверхъестественное, легенда (то есть ложь) и история (что зачастую – одно и то же). Нечто подобное случилось и с Феликсом II. Ибо именно в римской церкви этих сотворивших многие чудеса мучеников, святых Космы и Дамиана, 28 июля 1582 г. в навечерие дня поминовения (анти)папы Феликса II был найден мраморный саркофаг с «древней» надписью: «Здесь покоится прах святого папы и мученика Феликса, который проклял еретика Констанция». После чего имя Феликса продолжает оставать ся в «Книге мучеников»³⁰.

Победа Папы-убийцы Дамаса над Антипапой Урсином и прочими дъяволами

По мере усиления власти римского трона, роста влияния, богатства и роскоши его обладателей, священники все больше стремились к обладанию им. Бросается в глаза все более частое употребление термина «sedes apostolica» (папский трон) и возникновение авторитарной тенденции в отношении других церквей. На синоде в Риме (378 г.) уже говорится о епископах, которые грозят другим епископам смертью, изгоняют их и лишают епархий. Историк Аммиан Марцел-лин, язычник, стремившийся к непредвзятости и относившийся к христианству скорее благосклонно, ок. 380 г. переселяется из своей родной Антиохии в Рим. Роскошный образ жизни пап видится ему главной причиной, побуждаю щей к борьбе за папский престол. В то же время высокооб разованный городской префект Претекстат, тоже язычник (по свидетельству Августина, почти вся римская знать при держивалась тогда язычества), саркастически парирует попытки Дамаса обратить его: «Сделайте меня епископом Рима, и я немедленно стану христианином». Трапезы этого князя церкви переплюнули даже королевские пиры. «А бедные сельские священники при первой возможности отправляются в Рим, чтобы там потихоньку напиться» (Шнейдер/ Schneider)³¹.

У католического историка В. Грене/ V. Grone, шокирующим образом выступающего здесь от лица фальсификаторов и лакировщиков, все это выглядит так: «К тому времени, когда Дамас стал понтификом, папство пользовалось и в миру столь высоким авторитетом, что в силу положения, которое он занимал рядом с императором и высшими должностными лицами, ему пришлось отказаться от внешних проявлений апостольской бедности и, во благо всей церкви, ограничиться духовной стороной. Верховный пастырь церкви был вынужден окружить себя мирской роскошью и расходовать большие средства на одежду, жилье и приемы, чтобы достойно представлять перед мирянами церковь с ее драгоценными библиотеками, золотыми сосудами, пурпурными облачениями и великолепными алтарями. Как некогда Петр пришел в Рим со странническим посохом, чтобы завоевать пышное, богатое и пресыщенное, так теперь его преемник по прошествии многих лет вынужден был заменить деревянный посох на золотой и обуть ноги в пурпурные сандалии, чтобы защитить и уберечь изорванное, обездоленное, покинутое»³².

Именно при Дамасе I (366-384 гг.), который с младых дней был слугой Всевышнего и за свои сладкие, приводившие женщин в восторг речи получил прозвище «щекотун дамских ушей» (matronarum auriscalpius), конфликт достиг небывалой остроты. Интриги, оговоры и такие темные финансовые махинации, что исследователю впору вспомнить пап эпохи Ренессанса. Он был далеко не прост, этот человек, ставший первым хоть сколько-нибудь заметным «представителем» (апостола Петра на земле); в свои шестьдесят лет он вполне отчетливо ощущал всю притягательность власти и правил дольше, чем кто-либо из его предшественников; восемнадцать лет. Аммиан пишет, что Дамас и его противник Урсин «сверх всякой меры желали епископского трона». В результате с помощью террора и подкупа победил Дамас, вначале клявшийся в верности папе Либерию, который рукоположил его в диаконы, затем при антипапе Феликсе переметнувшийся на его сторону, а по возвращении Либерия вновь примкнувший к победителю³³.

Не успели закончиться торжественные похороны скончавшегося 24 сентября 366 г. Либерия, как часть духовенства провозгласила его преемником диакона Урсина и позаботилась о том, чтобы епископ города Тибура (ныне Тиволи, недалеко от Рима) тотчас возвел его в сан в базилике Юлия (Санта Мария ди Трастевере). Между тем большая часть клира уже занималась тем же в церкви Сан-Лоренцо в Луцине и выбрала Дамаса (сына священнослужителя), который вновь изменил партии Либерия, возглавил партию свергнутого (анти)папы Феликса и привел ее к победе – то была его третья по счету измена. Этим было положено начало многомесячным волнениям в «святом» Риме, «столице благочестия» (см. Созомена). Дошло до форменных сражений на улицах и площадях, базилики были залиты кровью. Дамас воспринимал всю христианскую церковь как «единственную Христову невесту», римская же церковь была для него чем-то особенным, «по слову Господа нашего и Спасителя, который наделил ее первенством, сказав в Евангелии: «Ты – Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою», она – превыше других церквей». Дамас не преминул вспомнить и о св. Павле, который «при императоре Нероне в один день с Петром со славою обрел мученический венец». Этим двойным «достойным всяческого почитания триумфом» Римская церковь «поставлена над всеми другими городами мира. Следовательно, первым престолом апостола Петра был римский престол, на котором нет ни пятнышка, ни морщинки, ничего другого в подобном роде.»³⁴

