Текст книги "Криминальная история христианства. Том 2"

Автор книги: Карлхайнц Дешнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 49 страниц)

Папа Симплиций обхаживает узурпатора трона императора Зенона

Тем временем в Риме Илария сменил Симплиций (468-483 гг.). Новый папа, для которого восточная политика вновь стала главным делом, подобострастно распинался перед узурпатором трона, точно так же, как и перед законным правителем, то есть вел себя так же, как и бесчисленные другие папы в подобных случаях.

Свое пропагандистское восхваление от 10 января 476 г. он начинает следующим образом: «Памятуя о почтении, с которым я всегда верноподданно взираю на христианских императоров, я лелею мечту выражать это мое чувство в непрерываемой переписке с Вами». Симплиций говорил о «верноподданнейшем», «любовном почитании Вашего Величества», о своем долге «достойно приветствовать Вас, достославный сын и высокий император». Вслед за этим он бичует «разбой лжеучителей» на Востоке, в особенности «убийцу-епископа Тимофея, заново раздувшего пожар старой вражды», «собравшего горстку опустившихся личностей» – между прочим, христиан! – «вновь завладевшего церковью Александрии, которую он прежде окропил епископской кровью. Нам стало известно, что этот кровопийца изгнал и нынешнего законного епископа…

Мой дух, о, досточтимый император, содрогается при мысли о совершенных этим «гладиатором» преступлениях. Но, признаюсь Вам честно, что еще больше меня возмущает то, что все это происходит, так сказать, на глазах Вашего Величества. Кому же не ведомо и кто может усомниться в истинном благочестии Вашего Величества и в Вашей преданности делу истинной веры? Ведь по соизволению небес, Вы возвеличились на благо государства и, следуя добродетельному примеру императоров Маркиана и Льва, сочувствуете католической истине, и никто не посмеет усомниться, что Вы верны вере так же, как они, Ваши предшественники». Разумеется, после того как он объяснил Василиску, что «благочестивый государь из всех имперских дел прежде всего должен заботиться о том, кто стоит на страже его власти», что «исполнение долга перед Небом превыше всех остальных дел», что «без него (Неба) ничто не прочно» – после всего этого он «настоятельно» заклинал его «голосом блаженного апостола Петра (beati Petri apostoli voce): каким бы обладателем своего трона я ни был, не позволяйте врагам исконной веры безнаказанно творить свои дела, если Вы желаете, чтобы Ваши собственные враги были побеждены… Если Вы хотите, чтобы Бог был милостив к Вам и Вашему государству, не миритесь с любым попранием веры, в которой наша единственная надежда на спасение»³³.

Стало быть, императору и на этот раз предстояло встать на защиту католической веры и удалить Элура, убийцу почище Каина, «антихриста» и «divini culminus usurpator»*. В то

'Divini culminus usurpator (лат.) – узурпатор данной Богом власти. (Примеч. пер.) же время императора-узурпатора папа мог славить как «chris tianissimus princeps»*. В действительности энциклика, провозгласившая монофизитство имперской религией и вызвавшая самые решительные возражения заключившего союз с Зеноном константинопольского патриарха Акакия {472-489 гг.), непредсказуемого политика, ставшего основным объектом римских нападок, была отменена новой энцикликой. При этом Акакий, который первым из столичных патриархов приказывал величать себя «вселенским патриархом» (universalis patriarcha) и спокойно игнорировал referre ad sedem apostolicam** на это, наверняка заботился не столько о сохранении «правой» веры, сколько о реализации своих патриар ших притязаний, о суверенных правах своего трона, о соблюдении 28-го канона Халкидона. По его настоянию даже по просили спуститься со своего столпа в Анапле, близ Константинополя, неистово почитаемого массами Даниила Столпни ка. Во главе огромной толпы он появился перед загородным дворцом, где скрывался император Василиск – чрезвычайно ловко провернутая акция, принесшая патриарху успех, а императору – тяготы. «Враг святой церкви был поставлен на колени», – злорадствует «Vita S. Danielis Stylitae» («Житие св. Даниила Столпника»), Василиску следовало больше опасаться Зенона, уже тогда превосходившего его в военном отношении и готовившегося в горах Исаврии к нанесению ответного удара. Через несколько месяцев Василиск в витиеватых выражениях, плохо скрывавших его нежелание делать это, отозвал «декрет о вере» и в новом указе, ничтоже сумняшеся, провозгласил полную противоположность ему; «Лишь апостольская и ортодоксальная вера… остается непорочной и неколебимой и во веки веков пребудет в силе во всех католических и апостольских церквах правоверных…» Но узурпатор, сколь бы нелюбим народу ни был Зенон, в конце августа 476 г. был смещен. Это было воспринято скорее как наказание небес, нежели как победа возвратившегося императора, к которому вскоре устремились толпы прелатов, чтобы присягнуть на верность. «Рука Провидения!» – немедленно отреагировал папа Симплиций и потребовал смещения и ссылки всех своих противников на Востоке: Павла Эфесского, Петра Суконщика, Тимофея Элура и многих других, он требовал изгнания с

