Текст книги "Сочинения в двенадцати томах. Том 2"

Автор книги: Евгений Тарле

сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 57 страниц)

6

Имеющаяся скудная литература о Бабефе вовсе не может, к сожалению, служить нам подспорьем для выяснения этого вопроса.

Старая книга Buonarotti «Conspiration pour l’égalité dite de Babeuf», вышедшая еще при Реставрации (в Брюсселе, в 1828 г.), очень ценна уже потому, что принадлежит перу участника заговора и является одним из источников. Буонаротти занят прежде всего внешней историей заговора и процесса и перепечаткой некоторых документов из напечатанных по приказу Директории перед процессом. Правда, внешняя история заговора именно здесь для нас была бы весьма интересна, но Буонаротти ничего не говорит о пропаганде в рабочих предместьях и об успехе или неуспехе этой пропаганды, а, излагая идеи Бабефа, не анализирует, какие именно из них Бабеф считал наиболее пригодными для возмущения народа против Директории, а какие – менее.

Решительно ничего в этом смысле не дает и «Biographie de Babeuf», написанная Ed. Fleury (подзаголовок «Etudes révolutionnaires». Первое издание – без даты, предисловие помечено 1849 г.).

В 1883 г. вышел первый, а в 1884 г. второй том работы Advielle «Histoire de Gracchus Babeuf et le babouvisme».

Второй том занят: 1) перепечаткой защитительной речи Бабефа на суде (впервые напечатанной еще при Директории, в 1797 г.) и 2) перепиской, которую Бабеф вел в 1785–1788 гг. с Дюбуа де Фоссе, секретарем аррасской академии. Что касается первого тома, то он содержит биографию Бабефа и отчасти анализ его доктрины. Автор пользовался как газетами Бабефа, находящимися в Национальной библиотеке, так и отдельными работами и летучими листками, издававшимися Бабефом еще с 1789 г., а также всеми документами, которые Директория сочла нужным напечатать в 1796–1797 гг., отчасти после ареста, отчасти после казни Бабефа. Рукописями, захваченными у Бабефа при обыске и почему-либо не напечатанными Директорией, он не пользовался, быть может потому, что «Etat sommaire» Национального архива, где отмечены номера соответствующих картонов, вышел в свет позже появления книги Адвиелля. Книга Адвиелля гораздо полнее и осведомленнее работы Флери, но интересующего нас тут вопроса и она не затрагивает. Что касается популярных мелких очерков, статей, брошюр о Бабефе, то они основываются, старые – на Буонаротти и Флери, новые – на Адвиелле. Ничего интересного с нашей специальной точки зрения не дает и новейшая книжка Robiquet «Buonarotti et la secte des égaux» (Paris, 1910).

В общих историях революции подавно почти ничего по этому вопросу нет.

В книге Deville «Thermidor et Directoire» (пятый том из коллекции «Histoire socialiste») заговору Бабефа отведено больше места, чем в любой другой общей истории революции (стр. 302–335). Но интересующий нас тут вопрос затронут мельком лишь в двух местах: на стр. 304 отмечается невнимательность Бабефа и его друзей к попыткам рабочих бороться против хозяев, а на стр. 335 упоминается, что рабочая масса Парижа «симпатизировала движению», но была утомлена и неспособна действовать.

Еще меньше можно было ожидать найти по интересующему нас тут вопросу в больших и малых работах, посвященных истории коммунистических и социалистических идей: авторы трудов такого рода, если находили нужным ввести Бабефа в рамки своего исследования, считались с ним, конечно, исключительно как представителем идеи борьбы против собственности в XVIII столетии. Ни история заговора вообще, ни анализ действий Бабефа как пропагандиста их совершенно не занимали (и на самом деле не могли много дать для уяснения интересовавшего их предмета).

Бабеф не был автором «Manifeste des Egaux» (этот документ составлял, по-видимому, Сильвен Марешаль). Но во всяком случае этот манифест излагал идеи Бабефа.

В «Manifeste des Egaux» автор стремится оттенить отличие фактического равенства от равенства конституционного, от равенства перед законом. Первое не существует во Франции, и к нему-то автор призывает сограждан; второе существует, но автор «манифеста» считает его фикцией, не имеющей реального значения. Он стремится к уничтожению права владеть земельной собственностью; он противопоставляет свой идеал «аграрному закону», т. е. земельному переделу вроде того, представление о котором связывается во всей французской публицистике конца XVIII в. и с воспоминанием о смутах конца римской республики, и с именем Гракхов. Вот самое важное место «манифеста», где говорится о собственности: «La loi agraire ou le partage des campagnes fut le vœu instantané de quelques soldats sans principes, de quelques peuplades mues par leur instinct plutôt que par la raison. Nous tendons à quelque chose de plus sublime et de plus équitable, le bien commun ou la communauté des biens, plus de propriété individuelle des terres; la terre n’est à personne. Nous réclamons, nous voulons la jouissance communale des fruits de la terre: les fruits sont à tout le monde» [253]253
  Нац. арх. AF III-42. Pièces de Babeuf, № 55. Manifeste des égaux.


