Текст книги "Господин Вечности (СИ)"

Автор книги: Елизавета Тьма

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 26 страниц)

   Последняя Леди ар'Риа влилась в другой род и умерла уже давно. Последний Рыцарь погиб тридцать лет назад. Отец Райнора, скорее всего, был таким же полукровкой, росшим где-то вне рода!

   – Если твоя мать не хотела воспитывать нежеланного сына, ей достаточно было подойти к любому тёмному на улице и просто отдать тебя. Любой тёмный принял бы новое дитя с радостью. Ну почему ты не из какого-нибудь нормального рода, а?! – почти с обидой воскликнул я. – Сдал бы тебя главе с рук на руки и проблем бы не знал! А что теперь с тобой делать?! Академию же ты не потянешь. Нужно щадящее домашнее обучение. Ну и где искать тебе наставника?!

   Поймав себя на том, что расхаживаю перед всё ещё сидящим на полу тёмным как лектор по кафедре, я остановился и окинул взглядом напрочь потерявшихся в вываленном на них ворохе информации байкеров. Интересно, почему проблемы находят меня всегда и везде? Ещё и обязательно толпой, не желая приходить поодиночке.

   Райнор поднялся на ноги и с раздражением поинтересовался:

   – Да какое тебе вообще до меня дело?

   Подступив к парню вплотную, взглянул на него немного снизу вверх. Но так, чтобы ему казалось, что я выше ростом, а не наоборот. Призвал фламберг, демонстративно крутанул одной рукой эту неподъёмную тяжесть и поставил так, чтобы рукоять огромного двуручника оказалась возле правого плеча. Ткнул пальцем в рукоять.

   – Что, даже из любопытства не пытался узнать, какой знак какую ступень обозначает?

   Не глядя провёл пальцами по знаку. С трудом удержав каменное выражение лица, даже не вздрогнул. Только покосился на рукоять и усилием воли остановил заметавшиеся стаей спятивших птиц мысли. Спокойно убрал фламберг прадеда Терриана.

   Через полминуты Райнор с детской обидой заявил, что молокосос вроде меня полноценным рыцарем быть не может по определению. Пришлось ледяным тоном напомнить, что статус не зависит от возраста и совершеннолетие у каждого из нас наступает индивидуально, обычно варьируясь от семнадцати до двадцати двух. Очень редко наступает в тринадцать-четырнадцать, в исключительных случаях можно найти не достигшего совершеннолетия тридцатилетнего тёмного.

   После чего этот необученный придурок начал сквозь зубы цедить, что он ни в какой помощи не нуждается и способен разобраться со всем самостоятельно.

   – Небо, как же вы все, сопляки великовозрастные, меня достали, – устало махнув рукой, я отошёл, сел на стул, на спинке которого всё ещё лежало одеяло. Снова начинала болеть голова. – Хочешь умереть – не буду неволить. Один кретином меньше.

   Тёмный растерянно замер, открыл было рот, но так и закрыл, ничего не сказав.

   Пока мы разбирались меж собой, байкеры что-то негромко обсуждали в стороне. Как только наш разговор закончился, Вампир с Борманом оттащили в Райнора в дальний угол, а ко мне подсел Дизель.

   – Слушай... – байкер запнулся, не в силах припомнить моего имени. Которого, впрочем, я не называл. – Парень, всё правда настолько плохо, как ты говорил? И если так, ты действительно можешь помочь?

   – Всё плохо, – кивнул я, не глядя на мужика. – Могу не просто помочь, а решить все проблемы. Собственно, это моя обязанность, даже если придётся действовать грубой силой.

   Некоторое время царило молчание, и только из дальнего угла доносились приглушённые голоса остальных. Вампир что-то втолковывал Рейдеру, а тот нервно огрызался.

   – Не обижайся на него, – смущённо попросил Дизель. – Он всю жизнь на улице провёл, никому не нужный. Вырос злой как волчонок, да колючий, как дикобраз. Только тут у нас оттаял понемногу.

