Текст книги "Девять месяцев до убийства"

Автор книги: Эллери Куин (Квин)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 32 страниц)

33

– Я не понимаю, почему вы так долго утаивали от нас разгадку всего этого дела, мистер Чейни. Ведь вы все-таки непосредственно заинтересованы…

Эллери приветливо указал на стул. Инспектор, прокурор и Джеймс Дж. Нокс благостно кивнули. Но не успел молодой человек сесть, как в дверь дома Эллери резко позвонили.

Слуга бросился открывать. На пороге стояла Джоан Бретт.

Юная дама, казалось, была необычайно удивлена, увидев в этом обществе Аллана Чейни. Внезапно ослабев, она прислонилась к дверному косяку.

Эллери поднялся с софы и разыграл роль любезного хозяина. Он был еще бледен, но уже оживлен и склонен шутить.

– Ну, давайте-ка начинать! – нетерпеливо сказал Сампсон. – Вы все тут пришли просто поболтать, а мне по должности полагается услышать от вас некоторые объяснения, Эллери.

Эллери снова опустился на софу и одной рукой зажег спичку, чтобы закурить неизменную сигарету.

– Как вам известно, в этом деле было четыре раунда. И в каждом подозрение падало на кого-то нового, – начал Эллери. – В первом раунде под подозрением оказался Халькис. Его выиграл Пеппер, который обвел меня вокруг пальца. Второй раунд, когда подозрение пало на Слоуна, мы закончили вничью, наступило своего рода прекращение огня. Третий раунд, в котором подозрение пало на Нокса, закончился в мою пользу, потому что я провел Пеппера. Наконец, наступил четвертый раунд – Пеппер проиграл окончательно и был разоблачен.

Признаюсь честно, я тоже понятия не имел, кто преступник, пока события не достигли предельной остроты с приходом письма от шантажиста.

Хочу начать с событий во дворце у Нокса. Вспомните, я вчера утром назвал три условия, которым должен отвечать убийца. Во-первых, он должен был иметь возможность сфабриковать ложные улики против Халькиса и Слоуна. Во-вторых, он должен был написать письма с угрозами. В-третьих, он должен был побывать дома у Нокса, чтобы напечатать второе письмо с угрозами.

Для доказательства того, что у убийцы не было помощников, вначале следовало установить невиновность Нокса. Если бы Пеппер знал о решающем факте, который освобождал Нокса от всех подозрений, он никогда не пошел бы в западню.

Речь идет просто-напросто вот о чем: когда мы считали убийцей Гильберта Слоуна, Нокс добровольно и в присутствии мисс Бретт сообщил мне, что Гримшо спрятал в свои карманные часы тысячедолларовую купюру, номер которой известен. Мы отправились в полицейский архив и нашли банкноту в указанном месте. Если бы убийцей Гримшо был Нокс, он бы все сделал, чтобы эта банкнота не попала в руки полиции, ибо она бросала на него самые серьезные подозрения. Как бы ни обстояли дела, а мистер Нокс был тут совершенно не замешан.

– Слава богу, – сухо сказал Нокс.

– Коль скоро мы исключаем Нокса из числа кандидатур в убийцы или их сообщники, – продолжал Эллери, – то у него следовательно, не могло быть и векселя, на котором написаны оба письма шантажиста. Но, как я обстоятельно доказал вчера, основываясь на неверно отпечатанной цифре «3» и следах литеры, означающей фунт стерлингов, второе письмо было напечатано на машинке Нокса. Поистине удивительный факт! Не требовалось особого ума, чтобы сделать вывод – шантажист намеренно допустил опечатку, стараясь бросить тень подозрения на мистера Нокса.

Эллери задумался, наморщив лоб.

– Вот мы и подбираемся к сути дела. Совершенно очевидно, что истинный преступник мог бросить тень подозрения на Нокса только в том случае, если имел основания полагать, что в глазах полиции Нокс уже не безгрешен. А это означает, что убийца ничего не знал об истории с тысячедолларовой купюрой. Таким образом, из круга подозреваемых исключается мисс Бретт. Она не решилась бы подстраивать «разоблачения» мистера Нокса, потому что была в курсе истории с купюрой.

