Текст книги "Viva la Mésalliance или Слава Мезальянсу (СИ)"

Автор книги: Игорь Давыдов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 44 страниц)

Броня за столь короткий срок не смогла бы даже прочитать написанное, не то, что проанализировать его. А ведь ей так хотелось… нет, не научиться впитывать данные отчётов за мгновения и выдавать решения сию секунду, а именно что погрузиться в мир цифр и таблиц на некоторое время. Насладиться красотой финансовых потоков, как наслаждалась она красотой “взятых” уравнений в школе, и гладкостью линий вылизанных до блеска магических формул.

Девушке стало несколько грустно, и она скользнула взглядом по зале, надеясь зацепиться за что-то, что могло бы отвлечь её от гулла мыслей в голове. И в этот самый момент она заметила кое-что странное.

– Вик… ты… не читаешь?

Некромаг печального образа сидел с закрытыми глазами в паре метров от трона, скрестив ноги “по-персидски”. Можно было бы даже предположить, что он медитирует, если бы эта практика вообще была распространена среди шляхты и предполагала лёгкое покачивание головой в такт неслышимому никому, кроме него, ритму.

– Книга подошла к концу, – спокойно сказал он. – Музыка. Она спасает, когда в более не остаётся страниц, способных окунуть меня в мир чужих мыслей и грёз.

– И что ты слушаешь? – изогнула бровь слечна Глашек.

Виктор поднял веки, и взгляд его выражал, сколь тяжёлым оскорблением для него был вопрос.

– Классику, – произнёс молодой человек таким тоном, будто бы не мог понять, как кому-то вообще могла прийти в голову нелепая мысль о том, что пан Злобек может иметь иные музыкальные предпочтения.

Лешая молчала пару секунд, а затем вновь подала голос.

– У тебя хорошие динамики на телефоне?

Вику не требовалось повторять два раза. Жестом разом изящным и ленивым он извлёк из кармана нечто, больше напоминающее тонкую пластинку вулканического стекла, чем телефон, и тапнул пару раз по экрану.

Зала наполнилась характерным звучанием виолончели.

В пунш мне.

Вы плюнули в пунш мне.

Сударь, я требую

Сатисфакции.

Сатисфакции.

Сатисфакции.

Броня не выдержала и рассмеялась. И смех этот отлично гармонировал с надрывным воем струнных, что раздавался из динамиков телефона.

Но не с точки зрения Вика.

– Что вас так насмешило, слечна Глашек? – подозрительно сощурился молодой человек.

– Прости, – девушка попыталась подавить смешок, чтобы дать внятный ответ чуть раньше, но получалось у неё это из рук вон плохо. – Просто… ха… просто… ха-ха-ха… я понимаю, что в Богемии эта мелодия впервые прозвучала веке в XVI–XVII, но для меня это всегда останется перепевкой Бенни Бенасси, который творил в период времени… куда как ближе к современности.

Прищур Виктора изменился. Он стал более напряжённым.

– Насколько ближе?

– Конец второго тысячелетия.

Дальнейшие действия некромага заставили Броню удивлённо замолчать, ведь тот, не говоря больше ни слова, извлёк сим-карту, а затем вдавил большой палец в экран мобильного так сильно, что гаджет не просто треснул, а буквально переломился пополам. Синеглазка успела заметить, как молодой человек едва уловимым движением поместил левую руку на пояс и вжал основание ладони в металлические элементы, которые ранее девушка полагала просто одним из украшений ремня.

Обломки несчастного телефона улетели в мусорку, которую Лешая прятала за троном, а сим-карта перекочевала в скромный “тапик”, что дожидался своего часа во внутреннем кармане жилета пафосного некромага.

– Он осквернён, – спокойным голосом ответил Виктор на немой вопрос Брони.

Девушка чуть скосила взгляд в сторону и, увидев взволнованную пани Вейлис, явно не привыкшую в выходкам представителей магического сомнения, и ободряюще улыбнулась.