'Christianissimus princeps (лат.) – христианнейший правитель. (Примеч ред.)

Божьей помощью «тиранов церкви», требовал «ссылки без права возвращения» (ad inremeabile… exilium). Папа мгновенно перестроился. Он сделал вид – грубый трюк, применявшийся попами на протяжение веков, вплоть до постнацистского времени – будто он никогда не имел дела с изгнанным Василиском (некогда его «славный и милостивейший сын и высокий император» и «christianissimus princeps», затем – «тиран», а для его преемника папы Феликса III – и «тиран-еретик»!). Он делал вид, будто он не добивался расположения Василиска, как теперь принялся добиваться расположения Зенона. Будто он не напоминал Василиску о его великих предшественниках, подобно тому как теперь он напоминает о Маркиане и Льве I Зенону! Папское послание «как бы сочится елеем раболепия, подобострастной лестью и неумеренными восхвалениями императора» (Ульман/ Ullmann).

Зенон поначалу невероятно порадовал римлянина своей приверженностью ортодоксии, к тому же он распорядился по его настоянию о ссылке Тимофея Элура, чему, правда, помешала смерть последнего 31 июля 477 г., как раз накануне отправления в ссылку. Поговаривали, что он отравился. Его архидиакон-монофизит и преемник Петр III Монг продержался на патриаршем троне всего 36 дней. Затем монашеской оппозицией трон был вновь отвоеван для католика Тимофея Салофакиала, причем в городе происходили кровавые столкновения. Петр Монг был приговорен к изгнанию, но его не смогли найти, так как он ушел в подполье. Теперь у Александрии было два патриарха: одного видели, но не уважали, а второго уважали, но не видели.

Тем временем Зенон, с помощью ортодоксов и Акакия вновь обретший власть в Константинополе, по вполне понятным причинам симпатизировал городу своего пребывания гораздо больше, чем Риму, не говоря уже о его раболепствующем епископе, и вскоре издал совершенно ясный декрет: «Церковь Константинополя есть матерь нашего собственного благочестия и матерь всех правоверных христиан, и этот святейший престол нашего города на все времена должен по праву владеть всеми привилегиями и почестями в отношении рукоположения епископов, а также приоритетом перед всеми остальными, как это и было всегда до Нашего восшествия на трон». Одновременно Зенон пытался выступить посредником между обеими сторонами церковного конфликта, издав в 482 г., в форме письма к христианам Александрии, Египта, Ливии и Пятиградья, декрет об унии, формально ставший эдиктом о вере³⁴.

Henotikon – попытка религиозного компромисса, отвергнутого Римом, усугубляет раскол в империи и в христианстве

Генотикон (Нenotikon) – слово, заимствованное из вульгарного жаргона для обозначения некоего «объединения», которое впоследствии никогда не употреблялось рафинированным папством – был сам по себе мастерским изобретением патриарха Акакия и его друга Петра Монга, классическим примером мышления имперской церкви, попыткой компромисса между католиками и монофизитами, которая на практике привела к еще большему расколу. Генотикон ставил задачу, в интересах целостности империи, предпосылкой которой считалось единство веры, примирить монофизитов и дифизитов, но, прежде всего, религиозно-политически умиротворить Египет и Сирию, укрепить государство в целом, что было крайне актуально в связи с тем, что на императора давили как остготы, так и мятежные военачальники, типа Иллоса.