   – Я никогда не обижаюсь на заносчивых детей, – со вздохом ответил я. Прижал пальцы ко лбу. – Просто у меня дико болит голова, и нет никакого желания доказывать свою правоту в спорах. Но если Райнор продолжит в таком духе – я не выдержу и банально его побью.

   По разразившейся дальше буре стало ясно, что малолетний тёмный по-настоящему дорог этой компании. Вёл себя Райнор отвратительно – огрызался, ругался, порывался уйти, гордо хлопнув дверью, но его неизменно останавливали, выслушивали, объясняли. Пару раз наорали и даже выдали подзатыльников.

   А я сидел, и думал о том, какое у судьбы поганое чувство юмора. Ведь погибшего тридцать лет назад Тень отца звали Райнор ар'Риа. Владык издревле охраняют три рода – Каэрты, Рагнары и Риа. Один из них до сегодняшнего дня считали пресёкшимся. Буквально эти фамилии означали "главная тень", "самый сильный страж" и "теневой защитник". Приставка "ар" говорила о прямой, возможно даже кровной, связи с владыческим родом.

   Пока разбирались, я успел найти санузел, привести себя в относительный порядок, совершить набег на найденный в подсобке полупустой холодильник и начать с энтузиазмом ковырять отвёрткой "зверя". И как раз был очень занят попытками понять, что зачем нужно, когда ко мне присоединился угрюмый Райнор. Молча понаблюдал, полез помогать, через пять минут вытеснил меня окончательно, легко разбирая внутренности мотоцикла, объясняя что к чему и попутно критикуя разные излишества. В некоторых вопросах мы спорили до хрипоты, каждый отстаивая своё мнение.

   В какой-то момент мне надоело копаться в железе. Кое-как оттерев руки тряпкой от масла, я предложил:

   – Райн, пока не решили, что делать дальше, я могу обучить тебя азам контроля. Это не так уж сложно.

   Некоторое время темный молчал, потом недовольно поджал губы и резковато поинтересовался:

   – Слушай, обучатель, как тебя зовут хоть?

   Криво усмехнувшись, я ответил:

   – Ирдес.

   Ожидаемой реакции не последовало. Райнор только кивнул, и я перевёл дух.

   – Когда начнём? – покладисто поинтересовался тёмный.

   – Да хоть сейчас. Только место нужно. Тебе придётся отлёживаться, потому что будет тяжело.

   Сообщив, что полностью готов, Райнор небрежно оттёр руки тряпкой, попросил Дизеля провести какую-то регулировку моему байку и направился в подсобку.

   На самом деле, когда я говорил, что обучиться азам не так уж сложно – нагло врал. Сложно. Тяжело. Порой хочется орать и плакать от бессилия, ярости и боли. Это не легко, занимает недели, прежде чем хоть что-то получится. Но у меня на руке по-прежнему есть старшая печать, которую так и не забрал дедушка. А ещё – власть крови. Достаточно осторожно, очень мягко и в нужный момент приказать суметь выполнить мои требования. Только необходимо, чтобы этот тёмный доверял мне.

   Несколько раз парень со злостью сообщал о своей ненависти ко мне, получая в ответ ледяное: "Это не так. Ты ненавидишь себя за свою слабость". Выл в подушку от ярости, трижды терял сознание. Когда сил совсем не осталось – сидел на полу и беззвучно плакал, проклиная свою природу. Но раз за разом выполнял все требования.

   Когда решили, что на этот раз хватит, оказалось, что уже глубокая ночь. Меня изрядно шатало и колени подгибались, ар'Риа стоять не мог вообще.

   – Как вы, тёмные, это переносите? – со слабым стоном спросил Райн, бессильно раскинувшись на диване. – Как ты это вообще пережил? Ты же мелкий...

   – Во-первых, никаких больше "вы, тёмные", в твоём исполнении быть не может,– устало ответил я, медузой растекаясь в кресле. – Привыкай, что ты не человек. Во-вторых, мне гораздо тяжелее и я до сих пор не могу сровняться в возможностях с теми, кто обратился в срок. Так что не стони и не жалуйся. И, в-третьих – допросишься, разобью рожу.

   – Мелкий, – тут же повторил бледный до серости тёмный пакостник.