– Илега… раз такое дело и у нас появилось несколько минут, может расскажешь мне о том, как учителей готовят преподавать в школах, где каждый пятый молокосос обладает опытом прошлых жизней?

Камеристка задумалась.

– Ну… как сказать… на самом деле, в нашей программе этому уделяется не то, чтобы очень много времени.

– Правда? – удивилась некромагичка. – Мне казалось, это должно делать работу учителей более… специфичной.

– Не настолько. Во-первых, опыт прошлых жизней не у каждого пятого, а у каждого десятого. Да, ты правильно назвала процент попаданцев, но примерно половине из них память просто стирают, потому что те, я-ко-бы, не выдерживают младенчества: сама ведь помнишь, как круто быть взрослым человеком в тельце, не способном ни на что иное, кроме как гадить на пелёнки, да ещё и в ситуации, когда ты не понимаешь языка окружающих, а если даже и понимаешь, то не способна ничего сказать.

– Да, как-то вылетело из головы, – прикрыла очи Броня. – точно. Многие же сходят с ума. И тогда вызывают некромагов. Но мне казалось, что “многие” – это процентов десять-двадцать. Не думала, что речь заходит о половине.

– Это ты описала идеальную ситуацию, но в Богемии многие детские врачи сидят на проценте у шляхты, – хмыкнула Илега, мягко проминая виски госпожи. – Они сообщают родителям о том, что их младенец сходит с ума, и те в панике вызывают некромага за свои кровные. Доктор получает откат, а магуй – деньгу и, что самое важное, воспоминаний для насыщения праха. Магическую силу, за которую не надо платить. Обычно таким промышляет бедное дворянство: богатеям тратить силы на подобное просто лень.

– Иными словами, из-за коррупции на класс из тридцати человек приходится не пять-шесть попаданцев, а два-три? – уточнила Лешая.

А ведь девушка думала, что ситуация у неё в классе была связана с тем, что большинство предпочитало, как и сама Броня, “не палиться” лишний раз.

– Угу… а это не так уж и много. Чаще всего, конечно, придётся иметь дело с двумя попаданцами, которые к возрасту шести-семи лет будут уже в немалой степени подавлены авторитетом родителей и неприветливостью этого мира, – пояснила камеристка. – В смысле, я-то сама могу судить только по классам, где учились я и моя сеструня, да по тому, что нам на лекциях рассказывали. И звучит правдоподобно. Форгерия давит на людей. Но на каждого по-своему.

– Давит? – удивилась Броня. – Во взрослом возрасте – да, но я не помню, чтобы чувствовала хоть какое-то особо серьёзное давление прежде, чем стала подростком. Тут я уже начала ощущать распущенность местной патриархально настроенной челяди.

– Наверное, это потому что твой родной мир оказался довольно похож на Форгерию, – беспечно пожала плечами lesis. – У меня не так. Я прибыла из времён, которые здесь зовутся Средневековьем и местный технологический уровень меня просто очаровал. Я до сих пор в восторге от горячей воды из крана. Форгерия меня подавила таким вот образом. А вот с девочкой из класса сеструни она поступила суровей: это был парень из мира, где космические перелёты стали обыденностью. Как говорит Иренка, это превратило её в “растёртый плевок”.

Слечна Глашек лишь пожала плечами в ответ.

– Не знаю. Как я уже говорила, меня Форгерия не подавляла в детском возрасте. Не больше, чем мой старый мир. И парнишку из моего класса, который, судя по поведению, прибыл из веков XX–XXI, тоже. Он очень открыто резал правду-матку о том, что всё знает, всё умеет, и вообще, школьные знания за пределами школы бесполезны.

Илега хихикнула.

– Я так понимаю, у него весь зад был в полосочку?

– Агась, – кивнула Броня. – Наша учительница в какой-то момент стала день начинать с выдачи ему порции розг, хотя парень даже накосячить ещё не успевал.

