Текст книги "Запертые двери (СИ)"

Автор книги: Игорь Бер М.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 27 страниц)

   В качестве своего деревенского мужа, Мелл попыталась представить Уолтера. Уж лучше она этого не делала. Смех просто вырвался из ее груди. Конечно, все повернулись в ее сторону, но Мелл уже было все равно. Она смеялась до слез и не могла остановиться. На вопрос Майка и Мэри: "Что случилось?", она решила не отвечать, продолжая смеяться до боли в животе. Когда уже казалось, что приступу подошел конец, она встретилась взглядом с Уолтером, который также обернулся на ее смех и хохот снова овладел ей.

   – Может, поделишься со всем классом? – предложил Майк. – Нам ведь интересно, что тебя так развеселило.

   – Я бы предпочла не оглашать причин моего позыва к смеху, – кривляясь по-девичьи, произнесла Мелинда. Вновь встретившись взглядом с Уолтером, Мелл углядела в его черных глазах неодобрение. Похоже, он догадался (конечно, Уолтер Кэмпбелл никогда не был дураком), что ее смех был напрямую связан с ним. И он наверняка думал, что она это сделала нарочно, чтобы обидеть его – посмеяться над ним, перед его новой девушкой.

   Его укоризненный взгляд, брошенный в ее адрес, тут же смел все ее веселье. Теперь ей даже стало немного стыдно из-за своего поступка. А стыд к себе, привел к ненависти к Уолтеру. Да такой жгучей, что нечто горькое и мерзкое подступилось к ее горлу. Такая горечь остается после неочищенного грейпфрута, а сравнение мерзости она даже не могла подыскать.

   Но и ненависть к себе была не меньше. Почему он до сих пор был ей не безразличен? Почему она не могла вычеркнуть его из своей памяти? Почему он бросил ее?

   Мелл не могла простить ему его предательство. Ей хотелось унизить его, также как унизил и он ее. Нет, даже сильнее. А также отомстить и их разлучнице, которая была виновна в их расставании даже больше, чем сам Уолтер. Но она знала, как ей поступить. В Огайо все конечно будут слишком уставшими, и заваляться спать сразу, а вот в Миссури парни, конечно, захотят устроить небольшие посиделки, и заглянут в бар. Вернуться уже за полночь и не совсем трезвыми, когда Робертс уже наверняка будет спать. И тогда настанет время Мелинды Мерцер. Если же ничего не выйдет, что же, тогда Мелл пойдет по другой тропе. В их коллективе появился новый участник, который очень даже хорош собой. Гляди и у них что-то получиться. Ну а если и нет, то тогда хоть на одну ночь развеется.***

   Как и ожидала Мелл, до Мэдисона они доехали поздним вечером. Все были уставшими, и сил хватило только на то, чтобы снять номера в мотеле. А потому никаких мыслей о развлечениях ни у кого не возникло. В десять вечера вся уже спали, а утром, с началом рассвета, они вновь были на ногах. Впереди их ждал Иллинойс, за которым следовал Миссури и городок под названием Элдон – их вторая остановка по пути к Колорадо.

  6.

   Допив третью банку пива, Майк неожиданно для себя вспомнил свое детство. Небраска. Беззаботное детство. Золотые дни. Пусть студенческие годы надолго останутся в его памяти своим весельем, дружескими посиделками, вечеринками, сексуальными экспериментами, но детство всегда будет занимать верхние места на полке его воспоминаний. А вместе с ними он будет помнить и своих первых друзей. Будь Майк суеверным, он бы задумался о неком проведении, которое свела его с Тимом вновь спустя много лет. Но Майк был реалистом, а потому воспринял их встречу как неожиданное, но приятное совпадение.

   Олдмидоу, Небраска. Детство. Время, когда в искренности любви и дружбы можно было не сомневаться. Все было просто и понятно, а свежесть утреннего ветра кружила голову лучше любого алкоголя. Зелень весны, тепло лета, краски осени, уют зимы – все это восхищало и манило. Казалось, весь мир на твоей стороне и ничего плохого с тобой или с твоими друзьями не могло случиться, а войны и катастрофы существовали лишь в воображении режиссеров и сценаристов.