   – Скотина ехидная, я же встать не могу... – горько взвыл я, не вылезая из кресла.

   Райнор весело, но еле слышно рассмеялся, вызвав улыбку и у меня.

   Сам не заметил, как уснул, неудобно скорчившись в кресле...

   Утро началось с приглушённого звука мотора и пришедшего следом запаха свежей выпечки. Пока я спал, кто-то накрыл меня одеялом и на всю ночь включил в холодной каморке обогреватель.

   Открыв неприметную дверку, ведущую в самое нужное по утрам помещение, минут десять я потратил на то, чтобы привести себя в порядок. Очень хотелось выбросить перепачканную одежду и влезть под душ часа на полтора, но такой роскоши здесь не было. Сняв чужой свитер, я с отвращением стянул майку и выбросил её в помойку. Отлепил пластыри со спины, проверив как затянулись раны. На ощупь рубцы показались несколько странными, а разглядеть толком ничего не получалось. Ладно, потом посмотрю. Найдя рубашку, сильно понадеялся, что сегодня теплее, чем вчера. Потому что шёлк от холода не спасает.

   Тёмный всё ещё спал. Подойдя разбудить этого засоню, я кое-что отчётливо понял. Есть приобретённое знание. А есть знание, идущее откуда-то из таких дремучих далей, что их и не осознать. И одно из таких только что дошло до меня. Надо будет как-то объяснить Маньякам, что ни один из них не станет моей Тенью. Только что я нашёл свою настоящую Тень. Хотя до того времени, пока этот заносчивый птенец действительно сможет стать тем, кем должен, пройдёт немало лет.

   Вздохнув, беспощадно ткнул Райна пальцами в болевую точку. Вздрогнув, тот открыл глаза и непонимающе посмотрел на меня. Я не смог отказать себе в удовольствии немного поиздеваться:

   – Вставай, спящая царевна! Тебя ждёт вторая порция занятий! – На лице тёмного появилось такое затравленное выражение, что я сжалился: – Шучу. Давай умывайся, завтрак пропустишь.

   Выйдя в основное помещение СТО, первым я обнаружил, что сегодня не только ничуть не теплее, чем вчера, а ещё холоднее. Пакость! Приятными моментами оказалось то, что за ночь мой мотоцикл привели в полный порядок, а ещё ребята купили завтрак. Борман поехал домой отсыпаться, но Дизель и Вампир никуда не собирались и, казалось, вообще не устали за пару суток без сна.

   Пачка молока, "школьные" булочки и гречка с котлетой на завтрак меня весьма порадовали. Бледный, с залёгшими под глазами глубокими тенями, сильно подавленный Райн вяло ковырялся в своей порции риса с мясом, которую ему привез Дизель. Не нравятся мне такие настроения.

   – По поводу поиска наставника... Райнор, я тут подумал и решил, что пока буду обучать тебя сам.

   Тёмный поднял голову и уставился на меня в лёгком замешательстве.

   – Ты не мелковат для учителя-то?!

   – Я тёмный Рыцарь третей ступени с соответствующими обязанностями и привилегиями. То, что мне всего пятнадцать лет, в этом случае не играет никакой роли, – не реагируя на сарказм, пожал плечами. И пакостливо улыбнулся: – Я могу над тобой, как над оставленным без должного присмотра несовершеннолетним недоучкой, опекунство взять, или вообще усыновить. Только мне пока некогда воспитывать детей – академию закончить надо. Так что потренирую немного, пока не найдём тёмного, способного вынести твой отвратительный характер и не придушить в припадке ярости.

   Беднягу Райна аж перекосило от моих слов. Через мгновенье грянул весёлый хохот.

   – Уделал тебя пацан, – вытирая выступившие от смеха слёзы, Дизель хлопнул Райнора по плечу.

   – Да уж, – признал тот, справляясь со смехом.

   Сегодня парень занятий больше не выдержит, а ломать его я не собираюсь. Поэтому я записал номера телефонов присутствующих, оставил им свой номер, чтобы звонили в случае чего, телефоном обзаведусь уже сегодня. Договорились, что я буду приезжать из академии, когда будет время. Или, если будет нужда, Райнор сам приедет.

