Текст книги "Кровная месть"

Автор книги: Фридрих Незнанский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 29 страниц)

51

   На допросе Чекалин повел себя совсем не так, как его приятель Тверитин. Чуть ли не в самом начале он решительно заявил:

   – Начальники, имейте в виду, я владею крутой политической информацией. Везите меня в Москву, потому что я вам не по зубам.

   – Вот это мне нравится, – отреагировал я. – Прямо и открыто, без всяких там околичностей. А за наши зубы ты не беспокойся, Чекалин, они и не такую информацию выдерживали. Излагай по пунктам, посмотрим, что мы сможем для тебя сделать.

   Услышав свою фамилию, он замер и некоторое время соображал, что бы это могло для него значить. Потом медленно вздохнул и спросил:

– Значит, вы на меня нацеленно вышли, так, что ли?

   – Дружок у нас твой сидит, – объяснил я. – Андрюша Тверитин. Знаешь такого?

   – Андрюха скорее язык проглотит, – сказал Чекалин. – Эх, ведь чуяло сердце-то...

Он с досады покачал головой.

   – Чувствовал я, что тут какой-то подвох есть, клянусь! Деньгами купился, козел старый, да на дом родной захотелось посмотреть. Вот и посмотрел.

   Он закурил сигарету и, выпустив первую затяжку дыма, спросил:

   – Что, голуби, кончать меня будете?.. При попытке к бегству?

   Такая постановка вопроса показалась мне неожиданной, но Слава сообразил сразу.

   – Так ведь как посмотреть, – сказал он. – Кому-то ты кость в горле, а кому-то и козырный туз в рукаве. Как себя поведешь еще.

   – Правильно поведу,– сказал он.– Мне дергаться смысла нет, я не пацан. Шесть лет в комитете оттрубил.

Я кашлянул и сугубо официальным тоном задал вопрос:

   – Гражданин Чекалин, признаете ли вы свое участие в убийстве капитана милиции Ратникова в марте прошлого года?

   – Ну ты даешь, – усмехнулся Чекалин. – Сразу весь банк взять хочешь, да? Ты мне сначала посули чего-нибудь, а потом вопросы задавай.

   – Посулить?– переспросил Грязнов, сощурившись.– Ты еще торговаться будешь, гнида? Ты маленьких детей ножом колол, а мы тебе чего-то еще посулить должны, да?

   – Спокойно, – поднял руки Чекалин. – Не заводись, командир, не надо... Я тоже заводной, понимаю твои чувства, но все хорошо в меру. По тому убийству дело закончено, и юридически вы ко мне никаких претензий предъявить не можете.

   – Следствие возобновлено по вновь открывшимся обстоятельствам, – сказал я авторитетно. – Так что оставим в покое юриспруденцию и поговорим о фактах. Хочешь, чтоб мы организовали твое опознание?

   Я бессовестно блефовал, но по-другому и не мог. Некому уже было опознавать Чекалина с Тверитиным, все свидетели благодаря стараниям нашего славного друга Бэби отошли в мир иной, но сами бандиты знать этого не могли, и мы этим пользовались. Чекалин изменился в лице:

   – Тоже не хилый вариант, если подумать. Майор, который нас на дело приказом направлял, давно уже покойник, так что я всегда могу сослаться на его своеволие. Ну получу я свой червонец, и что?

   – За убийство малолетних детей – червонец? – усмехнулся Грязнов.

   – Да хватит тебе про детей-то! – рявкнул сердито Чекалин. – Никто не хотел их убивать, неужели не понятно!..

   – Довольно об этом, – вмешался я. – Хотел – не хотел, это суд будет решать, не мы. Нам же надо определить, что за сволочь вас на этого капитана навела и с какой целью?

   – А вот это уже разговор другого масштаба, – бросил Чекалин весело.– Хотел бы я знать, что вы можете мне предложить?

   – Давай серьезно, Чекалин, – я старался говорить как можно убедительнее. – Этот большой человек о твоем аресте еще ничего не знает, но что будет, когда он узнает?

   – Тогда и начнется самая торговля, – ввернул Чекалин уверенно.

   – Или проволочная петля в тюремном туалете, – возразил я.

