Текст книги "Viva la Mésalliance или Слава Мезальянсу (СИ)"

Автор книги: Игорь Давыдов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 44 страниц)

Пятнадцать секунд… пятнадцать секунд сын рода Маллой мчал по непредназначенной для этого трассе там, где отродясь не наблюдалось избыточного трафика. Пятнадцать секунд, а затем ещё две, пока слечна Глашек готовилась к прыжку. Она поднялась с места, опираясь обеими ногами на сидение, а руками – на плечи водителя. Даже сквозь кирасу “номер один” ощущал, как тонкие изящные пальчики с силой вжимаются в его тело. Личный палач Даркена уже изнывала в предвкушении кровопролития, пусть даже и старалась не подавать вида.

Наконец некромаг примерился к едущим внизу машинам. Мотоцикл подскочил на невидимой колдовской кочке и хищной птицей вспорхнул с крыши, а спустя ещё мгновение, в высшей точке этого полёта, “номер один” ощутил спиной рывок Лешей. Сила, с которой Бронька оттолкнулась от железного коня оказалась столь велика, что последний тут же начал пикировать к земле. И всё, что мог сделать Даркен – это подготовить контур, призванный защитить пилоцикл и его водителя от перспективы растечься на асфальте кровавой кашицей, в которой бы плавали раздробленные детальки не пережившего приземление транспорта.

К сожалению, прошло оно не очень гладко. Нет, сам сын рода Маллой остался жив, а его железный конь не рассыпался на составляющие, однако скорость была потеряна, и молодому человеку пришлось вновь вливать магической силы в движок, чтобы успеть разогнаться прежде, чем водитель легковушки начнёт задаваться вопросом: что же там такое бумкнуло сзади, и откуда в зеркале заднего вида вдруг взялся блондин в защитной кирасе.

Под истеричный надрывный вой механизмов Даркен стартанул, словно пущенный из баллисты снаряд. Некромаг бесхитростно мчал по прямой, выжимая из пилоцикла всё, на что тот был способен. И на что он, по замыслу конструктора, способен быть не мог. Близость добычи гнала “номера один” вперёд. Она толкала его в спину. Казалось, сама Артемида Сиванская отложила все дела, чтобы помочь юному дворянину настигнуть цель.

Никто из преследуемых не успел внятно отреагировать на появление в непосредственной близости от них мутного мотоциклиста. Разве что водитель от испуга вдавил тапку в пол, однако более никаких активных действий никто не предпринял. Так что, уже спустя пару секунд переднее пило-колесо вцепилось зубцами в крышку багажника легковушки, высекая из неё яркие искры, способные ослепить случайного свидетеля привыкшего к темноте, царящей в промежуток времени, когда солнце уже скрылось за домами, а фонари ещё не думали приступать к работе.

Даркен подал на выносы мотоцикла заклинание, призванное увеличить силу трения подошв боевых берцев, а затем уверенно “разломал” своего железного коня на две части, соединённые только кожаным ремнём, необходимым для передачи магической энергии на обе получившиеся в итоге циркулярные пилы.

Два быстрых широких взмаха, и седан превратился в кабриолет: его крыша с противным металлическим грохотом цеплялась за покрытый ледяной коркой асфальт где-то позади, не способная более скрыть от взора Даркена Маллоя несчастного водителя. Последний быстро осознал, что в силу отсутствия других пассажиров борьба с безбилетником целиком и полностью ложится на его плечи, а потому, выхватив короткий толстый магический жезл, бросил руль, дабы, обхватив оружие обеими руками, развернуться в кресле и прицелиться в грудь неприятелю.

Большая ошибка. Не первая из тех, что совершил бедолага, но последняя. Всё же, неразумно ездить непристёгнутым на высокой скорости по скользкой дороге. Но ездить непристёгнутым на высокой скорости по скользкой дороге, ещё и без рук и не глядя по направлению движения – это верх идиотизма.

