Текст книги "Запертые двери (СИ)"

Автор книги: Игорь Бер М.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 27 страниц)

   Больше, она не предпринимала попыток покинуть город. Понимая, что это может привести к нежелательным последствиям или же даже, непоправимым.

   Аннет Фоули отвернулась от окна и подошла к столу. Взяв в руку ложечку, она прошлась мимо всех подсвечников и методично принялась погашать свечи. Те гасли с легким шипением, ложа конец пляскам теней. Когда зал полностью погрузился во тьму, мэр города вернулась к окну. Так было гораздо лучше, теперь ее силуэт нельзя было разглядеть с улицы, хотя она и сомневалась, что в такую погоду, кому-то взбредет в голову стоять под окнами мэрии и наблюдать за ней.

   Но она ошибалась – за ней наблюдали. Но не с улицы.

   Разряд молнии прорезал небо прямо над ней и раскатистый гром прозвучал как взрыв мощной бомбы и Фоули закричала. Закричала, испугавшись не стихии, а отражения в окне. За ее спиной кто-то стоял, и самое страшное было то, что она знала непрошеного гостя.

   Она резко обернулась и прижалась к подоконнику.

   – Ну-ну, миссис Фоули, зачем так реагировать на мое присутствие.

   Ее сердце заколотилась в груди настолько сильно, что она забеспокоилась, о том, что ее грудная клетка не выдержит всех этих ударов. Лицо обдало жаром. Ноги задрожали, от чего ее каблуки почти заплясали чечетку.

   – Возьмите себя в руки, мэр. Не ожидал я от вас такого малодушия.

   – Что...что...

   – Позвольте, я вам помогу – что я хочу от вас? Вы это хотели меня спросить? – Лицо Предвестника осветила очередная молния. И это лицо совсем не казалось отталкивающим, а даже наоборот, привлекало к себе внимание. Она представляла Его совсем иначе. И уж точно не с человеческим лицом. Хотя полностью нормальным он не выглядел. Глаза его в ночи, еле заметно поблескивали красными огоньками. – Я решил, что сегодня очень хороший день для проведения беседы с вами с глазу на глаз. В городе приезжие и у вас появился прекрасный шанс, наконец, вырваться вперед.

   – Вы хотите этому помешать? – спросила Аннет, понимая, насколько глупо прозвучал ее вопрос.

   – Не совсем, – ответил он, озадачив ее. – Их достаточно много и среди них есть очень даже интересные личности, а потому часть из них я оставлю себе. Надеюсь, вы не станете возражать, ведь вам для удачного завершения битвы нужна только одна жертва.

   – Зачем вам это делать. Почему вы хотите, чтобы мы победили?

   – О победе здесь речь не идет. С вашего городка я взял все что хотел и теперь надо и честь знать. Как гостю, мне пора уходить, дабы не злоупотреблять гостеприимством хозяев. Триста лет много даже для такого как я.

   – И вы просто так уйдете?

   – Вы конечно правы, мэр. Просто так я не уйду. Мне нужно кое-что взамен.

   – Чего же?

   – Вы, мэр. Ваша бессмертная душа.

   – Но..., – ноги, которые только успокоились, снова начали трястись, а живот скрутило от боли. – Почему именно я?

   – Вы последняя.

   – Что вы хотите этим сказать?

   – Больше никого не осталось. Вы единственная представительница рода старожилов, которые участвовали в моей экзекуции.

   – Но ведь есть еще...

   – Ложь! – перебил Он ее. – Заблуждение. Вы последняя из рода шести семей представителей общины города. И только вы можете положить конец проклятию. Вам преставился шанс доказать насколько сильна и искренна ваша любовь к городу. Готовы вы пожертвовать своей жизнью ради него?

   В зале мэрии воцарилась тишина. Предвестник сказал все что хотел, и теперь слово оставалась за мэром города. Сколько времени у нее на раздумье не было сказано, но и сама Фоули понимала, что тянуть с ответом не следовало.

   Но как можно было сделать столь сложный выбор, ничего не обдумав?!

   Тишина длилась около пяти минут, после чего Аннет С. Фоули произнесла лишь одно короткое слово.