Формально Генотикон не был еретическим. В основу его были положены символы веры Никейского (325 г.) и Константинопольского (381 г.) Соборов. Сохранялось единство Иисуса, его равносущность «Отцу», а также ключевой термин «Богородица». Кириллова христология «Двенадцати анафематизмов», анафема как «еретику» Евтихию, так и «еретику» Несторию – в 489 г. Зенон распорядился до основания разрушить Эдесскую школу несториан. В то же время Генотикон обошел молчанием некоторые острые углы. В нем избегались упоминания о догматически сложных вопросах и некоторых формулировках Халкидона, решения которого в нем игнорировались, особенно щекотливые, более того – опасные, понятия «личность» и «природа». Итак, вынося за скобки собственно спорный момент об одной или двух природах (о Христе в нем говорилось лишь, что он «Один, но не два»), император Зенон, вполне благочестивый христианин, рассчитывал расположить монофизитов к имперской церкви, объединить спорящих клириков на основе компромисса и таким образом создать для империи единый культ и обеспечить религиозный мир в ней. «Кто бы ни думал иначе, тогда, теперь или когда бы то ни было, будь то в Халкидоне или на каком-либо ином Соборе, да будет предан анафеме!» Так же радикально, и даже еще решительней, за сто лет до этого другой император, Феодосий I, 28 февраля 380 г. утверждал ортодоксальную веру (кн. 1, стр. 361)³⁵.

Но попытка мирного компромисса оказалась столь же малоуспешной, как и практика кровавого принуждения. Генотикон не удовлетворял ни правоверных, ни монофизитов. Антиохиец Евагрий Схоластик (кстати, единственный историк церкви, занимавший высшие государственные посты) пишет, что каждый епископ поступал как Бог на душу положит. Соперничающие христиане «потеряли всякую связь друг с другом. Из-за этого на Востоке, на Западе и в Африке возникало множество расколов… Дело дошло до еще большего абсурда, ибо даже между восточными епископами была утрачена всякая связь». Даже на Востоке, где Генотикон подписали моно-физитские патриархи Александрии и Антиохии: Петр Монг, самый известный последователь Тимофея Элура, и Петр Суконщик, а также Мартирий Иерусалимский и другие прелаты, существовало не менее четырех основных, остро соперничающих фракций христиан: первая – за Халкидон без Генотикона; вторая – за Халкидон и Генотикон; третья – против Халкидона и за Генотикон и четвертая – против и Хал-кидона, и Генотикона. Сверх того, происходили все новые расколы: севериане или феодосиане, юлианисты или гайани-сты (по-иному: фантазиасты), распавшиеся на ксиститов и аксиститов, ниобиты, тетратеиты, тритеиты и так далее. Все они больше, меньше или абсолютно расходились друг с другом в понимании природы Христа и в вопросе его воскресения в человеческой плоти. Генотикон приняли даже не все монофизиты, как например, экстремистское крыло акефалов, или безглавых³⁶.

Тем не менее эдикт Зенона (Edictum Zenonis), как он вначале назывался, смог бы, как полагают, постепенно погасить ожесточенную религиозную борьбу на Востоке, если бы она не подогревалась извне епископом Рима. Генотикон, будучи чисто императорским толкованием веры, проигнорировал мнение папы. К тому же его главный соперник константинопольский патриарх Акакий, с самого начала стремившийся найти «золотую середину», некий компромисс между халкидонитами и монофизитами, способствовал посредническим усилиям властей и даже сам выступал посредником. Папство, в свою очередь, решительно отвергало любые компромиссные решения догматических вопросов и, как обычно, кичилось своей принципиальностью. Рим столь упорно держался за решения Халкидона еще и потому, что именно на этом Соборе римская церковь впервые участвовала в принятии решений с правом решающего голоса. «Ранее все решения принимались без ее участия, но исключительно епископами и теологами восточной церкви» (Данненбауэр/ Dannenbau-ег)³⁷.