Даркен попросту соскочил в сторону, вновь складывая в полёте обе пилы в единый пилоцикл, а затем уверенно помчал прочь, мимо впечатавшегося в столб кабриолета, и катапультировавшегося на безлюдный тротуар самоучки.

Сыну рода Маллой было не столь важно, выживет или нет этот кусок мусора, подберут ли его союзники или нет. У “номера один” имелась более приоритетная цель. Та, которая восседала на заднем сидении авто, доставшегося слечне Глашек.

Букль видел, как Броня, едва лишь сорвав крышу с легковушки, была вынуждена спешно уходить в оборону, чтобы избежать контратаки Сковронского. К сожалению, сколь ни была могуча Лешая, её сила оказалась вторична по отношению к боевому опыту проштрафившегося шляхтича, которому удалось одним из удачно подобранных заклинаний сбить девушку с ног.

Но Бронька не была бы Бронькой, ежели не носила звание зануды заслуженно. Она вцеплялась в добычу, словно клещ, не желая отпускать. И данная ситуация – не исключение. Пусть магический удар оказался достаточно силён, чтобы Лешая по итогу рухнула на проезжую часть, это не помешало ей вцепиться боевым поводком в кузов авто. И пусть её хрупенькое тельце мотыляло за машиной, заставляя подлетать на каждой кочке, слечна Глашек и не думала сдаваться.

Хорошо хоть дорога обледенела после дождя, и девушка скользила, а не тёрлась телесами, о шершавый асфальт. А то Даркену ведь и без того за бедняжку больно.

Сковронский не думал рассиживаться и дальше на месте. Он уверенно занял позицию с оружием наизготовку, словно бы, даже не увидев манёвра Лешей, сумел если не догадаться о нём, то просто услышать звук удара магической шёлковой ленты о металл.

Даркен поспешил отвлечь противника от беззащитной девушки, болтавшейся в паре метров позади авто, и вдарил заклинанием. Эффектным, но прожорливым. Заклинанием, которое не позволил бы себе, если бы у него не было вместо державы полноценного многолитрового “прахобака”, а вместо волшебной палочки – длинной костяной конструкции длинной с корпус мотоцикла.

Из переднего фонаря железного коня Даркена ударил яркий горячий луч не то света, не то пламени. Он пролетел над головой девушки и врезался ровнёхонько в металлическую крышку багажника, мгновенно проплавив его. Ветер донёс до уха “номера один” нечто, что разум не разобрал, но что подсознание однозначно определило, как короткую и смачную матершину, что прозвучала одновременно с тем звуком, с которым магический щит в исполнении Сковронского принял на себя урон заклинания Маллоя-младшего..

Спустя ещё секунду машина вильнула, выезжая на встречную полосу, чтобы уйти из-под обстрела и Даркен был вынужден прервать атаку: всё же, когда всё, что у тебя есть для дальнего боя – это курсовая пушка, не то, чтобы удобно бомбардировать противника заклинаниями. Впрочем, и преследуемый “номером один” экс-шляхтич оказался вынужден отвлечься от обмена проклятьями и сконцентрироваться на помощи водителю: после рывка в сторону от атаки машинку изрядно мотыляло по скользкой дороге.

Дарк бросил быстрый взгляд на Глашек, пытаясь понять, как она там: не вмазало ли её случаем в какой-нибудь столб или автобусную остановку, пока машина вихляла, как перебравший офисный сотрудник в пятницу перед тремя выходными. Волнение было напрасным: занудка, как и полагается проверженцу корсиканской школы, с инерцией состояла в особых отношениях, а потому удержалась от полёта в стоящие вдоль проезжей части препятствия.

“Номер один” добавил “газку”, чтобы за краткий период “затишья” как можно сильней сократить дистанцию между собой и преследуемым авто. Он не стал пристраиваться ровно позади машины Скоронского, чтобы не спровоцировать очередное “вихляние”: Броня могла и не успеть среагировать во второй раз и попросту размазаться о какое-нибудь деревце на полной скорости.

