Текст книги "Криминальная история христианства. Том 2"

Автор книги: Карлхайнц Дешнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 49 страниц)

Действительно, ветер теперь переменился. Полковедец Аспар, сильный человек Востока, 25 августа привел к власти генерала Маркиана (450-457 гг), который только что женился на 51-летней, до и после вступления в брак сохранявшей девственность св. Пульхерии, и стал ее соправителем. Маркиан, который, как пишет Проспер/ Prosper, был «тесно связанным с церковью» новым человеком, открытым противником монофизитов и всего лишь прихотью императрицы, неоднократно предлагает папе проведение Собора для «спокойствия христианской религии и католической веры». Но Лев, теперь уверенный в поддержке правителя, более не нуждался в Соборе. Господь, пишет он Маркиану, призвал его «для защиты веры», и заклинает того именем Господа нашего Иисуса Христа не допускать обсуждение этой веры на каком-либо Соборе. Тело Флавиана было торжественно погребено в кафедральном соборе Константинополя, аббат Евтихий был отлучен от церкви на Поместном Соборе, а доселе победоносный патриарх Александрии Диоскор обвинен в хуле на Св. Троицу, в «ереси», осквернении реликвий, в воровстве, убийстве и так далее. Александрия «вновь становится ареной кровавых, порожденных нетерпимостью столкновений» (Шультце). Епископы тут же единодушно отреклись от Диоскора, взвалили на него всю вину и уверяли, будто прежде были вынуждены подчиняться силе. И Анатолий (449-458 гг.), которого Диоскор сделал патриархом Константинополя, тотчас по настоянию вступившей в брак «монахини» пополз к кресту, на сей раз к римскому, предал своего благодетеля Диоскора и отправил в Рим множество покаянных заявлений эфесских синодалов. Но он вел двойную игру. Антиохийский патриарх Максим также собирал заявления с проклятиями Несторию и Евтихию. От Диоскора отрекся даже его собственный архидиакон – и стал, как известно, патриархом Александрии¹³⁸.

Итак, патриархат, одерживавший в борьбе за восточную церковь на протяжении трех поколений победу за победой, все же утратил свое ведущее положение. Его стремление к власти окончательно потерпело крушение. Отныне несколькими сотнями восточных епископств безраздельно правил его константинопольский конкурент. Он далеко превосходил Александрию и Антиохию, равно как и епископа Рима, который правил теперь лишь на большей части Италии и Иллирии, но усердно и энергично плел свои сети на Востоке. Правда, здесь не все было гладко.

Халкидонский Собор, или «Мы кричим во имя благочестия»

Еще 9 июня 451 г. Лев попросил императора Маркиана. ввиду военных тревог, отложить проведение Собора. Но Маркиан уже принял другое решение. Так начинался известный Четвертый Вселенский Собор, последствия которого сказывались и спустя столетия. По сравнению с предыдущим, «разбойничьим Собором», он был не менее срежиссированным и, по крайней мере в отдельных эпизодах, не менее бурным.

Как обычно, Собор был созван императором, а его уведомительное послание от 17 мая 451 г., адресованное всем митрополитам, начиналось словами: «Божественные дела должны быть поставлены превыше всех вещей». Монарх определил также, не посовещавшись с каким-нибудь епископом или «папой», время и место проведения Собора, что тогда было в порядке вещей. (Поначалу была выбрана Никея, но затем остановились на Халкидоне, современный Кадикей, на противоположном Константинополю берегу Босфора.) И разумеется, папа Лев I «Великий» подчинился без всяких возражений, хотя вовсе не желал Собора, неоднократно высказывал это и подчеркивал, что в более спокойные времена хотел бы провести Собор в Италии. Но поставленный перед свершившимся фактом, он писал 26 июня 451 г. в своем приветственном послании епископскому собранию: «Надлежит одобрить благочестивую рекомендацию августейшего правителя, который соизволил созвать вас для уничтожения силков дьявола и восстановления мира в Церкви. Чтя право и честь блаженного апостола Петра, он пригласил нас своим письмом почтить нашим присутствием досточтимый Собор. К сожалению, недостаток времени и древний обычай не позволяют сделать это. Однако пусть ваше братство видит меня председательствующим (praesidere) на вашем Соборе в лице братьев… посланных апостольским троном»¹³⁹.

