Текст книги "Господин Вечности (СИ)"

Автор книги: Елизавета Тьма

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 26 страниц)

   "Второй-один! Это же Тъерг!"

   "Наш?.." – недоумённо уточнил напарник.

   "Наш! – уверенно ответил я. И рявкнул на общей волне изготовившейся к атаке команде: – Красного не трогать! Это союзник!"

   "Это демон!" – не пожелал меня услышать Первый.

   "Это союзник, командир!" – настоял на своём я, прицельно ударив "поглотителем" по серому противнику Тъерга.

   Взвыв, серый уродец, похожий на жуткого кентавра-паука-мутанта, отлетел к стене и бросился к лежащему Призраку. Слаженный удар команды снова размазал жуткую тварь по стене. Инфернала из высших убить очень непросто. Тъерг снова кинулся на противника, мы же объединили всю ударную мощь девяти Призраков, раз за разом атакуя врага. Но только ранили. Убить живучую гадину никак не получалось.

   Быстро и беззвучно переговорив, наша боевая пара и пришедший в себя нуб бросились выполнять мой безумный план. Расширив разрыв, сплели из обрывков оружейных кодов пространственную бомбу. Выставив таймер на одну секунду, закинули в разрыв. Рвануло так, что нас расшвыряло к стенкам. Но своего мы добились.

   Поднявшись и встряхнув головой, оглушённый взрывом демон всё понял с одного взгляда. Не теряя времени, он схватил своего израненного, но живого и крайне опасного противника в охапку, и зашвырнул в на время потерявший стабильность разрыв!

   Команда тут же изготовилась к атаке оставшегося демона, а я приложил руку к горлу, используя последние разработки команды.

   – Стоять! Тъерг Галвиваш, Девятый Старший клана Когтей, мы не будем атаковать тебя, – не имеющий интонаций и лишённый какой-либо индивидуальности так же, как наши тела, серый голос Серого Призрака.

   – Уже Восьмой Старший, – самодовольно отозвалась жуткая тварь. Метаморф-мутант, не имеющий постоянного облика, в этот раз выбрал тот же вид, что и последний раз, когда я видел его. Высший инфернальный пёс. – Благодарю за услугу. И если могу немедля оказать ответную...

   – Ты и так мне должен, поклявшийся на крови, – всё тот же безликий голос.

   Удивившись, демон несколько мгновений сверлил меня пристальным взглядом и понятливо кивнул. Улыбнулся полной острых зубов уродливой пастью на приплюснутой морде. Встал на мощные задние лапы, плавно перетёк в человеческий облик. Перетекание – тошнотворное зрелище! Когда имеющее чёткие контуры тело начинают плавиться и течь, как разогреваемый пластилин – передёргивает. Хорошо, что в неопределённом состоянии метаморф пребывал не больше пяти секунд. И встал на две ноги огромным, бритоголовым мужиком в байкерском прикиде.

   – Так какую услугу я могу оказать Безликим незамедлительно, чтобы не увеличивать долг?

   – Ворота твои? – я указал рукой на разрыв в пространстве. – Убери их с моей территории.

   – Не знал, что ты претендуешь на этот континент, – хмыкнул демон.

   – Я претендую на этот мир, Тъерг.

   – Я не могу их убрать, – согнал с лица ухмылку демон. – Пока что – не могу. Мои враги заключили договор с людьми твоего мира. Разрывы созданы по новой технологии. И пока что уничтожить их не представляется возможным.

   – Сколько всего таких врат? – подал голос Первый.

   – Около двухсот, – отозвался демон в человеческом облике. Смотрел он при этом только на меня. – И некоторые из них способны помочь в твоём безумном и самоубийственном поиске, Безликий.

   Что-то в глубине моего сознания дрогнуло, отзываясь на слова метаморфа.

   – Я прошу тебя последовать своей клятве, Тъерг Галвиваш. Врата представляют опасность для меня. Обезопась их, насколько это в твоих силах, если не можешь закрыть. Если можешь – закрывай.

   – Я последую клятве на крови, – кивнул демон.

   – А теперь – позволь нам уйти из ловушки.

   Метаморф огляделся, безошибочно направился к запершемуся учёному. Вежливо постучал костяшками пальцев в бронированное стекло и столь же вежливо попросил:

   – Эй, червяк бледнозадый! Отпусти Безликих, пока я тебе кишки на шею не намотал!

