Текст книги "Viva la Mésalliance или Слава Мезальянсу (СИ)"

Автор книги: Игорь Давыдов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 44 страниц)

– Не помню, чтобы я посылал вам электронное письмо, в котором сообщил бы, что меня интересует ваше мнение по данному вопросу слечна…

– Каппек, – ответила та. – Слечна Каппек. Ёлко Каппек, если конкретней. И подобных и-мейлов у меня, как грязи под отросшими ногтями бродяги, пан Маллой.

– Ёлко?

Молодой человек не поверил. Он сделал шаг девушке навстречу и, не тратя времени на то, чтобы спросить разрешения, поднял вуаль. Это лицо… это лицо действительно было похоже на милую моську вечно недовольного серьёзного ёжика, что служил аналитиком ковена и правой рукой самого Даркена Маллоя.

Но всё остальное… волосы не топорщились во все стороны колючками, одежды были нарочито женственными, без вечного унисекса.

– Ничего себе тебя жизнь помотала, – произнёс юный дворянин, ошарашенно хлопая глазами.

– В понедельник ты говорил так же, – хмыкнула “номер два”. – Не оригинально.

– Ну, уж прости, того “меня”, что был в понедельник, что-то нигде не получается найти, – развёл руками молодой человек. – Пришлось восстанавливать воскресную копию.

Во рту вновь появился кислый привкус, однако сие был не энергетик. Так ощущалось чувство потери. Потери нескольких дней жизни. Важных дней, в которых между ними с Ёлко произошло что-то, о чём очень хотелось бы помнить.

Некромаг спешно приложился к банке, надеясь перебить одну кислятину другой, более приятной. И ядрёные химические ароматизаторы с этой задачей справлялись удовлетворительно.

– Не надо вымещать злобу на тех, кто в этом не виноват, Дарк, – девушка завела ручки за спину, и этот жест не казался привычным и знакомым, когда исполнялся столь нарядно одетой юной особой. – Не Броня тебя убила и похитила тело. Она верно служит семейству Маллой, каждый раз совершая небольшой подвиг, перебарывая собственную социофобию. Было бы неплохо, если бы ты перестал на неё давить.

– Исключено.

Ответ “номера один” был столь холодным, что казалось, все механизмы автомобиля покрылись инеем.

– Об этом не может быть и речи, – некромаг повернулся к Ёлко спиной и сделал несколько шагов вглубь салона. – Лишь когда она даст прямой и чёткий ответ моему отцу, и этот ответ будет “нет”, я сменю гнев на милость. Я точно знаю, на ком я хочу жениться, и этот кто-то – не Глашек.

– Ты же знаешь, что это невозможно, – нахмурилась “номер три”. – Твой отец никогда не позволит пойти на мезальянс, если этот мезальянс не является частью его глобального плана…

– Отцу уже пора позврослеть и вспомнить, что он не в игрушки играет, а имеет дело с живыми людьми, – нарочито презрительно фыркнул сын рода Маллоев. – Ты меня знаешь. Я – не паинька.

– Что же… тогда нас ждёт первый крупный разлад в отношениях, Дарк, – с привычной серьёзностью произнесла девушка. – Потому что я собираюсь поддержать Броню.

Молодой человек резко обернулся через плечо и встретил решительный цепкий взгляд. И пусть очи Ёлко стали розовыми, их взор остался старым. Узнаваемым.

– С чего вдруг ты воспылала к ней такими нежными чувствами? – брови “номера один” сдвинулись к переносице. – Серьёзно, почему она на всех моих знакомых женского пола оказывает такой эффект? Я бы ещё понял, будь у неё глазюки, как у щенка шарпея, так ведь нет же! Ничего не выражающая синяя бездна!

“Номер два” отвернулась. Хоть косметика скрывала детали изменения тона кожи, выглядела ёжик так, будто бы покраснела. Это сложно объяснить: едва заметные изменения в мимике, которые было проще представить, чем описать.

– Наверное, потому, что она – главная героиня?

В салоне авто воцарилась тишина. Надолго. Секунд на пять.

– Серьёзно? – наконец спросил Дарк. – Ты сейчас что, четвёртую стену сломала?

