Текст книги "Запертые двери (СИ)"

Автор книги: Игорь Бер М.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 27 страниц)

Бер Игорь М.
Запертые двери

Я помню, как бежал к двери,

Боясь остаться навсегда в этих стенах.

Хотел уехать прочь, когда портье сказал:

"Не торопись. Ты можешь уйти, когда пожелаешь,

Да только вряд ли у тебя это получиться".

Отель «Калифорния» Иглз

Вступление

Осень 1997 года.

   Дождь, ливший всё утро, пошёл на убыль лишь с началом сумерек. Весь день он падал неторопливо на землю, принося с собою холод. Но он было всего лишь предвестником ожидаемых в погоде перемен. Ну а пока листва ещё хранила свой первоначальный живой зеленый цвет, а трава мягко поддавалась под ногами, не производя сухого шуршания – звука столь привычного для осенней поры. После заката тучи все еще нависали над близлежащими провинциальными городками Небраски, вода из них уже не лила, но словно хотели ещё задержаться и напомнить людям о приближающиеся осени. Не календарной, а самой настоящей холодной осени.

   С наступлением ночи ветер задул сильнее, шумя загадочно, а иногда даже зловеще, безжалостно сгибая верхушки деревьев. Он летал над городским кладбищем, путался среди прутьев изгороди, могильных плит и деревянных крестов, заставляя их производить скрипучие стоны. Сами кресты и плиты напоминали странный урожай на тёмной грядке страшного садовника.

   Именно данное время суток выбрали трое парней для посещения последнего пристанища бренных человеческих тел.

   Их обувь с рельефной подошвой уверено шагала по кривой тропинке, ведомая своими хозяевами, которые освещали себе путь мощными фонарями. Лучи света от фонарей прекрасно очищали тьму перед ними, но парни нарочно не замечали луж и ступали по прямой, разбрызгивая капли воды и грязи в разные стороны. Таким образом, они хотели подчеркнуть всю свою решительность в осуществление давно запланированного действия, к которому они готовились немедленно приступить. Двое из них держали в левой руке по лопате, а третий нес под мышкой мешок, а в руке держал кирку. Все трое были одеты в джинсы, которые от колен и вниз были забрызганы грязью. От пояса и выше одежда немного отличалась: один из них носил свободную зелёную майку, а поверх неё – не застёгнутую клетчатую рубаху, на голову была нахлобучена бейсболка с эмблемой "Красных носков"; второй (именно он нес мешок) был одет в длинную тёмно-серую футболку без логотипов, на его голове была взъерошена копна волос темного цвета; третий юноша шел посредине и его хмурый целеустремленный взгляд выдавал в нём лидера всей троицы, он носил белую майку, с короткими рукавами заправленную в штаны, которые поддерживал кожаный ремень с большой бляхой, поверх майки он носил легкую школьную куртку, на спине которой была вышита надпись "Школьная команда по футболу "Серые ястребы""? его крепко сложенная фигура, угадывающаяся под одеждой, говорила, что куртка и вправду могла принадлежать ему.

   – С кого начнём? – спросил тот, что был в бейсбольной кепке.

   Второй парень подпёр свою кирку к изгороди, положил мешок поверх железных пик, образующих ограду и потянул ворота кладбища на себя. Те, жутко скрипя, открылись, так как их запирали только с приближением таких значимых дней как: Хэллоуин, выпускной вечер и благополучная сдача экзаменов.

   – С Лестара Купера, – не повышая голоса, ответил главарь осквернителей могил. – У него нет родственников, и помер он уже давно. Думаю, шумихи будет не много, если кто-то как-то об этом прознает. – Сказав это, он первым ступил на Землю Усопших, сминая под ногами дёрн. Его спутники последовали за ним следом. Теперь, когда они предстали перед царством могильных холмов, от их уверенности немного поубавилось. Ветер казалось, стал дуть сильнее, словно перешептываясь с душами умерших. Деревья неистово шевелили ветвями, которые в редком лунном свете походили на костлявые руки. Запахло сырой землёй и плесенью. Теперь им стало казаться, что на них смотрят сотни удивлённых глаз. Тех глаз, которые давно сгнили и впали в провалы черепа, но в эту ночь они вновь приобрели возможность ими видеть.

