Текст книги "Вирус зла (СИ)"

Автор книги: Илья Твиров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 55 страниц)

Члены совета, казалось, даже не удивились, что первым с ними начал говорить именно параморф.

– Думаю, это не окажется большой неожиданностью для вас, господа, поскольку, сея дипломатическая миссия, как бы это помягче сказать, давно уже назревала. Мы только что с Ро-Кха-Зама, где нам удалось невозможное на первый взгляд: заручиться поддержкой военной мощи Сайренов.

– Они что же, предоставят в случае чего свои военные корабли? – удивился Виктор.

– Именно. Не буду раскрывать все подробности наших переговоров, скажу лишь, что правда всегда находит дорогу к сердцам людей быстрее, чем это делает ложь, даже если это сердца не совсем людей, я бы даже сказал, совсем не людей.

– Слушай, а они, оказывается, реально умеют работать, – сказала Влада.– Теперь хотя бы становится понятно, почему эти двенадцать стариков фактически единолично способны управлять всей человеческой расой, хотя и доверяют это дело ВКС.

– Ума не приложу,– ответил ей Виктор, – как им удалось убедить Ро-Кха. Ну да ладно, хоть с этими теперь не придется драться.

– Весьма неожиданно, – сказал в слух Гагарин.

– Так что ты хотел предложить?

– Начну с конца. Зеркальники, убедившись в том, что человечество способно защитить свои границы, хотя бы и с потерями, обязательно ударит, но не сразу, а лишь сконцентрировав свои силы и сразу по внутренним колониям. В первую очередь их заинтересует Телас, Веста, Ривер, Глизе и Агея. Ясно, что перекрыть все эти планеты нам не удастся, поскольку нет необходимого числа паракрейсеров. Кстати, – какое-то сложное у них название. Может быть, будем называть их, скажем...Стражами? Коль уж если мы их используем именно в этом качестве?

Герман аккуратно оправил свои усы, переглянулся со своим товарищем.

– Идет. Дальше.

– А дальше все просто. Зеркальники не знают причины, по которой им крепко досталось у кольца внешних планет, посему они будут копить силы, но не долго – Хозяин заставит действовать быстрее. Поэтому человечеству, скорее всего, будет угрожать иная опасность – террор. И он будет организован микронианцами.

Герман и второй человек, так и назвавший своего имени, изобразили на лице вопрос.

– Почему именно от них?

– А больше некому. Судите сами – с недавних пор мы следим за всеми спецарсеналами и лабораториями, зазомбировать несколько отрядов террористов, никак не получится, добровольных помощников в стане Агрессора не так уж и много, и они все на виду. Остаются только микронианцы.

– Я бы с вами поспорил, уважаемый коллега, – ответил второй Старейшина, – но не стану. Возможно, Вы правы, возможно, ошибаетесь в своих прогнозах касательно исполнителей этого самого террора, но саму тенденцию Вы просчитали верно. Агрессору ничего не остается, как только пакостить нам по мелочам, изматывать нашу оборону, накапливать напряжение и создавать нестабильность в социуме. Если ему это удастся, он получит прямой выход в нашу реальность, и ему уже не понадобятся помощники. Барьеры, поставленные Странником, трещат по швам, и нам необходимо держаться, пока... пока не настанет благоприятное время.

– Простите, – не понял Виктор, – о каких барьерах идет речь?

Герман кашлянул в кулак, потом ответил:

– Странник сам Вам о них расскажет, когда появится здесь. Давай перейдем ко второй проблеме. Как я понимаю, у тебя есть идеи, как нам стабилизировать пространство фазового перехода вакуума, и остановить расползание этой злокачественной опухоли?

– Есть, – кивнул в ответ Гагарин-младший. – Но, для его реализации нам понадобится мощь всех трех па... Стражей.

– Если это реально поможет, то... почему бы и нет. Говори.

Виктор сделал глубокий вдох и начал рассказывать.

Глава 8.

