Текст книги "Сочинения в двенадцати томах. Том 2"

Автор книги: Евгений Тарле

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 57 страниц)

В течение всей рассматриваемой эпохи, добавлю кстати, и даже при Консульстве и Империи кожевенная промышленность чувствовала недостаток в сырье, и весьма характерно, что, когда (уже при Империи) война 1807 г. окончилась благополучно, кожевенный фабрикант Дерюбиньи (которого нам уже приходилось цитировать и который в течение всей революционной эпохи неоднократно обращался к властям по поводу тех или иных нужд кожевенного производства) напечатал нечто вроде хвалебного слова Наполеону, причем просил победоносного императора потребовать от Александра I 60 тысяч коровьих и 20 тысяч телячьих шкур, «в которых нуждается истощенная Франция» [181]181
  Нац. арх. F¹² 95144. Compte rendu aux français sur la paix, présenté a Sa Majesté Napoléon, Empereur des Français, à son arrivée en Juillet 1807 par Derubigny-Berteval. A Paris, 1807.


[Закрыть].

Но никогда этот недостаток так жестоко не ощущался, как именно в эпоху максимума.

* * *

Закон о максимуме изгнал сырье с рынков, погубил индустрию – жалуются и представители отдельных отраслей промышленности, и представители целых районов. Яркой картиной, которую рисуют вскоре после отмены максимума промышленники западной Франции, я и дополню настоящий параграф этой главы.

Промышленники и торговцы Сомюра, которые говорили о положении вещей в трех больших провинциях (Вандее, Анжу и Пуату) – в 80 больших и малых городах и селах этих провинций, решительно считают максимум наряду с вандейской войной и усмирением коренной причиной гибели промышленности, состояние которой еще в начале 1792 г. они находили «блестящим»; максимум они, подобно многим, совершенно не отделяют от реквизиций. Продукты прятались, товары прятались, спекулянты вчетверо и впятеро получали за все, что силой вырывали у законных владельцев [182]182
  Нац. арх. F¹² 1557. Mémoire sur le commerce de Saumur:… les effets d’un maximum destructeur et ceux d’un système réquisitionnai qui achevaient de ruiner… etc.


[Закрыть]. Выборные члены торгового бюро города Сомюра, которые пишут этот доклад правительству, рисуют очень мрачную картину; по их словам, индустрия в стране совершенно уничтожена; совсем уничтожено, например, производство оливкового масла, ибо по максимальным ценам абсолютно немыслимо было его продавать. И тут, как и в других местах, торговать было невозможно настоящим профессиональным торговцам, за которыми следили, а те, которые тайком промышляли торговлей, прекрасно обходили закон о максимуме: кузнец торговал материей, сапожник – кофе и сахаром, булочник – водкой и вином [183]183
  Там же.


[Закрыть] и т. д. Процветала меновая торговля, происходившая в трактирах, и зачастую одна и та же вещь в несколько минут меняла владельцев: таким путем избегали подчинения максимуму [184]184
  Вот бытовая сцена (все из той же рукописи – Mémoires sur le commerce de Saumur):… les tavernes et les cabarets sont les lieux de vente; on traite les affaires le verre à la main, la pipe à la bouche; un objet se vend, s’achète à tour de rôle et dans un quart d’heure il a changé de 5 à 6 propriétaires, tout est devenu sujet à un agiotage banal.


[Закрыть]. И занимались этого рода меновой торговлей именно рабочие, это подчеркивает и отмечает наш документ [185]185
  Там же:… leur genre de commerce sédait la plupart des ouvriers…


[Закрыть]. Только отмена максимума позволила вздохнуть свободно, уверяют авторы доклада: сразу появились спрятанные припасы, все подешевело, но тем не менее индустрия осталась в состоянии летаргии во всей этой стране [186]186
  … le commerce… est tombé dans un anéantissement complet… nos fabriques et nos manufactures sont en léthargie… il ne se fait presque plus d’exportation de leur produit.


[Закрыть].

Когда закон о максимуме был отменен, предметом «спекуляций» сделались ассигнации.