[Закрыть]. Здесь, собственно, вполне ясно и категорично говорится лишь об уничтожении частной собственности на землю. Но примем за вполне доказанное, что в словах «le bien commun ou la communauté des biens» (даже так поставленных, как они поставлены в выписанной выше фразе) содержится принципиальное отрицание всякой частной собственности вообще. Признаем далее, что социальный момент в этом документе преобладает над политическим: манифест распространяется о необходимости «реального равенства», об уничтожении деления на «богатых и бедных, господ и слуг, управляющих и управляемых». Наконец, укажем, что в этом документе вполне ясно указывается, какая, по мнению автора, связь между этим будущим «реальным равенством» и восстановлением конституции 1793 г., причем эту конституцию Бабеф считает еще не достижением идеала, но большим шагом вперед по направлению к этой цели [254]254
  Celle (la charte. – Е. T.) de 1793 étoit un grand pas de fait vers l’égalité réelle. On n’en avoit pas encore approché de si près. Mais elle ne touchoit pas encore ce but et n’abordoit point le bonheur commun dont pourtant elle consacroit solennellement le grand principe.


[Закрыть].

Вполне понятно, что историки социалистических и коммунистических учений неоднократно интересовались именно этим «манифестом», который давал Бабефу право запять место среди предшественников позднейшего коммунистического движения.

Но так как тема наша – не Бабеф, а анализ состояния рабочего класса при революции, то нас заинтересует тут больше всего следующий вопрос: насколько Бабеф считал целесообразным, считал уместным идти к народу и прежде всего к рабочим Парижа с пропагандой отмены частной собственности? Что он рассчитывал главным образом на солдат и, правда, лишь отчасти на рабочих Сент-Антуанского и Сен-Марсельского предместьев [255]255
  Достаточно прочитать найденную у него при обыске диспозицию предполагавшегося восстания (AF III-42. Pièces en copie, trouvées chez Babeuf et Drouet), где существенная помощь ожидается от рабочих предместий: одни обрушатся на дворец Совета пятисот, другие – на Люксембургский дворец и т. д.


[Закрыть], это может считаться фактом совершенно точным.

Допросим же документы: они ответят нам совершенно ясно, что сделать уничтожение частной собственности центральным пунктом пропаганды Бабеф не решился ни в казармах, ни в рабочих предместьях.

Обратимся к материалам, которые остались после Бабефа и которые могут дать нам искомый ответ. Это материалы двух категорий: во-первых, статьи и печатные обращения, рассчитанные на пропаганду, и, во-вторых, те данные из захваченных у Бабефа бумаг, которые показывают, как оценивал сам он (и его товарищи) борьбу против собственности в качестве агитационного средства.

Так как нас тут интересует, повторяю снова и снова, не деятельность этого человека, взятая в целом, не генезис и эволюция его идей, то хронологические рамки расследования должны быть ограничены последними полутора годами его жизни, начиная с того времени, когда в нем постепенно стала созревать мысль о возможности вооруженной борьбы против установленных властей.

После падения Робеспьера он издавал (от начала сентября до начала октября 1794 г.) газету «Journal de la liberté de la presse», в которой боролся против наступившей «термидорианской реакции». С конца января 1795 г. до 24 апреля 1796 г. он издает газету «Tribun du peuple ou le défenseur des droits de l’homme», которая является, как указывает ее подзаголовок [256]256
  Нац. библ. Lc² 824–825: «en continuation du Journal de la liberté de la, presse».


[Закрыть], прямым продолжением предшествовавшей. Сохранена нумерация (первый номер «Tribun du peuple» помечен цифрой 29; пагинация тоже сохранена; первая страница новой газеты считается 259-й; ибо последний номер «Journal de la liberté de la presse» окончился 258-й страницей). По-прежнему темы политической действительности, борьба против «термидорианцев» поглощают почти все его внимание. Но и вопросы социально-экономического порядка время от времени привлекают его внимание. Так, в первом же номере новой газеты он посвящает несколько строк распоряжению Комитета общественного спасения от 16 фримера, которым, как выше было уже сказано, поденная плата, принятая до сих пор в оружейных мастерских, заменена была сдельной и одновременно сокращались штаты рабочих, причем те оружейники, которые окажутся лишними, должны были отправиться в действующую армию. Бабеф с состраданием говорит об участи их семейств [257]257
  Нац. библ. Lc² 824–825. Tribun du peuple, № 29, стр. 269:… il résulte de cotte mesure qu’un grand nombre des ouvriers pères de famille qui avec ses journées les faisaient vivre vont en partant pour l’armée laisser une foule de femmes et d’enfants dans la dernière misère…


[Закрыть]. Уничтожение закона о максимуме вызывает у него несколько слов порицания относительно «торгашеских душ» (toutes les âmes boutiquières et marchandes) [258]258
  Там же, стр. 271.


[Закрыть], но он только регистрирует самый факт, не вдаваясь в анализ этого мероприятия. Несколько иронических строк посвящает он также (приведенному нами в главе о максимуме) воззванию Конвента, сопровождавшему отмену закона [259]259
  Там же, стр. 274.


[Закрыть].

Он даже склонен считать положение правительства непрочным именно потому, что масса, по его мнению, страдает. Любопытно, что он еще в начале 1795 г. считал Робеспьера тираном, но полагал, что тирания его была устойчива вследствие того, что народ при нем не нуждался (как полагает Бабеф) в предметах первой необходимости и в работе [260]260
  Tribun du peuple, № 31, стр. 313:… sa manière (de Robespierre – Е. T.) – tout à fait inverse de celle de nos régulateurs d’aujourd’hui consistoit à forcer le petit nombre à convenir que tout n’alloit pas mal attendu que la masse ne se plaignoit pas. Celle-ci n’y était point excitée, puisqu’alors les objets de première nécessité ne lui manquoient point que les ressources en travail abondoient sous la main et que les rétributions de tout ouvrier étaient avantageuses.