   Он бросил на меня быстрый взгляд, по которому я понял, что и этот вариант не является для него открытием.

   – На вас, ребята, надеюсь, – сказал он. – Ежели вы меня из самого Ирана вытащить сумели, значит, очень я вам нужен.

   – И мы тебе тоже, – сказал Грязнов. – Ты учти, козел, что ведь мы с твоим большим человеком и договориться можем.

   Он устало потер пальцами глаза, проморгал, я и спросил:

– Ну и что вы от меня хотите?

   – Фамилию твоего большого человека, – спросил Грязнов.

– Ну, с этим торопиться не следует, – сказал Чекалин.

– Опоздать можешь, – бросил Грязнов. Чекалин усмехнулся.

   – Ну что вы насели на меня сразу с первого допроса? Дайте освоиться, оклематься, с соседями по камере потолковать. Короче, поехали, ребята, в Москву.

Грязнов посмотрел на меня понуро, и я кивнул.

– Пойду распоряжусь о машине с конвоем. Он вышел, а Чекалин промолвил ему вслед:

– Вот это дело.

– Значит, не назовешь нам фамилию? – спросил я.

   – Не назову, – покачал он головой. – Сами попробуйте отгадать.

   – Подумаешь, бином Ньютона, – фыркнул я. – Тут и угадывать особенно нечего. Соснов Вадим Сергеевич.

   Он медленно затянулся, тонкой струей выпустил дым, улыбнулся и спросил:

– Еще варианты у вас имеются?

   – Игра твоя, Жорик, шита белыми нитками, – отвечал я уверенно. – Теперь мы просто подставим тебя под испуганную реакцию господина Соснова, и не надо будет ничего доказывать, предъявлять, убеждать. Ты получишь свое, а он получит свое.

   – Сука ты беспринципная, – бросил Чекалин, улыбнувшись.

   – У вас, принципиальных, научаюсь,– отреагировал я. – Наседать не буду, но когда ты подумаешь, то поймешь, что один у тебя шанс – нам все рассказать. Все остальные возможности только по дороге на кладбище.

– Ладно-ладно, – сказал он. – Я все-таки подумаю. Пришел Грязнов с конвоем, на Чекалина надели наручники и вывели, чтобы погрузить в спецмашину.

– Можно отправлять? – спросил старший конвоя.

– Отправляйте, – Грязнов махнул рукой. Нашего арестованного увели, и Грязнов спросил:

– Вышло что-нибудь? Я вздохнул.

   – Не укладывается у меня это в голове, – признался я. – Все факты вроде против него, а не укладывается.

– Ты о чем? – спросил Грязнов с интересом.

   – Да Соснов это, – объяснил я. – Вадим Сергеевич. Помнишь, комитет законности при Верховном Совете? Он и есть.

   Грязнов медленно достал сигарету, размял ее по привычке, закурил.

– Что у тебя на него есть?

   – Замешан он, – сказал я, – я это, если честно, давно чувствовал. У него с женой Ратникова какие-то дела были...

   Я вдруг вспомнил, что жена Ратникова теперь в близкой досягаемости, и подумал, не использовать ли вдовушку в оперативных целях? Но, снова вспомнив, как эффектно она теперь выглядит, решил, что теперь эта женщина вряд ли захочет рисковать своим положением.

   – Гиблое дело, Саша, – Грязнов выпустил клуб дыма. – Не доберешься ты до этого депутата.

   – Это мы еще посмотрим, – сказал я. – Надо бы удостовериться окончательно, не подставляют ли его нам. Короче, как верно заметил гражданин Чекалин, поехали, командир, в Москву.

Мы сели в машину и отправились в обратный путь.

   – Есть только один способ справиться с твоим депутатом, – проговорил Грязнов, словно очнувшись в дороге. – Это Бэби на него напустить.

– И я об этом думаю, – сказал я.

   Спецмашину мы обогнали в самом начале дороги, и в Москву приехали со значительным отрывом. Чекалина Грязнов распорядился отправить в Бутырку, а сами заехали ко мне, чтобы продолжить мозговой штурм. Наши клиенты откровенничать не собирались, и надо было решить, как вести себя с ними в дальнейшем. Наконец, созрели все условия для пресловутой ловушки на Бэби.