Поэтому папа Симплиций, в отличие от своего предшественника Илария, вновь действовал в традиции Льва I, хотя и не так ловко. Для него было главным не допустить никакого компромисса, особенно если он идет в разрез с папскими претензиями на вселенский епископат.

Он неустанно призывал Восток к борьбе с «еретиками». При этом папа неверно оценивал и императора, и Акакия, выдающегося, намного превосходящего его деятеля; они же, император и патриарх, едва ли воспринимали папу всерьез, а зачастую просто игнорировали. Вновь и вновь папа давил на Акакия, чтобы тот добился от государя ссылки «еретиков» на край света, что исключило бы их из человеческого сообщества, изолировало бы их, как заразных больных, которые не подлежат излечению, что означало почти предание их анафеме, а также розыска ушедшего в подполье Петра Монга, «еретика и предводителя еретиков», и его ссылки как можно дальше. Необходимо предотвратить любую вспышку лжеучения. Примирение исключено. Патриарх должен денно и нощно просить монарха о применении силы государственной власти для защиты католицизма³⁸.

Симплиций считал борьбу императора против «еретиков» недостаточной. Папе не нравилось, что придворный патриарх императора Зенона назначил патриарха в формально независимый от Константинополя антиохийский патриархат, видя в этом недопустимое приращение власти Акакия. В Александрии в феврале 482 г. скончался незадолго до этого назначенный патриархом Тимофей Салофакиал; католики избрали патриархом монаха Иоанна Талайю; император и Акакий вместо этого нарушившего клятву государственного преступника интронизировали старого друга Тимофея Элура схизматического епископа Петра Монга, отлученного от католической церкви «socius haereticorum»*, как писал папа Симплиций Акакию, и которого он же в письме к императору называл распространителем воинственной «ереси»; ни тот ни другой, как с некоторым удивлением констатирует преемник Симплиция Феликс III, не дали никакого ответа («nullum responsum») – вот тут-то и разразился открытый конфликт³⁹.

‘Socius haereticorum (лат.) – сообщник еретиков. (Приме ч. peg.)

Начало Акакианской схизмы: Церковь совершает государственную измену

У епископов Востока и епископов Запада, особенно римских, был один главный интерес. Этот интерес – государственно-политический, который всегда прежде всего сводится к личным политическим амбициям – и привел к расколу между ними. Католический «Справочник истории Церкви»/ «Handbuch der Kirchengeschichte» совершенно справедливо отмечает, что невероятную неразбериху в восточной церкви «нельзя было разрешить при помощи формул, поскольку она возникла не из-за формул; надлежало разобраться с личностями» (Бек/ Beck), то есть с государственно-политическими интересами отдельных персон, которые уже долгое время все больше и больше переплетались с интересами «большой» политики, что еще больше углубляло противоречия⁴⁰.

Некогда, еще проводя ортодоксальную церковную политику, император Зенон сместил Петра Монга, однако, вопреки настоятельным уговорам папы, не отправил его в ссылку. Ныне, когда император нуждался в посредниках для примирения и привлечения на свою сторону своих подданных-монофизи-тов, ему вновь понадобился Петр, и после кончины Салофа-киала в феврале 482 г. он сделал его патриархом. Умеренная формулировка объединения – Генотикон, при помощи которого император пытался уладить религиозный конфликт и достичь единства восточной церкви под своим руководством, был разработан именно патриархом Петром Монгом (482-490 гг.), деятелем решительным и целеустремленным, совместно с патриархом Акакием⁴¹.