[Закрыть], и заработок рабочего был хорош. Все это и сделало тиранию Робеспьера устойчивой (on pouvait par ce moyen stabiliser la tyrannie). Мы знаем, что экономической идиллии, которую рисует здесь Бабеф, при Робеспьере не было, но не в том дело: это место интересно для нас в высшей степени потому, что оно дает как бы ключ, разгадку Бабефа в последней фазе его деятельности, к которой он уже приближался. В том же 1795 г. Бабеф перестает окончательно считать Робеспьера тираном.

Тут кстати будет заметить, что, судя по некоторым заявлениям Бабефа, можно было бы заключить, что и в самом деле он еще в 1796 г. недалек был от взгляда на конституцию 1793 г. как на идеал социальной справедливости, а не только как на орудие для достижения «фактического» равенства, и что падение того же Робеспьера он рассматривает как событие, помешавшее упрочению вечного счастья народа [261]261
  Нац. арх. AF. III-42. Pièces de Babeuf, 7 liasse, № 20 и 21. Вот что мы читаем в наброске Quelques aperçus sur la révolution française depuis la mort de Capet:… au surplus cette charte est devenue la loi du peuple qui l’a acceptée avec joie et enthousiasme. Il faut la juger… sur le bonheur du peuple qui en suivit la proclamation… Ce bonheur allait être cimenté à jamais quand les ennemis du peuple ont assassiné le 9 thermidor St. Just… Robespierre… et le vertueux Coulhon…


[Закрыть]. По его мнению, чуть ли не один только Робеспьер желал дать народу не фикции, а реальное благополучие [262]262
  Нац. арх. AF. III-42. Pièces de Babeuf, 7 liasse, № 40:… Robespierre presque seul, voulant pour le peuple autre chose que des fictions… etc.


[Закрыть]. Как упомянуто выше, уже в «Манифесте» Бабеф более определительно придал конституции 1793 г. лишь значение «большого шага» к установлению всеобщего счастья и фактического равенства. И еще незадолго до своего ареста он с жаром отстаивал экономическую политику Комитета общественного спасения 1793–1794 гг. и считал законы о максимуме и реквизициях спасительными; а все зло пошло, по его мнению, с 9 термидора, ибо после падения Робеспьера максимум был отменен и наступила дороговизна. Все это высказывается без каких бы то ни было доказательств [263]263
  Нац. арх. AF. III–43, 15 liasse (рукопись к № 42 Tribun du peuple, найденная у Бабефа):… on rendit les deux lois salutaires – du maximum et des réquisitions… Tout allait seul et l’on ne peut mieux. Tout alla de ce train jusqu’au 9 thermidor. C’est donc encore de cette époque que date tout le mal qui est aussi survenu par rapport aux subsistances. Oui! c’est bientôt après que vinrent la liberté du commerce, la suppression du maximum et des réquisitions; de là la cherté démesurée.


[Закрыть], но нам тут важно отметить, что эпоху господства максимума и реквизиции он считал, вопреки фактам, временем благополучия, и даже такого, когда «все шло как нельзя лучше».

Но обратимся к программной статье «Tribun du peuple». Тотчас после рассуждения о том, что материальное положение народа, рабочей массы при Робеспьере было хорошо и что это сделало его тиранию устойчивой, Бабеф излагает свою социальную философию: это было со стороны Робеспьера, может быть, единственным средством упрочить свое владычество, ибо «большинство граждан по природе любит покой, только и хочет уйти от дел и жить спокойно у своего очага», и если жизнь у очага хороша и есть довольство, то охотно предоставляет дело управления тому, кто поддерживает такой порядок вещей, а на попрание великих принципов легко закрывает глаза [264]264
  Там же, стр. 313:… parce que la majorité des citoyens aime naturellement le repos, ne demande qu’à fuir les affaires et à vivre tranquille dans ses foyers dès qu’on y trouve une vie douce et aisée, on laisse volontiers gouverner celui qui sait maintenir un tel ordre et l’on ferme aisement les yeux sur la violation des grands principes qui se présentent d’une manière trop abstraite, trop fictive, à l’intérêt de beaucoup de gens pour qu’ils saisissent bien quelle est l’importance de leur conserver un respect religieux.


[Закрыть]. И вот почему он называет людей, находящихся у власти теперь, после Робеспьера, «самыми неловкими из всех тиранов», ибо у народа нет работы, цены непомерно растут и т. д. «24 миллиона» голодающих он противопоставляет «одному миллиону богатых» и находит положение правителей трудным. Тут же он ставит в своей газете впервые прямой вопрос: должен ли и может ли народ восстать, и отвечает утвердительно. Пример легкости революционной победы в 1789 г. соблазняет его, и он многократно к этому примеру возвращается.

Итак, низвержение ненавистного ему строя он уже с начала 1795 г. связывал логически с необходимостью заинтересовать в этом деле голодающую массу, причем был убежден, что только материальная нужда и надежда на улучшение материального положения могут подвинуть на это народ.

