Текст книги "Viva la Mésalliance или Слава Мезальянсу (СИ)"

Автор книги: Игорь Давыдов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 44 страниц)

– О, Семеро, Экзи! Нельзя же так легко вестись на всякую чушь! Ты что, и правда подумала, что мне от тебя нужен интим?! – развёл руками Маллой-младший. – Да любая женщина в Богемии спит и видит оказаться в моей постели! Яжсынректора! Я – потомок одной из богатейших и влиятельнейших семей нашей страны! Твои телеса не были бы ценным ресурсом в переговорах даже если бы я тобой не брезговал!

Шутейку начальника тотчас же поддержал Лукан.

– Между прочим, я сам повёлся, Дарк! Это было круто. Ты так резко переменился, словно бы и правда ей поверил.

– Знаешь, я и правда ей поверил. Кое в чём, – небрежно пожал плечами “номер один”. – Но мне просто плевать на то, что там этой курвой руководило. Свою пожалейку я растворил в одном мощном взрыве. И, кстати…

Сын рода Маллой щёлкнул пальцами и направил на Лукана указующий перст в обвиняющем жесте.

– Между прочим, ты переигрываешь. Да, я знаю, что твоя роль, как второстепенного персонажа заключается в том, чтобы восхвалять меня и ежесекундно охреневать от моей крутизны, чтобы читатель понимал, какие эмоции ему следует испытывать, но это уже чересчур.

Пан Кучера поднял руки в извиняющемся жесте.

– Прости, главный, но это правда. Ты просто очень непредсказуемый человек, и потому я не знал, чего от тебя ждать. С тебя сталось бы резко отказаться от пыток и позволить девочке отработать свою вину иными, более приятными способами.

Даркен брезгливо поморщился.

– Не мой типаж. Я же ГАР. А ГАРные парни все сплошь однолюбы.

– ГАР? – не понял Лукан.

– Персонаж настолько офигенно крутой, что даже для парней отдаться ему – не голубизна, – пояснил молодой человек.

Теперь уже поморщился пан Кучера.

– Не-е-е… не дотягиваешь.

Даркен бросил на подчинённого недовольный взгляд.

– Нам надо поработать над взаимопониманием, а то тебя из крайности в крайность бросает… ладно, на чём мы остановились? – молодой человек перевёл взгляд на сидящую на коленях рассеянную и затравленную Экзу. – Ах, да. Я тобой безгую.

В качеств подтверждения своих слов некромаг от души вмазал ногой в живот пленнице, а затем, когда та согнулась, чуть ли не уткнувшись лбом в пол, опустил подошву аккурат на затылок жертве, заставляя ту склониться ещё ниже.

– А ещё, я хочу сделать тебе очень… очень… очень больно. В мире вообще есть две вещи, которые я люблю: делать тебе больно, и разорять “гнёзда” террористов. Так что ты там говорила об убежище Гани?

Что бы там ни говорил Дарк, считывать атмосферу Экза умела достаточно хорошо, а потому начала говорить прежде, чем сумела полностью восстановить дыхание.

– Район… Огибани… отель… Сметана…

Маллой-младший от удивления даже ногу с головы Сковронской убрал. Неторопливо, молча, он опустился на корточки рядом с пленницей.

– Огибани Влтава? Старая Прага? Тот самый отель, перед входом которого стоит статуя Бедржиха Сметаны? Композитора?

– Угу… – выдавила из себя девушка.

– Что ты мне угукаешь тут? – раздражённо оскалился Даркен. – Мне нужен чёткий и внятный ответ.

– Да… тот самый, – Сковронская уже сумела кое-как совладать с дыхалкой, а потому уже была способна на достаточно длинные реплики. – Функционеры занимают подземные этажи, а сам Ганнибал любит находиться повыше. На чердаке.

В беседу вновь вмешался Лукан.

– О, Семеро, Дарк, чего ты так всполошился? Огибани находятся под Шпоркове. О связи Сковронских со Шпоркове, мне кажется, знал каждый. А у тебя такое лицо, будто бы ты услышал что-то поистине ужасное.

– А я и услышал, – поджал губы Даркен. – Скажи, на кого нацелен отель Сметана, как поставщик услуг?

