Текст книги "Viva la Mésalliance или Слава Мезальянсу (СИ)"
Автор книги: Игорь Давыдов
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 44 страниц)
Глава 20. Дыхание беды
1.
К этому вообще можно привыкнуть?
Казалось бы, Даркен не в первый раз занимался планированием боевой операции. Некоторые аспекты военного ремесла, несмотря на довольно худенькую практику уже не вызывали никаких трудностей. Более не требовалось напоминать себе отдельно подсчитать вероятный сопутствующий ущерб, да и правовые проблемы вооружённого столкновения перестали быть в новинку.
Но даже несмотря на всё вышесказанное, несмотря на некоторую монотонность вопроса подготовки к грядущей схватке, его не удавалось в полной мере рутинифицировать.
Можно сколь угодно плохо относиться к рутине, как к явлению. Но если иначе никак, то уж лучше ощущать сонливость и скуку, чем беспокойство и страх. Несомненно ужасно, что нечто разрушительное и ломающее жизни становится обыденностью, но таковы защитные свойства психики: не можешь повлиять на события – измени отношения к ним.
И, нет, осознание того, что дело правое, ничуть не помогало. Даже напротив. Ибо не имелось возможности полностью избежать потерь. Лишь увеличить шансы на выживание каждого отдельного человека.
Но самое главное, что отступать было некуда. Буквально.
Это битва, от которой нельзя отказаться. Битва, в которой не получится ничего выиграть. Лишь уберечь какую-то часть того, к чему ты привык. Того, что тебе дорого.
Богемия начала рассыпаться. Первые трещины пошли по ней, мелкое крошево сыпалось с потолка и оседало на волосах, а местное дворянство с упорством, достойным лучшего применения, продолжало смахивать пыль с головы и жаловаться на перхоть.
Работа немного помогала отвлечься от тяжких дум. Задача перед ковеном рыцарей плюшевого енота Тимки стояла не самая простая, а недостаток информации лишь всё усложнял. Даже имея на руках свидетельства перебежчика Праведного, показания допрошенных пленников, доступ к открытым планам зданий и данным советской разведки, не удавалось составить полной картины того, что же, всё-таки, ждёт штурмовую группу в отеле “Сметана”.
По хорошему бы выждать некоторое время, изучить всё получше, навести мосты, наладить связи. И ударить в рамках операции, спланированной буквально по шагам, по секундам. Но вот только данный сценарий несомненно проигрышный. Каждый день, даже каждый час промедления могли стоить крайне дорого. В конце концов, нет никаких гарантий, что формула для срыва массовых мутаций, состряпанная на коленке, будет запущена вовремя. Что если соглядатаи, выставленные родом Маллой, упустят момент начала обращения? Что если связь засбоит?
Даже если заражённые и застрянут на полпути между человеком и агрессивной машиной для убийства, ущерб будет нанесён: излечить подобное смогут лишь некромаги. А тех, кто готов и может заняться исцелением челяди, явно недостаточно, чтобы в кратчайшие сроки осилить столь мощный поток пациентов.
Потому телефон Даркена практически не умолкал. Пару раз по запаре юный дворянин даже набрал номер Глашек, хотя, казалось бы, проще сделать пару шагов и зайти в кабинет, где занудка трудилась на пару со слечной Каппек.
Ёлко и Броня шустро нашли общий язык. Человек, впервые увидевший девушек за работой и не догадался бы, что меж этими девицами нет истории отношений длиной в пару лет. Казалось, будто змеюка и ёжик уже давно знакомы.
Даркен аж залюбовался на эту картину. Так и застыл, привалившись к дверной коробке плечом.
Вот розовоглазая цундерка подушечкой большого пальца вжала в кнопку разрыва соединения и, не убирая трубки от уха, скороговоркой доложилась об успехах напарнице:
– Есть! Не сорвалось с крючка: Шпоркове не успели подчистить за собой старые теневые схемы. Потоки между “Кампричикосами” и доверенными лицами Кристофа подтвердились. Не думаю, что это напрямую связано с деятельностью Сковронских – скорей, просто бизнес…
– Не важно! – вскинула руку Броня, даже не отрывая взгляда от монитора. – Вали всё в одну кучу. Организуй утечку всего, что может хоть немного дискредитировать этих курв, а затем выкатывай официальную претензию. Нам не надо, чтобы хоть что-то подтвердилось. Нам надо лишь, чтобы Шпоркове понимали: противодействие Маллоям будет равно признанию вины, и им выгодней обрубить любые дискредитирующие связи, а не мешать нашим планам.