   10.

   Прислонившись к стене и зажав руки между согнутых в колени ног, Джим Роквелл молча, глядел в одну точку немигающим взглядом. Сьюзен и Мэри стерли, как могли, кровь с его бледного лица и все же не смогли полностью избавиться от красных полос, от чего Джим стал похожим на псевдо-индейца в боевой раскраске. Кроме бледной кожи и красных разводов, на его лице присутствовал и синий цвет от синяка, полученный Джимом в барной перепалки.

   Все попытки привлечь его внимание (даже сильные оплеухи Майка) не дали никаких результатов. Джим только моргнул пару раз и вновь превратился в статую.

   – У него что, кататония? – поинтересовался Майк, обеспокоено глядя на Роквелла.

   – Похоже, это шок, – предположила Сьюзен, после чего дважды звонко хлопнула в ладоши над ухом Джима. Безрезультатно...

   – Он может остаться таким навсегда? – с опаской спросила Мэри. – Он лишился рассудка?

   Свет в коридоре замигал, на миг полностью погас, от чего все (кроме Джима конечно) подняли головы вверх и вновь восстановился.

   – Наверняка то, что он увидел в своем номере, – произнесла Сьюзен, – возымела над ним сильный эффект. Произошедшее с ним оставило на его разуме четкий отпечаток. Возможно, это повлекло к мозговым спазмам. Его жизни не угрожает опасность, но... – Пауза нависла над ними не меньшим грузом, чем вес воды над аквалангистами, – ...я не могу считать себя специалистом в этой области, но, по-моему, Джиму уже ничто не поможет. Нынешнее состояние сохраниться до скончания его дней. Его рассудок не справился с тем, что ему довелось увидеть в номере.

   Джим продолжал смотреть куда-то вдаль и был где-то далеко отсюда, от друзей, от штата Колорадо.

   Он помнил, как в темноте искал дверь, а когда ее нашел и потянул на себя, то вместо солнечного (или искусственного) света, его укутал серый густой осязаемый туман или даже грозовая туча, настолько наэлектризованная, что волосы на его голове и всем теле поднялись дыбом. Из этого тумана, со всех сторон, доносились душу леденящие смешки. Но они были далеко, за границей этой серой пелены, а потому – не представляли угрозы. Идти становилось труднее, словно ноги вязли в этой густой субстанции. И чем усерднее были его попытки не останавливаться, тем сильнее он увязал в трясине и когда он полностью оказался обездвижен, Джим понял, что его тело продолжало движение, словно его уносил вдаль эскалатор. Но куда его уносило? Вверх или вниз? Вправо или влево? Назад или вперед? Джим не мог точно ответить на этот вопрос. Хотя это и не имело большого значения. Главное было то, что его уносило с некой целью. Джим расслабился и позволил этому потоку привести его к конечному пути.

   Огромные часы появились ниоткуда и неслись прямо на него, отсчитывая время назад. Механические тиканья превратились в удары набата. Джим пролетел сквозь них, успев разглядеть их внутренность – винтики, шестеренки, пружины, колесики, находящиеся в вечном безостановочном движении. После туман стал вновь непроницаемым и густым, от чего вдыхать его стало очень сложно. Также сложно как есть носом. Но, в тоже время, казалось что эта субстанция состояла из чистого кислорода без малейших примесей, от чего столь обычное действие как дыхание, становилась невероятно приятным действием. Джим и представить не мог, что когда-то узнает, что такое быть опьяненным от одного свежего воздуха.

   Вскоре из серой мглы, возник не меньших размеров, чем часы, календарь, чьи листы, словно вентилятором, уносило в разные стороны. На листах были лишь четыре цифры на белоснежном фоне. Вот мелькнуло 2001, чуть левее 1998. 1995 унесло куда-то ввысь, а за ним последовало и 1991. Последний лист пролетел также сквозь него. На нем был 1986-ой год. После чего серая туча вновь поглотила все вокруг.