   – Жутковато...– сказал тот, что нес с собой мешок и содрогнулся от звука собственного голоса, что нарушил

вечную

тишину кладбища.

   – Согласен, Санни, – поддержал его главарь, но про себя вновь вспомнил Майка – настоящего весельчака и лучшего друга, родителей которого угораздило переехать в другой штат несколько лет назад, этим внеся раскол в их крепкие дружественные ряды. – Но, нам нужны эти трофеи. Сейчас ещё тепло и глубокая ночь кругом, к тому же, земля стала гораздо мягче – самое то для раскапывания могил. В канун Хэллоуина не думаю, что осень нас порадует прекрасной погодой, к тому же тогда ворота наверняка будут закрыты. Так что лучше всего копать именно сегодня.

   Перед тем как прийти сюда они выпили для храбрости по полтора литра пива и закрепили всё несколькими глотками виски (признаться – самого мерзкого пойло, которое можно было только найти в магазинчике Фила Брюэра), также они решили прихватить бутылку вина, которую распили по пути сюда. Но сейчас, вместе с гнетущим страхом, алкоголь начал выветриваться из их пьяных голов. Но так как они не протрезвели окончательно, то решили довести дело до конца.

   – А как же старик Хорн? – Снова подал голос Санни.

   – А что с ним? – уже слегка раздражённо переспросил главарь.

   – Но он ведь сторож. Если он нас заметит, тогда родители узнают, чем мы...

   – Никто ничего не узнает, – перебил его старший. – И хватит трёпа. Пора и дело знать. Свети вперёд, и смотри не пропусти Купера.

   Санни недовольно скривил рот, повернулся и пошел вперед по дорожке, освещая себе путь и выхватывая из мрака косыми лучами фонаря истертые имена на могильных плитах.

   – Санни прав, Тим, – произнёс парень в футболке. – Если Хорн нас поймает, не видать нам тогда ни Хэллоуина, ни других развлечений.

   – Да кончайте вы оба! Хорн наверняка сейчас сидит в одной из местных забегаловок, пьяный в доску, и снова чешет о своей племяннице, что живёт в Лос-Анджелесе и, по его словам, обещает увезти его с собой в скором будущем. Ну не умора, а?

   – Да, – усмехнувшись, согласился тот. – Он подохнет здесь среди могил, дожидаясь её. Кому нужен вонючий пьяный старик?

   – Это точно. А теперь пошли. – Тим подтолкнул его в спину в тот момент, когда их окликнул Санни:

   – Тим, Гарри! Похоже это наш клиент.

   Они подошли к нему и все трое направили лучи фонарей на плиту, с выдолбленной в камне надписью.

`'ЛЕСТЕР ГЛЕН КУПЕР''

10.14.1943 – 11.07.1990

`' Обратись, Господи, избавь душу мою, спаси меня ради милости Твоей! `'

Псалом 6/

5

   – И кто только придумывает эти надписи? – Сани приподнял брови, подчеркивая свою уверенность в бессмысленности написанных на плите слов.

   – Это псалом. Читать разучился? – почти с презрением сказал Гарри, не отводя глаз от могилы.

   – Может и псалом. – Санни рыгнул и скривился от кислого привкуса во рту. – Я всегда прогуливал воскресную школу.

   Не дожидаясь пока религиозная тема будет окончена, Тим вонзил лопату в могильный холм и первым отбросил горсть земли в сторону, показывая наглядный пример своим товарищам, чем им предстоит заниматься в последующие несколько часов.

   Они копали азартно и усердно, предвкушая незабываемый праздник, до которого оставалось ещё полтора месяца. Они и представить себе не могли, что последняя ночь спокойного сна для них уже осталась в прошлом, и теперь их будет преследовать бессонница, а после – непродолжительные сны полные кошмаров.***

   Каменная плита была с корнем вырвана из земли и теперь лежала опрокинутая в стороне. Перед ней зияла довольно глубокая яма, в темноте которой различались три согнутых спин, которые с периодичным постоянством выпрямлялись, для того чтобы выбросить очередную порцию земли на поверхность. Когда Тим в очередной раз вонзил лопату в сырую землю, она с глухим стуком ударилась обо что-то твёрдое. Могилокопатели возликовали и принялись за работу с удвоенным усердием.