   Белый от страха учёный дрожащими руками набрал на компе нужную команду. Под потолком открылся небольшой люк. Как раз, чтобы Призраки по-одному прошли.

   Первыми вытаскивали раненых и носителя информации – главную ценность. Последним уходил я.

   – Эй, малый! – позвал Тъерг. Я обернулся, остановившись. Демон весело скалился. – Ты безумен как инфернал, и непредсказуем как настоящий хаосит. Но мне это по нраву!

   – Не убивай невинных в моём мире, Тъерг. И я не убью тебя снова.

   – Невинные мне больше не нужны, – инфернал усмехнулся ещё веселей.

   Я ушёл, больше не оборачиваясь. Нужно доставить носителя информации до перевалочной базы. Никаких "авариек".

   "Какого Хаоса это было, Крылатый?!" – накинулся на меня командир, стоило мне войти в "Чистилище" последним.

   "Это был наш должник, – стеной передо мной встал брат. – Не бузи, командир, ты же знаешь, что драться выгодно не со всеми. Тем более, что перед тем, как заключить союз, мы с малым дважды его убивали".

   "Дрэйк, это высший инфернальный безобличный метаморф! – добавил я, не спеша покидать надёжное убежище за спиной брата. – Его практически нереально окончательно убить. – Разве что в Лесу Изначальных этот демон не продержался бы и двух недель, если бы не скрылся в Болоте, но об этом забудем. – А метаморфы – те ещё мстительные ублюдки. Лучше иметь такого в союзниках, чем в смертельных врагах".

   "Информацию!" – резко и зло бросил командир, протягивая нам руки.

   Переглянувшись с братом, мы одинаково пожали плечами и ответили на приглашение к приватному разговору без слов. Через минуту Дрэйк вздохнул и отлетел в сторону, махнув на нас рукой.

   "В этот раз вы правы, ребята. Но будьте добры предупреждать о подобных вещах! Вэнди, ты перекинула информацию?"

   "Давно уже. Все только тебя ждут. Идём домой, я спать хочу, а Рейдер с Маньяком вон вообще в сознании едва-едва!"

   "Маньяки в порядке, – отозвались двойняшки. – Наш нуб цел. А вот нуб Крылатого с Апокалипсисом что-то плохо выглядит".

   "Рейдер, надеюсь телефон у тебя рядом с ухом! – подтащив Призрака к выходу, сказал я. – Приготовься, сейчас я буду тебе звонить и орать на тебя за безалаберность!"

   Ван завис на секунду, а потом заржал как ненормальный.

   Вот чёрт! Набрался от брата. Обычно он звонил и орал на меня в трубку после не самых удачных рейдов, когда я подставлялся под удар.

   В общем, повышать голос и читать лекции я не стал. Мирно поинтересовался самочувствием тёмного и пообещал нагрянуть в субботу, проверить как его успехи на поприще обучения. Райнор обречённо вздохнул и пообещал подтянуть самоконтроль.

   Брат закрыл лежащий на животе ноут, так же как и я загнал Иглу антенны под кожу в запястье. Скривившись, потёр всё ещё не слишком послушную руку.

   – Прогулять первую пару, что ли? – риторически поинтересовался брат в потолок. – Малой, что у нас первой парой сегодня?

   – Лингвистика, – ответил я, садясь на своём диване, убирая планшетный комп на тумбочку, туда же скидывая виртуальный обруч с браслетами.

   Нашёл рядом бутылку воды, в тумбочке – обезболивающие. Все вчерашние травмы ныли просто зверски. Боль не сильная, но очень изматывающая. И по всему телу, что самое поганое. Я сегодня точно никуда не пойду!

   – А препод по лингвистике у нас Дрэйк... – произнёс всё так же в потолок брат. – Решено, прогуляю!

   Апокалипсис аккуратно скинул ноутбук на пол, завернулся в одеяло и прикинулся трупом. Я тоже задремал, решив не травмировать и без того израненное тело лишний раз.

   А через час пришёл Дрэйк. Ввалился в комнату, открыв нашу дверь запасным ключом. Придётся замок менять.

