Текст книги "Игры Обмена. Материальная цивилизация, экономика и капитализм в XV-XIII вв. Том 2"

Автор книги: Фернан Бродель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 55 страниц)

==173

00.htm – glava10

У РЫНКОВ СВОЯ ГЕОГРАФИЯ

В предыдущем разделе мы оставили в забвении купца, с тем чтобы увидеть только роль экономических ограничений и правил. Мы снова предадим его забвению в нижеследующем разделе, дабы рассмотреть только рынки сами по себе: пространство, какое они занимали, их объем, их [удельный] вес, коротко говоря, их ретроспективную географию. Ибо любой обмен занимает некое пространство, и никакое пространство не бывает нейтральным, т. е. не измененным и не организованным человеком.

Говоря исторически, будет полезно, таким образом, обрисовать изменяющееся пространство, в котором доминировали одна фирма, один торговый центр, одна нация, или же которое занимал какой-либо данный вид торговли – зерном, солью, сахаром, перцем или даже драгоценными металлами. Это представляет способ пролить свет на воздействие рыночной экономики в каком-то данном пространстве, на лакуны этой экономики, частые ее несовершенства и в не меньшей степени – на постоянный динамизм.

ФИРМЫ НА СВОЕМ ПРОСТРАНСТВЕ

Джанфильяцци см.: Sapori A. Studi dt storia economica. 3 ed.1955, II, p. 933 sq. Относительно Каппони см. реестр, имеющийся у Армандо Сапори, который любезно предоставил мне микрофильм с него.

Купец всегда был связан с покупателями, поставщиками, заимодавцами, кредиторами. Нанесите места жительства этих действующих лиц на карту, и обрисуется пространство, которое в своей совокупности властвует над самой жизнью купца. Чемобширнее бывало такое пространство, тем более связанный с ним купец имел шансов стать влиятельным в принципе и почти всегда в действительности.

Зона дел, которые вели Джанфильяцци – флорентийские купцы, обосновавшиеся во Франции во второй половине XIII в.,– покрывала Альпы, прежде всего Дофине, и долину Роны; в западном направлении они действовали до Монпелье и Каркассонна 167. Тремя столетиями позднее, около 1559 г., антверпенские Каппони, видное тосканское семейство, имевшее мировое значение и мировую известность, судя по их письмам и реестрам, оперировали внутри длинного и узкого пучка связей, протянувшегося от Северного моря до Средиземного, до Пизы и Флоренции, и имевшего ответвления к югу. Это был тот же самый, или почти тот же самый, пучок, связывавший Нидерланды с Италией, который на протяжении первой половины XVI в. определял деятельность пизанских Сальвиати, чьи монументальные архивы практически не использовались. В XVII в. итальянские торговые сети обнаруживали тенденцию распространиться на все Средиземноморье, утрачивая одновременно с этим свое господствующее положение на Севере. Реестр «поручений и распоряжений» (" commessioni е ordini")за 1652—1658 гг. тосканской фирмы Саминиати, стержнем деловых связей которой был Ливорно, обнаруживает сеть связей главным образом средиземноморскую: Венеция, Смирна, сирийский Триполи, варва-

==174

Торговые сношения фирмы Саминиати в XVII в.

Речь идет об обосновавшейся во Флоренции и Ливорно фирме Саминиати, многочисленные документы которой, спасенные в конце концов Армандо Сапори, находятся в Университете Боккони в Милане. Заштрихованная зона (Центральная и Северная Италия) – зона тесных связей фирмы. Она охватывала своей деятельностью все Средиземноморье, Кадис, Лисабон, а также север Европы (Париж, Лион, Франкфурт-на-Майне, Лилль, Лондон, Амстердам, Гамбург и Вену). Карта составлена м-ль М. Лапейр.

"'" Архивы, хранящиеся в миланском

Университете Воккони. ""' Colrugli В. Delia Mercalura.1573, р. 145. "ο См.: Maschke E. в: «Mélanges Hermann Aubin»,1965, I, p. 235.