Бабеф понимал свою историческую роль так, что он призван разъяснить народу смысл и революции уже совершившейся и той, которую, по его мнению, еще надлежало совершить [265]265
  Нац. Библ. Lc² 825. Tribun du peuple, № 35, стр. 73:… je me suis solennellement engagé envers le peuple de lui montrer la route du bonheur commun… de lui faire connaître l’a quoi bon de la révolution… (курсив в подлиннике – Е. T.).


[Закрыть], а смысл этот он видел в установлении строя, при котором «удовлетворялись бы нужды народа». Он признавал, что «пока» (т. е. вплоть до 1795–1796 гг. и в эти годы) народ не только ропщет на революцию, но с грустью вспоминает о временах королевского владычества [266]266
  Там же, Tribun du peuple, № 34, стр. 7: Quant à cette masse, il est inutile et il est même dangereux de le taire plus longtemps, voici ce qu’on la força de dire: «que nous importent que tels et tels scélérats triomphent?… On nous a dit que c’était une superbe chose que la république. Nous l’avons cru, tellement cru que pour l’obtenir nous avons fait des efforts surnaturels… Nous avons éprouvé que la tyrannie royale vaut encore mille fois mieux que la tyrannie sénatoriale. Eh oui! il est impossible de ne le pas vouloir dire: nous étions beaucoup mieux sous un roi». Tel est… le langage actuel et la conclusion de la masse du peuple.


[Закрыть]. И первоначальный план кампании Бабефа именно и основывался на том, чтобы поддержать республиканский принцип в глазах народной массы, а это, по его мнению, возможно было сделать, только осуществив «реальное» равенство взамен «химерического» [267]267
  Там же, стр. 8.


[Закрыть], в которое народная масса не верит и которого не понимает. Для него идеал политический – демократическая республика – и идеал социальный – уничтожение экономического неравенства – связываются неразрывной связью. По мнению Бабефа [268]268
  Tribun du peuple, № 34, стр. 9 и 13.


[Закрыть], революция 1789 г. была «войной между бедными и богатыми, между плебеями и патрициями», эта война не прекратилась, но для «плебеев», для «бедных» она затрудняется тем, что их противники внушили им убеждение, будто существование бедности – в порядке вещей, нечто вроде закона природы [269]269
  Там же, стр. 13.


[Закрыть]. Главное установление, обусловливающее преимущество богатых над бедными, есть право собственности.

«Фактическое равенство не есть химера», полагает Бабеф и приводит такое доказательство: «… опыт был счастливо предпринят великим трибуном Ликургом. Известно, как ему удалось установить эту восхитительную систему, где общественные повинности и выгоды были распределены равным образом, где довольство было неутрачиваемой долей каждого и где никто не мог получить излишнее» [270]270
  Tribun du peuple, № 35, стр. 82.


[Закрыть]. От Ликурга он непосредственно переходит к Христу, затем к Жан-Жаку Руссо, с хвалой отмечая принцип, высказанный Руссо: «… pour que l’état social soit perfectionné, il faut que chacun ait assez et qu’aucun n’ait trop». Эти слова Руссо кажутся Бабефу «элексиром общественного договора».

От Жан-Жака Руссо он переходит к Дидро, который протестовал против честолюбия и алчности [271]271
  Вот цитируемые им слона Дидро: Discourez tant qu’il vous plaira sur la meilleure forme de gouvernement, vous n’aurez rien fait tant que vous n’aurez point détruit les germes de la cupidité et de l’ambition.


[Закрыть], а от Дидро – к Робеспьеру и Сен-Жюсту (Робеспьера он считает автором слов, содержащихся в «Декларации прав», предпосланной конституции 1793 г.: «… цель общества – всеобщее счастье», а из Сен-Жюста цитирует фразу: «несчастные – это сила на земле, они могут говорить как господа с правительствами, которые ими пренебрегают») [272]272
  Там же, № 35, стр. 93.


[Закрыть]. Кроме всех этих лиц, он цитирует еще депутата Армана, который в апреле 1793 г. говорил о «фактическом равенстве» и между прочим сказал: «… не будем доискиваться, могут ли существовать по естественному закону собственники и не имеют ли все люди одинаковое право на землю и ее плоды».

После этих цитат он развивает собственные мысли о реальном равенстве, высказывается против наследств и против права частного владения землей и за установление полного равенства на основе принципа: всякий должен иметь возможность удовлетворять своим потребностям, но не больше и не меньше; человек должен вознаграждаться не в меру того, что он дает обществу, не в меру своего труда, ибо один одарен больше, другой меньше, один силен, другой слаб, – а в меру того, что ему нужно для поддержки своего существования. Частная собственность должна быть уничтожена; это одно из немногих мест из всех писаний Бабефа, где ясно и точно требуется уничтожение всех видов частной собственности [273]273
  Нац. библ. Lc² 825. Tribun du peuple, № 35, стр. 105: Que le seul moyen d’arriver là est d’établir l’administration commune; de supprimer la propriété particulière.


[Закрыть]. Он даже намечает способ распределения в новом обществе: будет установлена администрация (une simple administration de distribution), которая будет отправлять на дом каждому гражданину нужную ему долю продуктов; а производство будет организовано так, что каждый должен будет заниматься тем промыслом, которым может, а все, что выработает, обязан будет сдавать в натуре в общий склад.