– А почему тебе можно, а мне – нельзя? – надулась девушка и скосила глаза в сторону собеседника.

– Потому что я старше и монарше, – молодой человек отставил в сторону банку и спрятал руки в карманы. – И вообще, я тут главный герой. Я – мужского пола, крутой, богатый и высокородный. Где мой гарем?

– Ты сам от него бегаешь, потому что однолюб, – хмыкнула Ёлко. – Сам посуди: на тебя вешается Фортуна, а в жёны тебе пророчат аватару богини. Но ты всё равно хочешь, чтобы под венец пошла я.

– Потому что цундере всегда выигрывают, – слишком серьёзно произнёс он. – А если без шуток? Что ты в ней нашла? Что заставило тебя поцеловать её в момент припадка?

– В кино это обычно работает, – пожала плечами ёжик и скрестила руки на груди закрытой защитной позе. – Сработало и сейчас. Дарк… она… хорошая. Я не знаю, как это объяснить. Непредсказуемая, как ты, но надёжная. Рациональная, но обуреваемая страстями. Холодная, но горячая. Жестокая, но милосердная. Живой оксюморон. Она неуклюжая, когда речь идёт о взаимоотношениях, но такая искренняя и милая… в общем, оказывается, мне нравятся кудерешечки.

Даркен вновь не торопился с ответом. Секунды две он взирал на собеседницу, а затем покачал головой.

– Да-а-а… теперь я понял, как это выглядит со стороны, а собеседник постоянно шуткует, ломает четвёртую стену и отпускает словечки из субкультуры отаку, – он извлёк из кармана левую руку и почесал подбородок, ощутив под пальцами короткие, но жёсткие волоски. – Ты хоть понимаешь, как это выглядит? Мою любовницу у меня пытается увести моя невеста!

– Ой, всё не так, – закатила глаза Ёлко. – Ты всё неправильно понял. И не будь таким собственником. Ты сам тысячу раз говорил о том, сколь прекрасна и невинна девичья любовь. Хотя тут, конечно, о любви говорить рано. Так… импульс страсти, помноженный на тёплые эмоции, рождённые поступками Брони.

Она замолчала. Медленно опустила взгляд с потолка на лицо молодого человека и вновь продолжила.

– В любом случае… я не желаю об этом долго говорить. Я хочу провести некоторое время с Броней. Познакомлюсь поближе. Может, разочаруюсь, а может – напротив, укреплюсь в своём решении. Поддержу её в это тяжёлое время. Просто ставлю тебя перед фактом: я всё ещё буду выполнять работу аналитика для тебя, но свободные часы проведу рядышком с Глашек. Можешь считать, что в пику тебе: кто-то должен сгладить последствия твоей пляски на её больных мозолях. Особенно в это тяжёлое время.

Даркен вздохнул. А затем покачал головой и коротко посмеялся.

– Я на тебя плохо влияю. Ты становишься всё более и более упёртой. И мне это нравится. Хоть я и не одобряю тот выбор, который ты пытаешься пропихнуть. В любом случае, сейчас ты мне нужна, именно как профессионал… хотя я не буду против, если ты будешь выполнять эту работу, сидя у меня на коленях без одежды.

– Когда тут у тебя такой проходной двор? – вспыхнула Ёлко, чем вызвала у собеседника новый приступ хохота. – Вот ещё! Мне необходима интимная обстановка! Чего? Хватит ржать уже!

Девушка раздражённо топнула ногой, однако Даркена это не то, чтобы успокоило. Точнее, на сердце у него стало заметно теплей при виде столь мило злящейся Ёлко, что даже в новом облике сохраняла ряд узнаваемых черт. Но смеяться меньше он не стал.

Молодой человек подошёл к диванчику и плюхнулся на него, а затем призывно постучал ладонью рядом с собой.

– Присаживайся. Я сейчас тебе расскажу всё, что знаю.

Даркен достал из кармана мобильный и принялся подгружать карту.

– Уф… с чего бы начать? В общем…

– Самоучки? – спросила Ёлко, плюхаясь на седушку рядом с “номером один”.