Война без начала и конца.

– Ты уверен, что все правильно рассчитал? – спросил Нефедов у Виктора. Разговор шел в каюте полковника, а сам Александр Игоревич заметно нервничал, беспрестанно расхаживая взад вперед.

– Нет, – буркнул в ответ Гагарин. Он вообще последние часы на все вопросы старался отвечать односложно.

– Представляешь хоть, что произойдет, если твой план не удастся?

– Смутно, – вновь коротко и довольно поспешно ответил Виктор.

План, о котором только что упомянул полковник, в принципе, был весьма прост, что отметили даже Старейшины. Виктору не составило особых усилий убедить Германа и его приятеля в своей правоте.

– Понимаете, – сказал Гагарин-младший, – вакуум преобразовывается в чужеродный нам, потому что он есть. Для любой трансформации материи нужна, прежде всего, энергия..., ну, разумеется, сама материя, хотя это одно и тоже, и законы, по которым собственно и будет происходить трансформа. Если мы лишим вакуум энергии, то есть окончательно лишим, умертвим его полностью и абсолютно, то трансформироваться уже будет нечему.

В капитанской рубке Стража повисло долгое напряженное молчание. Все три капитана уставились на Виктора, как на демона из преисподней, Нефедов глядел на Гагарина совершенно непонимающим взором, и лишь оба Старейшины не потеряли самообладания и практически ничем не выдали своего удивления. Для Виктора не осталось секретом их замешательство, с которым, впрочем, они быстро справились.

– Хм, – протянул Герман, окидывая мостик блуждающим взглядом, – любопытное предложение. Но у нас сегодня не конкурс нестандартных идей, поэтому если Вы не потрудитесь разъяснить Вашу предыдущую реплику... – Герман развел руки в стороны, тем самым давая понять окружающим, к чему все это приведет, если Виктор не поспешит с объяснениями.

– Вот для этого мне и нужны все три Стража.

– Как Стражи способны лишить пространство энергии?

Несколько мгновений Виктор настойчиво всматривался в лицо Старейшины, пытаясь понять, действительно ли тот не понимает, о чем идет речь, или умело прикидывается.

– А... понимаю, – наконец-то во всем разобрался Гагарин, – вы многое знаете о Стражах, но видимо и для вас существуют секреты.

Старейшины переглянулись. Виктор тем временем продолжил:

– Когда мы вели бой на орбитах Протеи, "Илья Муромец" предложил мне... эм... перечень своих атакующих возможностей, среди которых имела место быть одна очень любопытная способность. Он назвал ее Умертвием. С помощью этого оружия Стражи способны начисто лишать всей и всяческой энергии весьма большие объемы пространства. Да, это отнюдь не безопасно, и частое использование подобного рода возможностей Стражей губительно сказывается на физическом вакууме Домена.

Теперь Виктору удалось удивить даже Старейшин. На их лице гуляла смесь самых разных чувств: от удивления до недоверия и даже страха. Лишь громадным усилием воли Герман и его товарищ сумели привести свои мысли в порядок и мыслить конструктивно.

– А мне всегда казалось, что уж Стражей мы изучили вдоль и поперек, – ухмыльнулся Герман своему коллеге.

Тот покачал головой в знак согласия, снисходительно посмотрел на параморфа.

– Слова Странника продолжают сбываться. Не так ли?

– Так...

– Хорошо,– сказал приятель Германа, – Стражи в твоем распоряжении. Надеюсь, все будет выглядеть так же просто, как и на словах.

Позднее Самсонов, с которым Виктору удалось перекинуться парой фраз в коридоре, подчеркнул, что так просто еще никому не удавалось уговорить Старейшин, и это с учетом того, что Виктор предложил им фактически авантюру чистой воды.

– Мы у цели, – раздался голос инкома по всему кораблю.

– Пора, – сказал Нефедов и первым вышел из своей каюты.