   Но, когда Майку исполнилось двенадцать, его отец получил предложение работать на хорошем посту в Виржинии и все что он знал и что любил, осталось в миг позади. Он плакал, когда уезжал, глядя в заднее окно старого отцовского "шевроле" на отдаляющихся от него друзей. Тима, Санни, Гарри. В Хэмптоне он прожил вместе с родителями до восемнадцати лет, после чего отправил пару писем в разные университеты. Положительные ответы пришли из Нью-Хэмпшира, из Небраски и из Массачусетса, на котором Майк остановил свой выбор.

   За шесть лет в Хэмптоне произошло немало событии, три из которых останутся в его памяти, скорее всего, и на смертном одре. Первым событием была его первая в жизни настоящая драка. Это произошло спустя три дня после переезда семьи Доннахью на новое место. На улице под номером 74, где находился его новый дом, была своя банда, в какой состоял и он вместе с Тимом, Гарри и Санни. Только если их банда была горазда воровать белье, поставленное на просушку соседями, да подсыпать песок в баки припаркованных у обочины пикапов, местная шпана любила драться и отбирать деньги, данные на еду детям своими родителями.

   Также местные хулиганы не любили новичков. Очень скоро Майку пришлось об этом узнать.

   Дрался он отчаянно, не желая сдаваться на милость победителей, а потому вернулся домой в разорванной одежде, с разодранными в кровь коленями и руками, не говоря уже о синяках и ссадинах. Мать, конечно, пожалела его, но отец был в гневе – он был уверен, что Майк нарочно чем-то задел парней, дабы развязать драку и тем насолить отцу, за то, что тот увез их от знакомых ему с детства мест.

   На следующий день, он снова встретился с мальчишками из местной банды. Майк был готов к новым атакам, но в место этого получил предложения вступить в их банду.

   "Нам нужны такие смелые парни как ты" – сказал ему тогда главарь банды. Майк, недолго раздумывая, принял их предложения, пожав им руки, предварительно плюнув на ладони. Так он стал членом новой банды. Но теперь он приставал к младшим, срывал уроки, сбегал из дома и ...продолжал играть в бейсбол.

   Вторым событием стало его первое познание девушки, которое произошло в четырнадцать лет. Ее звали Мэнди, и ей было двадцать один год. Она не была красавицей, но нельзя было назвать ее и уродливой, но было в ней что-то, что могли видеть лишь парни в разгар своего гормонального всплеска. Мэнди была развязной девчонкой, дружила исключительно с парнями, любила шумные компании и пила слишком много джина с тоником. Майк уже с год мечтал о том, как он разденет ее, дотронется до ее округлых грудей, просунет руку ей между ног, туда где, как он не раз слышал, приятная теплота и влага. И он, конечно, предлагал ей познакомиться поближе в те дни, когда она была свободна от внимания более взрослых парней. Мэнди смеялась в ответ и обещала, что они как-нибудь займутся "этим", но только когда он немного подрастет, а вместе с ним и его "прибор".

   Майку очень скоро надоело ждать. Тогда, он пригласил ее на местную дискотеку. А до того памятного дня, ему пришлось поработать в течение месяца на хлебопекарном заводе – загружая готовую продукцию в грузовичок. Таким образом, он заработал первые свои восемьсот с лишним долларов. Так что денег на джин с тоником у него хватало.

   Уже спустя три часа, он провожал ее домой, молча слушая ее бессвязные истории и принимал ее заигрывания, которые заключались в трепаниях его за щеку и поглаживанию по волосам.

   Наутро он проснулся в ее постели, с чувством неловкости и стыда, голый, ощущая своим бедром прикосновение ее ягодиц. И сразу же чувства стыда сменились желанием. Но теперь он не решался разбудить ее, а приступить к делу, когда она спала, и вовсе казалось ему дикостью. Но спустя минуту Мэнди сама проснулась. Увидев его рядом, она улыбнулась и грациозно, по-кошачьи вытянулась. "Доброе утро, большой мальчик" произнесла она. "Как насчет того, чтобы повторить вчерашние подвиги?". Просить дважды ей не пришлось.