   Когда мы вошли в мой кабинет, там уже сидели полковник Рогозин с каким-то невзрачным типом, а с ними и Костя Меркулов, которого я здесь никак не мог ожидать. Судя по внешнему виду, Костя был не в лучшей форме.

   – Господин Рогозин, – приветливо произнес я. – Константин Дмитриевич? Чем обязан визиту?

   Грязнов сразу понял, что мозговой штурм у нас не состоится, и сказал мне:

– Ну ладно, Саша, я тогда пойду™

   – Нет-нет, я попрошу вас задержаться, господин майор, – сказал Рогозин, живо поднявшись. – Проблема, как вы понимаете, у нас теперь общая. Куда вы дели арестованного Чекалина?

Грязнов удивленно посмотрел на меня и спросил:

– Саша, это кто?

– Это Александр Александрович Рогозин, – сказал я. – Эксперт из Верховного Совета. Я же рассказывал тебе про комитет по законности и правопорядку.

   – А, – сказал Грязнов. – Тогда я не понимаю, господин Рогозин, что, собственно, вас интересует?

   – Вы арестовали особо опасного преступника Чекалина, – сказал Рогозин сдержанно. – В нашей операции этому преступнику предназначено очень важное место. Я бы хотел забрать его в наше распоряжение.

   – Простите, а кого вы сейчас представляете? – спросил я напрямую. – Разве Верховный Совет проводит оперативные мероприятия?

   – В данном случае я не представляю Верховный Совет, – сказал Рогозин с достоинством. – Сейчас я представляю президентскую комиссию, противодействующую антигосударственной деятельности так называемого Суда Народной Совести. Ваш начальник, Константин Дмитриевич Меркулов, может подтвердить, что нашей комиссии поручено проведение оперативных акций, и именно данное дело возложено на меня. Со мною руководитель отряда специального назначения подполковник Свищев.

   – Да, я подтверждаю, – сказал Костя, не поднимая головы.

   – Надеюсь, наше руководство осведомлено о ваших инициативах? – спросил я.

   – Помилуйте, Александр Борисович, – усмехнулся Рогозин.– Разве Константин Дмитриевич не представляет здесь ваше руководство?

– Это как-то все неожиданно, – сказал я.

   – А что за акцию вы намерены предпринять с Чекалиным? – вмешался Грязнов.

   – Ту самую ловушку на Бэби, которую вы замышляли, – объяснил Рогозин. – Нам дело представляется слишком важным, вот мы и вмешиваемся. Причем, имейте в виду, мы готовы принять от вас помощь, если таковая понадобится.

– Спасибо за доверие, – процедил Грязнов.

   – Ну-ну, – заулыбался Рогозин. – Давайте, господа, без обид. Мы же делаем одно общее дело, чего же нам делить. Верно, Константин Дмитриевич?

   Костя медленно поднял голову, посмотрел на него и кивнул.

– Да-да, конечно.

   – Только Чекалина мы вам предоставить не можем, – сообщил Грязнов со вздохом. – Оставили на месте задержания, в Ногинске. Так что вы туда и поезжайте, если торопитесь.

   – Не шутите со мной, майор, – произнес Рогозин строго. – Вы выехали из Ногинска уже после того, как вперед вас выехала машина с задержанным.

   – Разве? – не моргнул глазом Грязнов. – Значит, они еще в пути, полковник.

   Рогозин глянул на него, перевел взгляд на свои часы, потом посмотрел на своего подручного. Тот вытащил из сумки сотовый телефон и набрал номер. Чистое пижонство, имея в виду, что в моем кабинете стояло два телефона. Свищев что-то пробурчал в трубку, отвернувшись от нас и отойдя к столу Гехта, потом закончил разговор и вернулся к нам.

   – Они отправились на Бутырку, товарищ полковник, – доложил он негромко.

Рогозин удовлетворенно усмехнулся.

   – Вот видите, никаких проблем, господа. Значит, имейте в виду, арестованных Чекалина и Тверитина мы забираем.

   – Как это – забираете? – возмутился Грязнов. – Куда забираете? У вас и КПЗ есть, при вашей комиссии?

   – Слава! – остановил его я. – У них все есть. Ведь так, господин полковник?