И не только из Сомюра шли вести, что именно рабочие принимали большое участие в этих ежедневных «спекуляциях» и «ажиотаже». Бюро торговли, состоявшее при Комитете общественного спасения, летом 1795 г. в своем докладе Комитету о состоянии торговли во Франции с раздражением указывало, что именно рабочие и ремесленники занимаются скупкой и продажей товаров, надеясь разжиться на повышении или понижении ценности ассигнаций. Бюро весьма раздраженно пишет об «алчности» этих спекулянтов [187]187
  Нац. арх. F¹² 111, № 13: Voyez les ouvriers et les artisans quitter la charrue et la navette pour se livrer aux grandes entreprises: Chargés d’échantillons de bled, de farine, de riz, de cochenille, d’indigo, de montres, de boucles, de bijoux… voyez les pâles et défaits souffrant les langueurs et les angoisses de la cupidité sur les places publiques, calculant avec astuce l’ascendance progressive et rapide de la valeur de l’or et de l’argent et allant sanctionner dans les cabarets les transactions, les ventes, les promesses à livrer.


[Закрыть]; оно изображает дело так, что рабочие и ремесленники бросают работу, для того чтобы отдаться «спекуляциям». Все наши документы рисуют картину такого упадка всех главных отраслей промышленности, что правильнее будет переставить причину и следствие; эти грошовые «спекуляции» были (или казались) одним из очень немногих шансов избежать голодной смерти от безработицы. Не потому пустовали мануфактуры, что рабочие погрузились в «ажиотаж», а потому так заметно стало участие рабочей бедноты в этих спекуляциях, что мануфактуры погибали одна за другой. Но если это нужно сказать относительно спекуляций как в эпоху максимума, так и в позднейшее время, то одну черту приходится подчеркнуть относительно спекуляций в эпоху максимума. Что именно рабочий люд активно участвовал в незаконной перепродаже по цене больше максимальной предметов первой необходимости, купленных по максимуму, это объясняется также том, что смертельная опасность, грозившая в 1793–1794 гг. за подобные проделки, не была в некоторых местах столь неотвратима для рабочего, как, например, для всякого купца. Если не повторять даже того, о чем уже говорилось выше (относительно более зоркого присмотра за профессиональными купцами), рабочий в конце 1793 г. и вплоть до 9 термидора 1794 г., даже попавшись, пока дело не дошло до суда, скорее мог избавиться от эшафота или от тюрьмы, чем другой; «революционные комитеты», «собрания секций» – все это было в указанные месяцы заполнено представителями городской бедноты, теми же рабочими, и у нас есть указания, что это обстоятельство очень учитывалось заинтересованными.

Это участие в «спекуляциях», конечно, ни в малой степени не могло вознаградить рабочий класс, взятый в целом, ни за те невзгоды, которые он претерпел в эпоху максимума наравне с другими неимущими городскими потребителями, ни за отсутствие работы вследствие остановки целого ряда промышленных заведений.

Но это еще было не все. Не только в качестве потребителей и не только от безработицы страдали рабочие в эпоху максимума. Посмотрим, в какое положение попали рабочие в качестве лиц, продающих свой труд.

Этим и будет закончено рассмотрение вопроса о том, как закон о максимуме и реквизиции повлияли на положение рабочего класса.

5

Бедствия рабочих в эпоху максимума и реквизиций не ограничивались полным бессилием закона удешевить жизнь и пагубным влиянием его на обрабатывающую промышленность: и максимум, и реквизиции в одном весьма важном отношении оказались прямо против рабочих направлены. Рабочий есть продавец такого товара, который называется трудом; в качества продавца и обладателя этого товара он подчинен таксации и подлежит реквизициям. Эта точка зрения твердо выдерживалась и Комитетом общественного спасения, и всеми прочими властями. И если вообще история максимума еще не написана, то, в частности, не известна та своеобразная страница ее, которой я хочу (в § 6) закончить настоящую главу. Я вполне убежден, что общая оценка руководящих течений эпохи 1793–1794 гг. должна будет считаться с фактами, о которых сейчас пойдет речь, и что при этом окажется необходимым произвести некоторый пересмотр вопроса как о природе демократизма правящих лиц эпохи, так и о степени реальной силы в эти годы демократических элементов населения и прежде всего рабочей массы.

Впрочем, не будем предвосхищать выводы и предоставим пока слово фактам.