– Ох, ты? – удивлённо вскинул брови некромаг. – Скажи, а ты, часом, синопсис нашей книги не читала?

– Нет, всё куда как банальней и скучней, – покачала головой девушка. – Я начала своё расследование, когда стало известно, что ты однажды вышел из дома и не вернулся. Я помнила: тебя в последнее время вся эта история с предсмертными словами Сковронского мучила, как больные зубы мучают сорокалетнего офисного работника из челяди. Собрала статистику, сопоставила сведенья, подняла старую документацию нашего дорого друга и…

Некромагичка склонилась к плечу босса, чтобы было сподручней заглядывать ему в мобильный, а затем пару раз скользнула пальчиком по экрану, смещая карту относительно текущего местоположения.

– …оказалось, что подозрительно много финансовых потоков через третьих лиц сходятся в этом милом заведении, которое, по случайному стечению обстоятельств связано с байками о самоучках.

– Клуб “Кампричикосы”? – изогнул бровь Даркен. – Лю-бо-пыт-нень-ко.

– Я знала, что это тебе понравится, – улыбнулась Ёлко. – Ты обожаешь подобные совпадения.

– Но не подобные места, – лицо сына рода Маллоев исказила кривая злобная усмешка. – У тебя ведь достаточно сведений, чтобы обеспечить casus belli для вооружённого обыска этого любимого высокородными извращенцами места?

Девушка коротко кивнула.

– Угусь.

– Тогда готовь публикацию на полдень, – в голосе “номера один” скрежетал тот же металл, что поблёскивал в серых глазах. – Мне нужно хорошенько проработать план штурма.

Глава 7. Дурные предзнаменования

1.

Когда несколько месяцев назад Броня съезжала от родителей, она полагала, что её новое место жительство будет выглядеть куда как менее… специфично.

Всё дело в том, что девушка в качестве обиталища выбрала храм, посвящённый, по сути, ей самой. В конце концов, это ведь логично, что та, кто зовёт себя богиней, проводит ночи в месте, обозначенном, как святилище имени её самой. Другой вопрос, что святилище это выглядело отнюдь не так, как рисует воображение среднего человека, когда он слышит слово “храм”. Не имелось тут огромных витражей и пафосных врат. Да и само здание изначально было построено для иных нужд.

Архитектор задумывал его, как офисно-складской комплекс.

Именно так. Броня заняла местечко в промзоне, как раз рядышком с последствиями бойни двухмесячной давности. Той самой, что и прославила главную зануду УСиМ, как воплощение божества хаоса. Собственно, эта бойня и стала причиной, по которой многие фирмы предпочли съехать куда подальше: было проще взять компенсацию из рук семейства Маллой и перенести производство в другое место, нежели реставрировать искорёженные постройки до состояния, в котором они стали бы пригодны для возобновления бизнеса.

Да и близость успевшей стать знаменитой Стенающей Рощи, где произрастали багровые растения, некогда являвшиеся людьми, под присмотром огромной древесной девы, что недобрым взглядом взирала на каждого, кому хватало смелости подойти слишком близко к её изнывающим от боли подопечным, многих отталкивала. Пусть Лешей в лицо мало кто решался сказать дурное слово, особенно это касалось представителей челяди, но тех, кто предпочитал держаться подальше от подобных арт-инсталляций было достаточно много.

Броня не могла их винить.

Как и не могла проникнуться атмосферой своего храма. Она тут была, как уже сказано выше, специфична.

Даже если забыть о том, что состояние перманентного ремонта накладывало свой отпечаток на окружающую обстановку, сама мысль переоборудовать здание в промзоне под святилище попахивала каким-то сектантством. Конечно, вслух слечна Глашек обосновывала выбор помещений для своего культа дешевизной подобного решения, однако вполне возможно, что подспудно ей хотелось саботировать идею поклонения самой себе.