– На бедное дворянство и сравнительно богатую челядь, – пожал плечами Лукан.

– Какой-то куцый ответ, пан Кучера, – сухо произнёс “номер один”.

– А ещё, там достаточно дешёвые, но достаточно качественные путаны, – снова поджал плечами подчинённый. – И все закрывают глаза на наркотики. Но это почти синонимично тому, что я сказал ранее.

– Бизнес средней руки и аналогичные им чиновники, – Даркен медленно выпрямился. – Категория людей, крайне ненавидимая челядью, по причинам от зависти до коррупции. Те, чья гибель обрадует народные массы.

– Думаешь, Ганнибал всё это время заражал любителей теневого бизнеса? – прищурился пан Кучера. – Если так, то через тот отельчик должно было пройти достаточно много финансовых воротил.

– И если карфагенянин обратит их всех в мутантов одним заклинанием, мы получим не только массовую резню, но и просадку по линии прямого государственного управления и экономических потоков, – “номер один” на пару секунд замолчал, собрался с мыслями, а затем тяжело вздохнул и продолжил. – Даже при спешной замене всех мёртвых чиновников мы получим серьёзную дестабилизацию. Новички первые месяцы завсегда будут более слепошары, чем старички. Появятся дополнительные лакуны информационных потоков, в которых легко будет скрыться революционерам и террористам.

Лукан нахмурился.

– Звучит откровенно хреново… и всё это, когда мы на пороге войны с Россией.

– Я должен проверить эту информацию, – сын рода Маллой решительно направился к выходу из камеры. – Сверю данные от мелких функционеров и от старшего Сковронского. Последний должен знать побольше о том, что там решила учудить Ганя-тян. Хотелось бы верить, что я сейчас зря паникую, но мы же сейчас говорим о человеке, в угоду которому создавался высоконасыщенный прах. А такие не боятся ни Семерых, ни Лешей, ни даже советской власти.

– А я? – окликнул начальника Лукан. – Чем заняться мне? Будут свежие поручения?

– Свежие поручения? – не понял Даркен.

“Номер один” так и застыл, обернувшись через плечо.

– Ну, да, – развёл руками пан Кучера. – Ситуация изменилась, верно? Мы на пороге серьёзной катастрофы. Нужно активно действовать, чтобы её избежать.

Маллой-младший поморщился.

– Нужно… нужно… знать бы ещё как именно действовать…

– А ты не знаешь? – уточнил подчинённый.

– Не знаю. Понятия не имею. И в ближайшее время иметь не могу. Поэтому, ради всего святого, не откажи слечне Стрыге в гостеприимстве. Ты же не брезгуешь, верно?

Лукан улыбнулся. И улыбка его выглядела тёплой, вежливой. Ехидцы было в неё вложено не более, чем обычно.

– Ничуть.

– Вот и замечательно, – кивнул Даркен, и продолжил свой путь к закутку в конце коридора, где можно будет облокотиться на подоконник и потрещать немного с Ёлко.

За спиной сына рода Маллой тихо щёлкнул дверной замок

Глава 17. Нет ничего важней семьи

1.

Дверной звонок воспроизвёл хоровое пение трёх различных видов птиц. Не меньше. Броня никогда не понимала восторга относительно щебетания пернатых, а оттого не стала задерживать пальчика на кнопке, ответственной за наполнение пространства в квартире и в паре метров от её входной двери многогласой трелью.

Звуки шагов. Характерное ритмичное пощёлкивание замка, и вот, юная синеокая некромагичка обнаружила себя лицом к лицу со своей копией, отличной от оригинала лишь цветом глаз: словно бы листва в тропическом лесу.

Хотя тут, скорей, сама Броня являлась копией. Ведь она существует в мире на пару десятков лет меньше, чем женщина, стоящая пред ней.

Ощущение, будто бы смотришь в волшебное зеркало. Там, по ту сторону порога царит уютная домашняя атмосфера, и даже одеяния на улыбчивом двойнике из тех, что носят ради комфорта, а не чтобы поразить окружающих: серенькие брючки из лёгкой ткани и клетчатая рубашка с закатанными рукавами.