Внутреннее убранство корабля имело свойства вариабельной топологии, и могло изменяться совершенно незаметно для человека, убирая одни коридоры и добавляя другие. Благодаря этому из одного конца паракрейсера в другой можно было попасть за считанные секунды, минуя все лишние скомпактифицированные пространства. Эта технология пока еще была известна людям только на бумаге, но и земные инженеры уже вплотную подходили к ее реализации.

На мостике оба оказались меньше чем за пол минуты. В течение еще примерно минуты появились Федор Матвеевич и академик Самсонов.

– Будь добор, дай четкое изображение пространства перед тобой, – обратился к инкому Стража Федор Матвеевич.

Внутреннее убранство мостика плавно исчезло, свет померк, и четверка людей опустилась в пространство всеобъемлющей пустоты. Впереди, прямо по курсу "Ильи Муромца", чернота, ни отмеченная ни одним росчерком звезды, плавно подергивалась еле заметной рябью, и смотреть на нее было очень неприятно. Что-то невидимое, таинственное пряталось там, заставляло вздрагивать и колотиться сердце.

– Впечатляет, – мрачно произнес Нефедов.

– Да, – согласился с ним Федор Матвеевич. – Как будто смотришь в жерло преисподней. Интересно, что там.

– Пол жизни бы отдал, чтобы узнать это, – поспешно произнес Степан Галактионович.

– А так, без закладывания души Дьяволу Вы сказать не можете? – спросил академика Гагарин-старший.

– Ну... – протянул Самсонов, – почему же не могу... теоретически я уже обмозговал несколько моделей того, что может твориться по ту сторону, – Степан Галактионович кивнул в сторону слепого черного пятна трансформированного вакуума, – могу поделиться.

– Было бы не плохо, – сказал Нефедов, по-прежнему с самым мрачным видом рассматривая пустоту перед собой.

– Как я только что сказал, моделей может быть множество, но все они имеют много общего. Трансформированный вакуум – это, прежде всего, бутон новых физических законов и параметров. Это измененные параметры констант, новая топология, причем не обязательно целочисленная. Именно на вариациях этих изменений мне и удалось построить несколько моделей нового пространства. Я не буду вдаваться в подробности этих самых моделей, скажу лишь, что любая трансформа континуума гибельна для человечества, любой привычной нам форме жизни, и вообще любой распространенной в Метагалактике материи.

Нефедов, наконец, развернулся в сторону академика, посмотрел на него в упор.

– И как быстро нам всем настанет...э... несчастливое будущее?

– Если вы про скорость роста аномального вакуума, то об этом проще спросить Стража, а если вас интересует, как скоро любой материальный объект, попавший в чужеродный вакуум, станет другим, изменится в соответствии с новыми законами, то... – Самсонов посмотрел куда-то вверх, словно пытался узреть там потолок, – то думаю практически мгновенно, в течение секунды, возможно двух.

– Да, – протянул Гагарин-старший, – не радужные прогнозы. Как быстро распространяется зона аномального вакуума?

Инком ответил почти мгновенно, словно наперед знал, что его об этом спросят:

– Семнадцать световых минут в час. Но это пока.

– Что значит пока? – удивился Нефедов.

– Скорость роста колеблется, но по моим данным она будет неукоснительно расти с набором энергии.

– Точно-точно,– подхватил слова инкома Степан Галактионович, – пара... эм... Страж прав. Чем большее количество нормальной материи поглощено трансформированным вакуумом, тем больше он получает энергии и тем... сильнее, если можно так выразиться, становится. Темп его роста будет увеличиваться, а колебания скорости роста вызваны, скорее всего, некими законами взаимодействия двух чужеродных сред. Скажем – это сопротивление среды, назовем его так. Эх, – вздохнул Самсонов с неподдельной грустью, – вот если бы можно было поставить опыт в лабораторных условиях...

– На опыты у нас нет времени и средств, перебил академика Федор Матвеевич. – Если нам не удастся остановить эту штуку сейчас, то не удастся никогда. Какой объем пространства занимает зона трансформированного вакуума?