Характерно, что, еще когда только подготовлялся общий закон о максимуме, из провинции уже доносились до Конвента голоса, требовавшие, чтобы и рабочий труд также подвергся нормировке, и чтобы рабочие были подчинены особой максимальной таксе; так, об этом еще в августе 1793 г. просило республиканское общество коммуны Сен-Флорантен (в департаменте Йонны) [188]188
  Procès-verbaux de la Convention Nationale, t. 19, стр. 35. Заседание 17 августа 1793 г.


[Закрыть].

В общем законе о максимуме особая статья уполномачивает муниципальные власти объявлять о реквизиции и, кроме того, наказывать трехдневным заключением всех рабочих, которые «без законных причин» откажутся работать у своих хозяев [189]189
  Там же, т. 20, стр. 314. Заседание 29 сентября 1793 г.


[Закрыть]; а другая статья распространяет закон о максимуме на заработную плату [190]190
  Вот текст ее (art. VIII): Le maximum ou le plus haut prix respectif des salaires, gages, main d’oeuvre et journées de travail dans chaque lieu sera fixé à commencer de la publication de cette loi jusqu’au mois de septembre prochain par les conseils généraux des communes, au même taux qu’en 1790, auquel il sera ajouté la moitié de ce prix en sus (там же, т. 20, стр. 314).


[Закрыть] и устанавливает принцип расценки: заработная плата по максимуму должна быть в полтора раза больше, нежели была в 1790 г. Так как в разных местах плата была разная, то исчислить ее размеры для каждого данного места предоставлялось местным властям.

Среди мнений, раздававшихся в 1793–1794 гг. относительно максимума, я могу привести только одно (других не знаю), где рекомендуется не таксировать заработной платы. Это мнение принадлежит члену Конвента Isoré [191]191
  Нац. арх. AD. XVIII-c 313, № 49. Opinion du représentant du peuple Isoré, prononcée à la Convention Nationale. Séance du duodi des sansculotides l’an deuxième.


[Закрыть], и высказал он его в сентябре 1794 г.

«Цель максимума, по-моему, та, чтобы поставить преграду алчности купцов и владельцев продуктов земли, но не та, чтобы уменьшить заработок рабочего, работающего посдельно или поденно: часть граждан не имеет права налагать максимальную таксу на другую часть, которая работает на них». Но исключение он делает для государства как работодателя: республика имеет полное право реквизиционным образом забирать нужных ей рабочих и заставлять их работать по таксе.

Но этот частичный протест ни малейшего успеха не имел. С самого начала господства закона о максимуме рабочий труд таксировался наравне с предметами потребления. Документы этого рода (о таксации труда) попадаются несравненно реже, чем те, которые относятся к таксации предметов потребления. Самые полные сведения имеются относительно столицы.

В силу статьи 8 закона от 29 сентября 1793 г. совет парижской коммуны распубликовал немедленно после издания этого закона тариф, в котором произвел расценку заработной платы. В этом тарифе приведены: 1) цены 1790 г. и 2) цены, устанавливаемые впредь по максимальной таксе. Приведем из этого тарифа некоторые данные [192]192
  Нац. библ. Lb⁴⁰ 1154. Commune de Paris. Par le maire et les officiers municipaux. Extrait du registre des délibérations du conseil général de la commune de Paris. Tarif du maximum des salaires… etc. Принцип 1: IV2 не везде строго выдержан.


[Закрыть].

Таковы показания таблицы относительно рабочих, которые получают поденную плату. Получать плату поденно, а не сдельно было мечтой всех рабочих с первых лет революции, но далеко не во всех промыслах им удалось этого достигнуть.

После того, что было нами уже сказано относительно организации французской промышленности до и во время революции, незачем повторять, почему именно сдельная расплата должна была преобладать в ряде промыслов; фабрикант, заказывающий рабочему работу, которую тот должен исполнить на дому, как это, например, было в текстильной индустрии, конечно, должен был предпочесть сдельную расплату поденной. Та же таблица дает далее для шерстяной промышленности, для ряда других промыслов цифры, касающиеся расплаты за определенное количество сработанных фабрикатов. Для нашей цели, для определения дневного заработка рабочего, эти цифры никакого прочного базиса не дают, ибо даже приблизительно не указывается времени, которое рабочий должен употребить для работы над данной вещью. Что можно извлечь из такого, например, показания, что за выделку шерстяной шапки в 1790 г. платилось рабочему от 1 до 2 ливров, а отныне (с 1793 г.) должно платиться от 1 ливра 50 сантимов до 3 ливров? Или, что за «шерстяное одеяло, весом в 11 фунтов» рабочий получал в 1790 г. 1 ливр 70 сантимов, а теперь должен получать 2 ливра 55 сантимов? Или, что за пряжу 13 фунтов шерсти в 1790 г. платилось 3–4 ливра, а теперь должно платиться от 4 ливров 50 сантимов до 6 ливров? Или, что за выделку «дюжины больших кокард» платилось в 1790 г. 12 ливров, за дюжину «средних» – 10, за дюжину «маленьких» – 8 ливров, а теперь должно платиться: 18, 15 и 12 ливров?

