Текст книги "Игры Обмена. Материальная цивилизация, экономика и капитализм в XV-XIII вв. Том 2"

Автор книги: Фернан Бродель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 55 страниц)

В самом Китае дело обстояло по-иному 519. Так как там все держало в руках вездесущее и действенное бюрократическое правительство, бывшее в принципе противником экономических привилегий, то за ярмарками существовал строгий надзор – в отличие от относительно свободных рынков. Однако ярмарки появляются рано, в момент сильного подъема торговли и обменов к концу Танской эпохи (IX в.). Там они тоже обычно бывали привязаны к буддистскому или даоистскому храму и происходили в момент ежегодного праздника божества, откуда и родовое название храмовых собраний – miao-hui,—которое за ними закрепилось. Они имели четко выраженный характер народного развлечения. Но были в ходу и другие названия. Так, ярмарка нового шелка, которая при Цинах (1644—1911 гг.) проходила в Нансючеие на границе между провинциями Чжэцзян и Цзянсу, именовалась hui-ch'angили lang-hui.Точно так же выражение няншибуквально равнозначно немецкому Jahrmärkte,«ежегодные рынки»; и быть может, оно действительно обозначало скорее большие сезонные рынки (соляной, или чайный, или конный и т.п.), нежели ярмарки в полном смысле этого слова.

Этьенн Балаж полагал, что эти крупные рынки или необычные ярмарки появлялись главным образом в периоды раздела Китая между чуждыми одна другой династиями. И этим кускам

К оглавлению

==120

520

Balazs E Les Foires en Chine – Recueils de la Société Jean Bodin', La Foire",1953, ρ 77—89

[территории] необходимо было обязательно сообщаться между собой, а ярмарки и крупные рынки способствовали этому, как и в средневековой Европе, и, может быть, по аналогичным причинам 520. Но как только Китай вновь обретал политическое единство, он восстанавливал свою бюрократическую структуру, свою действенную иерархию рынков – и внутри еготерритории ярмарки исчезали. Они сохранялись единственно на внешних границах. Так, во времена Сунов (960—1279 гг.), бывших хозяевами одного только Южного Китая, «взаимные рынки» открывались в сторону Северного Китая, завоеванного варварами. Когда единство было восстановлено при Минах (1368—1644 гг.), а затем сохранено при Цинах (1644—1911 гг.), «окна» и «отдушины» окажутся только по периметру, обращенные в сторону внешнего мира. Так, с 1405 г. будут существовать конные ярмарки на границе с Маньчжурией, открываясь или закрываясь в зависимости от отношений границы сугрожавшими ей «варварами». Иной раз у самых ворот Пекина устраивалась ярмарка, когда туда приходил караван из Московской Руси. То было исключительное событие, ибо приходившие с запада караваны предпочитали задерживать на ярмарках Ханчжоу и Чэнду. Точно

Голландская иллюстрация к рассказу о путешествии в Ост-Индию (1598 г)

В центре – один из китайских купцов, что регулярно обосновывались в городе Бантам в периоды коммерческой активности, слева – яванка, служившая ему женой во время пребывания в Бантаме, справа – один из постоянно живущих здесь китайцев-комиссионеров, которые с безменом в руках заранее скупали перец

во внутренних районах острова в «мертвый сезон»

Фото Φ Куиличи

==121

521

Encyclopedia Bfitannica,1969, XIII, p. 124.

522 Dermigny L. La Chine et l'Occident. Le commerce à Canton au XVIII' ciècle.1964, I, p. 295; III, p. 1151.

так же мы увидим, как в 1728 г. южнее Иркутска организуется очень любопытная и важная ярмарка в Кяхте, где китайский купец добывал для себя драгоценные сибирские меха 521. Наконец, в XVIII в. для торговли с европейцами Кантон располагал двумя ярмарками 522. Как и другие крупные морские порты, более или менее открытые для международной торговли (Нинбо, Амой), он знал тогда один или несколько торговых «сезонов» ежегодно. Но речь здесь идет отнюдь не о крупных местах сосредоточения свободной торговли, как в Индии или в странах ислама. Ярмарка оставалась в Китае явлением ограниченным – ограниченным определенными видами торговли, главным образом внешней. Либо потому, что Китай опасался ярмарок и оберегал себя от них, либо (что более вероятно) потому, что не испытывал в них надобности: учитывая его административное и правительственное единство и 'его активные цепочки рынков, он легко без них обходился.