Вслед за этим прибыли папские легаты: в качестве особо доверенного лица, для которого папа добивался права председательствовать на Соборе вместо себя («vice apostolica») – епископ Пасхазий из Лилибойма (современная Марсала на Сицилии), а также епископ Луценций из Асколи, римский священник Бонифаций, епископ Юлиан Косский, который являлся советником и экспертом по Востоку, и некий секретарь. Но папское приветственное послание им удалось зачитать только на специальном заседании ближе к концу Собора! На открытии Собора 8 октября 451 г. в церкви Св.Евфимии центральный неф занимали: императорские уполномоченные, консулы, сенаторы, префекты – не менее восемнадцати человек. Сам император так или иначе оказывал решающее влияние на работу Собора из своего «божественного дворца», а в заседании 25 октября он вместе с императрицей присутствовал лично. Только после его одобрения решения Собора получали законную силу. И утверждение папы Пия XII в его энциклике 1951 г. «Sempiternus Rex Christus», посвященной 1500-летию Халкидонского Собора, будто это церковное собрание проходило под председательством папских легатов и приоритет Рима был признан всеми соборными отцами – лживо, равно как и аналогичное высказывание Пия XI в его энциклике 1931 г. «Lux veritatis» к 1500-летию Эфесского Собора. Не говоря уже о прочих (обслуживающих римские притязания на верховенство) тенденциозных искажениях и исторических подтасовках в циркуляре Пачелли’¹⁴⁰.

Но католические богословы – от выдающихся до менее значительных, вплоть даже до мелких сошек, вплоть до иезуита Якоба Линдена/ Jacob Linden – лгут, непременно с imprimatur: «На всех Вселенских Соборах всегда (!) председательствовали папы или их представители». Вплоть до католических апологетов Коха/ Koch и Зибенгартнера/ Siebengartner: «Никогда и ни одно церковное собрание не проводилось без председательства папы или его представителей». Вплоть до католика Й. П. Кирша/ J. Р. Kirsch: «Председателями на Соборах были папские легаты». Вплоть до католической «Энциклопедии теологии и церкви»/ «Lexikon fur Theologie und Kirche»: «…председательствовал папский легат». Что ж тут удивительного! Ведь уже на Халкидонском Соборе легат Лу-ценций свидетельствовал против Диоскора: «Он осмелился проводить Собор без святого престола, чего никогда не было, и что никогда не дозволялось». Так два тысячелетия подряд католики лгут на весь мир¹⁴¹.

Папа Лев I хотя и пытался зарезервировать за собой право председательствовать на Соборе 451 г. – но не получил его! Он ходатайствовал перед императором Маркианом, чтобы вместо него («vice теа») председательствовал Пасхазий, и отписывал епископам далекой Галлии, что его «братья» вместо него «председательствуют на восточном Соборе». На самом деле – только на одном заседании! Даже голландский францисканец Мональд Геманс/ Monald Goemans, предполагая, что читатель соборных актов, «учитывая исключительную роль императорских комиссаров, может прийти к выводу, будто в их руках находились бразды управления Собором», сам же неоднократно констатирует, что именно они «председательствуют», «председательствуют» и еще раз «председательствуют»: на первом, втором, четвертом и пятом заседаниях На шестом (25 октября) – когда присутствовали император и императрица Пульхерия и когда был торжественно принят халкидонский символ веры. На заседаниях с восьмого по семнадцатое. Да, они крепко держали Собор в своих руках. Они, а ни кто другой, всякий раз спасали Собор в критические моменты¹⁴². ⁴²42
  Эудженио Пачелли – крупный церковно-политический деятель Ватикана. папский нунций в Баварии, затем в Берлине. Статс-секретарь. В марте 1939 г. избран папой. Принял имя Пий XII. (Примеч. peg.)