– Да, есть у нас такая практика-профилактика, – ответила камеристка. – Если Форгерия не справляется с подавлением человека, то мы должны доделать её работу. Подавленный ученик куда как более удобен. В конце концов, если бы он понимал слова, до подобного утреннего ритуала бы просто не дошло. А так: спускай штаны и получай по заду на радость одноклассникам. Кстати, а ты сама как, часто розгами получала?

– В начальных классах с учительницей у меня были неплохие отношения, – хмыкнула синеглазка. – А вот уже в средней школе меня очень невзлюбил биолог.

– И что с ним сталось? – в очередной раз хихикнула Илега.

– Ты спрашиваешь потому, что в ВУЗе вас предпреждают о возможных негативных последствиях злоупотребления силой против попаданцев в этом возрасте, или потому, что ты считаешь, что я всегда была машиной смерти? – изогнула бровь Броня.

Однако прежде, чем камеристка ответила на прямо заданный вопрос, в беседу вмешалась Ёлко.

– Когда будущая слечна Лешая вернулась домой со следами побоев, в школу со скоростью, превышающей скорость передачи информации между связанными фотонами, прилетел её отец… оживление учителя стоило семейству Глашек немало злотых, но больше подобных конфликтов в школе не возникало: вопрос был улажен в досудебном порядке, – незаинтересованный, будничный тон аналитика сумел вызвать мурашки на спине Брони: синеглазка даже и не предполагала раньше, насколько подробное досье “номер два” собирала на всех, кто мог бы оказаться интересен Даркену Маллою. – Пану Глашеку не стоило расставаться со своими деньгами: Сковронский в тот период времени был скор на расправу, но угрожала она, скорей, учителю. В конце концов, разгневанного отца на “высшую меру” подписать не удалось бы, а вот сотруднику школы вполне можно было бы пришить коррупцию и отправить в застенки, на производство высоконасыщенного праха.

– Знаешь… – рассеянно пробормотала Броня. – Мы в те времена были не в курсе всей этой истории и знали лишь, что местный шляхтич особо лютует на суде. Потому предпочитали не связываться вообще.

– И правильно, – кивнула Илега. – Учитель, на самом деле, существо привилегированное. Даже если он – челядь. Школа – кузница кадров. И речь здесь не столько о высоком профессионализма – это уже дело ВУЗов и ССУЗов – сколько о покорности и лёгкости в управлении.

Раздался громкий хлопок в ладоши, что всколыхнул мирную, ровную гладь разговора. Это привлекала к себе внимание синеглазая аватара бога.

– Ха! Я так и знала! Я так и знала, что где-то есть мир, где никто не скрывает истинную суть школы. Хра-а-а-ам зна-а-а-аний, – противным голосом передразнила она целую плеяду ораторов. – Здесь вас нау-у-у-уча-ат. Тупо детохранилище, куда родители скидывают карапузов, чтобы не мешали им работать. И лишь в Форгерии, где в естественный процесс то и дело вмешиваются попаданцы, пришлось учителям прямо говорить, что их задача заключается, в первую очередь, в том, чтобы превратить мелкую поросль в серую массу.

– Ты несправедлива, elsis, – обиженно-капризно протянула камеристка. – Во-первых, мы, всё-таки, учим. А во-вторых, это ведь всё для блага детишек. Шляхту очень легко оскорбить, а потому будущим членам общества лучше не привлекать к себе никакого внимания сильных мира сего лишний раз.

– Согласна с предыдущим оратором, – заметила Ёлко, не отвлекаясь от бумаг. – Кроме того, не забывай, что твоя точка зрения порождена тем фактом, что ты уже получала большую часть этих знаний в предыдущей жизни. Технический уровень твоего старого мира похож на форгерийский. А вот мне, попаданке из общества, не знающего о прикладных свойствах электричества и лишь присматривающегося к паровому котлу, было, чем заняться за партой. Хотя… я и не ходила в школу для челяди. У меня средний навык педсостава был совершенно иной.

Дворянка перелистнула страницу и слегка нахмурилась, очевидно недовольная сочетанием каких-то циферок.