Что же касается Японии, где рынки и лавки организовывались регулярно с XIII в., а затем разрастались и множились, то там, по-видимому, не было системы ярмарок. Тем не менее после 1638 г., когда Япония закрылась для всякой внешней торговли, исключая несколько голландских и китайских кораблей, в Нагасаки всякий раз, как приходили голландские корабли – «разрешенные» корабли Ост-Индской компании – или китайские джонки, тоже «дозволенные», происходили своего рода ярмарки. Эти «ярмарки» бывали редки. Но, подобно тем ярмаркам, что открывались в Архангельске в Московской Руси по приходе английских и голландских кораблей, они восстанавливали равновесие и для Японии были жизненно необходимы: для нее это была единственная возможность вдохнуть воздух мира после своего добровольного «закрытия». А также и сыграть в нем свою роль, ибо вклад Японии в окружающий мир, в особенности ее экспорт серебра и меди на этих кораблях, служивших единственной связью [с ним], отражался на циклах мировой экономики: серебряном цикле вплоть до 1665 г., кратком цикле золота с 1665 по 1668 или же 1672 г., наконец, на медном цикле.

БЫЛА ЛИ ЕВРОПА НА РАВНЫХ С ОСТАЛЬНЫМ МИРОМ?

Картины – это картины. Но, когда их множество, когда они повторяются и бывают идентичны, они не могут лгать все сразу. Они обнаруживают в дифференцированном мире аналогичные формы и достижения: города, дороги, государства, обмены, которые, несмотря ни на что, схожи друг с другом. Нам, правда, скажут, что существовало «столько же средств обмена, сколько было средств производства». Но во всяком случае, число этих средств было ограничено, так как они решали простейшие проблемы, бывшие повсюду одними и теми же.

Следовательно, вот перед нами первое впечатление: еще в XVI в. многонаселенныерегионы мира, испытывавшие давление количества [людей], кажутсянам близкими друг к другу – на равной или почти на равной ноге. Несомненно, легкого отклонения

==122

523

Needham J. La Tradition scientifique chinoise.1974.

могло оказаться достаточно, чтобы возникли и укрепились преимущества, а затем и превосходство – а значит, с другой стороны, отставание и затем подчинение. Не это ли произошло в отношениях] между Европой и остальным миром? Трудно прямо ответить «да» или «нет» и объяснить все в нескольких словах. В самом деле, существует «историографическое» неравенство между Европой и прочим миром. Изобретя ремесло историка, Европа воспользовалась им к своей выгоде. И вот она перед нами – вся освещенная, готовая свидетельствовать, отстаивать свои права. История же не-Европы едва начинает создаваться. И пока не будет восстановлено равновесие знаний и объяснений, историк не решится разрубить гордиев узел всемирной истории, имея в виду генезис превосходства Европы. Именно это терзало историка Китая Джозефа Нидэма, который даже в относительно ясной области техники и науки затруднялся определить точное место своего огромного «персонажа» на мировой арене 523. Одно мне кажется неоспоримым: разрыв между Западом [Европы] и другими континентами углубился поздно,и приписывать его единственно лишь «рационализации» рыночной экономики, к чему еще склоняются слишком многие наши современники, есть явное упрощение.

Во всяком случае, объяснить этот разрыв, который с годами будет закрепляться, означает вплотную подойти к важнейшей проблеме истории современного мира. Проблеме, которой мы по необходимости будем касаться на всем протяжении настоящего

Торговец дичью вразнос в Риме. Фото Оскара Сальвио,

==123

труда, не претендуя на ее окончательное решение. По крайней мере мы попробуем ее поставить во всех аспектах, приблизиться к ней в своих объяснениях – как в прошлом придвигали свои бомбарды к стенам города, который собирались взять штурмом.