   Третье событие произошло в шестнадцать лет, и оно изменило его навсегда. Именно в шестнадцать лет он стал участником группового изнасилования своей сверстницы. Ее звали Кристин Люнберг, она жила в двух кварталах от него и Майк не раз замечал ее пристальный взгляд на себе. Сомнений не было в том, что она была влюблена в него, но Майка она ничуть не привлекала. Не потому что она была некрасива, а потому что Кристин была "серой мышкой", о которой мало что знаешь, а узнать больше и не хочется. Она всегда носила мешковатую одежду, которая полностью скрывала ее женскую натуру, коротким юбкам, она предпочитала джинсы, а вместо туфель на шпильках, она носила кроссовки.

   Это произошло зимним вечером, когда в воздухе стояла морозная свежесть, которая заставляла неметь дыхательные пути при каждом вдохе. Она возвращалась домой то ли из библиотеки, то ли еще откуда-то, Майку было без разницы. И хотя не Майк решил надругаться над ней, но он не сделал ни малейшей попытки остановить своих дружков из банды, а даже наоборот – принимал активное участие в насилии над беззащитной девушкой.

   Сейчас он понимал весь ужас их поступка и чувствовал искреннее сожаления, но ему до сих пор не хватало сил вернуться домой, найти Кристин и попросить у нее прощения. Хотя бы попытаться это сделать.

   За ними не приехала полиция, их не вызвали на допрос, они не предстали перед судом. Их преступление осталось безнаказанным. А безнаказанность всегда приводит к бесстрашию. Тогда Майк думал, что Кристин не обратилась в полицию из-за страха перед унижением, которое придет с оглашением произошедшего. Но только с год назад он начал задаваться мыслями о том, что Кристин на самом деле любила его, даже после надругательства и она ничего никому не рассказала только потому что пыталась защитить его. Она не хотела ломать ему жизнь, даже не смотря на то, что он сломал ее. Это могло быть правдой, от чего Майку становилось еще больнее. Иногда он ловил себя на мысли о том, что он себя ненавидит. Но ненависть к себе была слабее страха перед ответственностью, а потому он шел дальше по жизни и просто старался поверить в то, что раньше он был другим человеком – молодым глупым юнцом, с которым общего у него осталось лишь имя и только.

   В течение полутора лет, которые он еще прожил в Виржинии, он встречался с Кристин на улице, но в каждый раз предпочитал не попадаться ей на глаза, либо просто переходить дорогу. Понимая, что жить здесь он больше не сможет, видеться и общаться со своими "друзьями" (каковыми он их уже не считал), Майк сбежал из дома, прихватив с собой полторы тысячи долларов, которые сам же заработал, работая в автомастерской летом, у старого скряги. Так он очутился в Бостоне. Чтобы родители не волновались и не искали его, он отправил им письмо без обратного адреса. В Бостоне он познакомился вначале с Уолтером, потом с Мелиндой и Мэри. Затем подружился с Джимом, который познакомил его с Робертом. Его новые друзья не были похожи на его приятелей из Хэмптона, и это Майка вполне устраивало. Он без труда выделил себя среди тысячи студентов своей прекрасной игрой в бейсбол, умением постоять за себя и высказывать свое аргументированное мнение.

   В последнее время он начал часто вспоминать Кристин, что немного его приводило в беспокойство и заставляло думать о скорых переменах в его жизни. Скорее всего, не совсем приятных, но Майк был готов к ним. Чтобы не произошло, он был уверен, что совсем сможет справиться.

   – Жуткая история.

   Майк обернулся в сторону Роберта.

   – Ты о чем? – спросил он, почему-то решив, что Роберт говорил о его тайне из прошлого.