   Вскоре из-под влажной и вязкой земли появилась поверхность крышки потускневшего от времени и сырости гроба.

   – Теперь десерт! – с ликованием воскликнул Гарри. Луна, на миг появившаяся из-за туч, отразившись блеском в его глазах. Он первым начал ломать доски острием лопаты и прогнившее дерево не устояло перед первым же ударом, что заставило подумать парней о скором завершение физической работы. Но разломить крышку оказалось не так уж и легко – дерево скрипело, трещало, но вбитые на совесть гвозди вырывались с явной неохотой. И всё же трое молодых сильных парней смогли довести дело до победного конца. Гарри и Санни упали на колени и принялись выбрасывать в разные стороны остатки сломанных досок.

   – Я поднимусь наверх, – с перебитым дыханием произнёс Тим. – Будите кидать мне кости, а я их буду складывать в мешок.

   – Тим, – повернув к нему голову и продолжая ломать доски, позвал его Санни, – может нам ещё кого-то выкопать? Ну, для того чтобы праздник получился поистине незабываемым.

   Поднявшись на поверхность, Тим улыбнулся:

   – Посмотрим.

   Тим поднял мешок и приоткрыл его горловину.

   На верху, Тим почувствовал, что ветер стих. Казалось, сама природа ужаснулась поступку этих трёх молодых парней. Луна полностью скрылась за огромной массой облаков и теперь на кладбище опустилась непроглядная тьма и её верная спутница – мёртвая тишина.

   Тим осматривался по сторонам, когда на поверхности ямы появилась голова Гарри.

   – "Быть или не быть? Вот в чём вопрос!" – воскликнул он словно второразрядный актёр получивший, неожиданно для самого себя, главную роль в бродвейской постановке произведения Шекспира, направив луч света на человеческий череп в своей руке. Череп был бледно-желтого цвета, без нижней челюсти и двух верхних зубов. К голове прилипла пара серых волосков.

   – Йорик! – с перекошенным лицом плохо изображенного ужаса воскликнул Гарри – Ты ли это? О, бедный Йорик!

   – Кончай дурачиться и клади его в мешок.

   Гарри распрямил ладонь и слегка её нагнул и череп покатился прямо в расправленную горловину мешка.

   Не успел Гарри вновь спуститься, как откуда-то издалека раздался крик. Тим и Гарри оглянулись и увидели прыгающий луч света, что приближался к ним с западной стороны кладбища.

   – Твою ж мать!... – выругался Гарри, повернув козырьком вперёд свою бейсболку. – Хорн!

   Парень был прав, к ним спешил сторож кладбища Джонатан Хорн, освещая себе путь фонарём размером с автомобильную фару, при этом перебирая все ему известные неприличные слова в адрес ночных осквернителей могил.

   Старик Хорн был невысоким человеком, но вполне коренастым, хотя старость и бесконечные запои, сделали из него жалкого и тщедушного человека. Когда он добежал до разрытой могилы, все трое уже были на поверхности, встав стеной в ряд.

   – Что же вы делаете, дьявольские отродья!– завопил пьяным голосом Хорн. – Антихристы! Проклятые выродки!

   – Попридержи язык, старик.– Перебил его брань Тим. – Мы не позволим себя оскорблять какому-то грязному алкашу.

   – Ты как со мной разговариваешь, щенок! – возмутился ночной сторож, закрывая лиц ладонью от ярко бьющих фонарей вандалов. – Мать тебя не слышала. Знала бы она, какого ублюдка она выносила девять месяцев в себе, а потом ещё вдобавок и воспитала. Отпустите фонари, чтобы я мог видеть ваши лица!

   – Ишь чего захотел! – вступил в брань и Гарри. – Если мы и отпустим фонари, то только для того чтобы отутюжить твою пьяную физиономию своими ногами.