Мы знаем только, что рабочие, получавшие плату посдельно и всегда жаждавшие поденной расплаты, жаловались иногда, что они зарабатывают ²/₃—½ того, что могли бы получать при поденной расценке. Но, повторяем, никакого прочного общего базиса для исчислений тут у нас нет. Только там, где приведены цифры и поденной, и посдельной платы для одного и того же промысла, мы можем делать приблизительные исчисления, сколько времени требовалось для той или иной работы. Например, рабочие-портные у одних хозяев работали поденно, у других посдельно. По показаниям нашей таблицы, портной получал в 1790 г. за день 2 ливра (в 1793 г. должен получать 3 ливра), а у хозяев, где была принята посдельная плата, рабочий получал (в 1790 г.) за сюртук 2 ливра, за жилет – 1 ливр 50 сантимов, за брюки – 2 ливра (в 1793 г. – 3 ливра, 2 ливра 25 сантимов и 3 ливра). Выходило, как будто, что изготовление этих трех вещей должно было бы потребовать у рабочего несколько менее трех дней труда. Но мы знаем (ср. первую часть), что портные между прочим жаловались на свою участь еще в 1789 г. и прежде всего были недовольны именно сдельной расценкой труда. Если же допустить, что изготовление вышеуказанных вещей требовало не трех, а четырех дней работы, то выходило, что портные получали в день меньше 1 ливра 40 сантимов.

Не говоря уже о том, что при показаниях относительно сдельной платы мы не можем определить сколько-нибудь точно реального дневного заработка рабочего, составители нашей таблицы сами явственно теряются среди технических деталей и оставляют широчайший простор для толкований со стороны хозяев. Есть пять родов сапогом, и рабочий получает (в 1790 г.) от 3 до 8 ливров за пару, а отныне должен получать от 4 ливров 50 сантимов до 12 ливров. Еще больше колебаний в расценке разных сортов шерстяных и бумажных чулок, шапок, шляп, поясов, щеток и т. д. Все это делает показания относительно сдельной платы крайне мало пригодными для определения реальной заработной платы.

Зато разбираемая таблица содержит некоторые данные, в высокой степени для нас ценные, и ценные именно с той точки зрения, что они позволяют нам составить себе некоторое понятие о бюджете рабочего в 1790 и в 1793 гг.

Нужно сказать, что попытки определить бюджет рабочего делались еще в 1790 г.: я нашел в «Moniteur» (от 17 сентября 1790 г.) небольшую статью (Régnier), в которой автор исчисляет, что в среднем рабочий зарабатывает в Париже от 26 до 30 су в день, а расходы его выражаются в таких цифрах: 2 фунта мяса (в день) – 18 су, 3 фунта хлеба – 9 су, на одежду – о су, итого 29 су в день. Автор даже выражал пожелание, чтобы законодательным путем была установлена минимальная такса заработной платы: минимум дневного заработка должен всегда равняться цене трех фунтов хлеба лучшего качества + цена двух фунтов мяса + еще 2 су на одежду, и этот минимум должен изменяться по мере изменения цен на мясо и хлеб [193]193
  Moniteur, t. V, стр. 667 (17 сентября 1790 г.).


[Закрыть]. Конечно, говорить о произвольности этих исчислений излишне, и сам автор признает, что он берет нарочно двойное количество мяса и хлеба, ибо нужно же рабочему платить за квартиру, кормить семью и т. д.; но почему он считает возможным путем этого удвоения определить расходы на квартиру и на семью, почему он исчисляет расходы на одежду в 2 су в день, он не говорит. Во всяком случае это – мнение современника о бюджете рабочего и мнение, высказанное им в заседании «общества земледелия», интересовавшегося экономическими вопросами текущей действительности; при скудости каких бы то ни было показаний относительно этого предмета упомянуть о нем не излишне.