– Семь тысяч двести тридцать кубических световых дней.

Виктор аж присвистнул от такой новости.

– Капитан,– подал голос инком, – на связи "Добрыня Никитич" и "Алексей Попович".

В рубке корабля появились две динамические голограммы. Оба капитана неотрывно смотрели в сторону Виктора, словно ожидая от него каких-либо дальнейших предложений или приказов.

– Давай, – мысленно засмеялась Влада, – это твой звездный час!

– Могла бы не ехидничать понапрасну, а поддержать меня.

– Не нервничай, – елейным голосочком пропел секретарь, – если что, за тебя всегда есть кому вступиться.

– Это ты себя имела ввиду?

– В том числе и себя. Но... ведь у тебя есть более высокие покровители?

– Не думаю, что Совет Старейшин уж так сильно мне благоволит, скорее, они уважают выбор этого самого Странника, поэтому...

– Поэтому соберись и командуй. История помнит победителей, а проигравших не помнит никто.

– Это что еще за афоризм?

– Умное изречение какого-то военоначальника конца 21 века.

Виктор вдруг премило улыбнулся, глядя на двух капитанов других Стражей, и спросил:

– Ну, что, за работу?

Кох и Токарев переглянулись, не понимая настроения параморфа.

– Как следует расположить корабли относительно аномальной зоны трансформированного вакуума? – спросил Виктор у инкома "Ильи Муромца".

– Лучше всего занять позиции по кругу.

– Отлично, – кивнул Виктор, – располагайтесь и начинайте. Нужно накрыть Умертвием весь объем аномального вакуума. И самое главное, выведи свою защиту на максимум, чует мое сердце, что без сюрпризов может не обойтись.

– Что за сюрпризы ты имеешь в виду? – насторожился Федор Матвеевич?

– Может быть, занять боевые посты? – предложил Герхард Кох.

– Нет, это не военная операция, точнее не бой, – поспешил успокоить контрразведчиков Виктор, – скорее опасность исходит от неизведанного. Никто никогда не просчитывал подобного взаимодействия совершенно разных сред, а я подозреваю, что возможны некоторые физические эффекты, от которых лучше защититься.

– Эм... – подал голос Самсонов, – молодой человек совершенно прав, я бы тоже подстраховался.

– Хорошо, – через некоторое время доложили капитаны Стражей, – мы на позициях. Защита на максимуме. Готовы моментально, в случае нештатной ситуации, уйти в зазеркалье.

Термин зазеркалье был придуман Герхардом Кохом в момент первого погружения паракрейсера в зеркальное состояние, и в течение нескольких недель являлся причиной для всевозможных шуток и подколов со стороны двух других капитанов.

– А вот этого не надо, – остерег их Виктор. – Зеркальная материя – тоже материя, с теми же параметрами, состоящая из этих же частиц, только зеркально отображенных относительно настоящих. Зеркальный электрон фактически тот же электрон, следовательно, надеяться только на зеркальную трансформацию будет опрометчиво. Вдруг Страж даже в обращенном состоянии выкинет какой-нибудь нежелательный фортель?

– Что же тогда?

– Максимально поляризуйте вакуум на границе с обшивкой корабля, а еще лучше... – в этот момент Виктора поразила своей очевидностью новая идея, настолько простая, что ее действительно было трудно заметить. Как правило самое очевидное решение и самое банальное, являющееся к тому же правильным, найти труднее всего.

– Что лучше? – в один голос спросили Кох, Федор Матвеевич и Леонид.

Но Виктор не ответил им. Вместо этого он поспешил обратиться к инкому "Ильи Муромца":

– Послушай, а ты можешь окружить себя полем... ну, подобным тому, что представляет собой Умертвие?

– Ты предлагаешь мне создать вокруг себя зону с нулевой энергией и нулевым энтропийным уровнем?

– Да.