   – А я смотрю, вы смелые, ничего не скажешь: трое молодых против одного старика...

   – А ты не взывай к нашей совести, – с легкой дрожью в голосе, готовый в любой момент перейти на фальцет, воскликнул Санни. – Всё равно бесполезно. Так что лучше убирайся обратно в свою конуру.

   Лицо Хорна слегка изменилось. Рука, прикрывающая до этого глаза, опустилась, беззубый рот слегка приоткрылся, а губ коснулась улыбка.

   – Я узнал тебя по голосу, парень. – После этих слов он зашёлся в кашле. Так вначале решили парни, но они ошиблись – старик смеялся. – Ты сын Питера Демпси – городского бухгалтера. Извини, мать не знаю. По-моему тебя зовут Санни. – Произнеся его имя, старик вновь засмеялся и в этот раз смех длился дольше. – Да, Санни. Теперь я вас легко вычислю. Осталось лишь оповестить шерифа, он с вами по-другому поговорит, уж поверьте. Посмотрим, как вы тогда запоёте. Ему вы наверняка не станете грубить. Он вас сделает кроткими как ягнят.

   Всё ещё смеясь, старик повернулся к ним спиной, с явным намереньем вернутся в свою хибару, в которой он жил последние четыре года, после чего продал свой небольшой дом в самом центре города на снос, логично предположив, что лачуга на кладбище куда удобней, да ещё находится совсем близко от рабочего места. Тим, не знал, есть ли в "особняке" старика телефон, по которому он мог позвонить шерифу Уолтерсу, но был уверен, что не собирается стоять, сложа руки и ждать ответа. Вместо этого Тим шагнул за стариком, который все еще продолжал смеяться, схватил его за грязный ворот серого комбинезона и потянул на себя.

   – Что...– в голосе Хорна послышались нотки возмущения, но пока что не испуга. – Отпусти меня, сучий потрох!

   Тиму нужен был страх, а ещё лучше ужас и моление о пощаде. Старик же и не думал доставлять ему такого удовольствия. Тогда Тим решился на отчаянный шаг – он толкнул старика в костлявую грудь прямо в открытую пасть могилы.

   Старик не успел даже вскрикнуть, так как произошедшее стало для него полной неожиданностью. Не только для старика, но и для товарищей Тима.

   Спустя мгновение раздался треск сломанных досок, и над кладбищем воцарилась привычная, пусть и короткая, тишина.

   – Ты убил его! – дребезжащим от страха голосом прокричал Санни. – Тим, ты убил старика!

   Тим молчал, не зная, что ответить. Да и что можно было сказать в свою защиту? "Я не хотел"? Ну, раз не хотел, тогда и вины твоей здесь нет. Глупости – он мог предвидеть, что всё этим обернётся. А значит, и оправдываться было ни к чему.

   Когда же послышался стон боли, а после появилась и испачканная в земле старческая рука на краю могилы, камень с души Тима мигом упал. Почти в унисон выдохнули и его друзья. Тим и сам только сейчас понял, что перестал дышать на все это короткое, но в то же время – бесконечно длинное, – время. На его лице появилась улыбка радости, облегчения и неприязни к мерзкому старику, чья смерть могла поставить конец на его дальнейшем светлом будущем.

   – Этот старик живуч как мартовский кот!– смеясь, воскликнул Гарри. – И сам вылезает. Видать даже ничего себе не сломал.

   Над поверхностью могилы появилось сосредоточенное лицо. Даже сейчас Хорн не испытывал страха, а только решительное желание поскорее покинуть вырытую парнями яму.

   Поступок Тима так понравился Гарри, что он тоже решил внести своё громкое имя в ряды молодых победителей мерзкой старости и пнул Хорна в лицо своим военным ботинком. Хорн снова полетел вниз, но в этот раз с диким коротким воплем, который резко оборвался.

   На этот раз тишина была более длительной и куда более зловещей. Тим и Санни с ужасом повернулись к Гарри. Тот пристально смотрел на открытую яму и, похоже, ждал очередного чуда.

   Чудо не произошло...

   Нерешительным шагом они подошли к могиле и осветили её дно фонарями. Фонарь Санни замигал, но после встряски дал ровный луч.