   Потом пришли картинки. Сначала промелькнули его друзья, чьи лица было почти не разглядеть, но Джим узнавал их всех. Затем пролетел мимо и их университет, за которым последовал и кадр самого Бостона – вид сверху. Мелькнул и его когда-то родной Хоум и, наконец из далекого далека надвигался его дом детства – двухэтажный, темный даже в дневное время суток, молчаливый и угрюмый особняк.

   Когда он подлетел вплотную, кадр остановился, а спустя какое-то время, он ощутил твердую опору под ногами. Серый туман стал менее осязаем, а заодно начал отступать. Вскоре он полностью растаял, оставив Джима наедине со старой конструкцией. В своих снах он ассоциировал это дом с воплощением зла, порождением мрака и обителем нечисти. Сейчас перед ним стоял просто дом, в котором он родился и вырос.

   Джим решился сделать шаг ему навстречу и он прошел на "ура", не вызвав никаких трудностей или же противостояния. Джим поднялся по ступенькам, подошел к двери и провернул ручку. Как только дверь открылась, Джим, словно Алиса в Стране Чудес, начал быстро уменьшаться в размерах, пока практически не повис на дверной ручке. Его руки стали короче, запястья уже, пальцы и ладони меньше. Джим был одет в широкие зеленые шорты, застиранную голубую майку, а на голове плотно сидела бейсболка с эмблемой "Красных Носков". Его левая рука была поглощена перчаткой-ловушкой, которая сжимала бейсбольный мяч.

   Джим вошел внутрь, послушно закрыв за собой дверь. Он хотел было позвать свою мать, чтобы она знала, что ее сын вернулся с прогулки, как, неожиданно вспомнил, что Генриетт Роквелл две недели назад упала с лестницы и нашла свою смерть на полу. Теперь он жил только с отцов в этом огромном пустом доме. С отцом, который не знал меры в выпивке и, как любили выражаться его друзья, когда хотели кого-то обидеть, – "не дружил с головой".

   Сумасшествие отца Джима заключалось в том, что он видел (или только слышал) неких григетов. И когда его мать уходила на работу (она работала менеджером по продажам промышленной техники), отец часто звал Джима к себе в комнату, выглядывая из-за двери, маня его рукой и одаривая блеском диких глаз. Когда Джим входил к нему, его отец запирал на замок дверь, садился на свою кровать рядом с сыном и начинал пересказывать страшные истории, которые ему за ночь поведали григеты. Джим не любил слушать эти истории, как бы ни любил их любой другой на его месте, но ничего не мог с этим поделать. Часто, по ночам, он не мог заснуть, пристально и насторожено вглядываясь в темноту и, при малейшей опасности, он готовился звать на помощь мать. Но не отца. Нет. Ведь в место успокоения, тот мог лишь поведать ему новую порцию страшных историй.

   Теперь, вот уже как неделю, ему было на самом деле страшно. Отец был зачислен на бирже труда и та находила ему работу у частных лиц, которые собирались что-либо строит или ремонтировать. Но постоянной работы у него не было. И это было на руку его отцу – Стен Роквелл не выглядел безумцем, но если бы он работал в постоянном коллективе, его коллеги обязательно бы заподозрили неладное.

   Джим все сильнее боялся оставаться наедине с отцом, а потому подолгу гулял на улице или засиживался в школе и лишь под вечер возвращался домой. Все чаще он оставался ночевать у своих друзей и, похоже, отец не замечал его отсутствия, так как никогда не задавал ему вопросов.

   Джим отошел от двери и, сам не зная зачем, позвал отца, но ему никто не ответил. Джим ожидал, что так и будет, потому и не удивился. Он снял перчатку-ловушку и положил ее на трюмо, после чего размеренным легким шагом отправился на кухню, где должен был находиться холодный, но все еще съедобный яблочный пирог, принесенный миссис Каннели, чей дом (впрочем, как и всех соседей) находился у подножья холма, на котором возвышался их собственный дом.

   Холодильник оказался пуст. В нем не нашлось места даже яйцам, которых Джим не любил ни в каком виде. Похоже, его отец успел поужинать всем съестным, что можно было найти на кухне. Его отец никогда не страдал булимией, а даже наоборот, ел по два раза в день, но, похоже, сегодня у него прорезался волчий аппетит.