Так обстояли дела в 382 г. То, о чем я собираюсь сообщить ниже, происходило в 366 г., во время выборов папы, после которых Дамас «продолжил начатую Либерием политику примирения» (католик Зеппельт/ Seppelt).

Сначала на собравшихся в церкви сторонников Урсина напала вооруженная дубинками орда, которую подстрекал Дамас, подкупивший толпу большим количеством денег. Три дня католики вновь бились, проливая кровь за обладание базиликой Юлия, как это уже было при Либерии. Затем Дамас, укрывшийся со своей личной охраной в Латеране, приказал полицейским ищейкам вытащить со службы клириков своего противника и задержать их. Однако толпа отбила задержанных и укрылась с ними на Эсквилинском холме в базилике Либерия (Санта Мария Маджоре). 26 октября 366 г. отряд папских штурмовиков – скопище извозчиков, циркачей и могильщиков, из которых весьма состоятельный понтифик сколотил свою личную армию – штурмовал этот собор. Они разбили ворота, ворвались в здание, подожгли его и сверху забрасывали осажденных кровельной черепицей. Ибо Дамас, «этот страстно преданный Богу священник, к тому же обладающий эстетическим чутьем, совершенно великий характер, освободил для созидания столь долго копимую силу первоначального христианства» (Хюммелер/ Hummeler, с церковного благословения к печати). Не менее 137 мужчин и женщин, сплошь сторонники Урсина, распростились тогда с жизнью на святом месте «во имя созидания». Согласно отчету сторонников Урсина, таковых было 160 человек, не считая тех, кто скончался от ран. В общей сложности, насчитывалось сотни погибших, раненых и обгоревших. Но – вот настоящее Божье чудо – не погиб ни один из сообщников Дамаса, чей «детски-благочестивый нрав» прославляется старой католической энциклопедией Ветцера/ Вельте // Wetzer/ Welte, двенадцатитомным изданием, составленным «при содействии лучших католических ученых Германии», на первой странице которого – мне трудно не упомянуть этого во имя постоянно пропагандируемого смирения – фрейбургский верховный пастырь в 1847 г ставит «Одобряем» и соизволяет предпослать труду следующий текст: «Мы Германн Бихарский, милостью Божией и апостольского престола архиепископ Фрейбургский и митрополит Верхне-Рейнской церковной провинции, кавалер Большого Креста Церингского ордена Льва, обладатель Почетного Креста I степени князей Гогенцоллерн-Гехинговских и Гогенцоллерн-Зигмарингенских…» – ну, наконец-то – «Мы даем этому первому тому Наше одобрение.:.».

Городской префект Вивенций, «integer et prudens Pannonius», как пишет Аммиан, был бесспорно усердным, но не обладающим достаточной властью человеком. Итак, разделяя принцип невмешательства в спорные вопросы культа, он сна чала взирал на происходящий спектакль как зритель, а затем удалился на покой в безопасность своей загородной виллы Сторонники Урсина ораторствовали на похоронах, а толпа кричала, по-видимому, вспоминая о роли Дамаса, зачинщика фелицианских убийств: «Уже в пятый раз Дамас устраивает войну! Убийцы, долой с трона Петра!» Распространялись и различные листовки. Партийный орган урсинистов славил богобоязненный народ, «который сколько бы ни истязали его гонениями, не страшится ни императора, ни чиновников, ни Дамаса – убийцы, повинного во всех преступлениях». Не забудем, что этот папа стоял также за кровавыми эдиктами императора Феодосия против христиан, отпавших от него, Дамаса, которого государство поддерживало всеми имеющимися у него средствами³⁵.