[Закрыть]

Разумеется, устами представителей государя вещал сам Святой Дух – как бывает всякий раз, если речь идет о благе римской церкви. Если же нет – то вещает дьявол (Почему Святой Дух вообще допускает, чтобы дьявол получал слово, чтобы речь заходила и о не-благе римской церкви, чтобы это случалось даже на признаваемых Римом Соборах, даже на «Вселенских», как, например, на Константинопольском 38! г. или, как мы покажем, на Халкидонском – то тайна самого Святого Духа.)

Лев I ни в коем случае не хотел допустить дискуссии по вопросам веры. Папы вообще недолюбливают подобные дебаты, настоящую полемику, особенно касательно догматики. Соборным отцам Лев сообщает в своем приветственном послании, что не должно остаться никаких сомнений о том, «чего я желаю. Давайте же, возлюбленные братья, навсегда отринем дерзостное обсуждение Богом данной веры. Пусть умолкнет тщеславное неверие заблудших, пусть окажется под запретом отстаивание того, во что нельзя верить…» И императора Маркиана он заклинал в своем послании от 20 июня 451 г.: «И никакой дискуссии о возможности возврата к прежней практике!»¹⁴³

Не исполнив просьбу папы о председательствовании на Соборе, не прислушались также и к этому его призыву. На против, императорские комиссары упорно настаивали на этих дискуссиях. Однако проект символа веры, разработанный комитетом Собора, был решительно отклонен на пятом пленарном заседании 22 октября. Папские легаты пригрозили отъездом и проведением Собора в Италии. Император оказывал давление на синодалов: либо новый символ веры – либо перенос Собора на папскую территорию. Предпочли выбрать новый символ веры. Епископы покорились и составили новую редакцию символа, основанную на доктринальном сочинении Льва. Это произошло не потому, что признали авторитет римлянина в вопросах догматики, но из-за убежденности, что его «Tomos» не выходит за рамки ортодоксальной веры¹⁴⁴.

Этот Собор – триумф ортодоксии, был одним из представительнейших собраний старой церкви. В нем принимало участие около 600 епископов. Кардинал Хергенретер/ Негgenrother говорит о числе участников от 520 до 630. Под соборными актами (praxeis, actiones), которые содержат материалы заседаний, не всегда в хронологической последовательности и, как правило, не совпадают в цифрах, стоит максимум 452 подписи. В действительности же «присутствовало от 350 до 360 отцов» (францисканец Геманс/ Goemans). На первом заседании (8 октября) патриарху Диоскору было предъявлено обвинение, на третьем (13 октября) – он был низложен. Но его учение осуждено не было! Предусмотрительный Диоскор больше не являлся на заседания и, со своей стороны, отлучил папу от церкви. Собор лишил его епископского кресла и всех духовных званий (впоследствии император сослал его сначала в Кизикос, затем в Гераклею и наконец в Гангру в провинции Пафлагония, где он и скончался через несколько лет). Злодеем, дабы не терять всех прочих злодеев, оказался одиночка – подобная тактика применялась уже в деле Нестория. Итак, из-за страха перед репрессиями собрание приняло в точности ту формулу, которую предложили: председательствовавший император Маркиан, которого называли «новым Давидом», «новым Павлом», «новым Константином» и даже «священником» и «вероучителем» (!), папа и Константинопольский патриарх Анатолий. Эта формула стала основой всех ортодоксальных толков: греческого православия, католицизма и протестантизма. Эта формула диофизитства – один Христос в двух природах¹⁴⁵.