   Ван взвился в воздух, и быстрее, чем командир успел сказать хоть что-то, заорал:

   – Какого хрена ты на служебный инвентарь наступаешь?! Сойди с моего ноута, быстро!

   Опешивший директор быстро отступил на пару шагов. До ноута светлого на самом деле он не дошёл метра три.

   – Чего пришёл, командир? – раздражённо поинтересовался Ван, зевая и кутаясь в одеяло.

   – Завтрак принёс, – пожав плечами, Дрэйк невозмутимо поставил на стол два закрытых порционных контейнера. – Вас обоих в столовой не было. Ну ладно Ирдес, но ты-то, Ван, чего всё ещё дрыхнешь?

   – А я прогуливаю твой предмет, – нагло ответил светлый. – И отсыпаюсь после дела.

   – Ага, а командир, значит, после дела может не отсыпаться. Собирайся, Ван, ты мне нужен на уроке!

   В общем, лингвист растормошил жутко недовольного, раздражённого Вана, утащил его с собой на пары. Предварительно они прикончили завтрак, от которого я отказался. Потребовав от Вана обещания, что если ему понадобиться помощь – то он сразу позовёт, я снова уснул. И мирно спал до обеда, пока не притащился Шон. Стянув с меня одеяло и оценив количество бинтов и пластырей, пропитавшихся кровью, брат потемнел лицом. Но, взяв себя в руки, не пошёл крушить аудитории сразу, а вместо этого потребовал от меня сменить пришедшие в негодность повязки и пластыри. Отбрыкаться не удалось.

   После того, как мои руки, бок и ноги оказались заклеены и забинтованы наново, я потребовал от брата не вмешиваться в мои дела и не подрывать мой авторитет. Шон ругался, грозился, просил и уговаривал. Но сдаться ему пришлось. Со своими делами я разберусь сам. Хотя Шон всё же вытянул из меня обещание, что если они посмеют подшутить надо мной или Ваном, когда он будет рядом – у брата есть неоспоримое право сделать из них отбивную.

   В общем, отоспался я ближе к вечеру. Проснулся и понял что жутко хочу есть! Готов жевать обивку дивана!!

   Первостепенной задачей стала добыча еды. Где меня здесь кормят? В столовой и у девочек. Так, а я вроде бы девочкам сегодня что-то обещал. Решено, пойду к ним!

   Жутко чесались и болели заживающие под бинтами и пластырями... даже не знаю, как их назвать. Для ран несерьёзные, для царапин слишком глубокие и многочисленные. А, ладно, как не назови, болеть меньше не станет. Отыскав чёрную майку с очередным острозубо скалящимся смайликом, украшенным декоративными рожками, хвостиком с острым наконечником и с надписью вокруг картинки "Если не злить – настоящий ангел", вытащил из-под дивана не сильно пыльные джинсы и кроссовки, быстро оделся. Расчесав волосы, обнаружил, что в пределах видимости нет ни одной целой резинки! Блин, в косу их опять убирать, что ли?

   Потянувшаяся к затылку рука замерла на полпути. Раскалённой болью обожгло воспоминание о том, как я плёл косу ей... Аккуратно, тщательно, долго... И волосы её, такие же чёрные, гладкие, тяжёлые, длиннее моих...

   Опустив руку, я закрыл глаза. Вдохнул. Никогда больше я не буду плести себе косу. Никогда в жизни. Никогда. Выдохнул. Открыл глаза.

   Пофигу. Так пойду.

   Академия, как правило, представляла собой лабиринт ещё почище, чем некоторые медучреждения. И общага не являлась исключением, делясь не только на этажи, но и на корпуса-донжоны. Для первых-третьих, четвёртых-пятых и шестых-седьмых курсов. Парни обычно занимали нижние этажи, девчонки селились наверху. Комнаты делили на двоих-троих, реже – на четверых. Три донжона соединялись меж собой подвесными коридорами и лестницами, а так же общей "гостиной" – первые три-пять этажей всегда занимала центральная постройка, объединявшая трёхбашенную общагу в одно здание. Как правило, связанное с основным учебным корпусом парой-тройкой надземных коридоров-переходов.

   Такое деление вовсе не означало, что при смене курса нужно обязательно переселяться на новое место. Частенько просто меняли нумерацию зданий.