00.htm – glava06

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЕ ГИПОТЕЗЫ

Roover R., de. Le Marché monétaire au Moyen Age et au début des Temps modernes.—"Revue historique",1970, p. 28. 525 Verlinden С., Graeybeckx J., Scholliers E. Mouvements des prix et des salaires en Belgique au XVIe siècle.—"Annales E. S. С ",1955, № 2, с. 187, note 1. «При нынешнем состоянии исследований можно даже задаться вопросом, не характеризовался ли XVI в. сосредоточением крупной торговли в руках немногих...».

Различные механизмы обменов, которые мы показали – от простейшего рынка вплоть до биржи,– легко узнаваемы и легко поддаются описанию. Но не так-то просто уточнить их относительное место в экономической жизни, рассмотреть их свидетельства в совокупности. Имели ли они одинаковую давность? Были или не были они связаны между собой, и [если да], то как? Были или не были они орудиями экономического роста? Несомненно, здесь не может быть категорического ответа, коль скоро в зависимости от экономических потоков, которые вдыхали в них жизнь, одни из них вращались быстрее, другие медленнее. Сначала, по-видимому, господствовали последние, позднее – первые [из них], и каждый век, таким образом, имел свое особенное лицо. Если мы не оказываемся жертвой иллюзии упрощенчества, эта дифференциальная история освещает смысл экономического развития Европы и, может быть, представляется средством сравнительной интерпретации [эволюции] остального мира.

Пятнадцатый век продлил бедствия и нехватки второй половины XIV в. Затем, после 1450 г., наметилось оживление. Однако же Запад потратит годы и годы на то, чтобы снова обрести уровень своих прежних достижений. Если я не ошибаюсь, то Франция Людовика Святого была во многом иной, чем оживленная, хоть и болезненная еще, Франция Людовика XI. Вне пределов привилегированных областей (части Италии, подвижного комплекса Нидерландов) все экономические узы ослабли; действующие лица экономики – индивиды и группы – были более или менее предоставлены самим себе и более или менее сознательно этим воспользовались. В таких условиях ярмарок и рынков (рынков еще более, чем ярмарок) было достаточно, чтобы оживить обмены и заставить их «крутиться». Способ, каким города на Западе навязали -себя деревням, позволяет угадать, что возобновили движение городские рынки, инструмент, который в одиночку делал возможным регулярное подчинение округи. «Промышленные» цены росли, цены сельскохозяйственные снижались. Таким образом города одерживали верх.

Что касается XVI в., то Раймонд де Роувер, который, кстати, всегда остерегался легких объяснений, полагает, что в это время наступил апогей ярмарок 524. Ярмарки, как он считает, объясняли все. Они множились, излучали здоровье; они были повсюду, их насчитывались сотни, даже тысячи. Если это было так – а я со своей стороны так и думаю,– движение вперед в XVI в. оказывалось организовано сверху,под влиянием привилегированного обращения звонкой монеты и кредита с ярмарки на ярмарку. Все зависело от этого международного обращения на довольно высоком уровне, в некотором роде «воздушного» 525. Затем оно,

Орудия обмена

==124

видимо, замедлилось или усложнилось, и машина стала давать перебои. С 1575 г. кругооборот Антверпен – Лион – Медина дель-Кампо прервался. Генуэзцы с [их] так называемыми безансонскими ярмарками склеили обломки его, но лишь на время.

В XVII в. все снова пришло в движение посредством товара.Я не отношу это возобновление движения единственно на счет Амстердама и его биржи, хотя они и играли свою роль. Я бы предпочел приписать его преимущественно умножению обменов на/базовом уровне – в скромном кругу экономик с небольшим или очень небольшим радиусом действия: разве не лавка была сильной стороной, решающим двигателем развития? В этих условиях подъем цен (в XVI в.) соответствовал бы господству надстроечных явлений: а спады и стагнация XVII в. означали бы первенство явлений базовых. Это объяснение не обязательно верное, но правдоподобное.