Прямая противоположность холодному – в самом прямом смысле, ведь какая-то добрая душа открыла окно на “проветривание”, – подъезду и расфуфыренной синеглазой некромагичке, меняющей уже какой… третий? Четвёртый наряд за день? И, проклятье, они ведь даже не повторяются. Когда Лешая взмолилась и попросила “хотя бы брючный костюм”, Илега наложила на сие решение строгое ВЕТО и облачила госпожу в одеяние с юбкой-карандашом, мотивируя свой выбор аргументом “сегодня ведь не предполагается новых сражений, да и слечне вашего статуса повторяться так часто не след”.

На чистенькой, но непритязательной лестничной клетке, да с украшенными лейблом популярной сети магазинов пластиковыми пакетами в руках, разодетая Броня, сопровождаемая верной камеристкой, чувствовала себя чужеродным элементом. Словно бы она была красивым камушком, который попал в гигантский механизм, и сейчас прыгал, отскакивая от зубьев шестерёнок, не в силах найти себе место.

И, как этот камушек, слечна Глашек знала – стоит ей найти своё место, как либо её сотрёт в порошок, либо каждая из деталей сложной машины общества, имеющая честь соприкасаться с ней, окажется деформирована.

Губы Брони тронула улыбка.

– Знаешь, мам… богемийские подъезды меня всё время толкают на мысленные монологи в стиле нуарных детективов. Хотя тут, вроде бы, неплохо, – она огляделась вокруг. – Руки бы оторвать любителям промораживать лестничную клетку, но больше никаких отклонений. Ни рекламы на дверных ручках, ни мигающих лампочек…

Спустя секунду некромагичка ощутила, как её бескомпромиссно сграбастали в объятия.

– Хватит. Ра-бо-тать! – строго сказала матушка, после чего обратилась к Илеге. – Я же просила одёргивать её. Эта зубрила вообще не умеет отдыхать.

– Э-э-эхе-хе, – виновато засмеялась русовласая служаночка. – Ну, в последнее время и впрямь проблем море. Я стараюсь брать на себя несложные управленческие задачки, но, к сожалению, без госпожи Брони бывает сложно обойтись.

– Это ты на привычные ей темпы ведёшься, – проворчала пани Глашек. – Не надо. Сбавляйте обороты…

Илега, уже предчувствуя, к чему всё ведёт, тотчас же подняла руки, удерживающие два ведёрка со вкусняшками.

– У меня тут таложенка! Клюквенная и киви!

Зелёные очи матушки настороженно прищурились.

– А ты коварна, слечна Шайс.

– В нашем деле без этого никак. Мы можем войти?

– Да, заползайте скорей, а то меня уже знобить начинает.

Получив свободу передвижения, Лешая тотчас же скользнула в прихожую, украшенную обильной растительностью. Той самой, которую Броня лично учила обходиться без света за счёт поглощения питательных веществ и магической энергии из насекомых и мяса.

– Мне кажется, или когда я переселялась отсюда, зелени было меньше? – выразила свои подозрения некромагичка.

– Не кажется, – улыбнулась мама, отступая в сторону кухни, чтобы дать двум гостьям место в клаустрофобично маленькой прихожей. – Растёт всё, как на дрожжах. Я уже даже саженцы начала-было раздавать, а потом подумала: хей, это же цветочки, созданные самой Лешей! Отчего бы не продавать их? В общем, поговорила на работе, и теперь я заведую новым потенциально прибыльным направлением. Кое-кто из моих девочек работает у тебя в храме.

– А ты не сидишь на месте… это хорошо, – не без помощи шустрой Илеги Броня избавилась от верхней одежды и теперь сверкала хорошо отражающей свет шёлковой сорочкой. – А что папа?

– Ему предлагали повышение, но он отказался.

– Почему? – удивилась некромагичка.

Матушка беспечно пожала плечами.

– Он отлично понимал, что это не из-за его трудовых достижений, а из-за тебя. Он не хотел допустить давления на Лешую. Даже той малости, которую мог бы позволить себе мелкий начальник, повысивший её папочку.

– Пусть записывается на курсы повышения квалификации: мне нужны надёжные бригадиры, – ответила Броня, отходя из прихожей в комнату, где самозабвенно рубился в компьютер Лёва, так и не заметивший возвращения сестры. – Ладно, я действительно приехала домой слегка отдохнуть, но пару важных звонков мне сделать придётся. А потом я полностью свободна.