   – Они будут на особом режиме в Лефортово, – сказал Рогозин. – Вы успокойтесь, майор, успокойтесь. Вы ведь не все знаете, а я не имею времени и полномочий вводить вас в курс всех дел. Готовится серьезная операция...

   – Но вы должны иметь в виду, – заметил я, – что у Бэби имеется источник в прокуратуре. Вряд ли он сможет что-либо узнать из Лефортово.

Рогозин улыбнулся.

– Это будет учтено, – кивнул он. – Пойдемте, Свищев.

   Они решительно вышли из кабинета, а Грязнов немедленно бросился к телефону. Он поднял в МУРе какие-то службы, чтобы они немедленно перехватили спецмашину из Ногинска, идущую в Бутырскую тюрьму по служебному маршруту, и переправили ее в следственный изолятор на Матросской тишине.

   – Это бесполезно, – сказал Меркулов. – Все равно они их найдут и заберут.

   – Ничего, – злорадно хмыкнул Грязнов, – пусть побегают.

   – В чем дело, Костя? – спросил я раздраженно. – Что это за эскапада? Кто такой этот Рогозин и чего он тут всем распоряжается?

   – Я думал, ты уже понял, – сказал Меркулов устало. – Я же говорил, им нужен Бэби.

   – Но почему во главе всего никому не известный Рогозин?

   – Кому-то он, вероятно, известен,– возразил Меркулов.– Он работает под патронажем высокопоставленных особ, запугал их секретом Бэби и роет землю под руководство коллегии Суда.

   – А вы, Константин Дмитриевич, чего отмалчиваетесь? – спросил с подозрением Грязнов. – Это же нахальство все-таки.

   – Нахальство и есть, – согласился Меркулов, кивнув. – Слава, дорогой, ты еще не понял, что вся политика делается нахальными людьми?

   – Я не понимаю, Костя,– сказал я.– А ты что же? Умываешь руки, да? Ты ведь тоже член этой комиссии.

– Был, – Костя печально улыбнулся. – Выперли меня на оперативном совещании сегодня утром. Мы потрясенно помолчали.

– Ты там чего-нибудь наломал? – спросил я.

   – Ничего я не ломал, – сказал Меркулов. – Политика комиссии претерпела изменения.

– И что же теперь?

   – Теперь они ловят Бэби,– сказал Меркулов со вздохом, – а я возвращаюсь к своей непосредственной деятельности. Слышали бы вы, как они меня сегодня благодарили за проделанную работу.

   – Не иначе похвальную грамоту дадут, – предположил я. – С автографом Президента,

   – Ладно тебе, – сказал Меркулов. – Если честно, то я испытал огромное облегчение. Во всяком случае, теперь никому не придет в голову предложить мне пост генерального прокурора.

   – Ай-ай-ай, – Грязнов с досадой потряс головой. – А ведь мы так надеялись!..

   – Это прекрасно, – сказал я. – Только не кажется ли тебе, товарищ заместитель генерального прокурора, что дело вовсе не в Бэби. Что эти парни опасны для кое-кого наверху? И что вся эта пресловутая «ловушка» имеет совсем другие цели?

Меркулов почесал нос, потянулся в кресле и предложил:

– Излагай, Саша.

Он приступал к прежней работе.

52

   Дача у Сережи находилась чуть ли не во Владимирской области и представляла собою невзрачный домик, сколоченный из подручных средств, на мизерном участке. Вокруг были еще сотни таких же домиков, где копошились люди, спеша ухватить радость благодатного огородничества и садоводства в короткие выходные дни. Когда Нина подъехала, Сережа тоже копался на грядке, работая споро и умело, и она, остановив машину, некоторое время наблюдала за ним, испытывая несомненную радость.

   Это было похоже на сюжетный поворот из телевизионного сериала, в тот момент, когда она лихорадочно думала, как ей избавиться от неожиданного осложнения, этот заносчивый очкарик вдруг признался ей в любви. А самое главное, она поверила ему сразу. В этом не было рассудочности, просто что-то затеплилось в сердце, и стало светло и радостно. Как после долгой сумеречной пасмурности вдруг появляется солнце. А ведь этот парень влюбился в нее, еще не зная в лицо. Ну не странно ли это?