Убийцей не мог оказаться никто из прислуги в доме Нокса, потому что никто из этих людей не знал виллы Халькиса и, следовательно, не мог провести те обманные хманевры, которые должны были бросить тень подозрения на Джорджа Халькиса. Также легко доказать, что никто из прислуги не был сообщником убийцы. Пишущей машинке Нокса отводилась существенная роль в плане, имеющем целью бросить подозрение на Нокса, – это обстоятельство позволяет предположить, что убийца с самого начала рассчитывал использовать эту машинку. Его обман был бы удачным только в случае, если бы он смог напечатать второе письмо с угрозами на машинке Нокса. Без сомнения, убийца был бы вправе рассчитывать на успех, если б оба письма напечатал на этой машинке. Но мы знаем, что первое письмо напечатано на обыкновенном «Ундервуде». Исходя из этого, мы вправе предположить, что убийца не имел доступа к машинке Нокса, когда печатал первое письмо. А если б он завел сообщника среди прислуги, у него не было бы никаких проблем с этим. Итак, мистер Нокс, мисс Бретт и прислуга в доме Нокса исключаются: никто из них не мог быть ни убийцей, ни сообщником убийцы. Тем не менее второе письмо напечатано в кабинете у Нокса. Как это могло произойти?

Эллери бросил окурок в камин.

– Мы знаем, что со времени, когда Нокс получил первое письмо, в его комнаты не входил никто посторонний, за исключением одной-единственной личности. Если первое письмо, в принципе, мог написать любой человек с улицы, то второе – лишь тот, кто получил доступ в дом, то есть одна-единственная личность. И теперь становилось ясным кое-что другое. Я все время спрашивал себя, для какой цели было написано первое письмо. Обычно шантажисты действуют не столь прямолинейно. Они в первом же письме не пишут, что намерены заняться шантажом, и обычно только во втором требуют деньги. Ясно, что убийца, написав первое письмо, преследовал особую цель. Какую же? Да только одну – получить доступ в дом Нокса! А зачем это было необходимо ему? Чтобы напечатать второе письмо на машинке Нокса!

Кто же был той таинственной личностью, которая получила доступ во дворец Нокса в промежуток от прихода первого письма до прихода второго? Хоть это показалось мне странным, хоть эта версия была бредовой, а я ис смог исключить одного факта – наш любезный коллега Пеппер по собственной инициативе стал нести вахту в доме Нокса!

Разумеется, я всей душой вначале воспротивился этому предположению. Но чем дальше я связывал Пеппера с этим делом, тем больше убеждался в его виновности.

Пеппер опознал Гримшо как одного из своих старых клиентов, которого он защищал пять лет назад. Сделав это признание, он подстраховался, чтобы не оказаться в сложном положении, если бы позднее вскрылись его связи с Гримшо. Это вроде бы мелочь, но она доказывает, насколько осмотрителен был Пеппер. Вероятно, еще пять лет назад, когда Гримшо прибыл из Англии с краденой картиной и нуждался в совете юриста, они стали сообщниками. Гримшо, которого по другому делу осудили на пять лет, возможно, поручил Пепперу следить за судьбой картины Леонардо, которую Халькис уже забрал себе, еще не заплатив за нее. Как только Гримшо вышел из тюрьмы, он захотел получить у Халькиса свои деньги. Без сомнения, Пеппер во всей этой истории был негласным советчиком Гримшо, предусмотрительно остающимся в тени. После того совещания между Гримшо, Ноксом и Халькисом Пеппер, вполне возможно, поджидал Гримшо вблизи виллы Халькиса. Гримшо рассказал ему все о сделке Халькиса с Ноксом. Пеппер решил, что Гримшо больше не нужен ему, и он может подоить коровку сам, тем более что Гримшо создавал постоянную угрозу его собственному благополучию. И он убил своего партнера. Убийство, по всей вероятности, произошло в подвале виллы Нокса. Пеппер взял себе вексель, часы Гримшо и те пять тысяч долларов, которые накануне вечером отдал своему брату Гильберт Слоун.