рийский Триполи, Мессина, Генуя и Марсель занимают там первые места; часто упоминаются Константинополь, Александретта, Палермо, Алжир. Пунктами контакта с Севером были Лион и особенно Амстердам. Использовавшиеся суда зачастую бывали голландскими или английскими. Но Ливорно есть Ливорно, и в ведомостях нашей фирмы мы находим упоминание двух кораблей, которые погрузили в Архангельске красную юфть 168. Исключение, подтверждающее правило!

Если бы мы располагали сотнями или тысячами ведомостей такого рода, сама собой обнаружилась бы полезная типология торгового пространства и торговых фирм. Мы узнали бы, как противопоставить друг другу пространство закупок и пространство продаж, как объяснить одно другим, как различать то, что соединяется, и то, что рассеивается. Мы научились бы различать пространственный пучок (связей], практически линейный и, видимо, отражавший отступление к одной главной оси, и обширных пропорций круг, который бы соответствовал периодам подъема и оживленных обменов. После второго или третьего примера мы бы не усомнились в том, что купец скапливал состояние – что само собой разумеется! – когда прочно укоренялся в ареале крупного торгового центра. Об этом говорил уже Котрульи, рагузинец XV в.: «Крупную рыбу ловят в больших озерах» 169. Мне нравится также рассказанная Эриком Машке история того аугсбургского купца и хрониста, начало деятельности которого было таким трудным и чья жизнь начала обретать равновесие лишь с того времени, как он добрался до Венеции 170. Точно так же для складывания состояния Фуггеров характерны две даты: сентябрь 1367 г.– Ганс Фуггер покидает свою родную деревню Грабен, чтобы направиться в близлежащий Аугсбург, где он устроится со своим семейством в роли ткача, изготовляющего

==175

'" Hering E. Die Fugger.1940, S. 23, 27. 172 Melis F. La Civitlà economics nelle sue esplicazione dalla Versilia alla Maremma,p. 21, 35.

бумазею (Barchent);и 1442 г.– его наследники становятся купцами, торгующими на дальние расстояния, имеющими деловые связи с соседними крупными городами и с Венецией 171. Это были факты обыденные, стократно повторявшиеся. Федериго Мелис упоминает историю Борромеи, выходцев из пизанской пригородной деревни (contado),«которые в конце XV в. миланизировались», т. е. обосновались в Милане («ehe alla fine del secol XV si milanesizzarono»),и сразу же создали состояние 172.

Пространство купца было кусочком национального или международного пространства в данный период. Если период этот

Семейство Буонвизи покорило всю Европу

С 1575 по 1610 г. торговая Европа была покрыта сетью фирм семейства Буонвизи

луккских купцов, обосновавшихся в Лионе и представленных во

всех важных торговых центрах

своими родственниками и своими корреспондентами.

Векселя связали в единую сеть самые разные дела.

Речь идет здесь о числе введенных в оборот векселей, а не об их стоимости.

Так что нельзя полностью доверяться создаваемому этим графиком впечатлению

повсеместно выгодного положения фирмы (за исключением Нанта и Тулузы).

Было бы интересно установить реальные

размеры мелких пересылок векселей из Лиона на Лион

и ненормально большого потока в сторону Лукки —

города, из которого происходили Буонвизи.

(Карта составлена по эскизу Франсуазы Бейяр – Bayard P.

Les Buonvisi, marchands banquiers de Lyon, 1575—1629.—"Annales E. S. С .",1971, p. 1242—1243).

==176

* Бартоломеус Вельзер получил от Карла V в обеспечение займа управление провинцией Каракас. В 1548 г. испанские власти насильственно завладели этой провинцией, а сам Вельзер был казнен.– Прим . перев .173 Liitge F. Op. cit., S.288.

174 Gestrin F. Le Trafic commercial entre les contrées des Slovènes de l'intérieur et les villes du littoral de l'Adriatique du XIII· au XVIs siècle.1965, p. 116 176 Kellenbenz H. Le Front hispano-portugais contre l'Inde et le rôle d'une agence de renseignements au service des marchands allemands et flamands.—"Estudia",1963, XI; Boxer C. R. Uma raridade

bibliografica sobre Ferna Cron.—"Boletim internacional de bibliografia lusobrasiliana",1971.