– Пару важных звонков – это сколько? – закатила очи цвета тропической листвы родительница. – Надеюсь, оно не разрастётся ветвистым древом срочных уточнений и перезвонов.

– Я тоже надеюсь… – вздохнула некромагичка. – Кстати, вы ведь регулярно сдаёте пальцы герру Кёстеру?

– А то как же? – в фырканье матушки слышались нотки раздражения. – Ты же иначе плешь нам проешь. Пришлось даже машину в кредит взять, чтобы до поместья было удобно добираться.

Теперь пришло время Броне закатывать глаза.

– Родители прославленной Лешей берут кредит на машину. Это звучит попросту нелепо.

– Не хотели тебя лишний раз волновать, – виновато улыбнулась пани Глашек.

Некромагичка перевела усталый взгляд на хитрую моську Илеги.

– Молчи, печаль-тоска, – обвиняющий перст синеокой зануды указал прямо на облачёную в одеяния горничной фигурку lesis. – Я отлично понимаю, на что ты мне сейчас пытаешься намекнуть.

– Я? – подняла та ручки в капитулирующем жесте. – А что я? Я ничего. Я просто так. Ладно, вы обе идите потрещите себе, а я займусь вкусняшками!

С привычной уже наглостью русовласая камеристка затолкала женщин рода Глашек в большую комнату, свободную от задротящих младших братьев, и решительно закрыла за ними дверь.

Матушка хихикнула.

– А она о тебе очень заботится. Я могу быть спокойна: передала тебя в надёжные руки.

– Мам… можно я полежу у тебя на коленках? – Броне показалось, что вопрос прозвучал чересчур нелепо и даже как-то жалостливо.

Оставалось только надеяться, что родительница окажется достаточно тактична, чтобы сделать вид, будто бы не обратила внимания на это проявление слабости.

И тактичности у женщины нашлось в нужном количестве, а вот актёрского таланта оказалось недостаточно. Сложно было не узреть в доброй улыбке да ставшей особо заметной мягкости движений жалости и отчаянной попытки хоть как-то сгладить острые углы, о которые не регулярной основе билась доченька.

Пани Глашек подошла к постели, уселась и легонечко постучала ладошкой себя по бедру.

– А я у тебя в волосах покопаюсь. Тебе это нравится. У меня собакены так не любили почесушку за ушком, как любишь ты.

– Угусь… – Броню уговаривать не требовалось, и вот, спустя пару секунд она уже валялась на покрывале, примостив голову на колени матушке. – Звоночки сделаю прямо сейчас. И не пугайся Роечки.

– Роечки? Яйс! – женщина громко взвизгнула и прижала руки к груди, когда узрела, как из декольте дочери выползает любопытная изумрудная моська.

– Не бойся, Роя умная. Она не укусит. По крайней мере, если на неё не наступать.

– Ну, думаю, да, не укусит, раз ты её под одеждой носишь: ты бы после первого же укуса взяла бы змею и избила бы ей ближайшую стену, – нервно хихикнула родительница.

Рое подобное замечание явно не понравилось, и змея застыла, настороженно взирая на хозяйку.

Та поспешила успокоить питомицу.

– Не бойся милая, ты ведь у нас хорошая змейка, я тебя не обижу, – девушка чмокнула шершавый бочок рептилии, а затем обратилась к матушке. – Не пугай её так. Она очень умная и всё понимает. Понятия не имею как, при полном-то отсутствии слуха, но понимает. Быть может, по губам читает? Правда говорить не умеет, и даже не меняет цвет. Так что бить её бесполезно: фиолетовой в крапинку Роечка не станет.

– Меняет цвет? – переспросила родительница. – Опять твои попаданческие шуточки.

– Ну, щито поделать, десу? – рассеянно переспросила Лешая, после чего приложила к уху телефон, а к губам палец, призывая пани Глашек к тишине. – Алло? Пан Маллой? Это Броня, мы с вашим сыном сегодня в две битвы ввязались. Тут встаёт вопрос по устранению сопутствующего ущерба… а? Пани Маллой этим занимается? Да, спасибо, я перезвоню ей.