Подобно тому, как на Никейском Соборе символ веры удалось принять лишь благодаря императору Константину, по причине чего Иоганн Галлер/ Johannes Haller издевательски именует его «константиновским», так и в Халкидоне окончательную формулу «удалось принять лишь под интенсивным политическим воздействием: только грозный ультиматум императора привел к недвусмысленному и окончательному решению вопроса о соотношении божественной и человеческой природ в Христе, что и было зафиксировано в формуле символа веры» (Каверо/ Kawerau). Ведь сам папа Лев I признавал решающую роль императора в победе Собора над новой «ересью», «…поскольку святым… усердием Вашей кротости было уничтожено пагубное заблуждение…»¹⁴⁶.

И позднее халкидонский символ однозначно связывался с личностью императора. Должно быть, не слишком ошибался несторианский патриарх Элиа из Нисибиса (975-1049 гг.), когда писал в своей книге «Доказательство истинности веры»: «Но император сказал: «Надо принять не две личности, как у Нестория, не одну природу, как у Диоскора со товарищи, но – две природы и одну личность». Это свое повеление он отстаивал силой, поражая мечом всякого противоречащего и говоря: «Из двух зол выбираем меньшее»… Наши люди… учили, что императорское воззрение порочно и предосудительно, что он не прав, и стойко держались своей старой истин ной веры, в которой ничего не поменялось, которая никогда не становилась причиной насилия, которая не нуждалась ни в посредничестве, ни в подкупе. И не деньгами утверждалась…»¹⁴⁷.

Большинство соборных отцов вряд ли было способно вникнуть в теологические тонкости. Умственный уровень многих епископов можно исчерпывающе представить себе по официальной справке Антиохийского Собора 324-325 гг., согласно которой большинство епископов «ничего не смыслят (даже) в делах церковной веры»! По тому, что на Соборе в Эфесе 449 г. многие епископы даже не могли написать собственное имя и просили других расписаться вместо себя! По тому, что и на Халкидонском Соборе заседало сорок безграмотных епископов! Даже современный католик подчеркивает чудовищно низкий уровень «тогдашнего епископата Восточной Римской империи» (Хааке/ Нааске). Разве дела в Запад ной Римской империи обстояли иначе? Да, по общему при знанию, еще хуже!¹⁴⁸

Правда, формулу: «один Христос в двух природах» – никто так и не смог понять. Различать, не разделяя: соединять, не смешивая! Да, великое таинство. По сей день никому непонятное. Об этом догадываешься, читая разъяснения бенедектинца Хааке, который сравнивает монофизитов «с национал-социалистами»: «В отличие от монофизитского смешения, подчеркивалось примешивание; вместо искаженного неразрывного соединения теснейшее взаимопроникновенное существование»! Но ведь нуждались то в абсолютно божественном Господе! Равно как и в абсолютно человеческом! Но прежде всего нуждались – в епископском кресле!¹⁴⁹

Зачитывание догматического послания Льва (epistola dogmatica), называемого на Востоке Tomos Льва, а в коптских источниках – Tomos злого Льва, и целиком ориентированного на антиалександрийскую христологию, которое состоялось на втором заседании, 10 октября, проходило под восторженные выкрики: «Это вера отцов, апостолов! Мы все верим так, правоверные верят так! Анафема тому, кто верит не так! Это Петр говорит устами Льва! Так учил Кирилл! Вечная память Кириллу! Лев и Кирилл учили одинаково! Анафема тому, кто учит не так!» Высокопоставленным бойцам за веру не понадобилось на размышление трех дней, остававшихся до следующего заседания: «Никто из нас не сомневается, мы уже все подписали», – кричали они. Позднее такого триумфа папский авторитет не знал четыре века, вплоть до Четвертого Константинопольского Вселенского Собора 869-870 гг.¹⁵⁰.