проходил под знаком подъема, «купеческое» пространство, на котором действовал негоциант, имело шансы быстро округлиться, в особенности если последний занимался крупными делами, векселями, монетой, драгоценными металлами, «королевскими товарами» (такими, как пряности, перец, шелк) или товарами модными, например сирийским хлопком, необходимым ткачам -изготовителям] бумазеи. Из весьма недостаточного ознакомления с архивами Франческо Датини из Прато я вынес впечатление, что около 1400 г. крупномасштабным предприятием было обращение векселей – из Флоренции в Геную, Монпелье, Барселону, Брюгге, Венецию. Так не было ли финансовое пространство в конце XIV в. и в эти первые годы XV в. более зрелым и быстрее расширявшимся, нежели какое-либо другое?

Если прогресс XVI в. завершился, как я постулировал, весьма активной надстройкой ярмарок и торговых финансовых центров, мы лучше поймем резкое расширение пространства, на котором развертывались многочисленные дела аугсбургских Фуггеров и Вельзеров. По масштабам эпохи то были предприятия громадные, внушавшие страх прочим купцам и общественному мнению самим своим размахом. Аугсбургские Вельзеры присутствовали повсюду в Европе, в Средиземноморье, в Новом Свете, в Венесуэле с 1528 г., где [затем] испанское недоброжелательство и ужасающие насилия местных властей привели их к хорошо известному краху * Но разве же эти Вельзеры не оказывались с удовольствием везде, где нужно было рискнуть, создать или потерять состояние? Во сто крат более благоразумные Фуггеры достигли не только еще более крупного успеха, но и более прочного. Они были хозяевами самых больших горных предприятий Центральной Европы – в Венгрии, в Чехии, в Альпах. Через подставных лиц они прочно закрепились в Венеции. Они господствовали в Антверпене, который в начале XVI в. был активным центром мира. Очень рано Фуггеры появились в Лисабоне и в Испании, где поддержали Карла V; в 1531 г. мы их встречаем в Чили, хотя оттуда они довольно быстро, в 1535 г., убрались 173. В 1559 г. они открыли в Риеке (Фиуме) и в Дубровнике свое собственное «окно в Средиземноморье» 174. В конце XVI в., когда они испытывали колоссальные трудности, Фуггеры некоторое время принимали участие в международном перечном консорциуме в Лисабоне. Наконец, они присутствовали и в Индии через посредство своего соотечественника Фердинанда Крона, который приехал туда в 1587 г. в возрасте 28 лет и который будет представлять Фуггеров и Вельзеров в Кочине, а затем в Гоа. Он, вероятно, оставался там вплоть до 1619 г., имея достаточно времени, чтобы сколотить очень большое состояние, оказывать тысячи услуг своим далеким испанским хозяевам, а на месте – хозяевам португальским, чью черную неблагодарность он испытает после 1619 г., познав и тюрьмы и беззаконие 175. Короче, империя огромной фирмы была обширнее империи Карла V и Филиппа II, над которой, как известно, никогда не заходило солнце.

Но отнюдь не эти колоссы, не эти загромождавшие [арену], истории персонажи были самыми показательными. Что нас интересовало бы, так это средние величины, т. е. фирмы разной

==177

величины и их общая вариативность. В XVII в. их размеры, по-видимому, в среднем уменьшились. В XVIII в. все выросло вновь: деньги захватили всю Европу и даже весь мир. Более чем когда-либо налицо оказался интернационал очень богатых. Но для того чтобы обосновать эту схему, потребовалось бы приумножить число примеров и сопоставлений. Предстоит еще проделать большую и тщательную работу.

ГОРОДСКИЕ ПРОСТРАНСТВА

176

Das Meder'sche Handelsbuch und die Welser'schen Nachträge.Hrsg. N. Kellenbenz, 1974.