Девушка повесила трубку и раздосадованно прикусила нижнюю губу. Звук разрыва соединения крайне хорошо описывал, что именно творилось в душе юной некромагички, для которой подобный звонок был небольшим подвигом. Она не привыкла никого ни о чём просить. Особенно – сильных мира сего. Сколь много раз ей говорили расслабиться и положиться уже на других, но у Брони попросту не получалось.

И она сама не знала, чего боялась сильней, отказа или согласия. Второе могло считаться даже более опасным, ведь рано или поздно на него захочется опереться. А подобная опора не могла считаться чем-то прочным, статичным, надёжным.

Прежде чем вновь набрать номер, девушка пролежала с закрытыми глазами, прижимая мобильный к лбу, около тридцати секунд. Тридцать секунд она заново собирала волю в кулак, и решилась ткнуть в контакт жены ректора лишь когда ощущения от копошения маминых пальчиков в волосах не дошли до горла тем приятным, слегка зудящим комочком, который рождался каждый раз, когда затягивалась ласка.

– Алло, пани Маллой? – неуверенным голосом спросила Броня.

– А! Моя дорогая невестка! Рада тебя слышать! Я так понимаю, тебе что-то понадобилось и ты не можешь с этим справиться без моего вмешательства?

Хоть тон собеседницы был весёлым, и даже ласковым, слечна Глашек ощутила неприятную тяжесть чуть пониже груди.

– У меня уже появилась репутация человека, который звонит лишь тогда, когда ему что-то нужно?

– Ну, либо это, либо тебе настолько не с кем “погонять” в “Цивилизуху”, что ты решила подключить человека, бесконечно далёкого от игр, лишь бы он тебе составил компанию.

– Да, это было бы нелепо, – вздохнула Броня. – И мне действительно нужно вспомошествие для устранения сопутствующего ущерба, которого не удалось избежать во время последних боёв.

– Хочешь подлатать челядь?

– М-м-м… да, – девушка специально избегала прямого упоминания, на какую именно цель требовалось выделить деньги, чтобы увеличить шансы получить их. – Это ведь средство производства! От их здоровья и лояльности зависит, насколько крепкими будут наши позиции. Особенно если учесть, в какое мутное время мы сейчас живём…

– Прекрати уже рационализировать эти траты. Хватит, – мягко осадила её пани Маллой. – У тебя не получится корчить из себя циника после того, что ты уже сделала для челяди. Одно только самопожертвование в Коваче, которое покорёжило твою душу, чего стоит. Я так посмотрю, ты не доверяешь принцессе?

– Принцессе? – недопоняла синеглазка.

– Она ведь обещала проследить, что всех жертв резни в поезде починят. И я не думаю, что теракт в больнице должен хоть как-то повлиять на данное августейшей особой слово.

– Да, вы правы… не должен, – неуверенно произнесла девушка. – Я просто… хочу быть уверена, что весь инструментарий у меня на руках.

– Ты ей не веришь… – с плохо скрываемым удовольствием в голосе произнесла собеседница. – И это хорошо. Не задерживайся на перепутье сейчас, Броня. В наши неспокойные времена нужно крепко держаться за то, что стоит твёрже. Я перечислю тебе средства. Тебе не потребуется за них отчитываться: сделаем вид, что это твои “карманные”.

– Вы… бесконечно добры, пани Маллой, – сказала Лешая, чтобы… наверное, сказать хоть что-то.

У неё, право, не было слов. Сколь бы дружелюбно к слечне Глашек ни были настроены старшие представители семьи ректора УСиМ, девушка всё ещё не понимала границ дозволенного. И крайне опасалась их проверять.

– Взгляни на свою правую руку.

Девушка послушно прижала мобильный ухом к плечу и выполнила указание пани Маллой.

– Видишь блеск на безымянном пальце? Это не просто кольцо. Это фамильная ценность. Прежде чем украсить твой перст, оно украшало мой. А до него – предыдущей пани Маллой. Для меня эта безделица также важна, как для тебя… твой облезлый плюшевый енот. Я доверила её тебе, потому что с тобой рядом Даркен становится лучше. Мне сложно представить юную слечну, более подходящую на роль будущей жены моего оболтуса, чем ты.