   Конечно, она старше, она не фотомодель, да и жизнь ее как будто пришла к финишу, и быть у них ничего не может, а все же мир вокруг стал намного приятнее. Она сама над собой издевалась, определенно чувствуя волнение при мыслях об этом странном молодом человеке, и все же приехала к нему сюда, за сто с лишним километров от Москвы по скверным дорогам, потому что ближе им встречаться пока было опасно.

   Она хлопнула дверцей, и Сережа поднял голову. На лице его мелькнуло радостное торжество, но он быстро взял себя в руки. Неторопливо воткнул в землю лопату, отряхнулся и направился навстречу, двигая челюстью в процессе жевания жвачки. Это его не портило.

   – Едва вас нашла, – сообщила Нина, надевая черные очки. – Как вы сюда добираетесь?

– Здравствуйте, – сказал он, протягивая ей руку.

   Она пожала ему руку, чувствуя в его пожатии какую-то нервную дрожь.

– Я вас не отвлекла от работы? – спросила она.

   – О, перестаньте, – попросил он. – Вы же знаете, я приехал сюда только для того, чтоб повидаться с вами. Проходите к домику.

   Домик был маленький, но уютный, с обширной верандой и небольшой комнаткой. Она прошла на веранду и села в плетеное кресло. Сергей стоял рядом и сопел, потому что рот был занят жвачкой.

   – У вас здесь мило,– сказала Нина, только чтобы не молчать.

   – Да, – сказал Сережа, садясь на диван у стены. – Тут и река есть. Если захотите, можете искупаться.

– Так как вы сюда добираетесь? – спросила Нина.

   – На автобусе от электрички, – сказал Сережа. – А вы нас быстро нашли.

– Я же милиционер, – сказала Нина. Сережа кивнул, улыбнувшись.

   – Вы прекрасно выглядите, – сказал он. – Вы простите; Нина, но мне это действительно приятно.

   – Я помню,– усмехнувшись, заметила Нина,– ведь вы ждали кикимору.

   – Свидетельские показания говорили не в вашу пользу, – заметил Сережа.

   – Насколько мне известно,– сказала Нина,– свидетельские показания должны были говорить о мужчине.

   – Именно поэтому я и ждал кикимору,– улыбнулся Сережа.

Нина достала пачку сигарет и зажигалку.

– Вы позволите?

Он кивнул и спросил:

– А вы давно курите?

   – Я вообще-то не курю, – сказала Нина. – Это часть церемонии, своего рода маленький театр. А почему вы спросили?

   – Потому что я думал о вас, – сказал Сережа. – В моем воображении вы не должны были курить.

Не могла же она сказать, что к сигаретам ее приучил незабвенный Жерар, чтоб ему провалиться. Он так любил перекуривать в постели. Она виновато улыбнулась и спрятала сигареты и зажигалку.

   – Хорошо, я не буду курить. Что еще вы обо мне предполагаете?

   – Остальное большей частью свойства характера, – сказал Сережа. – Многое я вычислил по способам совершения преступлений, но главное вообразил сам. Знаете, я во многом угадал вас.

Нина кивнула.

   – Зачем вы меня пригласили сюда?– спросила она сдержанно.

   – Чтобы поговорить с вами без опаски, – сказал Сережа. – Признайтесь, вы меня хоть чуть-чуть боитесь?

– Нет, – сказала Нина. – Я вам верю.

   – Спасибо, – сказал Сережа. – Сейчас для вас наступают тяжелые дни, и я счастлив оказаться именно теперь рядом с вами.

– Тяжелые дни? – удивилась Нина.

   – Вам готовится ловушка, – сказал Сережа. – Чекалин и Тверитин уже арестованы. Это убийцы ваших детей, Нина.

– Вы хотите мне помочь? – спросила она. Он кивнул.

   – Вы совершаете должностное преступление, – напомнила Нина. – Я бы не хотела втягивать вас в неприятности.

– Я уже втянулся, – сказал Сережа.

Она посмотрела на него с любопытством и спросила:

   – Чем я вас покорила, Сереженька? Вам нравятся убийцы?