   На дне могилы, с раскинутыми руками в разные стороны, лежал Джонатан Хорн. Его голова свисала вниз, заменив место черепа, который покоился во всеми забытом мешке. Из уголка губ Хорна стекала струйка бурой артериальной крови. Грудь была насквозь прошита одним из острых концов кирки, которую так опрометчиво оставил Санни вонзенной в раздробленную крышку гроба. И теперь кирка торчала из старика словно кол, поразивший сердце нечестивца. Конец, который прошел насквозь, окрасился в отвратительный красный цвет и с него стекали омерзительные сгустки.

   Не надо было иметь медицинского образования, чтобы констатировать факт смерти.

   – О, Боже...о, Божеее... – начал причитать Санни и тут же его нещадно вырвалопрямо на собственные кеды. Тим и Гарри медленно обернулись в его сторону, смотря в пустоту, после чего их также как и Санни вырвало. Вначале Гарри, а затем и Тима.

   После чего все желудки были прочищены, они молча взялись за лопаты и начали закапывать могилу обратно. Мешок с черепом полетел вниз, ударившись о ногу Хорна и отскочив в сторону, после чего его накрыла горсть земли. Алкоголь давно выветрился, но все они казались себе блуждающими в густом тумане.

   Они работали интенсивно, не говоря ни слова друг другу и только иногда, по очереди, бросали лопаты в сторону и отходили, чтобы снова прочистить желудки.***

   На следующий день у Тима Ашер повысилась температура и он пролежал в постели почти две недели, мучимый бессонницей и ночными кошмарными виденьями, в которых к нему приходил окровавленный Хорн и хмуро глядел на него своими пустыми мёртвыми глазами, а губы старика не переставали двигаться, как при чтении древнего заклинания.

   Спустя четыре дня после трагедии, ухаживающая за ним мать, спровадив врача, рассказала ему новость о том, что Джонатан Хорн (Старик, что работает в нашем городе сторожем на кладбище) куда-то пропал. Услышав об этом, Тим ещё больше побледнел, а лицо покрылась испариной. Но, учитывая состояние сына, Вера Ашер не предала этому большого значения. Она вытерла его лицо платком и пошла на кухню, заваривать чай с лимоном.

   Именно в те мгновения Тим решил покинуть родные места навсегда. Куда он мог податься, Тим пока еще не знал, но был уверен, что в Олдмидоу ему уже никогда не будет весело и уютно.

   Искать старика долго не стали, решив, что Хорн, уехал в Лос-Анджелес, к своей племяннице, к которой стремился последние годы и о чём, в последнее время всё чаще говорил.

   Никто и представить себе не мог, что под могильной плитой с надписью: "Лестер Глен Купер" покоились два тела...

  ЧАСТЬ ПЕРВАЯ:ПОДГОТОВКА

Утро было тихое, город, окутанный тьмой, мирно нежился в постели. Пришло лето

и

ветер был летний – теплое дыхание мира, неспешное и ленивое. Стоит лишь встать, высунуться в окошко

и

тотчас поймешь: вот она начинается, настоящая свобода и жизнь, вот оно, первое утро лета.

Рей Брэдбери «Вино из одуванчиков»

Бостон,штат Массачусетс

Начало июня, 2005 год.

   1.

К концу учебного года студенты во всём мире начинают задумываться о том, как провести приближающееся лето. Наивысшая точка раздумий наступает во время сдачи последнего экзамена – как правило, во время пребывания в аудитории, покусывая кончик карандаша, с усталью глядя на лист бумаги перед собой и с уходящей надеждой на то, что в этом году удастся дать правильные ответы на все вопросы, не прибегая к столь удобному методу как списывание.