177 Müller J. Der Umfang und die Hauptrouten des number gischen Handelsgebietes im Mittelalter.— "Vierteljahr sehr i ft für Sozial– und

Wirtschaftsgeschichte"1908, S. 1—38.

Город находился в центре связанных друг с другом пространств: существовал круг, за счет которого город снабжался; круг тех, кто пользовался его монетой, его весами и мерами; круг, из которого приходили в город его ремесленники и новые горожане; круг его кредитных дел (это был самый обширный из всех) ; круг его закупок и продаж – все это были последовательные круги, через которые проходили новости, притекавшие в город или распространявшиеся из него. Как лавка купца или же его склад, город занимал экономическое пространство, которое ему «жаловали» его положение, его богатство, долговременная конъюнктура, которую город переживал. В любой момент город определяли эти круги, что лежали вокруг него. Но их информацию остается осмыслить.

Вот перед нами свидетельство города Нюрнберга около 1558 г., в котором вышла «Книга о торговле» («Handelsbuch»)нюрнбержца Лоренца Медера. В этой купеческой книге, только что переизданной и снабженной комментарием Германом Келленбенцем 176, Лоренц Медер задался целью дать своим согражданам практические сведения, а вовсе не решать занимающую нас ретроспективно проблему, а именно – дать правильный перечень и верную интерпретацию торговых пространств Нюрнберга. Но его указания, дополненные Германом Келленбенцем, позволили составить карту, довольно богатую данными (см. ее на с. 178). Она говорит сама за себя. Нюрнберг – промышленный, торговый и финансовый город первой величины – тогда, во второй трети XVI в., еще пребывал на том взлете, который несколькими десятилетиями раньше сделал Германию одним из двигателей европейской деловой активности. И значит, Нюрнберг был связан с экономикой большого радиуса, а его изделия, перемещаясь все дальше и дальше, доходили на Ближний Восток, в Индию, Африку и в Новый Свет. Однако деятельность его оставалась ограничена европейским пространством. Центральная зона его торговли в общем охватывала [всю] Германию посредством связей короткого и среднего радиуса. Перевалочными пунктами и пределами его действий на дальнее расстояние, местами, где Нюрнберг в некотором роде передавал эстафету, служили Венеция, Лион, Мединадель-Кампо, Лисабон, Антверпен, Краков, Вроцлав, Познань, Варшава.

Йоганнес Мюллер показал, что на протяжении начальных лет XVI в. Нюрнберг был как бы геометрическим центром активной экономической] жизни Европы 177. В этом утверждении нет чрезмерного местного патриотизма. Но почему это было так? Не-

==178

Городское

пространство: сфера влияния Нюрнберга около 1550 г. По

данным "Dos Meder'sche

Handelsbuch"(Hrsg. H. Kellenbenz, 1974).

сомненно, вследствие возросшей активности сухопутных перевозок. А также вследствие того, что Нюрнберг располагается на полпути между Венецией и Антверпеном, между древним торговым пространством Средиземноморья и Атлантикой (и связанными с ней морями), новым пространством успеха Европы. Вне сомнения, ось Венеция – Антверпен оставалась на протяжении всего XVI в. самым активным из всех европейских «перешейков». Правда, посередине его перегораживают Альпы, но они были ареной непрерывных чудес в том, что касалось транспорта, как если бы трудность порождала систему коммуникаций, превосходящую все остальные. Значит, не будем излишне удивляться, констатировав, что в конце XVI в. перец прибывал в Нюрнберг как через Антверпен, так и через Венецию. Перец «северный» и перец «южный» были в настолько равном положении, что товар мог с одинаковым успехом, и на сей раз без остановки, отправляться из Антверпена в Венецию или из Венеции в Антверпен. Морем и по суше.

Разумеется, речь здесь идет о положении германской эконо-

==179

178

Kroker E. Handelsgeschichte der Stadt Leipzig.1925, S. 71, 163 et passim. 179 Perrot J.-C. Genèse d'une ville moderne. Caen au XVlll' siècle.1975, p. 181 sq.