Ёлко ответила не сразу. Где-то через секунду. Да, это не очень долго. Но не когда девочки тарахтят на скоростях, сравнимых с пулемётными.
– Тогда в будущем будет сложно притянуть Кристофа законно. Он не дурак, чтобы два раза допускать одну и ту же ошибку. Вычистит все хвосты так, что даже малейшего обрубка не останется.
– Не факт, что через полгода законность будет волновать хоть кого-то в Богемии, – аргументы Каппек даже не заставили Броню задуматься: зануда-перестраховщица очевидно уже успела отработать данный сценарий. – Зыбкая опора. Нечего на неё полагаться. Не стоит она потери локального преимущества.
– Бенэ! – отозвалась Ёла и тут же набрала номер одного из подчинённых.
Девочки работали. И Даркену стоило бы. Отдохнул пять секунд, перевёл дыхание, ну и ладушки!
Молодой человек своровал тарталетку с подноса пробегавшей мимо молоденькой служаночки и, отойдя чуть подальше от кабинета, ткнул в телефонной книге в строчку, озаглавленную как “Отец”.
Ждать соединения пришлось недолго.
– Да, сын? – тихо и расслабленно произнёс Ришард Маллой.
Его степенность резко контрастировала с атмосферой спешки, царившей в усадьбе ректора.
– Как там дела в Посполитой? – спросил Даркен. – Всё по плану? Я могу свободно агрессивничать?
Динамик телефона донёс до молодого человека снисходительную усмешку.
– Так-так-так. Сомневаешься в моей профессиональной пригодности?
Юный некромаг нахмурился.
– Перестраховываюсь. Не хотелось бы пасть жертвой излишней самоуверенности.
Пару секунд в трубка не издавала ни звука. Даркен без труда смог представить, как на губах отца появляется едва заметная, и то, если знать, куда смотреть, одобрительная улыбка.
– На деле, вся моя деятельность здесь вторична по отношению к тому, что творится в ЕССР и Богемии. И мне будет намного проще работать, если тебе, мой сын, удастся найти неопровержимые доказательства внешнего вмешательства во внутренние дела нашей страны. Если же окажется, что за всем стоят русские – так то вовсе будет подарок судьбы.
Юный некромаг прикрыл глаза в задумчивости. А есть ли какая-нибудь возможность натянуть двуглавого орла на деятельность карфагенянина? Да ещё и так, чтобы это было “неопровержимо”? В принципе, если добраться до свидетельств участия ЕССР и подправить то тут, то там пару циферок, адресов и имён, дезинформация может выйти если уж не годная, то, как минимум, сбивающая с толку.
А уж присутствие краснопёрых, как эффективной контрмеры даже неуклюжую подделку сделает убедительней. Разумеется, опытных интриганов оно не обманет, но, кажется, с учётом обстоятельств, важней не столько убедительность, сколь уверенность авторитетных людей в том, что они говорят и делают, а также громкость речей.
Действовать надо быстро, а когда уже постфактум кто-то начнёт разбираться – будет слишком поздно что-то менять.
– Если есть какие-то сведения, которые могут указать виновника – я их найду, отец, – тихо, спокойно, уверенно произнёс молодой человек. – Любопытно, что активная фаза деятельности мутантов началась именно после столкновения Глашек с цесаревичем. Не удивлюсь, если всё это время русские готовили удар, и сразу после публичного унижения решили попросту воспользоваться уже имеющимися наработками для ответных действий.
– Предположения – не доказательства. Их слишком мало, чтобы огульно обвинить одно из сильнейших государств современности, – “осадил” сына ректор. – Вот когда найдёшь факты, способные подтвердить эти смелые догадки, тогда и поговорим предметно.