Но тогда как же двинется или даже рванется вперед век Просвещения? После 1720 г. движение, бесспорно, наблюдалось на всех «этажах». Но главное то, что происходил все более и более широкий разрыв существовавшей системы.Более, чем когда-либо, наряду с рынком действовал «противорынок» (contre-marché) (япредпочитаю это сильное выражение [английскому] private market,которым пользовался до этого). Одновременно с ярмаркой разрастаются склады и торговля через промежуточный пакгауз; ярмарка обнаруживает тенденцию сместиться на уровень простейших обменов. Точно так же наравне с биржей появляются и банки, которые пробиваются везде, как молодые растения, если и не новые, то по крайней мере все более и более многочисленные и самостоятельные. Нам необходимо было бы ясное выражение для обозначения совокупности этих разрывов, этих новаций и этих разрастаний. Но нет слова для обозначения всех тех внешних сил, которые окружали и ломали древнее ядро, тех параллельных«пучков» деятельности, тех видимых ускорений у вершины с мощными осями банковской и биржевой жизни, которые пересекали всю Европу и эффективно ее подчиняли, но заметных также и у основания с революционизирующим распространением странствующего торговца, чтобы не сказать разносчика.

Если эти объяснения в определенной степени, как я думаю, правдоподобны, они вновь возвращают нас в смутную, но непрекращавшуюся игру-[взаимодействие] между надстройкой и базисом экономической жизни. Могло ли то, что «игралось», происходило наверху, иметь отзвуки на нижнем уровне? И какие? И наоборот: могло ли то, что развертывалось на уровне рынков и простейших обменов, отражаться наверху? И каким образом? Для краткости возьмем один пример. Когда XVIII в. достиг своего двадцатого года, произошли одновременно «Морской пузырь» (Sea Bubble),скандал [с акциями] Южных морей в Англии, и, бесспорно, безумный эпизод во Франции с системой Лоу, которая продлилась в целом лишь полтора года... Согласимся, что опыт улицы Кэнканпуа напоминал опыт Иксчейндж-алли. В обоих случаях было доказано, что экономику в ее целостности – коль скоро ее могли потрясти эти высотные бури – еще не держали в руках раз и навсегда на долгие годы на таком высоком уровне. Капитализм еще не навязал свои законы. Однако, если

Заключительные гипотезы

==125

526 Klaveren J., van. Op.

cit.

я вместе с Якобом Ван Клавереном и считаю, что неудача Лоу явно объяснялась корыстной врадждебностью части высшей знати, то она в неменьшей мере объяснялась самой французской экономикой, неспособной следовать примеру, двигаться с головокружительной быстротой. В Экономическом смысле Англия выкарабкалась из своего скандала. Этот скандал не оставит в ней того отвращения к бумажным делам и к банку на протяжении десятилетий. Не есть ли это доказательство определеннойполитической зрелости Англии, уже слишком вовлеченной в новые формы финансов и кредита, чтобы спокойно возвратиться вспять?

Модель, набросанная в только для Запада. Но, mo.) позволит лучше прочесть важнейшие две черты западных механизмов высшего уровня, а затем и средств. А что происходит всего отклоняющийся от где императорская администрация всей иерархии экономики нижнем «этаже» лишь лавки всего к опыту Европы оказывались страны ислама и Японии. Разумеется, нам придется вернуться к этойистории мира, которая одна toлько и может разрешить или по крайней мере корректно поставить наши проблемы.

==126

00.htm – glava07

глава 2 ЭКОНОМИКА ПЕРЕД ЛИЦОМ РЫНКОВ

' Чтобы, следуя совету Жоржа Гурвича, не говорить о законах.