Разумеется, массовый убийца в сане папы стал святым. Поминается И декабря. И как бы для постоянного напоминания – кому для воодушевления, а кому в устрашение – его имя носит главная площадь перед папским дворцом. Я вновь и вновь хочу напомнить Клода Адриана Гельвеция (1715-1771 гг.): «Когда читаешь их священные легенды, встречаешь имена тысяч преступников, причисленных к лику святых», – любезно преуменьшает великий просветитель. (Осмелюсь заявить: лично мне из всех святых больше всего нравятся священные коровы, впрочем, не менее любезны мне и все остальные коровы.)³⁶

Дамас, при содействии властей захвативший суденышко Петра, должен был теперь стать у штурвала, «который мы приняли из рук апостола». Правда, он лицемерно признавал что «не достоин столь высокой чести, но будет делать все возможное, дабы не умалить апостольской славы». Хотя глав ное сражение и было выиграно, но его право на епископство оспаривалось в течение всего времени его служения. Долгие годы продолжаются смута, насилие и пытки клириков антипапы Урсина. Интригуют и люцифериане; Дамас убеждает судью Басса принять меры против них, но тщетно. Еще существуют новациане, остатки маркионитов, монтанистов, гностиков-валентиниан. Папа выступал против ариан и полу-ариан, против «еретических» епископов Урзация, Валента и Авксенция Миланского, которых он приказал осудить; против зарождающегося «лжеучения» патриарха Македония («духоборство») и против «лжеучения» аполлинаристов. В Риме, где в то время противоборствовали четыре различные христианские «церкви», каждая во главе с собственным епископом, с недавних пор появились и донатисты, имевшие с начала IV в. уже шестого по счету епископа. Люцеферианскому пресвитеру Макарию папа Дамас запретил отправлять службу, и когда тот ночью проводил богослужение в частном доме, по приказу Дамаса и распоряжению государственной полиции (officiales), его выхватили из причта и с побоями поволокли к светскому судье. Так как Макария даже угрозами не удалось вынудить перейти на сторону Дамаса, он был препровожден в Остию, где и скончался от полученных ран (ср. кн. 1, стр. 336). Следует напомнить и то, что зимой 381-382 гг. св. Дамас отказался принять гонимых испанских епископов Присциллиана, Инстанция и Сальвиана, несмотря на их настоятельную просьбу («Выслушай нас… заклинаем, выслушай…»). Затем Присциллиана с наиболее богатыми из его приверженцев, в том числе с богатой вдовой Евхроцией, подвергли пыткам и обезглавили в 385 г. в Трире. После этого на Испанию обрушилась инквизиция (кн. 1, стр. 375). Штурмовики Дамаса срывали собрания и богослужения урсинистов даже на кладбищах. Урсин и его сторонники были высланы императором Валентинианом I сначала в Галлию, затем в Милан, но и издалека Урсин не прекращал активной борьбы не только против Дамаса, но и против его последователей. Когда император разрешил его возвращение в 367 г., борьба возобновилась, после чего он был изгнан навечно и заперт в Кельне. Но спор между ним и Дамасом продолжался до самой смерти последнего. Еще в 368 г. большинство участников римского синода отказывалось отлучить Урсина от церкви, несмотря на настойчивость Дамаса и его заверения: «Мы собрались здесь не для того, чтобы кого-либо осудить, не выслушав»³⁷.

Во многих отношениях этот папа был подозрительной личностью; слишком подозрительной. И даже более чем подозрительной. В 371 г. Дамас был обвинен в прелюбодеянии.

«Щекотун дамский ушей», чей отец был священником в Сан-Лоренцо, имел весьма тесные контакты с богатыми женщинами, что не мешало ему быть автором нескольких (не сохранившихся) трактатов о девственности. Согласно сведущему в этих вопросах Иерониму, непорочному Учителю непорочной церкви, Дамас проповедовал священнослужителям «содержать ложе в целомудрии», «производить детей для Господа» (пожалуй, несколько двусмысленная формулировка), предписывал абсолютное воздержание, так как «святым надлежит святость», а «плотское единение – есть скверна», ибо священник, живущий «нецеломудренно» уподобляется «животным» и недостоин называться священником. Мог ли такой папа быть прелюбодеем? Муж, «увенчанный всеми добродетелями», своим богоугодным образом жизни воздвигший себе «вечный памятник», как славит его епископ Феодорит? Муж, главу о котором Грене/ Сгбпе завершает фразой: «Уже современники почитали его святым, а итальянский народ по сей день взывает к нему о помощи при лихорадке»?³⁸

Между тем Дамас был обвинен неким Исааком, крещенным, но вновь вернувшимся в иудаизм евреем, не только в прелюбодеянии, но в целом ряде других тяжких преступлений. До самой кончины Исаака в 381 г. Дамас не знал покоя. Его обвиняли даже в убийстве. Впоследствии причитали: «Урисиниане настолько обнаглели, что по наущению еврея Исаака… требовали голову нашего святого брата Дамаса». И уж если его обвиняли, несмотря на то что за ним стоял император – значит, для этих обвинений наличествовали веские основания. Валентиниан I приказал специально уполномоченному на то префекту Максимину (которого Аммиан сравнивает со сбежавшим из цирка диким зверем; его казнили в 376 г.) начать следствие. Затем император лично присутствовал на судебном процессе, в ходе которого были подвергнуты пыткам некоторые вызванные в качестве свидетелей клирики. Но в конце концов дело было прекращено. Однако маловероятно, что это произошло благодаря вмешательству Евагрия, антиохийского священника и друга юности императора, но скорее вследствие того, что власти изначально были на стороне Дамаса и теперь не могли допустить его поражения на процессе, инициированном противной стороной. И вот Валентиниан уже прославляет Дамаса как «virum mentis sanctis simae».