Броня задумчиво изучала предмет обсуждения. Изящную вязь гравировки, напоминающей переплетённые осьминожьи щупальца. Яркий алый рубин, выглядящий, словно бы капелька свежей крови.

Кольцо простенькое, но красивое и, очевидно, крайне дорогое.

– Думаю, Даркен с вами не согласится, пани Маллой.

В трубке раздалось громкое презрительное фырканье.

– Даркен молод и глуп! Он только-только становится взрослым. Впервые за две своих жизни! Сейчас он может сколько угодно ворочать нос и возмущаться, но пройдут годы, и истина пробьётся сквозь его баранье упрямство. Мальчишка осознает, что на самом деле важно в браке. А ты будешь тихо посмеиваться, когда он, уже будучи твоим мужем, начнёт по-настоящему за тобой ухаживать, а не чтобы досадить.

– Неужто у вас с паном Маллоем было также? – Броня придерживала мобильный левой рукой, чтобы не напрягать мышцы шеи.

– У нас – нет. Ришард повзрослел задолго до совершеннолетия. Он уже понимал, что значит быть главой семьи, и что делать, чтобы жена не чувствовала себя чужой в новом доме, – ответила женщина. – Но я видела, как подобное происходит у других. Чаще всего, у коренных форгерийцев, никогда не имевших прошлой жизни. Молодняк так часто цепляется за “свободу” не осознавая, что выбор родителей порой бывает чересчур унылым, но практичным. Ну вот какая из слечны Каппек пани Маллой? Она сама ещё ребёнок. Даркену в рот заглядывает, зубки ему показать не способна.

– Ёлко – хороший человек, – Лешая поспешила защитить аналитика.

– Человек? Да, это так. А ещё она – славная девушка. И подвергать сомнению её аналитические способности я тоже не буду. Но таких славных девушек великое множество, да и прекрасные аналитики сами по себе не становятся хорошими жёнами. Даже Даркен цепляется за Ёлко лишь потому, что она неуловимо напоминает ему любовь прошлой жизни, – пани Маллой взяла небольшую паузу. Броня была уверена, что в этот момент собеседница улыбнулась. – Из всего этого тебе следует вынести следующую мораль: ты нравишься своей будущей свекрови. Единственное, что её в тебе коробит, так это то, что ты до сих пор не приняла себя, как её невестку.

– И что мне для этого требуется? – задала вопрос юная некромагичка в своей любви к конкретизации и заземлению любых хоть сколько-нибудь сложных понятий.

– Делай то, что считаешь нужным, так, как это делала бы уже состоявшаяся пани Маллой. Ты ведь сможешь с этим справиться?

Броня прикрыла синие очи. Она не собиралась давать ответ прежде, чем сумеет проникнуться им, ощутить как он пускает корни, укрепляясь в разуме хозяйки.

Лишь так можно убедиться, что слова не пусты. Что удалось изыскать достаточно смысла, чтобы наполнить их, придать им веса и ценности. Лишь подобным образом должно было говорить, когда речь заходила о вещах столь важных и ответственных.

– Да… да, я с этим справлюсь, пани Маллой.

– Моя дочь зовёт тебя сестрой, – напомнила ей будущая свекровь.

– Я поняла намёк… мама.

2.

Кулак Лёвы от души врезался в ладонь сестры.

Удар был хороший. Весомый. Юный пан Глашек становился крепче не по месяцам, а по неделям. И, крепче он становился не только физически, но и ментально.

– Это ты называешь отдыхом? – усмехнулся паренёк, выдавая очередную бодрую двоечку. – Тебя Лешая знает сколько времени не было дома, а стоило заявиться, как сразу устраиваешь мне экзамен?

– С последней моей лесбийской оргии прошло не более суток, если тебе интересно, – фыркнула Броня. – Так что, отдыхать я умею. Вот скажи, когда ты в последний раз валялся в окружении сразу четырёх высокородных красоток?

– Ну, как-то я попросил пана Ллорко ударить меня в ладошку… улетел дальше, чем видел. Рухнул аккурат в комнату с красотками-некромагичками. Так что, все требования формально выполнил.

– Да, стоило мне уточнить, что красотки должны быть обнажены, – осклабилась Лешая. – Радует, что ты сохраняешь гибкость мышления.