2 Я имею в виду пр

Я имею прежде всего архивы Симона Руиса в Вальядолиде и Франческо Датини в Прато.

Оставаясь по-прежнему в рамках обмена, мы попытаемся в этой, второй главе продемонстрировать некоторые модели и показать кое-какие правила, проявляющиеся как тенденции '. Мы тотчас же выйдем за пределы пунктирных изображений первой главы, где рынок в местечке, лавка, ярмарка, биржа были представлены как серия точек. Проблема заключается в том, чтобы показать, как соединялись эти точки, как формировались линии обмена, как торговец организовывал эти связи и как такие связи, хоть они и оставляли за пределами торговых контактов многочисленные пустые пространства, создавали сплошные «торговые поверхности». Несовершенный наш словарь обозначает эти поверхности словом рынок, по природе неизбежно двусмысленным,– но тут уж правит обычай.

Мы попробуем взглянуть на явления с двух разных точек зрения. Сначала, как бы став на место торговца, представим себе, какой могла быть его деятельность, его обычная тактика. Затем, заняв позицию «со стороны», в значительной мере не зависящую от проявлений индивидуальной воли, мы рассмотрим сами по себе торговые пространства – рынки в широком смысле слова. Будь они городские, региональные, национальные или даже международные, их реальности навязывали себя торговцу, «обволакивали» его действия, способствуя им или противодействуя. К тому же с течением веков рынки трансформировались. И эти изменчивые география и экономика рынков (которые мы более пристально рассмотрим в третьем томе), разумеется, непрестанно перестраивали и переориентировали частную деятельность торговца.

00.htm – glava08

КУПЦЫ И КРУГООБОРОТ ТОРГОВЛИ

Перспективы купца, деятельность его нам знакомы; бумаги его – в нашем распоряжении 2. Нет ничего проще, чем поставить себя на его место, читать письма, какие он писал или получал,

==127

3 Les Mémoires de Jean Maillefer, marchand bourgeois de Reims (1611—1684).1890, p. 102.

4 Braudel F., Tenenti A. Michiel da Lezze, marchand vénitien (1497—1514).— «Mélanges Friedrich Lutge», 1956,p. 48.

5 Ibid.,p. 64.

изучать его счета, следить за ходом его дел. Но здесь мы постараемся скорее понять те правила, в рамки которых замыкало купца его ремесло, правила, которые он знал по опыту, но зная, почти не задумывался о них повседневно. Нам придется заняться систематизацией.

ДВИЖЕНИЕ ТУДА И ОБРАТНО

Коль скоро обмен – это взаимность, любому передвижению из А в В соответствовало определенное возвратное движение из В в А, сколь бы сложным и извилистым мы ни пожелали [его видеть]. Тогда обмен замыкается на себя, имеется кругооборот. С потоками торговыми дело обстоит так же, как с электрическими токами: они действуют, только будучи замкнуты. Один реймсский купец, современник Людовика XIV, выразил это в довольно удачной формуле: «Продажа управляет покупкой» 3. Он явно считал, что продажа, регулируя покупку, должна ее завершать с выгодой.

Если А – это Венеция, а В – Александрия в Египте (раз уж мы это делаем, возьмем примеры блистательные), то движение товаров из А в В должно сопровождаться обратным движением, из В в А. Ежели наш воображаемыйпример касается купца, жившего в Венеции около 1500 г., мы будем считать, что поначалу, при отъезде, он мог располагать мешочками (groppi)серебряных монет, зеркалами, стеклянными бусами, шерстяными тканями. Закупленные в Венеции, эти товары будут отправлены в Александрию и проданы там; в обмен, вероятно, будут закуплены в Египте тюки (colli)перца, пряностей или [разных] снадобий, которым суждено прибыть в Венецию и быть проданными там, чаще всего – на Немецком дворе (Fontego del Todeschi,если употреблять не итальянскую форму – Fondaco dei Tedeschi,—а венецианскую).