   – Не говорите так, – попросил он. – Вы не убийца, Нина. Я не могу считать вас убийцей, потому что знаю о вас все.

Нина покачала головой.

   – Я убийца, Сережа, и вы напрасно пытаетесь себя обмануть. Вы думаете, мне не жаль тех, в кого я стреляла? Думаете, они не снятся мне по ночам?

– Думаю, не снятся.

Нина глянула на него испуганно.

   – Да, не снятся, – сказала она растерянно. – Откуда вы знаете?

– Это война, Нина, здесь другие законы.

– Какая же это война, – сказала она. – Скорее, охота.

   – Война,– повторил уверенно Сережа.– Слишком многие хотели вас убить, но вы живы.

Нина покачала головой и вздохнула.

   – Победителем я себя тоже не чувствую, – сказала она со смешком.

   – Потому что вы были предельно одиноки, – подсказал Сережа. – Но теперь это не так. Теперь с вами буду я. Не пугайтесь меня, Нина, я не претендую на что-то большее, чем роль преданного оруженосца.

   Нина кивнула. Она не очень хорошо чувствовала себя в области романтических идеалов, но искренняя прямота этого парня искупала все. Он нравился ей все больше.

– Что вы знаете о ловушке?

   – У нас отобрали инициативу,– объяснил Сережа.– Дело возглавил какой-то бывший чекист, и Александр Борисович уверен, что это человек из «Народной воли». Но я попытаюсь узнать подробности предстоящей операции.

   – Я обязательно должна с этим покончить, – вздохнула Нина. – Вы меня понимаете, Сережа? Они не должны жить.

   – Судя по всему, – сказал Сережа, – они не будут жить в любом случае.

– Как так? – удивилась Нина.

   – Тот человек, – сказал Сережа, – по чьему указанию они действовали в Краснодаре, сейчас занимает высокий пост. Он приложит все усилия, чтобы убить их. Есть версия, что вся операция затеяна с тем, чтобы убить парней и сослаться при этом на Бэби.

   – Подождите, Сережа, – остановила его Нина оторопело. – Какой человек? Разве за этим убийством стояло что-то большее, чем недоразумение с дискетой?

– Это лишь гипотеза, – сказал Сережа.

– О ком идет речь?

Сережа помолчал, пожевал жвачку, потом сказал:

– О вашем приятеле Соснове.

   – О Вадиме? – удивилась Нина и тотчас категорически заявила: – Этого не может быть. Вы ошиблись.

   – Может, и ошиблись, – сказал Сережа. – Вы не можете рассказать мне, что там произошло, в тот день накануне убийства. Он заходил к вам?

   – Это произошло не накануне, – припомнила Нина. – Дня за три, может, больше. Вадим был в городе по своим делам, о которых я ничего не знала. Когда-то он был в меня влюблен, но женился на другой, это была более выгодная партия, и мы долго были в отдалении. А тут он позвонил, разговаривал со мной как старый друг, и мне захотелось с ним повидаться.

– Ваш муж был дома?

   – Да. Я от Коли никогда ничего не скрывала. Один раз скрыла, с дискетой, и вот что получилось... – Она сжала губы.

   – Простите, что я заставляю вас вспоминать эти тяжелые события, – сказал Сережа. – Но это очень важно. Как Соснов общался с вашим мужем?

Нина задумалась.

   – Не очень хорошо. Мне даже показалось, он хотел выставить Колю в глупом виде, задавал какие-то провокационные вопросы, язвил. Но Коля был человеком очень спокойным. – Тут она улыбнулась. – Он не реагировал на это. Я была так горда за него!

   – Нина, но ведь получается, что это вы его разозлили, – сказал Сережа.

– Вадима? Нет, он не выглядел злым.

– Как он передал вам дискету?

   – Коля вышел на кухню посмотреть чайник. Тогда Вадим сунул мне эту дурацкую дискету и шепотом попросил сохранить ее, никому ничего не говоря.

– И вы согласились? Сразу?

   – Да, – кивнула Нина. – Потом пришел Коля и мы сели пить чай. Я не придавала этому значения, считала преувеличением Вадима, который хочет похвастаться опасностью своей работы. А потом он позвонил и попросил принести дискету к московскому поезду, вечером. Он умолял ничего не говорить Коле, и я подумала, что это правильно. Я сама разыграла эту сцену с забытыми продуктами и настояла на том, чтобы вернуться.