   Мелинда Мерцер в этом смысле не была исключением. В эти минуты она в точности повторяла выше сделанное описание. К экзамену по биологии она не готовилась, а потому и не рассчитывала самой отвечать на вопросы. Зачем? Ведь всегда найдутся представители сильного пола готовые первыми предложить свою помощь. Справа от неё сидел "ботаник" Холлс, слева – симпатичный, но занудливый Фостер, а спереди – всегда готовый протянуть руку помощи – Майк Доннахью. По сравнению с остальными двумя, Майк не был отличником, единственное что ему удавалось делать на "отлично" – был бейсбол. На "хорошо" – он справлялся с весельем, представительницами противоположного пола и с техникой "показать этому уроду, кто тут главный". О слабых сторонах Майка Мелинде не было известно, если не учитывать его слабую тягу к знаниям. Не то чтобы Майк был глупым (скорее даже наоборот), просто он ещё со школьной скамьи привык к тому, что никто от него не ждал всплеска умственной активности, а чтобы без труда получить высокую оценку по любому предмету, ему требовалось лишь привести школьную(а теперь уже и университетскую) команду по бейсболу к очередной победе. Что он и делал с завидным постоянством. Благодаря ему, медицинский университет Бостона удерживал третий год подряд лидерство среди остальных университетов Новой Англии. А центральный корпус, в котором расположился факультет психологии, считался самым спортивным из всех трёх корпусов училища. Всё это превращало Майка в настоящего плейбоя в глазах любой знающей его девушки.

   Но, среди других студентов у него были конкуренты. И главным из них считался Уолтер Кэмпбелл – он включал в себе все положительные качества Доннахью и вдобавок был круглым отличником, что не делало из него зануду. Кэмпбелл учился в западном крыле университета на факультете хирургии. Ещё год назад они с Мелиндой встречались и дело медленно, но верно близилось к свадьбе (пусть это даже было одностороннее мнение Мелл), но неожиданно они расстались, причем по инициативе Уолтера. До этого Мелинда сама ставила условия перед своими парнями и первой сообщала о разрыве, что превращала её в лидера. И это положение вещей её вполне устраивало. Уолтер изменил правила её же игры и поставил Мелл перед фактом расставания. Эгоизм Мелинды Мерцер – девушки из высшего общества, чей отец удерживал контрольный пакет акции крупной корпорации по производству известной во всём мире марки сигарет, – достигал небесных высот, но в этот раз она оказалась, неожиданно для себя, слабым звеном. Возможно, именно это заставило Мелл влюбиться в Уолтера по-настоящему и верить в то, что их разлуке вскоре прейдёт конец.

   К кодексу жизни, Мелинда Мерцер относилась довольно фривольно, – получала от неё всё что могла, а чаще всего – всё что хотела. Учёба её волновала ничуть не больше чем глобальное потепление или проблемы стран "третьего мира", но на знаниях настаивал её отец – Эдвард Лоренс Мерцер. К тому же студенческая жизнь была довольно занимательной, а вдобавок она могла рассчитывать на новую машину сразу как ей надоест предыдущая, на пополняющиеся счета её кредитных карточек и на сглаживании отношений между отцом и дочерью, которые совсем не хотели налаживаться самостоятельно.

   В отцовских деньгах Мелинда нуждалась ничуть не меньше любого другого человека, живущего с самого раннего детства в роскоши: дорогие шмотки, спортивные машины, гламурные вечеринки, пластическая хирургия (где нос скорректировать, где силиконовые импланты вживить), фешенебельные пятизвёздочные отели и многое другое. Благо сигареты ей доставались бесплатно – фирма оплачивала все расходы.

   Лектор по анатомии – тучный мужчина с волосами цвета смоли и совершено седой бородой (что служило хорошим поводом для шуток студентам о любви лектора к перекиси) – барабанил по столу тупым концом ручки и с полуулыбкой на лице наблюдал за студентами.

   Мелинде до него не было дело. Сейчас её мысли были далеко от этих стен и от экзамена. Для того чтобы зачеркнуть правильные ответы хватило бы и пяти минут. К тому же, за неё это могли сделать либо Фостер, либо Холлс.

   Любимым увлечением Мелл были походы по фирменным бутикам и салонам красоты, где она могла оставить за раз от пятидесяти тысяч долларов и выше. Но и любимые занятия часто наскучивают. В таких случаях она садилась за руль своего скакуна (в этом сезоне это был красный "мазерати") и мчалась по ночному городу, до придела вдавливая акселератор в пол. Часто после таких гонок, отцу приходилось вытаскивать её из полицейских участков, краснея стыда, словно школьнику. Следующую неделю, после подобных проделок между ними опускалась молчаливая война.