Если все шло в соответствии с желаниями нашего купца, то четыреоперации закупки и продажи следовали друг за другом, не особо задерживаясь. Без излишней задержки, задолго до того, как эта мысль стала в Англии поговоркой, все знали, что время – деньги. Не оставлять «мертвых денег» («U danari mortti»)4; продать быстро, даже более дешево, дабы «быстро получить деньги на другую поездку» («venire presto sul danaro per un altr viaggio»)5,– такие распоряжения давал своим агентам крупный венецианский купец Микьель да Лецце в первые годы XVI в. И, значит, без досадных задержек товары, как только они бывали куплены в Венеции, грузились, судно отправлялось в намеченный день (что на практике случалось редко); в Александрии товары сразу же находили покупателя, а те, что желательно было вывезти в обратном направлении, уже имелись и, будучи выгружены в Венеции, сбывались без затруднений. Разумеется, такие оптимальные условия замыкания кругооборота, какие мы вообразили, не были правилом. То сукна месяцами оставались в Александрии на складе родственника или комиссионера: не понравилась их окраска или качество их было сочтено отвратительным. То не приходили вовремя караваны с пряностями. Или же по возвращении венецианский рынок бывал насыщен товарами Леванта, и цены разом оказывались ненормально низкими.

==128

Руки купца Георга Гисце. Деталь картины Ганса Гольбейна. Картинная галерея. Берлин – Далем.

Сучетом сказанного нас в настоящий момент интересует то, что: во-первых, в этом замкнутом кругообороте чередуются четыре момента, на которые, собственно, и делится любой торговый процесс при движении [товаров] туда и обратно; во-вторых, непременно существовали, в зависимости от того,

==129

Dermigny L. La Chine et l'Occident,II, p. 703 et note 5.

Акадия – так французы называли Новую Шотландию, т. е. восточную часть современной канадской провинции Нью-Брансуик (на южном берегу залива Св. Лаврентия).– Прим. перев.

7A. N., 62 AQ 44, Гавр, 26 марта 1743 г. ·* Mocemghi(ед. число – mocenigo) —венецианские серебряные лиры с именем дожа Пьетро Мочениго (1474—1476), впервые чеканенные в его правление; чеканка этих монет продолжалась на протяжении нескольких десятилетий при последующих дожах.– Прим . перев .

'Braudel F., Tenenti A. p. cit.,p. 57.

** Мальвазия – имеется в виду сладкое греческое вино, изготовлявшееся из винограда, выращивавшегося иа виноградниках Пелопоннеса, расположенных по берегам Лаконского залива, и на греческих островах.– Прим . перев .9 Braudel F. Médit..I, p. 560 sq. 10 Ibid.,I, p. 285.

пребываем ли мы в пункте А или в пункте В, различные фазы процесса; в общей сложности – два момента спроса и два – предложения, в А и в В. Сначала, перед отплытием, спрос на товары в Венеции; в Александрии – предложение к продаже плюс спрос для последующей покупки и в завершение операции – предложение в Венеции; в-третьих, операция завершается и оценивается по тому, как замыкается кругооборот. Судьба купца висит на волоске, зависит от этого завершения, оно его повседневная забота: истина выясняется в конце поездки. Прибыли, затраты, издержки, убытки, которые с самого начала и на протяжении всей операции изо дня в день фиксировались в той или иной монете, будут приведены к единой валюте – например, венецианским лирам, сольдо и денариям. Тогда-то купец сможет сбалансировать дебет и кредит и узнать, что ему принесет только что завершившаяся поездка туда и обратно. И вполне возможно, прибыльна окажется, как это случалось довольно часто, лишь возвратная фаза [операции]. Торговля в Китае в XVIII в. была классическим тому примером 6.