– Он ждал вас на вокзале?

   – Да, на перроне. – Она вдруг усмехнулась. – Знаете, он почему-то надеялся, что я поеду с ним. У него был билет для меня. Это было так странно!..

   – Не так уж странно, если представить, что он подстроил все это дело с дискетой, чтоб натравить на вашего мужа гэбистских садистов, – сказал Сережа.

Нина решительно покачала головой.

– Нет, я этому не верю.

– Но он знал, что вы будете за городом?

– Да, я говорила ему.

   – А теперь вспомните, – потребовал Сережа настойчиво. – Когда он попросил привезти дискету, до того, как узнал о вашей поездке, или после?

   Нина стала вспоминать и вдруг с холодком ужаса ясно вспомнила, как она сначала сказала ему в телефонном разговоре о поездке, а через некоторое время он перезвонил и потребовал привезти дискету на вокзал.

– Это не имеет значения, – пролепетала она.

   – Имеет,– вздохнул Сережа.– Потому что главным убийцей был именно он, столичный чиновник, который с досадой обнаружил, что его бывшая возлюбленная не намерена бросаться к нему в объятия.

   – Вы это воображаете, или вычислили на компьютере? – спросила Нина насмешливо.

– Вы не считаете его виновным? – удивился Сережа.

   – Пока вы не представите убедительные доказательства, – упрямо сказала Нина.

   – Да что с вами! – воскликнул Сережа. – Вы убивали людей только за то, что они присутствовали при убийстве!..

   – Успокойтесь, – сказала Нина холодно. – Что это вы меня так настойчиво убеждаете убить Соснова? Кому это так срочно понадобилось, а?

Сережа глубоко и горестно вздохнул.

   – Только не вздумайте меня подозревать,– сказал он. – Я так сроднился с замыслами Бэби, что невольно стал думать за него. Конечно, вы сами должны решить, как вам поступить с вашим знакомым.

   – Я могу встретиться с ним, – предложила Нина. – Я могу сделать это в любой момент, и это даст мне возможность разобраться... Но если это действительно так?..

– То что? – спросил Сережа. Нина покачала головой.

– Это ужасно.

   – Прекрасно,– сказал Сережа.– Вы так и сделаете. Только, пожалуйста, не сегодня вечером. Я хотел бы, чтобы этот вечер вы провели со мной здесь.

Нина сняла очки и протерла глаза.

   – Вы наговорили столько всяких глупостей, – сказала она.

– Я замолкаю, – Сережа зажал рот рукой.

Нина улыбнулась.

– Как истинно верный оруженосец, да? Сережа покорно кивнул.

   – Тогда приготовьте что-нибудь поесть,– попросила Нина. – Я с самого раннего утра крошки во рту не держала.

   – Нет проблем, – вскочил Сережа и занялся приготовлением еды здесь же, у электрической плиты.

   Нина откинулась на спинку кресла, наблюдая за ним. Мысли о Вадиме она гнала от себя как неприятные и неуместные, ей хотелось расслабиться, отойти от множества своих проблем, просто услышать шелест листьев. Он был прав, этот очкарик со жвачкой, она была чудовищно одинока.

   Когда стол был накрыт и посреди него расположилась сковорода с яичницей-глазуньей, густо посыпанной зеленым луком, Нина вспомнила:

   – А теперь, господин оруженосец, сходите к моей машине и принесите огромную сумку с заднего сиденья. В наше время считается приличным ходить в гости со своим угощением.

   Он не стал спорить, сходил и принес сумку, откуда Нина извлекла еще немало всяких деликатесов, включая и бутылку хорошего итальянского вина. Сережа поприветствовал все это радостным восклицанием, и их завтрак прошел весело и приятно.

   А потом, когда они устроились в плетеных креслах на траве в тени деревьев, Сережа вдруг посмотрел на нее проникновенно и сказал:

– Нина, а вы не хотите стать моей женой? Нина мечтательно улыбнулась и ответила:

– Пока нет.

   – Я так и думал, – горько отметил Сережа, и Нина рассмеялась.