Текст книги "Казино "Арана" и его обитатели"

Автор книги: Герман Викторов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 44 страниц)

– Короче,  Виссарион, -обратился к Агасферову Кустин, – Принимай командование на себя. Этот Женя… Этот Гуманоид…Этот долбогрёб….Да хер  знет, где его физда носит, дозвониться не можем. Хоть бы не подох где-нибудь….

-Что уж, жаль на веночек разориться?– съязвил Агасферов.

– Плять! Да я бы Жеке гроб из хрусталя сделал, чтоб только не видеть его больше. Заипал!

-Так выгони на хер!

– Выгоню! Если не подох, конечно… Ладно, Вис, смотри, чтоб там всё нормально было.

 Только Агасферов вышел к охране, как вот он– явление Христа народу – сам Гуманоид Фёдорович собственной персоной. Не подох! Живёхонький. Вот по виду не скажешь, что здоров – пасть почему-то рукой прикрывает…

– Жека! Мать твою! Тебя  уж чуть не похоронили… Меня, вот, на твоё место чуть не назначили… Где шарогрёбишься, ирод?

Гума, не отнимая руки, что-то мучительно промычал, указал жестом– отипись-и нырнул под стойку Эдюсиного бара.

-За физдюлями клыкастенький отправился, за физдлями, – ехидно пробурчал Свин.

– Эдюся, ты сам-то, никогда не получал физдюлей, – поинтересовался Агасферов.

-Получал. Саныч, ох, получал….

– И как, приятно?

-Не-а! Поэтому и радуюсь, что Гуме щас фуёво будет.

– Вот злорадный поросёнок! Как бы вас помирить?

– А ни как! Пускай, сука, вначале клыки свои вырвет, а то я его боюсь, упыря грёбанного. Саныч, повлиял бы!

– Пробовал, не получается. Он же в Америку собрался…Его в Голивуд, без очереди берут, упырей играть. А всё из-за клыков… А ты –«пусть вырвет, пусть вырвет»…

– Я фильмы с его участием смотреть не буду – умру со страха!

– Как знаешь… Ладно, я пошёл тянуть лямку нелёгкой службы,– и направился к заскучавшим почему-то Толстому и Лямзику. Казалось бы, народ валит, только успевай поворачиваться, до утра хлопот будет, хоть отбавляй, а у коллег такие унылые хари. Или долгожданное появление Гуманоида скверно сказалось на настроении? Щас, узнаем…

– Чё такие хари постные, господа охранники? Не рады явлению Жеки Аране?

-Да пппошёл он…, – устало произнёс Толстый, – Без него….

Что ,конкретно, « без него» Виссариону не удалось дослушать, т.к. Толстый, а, в след за ним, и Лямзик стремительно ломанулись  в сторону бара Свина. Секунду спустя, они исчезли под стойкой и затаились за пивными кегами. Вон в полумраке бара посверкивает чья-то пара глаз : то ли Лямзика, то ли Толстого. Двум-то сразу там не поместиться. Там Свину-то одном, у и то тесно. Вис от неожиданности, даже растерялся: вот ни хера себе,  такого ещё не было! Кого испугались– то, засранцы? Только хотел рявкнуть на них, чтоб шли на своё рабочее место, как кто-то взял его за локоть. Агасферов оглянулся . Рядом стояла дама, лет тридцати, неплохо сложенная с миловидным лицом. Эта посетительница привлекла своё внимание тем, что зачастила что-то в заведение.Кто она и что из себя представляет, Вису было абсолютно безразлично. Но то, что дама приходит и уходит всегда одна, вызывало определённый интерес. Особенно у его младших коллег. В частности, у Толстого. Не смотря на запрет в рабочее время общаться с клиентурой, тот, нет-нет, да умудрялся перекинуться с ней несколькими словами. Но строгий взгляд  Агасферова не давал расслабляться.

И вот, она здесь.

А его, почему-то, нет!

Или никакой связи? Ан, нет, связь есть и порукой тому вопрос посетительницы:

– А охранник Володя где?

Да вон он, за кегами прячется, можно было бы ответить, прикола ради и понаблюдать, что будет дальше. Но Вис ещё не до конца осознал  связь между этими двумя явлениями, поэтому сухо ответил:

 – Сейчас подойдёт.