– Кстати, Илега, я никогда этим не интересовалась: какие учителям дают рекомендации по обучению детишек из миров более продвинутых, чем Форгерия, и равных ей? Для них же все науки не вновинку.

– А, тут ничего особенного, – хихикнула та. – Гостей из всяких киберпанков и космических империй надо бы слегка “заземлить”, ведь их знания чаще всего бесполезны и неприменимы, а о том, как писать-считать от руки они часто и не помнят. А насчёт тех, кто равен нам… скажем так: большинство из них давным давно забыло, как находить площадь круга, вписанного в квадрат. Ведь им это в предыдущей жизни совсем нужно не было.

Броня не удержалась от улыбки: слишком занятно выглядела задумчивость на лице аналитика. “Номер два” только сейчас поняла, что в ряде аспектов она и правда глупей школьника. Но, разумеется, не в озвученном: ведь магическая теория слишком многое наследовала из математики.

– Я не потому говорю, что школа плохо справляется с задачей выдачи знаний, Ёла, что прошла почти ту же программу по второму кругу, – отметила Лешая. – Детохранилища своего старого мира я описывала теми же словами. Ей-Форде, речь идёт даже не о том, что большая часть предметов никогда не пригодится ученику в его взрослой жизни, а сам школяр это подсознательно понимает. Важно, что сама идея собрать в одном месте целую кучу незаинтересованных в постижении наук молокососов, ставит крест на организации эффективной передачи знаний.

Она вздохнула.

– Это порождает эффект резинки. Отличник почти не имеет возможности оторваться достаточно далеко от двоечника. В теории эту проблему могли бы решить допзанятия с учителем, но вы хоть пробовали считать, сколько часов подобных допзанятий в неделю может получить мотивированный образовываться молокосос и подсчитать их соотношение с откровенно бесполезными общими уроками? А ведь должно быть всё наоборот.

В следующее же мгновение Лешая получила от Илеги игривый удар ладошкой по лбу.

– Бу-у-у-ука! – протянула камеристка. – Тебя послушать, так вокруг весь мир несовершенен, а все люди – безответственные и безалаберные лысые обезьяны. Одна ты – слечна Совершенство.

Броня хихикнула, а затем продекламировала знакомые ещё с предыдущего детства строки, предварительно переведя из с земного русского на форгерийский русский, дабы сохранить подобие ритма и рифмы.

Вы само совершенство,

Вы само совершенство,

Отъ улыбки до жеста

Выше всякихъ похвалъ!

Ахъ какое блаженство,

Ахъ какое блаженство,

Знать что я совершенство,

Знать что я – идеа-алъ.

Наконец, девушка замолчала.

– Нет-нет… я не Мэри Поппинс. До совершенства мне далеко. Но я к нему стремлюсь. Постепенно изживаю свои недостатки. По крайней мере, пытаюсь. И мне довольно мерзко, что мои тело и душа протестуют против поддержания нужных темпов на моём пути к идеалу.

Броня медленно выдохнула воздух сквозь сжатые губы.

– Ну, по крайней мере, у меня есть время для отдыха. До ближайшего суда пара дней, самая горячая проблема надвигающегося сезона обрела какое-то подобие решения, а Даркен решил не тащить меня на грядущий штурм, несмотря на то, что тот будет проходить на вверенных мне территориях.

Синеглазка нахмурилась.

– Мне бы тут побухтеть, конечно, что меня не пригласили, но я не чувствую, чтобы мой мозг окончательно остыл.

Девичий лоб ощутил бойкий щелчок в исполнении камеристки, взявшейся отвлечь госпожу от тягостных мыслей.

– Раз уж речь зашла о развлечениях, может, попросить пана Маллоя приберечь для вас витру?

– Витру? – Броня осеклась.

Вик расшифровал этот вопрос по-своему.

– Витра – скандинавское мифическое существо. Изображается, как птица невероятной красоты. Иногда – с головой человека. Увидеть витру считается очень дурным предзнаменованием: этих существ привлекают кровь и страдания, о которых они неведомым образом узнают заранее.