К сожалению, передышка была крайне краткой. Всего через пару секунд водитель экс-шляхтича справился с управлением и его пассажир смог сконцентрироваться на обстреле мотоциклиста. Пришлось Даркену отказаться от магического форсажа в пользу активизации щитов. Надо сказать, задачка по оперативной смене типов оборонительного заклинания под атаку Сковронского параллельно с выруливанием по местным обледенелым, полным ям и выбоин, дорогам, была весьма неоротодоксальной. Сын рода Маллой даже начал подумывать о том, чтобы, всё-таки, улучить момент, пристроиться ровнёхонько за авто противника и вновь контратаковать лучём огненного трындеца, однако Броня избавила господина от необходимости совершать этот сложный выбор.

Сориентировавшись по помехам на щитах сюзерена, девушка заставила боевой поводок изогнуться и швырнуть её вверх и вперёд по дуге, через машину. Неожиданный манёвр занудки вынудил разжалованного дворянина сменить приоритеты и переключиться на “летунью”, что позволило Даркену вновь “врубить форсаж”, пока Сковронский и Броня на высокой скорости обмениваются попытками пробить оборону друг друга.

“Номер один” уже почти настиг машину, когда из декольте закрепившейся на переднем капоте авто Глашек, прятавшейся за спиральным щитом от агрессии экс-шляхтича, показалась коваршая змеиная моська и прыснула ядом в сторону бедолаги-водителя, пытавшегося во всём этом бардаке уследить за скользкой, испещрённой колдобинами дорогой.

Даркен уже знак, к чему всё идёт и уверенно направил свой пилоцикл в сторону тротуара, куда решил спешно эвакуироваться Сковронский. Это, вне всякого сомнения, была бы красивая победа, если бы последний не успел вовремя объять себя защитным коконом, на котором железный конь сына рода Маллой подскочил, как на трамплине.

Молодой человек прямо в полёте вновь разложил транспорт на две циркулярных пилы, а затем поднял их в широком замахе, чтобы обрушить их прямиком на экс-шляхтича, когда Броня, поймавшая чересчур высоко подлетевшего “номера один” боевым поводком за ремень, обрушит того на их общего противника.

Сковронский успел переформировать кокон в куда более экономный щит и принять удар прямо на него. Уплотнённая магическая энергия не выдержала и единой полной секунды контакта с костяными циркулярными пилами, мгновенно покрывшись помехами и выплеснув переизбыток силы в примитивной форме мощной ударной волны, что отбросила молодого дворянина назад, а его противника – вжала в проледеневший асфальт.

На сей раз Глашек не страховала Даркена лентой, а сама подлетела к неприятелю с целью атаковать его в момент наибольшей уязвимости, так что “номеру один” пришлось как-то самому группироваться в полёте и выкручиваться, чтобы приземлиться на ноги.

Разжалованный шляхтич держался. Один против двоих, даже лишённый возможности маневрировать, он не сдавался. Ведь сейчас не было той коварной пули у него в спине, что в предыдущем сражении уравняла опытного некромага с молодым наглецом. Опытный вояка оставался таковым, даже когда его лишали права на собственное имя. Будь он Сковронский или Киллбейн, но то, как изящно он волшебной палочкой отпарировал собранную в дрель магическую ленту Глашек, направив атаку в тротуар, и как уверенно из положения лёжа перешёл в захват, подключив к сражению ноги, не могло не впечатлить.

Даркен вбил а обледеневший асфальт две циркулярки и заставил их протащить себя к противнику, переходя в быстрое сближение и вынуждая Сковронского переключить внимание на себя, чтобы занудка могла гибкой змеёй выскользнуть из нежелательных объятий этого человекоподобного медведя. Последний же не стал сопротивляться попыткам девушки разорвать дистанцию и сам перекатился к ближайшей стене, откуда споро пальнул в “номера один” простеньким быстрым проклятьем, видимо, прикинув, что раз тот катается на магических циркулярках, значит не активизировал во дополнительный поток щита.

Разумеется, надеждам Сковронского было не суждено оправдаться. Даркен отлично понимал, против кого сражается, и совершенно не жалел ни себя, ни праха, творя магию аж в четыре потока: по два на пилу, да ещё и с щитами разных видов, на случай какого-нибудь особо хитрого выверта со стороны вражины.