   Старшие этой компании, как бы между делом, поинтересовались, приходилось ли мне участвовать хоть в одном байкерском фестивале. Узнав, что нет, предложили присоединиться к ним, когда начнётся сезон. Подоплека предложения мне понятна. Я уже понял, что "зверь" у меня отнюдь не подходящий для таких дел, это ведь больше спортивная модель. Но Райнора не удержишь, он свободное дитя дорог. Они не хотели, чтобы тёмный птенец остался без присмотра того, кто сможет помочь, случись что плохое. Конечно, я согласился.

   – Как же тебя угораздило так попасть, малый? – негромко и грустно спросил здоровый как медведь бородатый байкер, когда я собирался отвалить в сторону дома. – Ты же ребёнок ещё, а уже такой груз на плечах тащишь...

   А этот человек куда умнее, и лучше разбирается в рангах тёмных, чем хочет показать.

   – Долг превыше желаний, – ответил так, чтобы услышал только стоявший рядом Дизель.

   Завёл мягко заурчавший мотор, махнул рукой Райнору, Вампиру, кивнул их старшему и выехал на дорогу. Холодный ветер ударил в лицо, попытался сорвать капюшон и выбить дыхание, но ничего не вышло. Теперь машина действительно слушалась куда лучше! Пока не испытаешь – не заметишь. Восхитительное чувство свободы и... власти над собственной судьбой. Вот, чего мне так не хватало. Окунувшись с головой в эту власть и свободу, я выжал газ до максимума...

   И гонял по городу до тех пор, пока не понял, что ещё чуть-чуть, и я врежусь куда-нибудь.

   Домой не хотелось. Видеть отца, братьев... я не готов к этому. После того, как так безобразно наорал на папу и Вана. Понимаю, что должен извиниться за своё поведение, помириться... но не готов. Внутри по-прежнему осталась уверенность в собственной правоте, и мне никак не удастся перед ними притвориться...

   Куда мне теперь податься? К Маньякам? Их тоже не хочу видеть. Да и вообще никого... Разве что Юльку.

   Остановив мотоцикл у подъезда её дома, сам остановился в нерешительности. Провёл ладонью по затянувшемуся порезу на щеке. Вдруг снова накричит и прогонит? Что же я наделал... и как мне с этим быть?

   – Долго ты здесь сидеть собираешься?

   Вздрогнув, я поднялся навстречу вышедшей на улицу девушке и остановился в нерешительности, так ничего и не сказав. Опустил голову, уставившись себе под ноги.

   – Ну что мне с тобой делать? – вздохнула она. Подошла, провела тёплой ладошкой по щеке. – Бедный ты мой воробей...

   Не смея смотреть ей в глаза, я всё же обнял её, крепко прижав к себе. Уткнулся в макушку подруги. Только бы не оттолкнула...

   – Юль, прости меня, пожалуйста. Я очень тебя люблю, – легко сорвались с языка слова.

   – Я тоже тебя люблю, малыш, – так же легко ответила Киса. Привстала на носочки, тепло коснулась щеки губами. – Ты холодный, как ледышка! Пойдём ко мне скорее, согреешься. Мама сегодня такую вкусноту приготовила...

   Когда я оказался у неё дома, она первым делом заставила меня переодеться. Ну, одежда после возни во внутренностях мотоцикла действительно не в самом лучшем виде. У неё дома всегда лежит что-нибудь из вещей близнецов. Вручив мне Данькины джинсы и водолазку, она окинула меня пристальным взглядом и отправила в душ. Греться и отмываться от мазута, пыли и бензина. Пока я был в душе, она закинула в стирку мои вещи. Данькины джинсы отказывались держаться без ремня, водолазка оказалась велика, но в целом жаловаться не на что.

   Юлькин папа сегодня на дежурстве, а мама только пришла с какой-то выставки, когда я уже сидел с подругой на кухне, пил чай и ел жутко вкусные булочки с клубничным и вишнёвым вареньем. Кисина мама всегда готовит отменную выпечку.

   – Здрасте, Маргарита Павловна! – улыбнулся Юлькиной маме я, когда она вошла на кухню.