мики в данную эпоху. В плане долгосрочном чаша весов склонялась к выгоде Восточной Германии, более континентальной. Этот подъем востока приобрел конкретную форму с XVI в. (особенно после банкротств 1570 г. в Нюрнберге и Аугсбурге) в виде возвышения Лейпцига и его ярмарок. Лейпцигу удалось навязать себя германским рудникам, устроить у себя самый значительный рынок Kuxen —паев горнодобывающих предприятий, напрямую связаться с Гамбургом и Балтийским морем, избавившись от промежуточного этапа в Магдебурге. Но город оставался также прочно привязан к Венеции, «венецианские товары» поддерживали целый сектор его деятельности. Кроме того, Лейпциг сделался по преимуществу транзитным центром для товаров, перемещавшихся между западными и восточными районами. С годами его подъем стал стабильным. В 1710 г. можно было утверждать, что лейпцигские ярмарки были «намного важнее и значительнее» («weit impor tanter und consider'abler»),чем ярмарки во Франкфурте-на-Майне, по крайней мере если говорить о товарах, ибо как финансовый центр город на Майне был в этот период более важен, чем Лейпциг . У денежных привилегий была трудная жизнь.

Как видим, городские пространства трудно поддаются интерпретации, тем более что и документы we/больно отвечают на наши вопросы. Даже такая богатая материалом книга, как недавно вышедший труд Жан-Клода Перро «Генезис современного города. Кан в XVIII в.» (1975 г.), не может разрешить все проблемы, которые в ней рассмотрены с образцовыми тщательностью и пониманием. То, что теоретическая схема фон Тюнена действительна для Кана, не вызывает удивления: вокруг города, взятого изолированно, даже зажатого в собственных границах, легко зафиксировать «огородно-молочный пояс», потом ареал зерновых и ареал животноводства 179. Но уже труднее было бы различить ареалы, где распространялись промышленные изделия, изготовленные в городе, и те рынки и ярмарки, через которые они распределялись. Разве не была более всего показательна двойная игра в региональном и международном пространстве, которую приходилось вести городу, и, стало быть, две разные системы обращения – первая «капиллярная», на близкие расстояния и непрерывная; вторая – перемежающаяся и вынужденная в случаях продовольственных кризисов использовать водные перевозки по Сене или же морскую торговлю, с исходными пунктами в Лондоне и Амстердаме. Две эти системы приноравливались друг к другу, противостояли одна другой, или дополняли одна другую, либо сменяли друг друга. Способ, каким международная жизнь затрагивала город, характеризовал последний в такой же мере, а порой и больше, чем его непреходящие связи со своим ближним окружением. Всемирная история перешагивала через историю локальную.

·

СЫРЬЕВЫЕ РЫНКИ

Мы могли бы написать историю крупных рынков сырья между XV и XVIII вв. наподобие классического руководства Фернана

К оглавлению

==180

""' Maurette F. Les Grands Marchés des malleres premières.1922. " Gascon R. Op. cit.,I, p. 37.

182 См.настоящую работу, т. 1, с. 238—242. "1 См.настоящую работу, т. 1 (французское издание 1967 г.), с. 162. "4 Там же,с. 165

Сахарная мельница в Бразилии. Рисунок, приписываемый Ф. Посту (около 1640 г. ). Заметьте на переднем плане характерную повозку со сплошными колесами, запряженную быками, и упряжки животных, вращающих приводы. Фонд «Атлас ван Столк».