Град ударов обрушился на бывшего шляхтича. Тяжёлые, мгновенно пробивающие любые щиты – от Даркена, и лёгкие, хитрые, быстрые, как выпад змеи – от Глашек. У противника уже не оставалось ресурсов, а потому он принимал на щит только атаки Брони, а пилы её сюзерена предпочитал парировать, каким-то хитрым заклинанием, не то цепляющим металл, не то как-то выкручивающим гравитацию.

Однако вода камень точит, а дуэт Лешей и “номера один” был бурным потоком, крошащим скалы и инициирующим селевые оползни. Вот Дарку удалось “цепануть” ногу Сковронского, заставив поднявшегося-было врага вновь начать сползать вниз по стеночке, а вот боевой поводок Броньки отхватил отчаянно обороняющемся некромагу нос вместе с куском маски. Царапина за царапиной, ранение за ранением дуэт мажора и зануды изводили разжалованного дворянина, покуда движения того не стали достаточно медленными, чтобы сын рода Маллой мог рискнуть и, метким ударом ноги отбив в сторону удерживающую волшебную палочку руку врага, обрушить на того обе циркулярки. Костяные зубья вцеплялись в плоть противника, разрывали её, разбрасывали по округе ошмётки мяса и окрашенные кровью кусочки костей.

Бой был закончен, но эмоции переполняли Дарка. Пусть противник уже мёртв, но неугомонный сын рода Маллой продолжал терзать труп. Высокий визгливый голос магических пил воспевал акт бессмысленного насилия, как нечто возвышенное. Как торжество справедливости! Как восстановление баланса! Будто бы каждый из этих ударов, после которых в том, что некогда являлось Сковронским, оставалось всё меньше и меньше человеческого, был нужен хоть кому-то, кроме самого “номера один”.

А ведь бывший шляхтич быстро “кончился”. Даркен и сам не заметил, когда его атаки начали приходиться не столько по телу падшего врага, сколько по залитым его кровью подёрнутым ледяной коркой асфальту и стене. Уже и пилы стали петь не торжествующе, а жалостно, и мышцы рук заныли, со спадом адреналина ощутившие всю тяжесть обрушившейся на них усталости, а “номер один” всё никак не мог остановиться.

И неизвестно, сколько бы это ещё продолжалось, если бы в какой-то момент шея молодого человека не ощутила бы мягкое и осторожное прикосновение ребра девичьей ладони, что невесомым призраком всё это время лежала на защищённом доспехом плече.

Даркен дрогнул, словно бы забыл о том, что рядом есть кто-то живой, кто способен подойти так близко, чтобы дотронуться до разъярённого некромага. Хотя, отчего же “словно”. Сын рода Маллой и правда забыл обо все и обо всём. Забыл о Глашек. Забыл о водителе, умывшемся недавно змеиным ядом. Забыл каждой детали этого мира, что не являлась бренной плотью падшего врага.

“Номер один” медленно, исподволь опасаясь того, что может увидеть, обернулся в сторону синеглазой занудки. Но во взгляде Лешей он не узрел осуждения. Не обнаружилось там и страха, не найти в нём брезгливости и даже жалости. Очи слечны Глашек оставались холодны, подобно тому, сколь холоден Северный Ледовитый океан. Лишь усталость была в тех водах.

У девушки имелось куда больше поводов злиться на этот мир, чем у Даркена. Да, молодой человек устал. Да, у него сейчас на душе был тот ещё бардак. Но вся та кровь, что слегка поблёскивала на теле юного некромага в свете запоздало проснувшихся уличных фонарей, не была его. Совсем иное дело: продрогшая девица с закатившимся куда-то вверх правым глазом. Сложно было сказать, в каком состоянии её тельце, недавече собравшее все кочки на дорожном полотне. Не каждый мужчина был бы способен просто стоять после такого, не то, что утешать впавшего в истерику мажорчика.