Разве можно воспринимать всерьёз храм, выглядящий, как типичная серая коробка в промзоне? Да, несомненно, если пройти внутрь, миновав ворота, чью безликость попытались скрасить наскоро притяпляпанными табличками и одиноким биллбордом, а также найдя правильную незапертую дверь, то можно насладиться внутренним убранством. Функциональная оранжерея с живыми растениями, способными не загнуться в помещении практически без окон под светом неспециализированных ламп, вполне способна произвести впечатление. Особенно если узреть её в момент, когда культисты скармливают этой зелени сочащиеся кровью куски мяса. Но душок дешёвого сектанства всё равно оставался: ведь стоило поднять взгляд к потолку, как в глаза тут же бросались все эти металлические перекрытия, балки и даже косички проводов.

Тем было странней видеть ежедневные отчёты о новых прихожанах.

Нет-нет, разумеется Броня готовилась увидеть некоторое количество новичков. С учётом костяка культа из числа тех, кто оказался спасён из пыточных, было вполне ожидаемо узреть несколько раз в неделю пару новых лиц. Но экспоненциальный рост, который привёл к тому, что единственный крупный храм уже через пару месяцев оказался не способен вместить всех желающих присутствовать на богослужениях, из-за чего пани Вейлис пришлось разбивать приход на смены и выбивать у слечны Глашек лишних ЧОПовцев для организации пропускного режима, определённо являлся не тем, что было способно уложиться в голове у излишне рациональной аватары божества хаоса.

А ведь ещё приходилось учитывать тот факт, что на официальные служения Лешей было принято пускать лишь тех, кто выполняет для культа работу на волонтёрских основаниях.

Броня не знала, радоваться ли этому сомнительно шустрому росту секты имени Лешей или же нет. С одной стороны, у неё появился ресурс. Причём ресурс весьма ощутимый и даже полезный. Другой вопрос, что синеглазка, будучи перфекционисткой, желала выжать из ресурса всё возможное, организовать его и убедиться, что перспектива однажды утром проснуться и обнаружить резкий спад популярности культу не грозит. А эта задача была уже неординарной. Даже если забыть о том, что Лешая понятия не имела, на каких столпах стоит текущая успешность её маленького культа.

Броня не очень хорошо умела работать на образ в долгосрочной перспективе. И, если честно, не очень-то и хотела. Однако она осознавала необходимость этого.

Потому в одной из зал для богослужений, в девичестве бывшей складом, средь хмурых, нарочито безликих стен, вдоль которых тянулись ряды плотоядных кустов, аккурат под большим голографическим монитором, что будучи выключенным выглядел, как простая чёрная пластиковая планка, располагался самый настоящий трон. Он был огромным. Настолько, что вполне мог бы сойти за диван со спинкой-переростком. Да и сама Синеглазка зачастую валялась на нём именно, как на диване, закинув ноги на один из подлокотников да подложив под спину и голову кучу подушек, да с важным видом поглаживая змеюку, что довольно лежала на груди хозяйки, лениво переваривая маленькие тефтельки, специально приготовленные для неё на местной кухне: с добавлением пушистых пёрышек, которые, внезапно, воспринимались Роей, как лакомство.

В этой самой позе Броня развалилась и сейчас. Разве что её чешуйчатая питомица сегодня ворочала нос от угощений: видать, перебрала вчера на королевском приёме, а потому сегодня отказывалась есть, чтобы не словить сонливость. Некромагичка и не заставляла любимицу, а потому ограничилась просто распечатыванием пачки поцелуев в морду: змее с таким количеством магических изменений следовало доверять инстинктам, что заложил в неё неизвестный создатель.

Подле трона собралась целая делегация. И всем требовалось внимание слечны Глашек. И требовалось довольно давно: часовая стрелка уже прошла половину пути от одиннадцати часов до полудня, а Броня стала доступна для просителей только сейчас. Когда ей наконец удалось сбежать из дворца и немного выспаться.

Отец хотел поговорить с Лешей о событиях предыдущего вечера. Его явно тяготил груз вины за то, что его не было рядом в минуты, когда дочери явно не помешала бы помощь. Высокий и плечистый мужчина сутулился. И сутулился даже больше, чем обычно. Он просто не мог признаться сам себе, что его присутствие не повлияло бы ни на единый аспект одержимости синеглазой некромагички.