– Да. Несомненно, – не стал спорить Даркен. – Надеюсь завтра нам будет, с чем работать.
Серые очи юного некромага внимательно следили за совёнком, что громко клацая когтями по полу “подкрадывался” вразвалочку к змеюке, умиротворённо дремлющей под сенью густой зелёной листвы растения, что украшало собой просторные коридоры усадьбы. Рояль словно бы совершенно не подозревала о том, что задумал коварный пернатый зверёныш.
А тот осторожно склонился, прихватил клювом хвост изумрудношкурой рептилии и, весело ухая, отпрыгнул назад, помогая себе крыльями. Сложно сказать, стоило ли Буклю гордиться своей ловкостью и скоростью, раз он успешно ушёл от ответного броска змеюки, или же Роя сознательно не атаковала в полную силу и показывала зубы просто “для порядка”, на потеху совёнку. Но факт оставался фактом: реакция питомицы Глашек выглядела донельзя жутко, однако же молодой неясыть не был ничуть смущён столь откровенной демонстрацией угрозы и даже принялся бочком смещаться в сторону, для новой попытки ухватить чешуйчатую за хвост.
Впрочем, пожелай Рояль причинить боль Буклю, она бы просто брызнула ядом птице в глаза. А раз этого не делала, значит осознавала суть игры и со свойственной старшим мудростью да покровительственностью потворствовала забавам малыша, в рамках которых тот тренировал полезные в настоящей охоте навыки.
Примерно так же два месяца назад отец позволял Даркену набраться опыта. Чтобы сегодня, сейчас, иметь возможность доверить ему серьёзную работу.
– И помни, сын, любой труд должен быть оплачен. Нарушение этого принципа в любую сторону может обойтись чрезвычайно дорого. Особенно, когда это касается взаимоотношений с советским послом. Пендлтон свой хлеб ест не даром. Старайся, чтобы чаша весов са-а-амую чуточку склонялась в пользу рода Маллой. Но ни в коем случае не перегибай палку.
– Я буду согласовывать каждый свой шаг с тобой или матушкой, – поспешил заверить родителя юный некромаг.
– Если будет время и возможность, лучше согласовать, – не стал спорить мужчина. – Но иногда решения приходится принимать здесь и сейчас. Сиюсекундно. Без возможности созвониться и всё обсудить. За закрытыми дверями.
– Понимаю, – вздохнул Даркен. – Буду проникаться духом правильного баланса, глядя на то, как работает старшее поколение.
– Вот и хорошо, – ответил родич. – Значит ты не так безнадёжен, как я опасался.
– Разумеется, – усмехнулся молодой человек. – Я безнадёжен совершенно по-другому…
Чуткое ухо юного некромага уловило движение в кабинете, где заседали девочки.
– Ладно, у меня тут срочное совещание. Потом перезвоню.
Маллой-младший не стал дожидаться ответа отца и тотчас же повесил трубку, после чего поспешил занять выжидающую позицию прямо у дверей. “Номер один” был коварен, как юный птиц, охотящийся на змеиный хвост.
Вот только добыча, интересующая молодого человека, была куда как опасней.
И много колючей.
Но это не останавливало Даркена. Движением опытного хищника, он схватил ёжика за лапку и потянул на себя, чтобы заключить миловидное розовоглазое создание в крепкие объятия.
– Попалась! – злорадно прошипел некромаг, склонившись к девичьему ушку. – А вот по сторонам надо было смотреть.
Жертва тихонько пискнула, коротко хихикнула, а затем недовольно запыхтела.
– Даркен, пусти. Сейчас не время для нежностей.
– Отнюдь, Ёла. Сейчас для них как раз самое время.
– У нас много важных дел, которые нужно сделать, – насупилась слечна Каппек. – И у нас нет ни малейшего шанса успеть разобраться с каждым из них.
– Боишься опоздать на день? – шутливость более не была слышна в голосе Маллоя-младшего. Она уступила место нежности и ласке. – А вот я опасаюсь опоздать на целую жизнь. Это касается нас с тобой.