– Я знаю, что такое витра, Виктор, – огрызнулась синеглазка, резко усаживаясь на троне-диванчике. – Но откуда взялось скандинавское мифическое существо в Богемии?

– Эм… – Илега неуверенно перевела взгляд на Ёлко, от которой, судя по всему, и узнала о предмете разговора. – Это настолько важно?

– Кто-то создал витру, – спокойно ответила аналитик. – Это создание абсолютно искуственное, и магических свойств приносить неудачу и беды не имеет, потому что магии управления вероятностями в Форгерии не существует.

– Ты в отчёте писала, что вы подозреваете в создании монстров карфагенянина или человека, вдохновлённого этой культурой, – синие очи Лешей сверлили “номера два”. – Почему витра, а не… не знаю, гарпия?

– Так Дарк сказал, – пожала плечами Ёлко. – Он был единственным, кто её видел достаточно близко.

Как бы розовоглазая дворянка не пыталась придать своим интонациям и жестам этакого флёра расслабленности и пофигизма, у неё выходило плохо: слишком взволнованной и напряжённой выглядела Броня, и эти чувства были в достаточной мере заразительны.

– И он с ходу опознал витру? – задала вопрос Лешая, не обращаясь, кажется, ник кому конкретному. – Так уверенно назвал не самый известный тип человекоглавых птиц?

Слечна Глашек подтянула коленки к животу, чтобы было удобней выползти с трона с учётом сидящей на пути “номера два”.

– Это значит только одно: кто-то воспроизвёл некий уникальный и узнаваемый дизайн… Виктор, как специалист скажи, ты бы опознал витру с одного взгляда, оказавшись в ситуации, когда совершенно не готов к встрече с ней?

– Хм… – нахмурился тот и поднял задумчивый взор к потолку. – А Даркен встретил птицеглавый или человекоглавый вариант?

– Человекоглавый, – уточнила Ёлко и, отложив в сторону документы, придвинулась к Броне. – Ты что-то знаешь? Что-то, неизвестное мне?

– Я знаю такой дизайн… и мне очень хотелось бы ошибаться, – поджала губы Лешая. – Ну так что, Вик?

– Я думаю, – спокойно и без нервов ответил некромаг. – В принципе, я вполне мог бы узнать, если бы мог быть уверен в соблюдении канонов: да, та же жар-птица в человекоглавом варианте тоже красива, но отличается цветом оперения. Другой вопрос, что я не могу быть уверен, что неизвестный мне колдун, создавая ручками ту же гарпию, сохранит ей каноничную грязь и запашок тухлых яиц.

Молодой человек резко мотнул головой.

– Нет. Я не могу быть уверен, что человекоглавая птица предо мной именно витра.

– А Даркен был уверен, – пробормотала себе под нос Броня.

Она резко выпрямилась и произнесла чересчур уж бравым голосом.

– Отдых кончился! Илега, свяжись с Воржишеком: пусть поднимет всех и убедится, что доступные нам проезжие части свободны на случай погони. Мы должны быть готовы к тому, что мутанты, подобные вчерашнему, разлетятся по округе. Все Кюсо пусть перебираются к клубу “Кампричикос”. Подтянуть всех оставшихся ститовцев с бронебойным вооружением.

– Дяп! – бодро отозвалась камеристка и тут же потянулась за мобильным.

– Ёлко! Возьми у герра Вольдемара схемы и результаты анализа химсостава кислоты и тела мутантов: пригодятся для защиты и самонаводящихся проклятий. Эти штуки чересчур бронированы и быстры, но у них уязвимые крылья и я не обнаружила защиты внутренних органов от перегрузок, – в голове уже во всю ветвилось дерево возможных вариантов развития событий. – Подтяни всех, до кого можешь дотянуться. Не важно, некромагов или простых боевиков из челяди. Срок “нужно было час назад”. Возьми на себя командование операцией.

– Будет сделано, – “номеру два” пришлось сделать над собой видимое усилие, чтобы принять правила игры и ограничиться всего одним вопросом. – Но мне необходимо знать, хотя бы, кто наш противник и чего ожидать?