Илега жаждала доложиться госпоже о своих успехах и провалах. Это маленькое шумное русоволосое создание последние часов двенадцать на своих хрупких острых плечиках тягало управление поистине конским количеством процессов, порождённых желанием слечны Глашек обезопасить гражданских от биологической угрозы в лице гигантских таракано-богомолов, плюющихся кислотой.

Ёлко, уже успевшей сменить парадное платье на куда как более практичное одеяние с чёрными леггинсами и белой сорочкой, не терпелось поведать будущей жене её любимого человека о новых чудачествах мужчины, без факта существования которого они бы, скорей всего, никогда лишний раз и словом бы не обменялись. Броня, конечно, была уже более-менее в курсе происходящего, но ведь всегда оставались детали.

Фортуне же хотелось лишний раз прополоскать мозг своей lesis на тему того, сколь выгодно было бы принять подозрительное предложение принцессы. Рыжеволосая красотка всю дорогу пыталась понять, что именно мешает главной зануде УСиМ воспользоваться шансом, что выпадает лишь раз в жизни, и то не каждому: ведь даже мнительной Броне не удавалось с ходу сказать, какие подвохи кроются в браке с приветливой дочерью короля Богемии. Elsis было не дано понять, что именно то, насколько гладко всё звучит, и насколько беспроблемно выглядит, и являлось главным стоп-фактором в синих глазах слечны Глашек.

И это если не считать скроменько стоящей чуть в стороне Тильды Вейлис, прижимавшей к груди планшетку с пачкой бумаг. Эта приятная немолодая женщина, всего за пару месяцев поднявшаяся от простой домохозяйки до заместительницы Лешей по делам культа, всё ещё не успела освоиться с новым правовым статусом: она, как и её госпожа, чувствовала себя чужеродным элементом в системе, которая в принципе родилась при её непосредственном участии.

Всем было что-то нужно от Брони. Но все были вынуждены держать рот на замке, так как видели, что их слова не вызывают иной реакции, кроме молчания. И каждая новая фраза лишь увеличивала время, которое слечна Лешая проведёт, лёжа на подушках с закрытыми глазами, усиленно игнорируя любые попытки с ней хоть как-то коммуницировать.

Девушка давным давно усвоила, что лучший способ добиться тишины от окружающих, это самой стать источником этой тишины.

И вот, долгожданная тишина пришла в залу. Не абсолютная. Никуда не девались шорохи одежд садовников, не исчез естественный неровный эмбиент ремонтных работ за стеной. Однако ничто из этого не несло новой информации. Тишина в потоке данных – именно этого и добивалась девушка своим молчанием.

Наконец Броня подняла веки и окинула просителей внимательным взглядом глубоких синих глаз.

Лишь спустя ещё пяток секунд слечна Глашек обратилась к своей lesis.

– Туна, я не хочу говорить об этом. Просто. Не. Хочу.

– Но…

– Это не обсуждается, – холодно отрезала Лешая.

Несколько секунд девушки не просто не говорили, но даже не двигались. Лишь смотрели друг на друга, словно бы каждая из них пыталась физически оттолкнуть собеседницу одной лишь мощью строгого внимательного взгляда.

Фортуна сдалась первой. Она изящно развернулась спиной к Броне, подчёркивая обиду жестом, но не выражением лица.

– Я – к Дарку. Если захочешь меня поблагодарить за то, что вчерашний вечер окончился постелью принцессы, а не темницей, ты знаешь, где меня найти.

– О времена, о нравы, – тихо шепнул пан Глашек, провожая взглядом дворянку, что стремительно уходила прочь, гордо виляя бёдрами.

– И не говори, отец, – вздохнула синеглазка. – Если бы я знала, чем всё это закончится, воздержалась бы от этого представления.

– У тебя плохо выходит лгать, родная, – ответил ей мужчина. – Даже не пытайся сделать вид, что всё вчерашнее было хорошо отрепетированным трюком, который ты согласовала с паном Маллоем. Я на это не куплюсь.