– Может, лучше найдёшь более подходящий момент? – скептически изогнула бровь Ёлко.
– Знаешь… опасаюсь, что для того, что я хочу сказать, подходящего момента быть не может. В принципе. Это достаточно тяжёлые слова. И с каждым мигом они становятся лишь тяжелей и тяжелей. Если ждать слишком долго, они могут стать неподъёмными. Прошу, удели мне пару минут сегодня. Сейчас. Сними с моей души этот груз.
Девушка нахмурилась. По выражению её лица можно было понять: она знает, о чём будут вестись речи.
Наконец, Ёлко кивнула. Нехотя. Да так и застыла, потупив глазки в пол.
Даркен чуть ослабил хватку и, удерживая руку на плече возлюбленной, направил стопы к ближайшему пустому помещению. Идти нужно было всего несколько секунд, однако ход времени казался бесконечно тягучим. Словно бы приходилось двигаться сквозь кисель, будто бы усилием воли требовалось разорвать порочную любовь начинающего режиссёра к неуместному слоу-мо.
Мышцы будто бы древенели с каждым шагом. И чем ближе была та комната, тем меньше сил оставалось в руках и ногах. И даже спина как-то сама собой ссутуливалась, точно невидимый гигант возложил свою длань сзади на шею молодому человеку.
Во рту пересохло.
Но, сколь не было нерешительным время, не желавшее подпустить возлюбленных в ту точку истории, в которой им предстоял тяжёлый разговор, момент настал. И ровно в тот же миг, когда уже казалось бы ничто не было способно помешать одним признанием разрушить те надежды, которыми Даркен питал Ёлко последний год, молодой человек вдруг осознал, что в голове у него пусто.
“Номер один” начал спешно шарить в поисках тех слов, что он заготовил для данной беседы. Но их не было там, где им полагалось быть. Что называется “положил, чтобы не потерять, а потому оно потеряно безвозвратно”.
В итоге всё, что оставалось гордому сыну рода Маллой, так это нелепо открывать и закрывать рот, не в силах выдавить из себя и пары звуков, хоть как-то связанных меж собой подобием смысла.
Но Ёлко улыбалась. Слегка горько, но тепло. Заботливо. Ласково.
Она подняла изящную ручку с тонкими пальчиками, ноготки которых сверкали яркими красками, и коснулась щеки возлюбленного. Мягко. Успокаивающе.
– Ты сдался. Ты больше не можешь сопротивляться воле отца. Так ведь?
Всё, что Даркен мог, так это кивнуть. Его внимание приковали к себе тупоносые туфельки Ёлы, и её ножки, обтянутые толстым капроном. Раньше у молодого человека имелось не то, чтобы много возможностей полюбоваться чем-то подобным: обычно девушка прятала нижние конечности в мешковатые брюки с превеликим множеством карманов.
Молчаливость “номера один” ничуть не смутила аналитика.
– Это ожидаемо. Итог совершенно закономерен. И мне не в чем тебя винить. Потому что данный сценарий – лучший, из возможных. Могу тебе сказать, что я стала бы меньше тебя любить, если бы ты поступил иначе.
– А я себя стал меньше любить, когда принял решение поступить так.
Молодой человек осторожно взял ручку девушки и заключил её кисть меж своих больших ладоней.
– Я словно бы предал разом и тебя, и себя самого.
– Только себя, Даркен. Только себя. Ты не мог предать меня, выбрав Глашек. А знаешь почему?
Взгляд серых очей плавно, но быстро скользнул с девичьих ножек на лицо собеседницы. Во взоре некромага читался немой вопрос.
– Разве не я сама тебя толкнула тебя навстречу Лешей? Мне не нравилось то, что я вижу. Мне не нравилось, как ты, сопротивляясь воле родителей, причиняешь ей боль совершенно незаслуженную. Ты стал мягче по отношению к Броне, потому что этого хотелось мне. Ты внял моей просьбе. Ты показал, что мои желания тебе не безразличны. По-другому и быть не могло.
Дворянин невесело усмехнулся.
– Нелепо. Нелогично. Неразумно.