   Обычно возрастные группы не разбавлялись другими курсами, но исключения делали для близких родственников. И первокурсника вполне могли подселить к пятикурснику, если они родные братья. Шона мы к себе не пустили, пусть нафиг идёт, нам с Ваном и так тесновато в этой каморке. Впрочем, Шон и не стремился сунуть голову в пасть тигру, нарушая личное пространство "двух неадекватных братьев, за-что-мне-такое-наказание". Со светлым мы зоны комфорта поделили и ни один без нужды не нарушал незримые границы другого.

   Так о чём это я? А, о том, что я тупица редкий! Я живу на четвёртом этаже, а девчонки – на шестом. Обычно достаточно пройти по внутренней лестнице донжона, но не в этот раз – придурки-студенты что-то взорвали и внутренняя лестница оказалась заблокирована! И нет бы мне, умному чрезвычайно, сообразить подняться по внешней, через соседний донжон, так я попёрся через центральное здание!

   Поднялся бы спокойно наверх и через централку, хоть это на самом деле дольше, чем через соседний донжон, не смотря на то, что кажется наоборот... Но с моей везучестью я же просто не мог не наткнуться на компанию своих недобитых противников!

   Окинув на этот раз только четвёрку весьма далёким от доброжелательного взглядом, хотел пройти мимо, да не тут-то было!

   – Эй, парень, подожди!

   И этот умник, который кинул мяч в спортзале, схватил меня за пострадавшую левую руку! Больно же!!! Я разражено зашипел сквозь зубы и сокурсник тут же разжал пальцы, выпуская мой локоть из захвата.

   – Извини, – тут же состроил виноватую рожу этот здоровый лоб. И замялся, не зная, как начать разговор. Я не собирался облегчать ему задачу. Вздохнув, человек заговорил: – Я извиниться хотел за мяч. Погано как-то вышло.

   – Ну и? – недовольство пополам с раздражением живо нарисовались на моём лице.

   – Да просто чтобы непоняток не было, – пришёл другу на помощь другой нормандец. Который протирал своими штанами моё место в аудитории. – Нам ведь ещё учиться дальше и придётся в одной группе. Про драку на математике, надеюсь, забудем? Ну, погорячились мы, признаю. Да и вы тоже. А с мячом Боря сглупил. Ты ловко полосу прошёл, Боря решил, что ты максимум равновесие потеряешь. В общем, мы просто хотим всё уладить, понимаешь? Чтобы больше не было таких стычек, ведь в них мы все пострадаем, верно? Никому от этого не будет пользы...

   Жесты, интонации, способ построения фраз, тембр голоса...

   – Используй своё дешёвое НЛП на блондинках в ночных клубах! – оборвал я. – Ты выбрал паршивый способ извиниться за свою тупость!

   Отступив, студен посмотрел на меня с искренним удивлением. Повинился:

   – Привычка! Больше не буду. Поговорим нормально?

   Внутри нарастало раздражение, подстёгиваемое голодом.

   – Вы чего от меня хотите на данный момент, а?

   – Уладить возникшее недопонимание, – ответил сокурсник. Протянул руку. – Я – Стас Добровольский. Шутник, который тебя сбил – Боря Немиров.

   – Ирдес рит'Рау, – легко слетела ложь с языка. Я всегда использую близкородственный мамин род, если хочу скрыть своё имя. Мамин отец был рит'Рау, но на ступень младше маминой матери из рау'Гелио. Обычно прокатывает. У Шона сложнее, таких здоровых в этом роду практически нет, но он тоже может при большом желании прикрыться фамилией Рау. Собственно, под ней мы тут и числимся. Я поднял вверх ладони, демонстрируя бинты и пластыри. Если левая разодрана в клочья, то правая практически невредима и пластыри налеплены на неё больше для Шонового спокойствия. – Руку не пожму, не зажили ещё руки. Это всё, или ещё вопросы?

   Викинги переглянулись. Тот, который Стас посмотрел на меня с лёгкой, доброжелательной улыбкой. И почему мне хочется ему врезать за это, а?

   – Да, в общем-то всё. Я надеюсь, что в дальнейшем обойдёмся без таких стычек, у меня нет желания драться... тем более, с подростками.