Моретта, относящегося к миру 20-х годов XX в. 180 И если бы мы благоразумно пожелали придерживаться примеров многозначительных, то оказались бы перед трудным выбором: все ходовые товары предлагают себя в качестве свидетелей, а их свидетельства, хоть и очень различающиеся, сходятся по крайней мере в одном: самые активные города, самые уважаемые и самые блестящие купцы охватывали [своими операциями] громадные пространства. Размах служил стойким признаком богатства и успеха. Пример пряностей – слово это «перекрывает удивительное многообразие продуктов» от таких, что служили «для улучшения вкуса блюд... [вплоть] до медицинских снадобий [и до] материалов, необходимых при окраске тканей» 181,– настолько известен и до того классический, что калеблешься, предлагать ли его в качестве модели. Преимущество этого примера заключено в том, что он являет нам долговременный подъем в виде сменяющих друг друга эпизодов, а затем, в XVII в., явный спад 182. Но мы уже объяснились по этому поводу 183. В противоположность этому сахар был продуктом относительно новым, потребление и пространство сбыта которого с XV по XXв. непрестанно и в быстром темпе расширялись. За несколькими незначительными исключениями (кленовый сироп, сахар из маиса), до самых времен Континентальной блокады и использования сахарной свеклы драгоценный продукт получали из сахарного тростника. Этот последний, как мы показали ' 4, переместился из Индии в Средиземноморье и на Атлантику (Мадейра, Канарские острова, Азорские острова, Сан-Томе, Принсипи, а затем – тропическое побережье Американского континента, Бразилия, Антильские острова). Продвижение это было тем более примечательно, что требовало, принимая во внимание технические] средства той эпохи, дорогостоящих капиталовложений.

С таким же успехом сахар, продолжавший, как и в прежние времена, оставаться в арсенале аптекаря, все больше завоевывал кухню и стол. В XV и XVI вв. он еще был очень большой рос-

==181

'"' BaxaJ., Bruhns G. Zucker im Leben der Volker.1967, S. 24—25. " Ibid.,S. 27. "7 Ibid., S.32. "> См.настоящую работу, т. 1 (французское издание 1967 г.), с. 166. * Moscouade —сахарсырец; cassonade —сахар, прошедший одну очистку.– Прим . перев ."' Savary des Bruslons J. p. cil.,IV, col. 827.

кошью, княжеским подарком. 18 октября 1513 г. король португальский преподнес владыке Святого престола его изображение в натуральную величину, окруженное фигурами двенадцати кардиналов и тремя сотнями свечей длиною в полтора метра каждая – все изготовленное [из сахара] терпеливым кондитером 185. Но, не став еще всеобщим, потребление сахара уже делало успехи. В 1544 г. в Германии обычно говаривали: «Сахар никакое блюдо не портит» («Zucker verderbt keine Speis»)186. Начались поставки из Бразилии: в XVI в. в среднем 1600 тонн в год. В 1676 г. с Ямайки отправилось 400 кораблей, нагруженных каждый в среднем 180 тоннами сахара (всего, стало быть, 72 тыс. тонн) 187. А в XVIII в. столько же, если не больше, произведет Сан-Доминго (Гаити) 188.

Но не будем представлять себе европейский рынок наводненным сахаром из приатлантических стран. Или воображать рост сахарного производства, бывший будто бы первопричиной расцвета океанских плаваний и, как бы рикошетом, возраставшего обновления Европы. Такой примитивный детерминизм, впрочем, опровергается без труда: разве же не быстрое развитие Европы, которому помогали европейские страсти, сделало возможным «взлет» сахара так же, как и «взлет» кофе?

Здесь невозможно проследить, как один за другим складывались элементы обширной «истории сахара» – черные невольники, плантаторы, техника производства и очистки сахара-сырца, снабжение дешевым продовольствием плантаций, неспособных себя прокормить; наконец, морские связи, европейские склады и перепродажи. К 1760 г., когда дела обстояли нормально, на парижском и иных рынках предлагали нескольковидов сахара – «moscouade, cassonade *,сахар по семи ливров, сахар королевский, сахар полукоролевский, леденцовый и красный сахар, который иначе называют кипрским. Добрый moscouadeдолжен быть беловатым по цвету, елико возможно менее жирным и почти не пахнуть горелым. Cassonade,каковой также именуют островным сахаром, должно выбирать белый, сухой, зернистый, со вкусом и запахом фиалок. Самый прекрасный происходит из Бразилии; но торговля им почти прекратилась. Кайеннский сахар занимает второе место, а сахар островной следует за ним. Кондитеры в своих вареньях используют много бразильского и островного cassonadeи даже более его ценят, нежели очищенный сахар: варенья, кои из него приготовляют, более хороши... и меньше подвержены засахариванию» 189. Ясно, что в эту эпоху сахар утратил престиж раритета. Он стал статьей бакалейной торговли и кондитерского производства.