Броня облизнула пересохшие губы. Ей бы дать ответ сразу, но почему-то ей не удавалось внятно сформулировать мысль: кажется, все ресурсы мозга были брошены на попытки подобрать контрмеры к каждой возможной вражеской подлянке.

– Мутанты… они крайне хорошо запрятаны. Враг будет их использовать, чтобы сбежать в случае облавы. Скорей всего, они вылезут за спинами у первой линии оцепления. И скорей всего, никакого контроля над мутантами не будет: они окажутся подчинены исключительно своим инстинктам.

– Броня… – попыталась воззвать к ней Ёлко, однако ей не удалось привлечь внимание Лешей.

– Возможно появление ещё одного типа мутантов. Они будут являться распространителями заражения. У герра Вольдемара должны быть схемы. Вроде бы, Илега упоминала, что подозреваемыми являются маленькие мухи. Думаю, их выпустят облаком.

– Бронь! – “номер два” решила больше не церемониться и решительно вцепилась Лешей в плечи, чтобы встряхнуть её.

Это помогло вернуть синеокую некромагичку к нормальному восприятию реальности. Та осеклась, а спустя пару секунд перевела на розовоглазю дворянку слегка рассеянный взгляд.

– Ты уплываешь, – обеспокоенно произнесла Ёлко. – Иди поспи. Я займусь этим. Твой новый приступ нам будет отнюдь не на руку.

Слечна Глашек мягко накрыла руку аналитика своей ладонью и улыбнулась.

– У моей воскресной копии нет проблем с приступами. Восстановите её, если что-то пойдёт не так.

“Номер два” нахмурилась.

– Это того не стоит…

– Ей-Форде, Ёлко, пусть эта курва Лешая и не надеется сломать меня! – обнажила в хищном оскале зубы синеглазка. – Она – всего лишь божество! Или моя биполярочка! Ты права! Это того не стоит: жить остаток своих дней, словно инвалид какой-то! Я буду в центре событий! В самом, курва, центре! Я одолею этот недуг, независимо от того, сколько раз мне придётся возвращаться к последнему чекпоинту!

Дворянка несколько секунд молчала, глядя прямо в глаза одержимой любовнице, а затем слегка покачала головой.

– Мы ещё поговорим с тобой об этом. Когда ты вернёшься. Сейчас нет времени. Так… кто мой противник? Я буду действовать эффективней, если у меня будет иметься психологический портрет врага.

Губы Лешей на пару мгновений сжались в прямую линию.

– Держи в голове меня. Ту меня, что ты видела вчера на балу.

– Ты думаешь…

– Я надеюсь, что ошиблась… – вздохнула Броня. – Ключи от Даркомобиля у тебя?

– Да… – Ёлко отпустила плечи собеседицы и полезла в сумочку. – Он припаркован в том помещении, что твои культисты зовут “крытым гаражом”.

– Отлично, – приняв от “номера два” звенящую связку с брелком в виде крылатой капли крови, синеглазка тут же бросила ключи Виктору. – Ты поведёшь!

Волнение на лице некромага, ловко принявшего снаряд, было из тех, что называют благим: заразительное выражение азарта и предвкушения предстоящего боя.

– Домчим быстрее ветра, моя госпожа. Я уж устал ждать, когда начнётся жара.

2.

До полудня оставалось совсем немного времени.

Даркен выбрал этот срок не просто так: именно в момент, когда обе стрелки хронометра смотрят ровнёхонько вверх, клуб “Кампричикос” открывает свои двери для посетителей, но сами посетители, как правило, являются заметно позже. Разве можно подобрать час более удачный? На месте, как минимум, основной младший состав сотрудников. Зато посторонних практически нет. И не только в клубе: по всей округе.

Ведь в полдень, в будний день по улицам шарашится не столь много людей, особенно когда речь заходит о пятачке земли между ковачской промзоной и спальным районом Хотской. А о том, чтобы исключения не испортили данное правило, завсегда могли позаботиться вызванные на место полицейские и ститовцы из внешнего оцепления.