   – За своих беспокоишься? – хмыкнул я, на миг обнажив клыки. – Я может и мелкий, но на третьем курсе и лучший на потоке не за красивые глаза. Хотя, безусловно, и за них тоже! В общем, Стас, тебе и твоей компании стоило бы уяснить, что во избежание неприятностей передо мной не надо извиняться после драки. Надо не проверять прочность моего положения в обществе, что касаемо и общества студентов. Потому что, новичок, поверь – оно прочно. А теперь – меня ждут, поэтому до встречи на лекциях!

   Махнув рукой этой гоп-компании, я направился к лестнице. Услышал одобрительное хмыканье и тихое "а молодец пацан!". Стас произнёс мне вдогонку:

   – А за место лучших мы ещё повоюем на занятиях. Ведь habent sua sidera lites. И scientia potentia est! #

   Остановившись, я обернулся и усмехнулся:

   – Что, Стас Добровольский, привык жить по правилу veni, vidi, vici?# Так я не собираюсь с тобой соревноваться и сильно сомневаюсь, чтобы моему брату такая трата времени была интересна. Aquila non captat muscas! #

   Я уже почти преодолел пролёт, когда краем уха услышал негромко брошенное мне в спину:

   – Орёл, говоришь? Птичка по полёту видна... passer domesticus.#

   # Habent sua sidera lites – споры судьба решает (лат.)

   scientia potentia est – Знание – сила (лат.)

   Veni, vidi, vici – пришел, увидел, победил (лат.)

   Aquila non captat muscas – Орёл не ловит мух. (лат.)

   passer domesticus – домашний (живущий в городах среди людей) воробей (лат.) здесь – воробушек (прим.авт.)

   Вместо раздражения последняя фраза вызвала весёлый смех. Чем безобидней я выгляжу, тем легче мне в итоге справиться с теми, кто вздумает проверить меня на прочность! Котёнка близко подпустят к себе, не догадываясь о том, что маленький безобидный комок шерсти со смешными коготками и крохотными зубками, может быстро стать большим, клыкастым и когтистым тигром.

   Девчонки, как выяснилось, меня не ждали. Думали, что я буду отлёживаться. Ага, щас! Скучно же! И мысли ненужные в голову лезут...

   В ответ на "так ты сыграешь, Ирдес?", я состроил страдальческое выражение лица и горестно взвыл, что они решили заморить меня голодом насмерть! Однокурсницы посмеялись, но, продолжая подшучивать, накормили. Даже сладости нашли! После куска торта я был готов уговориться практически на всё, что бы ни попросили эти благодетельницы и избавительницы от голодных мук одного тёмного подростка.

   – Пойдём в кубрик? – предложила Оля. – Там сейчас Ритка, Деня и Андрей сбежали из медчасти...

   Кубриком называли общую комнату двух этажей. Зал отдыха на выходных, мозгового штурма – во время сессий, неофициальных и неразрешённых студенческих вечеринок... Короче, кубрик. Просторное помещение, обычно в форме шестигранника. На пространстве академии не экономили, никакой тесноты и утрамбовки, как в человеческих учебных заведений.

   Пребывая в благодушном настроении, я позволил утащить себя в заданном направлении.

   Кроме Дениса и Риты, которые сидели в обнимку в широком кресле, тут собралось ещё человек десять. Пророк с загипсованной рукой сидел чуть в стороне от остальных, и старался лишний раз не дёргаться. Видеть меня были рады, да и мне на душе стало тепло в хорошей компании. И распивали явно не тот лимонад, бутылка которого на столе стояла! Пошарив под столом и вынув оттуда завёрнутую в пакет пластиковую тару, глотнул прямо из горла, одобрительно кивнул. Светлое пиво. Вкусное. Заныкал тару обратно под стол и весело сообщил:

   – Если мастер поймает, я не с вами и вообще мимо пробегал!

   – Да брось, – усмехнулся Мистраль. – На твой невинный взгляд даже наш неподкупный и беспощадный мастер купится. Ты ж ангел! – и сокурсник указал на смайлик, весело скалившийся на моей майке. – Если состроишь несчастное выражение лица, так заранее всё простят.

   Я тут же состроил самое скорбно-возвышенное выражение, какое только смог. Но не удержался и почти сразу рассмеялся. Засмеялись и остальные.