Вопрос о бюджете рабочего в конце XVIII в. осложняется еще и тем, что до сих пор нельзя сколько-нибудь точно установить реальное отношение тогдашней покупательной силы денег к нынешней.

По мнению d’Avenel, покупательная сила денег в 1789 г. была в общем вдвое больше нежели в 1910 г.; Р. Sagnac полагает, что скорее уже можно было бы сказать, что в 1789 г. покупательная сила денег была втрое, а не вдвое больше. Со свойственной ему осторожностью Р. Sagnac замечает, что он вовсе не настаивает на точности своего исчисления, мало того, что он убежден в тщетности даже приблизительных сравнений такого рода [194]194
  Revue d’histoire moderne et contemporaine, t. XIV, стр. 106–107:… ajoutons que nous ne défendons pas notre coefficient 3, persuadé de l’impossibilité d’arriver à un résultat même approximatif.


[Закрыть]. И кто решится назвать подобный взгляд слишком пессимистичным? А между тем, если разнообразие, неоднородность изменений в покупательной силе денег становятся на дороге, когда исследователь хочет только определить средние цифры, выражающие эту покупательную силу, то во сколько же раз вырастают трудности, когда речь идет об определении бюджета того или иного класса общества на основании данных о заработной плате, с одной стороны, и о цене предметов потребления, с другой? Если даже относительно XIX–XX вв. приходится слышать от статистиков, что при определении бюджета исследователь оперирует не при помощи фактов, а при помощи мнений о фактах, то что же сказать о материалах XVIII в.?

Разбираемая максимальная таблица дает нам данные наиболее авторитетные, какие вообще при этих условиях только возможны: мы из нее узнаем, как исчисляли рабочий бюджет муниципальные власти, оперировавшие на основании показаний, шедших как со стороны хозяев, так и со стороны рабочих. Данных такого рода весьма немного в нашей таблице; тем внимательнее нужно к ним отнестись.

Меховщики (первого класса) получали в 1790 г. 3 ливра в день (а в 1793 г. должны были получать 4 ливра 50 сантимов). Но на полном содержании (помещение, стол, стирка белья nourri, logé, blanchi) они получали в 1790 г. 300 ливров в год (а в 1793 г. должны получать 450 ливров). Так как власти, составлявшие таблицу, всюду понимают рабочую неделю как 6 дней и считают лишь 52 праздника в году (воскресенья), следовательно, рабочих дней в году они считают 313, и меховщик первого класса, работающий без содержания от хозяев, должен был (в 1790 г.) зарабатывать (313 X 3) = 939 ливров в год. Следовательно, считалось, что полное годовое содержание рабочего-меховщика первого класса должно стоить (939–300) = 639 ливров в год.

Здесь кстати будет заметить, что при Консульстве (после конкордата) исчислялось, что рабочих дней в году 250 [195]195
  Нац. арх. AD. XI-72. Exposition des motifs du projet de loi concernant les manufactures, arts et métiers présenté par le conseiller d’état Regnaud (№ 218), стр. 8.


[Закрыть], и не нужно забывать, что, по многочисленным свидетельствам, старые церковные праздники начали праздноваться уже вскоре после падения Робеспьера, во второй половине 1794 г., несмотря на неодобрительное отношение властей к этому явлению.

Но предположим, что составители таблицы правы, что рабочих дней в году 313.

В 1793 г. при введении максимума власти считают, что без хозяйского содержания меховщик (первого класса) должен впредь получать (313 X 4½) = 1408½ ливров в год, а с содержанием от хозяев – 450 ливров в год; следовательно, по мнению муниципалитета, бюджет рабочего в 1793 г., после введения максимума, составляет (1408½–450) = 958½ ливров в год. Далее, меховщик второго класса в 1790 г. получал на полном содержании 250 ливров в год, а без содержания – 782½ ливра, значит, его бюджет предполагался равным 532½ ливрам в год; в 1793 г. на полном содержании он должен был получать 375 ливров, а без содержания – 1173 ливра 75 сантимов; значит, бюджет его предполагается равным (в 1793 г.) 798 ливрам 75 сантимам.

Кроме этих двух показаний, есть еще три, касающиеся рабочих бумажных мануфактур.