Но кандидатом папы был Иоанн I Талайя. Некогда тому пришлось по причине его связи с исаврийцем Иллосом в присутствии патриарха и сената дать клятву императору, что он никогда не будет претендовать на патриаршество. Однако после кончины Тимофея Салофакиала Иоанн Талайя тут же нарушил клятву и был рукоположен в Александрии в качестве его преемника. Возмущенный Зенон сместил его, а патриарший трон занял Петр Монг. Пока монахи Талайи клеймили нового патриарха как «еретика» – Петр, хотя и был монофи-зитом, но принял Генотикон – сам Талайя обратился к издавна влиятельному при дворе имперскому военачальнику Иллосу, как раз в то время, когда тот вынашивал план восстания против императора. Военный чин уже объединился против Зенона с католическим патриархом Антиохии Каландионом и пытался наладить связи с Одоакром, германским правителем Италии, с которым уже вел переговоры папа Симплиций. Итак, Талайя бежит через Антиохию, где пребывает Иллос, которому он, как управляющий александрийской церковью, «сделал богатые дары» (Бахт/ Bacht), от Иллоса, в 483 г. – и дальше, к папе, к которому он апеллирует по совету Иллоса и патриарха Антиохии. Незадолго до его прибытия в Рим папа Симплиций скончался 10 марта 483 г. после продолжительной болезни, но его преемник Феликс, избранный, по-видимому, под давлением Одоакра, ожесточенно обрушился на императора. Это происходит одновременно с восстанием в Азии Иллоса, на чьей стороне выступает патриарх Антиохии, союзник Иоанна Талайи и папы!⁴²

Папа Феликс III (483-492 гг.) был первым выходцем из кругов высшей римской знати на папском троне. Он считается третьим, хотя Феликс II был антипапой. Он был также первым папой, начавшим свое служение после крушения Западной Римской империи. Быть может, он и был креатурой Одоакра. Во всяком случае, он немедленно пошел на сотрудничество с новыми германскими хозяевами, либо сделал вид, что пошел. Св. Феликс вступил в брак до начала своей клерикальной карьеры и имел несколько детей. Он был сыном священника и предположительно прадедом папы Григория I («Великого»)⁴³.

После ходатайства Иоанна Талайи новый римский князь церкви выразил протест. Во всех своих действиях он был гораздо энергичнее своего слабоватого и раболепствующего предшественника. В куриальных делах он был неискушен, однако имел отлично поставленную канцелярию, возглавляемую Геласием, в будущем папой. Еще в 483 г. Феликс направил в Византию посланников: епископов Виталия из Тренто и Мизения из Кум. Не выступая прямо против Генотикона, он отстаивал перед императором Зеноном Халкидон, как «истинный средний Путь», в то время как Зенон считал таковым Генотикон. В своем очередном послании, представлявшем собой изысканную смесь высокомерия, едва прикрытой язвительности и удачно подобранных библейских изречений, Феликс тщетно призывает Акакия «немедленно дать отчет» «перед лицом св. Петра» Риму и его синоду. Акакий, активно усиливавший свою власть, даже не думал ни о чем подобном. По имперскому церковному праву его ранг был примерно равен рангу римлянина, но как «папа» Востока он считал себя существенно выше. В действительности, епископы Рима, несмотря на все более жесткую риторику, борьбу принципов и претензий, в правовом отношении, а в определенном смысле даже с духовной точки зрения, были довольно-таки бессильны, во всяком случае, по сравнению с правителями в Константинополе они практически были Quantite negligeable* Поэтому Акакий приказал легатов римлянина, епископов Виталия и Мизения, задержать, едва они сошли на берег, и посулить им деньги, после чего они позорно капитулировали и даже присутствовали на богослужении, которое проводил патриарх. Папа же решением римского синода от 28 июля 484 г. повелел Акакия, «который в лице моих представителей меня самого лишил свободы», низложить, отлучить от церкви и проклясть на веки веков, равно как и всякого епископа, клирика, монаха или мирянина, который будет поддерживать отношения с ним. Это стало первым серьезным расколом между Востоком и Западом. В своей торжественной нравоучительной речи по поводу анафемы Феликс заявил: «Бог изгнал Акакия с епископской должности сошедшим с небес приговором». «Знай же, что ты исключен из епископства, из католического сообщества и из числа верующих, приговорен судом Святого Духа и нашим апостольским авторитетом, и никогда не избавишься от анафемы».