– Вы здесь старший? – последовал следующий вопрос?

– Нет.

– – Почему Вы так со мной  разговариваете?

– Как я с Вами разговариваю?

– Односложно, как-то…

– Знаете что, уважаемая, я на работе и разговаривать с Вами ни односложно, ни однопросто не могу – таковы правила.

– Хорошо! Вызовите мне администратора.

–  И рад бы, да не могу. Видете я один у дверей остался…. Если уйду – Вы, за место меня будете впускать и выпускать посетителей?

– И не собираюсь!

– Вот видете. А в чём, собственно, дело?

-Вас это не касается! Но я устрою сегодня грандиозный скандал.

– Любопытно. А что Вас не устраивает? Скандал-то, из-за чего?

– Из-за кого!!! – взвизгнула посетительница,– Из-за вашего сотрудника Володи и дружка его. Имени не помню….

– Вы правы. Я им тоже устрою скандал из-за отсутствия на рабочем месте, – усмехнулся Виссарион.

– Да что с тобой разговаривать, чурбан. Кто мне позовёт администратора?

-Обратись к бармену, чурка, может он поможет, -Вис опять не смог удержаться, чтоб не ответить оскорблением на оскорбление и, тут же, не приколоться. Забавно будет наблюдать диалог этой ненормальной с барменом, в ногах которого сидят предметы поиска её.

И он позабавился!

Сам диалог, разумеется, невозможно было расслышать из-за музыкальной какафонии, но представить его было вполне возможно. Да и продолжался-то он не более пяти минут, как рожа Свина покраснела( даже в полумраке видно!) от ярости и он выпустил словесную тираду,  после которой бабёшка выскочила из бара, как ошпаренная.

« Во! Учись!» – в очередной раз сказал себе Агасферов, -« А то. рассусоливаешь с ними, время теряешь, а они, тебя же, потом оскорбляют….»

В двери раздался стук. Вис решительно направился к бару и скомандовал хоронякам:

– Быстро двери открывать!

 Толстый с Лямзиком, озираясь с опаской, выскочили из своего схрона и приступили к своим прямым обязанностям. Нервозность же, скрыть им так и удалось. По очереди, а то и вместе, постоянно всматривались ресторанную темень. Скорей всего, ничего хорошего оттуда не ждали.

 

-« Что они натворили, гады?»–  Вис был, откровенно, заинтригован.

Любопытство ещё больше обострилось, когда эти двое, вновь, ломанулись в направлении бара Эдюси-Свина. Ну, это уже наглость! Меры надо принимать. Виссарион решительно направился за ними. Дорогу ему перегородила  всё та жа особь

– Я только что видела Володю. И дружка его,  тоже видела…  В эту сторону они побежали… Где вы их скрываете?

– «Удалить её что ли? Под каким-нибудь предлогом… Типа, запоздавший фес-контроль…» – промелькнула мысль. До конца додумать  Агасферов не успел, как входная дверь снова ожила от стуков.

– Вы что, в конец оборзели? – Вис заорал на спрятавшихся охранников, – Я за вас работать буду????

Тем ничего не оставалось делать, как явить себя. Пройдя, с каменным выражением лица,  мимо своей преследовательницы, эта « сладкая парочка» проследовала к выходу. Впустив очередную партию посетителей, с очень заинтересованным видом начали пересчитывать входные билеты. Дама, стоя на ступеньку ниже их, что-то им жёстко выговаривала. Матерки в адрес  Вовки и Лямзика летели, как из пулемёта,сопровождаемые словом «скандал».

 « Нет, точно её надо удалять. Не даст нормально работать, стерва. А с этими…. Позже разберёмся» Только Виссарион решил действовать, как из бара вышел Гуманоид. Ладонь с пасти, так и не убрана…. Всё! Есть на кого стрелки перевести!

– О,  Жека! Весьма кстати. Тут разобраться надо…

Виссарион  подвалил к скандалистке,кашлянул, чтоб привлечь к себе внимание и произнёс:

– Вы, дамочка, хотели видеть кого-либо из начальства? Вот, пожалуйста, – жест в сторону Гумы, -Наш самый главный начальник А стоять посторонним возле входа нельзя. Мешаете работать

– Как звать вашего начальника?