Мы, разумеется, не можем знать, какие планы были у Пеппера на счет того, как избавиться от трупа. Он, вероятно, так и оставил бы его гнить в сундуке, если б внезапная смерть Джорджа Халькиса не предоставила ему уникальный случай – навеки ликвидировать следы убийства. Счастье просто улыбалось ему. В день похорон Халькиса Вудрафф позвонил в прокуратуру и попросил помощи. Если припоминаете, Сампсон, Пеппер сам вызвался расследовать дело о пропавшем завещании.

Теперь у него был свободный доступ на виллу Халькиса. Он мог спокойно осуществить задуманное. Вероятно, он провернул свое черное дело после того, как мисс Бретт нанесла ночной визит в кабинет Халькиса.

Теперь оказывается, что и показания миссис Вриленд отлично укладываются в общую канву. Поведение Пеппера в ту ночь, видимо, вызвало какое-то подозрение у Слоуна. Слоун проследил за ним и стал свидетелем ночного погребения. Он понял, что убийца – Пеппер.

Но Пеппер чувствовал себя в полной безопасности. Его жертва бесследно исчезла, так, что комар носу не подточит. Когда я на нашем утреннем совещании после похорон обсуждал возможность того, что завещание может быть спрятано в гробу и предлагал провести эксгумацию, Пеппер, вероятно, чувствовал себя весьма неуютно. Выкапывать труп Гримшо из могилы ночью он не рискнул, потому что там уже дежурили наши люди. Он стал прикидывать, нельзя ли извлечь какую-то выгоду из неизбежного обнаружения трупа Гримшо. Это и навело его на мысль сфабриковать ложные улики против Халькиса. Халькис был мертв. Если задним числом навесить на него ярлык убийцы, то, в принципе, никто не пострадал бы, а полиция с удовольствием сочла бы это дело раскрытым и списала бы его в архив.

Но бросить тень подозрения на Халькиса можно было только при том условии, что Нокс скрывал бы факт, что обладает украденной картиной Леонардо и что приходил ночью к Халькису. Трюк с чайными чашками основывался как раз на том, что в кабинете у Халькиса тогда было якобы не трое, а всего двое, включая его самого.

Когда мисс Бретт развеяла в прах версию, что убийца– Халькис, Пеппер, видимо, пережил тяжкие мгновения. Все его здание лжи рухнуло окончательно, когда Нокс признался, что он был третьим на ночном совещании. С этого момента мы понимали, что какой-то таинственный незнакомец ведет с нами свою нечистую игру. Пеппер к тому же был в самом завидном положении – ему все время был известен ход моих мыслей. Он, видать, не раз хихикал в кулачок, слушая мои остроумные догадки и версии, и затем специально подстраивал так, чтобы они выглядели еще более правдоподобными…

После смерти Халькиса вексель; который Пеппер взял у мертвого Гримшо с целью заняться шантажом, превратился в бесполезную бумажку. Каким образом Пеппер мог компенсировать эту потерю? Шантажировать Нокса, играя на том, что биржевой король незаконно владеет картиной Леонардо, стало невозможно с момента, когда тот известил полицию– об этом. Теперь оставалась одна ценность – сама картина. Правда, Нокс утверждал, что картина – только копия, которая стоит сущие гроши, но Пеппер не сильно-то верил в это. Как и все мы, он полагал, что Нокс просто водит полицию за нос, чтобы не выдавать ей ценное полотно Леонардо. Факты доказывают, что предположение Пеппера было верным.

Нокс усмехнулся и скромно потупил взор.

– Во всяком случае, у Пеппера не оставалось иной возможности разбогатеть, кроме как заполучить картину Леонардо, – продолжал Эллери. – Он должен был для этого оставаться абсолютно чистым, потому что полиция уже оказалась недалека от истины.

Тем самым мы переходим к делу Слоуна.