Приговор римского синода о смещении, подписанный папой и семьюдесятисемью присутствовавшими епископами до ставил в Константинополь поверенный Тутус. (Согласно легенде, оппозиционные монахи из сохранившего верность Риму акимитского монастыря во время воскресного богослужения пришпилили буллу об анафеме к архипастырскому омофору Акакия, после чего были частично перебиты его свитой, а частично заключены в тюрьму.) Церковный поверенный Тутус также подвергся давлению, был подкуплен, а папа изгнал его, так же как и легатов Виталия и Мизения. На торжественном богослужении они причастились вместе с Акакием и признали монофизитского патриарха Александрии Петра Монга. Лишь спустя одиннадцать лет папа Геласий I вновь принял Мизения, так как нельзя было позволить раскаявшемуся умереть от старости или болезни, непримиренным с церковью. Другой легат, Виталий, успел к тому времени скончаться…⁴⁴

Тогда св. Феликс III писал императору в доселе неслыханном тоне, сквозь который отчетливо проступает личность

Quantite ntgligeable (фр.) – не принимаемая во внимание величина. (Примеч. peg.)

канцеляриста Геласия, писал откровенно резко и подчеркнуто холодно, в начале послания выражая опасение «за душевное здоровье» государя, а в конце – угрожая ему «судом престола Божьего». Он писал, что в делах Бога императору надлежит подчинить (subdere) свою волю епископам Христа, что ему надлежит учиться у них, а не поучать, что ему следует не изображать из себя господина, но слушаться церковь, ибо Богу угодно, «чтобы Ваше Величество в кроткой покорности склонило главу перед этой церковью». Эта фраза – есть отражение папских притязаний на господство грядущих веков, она стала общим местом для бесчисленных сборников церковного права. И правителя, которому лояльность Египта и Сирии была важнее римских оваций, и патриарха Акакия, хладнокровно вычеркнувшего из поминальников имя папы – который называл его «змеей», «гнойником», «раковым больным» – что означало его отлучение от церкви, меньше всего интересовало мнение Феликса. Римский синод сокрушался 5 октября 485 г., что «наш бисер рассыпан перед свиньями и псами… Дьявол побежден, но продолжает свои козни». Теперь папа низложил и отлучил от церкви всех трех патриархов, ссылаясь при этом на якобы издавна существующую в Италии практику. Следствием этого стал 35-летний раскол (484-519 гг.) между Римом и Константинополем*⁵.

Эти невероятно надменные пассажи необходимо читать в контексте, чтобы осознать, что уже тогда позволяло себе все более заносчивое римское священство по отношению к императору, если он позволял себе желать не то, что желали они. «Одно несомненно, – писал Феликс (читай: Геласий), – что и для Вашей собственной правовой сферы стало бы благом, если бы Вы во всех вопросах, касающихся Бога, постарались подчинить (subdere) свою императорскую волю, как того требует закон Бога, воле епископов Христа, а не возвышались (praeferre) над ними. Вам следует не поучать Святые Таинства, но учиться у Их хранителей. Вы должны признать незыблемые права Церкви, а не навязывать Церкви сугубо человеческие правовые нормы. Вам не следует стремиться к самовластию (dominari) над святыми церковными учреждениями, ибо Господу угодно, чтобы Ваше Величество склонило главу перед этой Церковью в кроткой покорности»*⁶.

Рим никогда не оспаривал правоверности Генотикона.

Весьма знаменательно, что в папском послании императору нет ни слова о противоречиях между монофизитами и ди-физитами. Ибо и тут речь, в принципе, ведется не о вере, а о престиже и власти. Без этого соперничества «между папами старого и нового Рима 35-летняя вражда между церквами Востока и Запада, начавшаяся при Феликсе III, по всей видимости, вообще не имела бы места» (Галлер/ Haller). Речь шла о притязаниях Константинополя на верховенство. Риму этот спор был выгоден, он сознательно спровоцировал его, и это было для него вопросом жизни и смерти. Он выступил против императора и патриарха с доселе невиданной дерзостью. Правда, на такую дерзость Рим отважился только под прикрытием двух «еретиков»-германцев: сначала Одоакра, а потом Теодориха. Все попытки императора найти взаимопонимание Рим отвергал, более того, вступал в контакт с восставшими против него войсками!⁴⁷