   " А что если это не он все съел, а кто-то другой?"

   Эту мысль он тут же отбросил в сторону, так как в доме, кроме них двоих, больше никто не жил.

   "А григеты?".

   Лишь от одной мысли о страшных существах, живущих в комнате отца под кроватью, на его коже образовались тысячи мурашек. В свои пять лет он не верил даже в Санта Клауса, так о каких григетах могла идти речь?

   Но, здесь было одно "но"...

   О том, что пузатый старик в красном, дарящий подарки всем детям по всему миру, не существует, ему рассказал отец на прошлое Рождество и Джим ему тут же поверил. И о существование григетов ему тоже отец рассказал – так значило ли это, что они реальны?

   Все эти плохие мысли начали играть с ним в злые шутки. Джиму показалось, что за его спиной кто-то пробежал и он резко обернулся.

   На кухне, кроме него, как прежде никого не было. И все же он вспотел, и пот был холодным. Поняв, что на кухне ему нечего делать, Джим побрел в холл, а оттуда на второй этаж.

   Вот уже неделю он боялся и самой лестницы, словно она была не обычными досками, покрытыми краской, а спиной некого доисторического чудовища, целью которого было сбросить с себя как можно больше невинных человеческих душ.

   Но этот страх он преодолел в себе, медленно поднявшись наверх, но при этом крепко сжимая в ладони перила, пытаясь доказать самому себе, что он уже взрослый, а потому не престало ему бояться всяких несуществующих вещей.

   На площадке, где лестница поворачивала в противоположную сторону, стоял горшок с высоким цветком, листья которого начали желтеть. Вот уже две неделю как за ним никто не ухаживал и Джим проводил его печальным взглядом.

   В коридоре второго этажа он остановился. На улице были сумерки, но здесь уже царила темнота и, как все дети, Джим боялся темноты. Мать, бывало, успокаивала его и обещала, что с возрастом этот страх пройдет и через несколько лет он поймет, что сама темнота еще никому не причиняла вреда и, что в ней никто страшный не прячется.

   " Была бы она такой же уверенной и сейчас? Григеты доказали -

кто

на самом деле владел этим домом".

   Вслушиваясь в лживую тишину, Джимми индейским шагом, направился к двери, за которой скрывалась комната его отца.

   "Что он делает целыми днями в своей комнате? Слушает бесконечные истории о ведьмах, вампирах, мертвецах?.."

   Джиму было страшно и он был уверен, что этот страх небеспочвенен. За ним явно кто-то следил,...охотился. А иначе, почему он так уверен, что за его спиной кто-то стоит и наблюдает, ожидая, когда его охватит паника и он побежит сломя голову.

   Дверь в комнату отца увеличивалась в размерах по степени приближения к ней. Он мог уже разглядеть, что на ней было что-то нацарапано, но чтобы прочесть надпись, ему нужно было подойти к двери на еще более близкое расстояние.

   Остановившись напротив двери, Джим попытался дотянуться до ручки, но его рука имела собственное мнение на этот счет – она медленно поднялась вверх, а затем резко опустилась вниз, спрятавшись за спину. Джим понял, что не хочет видеть отца в столь поздний час. И еще больше он боялся увидеть кого-то еще, помимо отца.

   Его руки покрылась гусиной кожей, когда его обоняние учуяла жуткий запах чего-то протухшего и очень мерзкого. Когда его отец рассказывал ему эти истории, из его рта всегда очень плохо пахло. Но данный запах был просто невыносимым, хотя и схожим.

   Джим развернулся и побежал в сторону своей спальни. Войдя в свою комнату, он плотно закрыл за собой дверь, а взобравшись в постель, он укрылся одеялом до самой макушки головы. Сон долго не приходил и Джим не смыкал глаз, вглядываясь в пододеяльнный мрак. Так он пролежал около четырех часов, а когда в холле часы пробили час ночи, Джим уже видел сны и сны эти были хорошими.

   А за час до рассвета его впервые посетили григеты и рассказали свои истории уже без посредников.

  11.