Все это просто, слишком просто. Но ничто не мешает нам усложнить схему. Торговый процесс не обязательно состоял из двух этапов – «туда» и «обратно». В XVII и XVIII вв. для трансатлантической торговли классической формой был треугольник.Например, Ливерпуль – Гвинейское побережье – Ямайка – возвращение в Ливерпуль; или, например. Бордо – побережье Сенегала – Мартиника – Бордо; или же, к примеру, отклонявшееся от обычного плавание, которое в 1743 г. предписали совершить капитану де Ла-Рош Куверу владельцы корабля «Св. Людовик»: отправиться в Акадию * и погрузить там треску, продать ее на Гваделупе, взять там сахар и возвратиться в Гавр 7. Венецианцы поступали точно так же еще до XV в. с помощью торговых галер (galère da mercato),которые регулярно снаряжала Синьория. Так, в 1505 г. патриций Микьель да Лецце дает подробные инструкции Себастьяну Дольфину, который должен отправиться на галерах «варварийским рейсом»: на первом этапе, Венеция – Тунис, тот повезет наличные деньги – серебряные mocenighi **;в Тунисе белый металл будет обменен на золотой песок; в Валенсии этот последний будет переплавлен, и из него на монетном дворе этого города будет отчеканена монета, либо же песок будет обменен на шерсть, либо доставлен в Венецию, смотря по конъюнктуре 8. Другая комбинация того же купца: перепродать в Лондоне гвоздику, закупленную в Александрии, и перепродать на Леванте привезенные из Лондона сукна. Торговлей по «треугольной» схеме занимался в XVII в. и какой-нибудь английский корабль, выходивший с Темзы с грузом свинца, меди, соленой рыбы, который он доставлял в Ливорно; там он брал на борт наличные деньги, которые ему позволят на Леванте, на Занте, на Кипре или в сирийском Триполи загрузиться изюмом, сырцовым хлопком, пряностями (ежели он их там еще найдет), или же кипами шелка, или даже мальвазией *** 9. Можно представить себе даже плавания с четырьмя и более этапами. Марсельские барки, возвращаясь с Леванта, порой останавливались в итальянских гаванях, в одной за другой .

К оглавлению

==130

" Весь последующий отрывок дается по тексту пространного отчета Даниэля Брамса (1687 г.) по его возвращении изИндий, где он долго занимал первостепенной важности пост в Ост-Индской компании. A. N., В7, 463, ι08 235—236, 253, 284. 12 Ibid.,f0 125.

В XVII в. «торговля через [промежуточный] склад», которую практиковали голландцы, имела в принципе многочисленные ответвления, а их торговля «из Индии в Индию» была, по всей очевидности, построена по той же модели. Так, голландская Ост-Индская компания не жалела средств для удержания острова Тимор, в «Островной Индии», лишь ради сандалового дерева, которое она оттуда вывозила, используя это дерево как разменную монету в Китае, где оно весьма ценилось ' '. Компания привозила в Сурат, в Индии, много товаров, которые она обменивала на шелковые и хлопчатые ткани, а в особенности – на серебряные монеты, необходимые для ее торговли в Бенгале. На Коромандельском побережье, где компания закупала много тканей, ее разменной монетой были пряности Молуккских островов и медь из Японии, которой она располагала монопольно. В густонаселенном Сиаме она продавала немало коромандельских тканей почти что бесприбыльно; но дело в том, что там компания находила оленьи кожи, пользовавшиеся спросом в Японии, и олово Лигора – она обладала привилегией монопольной его закупки и перепродавала это олово в Индии и в Европе «с изрядною прибылью». И так далее. В XVIII в., чтобы раздобыть себе в Италии «пиастры и цехины, [необходимые] для их левантинской торговли», голландцы доставляли в Геную или в Ливорно товары из Индии, из Китая, из России и из Силезии, безразлично, или же кофе Мартиники и сукна Лангедока, которыми загружались в Марселе 12. Это примеры, дабы дать представление о том, что могла скрывать упрощающая схема движения «туда и обратно».