   "Вопрос N 5: Сектор головного мозга, в котором происходит интеграция некоторых более сложных реакций адаптации тела на разные условия окружающей среды. Ответы: A – диенцифал; B – таламус; C – гипоталамус; D – мозжечок".

   – Вот бред, а...

   Холлс поднял свою косматую голову от своего листа. Взглянув на Мелл, он коротко улыбнулся, и быстро отвёл глаза, от чего Мелл в который раз подумала о том, что Холлс до сих пор пребывает в Клубе Девственников.

   " Что ж, пришло время действовать..."

   Мелинда склонилась немного левее, от чего изгибы её тела стали более очерченными. Холлс вновь оторвался от листа, а карандаш завис над последним вопросом.

   " Чёрт, как зовут этого олуха?"

   – Питер...

   – Паркер.

   – Извини, Паркер. Я смотрю, ты уже почти закончил свой тест...

   – Я могу помочь тебе, – улыбка на лице Холлса расширилась, от чего Мелл смогла разглядеть его верхний ряд не очень ровных зубов.

   – Это было бы замечательно. – Мелинда, как бы ненароком, задела рукой его колено.

   – Сссегодня после экзамена... может, сходим, куда-нибудь?

   В этот момент Майк Доннахью повернулся к ним лицом и положил перед Мелиндой лист блокнота с правильными ответами, бросив Холлсу: "Отдохни, приятель".

   Мелинда криво улыбнулась Холлсу и с наигранным разочарованием произнесла:

   – Извини, Патрик, но тебя только что опередили. – Мелл отсела от него подальше и принялась за зачёркивания правильных ответов.

   Иногда Мелинде начинало казаться, что весь Мир к ней был не справедлив, что все принимают её за избалованную девицу, отец которой ворочает миллионами, которая ставит себя превыше остальных и только изредка спускается с небес на землю, чтобы всем напомнить об этом, а если надо, то и сравнять кого-то окончательно с землёй. Именно из-за этого у неё почти не было подруг, так как многие её боялись, многие ненавидели, и ещё больше было тех, кто боялся и ненавидели ее одновременно. А парни видели в ней лишь смазливую мордашку, прекрасную фигуру и, конечно же, богатую наследницу. Она знала, что все парни, не только с факультета психологии, но и со всего университета, хотели видеть её рядом с собой и, конечно же, в своей постели. Но, большинству из них, так и придётся видеть её рядом с собой лишь в своих эротических снах, потому как были либо уродами, либо полными идиотами, либо просто нищими – другими словами: ездили на стареньких "Фордах" или "Крайслерах" своих родителей.

   Мелинда Мерцер это прекрасно знала, и это всеобщее желание ей льстило. Льстило настолько, что приводило нередко к чувству сравнимому с эйфорией.

   Майк не был, в этом смысле, исключением, он не раз проявлял к ней знаки внимания, за что и был вознаграждён несколько раз, с момента расставания Мелл с Уолтером. Эти двое парней могли быть заклятыми врагами, если бы не были закадычными друзьями.

   Мелинда быстро завершила свой тест и отложила карандаш в сторону, после чего принялась оглядываться по сторонам. Многие, как и она, уже закончили работу и теперь занимались автопроверкой. Другие сидели в надежде, что им удастся ещё списать у кого-то. А кто-то уже не мог дождаться звонка, до которого, кстати, оставались считанные минуты.

   Главной причиной их разлуки с Уолтером, Мелл считала Сьюзен Робертс – второкурсницу с хирургического (как и сам Уолтер) факультета. Они начали встречаться чуть больше полугода назад, но Мелл была больше чем уверена, что Уолтер уже оказывал ей знаки внимания, когда они ещё были вместе. А потому, во всём штате Бостон, не было для Мелинды Мерцер более ненавистной особы, чем Робертс.

   Наконец зазвенел звонок, и лектор попросил всех сдать свои работы. Аудитория начала быстро пустеть.