Но нас-то здесь занимает скорее значение [того] опыта сахарного производства и торговли сахаром, который мы примерно знаем, для делового человека. И прежде всего то, что с начала своей карьеры в Средиземноморье сахар представлялся отличным деловым предприятием. На сей счет очевиден пример Венеции и кипрского сахара, поскольку он предстает как безуспешно оспаривавшаяся монополия семейства Корнер (Корнаро), «сахарных королей». В 1479 г., когда Венеция захватила Кипр, она выиграла «сахарную войну».

Нам мало известно о сахарном деле Корнеров. Но остальные

==182

18

" Ваха J., Bruhns G. p. cit., S.27.

известные нам опыты оставляют впечатление, которое априорно почти не вызовет удивления. А именно: что в цепи последовательных операций с сахаром производствоникогда не было сектором, дававшим крупные прибыли. На Сицилии в XV и XVI вв. сахарные мельницы, поддерживавшиеся генуэзским капиталом, оказались посредственным и даже неудачным делом. Точно так же сахарный бумна островах Атлантики в начале XVI в. смог обеспечить получение значительных прибылей. Но когда крупные капиталисты Вельзеры купили в 1509 г. участки на Канарских островах и заложили там сахарные плантации, они нашли предприятие недостаточно рентабельным и забросили его в 1520 г. В XVI в. такой же была ситуация на бразильских плантациях: они давали плантатору (senhor de engenho)возможность жить, но отнюдь не роскошествовать. Сан-Доминго, невзирая на свое рекордное производство, производит не очень отличающееся от этого впечатление. Не по этой ли веской причине производство было отброшено к низшему – рабскому – уровню труда? Только там оно нашло, могло найти свое равновесие.

Но такая констатация идет и дальше. Всякий капиталистический рынок имел свои последовательные звенья, а возле своего центра – пункт, бывший более важным и более прибыльным, чем другие. Например, в торговле перцем таким главным пунктом долгое время был «Фондако деи Тедески»(Немецкий двор), там скапливался венецианский перец и оттуда затем отправлялся крупным германским покупателям. В XVII в. центромперца были обширные склады голландской Ост-Индской компании. Что же касается сахара, целикомвключенного в сеть европейских обменов, то связи были более сложны, потому что для удержания главного пункта торговли нужно было держать в руках производство. Атлантический сахар приобрел свое великое значение только во второй половине XVII в., с подъемом в разные сроки Антильских островов (разные на разных островах). В 1654 г., потеряв бразильский Северо-восток, голландцы потерпели неудачу, которую еще усугубили решающие успехи английского и французского производства. Коротко говоря, налицо был раздел производства,а затем – раздел очистки(важнейшая операция) и в конечном счете – раздел рынка.

Будут существовать лишь «эскизы» доминирующего сахарного рынка – к 1550 г. в Антверпене, где тогда насчитывалось 19 очистных сахарных заводов, в Голландии, после ухудшения положения на антверпенском рынке в 1585 г. В 1614 г. Амстардаму пришлось запретить использование на сахарных заводах каменного угля, отравлявшего атмосферу; тем не менее число заводов не переставало расти: в 1650 г. их было 40, в 1661-м – 61. Но в этот век меркантилизма по преимуществу национальные экономики оборонялись, и им удалось сохранить за собой свой собственный рынок. Так, во Франции, где Кольбер защитил национальный рынок тарифами 1665 г., очистные сахарные заводы стали процветать в Дюнкерке, Нанте, Бордо, Ла-Рошели, в Марселе и Орлеане... Как следствие, с 1670 г. сахар, очищенный за границей, больше не поступал во Францию; напротив, его экспортировали отсюда благодаря своего рода экспортной премии, обязанной своим появлением ретроспективному снижению таможенных сбо-

==183

У рынков география i S3

191

Ibid., S.40—41 u. passim.