– Гум… Тьфу! Евгений Фёдорович его звать, Евгений Фёдорович. Прошу любить и жаловать.

Толстый Лямзиком аж просияли благодарно, видя, как после слов  старшего коллеги, «дамочка» оставила их в покое, направив свои стопы к Гуманоиду.

– Что натворили, мерзавцы?

– Да, потом, Виссарион, – поморщился  Лямзик, – Посмотри лучше, как она Женю сгробастала.

Зрелище, и впрямь, того стоило. Схватив двумя руками Гумину руку– ту самую, что он прикравал пасть – она прижала её к своей груди, почему-то. Прижала и что-то начала ему,  быстро-быстро-быстро,  говорить .

– С ума сошла! Он же сейчас, кончит от возбуждения! – промолвил Виссарион..

Реакция же Гумы оказалась неожиданной и совсем непредсказуемой. Что уж там она ему рассказала, но он вдруг, как заржёт во всю глотку и – о ужас!– в открывшайся пасти, вместо клыков, торчали два окровавленных  ватных томпона. Причём, один из них, тут же, упал на пол, явив ужасную щель меду зубов.

– Плять! – расхохотался Виссарион,–  Женька, да ты, никак, клыки вырвал! Поздравляю!

Охранники, ещё несколько секунд назад, стоявшие в таком напряге от неизвестности, тоже расхохотались. Из бара выскочил Эдюся –Свин. Этот всегда умудрялся, в любом шуме, услышать что-то интересное.

– Правда, что ли Женька? Ну-ка, покажи, – всю барменовскую неприязнь и антогонизм преодолело простое любопытство.

Гуманоид– тоже хорош– не перед кем-то, а перед самым своим ярым недоброжелателем раскрыл свой зев. Второй тампон, естественно, тоже упал на пол и….

 Лучше бы Гуманоид этого не делал.Две отвратительных щели сделали его ещё страшнее, чем раньше.

С КЛЫКАМИ!!!

« Во дурак! Зачем я ему посоветовал…?»– сокрушался Агасферов.

И, как бы в подтверждение его мыслей, эта баба, что так трогательно прижимала  Гумину руку к своей груди и рассмешившая его своим рассказом… Так вот, именно, она, как шарахнется в сторону, как отпрыгнёт от раскрывшегося перед ней ,натурализма, как заверещит:

– Пидарюги!!! Дебилы!!!! Гребанутое заведение!!! Понятно, почему здесь, в  охране, держат таких выгребков Руководство-то – гребанутое!!! Всё! Ухожу, дайте мне мою одежду.

« Ой, как всё хорошо-то обернулось. И связываться с этой … не придётся. Слава Гуминым вырванным клыкам! Да упокоются они с миром»

– Больше я ни ногой в этот гадюшник! , – крикнула « дамочка, пытаясь открыть дверь.

Но Вис не был бы Висом, если бы, тут же, не усугубил ещё больше испорченное настроение посетительницы.

– А вы рассчитались, голубушка? «Это тебе за чурбана»

– Дааааа! – рявкнула та в ответ.

Ну-ка, Лямзик, слетай, узнай.

-Да она никогда, ничего не заказывает. Не за этим приезжает….

– Сбегай и узнай. С чего-то же она набухалась?

Да, действительно, не стоило Лямзика гонять до официантов. Тем паче, что их самих приучили, наконец-то, предупреждать охрану о потенциальных « зайцах». Но это так, чтоб досадить. Мерзавец Вис никогда не упускал возможности отыграться на тех кто пытался его оскорбить или унизить. По-христиански действовал! А то, что дама бухая… так всё просто: к одному подсела – угостил, к другому, к третьему… Глядишь, и домой не одна поедешь и не за свой счёт. Этакая, сексуально озабоченная,  побирушка.

Едва закрыв за ней дверь, охрана с любопытством уставилась на Гуму, требуя пояснений его разительных перемен.