КРУГООБОРОТЫ И ВЕКСЕЛЯ

Замыкание кругооборота, которое редко бывало простым, не всегда могло выражаться в обмене товара на товар или даже товара на металлическую монету. Отсюда обязательное и неизменное употребление векселей. [Поначалу] орудие компенсации, они в дополнение к этому сделались в христианском мире, где процент был запрещен церковью, наиболее частой формой кредита. Таким образом кредит и компенсация оказались тесно связаны. Чтобы как следует это понять, достаточно незначительных, зачастую отклоняющихся от нормы примеров, ибо наши документы отмечают ненормальное еще чаще, чем обычное, неудачу – чаще, чем попадание в цель.

В первом томе этого труда, говоря о кредите, я в подробностях рассказал, как Симон Руис, купец в Медина-дель-Кампо, в последние годы своей жизни (после 1590 г.) приспособился без риска и без особых усилий зарабатывать деньги, практикуя «торговое ростовщичество», совершенно, впрочем, законное. Старая лиса скупала на городском рынке векселя, полученные испанскими производителями шерсти, которые отправляли свое руно в Италию и не желали ждать нормальных сроков транспортировки и оплаты, чтобы получить свои деньги. Им требовалось срочно получить то, что им должны. Симон Руис выплачивал им это авансом в обмен на вексель, обычно переводившийся на покупателя шерсти и подлежавший оплате через три месяца. Вексель он покупал, если это удавалось, ниже его номинальной стоимости

==131

13

См .:Braudel F. Civilisation matérielle, économie et capitalisme, XV'—XVIIIe siècle.(éd. 1967), p. 366. Ruiz Martin F. Lettres marchandes échangées entre Florence et Medina del Campo. P.,1965, p. 307.

и отправлял его своему соотечественнику, другу и комиссионеру Бальтасару Суаресу, обосновавшемуся во Флоренции. Тот получал [по векселю] деньги с плательщика и использовал их для того, чтобы купить новый вексель, на сей раз выписанный на Медина-дель-Кампо, по которому Симон Руис получал деньги три месяца спустя. Эта операция, длившаяся полгода, представляла окончательное завершение в руках Симона Руиса сделки между производителями шерсти и их флорентийскими клиентами. Именно потому, что заинтересованные стороны не хотели или не могли прибегнуть к обычному движению товара туда и обратно, Симон Руис и мог озаботиться этим вместо них ради. чистой прибыли в 5% за кредит сроком на полгода 13.

Тем не менее всегда бывали возможны неудачи. В каком-то одном месте вексель и наличные колеблются относительно друг друга, фиксируя курс векселя в наличных деньгах более или менее высоко. Если наличность в изобилии, вексель котируется высоко, и наоборот. Операция непосредственного возвращения второго векселя с регулярной прибылью была иной раз затруднительна, даже невозможна: вексель во Флоренции стоил слишком дорого. Тогда Бальтасару Суаресу приходилось переводить вексель на себя (т. е. на счет, который Симон Руис держал открытым на его имя) либо «переписывать» его на Антверпен или Безансон: он, таким образом, проделает треугольное странствие, длящееся более трех месяцев. И это бы еще ничего! Но Симон Руис мечет громы и молнии, когда по окончании операции обнаруживает, что не получил тех выгод, на какие рассчитывал. Он, конечно, хочет играть, но наверняка. Как он писал в 1584 г., он предпочитает «хранить деньги в кошельке, чем рисковать в сделках и терять главное или же ничего не выиграть» («guardar el dinero en caxa que arisgar en cambios y perder del principal, о по ganar nada»)14. Но Если Симон Руис и полагал себя потерпевшим, для прочих партнеров кругооборот замыкался нормально.

15

A.N., 62 AQ 33, 12 мая 1784 г.

НЕВОЗМОЖНО ЗАМКНУТЬ КРУГООБОРОТ – НЕВОЗМОЖНО ДЕЛО

Если в тех или иных обстоятельствах торговому кругообороту не удавалось каким угодно способом замкнуться, он, вполне очевидно, был осужден исчезнуть. Частые войны обычно не бывали достаточной к тому причиной, хотя подчас им это и удавалось. Возьмем один пример.