Взгляд серых очей скользнул по укрытой изорванным платьицем фигурке слечны Глашек, опасаясь и надеясь понять, насколько сильно пострадала “номер четыре”, однако плотная корка крови не позволяла получить достаточное количество информации.

Наконец, губы девушки шевельнулись и с них слетели первые слова, призванные успокоить разъярившегося сюзерена.

– Знаешь, Даркен, мне, конечно, бесконечно плевать на то, как много сил придётся потратить твоему герру доктору, чтобы собрать из этого месива способный к ответам на вопросы конструкт, но если тебе некуда девать деньги, лучше дай их мне: я найду им применение.

– Что? – недопонял молодой человек. – Деньги?

– На ремонт улицы, – пожала плечами некромагичка. – Продолжишь в том же духе, и повреждения стены, к которой перед смертью прислонялся наш дражайший пан Киллбейн, станут достаточно серьёзными, чтобы одной только облицовочной плиткой дело не обошлось: это же внешняя стена. Возможно даже несущая, насколько я могу в этом вопросе разбираться.

Даркен опустил руки, опустил голову и тихо рассмеялся горьким смехом. А словоохотливая занудка, тем временем, продолжала.

– Кстати, если тебе будут предъявлять за структурные повреждения больничного комплекса, не ведись так сразу: я, интегрируя дриад, специально программировала корни расти дополнительным каркасом на случай, если теракт выльется в попытки обрушить здания, – продолжала девушка. – Так что, не забудь приставить собственных экспертов для того, чтобы оценить степень повреждений.

Смех стал громче. Молодому человеку стало не хватать воздуха. Однако он понимал, что это не конец. Бронька ведь говорила абсолютно серьёзно, не в силах осознать, насколько не к месту её тон. И она ведь только начала разглагольствовать.

– Также, я уверена, что комплекс давно нуждался в капитальном ремонте, который на деле давненько не проводился нигде, кроме как на бумаге. Так что при должном навыке ментальной гимнастики и дышлокручения можно всё развернуть всё таким образом, чтобы по итогу это нам местные власти должны окажутся за грамотную организацию защиты их территорий от налёта…

– Хватит! – сквозь хохот выдавил из себя Даркен. – Прекрати! Я тут, между прочим, глубоко нравственно страдаю, а ты своим формализмом всю атмосферу рушишь!

Девушка недовольно насупилась.

– Ну прости, что я пытаюсь сэкономить роду Маллой деньги. Мне казалось, ваша семья переживает не самые лучшие времена, раз мне бюджетов на реконструкцию бывших владений Сковронского выдали таких скудных.

Хоть объективных причин для смеха и не имелось, “номер один” согнулся в новом приступе ржача. Отчего-то в этот конкретный момент ему показалось особо забавным, что Бронька с каких-то крендельков решила, что на неё хоть кто-то хоть когда-то возлагал ответственность за восстановление хоть чего-то за исключением дорожного полотна в Коваче, без которого движение транспорта будет изрядно затруднено.

Занудка была настолько помешана на “правильном”, что ей в голову не могла прийти идея оставить всё, как есть и просто стричь дальше налоги. Похоже что несмотря на резко возросшие доходы уровень жизни у слечны Глашек не особо-то поменялся по сравнению с показателями начала учебного года. Проклятье, она ведь даже живёт в том же здании, в котором работает, как какой-нибудь гастарбайтер из Румынии. Сходство только усиливалось, если учесть факт незаконченной стройки.

– Нет, Бронь, – наконец, выдавил из себя Даркен. – Ты – плохой инженер.

– Отчего же?! – гордо вздёрнула девушка носик.

– Ты не понимаешь принципа “работает – не трожь”.

– Если что-то работает, значит оно недостаточно улучшено! – возмущённо воскликнула девушка, а затем тотчас же потеряла весь запал.

Понурив голову и плечики, она подошла к ближайшей стене и устало опёрлась на неё, рассеянно скользя рукой по правому бедру. Глядя на то, как пальчики нервно отдёргиваются после некоторых казалось бы особо аккуратных прикосновений, легко было понять, что под рваной тканью и слоями крови скрывалась немаленькая такая гематома.