   – Я о Лайлэнде. Проклятия. Исчезновение детей. Смерть священника на кресте. Демон....Это другой уровень, по сравнению с теми же пришельцами из Розвелля.

   – Те же байки, – не согласился с ним Майк. – На мой взгляд, если выбирать среди всех загадочных историй, который якобы имели место быть на нашей земле, то я бы поверил скорее в крушение инопланетного корабля. А история с лайлэндским демоном замыкала бы список. Но это не делает ее самой скучной. Просто по вероисповеданию я атеист, что заставляет меня не верить ни в рай, ни в ад, ни в их обитателей.

   – Выходит, по-твоему, после смерти нас ждет Вечное Ничего? – подал голос Уолтер, услышав их разговор с Робертом.

   – Не сомневаюсь в этом, Уолтер. Просто в загробной жизни нет смысла. Зачем тогда люди вообще умирают и рождаются?

   – Возможно, после смерти мы переходим на новый духовный уровень, что приближает нас к Богу, – предложила свой вариант Сьюзен, заставив тем Мелл сделать кислое лицо.

   – Или же с самого начала мы находимся в аду, а наша смерть помогает нам искупить наши грехи и переносит к вратам Рая, – добавил Роберт.

   – Да у нас полный автобус знатоков загробной жизни, – не упустил момента сострить Джим. – Но и у меня есть свое мнение на этот счет.

   – И какое оно? – осведомился Уолтер.

   – Я солидарен с Майком – после смерти нас ничего не ждет. Если было бы иначе, то тогда врачи – самые плохие люди в мире. Ведь когда мы начнем спасать людские жизни, мы на самом деле будем отдалять наших пациентов от райских услад. А я бы предпочел думать, что мы их спасаем, от чего они должны быть нам благодарны, а не проклинать нас.

   – Ну, Джим, ты как будущий дантист, немало спасешь жизней, – засмеялся Роберт.

   Почти все в автобусе одобрительно забили в ладоши. На что Джиму осталось лишь отмахнуться.

   – Единственному из нас кому предстоит спасать человеческие жизни в будущем это Уолтеру Кэмпбеллу, – внесла свою лепту Мелл Мерцер, скорее не для того чтобы похвалить Уолтера, а для того чтобы проигнорировать Сьюзен Робертс. И Кэмпбелл это прекрасно понимал.

   – О да, – протянул Майк. – Пожалуй, за Уолтера и за спасенные им жизни в скором будущем, я выпью еще пива. – Майк открыл еще одну бутылку (четвертую за сегодняшний день) и сделал глоток. – Уолтер, мы не слышали твое мнение на счет загробной жизни. А раз именно ты будешь решать, кому жить, а кому нет, то мы бы хотели услышать твое мнение на этот счет.

   – В детстве я ходил в церковь с родителями, в каждое воскресенье и даже...пел в хоре до двенадцати лет. – Сьюзен с удивлением посмотрела на своего парня, впервые услышав данную историю из его жизни. И она не была одинока – все остальные встретили сей факт протяжным "оооо", а затем и смехом. – Да-да, было и такое. Но как только у меня стал ломаться голос, меня избавили от этих мук, чему я был несказанно рад. Но, воспевая хвалебен Господу и его творениям, я никогда не думал о Нем как о реальном существе. И сегодня я не могу сказать, что у меня поменялось мировоззрение. Но я, как и все, хотел бы верить, что после смерти нас ждет не простое забвение, а что-то неизведанное. И я, к тому же, не готов верить в библейскую историю о Рае и Аде. Ведь в современном мире, мало кому может открыться Рай, с его строгими требованиями, а потому глупо верить, что нас всех будет ждать Ад после смерти. Это слишком жестоко.

   Уолтер закончил свой монолог, решив, что тем и закрыл тему о смерти, так как у него не было большого желания говорить о столь неприятных вещах в столь приятные минуты, когда ты молод, рядом с тобой любимая девушка, друзья и все вместе держат путь на встречу приключениям. Но оставалось еще одно мнение невысказанным.