Его репутация была настолько подмочена, что даже спустя семь лет на синоде в Риме, на котором он председательствовал, ему пришлось оправдываться и доказывать, что обвинения против него носили клеветнический характер. И именно на этом синоде была предпринята попытка вообще вывести римского епископа из-под юрисдикции государства! Одновременно добивались содействия того же государства в исполнении церковных судебных решений! «Карающий меч правосудия», который от себя лично святой отец отводил как можно дальше, уже тогда понимался синодом как инструмент инквизиции. Клириков всей Италии, игнорирующих решения церковного суда, следовало с помощью светских властей доставлять во вторую инстанцию – лично к епископу Рима. Для остальных священников Запада второй инстанцией являлись митрополиты, а судопроизводство в отношении митрополитов относилось к компетенции римского епископа или уполномоченных им судей. Петиция, в составлении которой значительную роль сыграл св. Амвросий, гласит: «Ваше благочестивое Величество, соблаговолите приказать, чтобы всякий, осужденный по приговору римского епископа, но противозаконно пытающийся остаться во главе своей паствы… был доставлен (в Рим) префектами Италии или имперским викарием, либо предстал перед судьями, назначенными римским епископом. Тот же, кто уклонится от подобной процедуры, не страшась Божьего Суда, тот должен быть государственным принуждением лишен возможности преумножать свои грехи…»³⁹

Дерзкая упреждающая атака Дамаса вполне удалась. Еще очень юный, опекаемый клиром, и прежде всего Амвросием, император (кн.1, стр. 346) исполнил прошение синода практически полностью и придал ему силу закона. А в одном из пунктов Грациан оказался католиком, больше чем сам Папа Римский, распорядившись, чтобы имперские чиновники принимали участие в исполнении епископских приговоров не только в Италии, но и по всей Западной империи. Правда, все это практически оставалось только на бумаге; патриарх Рима еще не имел на Западе такого веса, как патриархи Востока в своих патриархатах⁴⁰.

На этого папу жаловался даже один из учителей церкви, а именно: св. епископ Василий «Великий». Он называл его слепым и надменным гордецом, восседающим на «благородном троне». Однажды ему пришлось горько пожалеть, что он обратился к папе с какой-то просьбой, поскольку этот высокомерный становился «еще надменнее, если к нему обращались вежливо». Василий пишет, что на Западе «не знают правды и не желают ее знать». Он утверждает, что там «с людьми, говорящими правду, спорят, сами же одобряют еретичество». Св. Иероним, всегда державший нос по ветру, к тому же великий интриган, лжец и фальсификатор документов, что помогло ему стать патроном католических богословских факультетов (кн. 1, стр. 146), напротив, домогался расположения этого паны. Если имеешь отношение к трону Петра, значит, ты – истинный муж. «Меня ведет только Христос, и прилепляясь к Вашему Святейшеству, я единяюсь с троном Петра; верую – на этом камне создана Церковь»⁴¹.

Пресмыкательское рвение Иеронима нашло благосклонное понимание у властолюбивого иерарха Рима. В этот город Иероним отправился в 382 г. Вскоре он начал играть при Да-масе важную роль: стал его личным секретарем, составлял – как он сам утверждает – ответы на запросы синодов Востока и Запада; превозносил папу как «светоч мира и соль земли» и льстил ему: «Сегодня солнце справедливости восходит на Западе». Также он поддерживал борьбу Дамаса против люцифериан. И хотя Иероним некогда славил Люцифера Каларий-ского (кн. 1, стр. 335) как оплот правоверия, теперь же, в Риме, где в свое время жестоко расправились со священником Макарием, он тотчас выступил против сторонников епископа Сардинии и обрушился на него в одном из своих пресловутых памфлетов. Прежде всего, видимо, для того, чтобы услужить старому папе, место которого он рассчитывал впоследствии занять. (Но досталось оно не ему, а св. Сирицию, по причине чего Иероним поносил его еще многие годы.) Сторонники Люцефера вскоре после 380 г. жаловались на Дамаса: «Присвоив себе царские полномочия (acctpta auctoritate regali), он преследует католических священников и мирян и отправляет их в изгнание»⁴².