Что касается перехода к этому новому строю, то Бабеф находит справедливым отобрать у тех, которые имеют больше, чем им лично нужно для поддержки существования, все излишнее. Кончается эта статья (и этот номер газеты) призывом к войне бедных против богатых, к «плебейской Вандее» и к общему грандиозному перевороту, к «хаосу», откуда выйдет «новый мир» [274]274
  Там же, № 35, стр. 107:… la discorde vaut mieux qu’une horrible concorde où l’on étrangle la faim… Tous les maux sont à leur comble; ils ne peuvent plus empirer; ils ne peuvent se réparer que par un bouleversement total! Que tout se confonde donc… que tous les éléments se brouillent, se mêlent et s’entre-choquent… que tout rentre dans le chaos et que du chaos sorte un monde nouveau et regénéré.


[Закрыть].

Бабеф всего только один раз так высказался. Он в этом же 35-м номере обещает, что выпустит вскоре «Манифест» [275]275
  Там же, № 35, стр. 106.


[Закрыть], в котором будут развиты те же мысли. «Манифест» он выпустил, но уже в этом документе повторил далеко не все из того, что только что нами приведено. Прежде всего никаких призывов к всеобщему перевороту, к смешению стихий, к «хаосу» и так далее в «Манифесте» нет и в помине: в виде непосредственной цели предлагается восстановление конституции 1793 г. Мысли о собственности переданы в значительно более сдержанных выражениях, да и содержание их не совсем то же самое.

В № 36 не находим ничего, кроме ожесточенных нападений на Директорию и апологии революционной борьбы.

В № 37 (вышедшем 30 фримера – 22 декабря 1795 г.) в полемике с Антонелем Бабеф повторяет свои мысли о собственности; все, что не необходимо для удовлетворения личных потребностей собственников, захвачено ими неправым путем [276]276
  Там же, № 37, стр. 133: Venez donc, acceptez notre défi d’entrer en lice, détruisez par des raisonnements ceux, avec lesquels nous prétendions prouver que tout ce que vous avez d’excédant vos besoins personnels, vous vient par des voies uniques.


[Закрыть]. Собственность «есть ненавистная причина всех страданий, всех несчастий» народа. Бабеф пытается доказать, что именно теперь, в момент, когда он пишет и когда хлеб стоит 60 ливров фунт, когда «народ» совершенно разорен, право собственности, может быть, близко к уничтожению [277]277
  Там же, стр. 134.


[Закрыть]: «Сделайте многих несобственниками, предоставьте их в жертву пожирающей алчности кучки захватчиков, и корни фатального установления – собственности – уже не окажутся неистребимыми» [278]278
  Там же, стр. 135.


[Закрыть]. На указание полемиста Антонеля, что некоторых вещей не следует говорить [279]279
  Там же, стр. 137:… est-il temps d’élever la voix sur ces sujets de la plus haute importance?


[Закрыть], Бабеф гордо отвечает, что скрывать своих мыслей не станет.

Чаще всего, если он обращается к определенной части народа, то именно к армии. Гораздо реже он прибавляет: обращение к рабочим. «Солдаты! рабочие! – читаем мы в 38-м номере газеты, – вы все, ограбленные и доблестные плебеи, мужайтесь! Вы будете иметь демократию, равенство, общее счастье, по которым вы столь давно вздыхаете! Шесть лет ваших героических трудов не пропадут даром! Ни вы, ни мы, не будем более игрушкой и посмешищем мошенников, которые нас угнетают еще» [280]280
  Там же, № 38, стр. 175.


[Закрыть], и т. д. и т. д. В чем это равенство и общее счастье должно заключаться, не говорится, но обращение, как всегда, заканчивается указанием, что единственно законная принятая народом конституция – это конституция 1793 г., а не существующая «патрицианская» 1795 г. № 39 (от 31 января 1796 г.) посвящен анализу события 13 вандемьера (восстания и усмирения роялистов 5 октября 1795 г.).

Нападениям на правительственный деспотизм и на «контрреволюционные» стремления Директории, а также оптимистическим корреспонденциям из департаментов, где будто бы растет число «патриотов», жаждущих установления «равенства», посвящен № 40. Больше всего публицист заинтересован в том, чтобы отметить положительные стороны робеспьеровского режима сравнительно с порядком вещей, наступившим после 9 термидора: например, подчеркивается, что ассигнации при Робеспьере не пали так в цене, как после него [281]281
  Там же, № 40, стр. 250: Le peuple, rongé de misère persécuté… s’écrie en regardant l’assignat que tous les débitants rejettent: «ça valait l’argent il y a dix-huit mois. Ce Robespierre avait donc bien du talent et du mérite puisqu’il le maintenoit au pair?».


[Закрыть].

Весь 41-й номер газеты (вышедший 10 жерминаля – 31 марта 1791 г.) «Tribun du peuple» занят обширной прокламацией Бабефа к солдатам, в которой он убеждает их не помогать Директории держать народ в рабстве, которое, по его мнению, гораздо хуже старого режима [282]282
  Там же, № 41, стр. 273: C’est par vous qu’on veut consolider cet état de servage, d’avilissement et de famine mille fois pire que l’ancienne servitude, contre laquelle nous nous sommes insurgés il y a six ans…


[Закрыть].