   – Я верила в Бога до шестнадцати лет, – негромко произнесла Мэри, но все повернулись в ее сторону (кроме Тима конечно). Когда я жила в общине, произошло то, что убило во мне всю веру. – Мэри опустила взгляд, затем перевела его к окну, после чего продолжила. – Отец Вениамин был хорошим человеком, возможно лучшим из всех кого мне приводилось встречать или еще придется. Он не был фанатиком веры и не заставлял нас молиться и каяться, а говорил о многих интересных вещах, в создание которых мог поучаствовать Бог. И у него получалось вселять в наши душы любовь к Богу и всему, что нас окружало. Он знал много интересных притч, которые нам и читались, вместо проповедей. Он часто шутил, и его шутки были почти всегда оригинальны и всегда остроумны, от чего много девушек было тайно в него влюблены, – Мэри усмехнулась. – В том числе и я. И не только потому, что он был добр к нам, но и потому что в свои пятьдесят он был очень даже хорош собой. – Мэри выдержала очередную паузу, давая понять, что следующие слова ей дадутся с трудом. – В одно утро, помню, была середина весны, на улице уже было светло, а тепло смешивалась с прохладой, пришла матушка-настоятельница, вся бледная, с отпечатком ужаса на лице. Она сообщила нам, что отца Вениамина убили. Один из прихожан церкви, пришел рано утром и долго сидел на последнем ряду. Когда отец Вениамин решил подойти к нему, тот достал пистолет и произвел четыре выстрела ему в грудь. Когда подъехала полиция, убийца все еще находился на месте преступления и плакал. Он повторял слова, которые повторяют все психи после совершения своих мерзких деяний – о голосах в его голове, о демонах, которые мучили его по ночам, требуя от него жертвы в обмен на избавления. Тогда я и потеряла всю веру в Бога. Как можно в Него верить, когда безумцы убивают святых отцов в святом обители? Почему Он не послал в тот момент ангела на землю, чтобы спасти невинного человека или почему не сделал так, чтобы убийцу сбила машина по пути в церковь? В чем был смысл этого убийства? Если Бог забирает к себе самых лучших из нас, то тогда мне не нужен такой Бог.

   Мэри стерла со щеки слезу и замолчала. Молчали и все остальные, а автобус их мчал мимо кукурузных полей, над которыми кружили вороны – посланники из потусторонних миров, если верить легендам и мистикам.

  7.

   Над заасфальтированной трассой поднималась дымка горячего воздуха и кое-где поверх желтой пунктирной разделительной полосе прорисовывались черные следы протекторов тех машин, что проезжали этими путями ранее. Почти пустынный климат этих мест отражался не только на местной флоре, но и на местных строениях человеческих поселений. Дома были низкими, редко расставлены друг против друга, а главным материалом, послужившим в их изготовление, составляло дерево.

   "Там была настоящая пустыня, но не было и намека на жару", подумал Тим и сам удивился своим мыслям. Ведь говорил он без сомнений о фотографии. Да так, словно он сам находился в то время и на том месте, когда был сделан снимок. "Ветер дул резкими порывами, а иногда все замирало, в ожидании нового порыва". Он это знал не потому, что это было видно по фотографии. Он словно помнил те мгновения. И ту девушку...

   Она смотрела на него и, казалось, тоже пыталась его вспомнить, но как только он уловил ее взгляд в зеркале, она тут же отвернулась. Испытывала она те же чувства что и он или же нет, но Тиму казалось, что во всем этом был некий смысл, который, пока что, он не мог уяснить до конца.

   Тим Ашер сделал поворот налево, въехав на автостоянку мотеля с вывеской в виде горной каменистой вершины, на которой было написано "Рэд Сэндс". Желтый университетский автобус составил компанию еще двум машинам – синему "форду" и темно-серому кэмперу, явно принадлежащему некой семье с детьми не старше двенадцати лет. Вынимая ключи из зажигания, Тим обратил внимание на спидометр, который отсчитал все проделанные ими мили. Тысяча триста. До их конечной цели оставалось всего лишь пятьсот миль.