   Уолтер был на грани срыва. Он переживал из-за случившегося, но злобу, которую он испытывал в эти минуты, была сильнее. Умом он не был готов принять то, что произошло на втором этаже за правду. Все это казалось дурно поставленным спектаклем, в котором он сыграл роль отверженного. Как такое могло произойти с ним?

С ним

– с парнем, которого все девушки в колледже считали идеалом. Он был красив, умен, молод, силен, самостоятелен, один из лучших студентов, возможно даже во всем Бостоне.

   Как только его угораздило связаться с этой серостью – Сьюзен Робертс?

   От этих мыслей он тут же ощутил боль и ненависть к себе за подобное отношение к Сьюзен и почти сразу другую ненависть к себе из-за своей слабости. Он любил ее и будут любить еще долго, возможно даже до конца своих дней. Но в тоже время, он прекрасно понимал, что между ними все кончено, что ушедшего не вернуть, что их отношения остались в прошлом. И если Сьюзен больше не хотело его видеть, что ж...в этом он с ней был солидарен. Уйти и больше не оглядываться – единственное правильное решение, которое могло быть им принято.

   Он достал из кармана свой мобильный телефон и набрал номер службы спасения, прежде чем обратил внимание на сообщение об отсутствие связи.

   – Пропади все пропадом! – Уолтер сжал ладони и с силой ударил в стену кулаком. Спрятав телефон обратно в карман, он обернулся в сторону лестницы, ведущую на второй этаж. – Уверен, ты еще пожалеешь, что не пошла со мной, когда я тебя звал. Второго шанса я уже не дам.

   Да кем бы она была, если бы не он?! Он вывел ее в свет, познакомил с элитой колледжа, помог приобрести признание среди студентов и учителей. С кем бы она встречалась сейчас, если бы он не сделал ее своей девушкой?! С Айраном Шульманом, – у которого вместо головы один сплошной нос? С Куртом Маккормиком, чья фотография не сходит с доски почета с первого учебного года и который в обыденной жизни не имеет друзей, но пользуется успехом у врагов? Или с этим Ашер – парнем из захолустного городка в Небраске?

   Вот последний вариант заставил его сердце сжаться от ревности. Скорее всего, именно Ашер и займет его место в ее постели. Уолтер сморщил лоб и сжал губы. Такой боли он еще не испытывал никогда. Он и не думал, что ревность может причинить больше боли, чем, скажем, тот же мясницкий нож в руках у обезумевшей девицы.

   Но, теперь, немного успокоившись, он был зол на себя, за то, что сказала ей в гневе. Как же он мог произнести такое ей в лицо, во всеуслышание?! Сказанного – не вернуть. Надо было раньше думать.

   Уолтер Кэмпбелл остановился в центре холла и осмотрелся по сторонам. Никого. Нет даже намека на чье-то присутствие, только далекие голоса на втором этаже тех, кого он еще так недавно называл своими друзьями. Диван, в центре просторного холла хранил слабый отпечаток округленной формы, словно на нем кто-то сидел еще недавно и скрылся сразу же, услышав его шаги на лестничной площадке.

   Возможно, так оно и было, но не это было сейчас самым важным, а то, что надо было отсюда убираться и чем быстрее, тем лучше.

   Уолтер повернул голову к стеклянной двери, которая оставалась почти сухой из-за навеса над входом, но звуки бушующей стихии он слышал прекрасно. Затем он оглядел свою разрезанную и окровавленную майку. Он провел пальцами по гладкой коже, все еще не веря, что она осталась цела и невредима. Как такое могло быть?

   Несмотря на свои громкие заявления, Уолтер и сам не верил, что девушка с ножом в их номере была просто сумасшедшей, с одного конвейера вместе с толстяком, что убил Джоанну Престон. Она прикоснулась к нему и он, ощутил, насколько она была холодна, будто до этого держала какое-то время руки в ведре со льдом. Также красноречивыми были бледность ее кожи и трупные пятна, что доказывали – девушка, пытавшаяся его разрезать на части, просто не могла быть живой. Тогда как она могла говорить, двигаться, нападать?

   Как он излечился от ран?..

   Вопросы....Одни вопросы. И на них у него не было ответов. Хотя...