   Мелл взяла свой лист и направилась к столу лектора, перед которым лежала уже внушительная кипа тестов, продолжая размышлять о своих жизненных событиях, не замечая никого вокруг. Даже Майка, который решил напомнить ей о бейсбольном матче, который должен был состояться через два часа, между центральным и восточным крылом.

   – Надеюсь, ты будешь болеть за меня! – крикнул он ей в след, но так и не получил ответа. Майк криво улыбнулся и пошел сдавать свой тест.

  2.

   После окончания последнего экзамена, многие студенты поступают по-разному: кто-то отправляется с друзьями отпраздновать это событие в бар (таких большинство); кто-то ищет покой и тишину в борьбе с переутомлением (как это делает Сьюзен Робертс, с факультета хирургии); кто-то готовится вместе с друзьями к бейсбольному матчу (точь-в-точь, как Майк Доннахью); кто-то отмечает начало каникул с уборки комнаты (что напрямую относится к Мэри Рирдон); кто-то обедает в дорогом ресторане с отцом и с неохотой отвечает на его вопросы (совсем как у Мелинды Мерцер). А кто-то продолжает оставаться в стенах университета и вести свою суперпопулярную радио-передачу.

   – Сегодня отличный денек, для того чтобы не сидеть дома!– почти елозя губами по микрофону, вещал Джим Роквелл.– Мою студию просто заливает солнечный свет. Мама мия! И кому только пришло в голову тратить сегодняшний великолепный день на сдачу экзаменов?

   За стеклом, Альберт Финчер, его звукорежиссер, чётко артикулируя губами, произнёс нечто похожее на слово "декан", после чего провёл у своего горла указательным пальцем.

   Джим только усмехнулся и продолжил монолог:

   – Те же кто, всё же, решился потратить день на учебу,...кстати, я и сам этим согрешил, то для всех вас сообщаю, что ровно в полдень состоится дружеский бейсбольный матч на главном стадионе нашего университета, между лидером – центральным крылом и аутсайдером – восточным. И не спешите отмахиваться и говорить: "Что я там не видел". Согласен, восточное крыло славится исключительно своими поражениями, но это не значит, что оно не покажет отличную игру. К тому же, могу вам сказать по секрету о том, что мне сообщил тренер восточного крыла также по секрету, что сегодняшний матч может произвести фурор, так как в их команде появился новичок, на которого тренер возлагает все свои надежды. Вполне возможно, тренер Мортинсон имеет в виду того парня, что пополнил наши ряды с начала года. Я провёл небольшое расследование и знаете, что мне удалось узнать об этом парне?...Ну,...кто первым догадается?...Правильно, девушка в голубой маячке и великолепными формами, – НИЧЕГО! Паренёк ведёт довольно замкнутый образ жизни. Появляется вопрос, а не аскет ли он? – Джим скривил губы и задумчиво уставился в потолок.– На мой взгляд, парень-загадка не сможет отличить биту от мяча. Тренер Мортинсон, что я могу сделать для вас, кроме как посочувствовать? Думаю только одно: Ха-ха-ха!!!

   На стекле появился листок с надписью, который придерживала рука Джоанны Престон – шеф-редактора. "Кончай трепаться. Люди хотят музыки". Джим кивнул и показал знак "О'кей". Джоанна гневно помахала ему кулаком и убрала лист. Ей было прекрасно известно, что Джим всегда со всем соглашается, а затем делает всё по-своему.

   – Возможно, я окажусь не прав, и мы увидим битву Давида и голиафа, но во времена нефтяного кризиса и угрозы терроризма так сложно верить в чудеса. А потому и не будем этого делать. Просто посмотрим на великолепную игру центральных и в частности Майка Доннахью, кстати, моего друга. Ради него можно отложить все дела, пусть это будет даже пьянка, травка или секс и прийти, чтобы поболеть за него. Ну а кто не сможет прийти, то у того всегда есть возможность включить радио на нашей станции и узнать обо всём из моих уст. Уже через час я покину студию, находящуюся в университете и отправлюсь на стадион, где должно уже быть подготовлено местечко для меня.