   – Граждане пассажиры, – протрубил в рупор, сделанный из собственных ладоней Джим. – Мы рады сообщить вам о преодолении второй трети пути. Эта наша вторая остановка, а потому предлагаю использовать сей факт с умом и не тратить времени даром. Предлагаю ознакомиться с местными достопримечательностями и памятниками архитектуры.

   – То есть со здешними барами и дискотеками, – подытожил Уолтер.

   – Ты как всегда тонко чувствуешь все то, что я хотел сказать, дружище! – заметил Джим, вставая с места штурмана. Тим нажал на кнопку и двери автобуса с шипением открылись.

   Все начали подтягиваться к выходу, прихватив свои сумки с личными вещами. Тим остался сидеть на своем месте, ожидая пока выйдут все – на правах водителя он должен был покинуть автобус последним, а затем закрыть его. Коробки с провизией оставались пока внутри, за ними должны были вернуться, после того как будут заказаны номера. Так как вместе с мотором отключался и кондиционер, оставлять их в автобусе, в такую как в этот день жару, было непростительной ошибкой.

   Тим выключил радио, по которому передавали прогноз погоды. Если верить метеорологам, то к концу следующего дня стоило ожидать прохладу и дождевые осадки почти на всей территории штата Колорадо. Взглянув в зеркало бокового вида, Тим увидел отражение Уолтера и Майка входящих в мотель и, судя по улыбке Доннахью, внутри исправно работал кондиционер. Сьюзен рядом с Уолтером не было, и Тим решил, что она с остальными девушками уже вошла внутрь, а потому слегка вздрогнул, когда услышал голос за спиной:

   – Ты, наверное, устал.

   Он обернулся назад. В автобусе кроме него и Сьюзен больше никого не было. Последним вышел Роберт и его спина с двумя сумками (вторая, скорее всего, принадлежала Мэри) уже скрылась за правым боком серого кэмпера.

   – Есть немного, – признался Тим, заметив небольшое изменение в своем голосе. Словно он говорил с небольшим акцентом. Подобного волнения он не испытывал уже с раннего детства, с момента как начал понимать, что ему начали нравиться девочки. Тогда он также говорил не своим голосом с девочкой, которую сейчас мог назвать своей первой мальчишеской любовью. – Но теперь можно и перевести дух.

   Тим попытался улыбнуться, чувствуя, что растянулись лишь его губы, в то время как глаза остались широко открытыми. Сьюзен улыбнулась ему в ответ, от чего натянутая улыбка Тима стала искренней. И в то же время его вновь посетило то состояние некой отрешенности от реального мира, то самое которое не покидало его вчера в баре, когда он увидел впервые фото и саму девушку.

   -Вот, – Сьюзен протянула ему пластиковую бутылочку с минеральной водой. – Я решила, что ты хочешь пить.

   – Да, спасибо...– ему и в правду сильно хотелось пить. – Спасибо.

   Сделав три больших глотка, он почувствовал, что параноидальное состояние начало идти на убыль.

   – Я хотела тебя давно спросить, еще вчера, в баре, но как-то не решалась, – начала робко Сьюзен.

   – О чем?

   – Твое лицо. Оно мне кажется знакомым. Словно я тебя где-то видела. А теперь, – Сьюзен поправила прядь волос, которое упало ей на лицо, словно отогнав некое наваждение, и продолжила: – мне кажется, что и твой голос мне знаком.

   – Нет, – отрицательно покачал головой Тим. – Ранее мы небыли знакомы.

   Его слова, похоже, слегка разочаровали Сьюзен, будто она ждала совершенно другого ответа.

   – Может еще в детстве.

   – Прости, но в Массачусетс я переехал совсем недавно, а до этого никогда не бывал на севере страны.

   И хотя их обоих одолевало чувство "дежа-вью", Тим понимал, что на данный момент лучшее, что он может сделать это – отрицать. Ведь так не далеко и до массового помешательства.