   Конечно, был один ответ, который все объяснял, который все ставил на свои места и делал все понятным. Но в это он не мог поверить, не хотел верить. Он медик, в конце концов, и всему этому могло быть научное

объяснение.

   Уолтер мотнул головой, отгоняя все свои мысли, которые просто одолевали его, накладываясь одни поверх других, и зашагал к двери. Нужно было выбираться из этого отеля и идти искать помощь, раз в этом убогом месте нельзя было связаться с кем-нибудь по телефону. Конечно, он был зол, но сбегать из города в одиночку он не хотел и оставлять всех тех, с кем он приехал на произвол судьбы он не собирался.

   Уолтер взялся за ручку двери и приготовился встретиться с ливнем и ветром лицом к лицу.

  12.

   – Мы незамедлительно покинем этот отель и город, как только к нам присоединяться Мелл и Роберт, – решительно заявил Тим.

   – И куда нам идти? – удивленно произнес Майк, разведя руками. – На улице ливень, каких я уже давно не видел.

   – Дождь не сравниться с тем, что нас может еще поджидать в этих стенах.

   – Прекратите же наговаривать на наш город в целом и на отель в частности, – снова возмущенно потребовала Кристин, о присутствии которой Тим уже почти забыл.

   – По-твоему наш друг решил нас разыграть, изображая из себя статую?! – возмутился Ашер, указывая пальцем на Джима. – Если это так, то почему за время всех этих разговоров на повышенных тонах, еще никто не вышел из своего номера, чтобы узнать, что происходит? А ведь ты нам сама говорила, что отель почти заполнен.

   Все обратились свой взгляд на диспетчера, ожидая ее ответа. Кристин повернулась к Майку ища у него поддержки и не нашла ее.

   – Я...

   Ей не удалось договорить, так как Майк Доннахью, еще пару секунд ровно стоящий на ногах, со скрещенными руками на могучей груди, неожиданно рухнул на пол с тяжелым глухим звуком. Его лицо, всегда здорового загорелого цвета, резко окрасилась в бледно-желтый цвет.

   Тим ринулся к нему и схватил его за плечи.

   – Майк! Ты меня слышишь, Майк?

   Кристин прижалась к стене, не предпринимая никаких усилий для помощи человеку с которым она делила постель несколько минут назад. К Тиму присоединились Сьюзен и Мэри, на какое-то время оставив Джима одного.

   Майк медленно приоткрыл глаза, а затем через силу улыбнулся им. Его лицо постепенно начало приобретать нормальный здоровый цвет.

   – По-моему я...потерял сознание, – подметил он очевидно. – Но мне, уже значительно лучше.

   – Что с тобой, дружище?

   – Похоже, я переутомился. – Майк приподнялся на локтях, а затем не отказался от помощи Тима и встал на ноги.

   – Странно, но, по-моему, ты стал немного...

   – Худее, – закончила за Тима Сьюзен. – Словно сбросил около пяти килограмм, не меньше.

   – Что ж, значит, моя диета и вправду творит чудеса, – усмехнулся Майк, хотя совсем не весело это у него получилось. – Давайте отвлечемся от меня и снова попытаемся достучаться до наших друзей.

   Все молча, согласились, хотя Тим еще долго не отводил встревоженного взгляда от Майка.

   – Ребята! – позвала всех Мэри. Она не стала стучать в номер 205, а сразу повернула ручку и дверь тихо отворилась.

   В комнате было темно и пусто и не было даже намека на то, что хозяйка входила в него. Все подтянулись к комнате, забыв на миг о Джиме. Выключатель они нашли не сразу из-за странного расположения того, а когда отыскали, свет заполнил собой все помещение.

   На постели лежала сумочка Мелл, мобильный телефон и рюкзак со сменной одеждой. Дверь в ванную была закрыта, а сквозь щель можно было разглядеть, что за ней не горел свет. Постель была ровной и, видимо, Мелл на нее даже не ложилась.

   Майк подошел к постели и поднял телефон.

   – Эй, а вы пробовали...

   – И не раз, – ответила Мэри. – Все линии заняты. Не удалось дозвониться ни по одному номеру.