   Взяться за гитару уговорили быстро, хотя я и посопротивлялся для проформы. Они знали, что меня не надо просить спеть что-то конкретное, за "заказ музыки" я могу и гитарой по башке дать. Хотя, гитару, мою чёрную красавицу, пожалею. А вот кулака в зубы допроситься можно! Если девушки такую ошибку совершат – я сострою мину оскорблённого до глубины души и несправедливо обиженного ребёнка, и они же сами об этом пожалеют. Другое дело, когда я спрашиваю "что тебе спеть".

   Музыка рождалась под пальцами, заполнив мою душу и захватывая в свой ритм других. Я играл и пел, забывая обо всём. Модификация голосовых связок привычная и лёгкая, не зря я столько лет учился у оперной певицы. Только одно... когда меняешь голос для того, чтобы петь – говорить больно. Будто ножи в горло втыкают.

   Они радовались и было так хорошо, что легко рождались весёлые, радостные песни. Те, от которых они улыбались и смеялись.

   Откуда-то повеяло холодом... И я вдруг поймал себя на том, что под пальцами зазвучал другой ритм, подчиняясь памяти, подаренной моим странным сном.

   Жить, чтоб сгореть,

   И сгореть, чтобы жить,

   Не заблудившись во тьме.

   Время придет,

   За собой позовет

   Феникс, рожденный в огне!.. #

   # Ария – "Феникс"

   И только я знаю, что огонь, в котором рождён мой друг Феникс – ледяной. Феникс... Ветер... Мой бог и мой друг. Моя душа – по-прежнему твой храм. И мне остаётся только призрак надежды, что когда-нибудь моя душа перестанет быть храмом для мёртвого бога. И ты возродишься, смертный бог. Без тебя, боюсь, долго я не протяну. И без твоей помощи... у меня нет даже призрака шанса вернуть мою богиню.

   Хэх... настроение изменилось, изменилась и музыка.

   И я люблю, но эта боль сильней день ото дня!

   Я все еще люблю тебя, и смех твой слышу я!

   Терять уже я научился, научи прощать

   И жить без страха снова потерять... тебя... #

   # Ольви – "Потерять тебя"

   Пора прекращать... Гитара не хочет уходить, струны льнут к пальцам песня за песней. Она ведь живая, часть моей души, моя чёрная красавица. И создана чтобы забирать мою боль. Долгое время я не знал, какой секрет спрятал отец в этом артефакте. Пока не испытал запредельную пытку, а она оказалась у меня в руках. И чем хуже мне становилось, тем сильнее она ломалась. Стальной гриф напополам...

   Струны, казалось, гладили пальцы. Хотя обычно, если я долго играю – струны режут их в кровь, как ножи.

   Хватит. Прошу тебя, хватит. Я позову тебя ночью, на крыше, один. А теперь – уходи. Не желаешь? Ну, давай тогда споём что-нибудь повеселее. Взгляни как сидят вместе два чудных светловолосых человечка – Ритка и Деня. Видишь, как за руки держатся? Не удивлюсь, если всю жизнь вместе пройдут. Если, конечно, когда-нибудь повзрослеют, избавившись от молодой дури, присущей некоторым. Давай для них...

   Живая пляска пламени костра в музыке струн и словах новой песни. Несложной, но завораживающей. Мне самому хотелось уйти в движение вслед за музыкой.

   Отзвучали последние аккорды, но казалось, музыка ещё гуляет под сводом потолка, дрожит в тенях по углам, хотя моей чёрной красавицы уже нет в руках. Пальцы всё-таки сбил. Не сильно, часа через три-четыре уже забуду.

   – Всё, – откинувшись на спинку дивана, я закрыл глаза. – Рука болит.

   Влад быстро поднялся со своего места, остановился за моим плечом, провёл раскрытой ладонью над моей лежащей на подлокотнике дивана рукой. Разодранная конечность, замотанная в бинты и пластыри, тут же онемела.

   – Так легче? – поинтересовался тёмный.

   Я кивнул. Надо же, неуч Влад ри'Тарг освоил "ледышку". Хотя, накладывает тёмный её отвратительно, работа с Силами у него топорная. Рука на самом деле болела меньше, чем пробитые насквозь стопы, на которых мне ещё ходить надо, и разодранные ноги, и бок.