Благо, забот у них было немного, ибо близь старенького, давно не выполняющего свою основную функцию здания кинотеатра, занятий особо не находилось. Разве что с собакой можно было прогуляться, да и то не шибко комфортно, с учётом пролегающей неподалёку надземной железной дороги.

Не хотел бы Даркен жить в домах, чьи окна выходили на эту сторону: днём поезда, а ночью гулянья низкой шляхты и дорвавшихся до деньжат нуворишей. Даже Глашек, являвшаяся выходцем из народа и обычно разделявшая чаянья простолюдинов, не торопилась навести порядок в местечке, дающем стабильные поступления в казну.

Впрочем, у сына рода Маллоев имелись и иные причины ненавидеть местную “железку”, помимо сочувствия бедам не имеющей возможности выспаться челяди. Всё дело в том, что возможность перекрыть движение автотранспорта, выставив знаки объезда, у него имелась. А вот остановить движение поездов молодому человеку было не под силу: ведь из-за того, что локомотивы не отличались возможностью столь свободно искать объездные пути, как предпочитающие асфальтированную дорогу машинки, подобное означало бы срыв поставок, которых ожидали иные представители шляхты.

Дарку было не с руки лишний раз ссориться с пражским дворянством.

Оставалось только надеяться, что боевые действия не окажутся чересчур масштабными: “номеру один” не хотелось бы по итогам сражения обнаружить рухнувшую железную дорогу или обвалившуюся многоэтажку. Собственно, именно поэтому молодой человек и привлёк столь много сил, большая часть из которых даже не должна была участвовать в штурме, чтобы они служили инструментом сдерживания агрессии противника: если ребята в клубе “Кампричикос” действительно повязаны со Сковронским не только финансово, с них вполне могло статься вести бой “на всю катушку”, не считаясь с сопутствующим ущербом.

Да и присутствие витры в Хотске намекало, что враг намеревается пролить много крови.

Молодой человек в очередной раз бросил взгляд на экран мобильного. Последние пять минут тянулись несоразмерно долго, словно бы Хронону не хватало времени просчитать все вероятные варианты развития грядущего боя, и он пользовался своей властью над часами, чтобы заставить их идти медленней. Хорошо хоть на улице царила прохлада, а потому в полном доспехе было сравнительно комфортно, даже без применения специализированных заклинаний.

– Семеро смеются надо мной, други мои, – вздохнул “номер один”, пряча мобильный в карман загрузки. – Я уже изнываю в предвкушении сражения, а полдень не торопится наступать.

Стоявшая рядышком, прислонившись спиной к кузову броневика компании “Стит”, Айярра ленивым жестом откинула в сторону цветастую чёлку, но спустя всего секунду налетел ветер и вновь растрепал волосы некромагички к вящему её неудовольствию.

– Ну, так давай нападём сейчас? – предложила девушка. – Пять минут ничего не решают: не думаешь же ты, что за это время в клуб придут ещё сотрудники? Я вообще удивлена, что туда хоть кто-то заявился: мы слишком плохо делаем вид, что “Кампричикос” нас не интересует.

– Не канает, – поморщился Дарк и обвёл взглядом внутреннюю линию оцепления.

В ней не было ни единого полицейского. Только лишь профессиональные громилы в тяжёлой броне, с антимагическими щитами и внушительным огнестрелом. Они уже занимали свои боевые позиции, с каждой секундой всё плотней смыкая кольцо вокруг здания кинотеатра, в котором и расположился злополучный клуб.

– Мы итак ходим по грани, организуя нападение чуть ли не в тот же миг, в который оглашаем претензии, – озвучил свои мысли юный некромаг. – Благо, никого из шляхты на месте не будет, а статус челяди, как разменной монеты позволяет нам такие вольности. Но если где-нибудь всплывёт запись, доказывающая, что мы напали хоть на пару минут раньше, это будет удар по репутации.