   Майк кивнул, но все же решил набрать 911. Нажав на зеленую кнопку, он приложил телефон к уху. В трубке прогудели два длинных гудка и все стихло. Майк отнял трубку от уха и прочел вслух:

   – Разъединение.

   – А где же Мелл? – задалась вопросом Сьюзен.

   – Она покинула свой номер до нас, – уверено произнес Тим, явно не формулируя свои слова как предположение. Затем, он выскочил из номера и подбежал к двери, за которой должен был находиться Роберт. Но данная дверь, в отличие от той, на которой был номер 205, по-прежнему оставалась запертой. – А вот Роберт, явно еще в своей комнате. И шансы, что он выйдет оттуда невредимым гаснут с каждой минутой.

   – Ты думаешь, он уже мертв? – спросил Майк, хотя и сам знал ответ. И Тим это знал, а потому и промолчал.

   – И что нам теперь делать? – Мэри преподнесла ладони к вискам и сильно сжала их. – Ждать когда она вернется?

   – Нет, – возразил Тим. – Ждать мы уже не можем. Мы пойдем, поищем администрацию отеля, которая, якобы, в эти минуты проводит совещание на первом этаже.

   Тим повернулся к Кристин. Та тоже смотрела на него с нескрываемой ненавистью и...страхом?

   И тут, погас свет.

   После недолгой тишины, раздался голос Майка:

   – Этого стоило ожидать. Удивительно, что его раньше не отключили.

   – Но ведь у них должно быть аварийное питание, – отозвалась Мэри. – Кристин, у вас оно есть?

   Ей никто не ответил.

   – Кристин? – Майк протянул руку в ту сторону, где, по его мнению, должна была стоять девушка диспетчер, но наткнулся на пустоту.

   Возможно, она просто была обижена и не хотела отвечать, но Майк склонялся к тому, что ее уже рядом с ними не было.

   За стенами отеля прогремел очередной раскат грома.

   В небе сверкнуло молния и Тим, руководствуясь по памяти, шагнул к постели Мелинды. В почти полной темноте, он взял рюкзак Мелл и попытался отыскать на нем молнию. Когда ему это удалось, он вывернул его наизнанку и высыпал все его содержимое на постель. При следующей вспышке, он оглядел все, что в нем находилось, при этом чувствуя себя извращенцем, так как среди вещей Мелл было и нижнее белье.

   Остальные глядели на него с удивлением.

   – Тим, что ты делаешь? – спросила его Сьюзен, с нескрываемым недоумением.

   – Тебе нужно что-то надеть, – коротко ответил он.

   – А почему ей не одеться в собственную одежду? – предложил Майк, хотя уже знал, что ему ответит Тим.

   – Ее одежда в другом номере. А там опасно. – Молния давала яркий свет по два-три раза в минуту и на очень короткое время. Но это позволило Тиму почти без труда выбрать кофточку на трех пуговицах и, конечно же, с открытым донельзя верхом. А что касалось низа – здесь было еще сложнее – Мелл была ярой поклонницей мини-юбок.

   – В этом номере, значит, нам ничего не угрожает? – спросила Мэри с призрачной надеждой.

   – Раз Мелинды нет рядом с нами, скорее всего ее "скелет в шкафу" нас не потревожит.... Хотя, не думаю, что в этом отеле есть хоть одно безопасное место. Сьюзен, тебе мини-юбку или мини-шорты?

   – А Мелл?..

   – Не думаю, что она станет возражать. – немного спустя Тим выругался от безнадежности. – И все же, это не то. На улице бушует стихия, а в такой одежде ты промокнешь в считанные секунды.

   Сьюзен с облегчение вздохнула – ей совсем не хотелось примерять на себе чужие вещи, к тому же столь короткие. Но, разгадав задумку Тима, которая была гораздо хуже варианта облачения в чужие вещи, она быстро заговорила:

   – Ничего страшного, до автобуса мы доберемся за считанные минуты.

   – Этого будет достаточно для получения воспаления. Пожалуй, придется посетить и 206-ой.