– Отнюдь, – покачала головой аналитик. – Я просто знала: твой сценарий обречён на провал. У него был призрачный шанс… тогда, два месяца назад. Когда старшие Маллои ещё не озвучили свою волю. Когда Лешая не имела звания богини. Когда на горизонте не маячила война. Когда у тебя было время на грызню с родителями.
– Да… – не столько сказал, сколько выдохнул молодой человек. – Именно так. Ты… отпустила меня. И, думаю, будет правильно, если я тоже отпущу тебя. Так у тебя появится шанс на счастье. На статус.
Ёлко пренебрежительно пожала плечиками и закатила глаза.
– Ну-у-у… я не могу сказать, что я тебя отпустила.
– А? Чё? Вшмысли? – не понял Даркен.
Взор ёжика стал лукавым. И яркая неестественная радужка цвета фуксии делала его хтоническим, потусторонним.
– Понимаешь, какое дело… боги не способны стоять на пути людей в делах земных.
Молодой человек открыл рот, постоял так пару секунд, затем вновь закрыл. И лишь ещё секунды через две “номер один” подозрительно прищурился.
– Ты… хочешь возвысить Глашек настолько высоко, чтобы законы человеческие, по которым будет заключён наш с ней брак, окажутся бессильны перед мезальянсом подобного уровня.
“Номер два” удивлённо моргнула. А затем весело хихикнула.
– Знаешь, подобное мне в голову не приходило, но, чтобы с моей душой дриады игрались, истоки твоего решения лежат в тех же измышлениях, что были у меня. Всё же, я более религиозна, чем ты, Дарк. И в моих глазах Броня уже достаточно хтонична, чтобы я не могла видеть в ней преграду для нашей любви.
– Вот как? – задумчиво произнёс сын рода Маллой. – Достаточно хтонична? Уже сейчас?
– Ты бы слышал, как она, совершенно не понимая, что с этим предложением не так, предложила мне выносить вашего с ней ребёнка. Я сначала была шокирована, но затем, немного пораскинув мозгами, пришла к выводу, что идея достаточно хороша.
Даркен аж поперхнулся.
– Кхе! Кхе-кхе! – откашлялся он, пару раз хорошенько ударив себя кулаком по груди. – Я на тебя плохо влияю.
Девушка же весело рассмеялась в ответ.
– А ты как думал? Ты же главный герой! А я – твой романтический интерес! У нас всё будет хорошо, но путь к “хорошо” не может быть простым!
– А что твои родители? – неуверенно спросил молодой человек. – Ты решила вступить с ними в конфликт? Они же явно будут против подобного бесперспективняка.
Смех дворянки стал громче, заливистей.
– Ну, да, мои старики уже решили, что не может быть лучшей партии для их дочери, чем пан Злобек. Однако… ничего ты не знаешь, Дарк Маллой.
“Номер один” скептически хмыкнул.
– Ну, давай, жги.
– Всё зависит от того, под каким соусом подавать информацию. Разумеется, родители будут категорически против, если узнают, что я собираюсь выносить ребёнка любимого мужчины от другой женщины, – подмигнула Ёлко. – Но будут ли они настолько против, если это будет услугой богине, которой их дочь уже некоторое время служит верой и правдой?
Даркен снова хмыкнул. Но на сей раз без скепсиса.
– Действительно… твои маменька с папенькой были очень даже “за”, когда речь шла о службе мне. Жречество при храме Лешей по сути является углублением данной концепции. Уровень тут совершенно иной, если допустить, что Броня действительно богиня, а не просто некромаг, исполняющий роль жреца при Семерых.
Молодой человек подумал. Ещё немного. И в очередной раз хмыкнул.
– Если хорошенько подготовить предков и грамотно подать сие действие, то может и сработать. Как говорится, курить во время молитвы – богохульство, но вот молиться во время курения – совсем иное дело.
Сын рода Маллой снова задумался, и снова хмыкнул. За что и схлопотал кулачком в солнечное сплетение.
– Хорош уже! Скоро говорить разучишься, только хмыкать будешь! – упёрла руки в боки Ёлко, глядя в блондинистую макушку склонившемуся после удара некромагу. – И, разумеется, всё будет отлично! Я что, просто так считаюсь главным аналитиком ковена?!