– Это ещё что! На вчерашнем приёме мне удавалось аж полчаса делать вид, что я – благородный. И то, меня раскрыли только лишь когда я попался на глаза человеку, знавшему всех Глашеков в лицо.

Лёва отступил назад, чтобы дополнить двоечку красивым ударом ноги. Броня уверенно поймала брата за пятку, полностью погасив всю инерцию атаки, после чего демонстративно оттолкнула мальца в сторону дивана.

– Не подымай нижние конечности выше пояса, если не уверен, что твой противник не способен отреагировать.

– Я только что пробил по противнику крепкую двоечку, – с показной обидой ответил мальчуган. – Он сейчас “слегка ошарашен”. Самое то добить ударом ногой с разворота.

– Не выпендривайся лишний раз. Твои мышцы не усилены некромагией. Допинга нет. В моих глазах ты сейчас – ленивая медлительная масса.

– Бу-у-ука, – протянул братец, а затем беспечно откинул голову на седушку дивана. – Ладно, в любом случае, я собираюсь в ближайшее время начать мстить.

– Думаешь, дорос? – вопросила девушка, также приземляясь на мягкую мебель.

– Ну не дорос, так огребу, – беспечно пожал он плечами. – Знаешь… ты очень невовремя стала Лешей. Я вот не могу понять, это я научился давать сдачи достаточно хорошо, чтобы от меня отстали, или когда в новостях начали активно разглагольствовать про Броню Глашек, до этих идиотов стало как-то доходить, что Лев Глашек может быть с ней связан.

– Так вот в чём дело? – хмыкнула синеглазка. – Хочешь понять, тварь ли ты дрожащая или право имеешь?

– Никто не имел тех прав, на которые покушался подаривший нам это высказывание лирический персонаж, – нахмурился мальчуган, но затем тут же озарил комнату широкой довольной лыбой. – Меня интересует не имею ли я право, а могу ли я его узурпировать. В смысле, сам. Без сестрички-некромагички, стоящей за спиной.

– Что? Тестостерон в тебе заговорил? – усмехнулась Броня. – Благое дело: протестировать твои собственные возможности в относительно безопасной обстановке. Кроме того, ты реализуешь мечту всех битых задротов всех миров. Прийти и накостылять всем обидчикам!

– Ну-у-у-у, и это тоже, – виновато развёл руками малец. – Но официальная причина моего военного похода на школьное хулиганьё будет, само собой, куда как возвышенней: я ведь собираюсь стать некромагом. А там слабаки и трусы не нужны. Не говоря уже о том, что мне бы хотелось когда-нибудь превзойти тебя.

– Выходка? – весёлая улыбка не сходила с губ сестрицы. – Совсем, как в фильмах про стрит-дэнс. На этом ты собираешься строить свою репутацию? Какой тип запугивания это будет? Гнев злобной обезьяны или молчаливая холодная волчья злоба?

Лёва недовольно прищурился.

– Почему, когда ты так говоришь, у меня появляется чувство, будто бы я делаю что-то неправильно?

Броня пожала плечами.

– Быть может, потому что ты привык к тому, что злоба и гнев демонизируются?

– Ну, да, – парень повторил жест некромагички. – Это же один из смертных грехов. По христианству, я имею в виду. Да и в Форгерии гнев считается атрибутом хаоса.

– Кому нужна гневная челядь? – отмахнулась небрежно синеглазка. – Она не нужна ни шляхте, ни другой челяди. Но что касается дворянства? Нужен ли кому гневный дворянин?

Мальчуган поднял палец к потолку.

– Сюзерену. Чтобы спускать на врагов вассала, роняющего пенную слюну бешенства из оскаленной пасти. Иными словами, ты хочешь сказать, что я всё делаю правильно? – с надеждой посмотрел Лёва на родственницу. – Можешь начать говорить в стиле робота? “Одобрение: ты строишь грозную репутацию?” У тебя так намного понятней выйдет.

– Наблюдение: ты строишь грозную репутацию. Одобрение: грозная репутация необходима некромагу. Уточнение: какой тип грозной репутации ты будешь строить?

Братец рассмеялся.