   "Зачем тебе это?!" – захотелось ей прокричать. – " Не надо туда ходить. Я не хочу тебя снова терять!"

   Но вместо этого она подошла к нему и обняла сзади.

   – Не надо, – шепотом взмолилась она. Она думала, что он сейчас отстранит ее и произнесет нечто в стиле Уолтера – "Я только туда и обратно, детка", – но Тим повернулся к ней и прижал к своей груди, поцеловав в переносицу. Это выглядело столь естественно, что у Сьюзен побежали мурашки по всему телу. Как такое могло быть? Они ведь знали друг друга совсем мало?

   Или же очень долгое время?..

   Молния осветила их фигуры и, Майк с Мэри криво улыбаясь друг другу, смущенно отвели взгляд.

   Чувство радости за Тима и Сьюзен были настолько сильны, что, пожалуй, Майк не смог быть счастлив сильнее даже за самого себя. Когда она была с Уолтером (еще десять минут назад) их отношения для него были более или мене безразличны и только где-то в глубине души он спрашивал себя: "А правильно ли то, что они вместе?". Сейчас таких мыслей у него не возникало, скорее даже в его голове вертелось лишь одно слово – Воссоединение.

   – Все будет хорошо, – произнес Тим на ухо Сьюзен, не переставая обнимать ее. – Вскоре мы уедим из этого города и все останется в прошлом.

   Он мягко попытался отстранить ее от себя. Сьюзен поддалась не стразу. Молния осветила ее заплаканное лицо, и Тим вытер ее слезы тыльной стороной ладони.

   – Я пойду с тобой.

   – Нет. Ты останешься с Мэри в коридоре, рядом с Джимом. А я с Майком заберу твои вещи. Не волнуйся, дверь будет открыта. Но, ты должна мне пообещать, что при малейшей опасности вы с Мэри побежите без оглядки.

   От его слов, по телу девушки пробежала дрожь. Она и думать не хотела, что в том номере их могла до сих пор поджидать гарпия с мясницким ножом. И все же она согласно кивнула, но когда Тим окликнул ее, она добавила к кивку и робкое "Да".

   – Мари?

   – Хорошо, Тим.

   Выйдя из номера Мелл, Тим запер дверь. В коридоре не приходилось ждать вспышек яркого света разрядов молний, по той причине, что здесь не было окон. Где-то, по правую руку от них должен был находиться Джим. Попытки окликнуть его, скорее всего бы завершились ничем, а потому Мэри решила отыскать его на ощупь, чтобы присесть рядом с ним – это было лучше, чем стоять посреди коридора в полной темноте беззащитной и испуганной. Нечто страшное могло закрыть ей рот своей холодной ладонью и утащить в один из номеров, а ее друзья спохватятся, когда уже будет слишком поздно.

   Ее пальцы наткнулись на материю майки и на тело под ней. Сжав плечо Джима, Мэри осторожно присела рядом с ним и прислонилась спиной к стене. И только она почувствовала небольшое облегчение, как другая мысль закралась в ее голову – а что если тот же самый обладатель холодной руки, за то время что они находились в номере Мелл, успел утащить куда-то Джима и сам занял его место?

   Мэри вздрогнула от такой идеи и тут же отстранила свое плечо от плеча, к которому она успела прислониться. Глупо конечно было считать, что рядом с ней сидел уже не Джим, а кто-то другой. Хотя...

   Мэри Рирдон прижала ладони к лицу и начала делать глубокие вдохи, стараясь ни о чем не думать.

   – Держитесь подальше от двери! – это был голос Тима. – Войдя с Майком, мы прикроем дверь...

   – Нет! – взмолилась Сьюзен.

   – Это необходимо. В полной темноте мы очень уязвимы. Я не хочу, чтобы мы выпустили то, что все еще может там находиться. Скорее всего, она не станет нападать, а попытается проскользнуть мимо нас и тогда всем будет очень плохо. Особенно тебе, Сьюзен. Ведь она охотится именно за тобой. Ты только скажи где находиться твоя сумка и мы с Майком принесем ее в считанные секунды. Обещаю, что все будет намного безопаснее, чем тебе кажется.