– При-дёт-ся, – с нажимом ответила ему дочка. – Это не просто версия для семьи. Это единственная версия, которую вы услышите, помимо официальной, многократно преукрашенной пиар-менеджерами и старательно очищенной от любых проявлений неудобной правды. Довольствуйся сказанным, и радуйся, что услышал хотя бы это. Особенно учитывая, что речи свои мы ведём в помещении моего культа.

Пан Глашек закатил глаза. Чувство вины было вынуждено потесниться, пуская вперёд обиду, а оттого плечи мужчины расправились, делая фигуру куда как более внушительной.

– И снова неудачная ложь. Я был на твоих богослужениях, и видел, какой ты являешься своим прихожанам. Они видят в тебе богиню не благодаря твоей игре, а вопреки ей: твоей философии, в отличие от культа, выгодней, когда тебя считают человеком, а не высшим существом.

Броня снова замолчала. Пару секунд она внимательно взирала на собеседника, и наконец её уста, сложенные в невыразительную прямую линию, отворились вновь.

– Моя философия… ты же знаешь её постулаты, отец. “Если ты не можешь сделать необходимое…”

– “…сделай возможное”, – закончил он.

Едва зародившаяся в груди родителя бравада отступила. Плечи снова чуть сместились вперёд.

– Я делаю возможное, отец. Точнее, самое полезное, из возможного. Нет никакой пользы в пустом волнении. Это бессмысленная трата сил и времени. Мне нужно кое-что проверить. Провести эксперименты. Сделать выводы. Но вместо этого я разговариваю с тобой на тему, в которой ты понимаешь ещё меньше меня. А я в ней, как свинья в апельсинах.

Мужчина выдохнул. Медленно. Прикрыв глаза.

– Я тебя понял, дорогая… я не буду лгать семье. Но объясню им, чего ты от них ждёшь. И что тебе на самом деле надо. Приходи к нам, когда сама это поймёшь.

Он улыбнулся. Тепло. Заботливо. И сердце Брони кольнуло. Она внезапно почувствовала себя самой настоящей сволочью, обидевшей родителя ни за что, ни про что. И это при том, что девушка честно пыталась оградить его от волнений, из самых добрых побуждений. И при том, что пан Глашек всё понял и даже не обиделся.

А потому и стерпела она смиренно поцелуй в лоб, которым одарил её отец, прежде чем равернуться и пойти прочь походкой, сконфуженную нетвёрдость которой он тщетно пытался скрыть. Броня предпочла сделать вид, что не заметила, что ноги родителя стали ватными от переживаний. В конце концов, она ведь совсем недавно пыталась провернуть то же самое: состроить хорошую мину при плохой игре. Причём, столь же неудачно.

Желая поскорей отвлечься от тягостных мыслей, синеглазка перевела взгляд на Илегу и “стрельнула” в её сторону указательным пальчиком.

– Молодец.

– Что? – удивлённо похлопала глазами камеристка. – Я же ничего не рассказала.

– Ты светишься, как йольская ёлка, – фыркнула Броня. – Мне не нужны отчёты, чтобы понять, насколько ты довольна собой.

– Намнеудалосьобнаружитьещёжуков! – на одном дыхании выпалила служаночка, словно бы боялась не успеть рассказать о своих успехах. – Номынашликладкуяицвтомподвалегдебылпервыйтаракан!

– Вот видишь? – улыбнулась Лешая. – Я в тебе и не сомневалась. Стоит полагать, раз я нигде не вижу никого из семьи Жаклин, они всё ещё рыщут в поисках других кладок и заражённых?

– Не совсем, – Илега уверенно скользнула к трону, совершенно нагло приподняла торс госпожи и уселась на освободившееся место, уложив голову Брони себе на коленки. – В смысле, старшие семейства Кюсо сейчас совершают контрольные обходы, как ты и предположила, но Жаклин занялась поисками того парня, которого ночью оживил Дарк. Тебя долго не было, поэтому мы с госпожой Ёлко сами всё организовали. Ты же не против?

Синеглазка перевела вопросительный взгляд на означенную госпожу Ёлко. Та пожала плечами.