Слоун, без сомнения, вступил в контакт с Пеппером и предложил сделку. Он уличил Пеппера в убийстве Гримшо и обещал молчать в случае, если тот отдаст ему завещание. Пеппер был слишком хитер, чтобы пойти на это. Завещание было той цепью, на которой он держал Слоуна. Объяснив это Слоуну, он, возможно, подумал о том, что надо убрать единственного живого свидетеля, знавшего о его темных делах.

Он сжег завещание в печи – оставив только маленький клочок бумаги, по которому можно было убедиться в ее подлинности. Он спрятал ключ от подвала в табакерку Слоуна и столь умело бросил тень подозрения на Слоуна, что его «самоубийство» выглядело как естественный конец преступника.

Две недели Слоуна считали преступником, который сам совершил суд над собой. Пеппер теперь мог спокойно и без помех заняться подготовкой к краже картины Леонардо. План его, видимо, был таков: украсть картину так, чтобы создалось впечатление, будто Нокс собственноручно куда-то сплавил ее, чтобы не возвращать в музей Виктории. Но после того как Сюиза своим рассказом про дверь снова вызвал лавину, вопрос об убийце вновь оказался открытым. Пеппер, который уже два раза предоставлял нам «убийцу», и все без толку, теперь попытался свалить всю вину на Нокса. Он послал письма и столь умело шел к своей цели, что обеспечил бы Ноксу, по меньшей мере, долгое пребывание в тюрьме на время следствия, если бы невиновность Нокса не доказывалась совершенно бесспорно историей с тысячедолларовой купюрой в часах Гримшо.

– Вот, выпей-ка, мальчик мой! – добродушно проворчал инспектор. – У тебя, наверное, уже в глотке пересохло.

– Спасибо… Теперь выясняется также, почему Пеппер был вынужден печатать первое письмо где-то на стороне. Ему нужен был предлог, чтобы надолго обосноваться в доме у Нокса по поручению' полиции – якобы для защиты от шантажиста. Только таким образом он мог с полным удобством найти тайник, в котором была спрятана картина.

Он украл картину из потайного шкафа в верхнем зале во дворце Нокса и спрятал ее на пустующей вилле Нокса– на 54-й улице. Он, разумеется, не подозревал, что у Нокса есть два экземпляра «Битвы за штандарт». Украв картину, он послал второе письмо, которым надеялся бросить на Нокса подозрение в двойном убийстве.

– А затем он испортил охранную сигнализацию? – спросил Джеймс Дж. Нокс. – Я не могу понять, для чего ему это понадобилось.

– А, это! – махнул рукой Эллери. – Он ведь думал, что мы отправимся в здание «Таймс» и вернемся ни с чем. Тогда мы могли бы со всей вероятностью предположить, что целью письма было выманить нас из дома и создать впечатление, будто картину украли именно в это время. Такое объяснение напрашивается само собой. Но если бы при этом подозрение пало на Нокса, то все приобрело бы такой смысл: ага, Нокс сам испортил систему охранной сигнализации, чтобы мы подумали, будто картину Леонардо похитил взломщик. Столь сложнейший замысел делает честь интеллекту Пеппера.

– Все это мне ясно, – сказал прокурор. Он с напряженнейшим вниманием следил за аргументацией Эллери. – Но вот чего я не вполне понимаю, так это дела с картиной. И почему вы велели арестовать мистера Нокса?

В первый раз мраморное лицо Нокса тронула дружелюбная улыбка, а Эллери громко засмеялся.

– Мне уже давно следовало сказать вам, что история о двух старых картинах, похожих одна на другую как две капли воды, – чистейшей воды сказка. Вечером того дня, когда пришло второе письмо шантажиста, я наконец узнал, кто мой противник. Но ситуация была уникальной: у нас не было никаких надежных доказательств– достаточных, чтобы арестовать Пеппера. Кроме того, в руках у него была ценная картина Леонардо, от которой он мог избавиться, почуяв, что пахнет жареным, и мы никогда больше не увидели бы ее. Нужно было выждать такую ситуацию, чтобы появилась возможность застать Пеппера с краденой картиной врасплох и разоблачить его и чтобы в то же время мы могли получить картину в целости и сохранности.