– Да какие, на хер, обяъснения! – скривился Гуманоид, – Вырвал и вырвал…Наконец-то анестезия проходит, ато и слова не мог сказать.

– Жека! – поделился своими сомнениями Виссарион,– Ты из-за этого и опоздал на три часа с лишним?

– Ну да…

-Странно! В столь позднее время могут выбить клыки, а вот, чтоб вырвать…

– Да я у знакомого стоматолога это. На дому практикует…. Через две-три недели вставлю , дырки закрою…

– И красааааавец будешь. Хоть под венец…

-Если получится. И хватит о моих… зубах. Вы, раздолбаи, – обратился Гума к Толстому с Лямзиком, – Ну-ка расскажите Виссариону Александровичу, что это за баба? Чё она на вас наехала. Пусть он тоже посмеётся.

Излагать по существу Толстый предоставил своему дружку– заикание не способствует красноречию. А тот уж постарался, максимально красочно,  описать всё, что с ними преключилось.

 Эту бабёшку давно Толстый заприметил. Привлекла она его внимание, как раз, своей манерой подсаживаться  к мужикам от столика к столику.  Подоплёка сего была очевидной даже для этого молодого человека.  Наливать ей, конечно, наливали халявного пойла, а вот утром продолжения не было. Проигрывались за ночь, в пух и прах, её вероятные грёбари и к утру им было не до секса. Во-первых, настроение поганое, а, во-вторых, на автобус «бабок» даже не оставалось, чтоб добраться до дома. Наверно, порочная энергетика этой озабоченной не способствовала удаче.

Вот вчера-то, после очередного облома, она и согласилась на предложение  Вовки «перепихнуться». Без комплексов малый в этом отношении. Вот только где? У Толстого  родители дома, у Лямзика – тоже. Ничего не поделаешь, решили ехать к ней.  Приехали и выяснилось, что дамочка живёт в однокомнатной квартире, да ещё с бабкой. Казалось бы, зашли в тупик и грёбаньки(как говорит Кременок) накрылись медным тазом. Но ведь друзья-то для чего-то существуют?  Вот  Лямзик и взял на себя нелёгкую миссию отвлечь как-то бабку. Тут и конфеты, купленные Толстым, пригодились. Уселись они со старушкой на кухне, налили себе чайку и повели  светскую беседу. Уж что-что, а язык у нашего молодца был подвешен что надо и темы интересные сумел найти. Бабуля была, просто, очарована таким собеседником по кухне и совершенно не обращала внимание на то, что твориться в комнате. Диалог длится уже более часа, а Толстый всё демонстрирует свои сексуальные навыки. Ишь, как кровать скрипит. Неужели бабка не слышит? Или делает вид, что не слышит… ? Наконец скрип прекратился, Толстый отпрвился в туалет гигиена после сеса, не последняя вещь.  Затем  он появился на кухне, налил себе чаю и присоединился к компании.

А где же его пассия?

Почему ведёт себя так не гостеприимно и игнорирует общество? Не понятно.  Тут и Лямзика потянуло в туалет от выпитого чаю. Справив нужду, он , на обратном пути, заглянул в комнату. Дамочка, широко раскинув ноги под одеялом, мирно посапывала. Ай да Толстый! Надо же так утомить– спит девка мёртвым сном, и не чует, что на ней щас  заночуют…

 Что-то любопытно-пакостное зашевелилось в Лямзике. Он тихонечко подошёл к кровати, тихонечко начал приподнимать одеяло…  Выше, выше, выше, пока не предстала пред ним во всей «красе» волосатая промежность . Лямзик откинул одеяло и приготовился к возможной реакции. Реакции-никакой! Ещё и захрапела… Молодая плоть резко вздыбилась от увиденного, да и желание компенсировать муки часовой беседы с бабкой дало о себе знать. Короче, Лямзик спускает штаны, падает на спящую, проваливается в её развальцованную дыру своим возбуждённым пенисом и тут она открывает глаза.  Хлоп, хлоп ими, пытается что-то осознать и вспомнить… А вспомнить надо: этот или кто-то другой довёл её до экстаза? « Этот» же, не теряя времени, быстро-быстро-быстро кончил в неё, соскочил, надел штаны и на кухню:

– Вовка, мы заседелись. Нам пора. Спасибо, бабушка, за гостеприимство, заглянем ещё как-нибудь….