Даркен рассмеялся. Но из-за того, что он не успел должным образом восстановить дыхание, вышло как-то сдавленно, сухо. Нечто похожее можно было бы услышать от гиены, которая во время предсмертной агонии услышала уморительную шутку.
– Всё просто к дриадам катится, а мне весело! – наконец выдавил из себя молодой человек. – Вот уж не думал, что этот разговор закончится именно так.
– Ты не доволен? – вздорно вздёрнула носик некромагичка.
– Доволен, – с облегчением выдохнул сын рода Маллой.
– Ну вот молчи, и не чирикай.
Последнее утверждение вызвало новый взрыв хохота.
На душе стало так легко… так легко… казалось, стоит только оттолкнуться мысочками, и ты взлетишь под самый потолок, словно Пайкрафт, который неосмотрительно применил цыганское заклинание для избавления от веса.
Бесконечно прекрасное чувство!
Однако же сколь долго оно будет длиться? В последние дни Даркена неслабо так “качало” в эмоциональном плане.
2.
Ёлко что-то долго не возвращалась.
Примерно минуты две Броня задумчиво стучала пальцами по столу, глядя на то, как в коридоре резвятся Роечка и Букль, а затем решила, что было бы неплохо воспользоваться удачно организовавшимся перерывом и немного прогуляться. Подышать свежим воздухом.
Тем более, что все тарталетки уже оказались изничтожены. Так отчего бы заодно не сунуть нос на кухню? Вдруг там есть какие-то вкусняшки, какие аватара хтонического божества хотела бы схомячить, но сама об этом не догадывалась.
Благо, отвлечь Броню было некому: в отличие от Ёлко синеглазка работала преимущественно с “мёртвыми данными”, а не с людьми. Изучала схемы, планы, сопоставляла возможные пути отхода, как свои, так и противника, в том числе и в условиях вмешательства третьих лиц. Слечне Глашек так было много проще, чем звонить живым человекам и что-то от них требовать. Разумеется, у девушки имелась пара контактов с которыми лучше было работать напрямую: те же шеф Воржишек и текущая глава “Стит”, слечна Вдова. Но это мелочи по сравнению с размерами телефонной книги слечны Каппек.
Так что Лешая уверенно прошуршала юбками по коридорам, совершила между делом набег на кухню, откуда её решительно вытолкала властная экономка дома Маллоев, предварительно нагрузив корзинкой с горячими свежими перемячами в качестве откупа. Ароматное хрустящее тесто снаружи, мясной фарш с лучком – внутри. Богиня оказалась довольна подношением и милосердно позволила смертным заниматься их скучными делами, а сама скользнула на улицу через заднюю дверь.
Постоять на крыльце, под защитой козырька, полюбоваться на дождь. Насладиться контрастом между зимней стужей снаружи и теплом угощения, путешествующего по пищеводу в желудок, чтобы согревать девушку изнутри.
Это удовольствие, которое надо разок ощутить самому, ибо описать его – слов не хватит ни в одном человеческом и даже машинном языке. И вдвойне оно приятней, когда солнце уже скрылось с небосклона, оправдываясь пред человечеством тем фактом, что зимой у него, дескать, короткий рабочий день.
Как оказалось, данное крылечко приглянулось не только синеокой аватаре хтонического божества, но и ещё одному человеку.
Мецу Праведному.
Молодой человек всё ещё вынужден был обходиться заимствованным телом. Броня уже спрашивала насчёт того, чтобы вернуть бедолаге исходный облик, но мутация настолько изуродовала его тушку, что данная задача была сродни восстановлению тела из мизинца: со скульптурной лепкой лица по фотографии и тому подобными изысками. Вот и выходило, что в ближайшие день-два ни у кого из некромагов, способных выполнить столь трудоёмкую задачу, попросту не образуется достаточно большое окно, чтобы потратить столько сил и времени на безродную челядь.
Самоучка стоял прямо у самой двери, опираясь на вертикально стоящий синай, да смотрел вдаль. От холода его защищала не уже ставшая привычной курточка, словно бы с чужого плеча, а тёплое длинное пальто с высоким воротником.