Рабочий первого класса с содержанием от хозяев получал в 1790 г. 300 ливров, а без содержания – 939 ливров в год; в 1793 г. он должен получать с содержанием 450 ливров, без содержания – 1408½ ливров. Значит, бюджет его для 1790 г. исчисляется в 639 ливров, а для 1793 г. – в 958½ ливров. Рабочий второго класса получал с содержанием 200 ливров (в 1790 г.), без содержания – 782½ ливра, а в 1793 г. с содержанием – 300 ливров, без содержания – 1173 ливра 75 сантимов, значит, бюджет его в 1790 г. составлял 582½ ливра, а в 1793 г. – 873 ливра 75 сантимов. Наконец, рабочий третьего класса на бумажных мануфактурах получал в 1790 г. без содержания 626 ливров в год, а с содержанием – 150 ливров; в 1793 г. без содержания – 939 ливров, с содержанием – 225 ливров; бюджет его, следовательно, для 1790 г. исчислялся в 476 ливров, а для 1793 г. – в 714 ливров. Больше у нас данных такого рода нет.

Сделаем сводку.

Таковы цифры рабочего бюджета, какие возможно вывести на основании разбираемой таблицы. При полном отсутствии других данных, при необычайной трудности и ненадежности всякого рода приблизительных исчислений на основании предполагаемых потребностей и так далее, нам в высшей степени важно познакомиться с тем, как исчислял муниципалитет на основании показаний рабочих и хозяев бюджет рабочих в 1790 г., в каких размерах власти считали возможным определять цифру бюджета рабочего в 1793 г., при введении максимума. Мы видим, что для разных категорий и цифры даются разные и что минимальная (из имеющихся у нас) цифра годового бюджета рабочего в 1793 г. предполагается равной 714 ливрам. Это бюджет людей, которые получают по максимуму 939 ливров в год, 3 ливра в день. Следовательно, получая 3 ливра в день, если предположить, что закон о максимуме в самом деле соблюдается (а власти именно из этого соображения и исходили) и что в году 313 рабочих дней, рабочий может просуществовать, и на содержание семьи, если она у него имеется, у него должно остаться 225 ливров, т. е. в 3 раза с лишком меньше, чем нужно для содержания одного человека. Но, обращаясь к нашей таблице, мы видим, что далеко не все получали – даже по максимуму – 3 ливра в день. Для таких положение должно было оказаться критическим, даже если у них и не было семьи. Мало того. Власти исчисляли, что в неделе – 6 рабочих дней, в году – 313. Но ведь мы из целого ряда свидетельств знаем, что далеко не все рабочие работали круглый год; например, рабочие, занятые строительными работами, землекопы, кожевники, красильщики, мыловары часть года предавались вынужденному бездействию, работы в этих промыслах в известное время года останавливались. Кроме того, как выше замечено, как до 1793 г., так (несмотря на все запреты) и после введения революционного календаря в 1793 г., кроме воскресений, праздновались под разными предлогами и при помощи ухищрений, ибо это было в 1793–1794 гг. опасно, некоторые церковные праздники (а в 1795–1799 гг. это уже делалось почти открыто). При этих условиях едва ли мы можем принимать, что действительно рабочий получал плату за 313 рабочих дней.

Итак, даже получая 3 ливра в день, рабочий мог прокормиться, только не имея семья. Но у нас в целом ряде случаев, где рабочему полагается (по закону о максимуме) 3 ливра в день, эта цифра поставлена не как минимальная, а либо как максимальная, либо в середине расценочной шкалы. В таких случаях, как и вообще при анализе этой таблицы, мы должны считать совершенно бесспорным фактом, что в подавляющем большинстве случаев реальное значение получили именно минимальные цифры. Оценка того, считать ли данного рабочего принадлежащим к «первому классу», или ко второму, или к третьему, считать ли его «habile», или «très habile», принадлежала всецело нанимателю. Колебания в оценке обусловливались не только степенью искусства, но и степенью силы; «les forts», «les moins, forts», «les plus forts» – от этих обозначений именно и зависят указываемые в нашей таблице колебания заработной платы, и тут тоже решение вопроса всецело было предоставлено нанимающему хозяину. Все это уже a priori заставило бы нас придавать главным образом значение низшим цифрам расценки, если бы даже у нас не было прямых свидетельств, что дело обстояло именно так и что именно низшие цифры в течение всего времени существования максимума имели реальный смысл.