Так они и слиняли, громко хохоча в подъезде и не думая о последствиях. А они наступили.

Вечером. 

И чуть позже, для Толстого. Ему пришлось идти к венерологу. Почему Лямзик этого избежал – загадка. Хотя… Не в ту дыру пихал, наверно.

 На сей они раз,легко ещё отделались, но вот через пару месяцев… В прочим, ещё дожить надо.

А пока– иные заботы. Вон, Гуманоид совсем перестал подходить к Окорочку и демонстрировать ей свою любовь Понимал, что с щелями после клыков, он стал ещё омерзительней – чего уж нарываться. Окорочёк несколько успокоилась и даже начала здороваться с Гумой. Это-то и породило в его мозгу новые иллюзии. И трёх недель не прошло, как явился Гуманоид на работу, в приподнятом настроении, со всеми шутит и улыбаетс Во всю улыбается. Улыбка не сходит с его уст. Охрана – грубые , невнимательные мужланы– в толк не возьмёт: что опять с Гумой? Что его так развеселило? И только повариха Сказка просекла, в чём дело:

– Ой. Женечка, да ты, никак, зубки вставил. Да какой же ты красивый стал! Ну всё, Ирка теперь твоя. Ираааа, иди сюда, посмотри на Женечку.

Как ни странно, Окорочёк на зов явилась. Гумин  весёлый оскал вызвал у неё взрыв смеха.

– Пфули ты ржёшь, дура? – деланно-сердито упрекнула её Сказка,– Красавец же Женька стал, правда?

Окорочёк, заливаясь от смеха, только могла кивнуть головой и поднять вверх два больших пальца.

– Всё, пипец, Ирка, замуж за него выходишь, поняла?

Та, опять, только могла кивнуть головой, на большие пальцы уж не было сил. Видать, у Ирки настроение находилось на высшей точке синусоидной амплитуды и юмор она понимала правильно, поэтому, во всю, подыгрывая поварихе.

– Ну вот, Женя, видишь,  Ирка согласна. И ты не тяни. Давай сегодня, после работы, устроим помолвку.

– Давай! –Гуманоид находился в состоянии левитации от счастья. Ещё чуть чуть – и воспарит к небу и не удержать будет, – Я весь коллектив сегодня приглашу. Ты уж, Сказа, сделай всё, как надо. Ну там, салатики, горячее… Спиртное из бара возьмём– потом рассчитаюсь.

– Всё, Женечка, всё, мой родной, сделаю, мой красавец, как надо. Только уж ты не скупись.

– О чём речь, Сказа! Щас руководство поставлю в известность и приглашу заодно.

С тем и отбыл.

Администрация благоволила задумке Гуманоида, но в массе своей, отказалась принимать участие в этом вертепе. Под разными предлогами

Кустин: не могу, с утра в налоговую. Типа…

Саночкин: Не могу – ребёнка, с утра, в больницу везти. Может и « не типа»…

Кременок: Дурак ты, Жека! Тебя разводят, как лоха. Хочешь, чтоб и я принял участие в этой фуйне? Во!– кулак в согнутом локте у носа Гумы, плюс два средних пальца предстали воочию.

И только Паша –перманентный враг Гуманоида– воскликнул: я обязательно Женя, приду. Спасибо за приглашение. Чаял, видать, зараза, немалую потеху для себя.

 И не ошибся!

Едва заведение закрылось, как аруновская физдобратия ринулась в банкетный зал., где столы ломились от выпивки и закуски. Гуманоид был – сама учтивость и гостеприимство. Повод всем был известен заранее и никому ничего не надо объяснять: наливай и пей во здравие молодых. Вот только загвоздочка вышла: из « молодых» был только «молодой», а « молодая» слиняла заранее, увидев, как далеко зашла шутка. Что в этом случае делает адекватный « молодой» ? Ежу понятно – отменяет банкет. Но Гуманоиду поварихи напели в уши, что из Ирки хлынула ручьём( какое совпадение!) менструация, она себя скверно чувствует( переволновалась от счастья бедняжка!) и просила банкет не отменять, погулять на здоровье и, заодно, выпить и за её здоровье.