Надо сказать, что этот самый воротник подчёркивал коренастость и нелепую “детскость” образа пана Праведного ничуть не хуже, чем старое одеяние.
Броня сумела хорошенько оценить все достоинства и недостатки нового одеяния ученика, прежде чем тот, наконец, решился заговорить:
– Могу я задать вопрос, сенсей?
Мец, конечно, уже не в первый раз обращался к Лешей подобным образом, однако та до сих пор не успела привыкнуть к этому. Оттого и ответила не сразу, а секунды через две.
– Задать вопрос – да. Получить ответ – не факт.
Пан Праведный задумчиво кивнул. Словно бы отмечая что-то про себя.
– Как человек может противостоять богу?
Броня улыбнулась.
– Ты ведь даже не спрашиваешь, может ли человек противостоять богу, – отметила девушка и протянула ученику горячий перемяч. – Ты уже уверен, что это возможно?
– Не совсем так. Я просто знаю, что как раз вы, сенсей, уверены, что это возможно, – ученик рассеянно принял угощение и по старой привычке благодарно склонился, прервав движение где-то в первой четверти. – А потому смысла в подобном вопросе не было бы. Так скажите же, в чём вы видите истоки силы человека?
– В разуме, Мец, – Лешая мягко постучала перстом по виску. – В разуме. Ведь что есть бог, как не персонификация мощи? Но разве человечеству впервой сталкиваться с силой, многократно его превосходящей? Снега, пустыни, океаны. Засухи и землетрясения. Поначалу кажется, будто бы маленькая тушка лысой обезьяны не способна ничего противопоставить стихии. Однако достаточно просто олянуться назад, чтобы увидеть, сколь многое уже было подчинено воле человека и поставлено ему на службу.
Молодой человек задумчиво кивнул. Его пальцы зябко перехватили угощение, увеличивая площадь соприкосновения с горячим тестом.
– Понимаю. Я и сам сравнивал Леш… Перловку с величественной горой, способной исторгнуть пламя и пепел, заслонить солнце и осветить землю сиянием собственного могущества. Но никогда стихию не подчинял себе одиночка. Лишь слаженный труд многих, когда сами люди становились подобны стихии, позволял хоть как-то сравниться с подобной мощью.
Девушка улыбнулась. Она ответила не сразу. Лишь когда проглотила очередной кусочек перемяча.
– Именно потому ты и оставил подсказку рядом со своим трупом? Чтобы сподвигнуть движение общественных масс? – некромагичка дождалась кивка в исполнении ученика. – Это, вне всякого сомнения, интересная точка зрения. Я не особо удивлена: слышала, что японцы, особенно в средневековье, выживали в первую очередь за счёт сплочённости. Мой же разум формировался в условиях, когда из каждого утюга активно воспевался индивидуализм, а тех, кто с этим не согласен, ждало серьёзное… и довольно болезненное разочарование.
Пан Праведный задумчиво сосредоточил взгляд на угощении.
– Неужто одних лишь песен было достаточно, чтобы вы, сенсей, умный… человек, поверили, что способны противостоять богу?
– Я противостояла обществу, Мец, – покровительственная улыбка не сходила с губ слечны Глашек. – Не ты ли сам говорил, что большие скопления людей подобны стихии, не ты ли согласился, что бог суть стихия?
– То есть, люди-индивидуалисты, всё-таки, сильнее? – уточнил самоучка.
– Не все. Некоторые. Пожалуй, что да, сильнее, – девушка вновь укусила перемяч, беря паузу на раздумия. – Но вот общество, состоящее из индивидуалистов в целом слабей. Потому и получается ему противостоять.
Мец наконец решился попробовать угощение. Несколько секунд на крыльце царила тишина. Лишь капли дождя стучали по козырьку, обледенелой корочке сугробов и мощённым дорожкам.
– Иными словами, подобное общество, всё же, не является полноценной стихией, и умение противостоять ему не может означать умения противостоять богу, ведь так?