Принимая все это в соображение, мы воочию, так сказать, видим, что и минимальный годовой бюджет в 714 ливров был недостижим для многих рабочих уже с самого начала, т. е. с первых же дней после введения максимума, с октября-ноября 1793 г.

По этой наиболее полной парижской таблице можно составить себе некоторое представление о положении вещей в других местах.

У нас есть исходящее с официальной стороны указание, что в эпоху Директории заработная плата в Париже была выше, чем в провинции [196]196
  Нац. арх. F¹² 1479. Conseil des arts et manufactures (26 pluviôse, an IV – 15 февраля 1796 г.).


[Закрыть]. Хранящийся в архиве департамента Устьев Роны документ, относящийся к Марселю, отчасти лишь подтверждает это показание.

Вот некоторые цифры заработной платы, установленной согласно закону о максимуме для Марселя и марсельского округа в день:

Каменщики………. 4 ливра

Столяры……….. 3 ливра

Слесари………… 3 ливра 75 сантимов

Оружейники………. 4 ливра 50 сантимов

Плотники……….. 6 ливров

Бондари……….. 3 ливра 75 сантимов

Чернорабочие-поденщики…. 1 ливр 90 сантимов

Конопатчики………. 5 ливров 50 сантимов

Шапочники………. 3 ливра

Стекольщики……… 3 ливра 40 сантимов

Красильщики…….. от 77 до 90 ливров в месяц

Кузнецы……….. 2 ливра 50 сантимов

Седельники………. 3 ливра 75 сантимов

Ножевщики………. 5 ливров

Рабочие железоделательных мастерских……….. 4 ливра

Таковы цифровые данные этого порядка, сколько-нибудь обстоятельные, какие мне удалось найти. При довольно большом количестве таблиц, относящихся к предметам потребления, указания, касающиеся таксации заработной платы, крайне редки.

Но и они дают нам общее представление о положении вещей. Законодатель рассчитывал оказать известную льготу рабочим, устанавливая таксу на их труд в 1½ раза выше против 1790 г., а на предметы потребления – всего в ¹/₃ раза выше. Теоретически положение рабочих должно было стать лучше, нежели было в 1790 г. Но фактически, как выше отмечено, предметы потребления ускользали от подчинения таксации и продавались (сообразно с быстро прогрессировавшим обесценением ассигнаций) в 3 и 4, а в середине 1794 г. иногда и в 5, и в 6, и в 10 раз дороже, чем в 1790 г. Поэтому для рабочих подчинение таксе сделалось решительно невозможным: оно было для них хуже безработицы, ибо заставляло еще как бы зарабатывать в поте лица право на голодную смерть. И рабочие стали уходить.

Уже в первой половине 1793 г. усиливаются жалобы не только на крайнюю дороговизну сырья, но и на дороговизну и недостаток рабочих рук. При этом в высшей степени характерно следующее явление: в рабочих начинают нуждаться прежде всего мануфактуры, расположенные в чисто деревенских округах и дающие заказы на дом окрестному населению. Вот мануфактура шерстяных изделий, расположенная в коммуне По (Pau), в бедном горном департаменте Нижних Пиренеев. Ее владелец (Prudent) дает работу 600 рабочим обоего пола; уже весной 1793 г. оказывается следующее положение налицо: он терпит убытки, потому что дорого сырье и дороги рабочие, а между тем местные власти, горячо поддерживая его просьбу о вспомоществовании перед министром внутренних дел, ставят Prudent в особую заслугу, что, «невзирая на суровость обстоятельств, он дает средства к жизни такому же количеству рабочих, как и раньше» [197]197
  Нац. арх. F¹² 1396. Pau, 28 may 1793. Le directoire des Basses-Pyrenées au ministre de l’Intérieur.