– Но это повредит мою оболочку, хотя, конечно, сведет практически к абсолютному нулю все воздействия на меня через физический вакуум. Проще говоря, это еще один вариант Абсолютной защиты наряду с топологической защитой, Абсолютным зеркалом и конвертером материи. Не буду утверждать что он стопроцентный, но...

– Я не предлагал тебе окружаться мертвым вакуумом, я предложил тебе создать мертвый вакуум вокруг себя. Но ведь прослойку нормального пространства ты в состоянии оставить?

– Да, – ответил инком.

– Отлично. Это от тебя и требуется. Преступим.

Активация поля, способного высасывать из материи совершенно всю энергию, вплоть до нулевых колебаний, прошла практически незаметно. Впереди прямо по курсу Стража по-прежнему еле заметной рябью колыхалась зона трансформированного вакуума, образуя своеобразную сетчатую вуаль. Виктор, распустив по всему пространству вокруг паракрейсера свою сферу чувств, видел несколько больше чем остальные члены экипажей Стражей, но и он поначалу не заметил никаких изменений в пространстве трансформированного вакуума.

Слабенькими размытыми тенями он видел еще два паракрейсера – "Добрыню Никитича", расположившегося над сферой аномального вакуума, и "Алексея Поповича", занявшего позицию диаметрально противоположную той, что держал "Илья Муромец", только немного ниже. Сейчас корабли, строго выполняя его приказ, так же поспешили укрыться за слоем мертвого пространства, и ждали, ждали, ждали. Виктор на подсознательном уровне готовился к чему-то неожиданному, он прогнозировал усложнение обстановки, но ничего не происходило.

А когда он уже начал думать, что его план не сработал, наконец, появились первые признаки того, что поле Умертвия подействовало. Сначала рябь усилилась, стала интенсивнее; ее рисунок преобразовался и сетчатый узор стал настолько сложным и непонятным, что при виде его путались мысли. Затем чернота аномальной зоны подернулась редким светом, стала сначала пепельно-серой, потом снежно-белой, с вкраплениями салатового и рыжего. Еще спустя какое-то время в сфере трансформированного вакуума стали зажигаться вспышки яркого огня, каждая из которых могла размером поспорить с красным гигантом средней величины, а по светимости заткнула бы за пояс даже самые яркие звезды, известные на данный момент человеку. Этих вспышек становилось все больше и больше. Вскоре они занимали сначала примерно половину всего объема аномального вакуума, а потом и две трети. Яркие слепящие шары начали соприкасаться друг с другом, совершать взаимопроникновения, и в тех местах, где происходили эти процессы, вспыхивала (именно вспыхивала, Виктор не мог подобрать иного слова) ослепительная тьма, глубокая, словно дыра в ничто, чернота.

Постепенно яркий свет стал тускнеть. Светящихся сфер становилось все меньше, а чернота захватывала все новые и новые объемы трансформированного пространства, но и она росла лишь до поры до времени. В один момент произошло соприкосновение двух черных областей, и окружающее пространство озарилось зелеными, сиреневыми и темно-фиолетовыми вспышками.

– Отмечаю колебания нормального пространства, – тут же подал голос инком.

Виктор и без его помощи прекрасно осознавал, что это излучение, каким-то образом начало влиять на нормальный физический вакуум, воздействуя, прежде всего, на его топологию. На границе двух сред сейчас творилась форменная вакханалия: рождались и умирали экзотические частицы, невозможная с физической точки зрения материя, видоизменялись законы мироздания, казавшиеся до сего момента нерушимыми, прыгали константы. Огромные по своим размерам зоны, сравнимые с целой звездной системой, переходили то в одну область состояний, то в другую.