И Гума– балбес поверил! Ну как тут не вспомнишь классика: я сам обманываться рад.

 Пили, пели, танцевали, поздравляли . И снова: поздравляли, танцевали , пели и пили. На халяву, как известно, и язвенники с трезвенниками выпить не прочь. Что уж говорить про « физдобратию»! В этом празднике жизни ещё один человек не принимал участие – Виссарион. Ярмо двух работ он ещё не скоро скинет. А тут с Кустиным им оказалось по пути и появился шанс вздремнуть  перед уроками. Да и при ином раскладе, он бы не остался. Подобно Кременку, не хотел принимать «  УЧАСТИЕ В ЭТОЙ ФУЙНЕ».

А веселье в самом разгаре. Гума уже в сиську пьяный – ему немного надо для этого– но крепится изо всех сил и не вырубается. Знает же, что слюни и сопли потекут. Вон и свидетель тому – Паша. Глаз с него не спускает, подлец! Ждёт, ждёт, собака, Женькино фиаско, чтоб на долгие времена потом. вспоминать , рассказывать и прикалываться по чём зря. Хрен тебе, лысый! Не дождёшься! Умру, но соплями не изойду! Масти перед невестой не потеряю.

Не известно, выдержал бы Гума прессинг своего опьянения, если бы не поварихи Сказка с Толстожопкой. Они подсели к нему с двух сторон и давай наговаривать, как Гуме безумно повзло, какой он счастливый, какую бабёху себе урвал. Гуманоид чокнулся от выпитого и услышанного и его понеслооооо. На вопрос Сказки: с чего он начнёт жизнь с молодой женой?– Гума начал вещать:

– В   начале жене куплу шубу. Норковую! Нет, две   шубы. Норковых!. Потом – свадебное путешествие на Канары,  потом… Потом мы с Иринкой уедем в Америку. Навсегда! Детей, конечно, заберём… Там разбогатеем, купим виллу и заживём.. И эту грёбанную Россию, и этот грёбанный Холмск, и эту грёбанную Арану, даже вспоминать не будем!

– Ой, Женечка, -подперев, по бабьи щеку рукой, подключилась к игре Толстожопка, – Как мы, женщины Араны, завидуем Ирке, вот повезло дурёхе с таким мужиком. Заслужила, видать, девка счастье своё.

– Конечно заслужила, – тут же поддакнул Гума, – Что она видела-то со своим наркоманом? Зато теперь будет окружена любовью и заботой.

– Вот за это, Женечка, надо выпить, -подсуетилась Толстожопка, наливая Гуме полный бокал вина._

– За это обязательно нужно выпить– Гума уже еле ворочил языком,– Попрошу всех наполнить бокалы.

 Выдержал паузу, поднял вверх свою ёмкость с содержимым  и:

– За то, чтоб моя будущая жена Иринка жила в любви и заботе! Всем выпить до дна!– и в считанные секунды опустошил, налитое Толстожопкой.

Уж последовали все его примеру или нет, Гуманоид никогда теперь не узнает. Потому. что он банально, он пошло вырубился. Рылом в салат не уткнулся, наговаривать зря не будем, но припав к груди Сказки, захрапел. Та, по матерински, его обняла,  не ведая об угрожающей ей опасности – раньше-то, никогда не пила с Гумой. И вот, пока она искала глазами, куда бы положить жертву своей раскрутки, как правая грудь начала всё больше и больше увлажняться. Что за чёрт! Не вспотела же она так! Ну конечно же, стоило опустить очи вниз и глянуть на раскрытое Гумино хлебало, источник увлажнения был выявлен сразу. И это, пока что слюни! Не побережошся, ещё промедлишь чуть чуть и пойдут…..

Да, они самые!

 Сказка про это не знает, но ей, и того,  что есть, достаточно.

– Ленка, помоги, – обратилась она к Толстожопке,– Эй, парни, охрана –это уже к Толстому с Лямзиком, – Давайте-ка вашего начальника отнесём куда-нибудь, пусть проспится.