Это случилось благодаря тому самому Иллосу, который некогда при узурпаторе Василиске должен был уничтожить свергнутого Зенона, а вместо этого вернул ему трон. Иллос, исавриец, как и Зенон, который возвысил его до генерала, после возвращения Зенона стал его советником, но жизнь его была не такой уж сладкой по причине трех покушений на его жизнь подряд: в 477, 478 и 481 гг. (при последнем покушении он лишился уха, но все же уцелел). Зенон отрицал свое участие в покушениях и всякий раз выражал выжившему свое глубочайшее сочувствие. Они долгое время не шли на открытую борьбу и вели себя, как если бы они оставались «разбойничьими атаманами в своих родных горах» (Швартц/ Schwartz). Иллос был сыт по горло службой у Зенона. Заручившись поддержкой в Сирии и с помощью вдовствующей императрицы Верины, он в 484 г. провозгласил военачальника Леонтия императором⁴⁸.

В союзе с Иллосом выступала и халкидонская оппозиция – и первым стал антипатриарх Александрии Иоанн Та-лайя, которого император Зенон объявил нарушившим клятву государственным преступником (periurii гейш), виновным во всех мыслимых злодеяниях. Талайя был тесно связан с Иллосом, впоследствии он примкнул к участвовавшему в заговоре экзарху Египта, и, в конце концов, как когда-то Афанасий, бежал в Рим, где плел заговоры против императора, а папа спровоцировал разрыв с Константинополем. Вскоре после этого к Иллосу примкнул и ревностный католик Каландион, епископ Антиохии, где находилась резиденция Леонтия. После поражения Леонтия, который правил всего два месяца, Каландион был объявлен государственным преступником и сослан. Иллос тщетно пытался втянуть в заговор и короля Одоакра, завладевшего Италией, но вместе с Леонтием потерпел поражение, был выдан Зенону и в 488 г. казнен. Вскоре Одоакр объявил себя независимым от императора и вступил в союз с вандалами в Африке⁴⁹.

Теперь папство совершает несколько оппортунистических финтов всемирно-исторического масштаба. И пока его жертвы застревают на полпути или вообще сходят с дистанции, оно возвышается и набирает силу. Сначала оно выступает вместе с готами против Византии. Затем вместе с Византией оно истребляет готов и вандалов. После этого оно вновь выступает против Византии на стороне лангобардов. И наконец, обретя «свободу», оно вместе с франками одолевает лангобардов, своих освободителей. В этом томе мы с вами увидим только первые два акта этого бесстыдного спектакля.

На Западе, где царила атмосфера упадка и хаоса, весьма выгодная папам, после Валентиниана III один эфемерный правитель сменял другого. За два десятилетия их набралось девять. По-видимому, шестеро из них были убиты: в том числе, в августе 461 г. на реке Ире Майориан и 11 июля 472 г. в Риме Антемий, каждый после неполных четырех лет правления. Казни и отравления стали обычным делом. Все было в руках военачальника и «крестного отца» императоров Рицимера, который, будучи более могущественным чем Стилихон и даже Аэций, подготовил почву для германского господства в Италии. Сам он был арианином, отпрыском князя свевов и дочери вестготского короля Валлии, и поэтому не мог претендовать на трон. После того как последний из эфемерных западно-римских императоров, четырнадцатилетний Ромул Августул, в 476 г, был низложен Одоакром и ему было определено денежное содержание, Одоакр стал первым германским королем Италии (476-493 гг.) и правил всей страной. Он происходил из германского племени скиров, его отец Эдекон занимал высокое положение в армии Аттилы. Вопрос о том, насколько его власть признавалась Византией, остается открытым. Отца малолетнего императора Ромула Ореста, который некогда был секретарем у Аттилы, а также Павла, брата Ореста, Одоакр убил, соответственно, 28 августа и 4 сентября. Бежавший в 475 г. император Юлий Непот еще четыре года сопротивлялся в Далмации, пока не был в мае 480 г. убит в своем имении, в окрестностях города Салоны. Западная Римская империя кончилась, она пала, как писал Эдвард Гиббон/ Edward Gibbon в своем монументальном труде «Закат и падение Римской империи», в результате «триумфа религии и варварства»⁵⁰.