В этой каше путались не только мощнейшие сканеры и детекторы Стражей, но и чувства Виктора порой давали сбой. Однако более или менее точную картину происходящего уловить все же удавалось. Бешеная скачка пространственных размерностей на границе двух зон порой рождала весьма причудливые топологические состояния. Здесь соседствовали зоны гиперповерхностей с четырьмя и более пространственными измерениями с зонами гиперплоскостей и нольмерных объектов, практически элементарных точек или прямых. Эти зоны также сталкивались между собой, взаимодействовали по одним только им ведомым законам, то сбрасывая в пространство огромные колоссальные потоки энергии, то забирая из него практически все.

– Это нужно запечатлеть,– затараторил Самсонов, азартно подбегая к креслу, которое тут же, едва Степан Галактионович погрузился в него, окутало академика тугим коконом, превращаясь в двухметровое лежащее на боку яйцо.

Энергия, выделявшаяся в пространство в результате взаимодействий объемов физического вакуума с разной топологией, имела совершенно различные виды. Это были гравитационные волны, продольно поперечные колебания упругого каркаса квантованного пространства, жесткое излучение порой достаточно экзотических, а то и вовсе невиданных доселе частиц, странные поля, не имеющие аналогов у земных ученых и Бог весть что еще. И это все старалось разорвать, искромсать, превратить в пыль, в ничто, казавшиеся такими беззащитными по сравнению с бушующими здесь силами корабликами.

– Это не вероятно,– шептал Самсонов с упоением наблюдавший сейчас за происходящим прямо по курсу "Ильи Муромца", – восхитительно... самоподдерживающаяся система... сброс лишнего вакуума...

– Что он там бормочет? – забеспокоилась Влада.

– Не знаю. Надеюсь, что ни одна из этих аномалий летящая сейчас мимо нас не прорвет нашу защиту.

– Думаю, ты все рассчитал.

– Скоро узнаем.

Как раз в этот момент в результате одно из взаимодействий пространство отстрелило элементарную струну, которая, набрав практически световую скорость, врезалась в Стража на всем ходу. Если бы не защита, предусмотрительно установленная Виктором, паракрерйсер мог бы серьезно пострадать, но зона мертвого вакуума, лишенная всех энергетических запасов, сделала то же самое и со струной, разорвав ее на части и выпив всю энергию до конца.

Как выяснилось позже, другим кораблям тоже досталось. В "Добрыню Никитича" так же отстрелило по три элементарные струны, а вот "Алексею Поповичу" пришлось столкнуться с потоком парачастиц, непонятным образом получившихся здесь в результате этих буйств энергий и физических законов. Парачастицы, представители параматерии, – это то, чем становились Стражи, включая оба конвертера материи одновременно. То есть парачастицы не принадлежали до конца ни зеркальной материей, ни реальной, и если бы вокруг Стража не оказалось зоны мертвого вакуума, то одного из паракрейсеров вполне можно было бы не досчитаться.

– Маневрируй, – приказал Виктор инкому "Ильи Муромца" – не стой на одном месте. Вдруг я чего-то не учел и нас даже с такой защитой возможно будет поразить.

Страж послушно исполнил приказание своего второго капитана, начал резво уклоняться от всех экзотических и опасных объектов, продолжавших вылетать из зоны взаимодействия двух чуждых друг другу вакуумов.

– Отмечаю натяжение квантованного пространства в сторону аномальной зоны, – произнес голос инкома.

– Похоже, нам все же удалось обломать рога этому новому континуума, – прошептал Виктор себе под ухо, но, несмотря на это, Нефедов его услышал.

– Давно я в такой передряге не участвовал, – мрачно и медленно проговорил он с таким лицом, словно пробовал каждое свое слово на вкус. – Клянусь, лучше еще раз к Сайренам в тыл слетать, чем торчать здесь, на окраине галактики и видеть все это светопреставление.

Виктор промолчал, не собираясь ни разубеждать полковника, ни поддерживать его точку зрения.

– Ты уверен, что наше оружие справляется с поставленной задачей?

– Более-менее, – вяло ответил Виктор. Я смотрю на факты и надеюсь на лучшее.