– Значит, вам пришлось высосать из пальца целую главу из истории живописи, Эллери? – спросил Сампсон.

– Не могу отрицать этого. Я посвятил во все Нокса. А в ответ он признался мне, что купил у Халькиса подлинного Леонардо. Он велел изготовить копию, которую и намеревался вернуть в музей в случае, если нажим властей станет невыносимым. Разумеется, каждый эксперт-искусствовед сразу определил бы, что это копия. На утверждение Нокса о том, что именно эту картину он купил у Халькиса, считая ее оригиналом, едва ли можно было серьезно возражать, в конечном счете. Другими словами, Нокс поместил копию в тайник рядом с трубами отопления, а оригинал находился в секретном шкафу, где его как раз и нашел Пеппер со своим чутьем ищейки, и украл его. Эта ситуация навела меня на отличную идею. Я договорился с мистером Ноксом, что велю арестовать его и столь убедительно обосную его вину малокомпетентной публике, что Пеппер будет убежден в полном' успехе своих затей. Мистер Нокс одобрил мой план. Мы посвятили в него Тоуби Джонса и втайне разработали историю, которую он и поведал нам, чтобы спровоцировать Пеппера на дальнейшие действия. Свою беседу мы записали на магнитофон, чтобы убедить суд в невиновности Нокса на случай, если наш план не удастся и он всерьез попадет под подозрение в убийстве.

В каком же положении оказался Пеппер, когда услышал из уст одного из компетентнейших экспертов по живописи, что обе картины – оригинал и «современная ему» копия – так похожи, что отличить их можно, только поставив рядом? Пеппер просто не мог не сказать себе: «Я не знаю, что у меня, оригинал или копия? На все утверждения Нокса на этот счет я плевать хотел. Значит, мне надо сравнить картины, причем как можно скорее, потому что картину, которую мне официально передали на хранение, в любой момент может затребовать прокурор». Он надеялся, сравнивая картины, определить, какая из них подлинная, а затем положить копию в архив прокуратуры.

Конечно, истинному знатоку искусства нам не удалось бы всучить за чистую монету ту историю, которую с такой великой ученостью изложил Тоуби Джонс. Но Пеппер был профан и проглотил ее.

Пока я в собственном доме Нокса обвинял его в том, что он осуществил два убийства, сержант Белье обыскивал квартиру и служебный кабинет Пеппера: не спрятал ли он картину там. Было необычайно трудно уговорить нашего доброго сержанта действовать за спиной моего отца. Вечером в пятницу я устроил так, что от Пеппера потребовали сдать в прокуратуру картину, которую я извлек из трубы отопления. Как мы теперь знаем, вчера вечером он тайком взял картину со службы и проскользнул с ней на пустую виллу Нокса, где мы и застали его за искусствоведческими штудиями. Разумеется, сержант Велье и его люди весь день ходили за Пеппером по пятам, как ищейки.

– Тот факт, что он целил мне в сердце, – Эллери легко коснулся своего плеча, – и, к счастью для потомков, немножечко промахнулся, доказывает, что в ужасную для него минуту – когда мы застали его с поличным – он понял, что я заманил его в ловушку.

Слушатели вздохнули, нарушив напряженную тишину. Слуга подал чай. Беседа приняла беспорядочный характер. Со всех сторон Эллери стали засыпать вопросами, которые он искусно ловил на лету, словно жонглер.

– А что, собственно, произошло с этим доктором Уордзом, Квин? – спросил Аллан Чейни. – Почему он исчез столь внезапно и бесследно? Он тоже впутан в это дело?

– Я думаю, что на этот вопрос сможет ответить мисс Бретт, – сказал Эллери улыбаясь.

Джоан подняла глаза и тоже улыбнулась.

– Доктор Уордз был моим коллегой. Он один из опытнейших детективов Скотланд-Ярда.