Очередной смешок застыл у Даркена на губах, так и не решаясь вспорхнуть с них. И хоть физия молодого человека всё ещё была искажена какой-то не шибко здоровой лыбой, в серых глазах его не наблюдалось ни искорки веселья. Лишь сочувствие и лёгкая горечь вины.

Хоть Глашек и была некромагом, причём боевым некромагом, из числа лучших, она оставалась девушкой. Существом, которому не место в подобных разборках.

Рука Маллоя-младшего начала-было движение к раненному бедру, но застыла. Во-первых, потому что было как-то нелепо лечить ранения тыкая в них магической циркуляркой, а во-вторых, мужчине банально следовало избегать подобных прикосновений. По крайней мере, посреди улицы, да ещё и когда хозяйка бедра имела все поводы истолковать попытку помочь превратно.

– Знаешь… я всё не находил времени спросить: что у тебя с глазом?

– А? – не сразу поняла его девушка. – Нет, ничего страшного. С ним такое бывает, когда я от эмоционального или нервного перенапряжения обращаюсь к силе Лешей. Сейчас остыну окончательно, и оно пройдёт.

Молодой человек ещё пару секунд наблюдал за тем, как зябко прячущая голову в плечики усталая девичья фигурка колдовала над ранениями, привалившись к стене с таким видом, будто бы вот-вот потеряет сознание и сползёт по ней на холодый асфальт, а затем решительным жестом вновь объединил пилы в мотоцикл, и от души стукнул его колёсами по асфальту. Удар был настолько сильным, что покрывавший улицу лёд обиженно скрипнув, пошёл густой сеткой трещин.

– Вот! – решительно сказал Даркен и похлопал транспорт по сидению. – Я намагичил сюда обогрев. Садись давай, а то мне за тебя холодно!

“Номер один” ещё пару секунд стоял напротив Брони, дожидаясь, когда же та усядется. Просто на случай, если девушке потребуется рука помощи, коль она уже с трудом держится на ногах. Однако синеглазая занудка сумела справиться с задачей без вмешательства сюзерена, и тот, тяжело вздохнув, включил микрофон.

– Ёжик сове. Мы догнали Сковронского… пришлите кого-нибудь с веником и совочком, чтобы доставил предателя к месту пленения.

2.

Тюремные камеры в поместье Маллоев поражали своим комфортом. Право слово, Даркен в своей прошлой жизни порой деньги платил за ночёвку в местах, заметно менее уютных. Однако, есть разница между добровольным пребыванием где-либо простолюдина и пленением благородного. Последний вполне себе мог поднагадить недостаточно гостеприимным хозяевам куда как сильней, нежели просто поставить половину звёздочки в приложении для мобилки.

Оттого и тюремные камеры для шляхты куда больше напоминали гостиничные номера, и даже решётки на окнах были интегрированы в интерьер столь удачно, что ни у кого не возникало даже мысли о том, что они нацелены на сдерживание от побега пленников, а не на защиту последних от преступной челяди.

Однако слечне Сковронской Даркен решил отказать в удобстве и комфорте. Её правую, пригодную для колдовства руку усекли. Окна покоев велено было заколотить, света в помещении не включать. Благо последнее являлось проблемой только для человеческих глаз, но не для видеокамер, сконструированных таким образом, чтобы и в полной темноте имелась возможность наблюдать за поведением недобровольных гостей дома Маллоев.

Так что, когда дверь распахнулась, явив очам пленницы силуэт “номера один” в обрамлении лучей электрического света, та была вынуждена зажмуриться и отвернуться, не в силах выносить нечто столь болезненно яркое. Оттого девушка и упустила момент, когда её схватили за волосы, рывком подняли, словно оплошавшего котёнка, не дав даже найти ногами опоры, а затем от души приложили лицом о стену.

– С добрым утром, слечна Стрыга! – весело и злорадно воскликнул мучитель. – Проснитесь и пойте! Проснитесь и пойте!