– Только не в наш кабинет, -заливался от хохота Паша Лучерский, – Он уже шкваранул его недавно. Хватит.

– А куда? – охранники растерялись.

– Вон стулья составте, его же сумку ему под голову и пусть дрыхнет. Если соплями измажет – не страшно, своё ведь.

Вот так закончилась первая и последняя помолвка в Аране. Вспоминали её и смаковали в мельчайших подробностях, вплоть до закрытия заведения.

 Гуманоид же…  А это тот случай, когда «хмельно веселье, да горько похмелье.» В полторы месячных оклада влетело ему это мероприятие. Чем он детей кормил, как выживал , как пережил эту катастрофу, когда выяснилось, что это была лишь шутка.

 Дурацкая, правда…

Как выдержал– уму не постижимо. Медитация помогла, наверно, да и божок , небось, чем-нибудь обнадёжил. Иначе – прямой путь в психушку, которая итак давно плакала по нём.

 Самое главное – он молодец:  ни на кого обиды не держал, никому претензий не предъявлял, не смотря на то, что Окорочёк стала снова его избегать.

Тема служебных романов – забитая тема, и, всё же, как жанр, она продолжает существовать и пользоваться спросом.  Здесь нет никакого секрета, потому, что каждый случай уникален и интересен по своему.

Тем, кто интересуется.

Уникальность Гуманоида давно и ни у кого не вызывает сомнения, стало быть, и свой служебный роман, он сделает неповторимым, ни на что до се, непохожим. Тем более, что возможности в этом убедиться, было предостаточно. Но ни что не стоит на месте, всё находится вдвижении и  развитии, в том числе и система Гума-Окорочёк. Понятно, что система эта была двух полюсной, причём, чем больше страсти, жара, возведения в абсолют на одном полюсе, тем больше  пренебрежения, холода, брезгливости и презрения  на другом.

Если раньше,  Окорочёк пыталась донести до Гумы своё истинное отношение через третьих лиц, то, тепрь, напрямую(!), при посторонних(!), не стесняясь в выражениях(!), она, в глаза –не говорила , даже – орала ему, как он ненавистен ей, омерзителен и гадок!

Реакция любого адекватного мужика, окажись он на Гумином месте?  Ну, что? – бросил бы это тухлое, бесперспективное,  унизительное  занятие и переключил своё внимание на более доступный объект. Даже, скрепя сердце…

Тем более, после такой позорной «помолвки».

Но… судить со стороны всегда легко, однако ж, вполне очевидным было то, что слова из известного шлягера « унижаться любя, не хочу и не буду», были не про Гуманоида.  Гумма жил понятиями и законами иного мироздания, за что и страдал неимоверно, страданиями инопланетного мазохиста. Если таковые в природе бывают…

Справедливости ради надо заметить, что в целеустремлённости этому парню невозможно было отказать, тем более, что пёр он к этой цели с тупостью колхозного быка.

Ирка-Окорочёк, как раз, и оказалась той вожделенной целью, добиться которой колхозный бык по кличке Гума, пытался во что бы-то ни стало. Давно поняв, что Виссариона он порядком уже достал своими душевными изливаниями и просьбами помочь в делах амурных,  аруновский «символ» безопасности начал напрягать на этой почве своих молодых сотрудников– Толстого с Лямзиком. Тем, понятное дело, по-первости, это даже льстило, поднимало самооценку и чувство собственной значимости. Советами, жизненными примерами, своим личным опытом(не столь богатым, кстати…) эти юнцы щедро заваливали, как истощённую землю, далеко не первоклассным, навозом– авось , что и выйдет. Особенно усердствовал Лямзик. И было отчего.  Как боец,  он показал своё убожество на первой же тренировке, даром, что служил в ВДВ и несколько месяцев назад дембельнулся. Гумино выражение лица ему не сулило ничего хорошего и было ясно, что отставка его – это вопрос ближайшего времени, но врождённое умение без мыла залезть в любую начальственную задницу, оказало ему и на сей раз неоценимую услугу. Да и ситуация тому благоприятствовала. Начальник-то, ишь как погибает от любви и лихорадочно ищет, ищет и ищет любой поддержки, любого спасательного круга. И этих кругов ему, Лямзик метал бесчисленное множество

В чём это выражалось? Да в чём угодно!