Бабеф не верил в то, что народ готов к политическому перевороту, к восстанию против Директории, и это ясно высказывал в последних номерах своей газеты. Предпоследний номер (42-й) занят исключительно нападками на правительство, но публицист предостерегает от необдуманных, преждевременных движений [283]283
  Том же, № 42, стр. 291:… il (le peuple – Е. T.) ne voudra pas tout perdre par une mauvaise précipitation… il croira ses amis aussi longtemps qu’ils lui diront: que le moment de sauver la patrie n’est point encore arrivé. – Этот номер помечен 24 жерминаля.


[Закрыть].

Последний номер (43-й) газеты «Tribun du peuple» [284]284
  Этот номер вшит (между прочим) в следственное дело одного из обвиняемых в заговоре – Crespin’a (см. Нац. арх. W. 560, № 514. Procédure contre Crespin).


[Закрыть], вышедший за две недели до ареста Бабефа, целиком посвящен филиппикам против законов 27–28 жерминаля, против полного уничтожения последних признаков политической свободы, которое он усматривал в этих законах. Он тут говорит о голоде, который косит народ все больше и больше, и все беды приписывает Директории, «ужасному режиму, который только увеличивает население кладбищ» [285]285
  Там же, Tribun du peuple, № 43.


[Закрыть].

Не только нет ни единого слова относительно разделения или уничтожения собственности, но Бабеф горячо оправдывается в брошенном против него обвинении, что он проповедует «грабеж маленьких лавок». Напротив, утверждает он, его цель укрепить, поправить положение «маленьких лавок» и «маленьких хозяйств» [286]286
  Там же:… comme si au contraire… nous n’avions pas toujours clairement annoncé que nous voulions remonter, fortifier les minces boutiques et les petits ménages, en y faisant rentrer au moins l’équivalent de ce que le brigandage légal en a fait sortir (курсив мой – Е. T.).


[Закрыть], защитить их от «ажиотажа» скупщиков и «позолоченных мошенников», поддерживаемых, по его словам, Директорией. Он всецело стоит на робеспьеровской точке зрения, на защите мелкой собственности от крупных финансистов и богачей: он прямо утверждает, что, напротив, владельцы «обыкновенных состояний» должны быть совершенно успокоены его заявлениями, ибо он всегда был лишь против «колоссальных состояний» [287]287
  Там же: Comme si toutes les fortunes ordinaires n’avoient point du être rassurés par nos déclarations franches. Comme si nous n’avions pas toujours dit que nous ne voulions que démolir les fortunes colossales et améliorer toutes les autres!


[Закрыть].

На бой против Директории он призывает «не только тех, которые ничего уже не имеют, но всех тех, у которых есть средних размеров состояние», а также тех, которые хотят спасти остатки своего состояния от гибели (причем и тут он эту грозящую в будущем гибель приписывает «отвратительному режиму» Директории) [288]288
  Там же: Comme si nous ne pouvions pas, nous, faire un appel au grand nombre, composé non seulement de ceux qui n’ont déjà plus rien, mais encore de tous ceux qui n’ont que des fortunes médiocres, et de tous ceux à qui il ne reste que des débris de la leur qui fut décomposée et se décompose encore chaque jour par l’effet du système abominable qui existe.


[Закрыть].

Что Бабеф именно с «тиранией» Директории связывал бедственное состояние низших слоев населения, явствует также из его ответов министру полиции на допросе спустя несколько часов после ареста. На вопрос министра полиции: «Не на завтра ли, не на 22-е (флореаля – Е. Т.), назначили вы день восстания?» обвиняемый отвечал: «… если бы зависело только от моих желаний, то первый благоприятный момент был бы использован, чтобы низвергнуть тиранию, избавить народ от позорного рабства, от гнусной нищеты, которая его угнетает» [289]289
  Нац. арх. W. 559. Ministère de la police. 21 floréal, an IV. Interrogatoire de Babeuf.


[Закрыть].

Со 2 марта 1796 г. до 27 апреля того же года Бабеф также издавал еще (подписываясь тут Sebastian Lalande, soldat de la patrie) газету под названием «Eclaireur du peuple ou le défenseur de 24 millions des opprimés» [290]290
  Нац. библ. Lc² 947.


[Закрыть]. Всего вышло 7 номеров. В этом органе Бабеф предался исключительно политической агитации (повторяя те же мысли и часто в тех же выражениях, что и в «Tribun du peuple»). По-видимому, Бабеф хотел сделать этот орган более доступным, более легким для чтения. Тут между прочим Сильвен Марешаль помещал свои, направленные против Директории, стихотворения [291]291
  Eclaireur du peuple, № 5, стр. 46–50.


[Закрыть]. Эта газета затевалась им для «народа»; ибо, по мнению Бабефа, все органы печати, кроме «Tribun du peuple», продали себя либо роялистам, либо правительству. «Пора народу иметь свою газету», – говорит он [292]292
  Нац. библ. Lc² 947. Eclaireur du peuple, № 1, стр. 5: Tous les journaux dont la république fourmille, sont vendus ou au gouvernement, eu au royalisme……il est temps que le peuple en ait un à lui…


[Закрыть]. Относительно же своего «Tribun du peuple» он тут выражается так: «… если бы это издание могло в достаточной степени читаться народом, то быстро рухнула бы гора софизмов, воздвигнутая тиранией» [293]293
  Там же, примечание:… j’en excepte le seul Tribun du peuple… etc.