С формулой «Петр говорит устами Льва!» католическая догматика и апологетика больше не расставались, тем более что ее запустили в оборот восточные епископы. Всякий раз, когда потчуют историческими «доказательствами» догматического авторитета пап, подается и она. Но вот что пишет католический теолог и историк церкви Швайгер/ Schwaiger: «Тщательное изучение источников показывает, что Халки-донский Собор для обоснования принятия Tomus Leonis нигде не ссылается на некий безусловный догматический авторитет папы… Часть епископов, по всей видимости, приняла Tomus Leonis только под серьезным давлением императора»¹⁵¹.

«Шедевр» Льва – сегодня без сомнения более пригодный к снятию тяжелейших нарушений сна, нежели к снятию самых заурядных сомнений в вопросах веры – сплошь и рядом (дадим хотя бы поверхностное представление об этом) выглядит следующим образом: «Рождение во плоти есть свидетельство человеческой природы, но рождение от Девы – знак бо жественной силы. О детстве Младенца можно судить по простоте его колыбели, о величии Всевышнего свидетельствуют голоса ангелов… Тот, Кого коварство дьявола искушает как человека, Тому как Богу служат ангелы. Голод, жажда, усталость, сон – очевидные проявления человеческой природы; но пятью хлебами накормить пять тысяч, дать самаритянке живую воду, так что испивший ее никогда вновь не испытает жажды, идти по воде, аки по суху, запретить ветрам и морю, чтобы сделалась великая тишина – несомненно проявления божественной природы. Не говоря о многом другом, если не может принадлежать одной и той же природе: скорбящим сердцем оплакивать умершего друга – и своим приказом вновь пробудить к жизни его, четыре дня пролежавшего в гробу; висеть на кресте – и день превращать в ночь и содрогать стихии; быть пронзенным гвоздями – и открыть врата рая уверовавшему разбойнику, то одной и той же природе не может принадлежать и: «Я и Отец – одно», и: «Отец больше, чем Я»¹⁵².

Вряд ли кто-нибудь воскликнет: «Отлично рыкнул, Лев!» ⁴³43
  Фраза из комедии В. Шекспира «Сон в летнюю ночь», ставшая в Германии «крылатым» выражением. (Примеч. peg.)


[Закрыть].

Неудивительно, что критически настроенные историки догматики, как Харнак/ Harnack или Зееберг/ Seeberg, оце нивают Tomos Льва крайне отрицательно. Удивительнее то. что Эрих Каспар/ Erich Caspar не отказывает ему в «убедительности». «Убедительная пробивная сила для самых широких масс» – спору нет. Ведь самые широкие массы поверят во что угодно!¹⁵³

Быть может, папскую затею, эту раздражающую бездуховную душевную экзальтацию, попытку per se ⁴⁴44
  Per se (лат.) – самостоятельно, лично. (Примеч. peg.)


[Закрыть] объяснить необъяснимое, облечь плотью призрак – лучше всего прокомментировать советом, который св. Иероним дал священнику Непоциану по поводу отношения к болтунам и пустомелям: «Предоставим же невеждам бросаться пустыми словами и бойкостью языка восхищать чернь. К сожалению, люди не редко слишком самонадеянны и пытаются объяснять то, чего сами не понимают. И в конце концов, объснив что-то другим, сами себе мнятся светилами. Нет ничего проще, чем дурачить простой люд и его сборища потоком слов, ибо чем меньше у слушателей знаний, тем легче добиться их восхищения»¹⁵⁴.