[Закрыть], и подчеркивают, что в их бедном департаменте эта работа на мануфактуре (или, вернее, на мануфактуру) имеет в высшей степени существенное значение и что даже большинство жителей По заинтересовано заработками от этой мануфактуры [198]198
  Нац. арх. F¹² 1396. Paris, 17 juin 1793. Le ministre de l’intérieur au président de la convention nationale:… le département des Basses-Pyrenées, le district de Pau et la commune de Pau, pensent que la manufacture dont il s’agit est de la nature de celles qui doivent inspirer le plus d’intérêt en raison des ressources qu’elle procure à la majeure partie des habitants de la ville de Pau…


[Закрыть]. Во имя отчаянного положения, в котором очутится население По в случае закрытия мануфактуры Prudent’a, местные власти больше всего и хлопочут о субсидии. Но в таком случае как же примирить с этим фактом другой, не менее неопровержимый факт – крайнюю дороговизну рабочих рук, которая наряду с дороговизной сырья разоряет мануфактуру? Выход из этого кажущегося логического противоречия указывается самими документами: там, где вообще производство еще уцелело, рабочая плата фактически удвоилась сравнительно с недавним временем, и удвоилась она из-за непомерного вздорожания съестных припасов [199]199
  Там же, Le directoire du dép. des Basses-Pyrenées au ministre de l’intérieur.


[Закрыть]. Финансовый кризис, скудость сырья приводили к вздорожанию жизни, к фатально необходимому поднятию того минимального уровня заработной платы, о котором говорит «железный закон» экономистов. А это вздорожание рабочих рук в свою очередь становилось привходящим фактором, тоже способствовавшим сокращению производства. Так замыкался заколдованный круг, в котором бились представители и покупатели наемного труда во Франции в эти годы.

Недостаток рабочих рук беспокоил правительство с 1793 г. Оружейников и оружия не хватало уже в 1793 г. до такой степени, что Бильо-Варенн настойчиво предлагал Конвенту воспретить слесарям работать над чем бы то ни было, кроме оружия [200]200
  Moniteur, t. XXVII, стр. 708. Заседание Конвента 21 сентября 1793 г, речь Billaud-Varenn’a:… il faut que les serruriers ne fassent plus que des armes… décrétez que tous les ouvriers en fer ne pourront… travailler qu’à la fabrication des armes…


[Закрыть].

Закон о максимуме страшно ускорил этот уже начавшийся процесс оскудения рынка труда, как он уже ускорил процесс оскудения товарного рынка.

Рабочие, конечно, стремились изо всех сил уклониться от подчинения максимуму, и там, где их было мало, они добивались получения высшей платы. Фабриканты жаловались на это и просили запретить не только требовать, но и давать заработную плату выше той, которая обозначена в законе о максимуме. Например, уже в начале 1794 г. стал ощущаться весьма сильный недостаток рабочих рук как в бумажном производстве, так и в типографском деле, и к Конвенту обращались с жалобой на повышенные требования со стороны рабочих и просили об обуздании их [201]201
  Нац. арх. F¹² 1479. Avignon, 5 pluviôse, an II. Прошение в Национальный Конвент (пометка: renvoyé au comité de commerce).


[Закрыть]; указывали на их стремление уйти на сторону, на отсутствие дисциплины между ними [202]202
  Нац. арх. F¹² 1479. Au ministre de l’intérieur (прошение Hubert’a, бумажного фабриканта в окрестностях Парижа, август 1796 г.).


[Закрыть] и т. д.; просили доставить им рабочих реквизиционным путем; хозяева руанских бумажных мануфактур просили не отбирать у них рабочих, которые у них работают, ибо иначе мануфактуры закроются [203]203
  Нац. арх. F¹² 1479. Rouen, 3 germinal, an IV. Au citoyen ministre de l’intérieur.


[Закрыть].

Получалось такое положение: часть предпринимателей, разоряемых дороговизной сырья, жаждущих прекратить поскорее производство и вместе с тем боящихся подпасть под страшный закон о подозрительных, видела в исчезновении рабочих законнейший предлог к желанному прекращению работ. Сообразно с этим поступили, например, марсельские мыловары и целый ряд владельцев шелковых мануфактур в Туре, в Лионе, в Ниме, хлопчатобумажных мануфактур в Лангедоке и т. п.

Но другие по тем или иным причинам еще не отчаялись окончательно (к таким принадлежали, например, владельцы некоторых шерстяных мануфактур, бумажных, железоделательных, получавших большие казенные заказы). Они обращались к правительству с просьбой добыть им рабочих. С другой стороны, правительство и непосредственно нуждалось в рабочих руках для ряда казенных работ.

Поэтому эпоха максимума совпала со временем самых частых реквизиций рабочего труда. Рабочих хотели насильственным образом заставить подчиняться максимуму, а они всеми мерами стремились уклониться от работ. Посмотрим, в каком виде рисуют наши документы эту борьбу.