[Закрыть]. Итак, значит, «Eclaireur du peuple», был в еще большей степени, чем «Tribun du peuple», рассчитан на широкую народную массу; и во всех семи номерах этой газеты ровно ничего нет о праве собственности; мало того, тут, говоря общее, вопросы социального порядка, вопросы материального состояния народа не затрагиваются вовсе (если не считать беглых фраз об ажиотаже и обесценении ассигнаций, № 6) и т. д. Агитация вращается вокруг вопросов характера политического, и только. Если делать вывод на основании сравнения этих двух газет, то пришлось бы признать, что, чем популярнее стремился Бабеф сделать свою агитацию, чем ближе силился он подойти к народной массе, тем старательнее избегал затрагивать проблему общественного переустройства, тем охотнее прятал свои социальные убеждения, тем исключительнее предавался полемике против Директории и против конституции 1795 г.

Переходим теперь от систематического обзора газет Бабефа к документам иного рода.

Бабеф в своей тайной переписке с участниками заговора не скрывал от них, что мало верит в силы «демократов», в силы врагов правительства, и еще за неделю до раскрытия заговора предостерегал от слишком поспешного выступления [294]294
  Нац. арх. AD I-111. Paris, 18 floréal, an IV. De directoire de salut public aux agens des douze arrondissements:… nous pourrions nous contenter de vous dire qu’en jetant les yeux sur nos moyens d’attaque, nous avions des raisons fondées pous les croire insuffisantes et c’est ce qui a du nous faire un devoir bien précis d’arrêter un élan patriotique qui pouvait devenir le signal de l’extermination des démocrates…


[Закрыть]. Как человек весьма наблюдательный и близко видевший события 1794–1795 гг. он на силы рабочих не особенно полагался.

Главным образом усилия устной агитации Бабефа и его товарищей были также направлены на солдат парижского гарнизона и гарнизонов близких к столице местностей. Документов, подтверждающих это, весьма много. Что же касается до рабочих, то, собственно, было найдено одно прямое указание в бумагах Бабефа, и обвинитель заговорщиков на суде мог сослаться в этом отношении только на одно это показание [295]295
  Нац. арх. AD. I–111. Exposé foit par les accusateurs nationaux près la Haute-Cour de Justice, 64–65 (из письма заговорщика Germain): J’arrange mes batteries; je suis parvenu à découvrir plusieurs ateliers; on s’occupe maintenant à en travailler les ouvriers; le zèle, l’ardeur qu’y mettent mes hommes me donnent une vaste espérance…


[Закрыть].

Во всяком случае, кроме солдат, его пропаганда была обращена, как уже выше было указано, именно к столичным рабочим. И последние действия Бабефа всецело подтверждают факт, который только что мы старались установить, характеризуя его журнальную деятельность: вплоть до конца он совершенно не помышлял не только о немедленном социальном перевороте после победы, но даже о возможности содействовать этой победе пропагандой против собственности.

В акте, которым учреждалась центральная тайная организация заговора – «директория», ни единого слова не говорится об уничтожении собственности, а речь идет только о страшной нищете и политическом порабощении народа как о причинах к восстанию [296]296
  Нац. арх. AF III–42. Création d’un directoire insurrecteur: Des démocrates français, douloureusement affectés, profondément indignés justement révoltés de l’état inouï de misère et d’oppression dont leur malheureux pays offre le spectacle; pénétrés du souvenir que lorsqu’une constitution démocratique fut donnée au peuple et acceptée par lui, le dépôt en fut remis sous la garde de toutes les vertus… etc.


[Закрыть]. Эта «тайная директория общественного спасения», которая должна была стать во главе дела, обратила все свое внимание на пропаганду в войсках. Можно даже сказать, что создание сети агитаторов, «военных агентов», разных рангов и инструкция, разосланная им, были главными проявлениями кратковременной деятельности «тайной директории». И в этой инструкции, где преподаются советы, как вести пропаганду, что именно внушать слушателям, тоже ни единого слова о праве собственности нет. Мало того. «Тайная директория» начинает свою «инструкцию» с указания, что там, где народ пользуется свободой и может высказываться, никакой заговор не может быть оправдан, и заговорщик при таких обстоятельствах становится узурпатором; что «тайная директория» вступила на путь заговора лишь – вследствие тирании правительства [297]297
  Нац. арх. AF III-42 (20 germinal, an IV). Première instruction du directoire secret adressée à chacun des agents-militaires principaux, стр. 3 и 4 рукописи.


[Закрыть]. Указав на то, каким способом будут соблюдаться правила необходимой конспирации и охраны от правящих властей, «тайная директория» переходит к тому, что должно составлять содержание пропаганды: прежде всего они должны всячески распространять народные газеты, «которые им будут доставляться» (доставлялся им «Tribun du peuple», уже рассмотренный выше с интересующей нас точки зрения), а затем с солдатами надо специально говорить об их нищенском положении. Нужно солдату указывать, что на его жалованье (30 су ассигнациями и 2 су звонкой монетой в день) прожить невозможно [298]298
  Там же, стр. 15 рукописи.


[Закрыть]; что немудрено, если солдат – без сапог, оборван, если на нем грязная рубашка, ибо за мытье ее прачка берет 30 франков; нужно указать ему на то, что вследствие жестокой дисциплины положение солдата теперь хуже, «чем при благородных министрах Людовика XVI; что солдат превращен в автомат, в движущуюся машину»; что если некоторым полкам, именно охраняющим правительство и расположенным в Париже и близ Парижа, живется лучше, так это именно потому, что при их помощи порабощен народ [299]299
  Там же, стр. 16 рукописи.