И, похоже, он имел полное право так делать. Светопреставление, как выразился полковник, постепенно сходило на нет, то свет, то тьма, порождаемые друг другом, бешеная пляска топологии в нормальном вакууме, энергетические всплески и шатания квантованного пространства постепенно сходили к нулю. И там, где всего несколько часов назад была зона трансформированного вакуума со своим набором физических констант и законов, чуждых миру, постепенно образовывалась зона мертвого Космоса, с нулевым энергетическим потенциалом, своего рода сингулярность размером в несколько световых дней.

Сейчас ей предстояло затягиваться нормальным пространством. Сейчас вблизи мертвого вакуума наблюдались титанические силы натяжения в квантованных струнах, имело место перераспределение квантовой плотности вещества. Виктор знал, что этот уголок космического пространства уже никогда не будет полностью нормальным, здесь всегда будет несколько иная структура абсолютного поля, и поэтому обычные вещи, обыденные процессы будут протекать в этой области несколько иначе, однако ничего опасного и угрожающего здесь, на краю галактики уже не будет.

Еще порядка двух часов аномальная зона, теперь уже бывшая, излучала всякие странные и экзотические потоки энергий, поля и частицы, и лишь потом окончательно успокоилась, затянувшись объемом нормального пространства.

– Здесь непременно необходимо установить научную станцию, – затараторил Степан Галактионович, выбираясь из кокон-кресла и массируя кисти рук. – Только представьте себе, какие здесь будут эффекты, какие эксперименты можно будет ставить. Ни одного другого подобного места в космосе больше нет, а воссоздание такого обширного участка пространства с такими свойствами физического вакуума потребует от человека невероятных затрат и усилий.

– Вам бы все о науке думать, – укоризненно посмотрел на него Федор Матвеевич. – Благодарите Бога, что мы выжили.

– Я лучше не Бога буду благодарить, а вашего сына. Если бы ни его светлая голова, биться бы нам над этой проблемой еще очень много времени.

В течение минуты Стражи доложили о своем состоянии и выстроились в линию, один рядом с другим.

– Последняя просьба надоедливого академика, – обратился ко всем Степан Галактионович. – Прежде чем мы покинем сие прелюбопытнейшее место, я хотел бы взять на борт несколько необычных образцов, для скорейшего их изучения.

Федор Матвеевич, впрочем, как и остальные капитаны Стражей, посмотрели на него с негодованием и затаенным чувством злости.

– Вы считаете, что это в данный момент уместно?

– Это уместно всегда! – немедленно парировал академик, даже не обратив внимания на не очень дружелюбный тон заданного ему вопроса. – Наука – это единственное, что помогало нам выжить до сих пор. Как вы не понимаете, что лишних знаний никогда не бывает, а в борьбе против нашего Противника может понадобиться все без исключения... Так что не мешайте мне работать! Вы свою часть миссии выполнили, защитили галактику от распространения вглубь нее зоны трансформированного вакуума, теперь дайте поработать мне.

Обстановка опять грозила сорваться в неуправляемое пике споров и словесных перепалок, однако этого не допустил Виктор.

– Что за образец Вы хотите взять на борт, Степан Галактионович? – спросил параморф, не глядя на остальных членов экипажей.

– Всего лишь фрагменты материализованных суперплоскостей и суперструн.

Виктор улыбнулся одними губами, отчего академик, взглянув на него, немножко подался назад.

– Вы хотя бы примерно представляете их вес?

– Я-то как раз представляю это лучше чем Вы, дорогой мой Виктор Федорович, но, во-первых, я буду выбирать из всех осколков самый маленький, во-вторых, силовая установка паракрейсера позволяет дотащить и всю струну целиком.

– То есть, вы утверждаете, что десятиметровый обломок струны, массой с гору Олимп, не окажет никакого влияния на наше движение даже во время прыжка?

– Ну... не то чтобы совсем никакого, – замялся профессор, – десять метров, пожалуй, конечно, окажут, но мне то нужно всего несколько сантиметров, и не больше.