   – Наверное, ты прав, – усмехнулась она с неловкостью. – Похоже, я просто обозналась. Конечно, мы не встречались раньше. Я просто... извини. – Сьюзен повернулась и вышла из салона автобуса, а Тиму ничего не оставалось, как только проводить ее взглядом.

   Двери мотеля открылись, и на пороге появился Уолтер. Его глаза скрывали солнцезащитные очки. Тим расслышал, что он спросил Сьюзен, почему она задержалась.

   – Я только хотела..., – ее голос потонул в рычание мотора автомобиля, который проехал мимо них по трассе. Затем они скрылись внутри, и Тим остался на стоянке один. Он опустился на спинку водительского сиденья и уставился сквозь лобовое стекло в сторону поля для игры в поло. В данный момент на нем никто не игра, что и не мудрено при таком солнцепеке. И только парнишка в белых шортах и голым загорелым торсом, медленно толкал перед собой газонокосилку. Тяжело вздохнув, Тим достал из кармана фотографию. Он долго вглядывался в образ на ней, а затем перевернул ее другой стороной. И в который раз прошелся взглядом по строчкам, выведенным ровным красивым подчерком. Его брови были хмурыми, рот плотно сжат, а в душе было невыносимо тоскливо...***

   С пяти до семи часов они поужинали в фургоне-ресторанчике, расположенном недалеко от мотеля, где прекрасно готовили яичнице с беконом и отвратительно заваривали кофе, разговаривая о разных мелочах под песни из прошлого – Элвиса, Флэттерс, Битлз и Лед Зеппелин. Из шести столиков были заняты только три. Один заняли двое мужчин в черных костюмах (Майк настаивал на том, что они, скорее всего сексуальные партнеры, а Роберт, склонялся к тому, что они коммивояжеры), за вторым сидела семья из четверых человек – муж, жена и две девочки примерно одного возраста (Тим не сомневался, что именно им принадлежит серый кэмпер). Официанткой была женщина примерно сорока лет с усталым лицом и похожей на бумагу кожей на руках. Бейджик на ее груди подсказывал всем желающим ее имя. "Фей".

   Майк ел много и быстро, словно не видел еды со вчерашнего дня. Девушки больше предавали предпочтение салатам, в отличие от Мэри, которая заказала себе отбивную с двойной порцией пюре.

   – У меня ускоренный обмен веществ, – объясняла она свою стройность, при таком рационе питания.

   – А вот у меня наоборот, – пожаловалась Джоанна, – Надо вечно держать себя в форме иначе, лишний вес гарантирован.

   Таким образом, девушки нашли свою тему для разговора.

   Парни завели разговор о внешней политике США, затем о собственных шалостях детства, но пока никто не думал о том, что их могло ждать в городке, куда они направлялись. Во время обеда, Мелл все чаще пыталась заигрывать с Тимом, чем явно хотела привлечь внимание Уолтера, и в чем, без сомнений, преуспевала, так как Кэмпбелл не переставал ерзать на своем стуле и хмурить брови. В то время как Сьюзен тоже коротко поглядывала на Тима, с явной надеждой уловить его взгляд и вспомнить – откуда она могла его знать ранее.

   Когда, казалось, все темы для разговоров подошли к концу, Джим задал вопрос, который уже давно напрашивался:

   – Парни, что вы скажите о статье, которую я вам прочел по пути?

   – Байки, – только и ответила Мелл.

   – Ага, – кивнул Майк, после чего добавил с усмешкой – ... из склепа.

   – А мне история показалась не надуманной, – вставил Роберт, но затем поспешил добавить: – Не во всем конечно. Наверняка у этой легенды есть и реальная основа. Не удивлюсь, если три века назад в тех местах на самом деле поселилась семья французов, чья история оказалась очень трагичной.

   – Бред, – вновь вставила Мелл, после чего закурила очередную сигарету. – Мы все прекрасно знаем цель наших поездок – развеяться и отдохнуть, а все эти истории о демонах и монстрах просто пробуждают в вас парни, тех детей, которые до сих пор в вас живут.