[Закрыть], и т. д. Все это, учит инструкция, нужно говорить солдату об его настоящем. Что же касается будущего, т. е. того времени, когда он окончит службу и придет домой, то его ожидает еще худшее. «Нищета, в тысячу раз большая», нежели до революции. Но почему? Прежде всего потому, что революция обещала им увеличить их собственность (из национальных имуществ) и не исполнила своих обещаний [300]300
  Там же, стр. 17 рукописи:… la révolution leur avoit promis des propriétés nationales, suffisantes pour fournir à la subsistance de chacun d’eux.


[Закрыть]; их ждут нищета и выпрашивание милостыни. Вот единственное место «инструкции», где вообще мы встречаем слово la propriété. Наконец, инструкция рекомендует агитаторам указывать солдатам (но делает это в самых общих выражениях), что если они пойдут за заговорщиками, тогда ни в чем больше не будут нуждаться и будут вполне счастливы. Но, как именно это сделается, – обойдено полным молчанием [301]301
  Там же, стр. 18 рукописи:… vous pouvez même les assurer que dès le jour même où ils auront aidé le peuple à ressaisir sa puissance rien ne leur manquera plus; ils seront comblés de toutes les choses nécessaires aux hommes. Dites leur de plus que dès le lendemain, l’abondance, le sort le plus heureux seront assurés pour toute la vie à tous les soldats.


[Закрыть].

Все прокламации Бабефа, обращенные к солдатам (и сохранившиеся в картонах AF III-42 и AF III–43), оказываются переложением другими словами этих основных мыслей «инструкции» [302]302
  Ср., например, Нац. арх. AF. III-42. Pièces de Babeuf, 7 liasse, № 14; там же, № 17 и 18; там же, № 19; там же, № 25 («aux armées campées sous Paris»),


[Закрыть]. Точно таковы и прокламации, рассчитанные на прочих граждан: нигде ни слова о собственности, и всюду только речь о восстановлении «истинного» народного представительства, о замене Директории, которая «господствует при помощи эшафотов, голода, скоро, быть может, будет господствовать при помощи чумы», – другим правительством, при котором настанет «изобилие» [303]303
  Ср. Нац. арх. AF. III–42, Pièces de Babeuf, 7 liasse, № 29:… nous voulons rétablir la Représentation nationale que vous avez avilie, tronquée, embastillée, guillotinée… Nous voulons un gouvernement, mais ferme, mais paternel… qui fasse voguer le vaisseau de l’état à pleines voiles vers le bonheur, la tranquillité, la vertu et l’abondance, mais nous ne voulons pas d’une régence qui domine par les échaffauds, par la famine et bientôt peut-être par la peste… Nous voulons et nous aurons la constitution de 1793.


[Закрыть].

В прокламации, расклеенной по стенам Парижа и носящей название «Analyse de la doctrine de Babeuf, tribun du peuple, proscrit par le directoire exécutif, pour avoir dit la vérité» [304]304
  Нац. арх. AD. I–111, № 16.


[Закрыть], мы читаем, что природа дала каждому человеку равное (с другими) право на пользование всеми благами; что цель общества – защищать это равенство, на которое часто нападают в естественном состоянии сильные и злые, и увеличивать общими силами общие наслаждения; что природа возложила на всех обязанность работать. Никто не может уклониться от труда, не совершая этим преступления; что труд и наслаждения должны быть общими для всех; что угнетение – там, где один истощается в труде и нуждается во всем, а другой утопает в изобилии, ничего не делая; далее говорится, что никто не может, не совершая этим преступления, присвоить исключительно себе плоды земли или промышленности; что в «истинном обществе» не должно быть ни богатых, ни бедных; что богатые, которые не хотят отказаться от излишнего в пользу нуждающихся, суть враги народа; что никто не может, присваивая все средства, лишить другого образования, необходимого для его счастья: образование должно быть общим; что цель революции – уничтожить неравенство и восстановить общее счастье; что революция не кончена, так как богатые забирают все блага и повелевают исключительно, в то время как бедные работают как настоящие рабы, прозябая в нищете, и ничего не значат в государстве; что конституция 1793 г. есть истинный закон французов: так как народ ее торжественно принял; так как Конвент не имел права ее изменять; так как, чтобы добиться этого, Конвент расстреливал народ, требовавший исполнения (конституции); так как Конвент изгнал и перерезал депутатов, которые исполняли свой долг, защищая конституцию; так как террор, направленный против народа, и влияние эмигрантов руководили составлением и мнимым принятием конституции 1795 г., которая не имела за себя и четвертой части голосов, полученных конституцией 1793 г.; так как конституция 1793 г. освятила неотчуждаемые права каждого гражданина – право утверждать законы, собираться, требовать того, что считаешь полезным, получать образование и не умирать от голода; права, которые контрреволюционный акт 1795 г. открыто совершенно попрал; поэтому всякий гражданин обязан восстановить и защищать – в образе конституции 1793 г. – волю и счастье народа; все власти, созданные так называемой конституцией 1795 г., беззаконны и контрреволюционны; те, которые занесли руку на конституцию 1793 г., виновны в оскорблении народного величества (lèse-majesté populaire).