– Надеюсь, такой стиль речи войдёт тебе в привычку? Но… я не знаю, – честно ответил паренёк. – В смысле, в этот раз я вне всякого сомнения буду испытывать особое удовольствие, разнося куском арматуры кости обидчиков. Степень моего злорадства будет сложно переоценить. Возможно я даже буду злобно хохотать. И смех сей будет искренним.

Взгляд Брони был разом задумчивым и лукавым.

– В каком-то смысле я тебе завидую. Мне так и не довелось распробовать сладкого вкуса мести.

– А Сковронский? – удивился Лёва.

– А что Сковронский? К тому времени, как он меня обидел, моё сердце обросло крепкой бронёй безразличия. Не могу сказать точно, какие чувства меня объяли в Коваче, но сегодня мне было всё равно. Лишь немного облегчения от того, что я на время исключила опасного противника из игры.

Синие очи закатились в задумчивости.

– Хотя, возможно, мне придётся вновь с ним столкнуться завтра. Если у Ганнибала есть ресурсы, он вполне может возродить подручного. А цикл восстановления у него будет примерно соответствовать циклу моего отдыха и подготовки удара.

– Ганнибал? – навострил ушки младший брат, даже слегка приподнимаясь.

– Не бери в голову. Работа, – небрежно отмахнулась сестрица. – Сейчас мы ведь о твоём будущем говорим? О будущем, в котором ты предстанешь, как взрывоопасная гневная сила?

– Ниша хладнокровного зла воздающего уже занята, – развёл руками Лёва. – Если я буду копировать тебя, то затеряюсь. Маркетинг решает. Необходимо создать запоминающийся образ. Придумаю какой-то план и буду его придерживаться. Хотя, сказать честно, я ещё не уверен, что всё будет именно так.

Паренёк задумался.

– Есть, всё же, разница между местью кому-то, кого я искренне, всеми фибрами души ненавижу, и дальнейшей деятельностью, когда на пути моём будут вставать люди, к которым у меня даже не факт, что будет иметься личная неприязнь.

– Не убрать потенциального противника, когда у тебя имеется такая возможность – это политическая недальновидность, – напомнила Броня.

– Зна-а-а-аю, – протянул братец. – Чай не дурак. В смысле, дурак, конечно же, но не настолько. Но у меня не имеется достаточного опыта, чтобы так с ходу понять, какой именно образ мне будет больше идти.

– А чем ты вдохновляешься? – поинтересовалась некромагичка.

– Слешерами.

– Слешерами?

Лёва кивнул.

– Да, слешерами. Понимаю, что разумней было бы вдохновляться трактатом “Государь” и тому подобными работами. Но это сложно. Мне ближе точка зрения Руссо: все люди изначально няшки, и лишь квартирный вопрос испортил их. Поэтому вместо того, чтобы напитываться мрачными идеями, я предпочту напитываться резкой смачной сочной брутальностью визуальных образов.

Братишка вскочил с места и развёл руки в стороны.

– Неостановимая мощь Пулона! Шутеечки и кровожадная изобретательность Крюгера!

– Предпочитаешь личный контакт с жертвами? – изогнула бровь синеглазка.

– По крайней мере, на этот раз, – кивнул Лёва и медленно обернулся через плечо. – Мне не нужно скрываться. Те, кого я собираюсь убить, ведь являются твоими подданными. По закону мне держать ответ пред тобой, а не перед кем-то ещё.

– Ты собираешься их убить? – тихо и спокойно спросила Лешая.

Паренёк несколько секунд молчал, а затем его подбородок на секунду опустился вниз.

– Да. По крайней мере, некоторых. Мне не хватит холодности искалечить их и оставить жить. Морально проще поддаться импульсу, рождающемуся в груди, и забить обидчиков на смерть, наслаждаясь блюдом правосудия под соусом из личных обид. Но обреку на смерть я не всех, – во взгляде Лёвы не было ярости и гнева, лишь грустная задумчивость. – Большинству, скорее, переломаю кости или ещё как-то побью. Пусть лечатся себе и возвращаются к нормальной жизни. Кое-кого вообще придётся навестить больше не из личной неприязни, а для порядка. Потому что некромагу нельзя оставлять в прошлом эпизодов, которые могли бы указывать на то, что ему можно перейти дорогу и остаться при этом невредимым.