– Я знаю, как ты не любишь, когда кто-то распоряжается твоими ресурсами за твоей спиной… но мне не удавалось до тебя дозвониться, да и ты сама, вроде как, оставила Илегу за главную…

Аналитик замолчала. Она ощущала тяжесть взгляда строгих синих глаз собеседницы, и тяжесть эта не давала словам, рождающимся в груди, подняться вверх, до языка.

– Ты слишком акцентируешь на этом внимание, – успокаивающий тон Брони резко контрастировал с её взором. – Я читала твой доклад по дороге к храму. Сначала даже удивилась, с чего бы тебе вдруг отчитываться передо мной, но затем я забыла об этом: все мои мысли занимал вопрос, как же тебе удалось в одинарный межстрочный интервал вместить так много извинений за то, что ты не помешала Даркену отдавать распоряжения моим карманным войскам.

– Эти извинения искренни… – начала-было Ёла, но Лешая её перебила.

– Они излишни, – лишь когда эти слова покинули уста богини-самозванки, та осознала, насколько сурово прозвучало сказанное: словно бы удар молотом о наковальню. Девушка осеклась, рассеянно облизнула губы, а затем продолжила, стараясь придать голосу мягкости. – Мало того, что ты не обязана, будучи “номером два” при “номере один”, так ведь ещё и не имела никакой возможности: мы обе знаем, насколько Дарк “себе на уме”.

– Ты злишься, – изогнула бровь Ёлко.

Благо, теперь аналитик хотя бы не выглядела, как нашкодивший щенок.

– Не на тебя же… – Броня тяжело вздохнула. – И даже не на Дарка… я просто злюсь. Знаешь, некоторые говорят, что Лешая не является злым божеством, а воплощает исключительно первозданный, природный хаос. Но я скажу тебе честно: злоба давным давно стала моей постоянной спутницей. Она кормит меня, как матушка. Я забочусь о ней, как о родной дочери. И таю в её руках, словно бы в объятиях нежнейшей любовницы.

– Это она про меня, – хихикнула Илега и ласково провела ладонью по волосам госпожи.

– Поэтому… не обращай внимания, Ёл… я просто злюсь. У меня достаточно поводов для того, чтобы злиться. И самый главный из них: тотальная невозможность заниматься именно тем, что я захочу, не отвлекаясь на внешний мир, – веки сокрыли синие очи, погружая их обладательницу в блаженную тьму. – Мне очень хочется сегодня просто заняться делами вверенных мне территорий. Погрузиться в кучу табличек и вообразить себя важным управленцем, решающим судьбы многих людей. Я не хочу думать о всех этих принцессах, женихах и наследии Сковронского…

Ёлко не ответила сразу. Спустя пару секунд она зашуршала обувью, а затем талия Брони ощутила прикосновение бедра аналитика, что уселась на краешек трона и аккуратно положила ладонь на колено устало прикрывшей глаза аватары хтонического божества.

– Именно для этого и существуем все мы, – тон “номера два” был мягким, ласковым, почти материнским. – Ты вошла во внутренний круг. Ты – “номер четыре”. О предполагаемом наследии Сковронского можешь временно не беспокоиться. Твои люди уже изыскивают иные образцы биооружия. Жаклин охотится за одним из подозреваемых, а Дарк – готовит облаву на клуб “Кампричикос”.

– Клуб “Кампричикос”? – доселе молчавшая пани Вейлис испуганно икнула. – Слечна Броня, я подготовила сметы, но у нас не получится их закрыть, не влезая в долги, если клуб “Кампричикос” исчезнет из списка источников дохода! Они исправно платили даже повышенную дань, а без неё о найме дополнительных рабочих можно забыть.

– Дай мне эти сметы, – всё ещё не открывая глаз, Броня вытянула руку в сторону звуков голоса последней ораторши. – Может, всё не так плохо: если Даркен предъявляет “Кампричикосам” претензии, быть может, получится стрясти с них репарации.

– Не получится, – судя по интонациям, Ёлко поморщилась. – В смысле, скорей всего не получится. Я, конечно, последнюю пару месяцев была занята на других участках, но из того, что мне удалось нарыть на Сковронского ранее, и что я успела проанализировать в последние пару дней, выходит, что все претензии нужно предъявлять ему, нашему успешно почившему другу. Там очень запутанные финансовые потоки и схема линий управления, когда все делают вид, что клуб сам по себе, но…

Ладонь Лешей ощутила прикосновение ребра планшетки, и девушка, наконец, открыла глаза, чтобы ознакомиться с документацией.