Нетрудно было заметить, насколько неприятным оказалось это известие для Аллана Чейни.

– Я не имела права говорить вам об этом, мистер Квин, – продолжала Джоан все еще улыбаясь, – потому что он запретил мне это делать. Его поручение состояло в том, чтобы выяснить, где находится картина Леонардо, и предотвратить при этом вмешательство властей, потому что музей хотел избежать скандала. Он был очень рассержен тем, какой оборот приняло дело.

– Значит, он появился в доме Халькиса благодаря вам? – спросил Эллери.

– Да. Когда я заметила, что не продвигаюсь вперед, я написала в музей. Дирекция обратилась в Скотланд-Ярд.

– И он посетил Гримшо в отеле «Бенедикт» в ту ночь?

– Конечно, он. В ту ночь я не могла проследить за Гримшо. Наспех я рассказала доктору Уордзу о ночном визите к Халькису, и он сразу же двинулся по следу. Он видел, как Гримшо встретился с каким-то мужчиной, но кто это был, установить не мог…

– Пеппер, естественно, – пробормотал Эллери.

– …и как оба вошли в отель. Он спрятался за колонной в холле отеля и слышал, как Слоун, затем миссис Слоун, а затем Оделл спрашивали о Гримшо. Разумеется, он не входил в номер Гримшо. Он видел, как все они ушли, за исключением первого посетителя. Естественно, он не мог рассказать вам обо всех своих наблюдениях, не раскрывая своей тайны, а сделать это он был не вправе…

Не зная, что предпринять дальше, доктор Уордз вернулся на виллу Халькиса. На следующий вечер, когда Гримшо и Нокс посетили Халькиса, доктор Уордз, на наше несчастье, отправился в город с миссис Вриленд, в надежде узнать что-то от нее…

Нокс и Сампсон быстро распрощались. Инспектор тоже отправился заканчивать свою работу. Он по-отечески погладил руку Джоан Бретт, панибратски хлопнул Аллана Чейни по плечу и ушел.

Джоан и Аллан поднялись, намереваясь распрощаться. Они явно чувствовали себя скованно.

– Что?! Неужели вы уже уходите? – воскликнул Эллери. Он встал с дивана и улыбнулся. – Подождите-ка. У меня есть еще один маленький сюрприз для вас, мисс Бретт.

Он исчез с такой быстротой, какую ему позволяло развить его состояние. Пока он отсутствовал, не было произнесено ни единого слова. Как двое детей, сердитых друг на друга, Аллан и Джоан стояли лидом к лицу и старались смотреть сквозь друг друга. Когда Эллери вышел из спальни, держа под мышкой увесистый рулон, они разом вздохнули.

– Здесь та самая идиотская штука, из-за которой и заварилась вся эта каша. – Эллери обратился к Джоан с подчеркнутой серьезностью. – Нас больше не интересует бессмертное полотно Леонардо. Поскольку Пеппер мертв, судебный процесс над ним не состоится…

– Вы хотите… неужели вы хотите мне… – Джоан так и не смогла сказать что-либо связное. Аллан Чейни безучастно взирал на стену.

– Разумеется, ведь вы же возвращаетесь в Лондон, не так ли? Вот я и даю вам почетное поручение собственноручно отвезти картину в музей Виктории.

– О! – губы ее вздрогнули. Казалось, она не испытала особого воодушевления. Она нерешительно повертела рулон в руках, словно не знала, что с ним делать.

Эллери подошел к шкафчику и достал оттуда бутылку. Старую, коричневого цвета. Ее содержимое так и блестело. Он что-то сказал слуге, и тот принес из кухни сифон с содовой и бокалы.

– Виски с содовой, мисс Бретт? – жизнерадостно спросил Эллери.

– О, нет.

– В таком случае, быть может, коктейль?

– Вы очень добры, но я ненавижу алкоголь, мистер Квин.

Мисс Бретт сказала это таким ледяным тоном, что у обоих мужчин по спине побежали мурашки.

Аллан Чейни бросал на бутылку взгляды, полные вожделения.