 Например, регулярно приносил Гуманоиду,  уворованные с обелисков Славы цветы, что, обычно, кладут новобрачные и не только…  Жил-то – напротив и окна квартиры, как раз сюда и выходили, так что от  взора цветочного хищника Лямзика, не уходил ни один стоящий букет. Вечером, по началу, это всё вручалось  Гуманоиду, но того, как известно ( с цветами или без) Окорочёк  так густо поливала матом, что букеты,  вместе с Женькиными ушами, мгновенно вяли, приходили в полную негодность.  Уши, конечно, со временем, отходили, а вот цветы…

Короче,  все «труды» Лямзика  шли насмарку. Всем, кто был посвящён в эти страсти– считай, вся «Арана»!– давно был ясен финал, финиш, конец и развязка всего происходящего. ВСЕМ! Кроме Гуманоида…

Колхозный бык его сознания продолжал «переть» к вожделенной цели. А как иначе – божок-то не прекращал демонстрировать голого Окорочка, жарко припадающего к  Гуминым эрогенным зонам. А раз так нужно просто изменить тактику, поменять методы очарования и придумать что-то новое, неслыханное, способное сразить наповал сердце официантки. Что нужно для этого? Да сущий пустяк – мозговой штурм, поиск решения и само решение. Тем паче, в наличии имеются три таких головы: Гуманоида, Толстого и Лямзика. Ох, и старались они, ох, и изощрялись, ох, и потели  – и всё для тог. чтобы  разрешить неразрешимую головоломку – как заставить Ирку-Окорочка полюбить Женьку-Гуманоида. Им, явно, было невдомёк то, что сия проблема не решается количеством голов

 И вообще, законы математики бессильны там, где не хватает интеллекта, ибо из двух полоумных, никогда не получится одного умного.

Это же справедливо и в отношении трёх…

Идеи, версии выдвигались одна фантастичнее другой, тут же отметались, возникали новые, не проходившие проверку практикой.

А именно, она, как известно, является критерием истины!

Когда уж совсем приходилось туго, звали –таки на помощь Виссариона.  Того это неимоверно раздражало – ну не привык он совмещать служебные обязанности в рабочее время с каким-то щутовством. Ещё со школы, в его характере чётко зафиксировалась одно незыблимое правило, сформулированное героем комедии Грибоедова «Горе от ума»» : «Когда в делах, я от веселий прячусь, когда дурачиться – дурачусь, а смешивать два этих ремесла, есть тьиа искусников, я не из их числа!» В прочим, где-то это уже упоминалось…

Как бы там ни было, деловитость Агасферова  абсолютно не волновала его непосредственного начальника Гуму. Да гори всё оно синим пламенем – эта охрана, эта «Арана», эта долбанная клиентура – на первом и важнейшем месте у Женьки любовь, а это святое!  Во имя такой святости и оторвали Виса от дел, от наблюдений за игровым залом, где , явно, было не спокойно.

И отвлекли-то по дебильному поводу: юнцы где-то раздобыли шикарную открытку и  предложили Гуме подарить её Окорочку. Причём, подарить с лирическим посвящением и, желательно, в стихах. Лирика Пушкина и прочих – слишком банально, надо от себя что-то, чтоб от души…

Тут уж без Висариона Александровича, никак не обойтись – давно известно, что он сведущь, как в прозе, так и в поэзии.

– Виссарион! – хлопнул по плечу своего бывшего сослуживца Гума, едва тот появился в фойе, – Дело на пол-лимона! Прикинь, какая классная импортная открытка. Как ты думаешь, Иринке понравится?

–  Не знаю, Женя, мне неведомы её предпочтения, – отрезал Агасферов, давая понять, что, тема эта ему совсем не интересна.

– Херня! – как ни в чём не бывало, продолжил Гуманоид, – Такая красота не может не нравиться. Особенно, бабам. Тут вот какое дело, братан, стихи любовные для Иринки надо сочинить…

– В самом деле? –сиронизировал Вис, задетый за живую обращением «братан». Это когда ж они с Гуманоидом успели побрататься!