– И что же… – начала-было цедить сквозь зубы девушка, однако договорить не успела: сдержанный, сдавленный, но внятный ответ перешёл в громкий визг боли, когда пальцы молодого человека сотворили с её ушной раковиной нечто совершенно неестественное.

– Ха-ха! Это блюз, Лукан! Ты это слышишь, подпевай!

Сегодня вместе с Даркеном Маллоем в гости к слечне Сковронской пожаловал пан Кучера. Он легко включился в игру и с весёлой улыбкой на губах завыл волком, добавляя атмосфере откровенно де садовского увеселения нотки безумия и абсурдизма.

Гало не был любителем подобного и его постная мина могла бы испортить эффект, оказываемый на психику допрашиваемой, а Ёлко… у Ёлко были дела поважней, да и не след мужчине вмешивать в подобные дела женщину, которую он любит.

Тем более, что Даркен не просто так пожаловал в камеру лично. Понятно, что Броня, которую сын рода Маллой нанимал именно что на должность палача, впечатлённый той безэмоциональной безжалостностью, которую демонстрировала эта человекоподобная рептилия, сейчас была недоступна. Она устала. Она вымоталась. А ещё, она могла, теоретически, сама того не ведая, сливать информацию Перловке.

Но ведь у Даркена большой ковен. Можно было послать того же Лукана. Или Айярру. Они были бы рады выслужиться перед ректорским сынком.

Тем не менее, было в данной ситуации кое-что особенное. Нечто, выделяющее общение с этой конкретной пленницей на фоне любого другого теоретически возможного допроса и заставившее молодого человека взять пана Кучеру в помощники, а Аю – отправить допрашивать остальных, куда менее важных пленников, да угадывать, кто из них оказался террорюгой, а кто – оживлённой официанткой.

Личная неприязнь “номера один” к слечне Сковронской. Хотя, “неприязнь” – это слишком мягкое слово. Те несколько дней в подвалах клуба “Кампричикос” пробудили в Дарке эмоции куда как более сильные. Даже выбросив на свалку истории наиболее травмирующие воспоминания, Маллой-младший сохранил в груди пламя всепоглощающей ненависти, которое и подпитывало этот примитивный, недостойный разумного человека садизм.

Молодой человек и правда хотел, чтобы Сковронской было больно. Он хотел уничтожить её гордость. Лишить её надежды. Переломать пополам моральный хребет, а затем потоптаться на всём том человеческом, что в ней осталось.

В прошлой жизни, выскажи Дарк такое желание вслух, непременно подвергся бы критике. От него отвернулись бы все или почти все. Мораль Земли XXI века не то, чтобы одобряла подобный подход, закономерно считая его деструктивным. Однако Форгерия XXI века оказалась абсолютно иного мнения. И пусть местный уровень технологий даже несколько обгонял таковой в старом мире Маллоя-младшего, социум здесь был, так сказать, довольно отсталый.

И “номер один” был не из тех людей, что демонстрировали заинтересованность тянуть этот самый социум наверх, к сиятельному свету прогресса, особенно если делать это придётся ценой собственного комфорта и доступа к запретным удовольствиям, вроде примитивной мести. Ему и тут неплохо. Место, куда распределила его воля Гатеи-ключницы, или же коварной Лешей, оказалось достаточно тёплым и уютным. А если тебе тепло и уютно, так сиди и не чирикай.

Пальцы Даркена вернули ушную раковину Сковронской в положение, более-менее похожее на исходное, когда визги пленницы стали дополняться сдавленной хрипотцой и иными, явно не предусмотренными конструкцией голосовых связок помехами. Молодой человек отпустил девицу, позволив той безвольно осесть на пол и отдышаться, а затем опустился на корточки, чтобы быть поближе к своей жертве.

– Знаешь, Экзи, есть такая прописная истина: поступай с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой. А я – радушный хозяин, и очень-очень хочу отплатить тебе за гостеприимство той же монетой, что я получил от тебя тогда, в подвалах злополучного клуба “Кампричикос”.