   – Отлично сказано, мисс Фрейд, – сострил Майк. – Дорогуша, ты психолог от природы.

   – Пошел ты..., – огрызнулась она.

   – Если только с тобой, – отпарировал Майк.

   Как и Тим, так и Сьюзен не слишком вступали в разговор, не предлагали свои версии затронутой темы. Не потому что не имели своего мнения, а потому что оба знали, что эти разговоры ни к чему в конце не приведут – все останутся при своем личном мнении. Что касается Тима, сам он верил, что в мире изредка происходят события, которые не может объяснить наука. Что и доказывала девушка, которая сидела почти напротив него, рядом со своим парнем, которую он почти не знал и в то же время знал

всегда.

Эту девушку он не просто видел ранее, но был очень близок с ней. А их последнее свидание было драматичным. Свидание, где-то в пустыне Нью-Мехико, чьи пески своим цветом напоминают бурлящую в венах кровь.

   Тим взглянул в ее сторону, уловив взгляд Сьюзен, но она быстро отвела его, обратив свое внимание на Уолтера. И Тиму, ничего не оставалось делать, как опустить глаза вниз. Он не помнил за собой подобных чувств к особам противоположного пола, какие в эти минуты кипели в нем в адрес девушки, с которой он перемолвился парой фраз. И он ревновал ее к Уолтеру, а когда он заметил на ее правом безымянном пальце кольцо, то его сердце неожиданно остановилось, словно позабыв о той функции, которую оно исполняло исправно на протяжении двадцати трех лет.

   "Ну и что?!" – воскликнул его внутренний голос. "Да, они помолвлены, но ведь еще не женаты". Но этот голос быстро затихал, также как гаснет свет в кинотеатре – медленно, но необратимо. "Она любит его, он любит ее, а ты просто парень со стороны. К тому же она не давала тебе повода думать, что ты ей симпатичен".

   И в правду, с чего он взял, что он ее любит? Ведь если не считать случая в шестом классе (в котором была замешана белокурая Лиза Хуммельс, любой к которой прошла в течение трех месяцев) он никого и никогда не любил так, чтобы совершать безумные поступки и не иметь сил прожить и дня в разлуке.

   Но Тим Ашер прекрасно понимал, что это только слабая попытка отвлечь себя от гнетущих мыслей и то, что он испытывал к Сьюзен Робертс, было самой настоящей любовью...

  8.

   После ужина, парни отправились на поиски близлежащего паба, дабы устроить маленький мальчишник. Девушки проявили желание вернуться в мотель и поболтать о своем. Уолтер не хотел оставлять Сьюзен на растерзание Мелл, но также не хотел показаться смешным в глазах остальных, от чего решил смириться и отдаться на волю судьбы.

   Паб они нашли быстро, в конце квартала. Было восемь часов вечера и дневная жара начала сменяться с приятной прохладой сумерек. Бар был поменьше того, в котором они любили бывать в Бостоне, но все же, казался вполне опрятным. С лева от входа стоял бильярдный стол, за которым играли четыре местных жителя, одетых в клетчатые рубашки на выпуск и в синие застиранные джинсы. Каждому из них было не меньше тридцати. Четыре полупустых бокала с пива стояли на краю стола у каждой лузы. Дым от их сигарет клубился над лампой, что висела над ними, а сами они громко разговаривали и смеялись в голос. Прямо по курсу стоял за стойкой бармен лет пятидесяти и, возможно, по совместительству и хозяин бара. У самого края стойки справа, сидели двое завсегдатаев и медленно попивали напитки покрепче и смотрели телевизор какой-то баскетбольный матч, транслируемый местным кабельным ТВ.

   На пятерых молодых парней вошедших в бар обратили внимание только бармен. Двое у стойки продолжили тупо глядеть в телик и пить виски, а играющие в бильярд допивали остатки пива и гоняли шары по столу. Не обращая внимания на незанятые столики, парни сели за стойку.

   – Для начало пять бокалов пива и одну бутылку "Джима Бима", – сделал заказ Джим.