   Некоторое время всё вокруг ещё жило отголосками музыки. Она звучала в тихих словах, в жестах, улыбках и взглядах окружающих. В моей душе царила живая, мелодичная тишина. Смутная тоска на дне души органично вписывалась в эту тишину. И мне не хотелось ничего менять, не хотелось нарушить эту тусклую гармонию в себе...

   Но окружающие решили сделать это за меня.

   Рита, сидевшая напротив через столик, в упор посмотрела на меня, и беспощадно спросила:

   – Ну и кто же эта бесконечно эгоистичная стерва, которая посмела разбить сердце такому чуду, как ты?

   Я не сразу понял, что она сказала. А когда до меня в полной мере дошёл смысл её слов... Когти пропороли подлокотник дивана.

   – Рита... – внезапно севший голос удалось проконтролировать с трудом. – Никогда, Рита... Никогда такого не говори... Она не сможет опровергнуть твои слова, не скажет, насколько ты не права. И ты даже не сможешь прийти на её могилу, чтобы извиниться за эти обвинения. Потому что от неё не осталось могилы. Я сжёг её тело на ритуальном погребальном костре. После того как она умерла на моих руках, когда я не успел закрыть её собой. Поэтому... – подавшись вперёд, я пристально взглянул сначала в глаза блондинки, а потом оглядел и всех остальных. – Никогда даже не думай, что Таэш могла быть хоть в чём-то не хороша. – Откинулся обратно на спинку дивана, убрал когти. Индифферентно добавил: – Спроси у близнецов, они тебе расскажут, какое это было забавное, наглое, невозможное и прекрасное тёмное чудо.

   Потерявший краски мир на время перестал меня интересовать. Вернулся обратно я уже снова умея улыбнуться и запихав поглубже всё лишнее. Никому не нужна чужая полумёртвая душа. Я всегда являлся символом неунывающей веры в лучшее, а не чёрной тоски и смерти. Сам накалил, сам и разряжу обстановку.

   Несколько жестоких подколок окружающих, лёгких шуток, обсуждение моих хвостов с прошлой сессии, и всё как прежде. Как до глупых слов голубоглазой блондинки. На вопрос о том, готовился ли я к двум недосданным зачётам, пожал плечами и ответил, что конечно же нет.

   – А зачем тебе готовиться, если ты и так гений? – сказал из своего кресла Пророк.

   – Я? – искренне удивился. Отмахнулся. – Да ну, брось! Вот Ван – тот гений. А я только немного сообразительней большинства.

   – Ты себя очень сильно недооцениваешь! – объявил Пророк. – Ван, конечно, гениален, но тебе это даётся легче, чем светлому. Ему требуется большая дисциплинированность ума для того, чтобы быть гением, ты же легко и естественно царствуешь в любом хаосе! То, что нам приходится подолгу заучивать, ты запоминаешь один раз услышав. Не просто запоминаешь, но полностью понимаешь. Ты можешь не помнить ни названий, ни формул, но всё докажешь и решишь в лёгкую, едва уловив принцип.

   – Это потому, что мне всё чрезвычайно легко, я так уматываюсь на учёбе? – хмыкнул я.

   – Это потому, что у тебя занятий в два раза больше, чем у любого из нас, – встрял Мистраль. – В этом плане ты сумасшедший. Во всей академии только ты себе набрал такое количество дополнительной учёбы, чтобы спать и есть становилось решительно некогда.

   – Ну, спасибо, ребята! То я гений, то сумасшедший! Вы уж определитесь...

   Сокурсники со смехом заверили, что одно другому вовсе не помеха.

   Хорошо. Можно снова откинуться на спинку дивана, слушать их негромкие разговоры и смех, и молчать.

   – Ирдес, – Оксана коснулась моей руки. – Ты меня до библиотеки не проводишь?

   – Конечно, – кивнул я, поднимаясь на ноги.

   – Уже уходишь? – спросил Мистраль.

   – Ага, – согласился я. – Надеюсь, что без моей помощи вы со своим подстольным компроматом справитесь! – кивнул в сторону заныканой тары с... не с лимонадом, короче. – Только много на себя не бери, а то будет опять: "Я танцую пьяный на столе, нуба-нуба-е!" – пропел я, подражая Профессору Лебединскому и изобразив, как именно будет танцевать нетрезвый Денис.