У девушки аж кашель в глотке застрял, когда она услышала эти слова. Пленница слегка повернула голову и скосила на своего мучителя подозрительный и слегка испуганный взгляд.

И взгляду этому открылась хищная, недобрая улыбка Маллоя-младшего.

– Ты всегда была умной девочкой, Экзи. Умной… но кра-а-айне мерзкой. Ты правильно догадалась: я именно тот Даркен, который гостил у вас недавече. Вот это сюжетный поворот, не так ли? – некромаг решительно схватился за запястье левой руки пленницы. – Вставай! Мы должны станцевать сюжетно-поворотный танец!

Девушка была крайне лёгкой, так что уже через две секунды они кружили вместе по камере: ножки слечны Сковронской сами собой ступали в ритме танца. Всё же, она оставалась дворянкой, а дворяне все обучены следовать за музыкой. По крайней мере, если то направление, к которому принадлежит мелодия, почитаемо в Богемии.

Даркен ловил особое удовольствие от возможности взглянуть в широко распахнутые глаза пленницы. Первый испуг постепенно сменялся нарастающей паникой, но вот та запнулась о сверкающий камушек отчаянной надежды.

– Это была не моя воля, Даркен, – всего за один протяжный вопль Сковронская успела сорвать голос. – Я исполняла приказ Лешей. Если тебе показалось, что здесь есть что-то личное, то лишь оттого, что я грамотно играла свою роль.

“Номер один” осклабился.

– Броня мне уже рассказала о беседе с твоим папенькой. Вот он летун, право слово. Позавчера служил короне, вчера – Ганнибал-тян, сегодня – Лешей. Проснётся Ктулху, будет служить Ктулху.

– Я… не могла пойти против воли отца, – Экза облизнула пересохшие от волнения губы. – Тем более, что любой суд признал бы меня пособницей. У меня ничего нет, Даркен. Ничего. Я просто цепляюсь за жизнь…

Из очей девушки брызнули слёзы, и Маллой-младший, как и полагается настоящему благородному пану, тотчас же поспешил утереть их костяшкой указательного пальца.

– Ну-ну-ну, моя хорошая, я всё понимаю. Форгерия – злое и неправильное место. Здесь каждый выживает, как может. И не у всех получается подобрать правильного господина. Но разве переметнувшиеся дворяне такая уж редкость? Семейство Кюсо тоже вертелось под воздействием политической обстановочки, как флюгер на ветру. И ничего. Жаки сейчас греет постельку слечне Глашек и в ус не дует.

– У меня есть сведения, – поспешила извлечь из загашников козырную карту Сковронская. – У Ганнибала имеется множество “гнёзд” на территории всей Праги и за её пределами. Он давно это всё готовил, в том числе и при активном участии моей семьи. Я не уверена, не сменил ли господин “гнездо”, которое выбрал основным, когда меня поймали, но если попытаться сопоставить факты, то…

Поток словоизлияний некромагички остановил коснувшийся её губ перст Даркена, влажный от девичьих слёз.

– Тише-тише-тише. Я что, просил от тебя каких-то сведений? Научись читать атмосферу, Экзи, я что, просто так упоминал Жаки? – небрежно взмахнул он рукой и вновь вернул её на талию пленницы. – А говорят ещё, что мужики тупые и не понимают намёков.

Секунду Маллой-младший наслаждался сложным выражением лица Сковронской, пока та осмысливала сказанное и пыталась наступить на вертлявую шею собственной гордости. Затем всякая неоднозначность покинула лик девушки. Только истома, не считать которую мог только слепой. И глухой.

Веки приопущены, губы приоткрыты. Дыхание замедлилось, стало глубже. Экза подалась вперёд, к лику Даркена, но уже спустя секунду обнаружила себя летящей спиной навстречу стене. Сковронская даже пискнуть от удивления не успела. Только хлопнулась сначала о вертикальную поверхность, а затем о горизонтальную, и всё это под аккомпанемент злорадного хохота двух молодых людей.