С точки зрения умственных способностей, подавляющая часть блестящего соборного общества, в котором каждый десятый из высокочтимых господ не умел читать и писать, конечно же, представляла собой вышеуказанное «сборище». Что не мешало работе их органа речи. Ведь обсуждались не только и не всегда догматические проблемы, иногда можно было и промолчать под благовидным предлогом. Обсуждались и скандалы. Как, например, распря между эфесскими епископами Бассанием и Стефаном. Доходило до форменных потасовок, к таким сценам между отцами, ведомыми Святым Духом, что даже католик Георг Швайгер/ Georg Schwaiger «по большому счету» не видит разницы между Четвертым Вселенским Собором и «разбойничьим Собором» в Эфесе! Рейнгольд Зееберг/ Reinhold Seeberg, отмечая «исключительно безрадостное впечатление», к тому же подчеркивает, «что все протекало не менее бурно, чем на разбойничьем синоде». Ему почти дословно вторит Каспар/ Caspar. Протоколы заседаний наглядно показывают, что синодалы погрязли в собственных распрях и все быстро окончилось бы фиаско, если бы государственная власть не навязала им предельно жесткий регламент¹⁵⁵.

Комиссары императора выражали неудовольствие «плебейскими» выкриками епископов. Те же визжали: «Мы кричим во имя благочестия и ортодоксии».

В то время как Диоскор. положение которого изначально было столь же безнадежным, как положение Нестория в 431 г. в Эфесе, остался верен себе и продолжал отстаивать свои взгляды, епископы, всего лишь двумя годами ранее восхищавшиеся им, единодушно отвернулись от него. Уже на первом заседании, вечером при свечах, было принято решение о его низложении. Его бессовестно предали. «Долой Ди-оскора-убийцу!» – кричали они и обзывали его «еретиком», оригенцем, хулителем на Св. Троицу, сластолюбцем, осквернителем реликвий, вором, поджигателем, убийцей, государственным преступником и т. д. Дело происходило на третьем заседании. 13 октября, когда он in absentia ⁴⁵45
  In absentia (лат.) – заочно. (Примеч. peg.)


[Закрыть] был низложен¹⁴⁶.

При появлении на Соборе Варсумы, заявившего о себе как о несторианце, вновь поднялась буря возмущения: «Долой убийцу!» Епископ города Кизикос кричал; «Он убил блаженного Флавиана. Он был там и кричал: забейте его!» Другие верховные пастыри вопили: «Варсума погубил всю Сирию». Варсума оставался непоколебим. Когда появился историк церкви, епископ Феодорит Кирский, верный друг Нестория и противник Кирилла, а одновременно «одна из величайших фигур того времени» (Камело/ Camelot), и даже «своеобразный Августин Востока» (Дюшесн/ Duchesne), «отцы» из Египта, Палестины и Иллирии огласили храм оглушительным ревом: «Вышвырнуть Иуду, врага Господа! Не называйте его епископом!» «Он еретик! Он несторианец! Долой еретика!» Но даже «Августин Востока», епископ Феодорит, враг Кирилла и друг Нестория, после недолгого сопротивления, предал его. Поначалу он заявлял: «Прежде всего, уверяю Вас, что я не претендую на епископство…» Поскольку именно на него-то Феодорит и претендовал. А когда ему пригрозили, что он не будет восстановлен в должности и вновь будет осужден, он заявил для протокола: «Пусть Несторий останется в ссыл ке, равно как и всякий, кто не признает Святую Деву Богородицей (theotokos), а также всякий, кто делит единственного Сына надвое… И в заключение: приветствую всех Вас!»

Лишь тринадцать прибывших с Диоскором египетских епископов нарушали единодушие. Они не признали Евтихия виновным и упорно отказывались принять догматическое послание Льва: «Нас убьют, нас убьют, если мы сделаем это». Ни уговоры, ни угрозы не помогали. Они настаивали по меньшей мере на отсрочке до выборов нового александрийского патриарха. Они желали сохранить верность вере отцов и предпочли бы умереть тут же, нежели быть забитыми камнями по возвращении в Египет. Все это происходило с большим пафосом, под громкие стенания епископов, и в результате от императорских чиновников была получена отсрочка до появления нового владельца александрийского патриаршего пре стола. И все же формула о «двух природах, как мы вскоре увидим, приведет к страшным эксцессам в Египте и Палестинe^,S8.