   Грянул весёлый гогот и сокурсники принялись подкалывать хохотавшего Деню.

   Мы с Ксаной в это время успели смыться.

   – Ксан, у тебя, случайно, резинки для волос нет? – спросил я. – А то я все свои растерял.

   Сняв запрошенное со своих тёмных, волнистых волос, девушка протянула её мне.

   – Держи!

   Черный цвет меня более чем устраивал и, направляясь следом за девушкой, я убрал волосы в хвост. Мне приходится ходить с распущенными, потому что два десятка резинок улетают дней за пять. Часть теряется, но в основном они рвутся. У меня очень густые волосы, толщина косы заметно шире моего запястья. Ещё очень гладкие. Их трудно удержать под резинкой и в косе ненамного проще. Так... аутотренинг "Ирдес не хочет стричься, Ирдес не будет бриться на лысо тем более! Заткнись, паранойя!"

   Только сейчас, идя по коридору от общаги к учебному корпусу, я обратил внимание на безлюдность и темноту. Ого, а время-то к полуночи! Это сколько я играл? Четыре с лишним часа? Удивлён, что так мало сбил пальцы.

   Библиотека у нас работает часов до трёх ночи, часто студенты там же в читальном зале и засыпают над книгами. Особенно во время сессий.

   – Несчастный ребёнок, – вздохнула идущая рядом Ксана.

   – Кто? – искоса взглянув на неё, поинтересовался я.

   – Ты, конечно, – негромко произнесла она.

   Я даже притормозил. С чего бы это? Не, конечно, когда девочки меня жалеют, это значит, что я всегда накормленный и обогретый, но сейчас-то с чего такие разговоры?

   Сокурсница очень ласково провела ладонью по моему лицу. Мне даже не захотелось отстраняться.

   – Сколько я тебя знаю, в тебе всегда был железный стержень, Ирдес. Ты можешь выглядеть обманчиво мягким, но ты же из стали отлит. А с тех пор, как вернулся... ты будто надломлен. Скрываешь отлично, окружающие не замечают. Только иногда в тебе виден этот надлом. И мне очень жаль, что так вышло с тобой. Ты – настоящее чудо. Остаётся только мечтать о том, что когда-нибудь ты сможешь снова стать прежним.

   Отвернувшись, я долго смотрел в пустоту коридора. Она не лучшая на курсе по оценкам. Но исключительно мудрая девушка. Мудрая и проницательная.

   – Я не надломлен, Ксанка, – сдавило горло тисками. – Я изломан. Эта жизнь похожа на сон. То ли кошмарный, то ли просто пустой и бессмысленный. Иногда, очнувшись, я оглядываюсь и никак не могу понять – почему это я ещё живу, если жить мне незачем? Смысла больше ни в чём нету. Всё происходящее – агония. Зачем дышу, если свежий ветер – как отрава в лёгких? Лучше уж парами синильной кислоты надышаться. Потом я закрываю глаза. Вспоминаю, что у меня есть братья, которые могут не пережить моей смерти, двойняшки, которые от меня зависят. И продолжаю жить. Но я сломан, Ксана. И этого уже ничто не изменит. Идём. Мне всё ещё очень больно наступать на ноги, но стоять ещё больнее.

   Дальше я смотрел только перед собой.

   – Ты куда сильнее, чем тебе кажется. Ирис, цветочек из стали, – сокурсница легонько погладила меня по плечу.

   Тут же захотелось обидеться на последнюю фразу. Но почему-то не получилось.

   ...Ирдес не заметил, что в уголке кубрика тихо сидел никем не замеченный новичок. Чужой в этой дружной компании. Не заметил мальчик и того, что чужак выскользнул следом за ним. Проследил. И ушёл, едва мальчик и девушка дошли до библиотеки.

   И очень скоро уже отчитывался перед главой своей шайки.

   – Его действительно ценят, Слава. Этот маленький поганец умеет заворожить своё окружение. За счёт того, что красив как ангелочек и обаятелен как дьяволёнок. Голос у него тоже ангельский, а уж что он с гитарой вытворяет... Даже меня цепляет за душу. Очень забавно в этом поганце сочетаются надменность со скромностью и застенчивостью. А теперь послушай, что я записал. Это весьма познавательно.