– Логично. Определённо, успешный индивидуалист может гордиться лишь победой над обществом, откровенно инвалидным, не готовым биться с ним в полную силу. Разрываемым внутренними противоречиями, – кивнула Броня. – Индивидуализм для общества – это аутоиммунное заболевание. Этакая волчанка. Части целого находятся в состоянии вечной борьбы друг против друга, не давая ему развернуться в полную мощь. Расправить крылья… да что там крылья? Такое общество даже лопатки расправить не может: так и ходит уныло ссутулившись.
Пан Праведный нахмурился. Он понурил голову, будто бы услышал нечто, чего слышать ему не хотелось бы.
– Так значит, я смог вас переубедить?
– Нет, – беспечно пожала плечами некромагичка.
Ответом ей был удивлённый взгляд.
– Но разве вы сами только что не дошли до мысли о том, что противник, которого вы одолели, не способен стоять рядом с божеством, что мощью подобно стихии?
– Да. Я дошла до этой мысли, – согласилась девушка.
– И вы всё ещё считаете, что это возможно? – переспросил Мец. – Что человек, один единственный человек, одиночка, пусть даже возвысившийся над обществом индивидуалистов, способен выступить против бога и биться с ним на равных?
– Да.
– Но… как же? Какой у вас довод?
– Всего один. Дарвинистический, – ответила Броня. – Потому что иначе этот человек просто сдохнет. Просто перестанет существовать.
– Не очень научно, – усомнился бывший самурай. – Мне казалось, что вы все свои выводы основывается на фактах.
– Нет фактов, говорящих, что человек в принципе не способен противостоять божеству, – вновь беспечно пожала плечами девушка. – Но и не это главное. Я, в целом, не против веры, как явления, если она создаёт конструктивную основу для дальнейшей деятельности. Вера в то, что человек может противостоять богу, в моём конкретном случае позволяет мне не опускать руки и продолжать борьбу.
– Практичность важней истины? – уточнил пан Праведный.
– Ложь во благо, – улыбнулась Лешая. – Истина не имеет никакого значения, если не несёт пользы. Если что-то прошло через сито правды, это ещё не значит, что оно пройдёт проверку ситом пользы.
– Сократ? – переспросил самоучка. – Но разве просеяв слова через три сита мы не отсекаем полностью любую информацию, отличную от истины?
Девушка поморщилась.
– А чем, в глобальном смысле, умолчание правды отличается от откровенной лжи?
– Семена лжи способны прорасти. И всходы эти могут оказаться отнюдь не теми, которые мы бы пожелали видеть.
Синеокая аватара божества перевела взгляд на ручеёк, что подтачивал аккуратный сугроб, поблёскивающий в свете электрических уличных фонарей.
– Земля, куда не будут высажены семена правды, не останется бесплодной. Любым ветром туда занесёт семена заблуждений. А заблуждения – суть та же ложь. Только контролировать эти всходы сложней. Иными словами вся разница между враньём и умолчанием – суть лирика. Или софистика, раз уж ты оказался знаком с трудами античных философов.
– Иными словами, вы, сенсей, любите правду меньше, чем её любил Сократ? – в голосе ученика не слышалось осуждения, лишь любопытство.
– Отнюдь. Я люблю её даже больше. В знаменитой истории про три сита достопочтенный эллин предпочёл не услышать истины. То есть, не знать её. Я же предпочту быть в курсе всех деталей и нюансов, но вот то, что я скажу… оно истиной быть не обязано, – улыбка вновь коснулась губ девушки. – В мире нет ресурса важней, чем информация. Она стоит во главе любого нашего действия, даже направленного на утоление базовых потребностей. Если ты владеешь информацией, ты обладаешь контролем и властью.
– Думаю, я понимаю, – кивнул Мец. – Мне потребуется время, чтобы осмыслить всё, что я сегодня услышал. Но я хочу задать ещё один вопрос.
– Почему бы и нет? – пожала плечами Лешая. – Но учти, что времени на ответ у меня будет немного.
– Да… я как раз об этом… – бывший самурай перевёл слегка сконфуженный взгляд на практически пустую корзинку. – Это физически возможно: столько съесть и в столько краткие сроки?