Текст книги "День рождения покойника"

Автор книги: Геннадий Головин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 30 страниц)

– …Никакой жалости, – сказал он, встретив потрясенный взгляд Иванина. – Или мы. Или они.

Кинжал запачкался, и Немец вытер его о скатерть.

Иванин начал икать. Потом схватился за горло, и тут же его вырвало.

– Тьфу! – с чувством плюнул Родионыч. – Соратники, мать их так! Впрочем, что бы мы без них делали? До такого фокуса, до какого он додумался, нам бы с тобой… – и он развел руками.

– Я сам хотел его убить! – тяжело дыша, сказал Иванин.

– Теперь-то знаю. Если б раньше знал, руку вместе с револьвером вашим паршивым выдрал бы!! Стрелять в гостинице, ночью?!

– Меня это меньше всего волновало.

– Милостивый государь! – чеканно и зло заговорил Родионыч. – Поскольку вам теперь придется обретаться в подполье…

– Как?? – ужаснулся Иванин.

– А вы как думали?? Соучастие в убийстве платного провокатора – это что, пустяк? Так вот теперь – раз и навсегда: о себе вспоминайте в последнюю очередь! В первую голову – о деле, о товарищах!

– А Ольга? – спросил Иванин. – Она теперь тоже?

– И она теперь «тоже», радуйтесь!

Затем повернулся к Немцу, раздраженно спросил:

– Долго еще?

Тот пожал плечами.

Родионыч достал бумажник, из него – косо вырванный листок. Положил на грудь Рейнштейну.

– Что это? – Иванин наклонился над трупом.

Печатными буквами на листке было: «Провокатор Николай Рейнштейн казнен по приговору Исполнительного Комитета». Сквозь печать, изображавшую скрещенные топор и револьвер в кривом овале, – уже быстро проступала кровь.

* * *

Старик, уже почти теряя сознание от удушья, сидел, воздев голову к потолку, – хрип его был похож на клекот.

Пальцы беспомощно и жадно скребли по столу, словно выцарапывая хоть глоток воздуха. Весело слетали на пол листы. Весь пол был уже в листах бумаги, когда он упал лицом на стол.

Прямо из-под ресниц бежали лиловые строчки. Он глядел на них устало и задумчиво, уже не видя и не понимая:

«…Ольга Киреевская заболела нервной горячкой и через две недели умерла в имении Ждановичей, куда ее отправили из опасения, что она в бреду проговорится о событиях в Мамонтовской гостинице.

Иванин стал подпольщиком. Его приметы были, как полагается, разосланы по всем жандармским управлениям России. Он сменил паспорт, отпустил, сколько помнится, бороду. Однако его деятельность на новом поприще продолжалась недолго. Через год его арестовали, осудили в каторгу. Там он и умер – на Карийских золотоносных рудниках – после десятидневной голодовки, объявленной узниками в знак протеста против бесчеловечного обращения с женщинами-каторжанами. Лишь мне суждено было…»

* * *

«Я проснусь… – вдруг облегченно и счастливо подумал мальчик. – Да-да! Я проснусь, и все это будет – сон!» – думал он, ползя к слуховому окну. «Я проснусь, проснусь… И все это будет – сон! Ну, проснись же!!!» – полз он и плакал.