Эллери поставил перед ним бокал, как это водится у настоящих мужчин.

– Виски действительно великолепное, – проговорил Эллери. – Я ведь знаю, что вы любите глоток хорошего виски… Как? Вы не хотите?

Эллери от удивления даже прислонился к стене, чтобы не упасть. Ведь под испытующим взглядом Джоан Бретт Аллан Чейни отодвинул благоухающий напиток с гримасой отвращения.

– Спасибо, – проворчал он. – Я уже достаточно выпил в своей жизни. Не вводите меня в искушение, Квин.

Лед во взоре Джоан Бретт стал таять на глазах; пожалуй, не будет преувеличением сказать, что они так и засияли.

Картина Леоиардо, которая по всем каталогам стоила миллион долларов, выскользнула из ее рук и покатилась по полу, как самый дешевый рулон обоев.

– Жаль, – разочарованно воскликнул Эллери. – Впрочем, от вашей матери я слышал, что вы собираетесь взять на себя ведение всех дел, включая управление галереей Халькиса, мистер Чейни. Это правда?

Аллан кивнул. Эллери продолжал болтать, но вдруг остановился, заметив, что гости перестали его слушать. Джоан вдруг повернулась к Аллану. Их взгляды встретились, и весь мир вокруг перестал для них существовать. Когда Джоан, наконец, повернулась к Эллери, голос ее звучал спокойно и уверенно.

– Я не думаю, – сказала она, – что вернусь в Лондон… И с вашей стороны было бы очень мило, если бы вы…

После того как дверь за ними закрылась, Эллери долго и задумчиво смотрел на картину, которая выскользнула из рук Джоан Бретт и которая была причиной смерти трех человек. Затем он взглянул на дверь, за которой исчезла Джоан Бретт, вздохнул и улыбаясь поднес к губам бокал.

Квин Эллери

К 327 Девять месяцев до убийства; Шерлок Холмс против Джека Потрошителя; Гроб с секретом: Романы/ Пер. с англ. – Екатеринбург: Изд-во Урал, ун-та, 1993.– 480 с. (Неизвестный детектив).

ISBN 5—7525–0451—1

Произведения Эллери Квина, знаменитого американского мастера криминальных головоломок н тайн, давно и по праву обосновались на вершинах успеха. В романе «Девять месяцев до убийства», впервые выходящем на русском языке, передана тревожная атмосфера созревающего преступления, неотвратимой смерти. Искусно сплетенная интрига, магическая символика детективной тайны прочно удерживают читательское внимание. Роман «Шерлок Холмс против Джека Потрошителя» («Этюд в жестоких топах») впервые выходит у нас в полном варианте. Писатель-сыщик, находчивый, остроумный и фантастически проницательный, горит желанием открыть «инкогнито» Джека Потрошителя, маньяка-убинцы, державшего в страхе весь Лондон. Роман «Гроб с секретом», как принято, начинается с трупа. На этот раз исчезает завещание умершего. Эллери Квин с риском для жизни берет в руки запутанный клубок преступлений.

Книга адресуется всем почитателям Эллери Квина, Шерлока Холмса, поклонникам криминальных загадок, острого ума, любителям магически очаровательных детективов.

Неизвестный детектив Эллери Квин

ДЕВЯТЬ МЕСЯЦЕВ ДО УБИЙСТВА

Редактор А. В. Данилова Художник А. В. Жгирь Технический редактор А. И. Долженко Корректоры Л. В. Голава, Т. С. Валек

Сдано в набор 01.12.92. Подписано в печать 18.02.93. Формат 84ХЮ87з2– Бумага офсетная. Гарнитура литературная. Печать высокая. Уел. печ. л. 25,2. Уел. кр. – отт. 26, 44. Уч. изд. л. 28,0.

Тираж 125 000 экз. Заказ № 7195. Арт. С. 93.

Издательство Уральского университета.

620219, Екатеринбург, ГСП-830, пр. Ленина, 136.

ДО «Звезда»

614600, г. Пермь, ГСП-131, ул. Дружбы. 34.