192 «Journal de Commerce,» Π 59,ρ. 97

ров, взимавшихся при ввозе сырцового сахара, когда последний экспортировался в виде очищенных сортов сахара 191. Что еще способствовало французскому экспорту, так это то, что национальное потребление было невелико (1/10 производства в колониях против 9/10 – в Англии), и плантации получали из метрополии менее дорогостоящее продовольствие (ввиду более низкого уровня цен во Франции), нежели плантации на Ямайке, снабжавшиеся главным образом Англией, несмотря на определенный вклад Северной Америки.

«Перед войной [той, что станет Семилетней войной],– писала «Журналь де коммерс»,– сахара из английских колоний бывали в Лондоне на 70 процентов дороже, чем сахара французских колоний, при одинаковом качестве, во французских портах. Сие превышение цен не могло иметь иной причины, как чрезмерные цены съестных припасов, кои Англия поставляет своим колониям. А при таких ценах что может Англия сделать с излишком своих Сахаров?» 192 Вполне очевидно – потреблять их. Поскольку, следует добавить, внутренний английский рынок был уже на это способен.

Во всяком случае, невзирая на экспорт и перепродажу крупными странами-производителями, «национализация» рынков сахара посредством закупок сахара-сырца и устройства очистных заводов распространилась по всей Европе. Начиная с 1672 г. Гамбург, воспользовавшись затруднениями Голландии, расширил свои очистные заводы и ввел на них новые [технологические] приемы, секрет которых он попытается сохранить. И очистные сахарные заводы будут созданы и в Пруссии, Австрии и в России, где они станут государственной монополией. Следовательно, чтобы точно знать движение рынков сахара и подлинные прибыльные пункты, следовало бы воссоздать сложную сеть связей между зонами производства, денежными рынками, господствовавшими над производством, и очистными сахарными заводами, которые были средством частично контролировать оптовое распределение. Ниже этих «мануфактур» бесчисленные лавки розничной перепродажи возвращают нас к обычномууровню рынка и его скромных прибылей, подчиненных жесткой конкуренции.

Где поместить во всей этой взятой в целом сети главный пункт или главные пункты, самые прибыльные звенья? Я охотно сказал бы, имея перед глазами пример Лондона, что на стадии оптового рынка, по соседству со складами, где скапливались ящики и бочки с сахаром, перед лицом покупателей белого сахара и сахара темного (патоки), в зависимости от того, шла ли речь о занятых рафинированием, о кондитерах или же о простых покупателях. В конце концов, несмотря на первоначальные запреты, на островах утвердилось изготовление белого сахара, предназначавшегося для очистных сахарных заводов метрополий. Но не были ли эти усилия промышленности признаком трудностей, которые переживали острова-производители? Ключевая позиция на оптовом рынке находилась, на наш взгляд, подле рафинадных заводов, которые, по-видимому, не соблазняли крупных купцов. Но чтобы быть в этом уверенным, потребовалось бы поближе узнать взаимоотношения между негоциантами и сахарозаводчиками.

==184

ДРАГОЦЕННЫЕ МЕТАЛЛЫ

Генуэзский сундук со сложными замками: сундуки такого типа использовались для перевозки слитков серебра и серебряной монеты из Испании в Геную. Генуя, Сберегательная касса. Фото издательства А. Колэн.

Но оставим сахар, к которому, впрочем, у нас еще будет случай вернуться. В нашем распоряжении есть нечто лучшее: драгоценные металлы, которые затрагивают всю планету, которые выносят нас на самый высокий уровень обменов, которые бы отмечали при необходимости ту бесконечно возобновляющуюся иерархизацию экономической жизни, которая создавала над уровнем этой жизни и [отдельные] достижения и рекорды. Что касалось этого вездесущего товара, бывшего предметом достоянных вожделений, странствовавшего вокруг света, то предложение и спрос всегда сходились.