Молодой человек обернулся через плечо в сторону ближайшего панельного дома, сияющего жёлто-белым фасадом.

– Как ты думаешь, сколько лентяев из тех, кому сегодня не нужно на работу, сейчас снимает происходящее на камеру своего мобильного? У половины из них ещё и часики отстают: не то, чтобы это прямо критично, но ты не представляешь, насколько мне лень отмазываться. Поэтому мы ещё и на штурм пойдём шагом. На всякий случай.

Откуда-то справа раздалось презрительное фырканье Лукана.

– Ей-Семеро, Ая, ты-то хотя бы в компании босса и нашего горячо любимого громилы пойдёшь внутрь. Мне же придётся дежурить снаружи и ожидать неведомо чего.

Дворянка скептически подняла бровь.

– Разве ты не сам себя на это обрёк выбором оружия?

И правда, вооружение пана Кучеры совершенно не подходило для сражений в клаустрофобически узких коридорах клуба: с большим ростовым щитом и огромным лэнсом там было попросту не развернуться. Некромагический лэнс в принципе не был предназначен для рукопашного боя: давно уже прошли времена таранных ударов конницы, так что колдуны, решившие взять в руки нечто настолько громоздкое обрекали себя на роль держащейся подальше от основной заварушки заклинательной артиллерии.

Кто-то называл любителей подобного стиля боя трусами, но Дарк ценил разношёстность своей команды. Да и толку от магической застрельной точки в случае, если что-то пойдёт не так, было бы куда как больше, чем от кого-либо ещё.

– Лучший способ выжить в бою – быть в момент сражения как можно дальше от него, – усмехнулся Лукан. – Умирать довольно больно, хочу напомнить. Исключений из этого правила до обидного мало. Больше всего я не люблю смерть от удушья.

– А я не люблю слепнуть, – скривилась Ая. – Даже больше, чем глохнуть, хотя каждый третий раз глохну через разрыв барабанной перепонки. А это тоже очнь больно.

– А я бы не хотел умереть от голода, – флегматично пробасил доселе молчавший Гало, что восседал на земле и со скучающим видом чертил пальцем на припорошившем травку снежке случайный набор геометрических фигур.

Некромаги, что беседовали о времени, смерти и прочих глубоко философских штуках, пару секунд с некоторым удивлением смотрели на громилу, но затем, вспомнив о любви последнего к употреблению разнообразной пищи, добродушно фыркнули.

– Не беспокойся, пан Ллорко, тебе это не грозит, – осклабилась Ая. – Скорей тебя размажут по асфальту краснопёрые, беломундирники или серошкурые.

– Ну, с этим я смогу жить, – беспечно пожал плечами здоровяк и начал вяло напяливать на голову шлем.

Даркен решил последовать примеру товарища. Не то, чтобы нетерпеливому “номеру один” требовалось много времени, чтобы нахлобучить на голову защиту и затянуть ремни: не было у сына рода Маллой присущей Гало неторопливой ленцы в движениях. Другое дело, что шлем главы ковена был особенным. У него имелось два забрала: классическое, и непрозрачное костяное, на которое следовало ещё вывести HUD. И хоть это было не сложно для некромага, давно уже игравшегося с этой областью заклинательной деятельности, оно требовало некоторого времени.

Спешка в подобных вопросах редко вела к чему-то хорошему.

– Ну что, Лукан? Справишься с командованием? – больше, чтобы убить время, чем для того, чтобы услышать ответ, задал вопрос “номер один”.

– Да, не вопрос, – ответил подчинённый. – Сейчас займу местечко на крыше многоэтажки и буду видеть поле боя, как в настолке. С магической поддержкой тоже проблем не ожидается: где бойцы из ковена не успеют, там я с лэнса долбану: у меня вся внутренняя поверхность щита в державах. Есть даже пара с высоконасыщенным.

– Ну и ладненько, – беспечно ответил Даркен. – Давай, дуй на позицию. Выдвигаемся, когда доложишься о готовности.