– А я итак уже отжала у бедолаги всё. что только можно, да? – рассеянно переспросила Броня. – Вот непруха. Мало того, что конченная сволочь и поехавший ублюдок, так ещё и нищеброд. Словно бы специально обеднел, чтобы мне насолить.

– В любом случае, это не проблема для невесты сына ректора, – небрежно пожала плечами Ёлко.

Лешая скользнула взглядом по цифрам сметы, а затем перевела тяжёлый взор на аналитика.

– Что? – подняла бровь “номер два”. – Я отлично понимаю, что ты любишь полагаться “только на себя”, но тебе средства нужны срочно, разве нет? Декабрь уже начался, а ты, вроде как, не везде отопление запустила. Неужели такая проблема взять деньги будущего свёкра? Ты ведь почти часть семьи. Маллой-старший тебе благоволит.

– Только потому, что знает: я для себя выстроила ограничения серьёзней, чем те, которые он когда-либо озвучивал, – ответила Лешая. – Пан ректор, конечно, умеет быть душкой, но мне бы не хотелось испытывать его доброжелательность на прочность. Это ресурс, к которому лучше обратиться в момент крайней нужды, а пока…

Девушка быстро пролистала прикреплённые к планшетке бумаги, покуда не нашла страницы с распечатками подобранных пани Вейлис общежитий. Броне не хотелось думать, сколько времени подручная тратила на распечатку бумаг и их сортировку. Синеглазке было не понять, как кто-то считает, что проще выполнить большой объём откровенно лишних работ, нежели освоить новые технологии. Но, к сожалению, помощница была из тех, кого пугает абсолютно любое сообщение операционной системы.

– У нас хватит бюджета переселить всех желающих в отапливаемые общежития на зиму, – спокойно заключила Лешая.

– Да, но тогда ремонт систем отопления придётся отложить… на несколько месяцев, минимум, – поджала губы пани Вейлис.

– До того, как я пришла к власти в этих местах, люди каждую зиму мёрзли в своих домах и не развалились, – поморщилась Броня. – Я им предлагаю альтернативу: тёплое место, пусть даже вдали от их привычного жилья. “Лучшее – враг хорошего”. Мы нашли решение: теперь можно затягивать с ремонтом год, два, десять, но люди мёрзнуть не будут. И нет смысла влезать в долги, которые мы, возможно, не сумеем отдать.

– Отлично! – хлопнула в ладоши Ёлко. – Ты умеешь экономить деньги. Теперь самое время поговорить с ректором, похвастаться и попросить вспомошествия за красивые глаза.

– Ректора нет в стране, – изогнула бровь Лешая.

– Ага-ага, и мобильный он дома забыл, – фыркнула “номер два”. – Мы живём в двадцать первом веке. Попробуй, позвони ему. Ты ничем не рискуешь: в худшем случае останешься при своём, а в лучшем – добьёшь ремонт за период, когда подданные будут чилить в общагах.

– Хорошо… уговорила, – пробурчала Броня, прячась от необходимости подчёркивать факт признания своей неправоты за анализом бумаг. Даже зашуршала листочками активней, чем следовало бы. – Через пару дней: как раз отчётец составлю более качественный, чтобы самой не стыдно было показывать его ректору.

– Вот и отличненько, – Ёла довольно хлопнула любовницу по коленке. – А я тебе помогу… дай смету.

Слечна Глашек рассеяно и слегка затравленно посмотрела на добродушную дворянку поверх планшетки, а затем нехотя протянула запрошенные бумаги с таким видом, будто бы расставалась не с отчётностью, а с заветной плиткой молочного шоколада, о которой мечтала последних часов пять.

– Спасибо, – довольно улыбнулась “номер два”, а затем углубилась в изучение распечаток: та скорость, с которой взгляд очей цвета фуксии скользил по строкам, просто поражала.