Виктор раздумывать не стал. Такой мощный интеллект, каким обладал академик не должен был простаивать ни секунды, а изучение столь экзотических объектов, как осколки суперструн, могло не только увлечь его на многие дни, но, самое главное, принести в конечном счете реальную пользу.

– Выбирайте любой, их тут полно летает, только не очень долго. Чувствую, что скоро вновь понадобится наша помощь.

Академик благодарно посмотрел на Гагарина-младшего, быстро кивнул ему, видимо поблагодарив, – и устремился к кокон-креслу.

Вся операция по сбору экзотических образцов материи продолжалась не более получаса. "Илья Муромец" подобно гордому левиафану плыл среди многочисленных обломков всевозможных причудливых форм, которые все вместе уже начали образовывать единую гравитационно-зависимую систему. Вскоре, может быть, через десять, может быть, через сто лет в этом секторе космоса появится необычное облако, издали напоминающее астероидный пояс, но состоящее сплошь из материализовавшихся суперплоскостей и струн.

Каких только фрагментов здесь не было. Одни осколки напоминали ровные, гладкие, как после специальной обработки, длинные и не очень шесты диаметром от нескольких миллиметров до пяти-шести сантиметров, другие по форме больше походили на листы метала, только размеры их порой достигали нескольких футбольных полей, а масса некоторых образцов доходила до четверти массы луны. Встречались и вовсе экзотические ни с чем не сравнимые по своему виду.

– Видите этот фрагмент, похожий на небольшой застывший коралловый риф? – обратил внимание членов экипажа Самсонов, указывая им на дивную фигуру переплетающихся между собой параболоидов, торов, полусфер и многогранников. – Если с суперплоскостями и суперструнами все понятно, то вот этот экземпляр представляет собой материализацию пространства с нецелочисленной топологией в нашем реальном геометрическом трехмерье. Удивительно, правда?

Восхищения академика в который уже раз остались без ответа.

– Ага, – воскликнул Степан Галактионович, – вот эти два подойдут.

Виктор пристальней взглянул на осколки, указанные академиком. Один из них представлял собой срезанный наискось параллелепипед какого-то странного матово-розового материала размерами с небольшой листок бумаги и толщиной в несколько миллиметров, второй был похож на длинную, сантиметров сорок и очень тонкую, едва заметную глазу серебряную нить. Два объекта вращались вокруг общего центра тяжести, уже, очевидно, успев образовать между собой гравитационно-зависимую систему.

Спустя пару секунд вокруг них был образован силовой каркас полей, напоминавших авоську, которая плавно затащила на борт "Ильи Муромца" необходимые образцы.

– Вы довольны? – поинтересовался Виктор у едва ли не прыгавшего от радости Степана Галактионовича.

– Более чем!

– Тогда нам пора. Рассчитай прыжок в Солнечную систему, – обратился он к инкому Стража, – но будь при этом в зеркальном состоянии.

Федор Матвеевич недоуменно глянул на него, и Виктор поспешил объясниться.

– Чувствует мое сердце, что на Земле не все так спокойно, поэтому обычный режим маскировки неприменим. Возможно, нам сразу придется вступить в бой, кто знает, поэтому я бы предпочел перестраховаться.

Возражений не последовало.

***

Острые как иглы, белые шпили башен орбитальных лифтов сверкали на Солнце серебристыми переливами, создавая у всех землян впечатление шнуров, разрезавших небо от самого его основания до макушки. Особенно ярко такой эффект проявлялся в близи гигантских платформ оснований лифтов, которые, порой, достигали пяти-десяти километров в поперечнике. Пролетая на левапе в десяти-пятнадцати километрах от чаши-основания и задирая голову вверх, где лазурная глубина, казавшаяся до этого несокрушимым монолитом, разрубалась ровной, тонкой, чем-то напоминавшей срез от меча, струной лифта, начинало казаться, что эти исполины инженерно-архитектурной мысли человечества будут стоять вечно, являясь памятниками самим себе.