   – Ирдес, мальчик! – невысокая женщина, пахнущая корицей и непередаваемым домашним уютом, обняла меня за плечи и поцеловала в висок. – Где ж ты был так долго?

   – Лучше не спрашивайте, – тут же скис я.

   – Эти бесстыжие не признавались, куда ты пропал, – мать укоризненно взглянула на дочь. Та невинно захлопала ресницами, улыбаясь. – Только и могла довольствоваться обрывками разговоров. А говорили, что с тобой опять что-то страшное... Ох, малыш, я так рада, что ты вернулся!

   – Я тоже очень рад вернуться, – ответил, всей душой греясь в этой чудесной атмосфере тихого, домашнего счастья и уюта. – Мне так не хватало вас всё это время. Я так боялся, что уже никогда не увижу... никого из вас...

   – Ирдес, – тихо позвала Киса.

   Мигом заткнувшись и приняв самый беззаботный вид, я покосился на Маргариту Павловну, стараясь сидеть так, чтобы она не увидела седой пряди. Только поздновато спохватился. Кисина мама – умная женщина. Внимательная. Но в этот раз решила не заострять внимание на плохом, быстро совладала с собой, улыбнувшись и заведя отвлечённый разговор.

   Недолго просидев с нами, она ушла отдыхать. Когда чай был допит и все вкусности съедены, Юля серьёзно спросила:

   – Ирдес, солнышко моё тёмное. Была ли хоть одна адекватная причина для твоей ссоры с братом?

   Низко опустив голову, я уставился в стол. Потом и вовсе ткнулся лбом в светлую узорчатую скатерть. Только тогда ответил:

   – Нет.

   – Так может, ты всё же поедешь домой и помиришься?

   – Не могу.

   – Почему? – голос строг и серьёзен, но рука, коснувшаяся моей понурой головы, ласкова.

   – Я наорал на папу. Ещё хуже, чем на Вана.

   Повисшую тишину Юлин тяжкий вздох нарушил только через минуту:

   – Ох, горюшко ты моё. Расскажи, что случилось.

   И я рассказал. Всё, начиная с момента, когда они оставили меня одного у дверей "Добермана".

   Выслушав, Юля только покачала головой, и сообщила, что ночевать я остаюсь сегодня у неё и это даже не обсуждается. А всякие отговорки, это всё чушь, близнецы у неё как минимум раз в неделю ночуют. Когда они в городе, конечно.

   Моя одежда, брошенная на включённый обогреватель высохла часа через три, и до самой темноты я снова гонял по городу. Только на этот раз за моей спиной сидела одна небезызвестная в нашей скромной компании Чёрная Рысь.

   Когда пришёл вечер и стало слишком холодно, мы вернулись. Не то, чтобы я сильно мёрз, но не хотелось, чтобы Киса простыла. Отогревшись чаем и ужином, который приготовила Юлькина мама, пока мы покоряли дороги, Киса утащила меня к себе в комнату. Смотреть кино, валяясь на диване. По идее, это был ужастик, но Юлька так ржала над моими комментариями в адрес фильма, что куда комедиям до этого "ужасы, триллер".

   Часа в два Юля уснула, используя мою руку в качестве подушки. Стараясь не потревожить её, я поднялся, вырубил комп и хотел было пойти спать в зал, где мне постелили на диване. Балконная дверь оказалась приоткрыта. Вместо того чтобы её закрыть, открыл и вышел на балкон. Переступил босыми ногами по ледяному бетонному полу. Сел на подоконник. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем тихо скрипнула дверь и рядом на подоконник села Киса. Взяла под локоть, прижалась щекой к моему плечу, согревая дыханием.

   – Что же с тобой случилось, воробей? – тихо спросила она. – У тебя всегда ад в душе был, хотя ты это умел скрывать. Но сейчас внутри тебя настоящая бездна. Ради Неба, скажи...

   – Я боюсь летать, – некоторое время понадобилось, чтобы осознать смысл собственных слов и понять, что это правда. От этого факта, а может от и холода, пробрала дрожь. – Я ненавижу Небо. И ненавижу себя за этот страх.

   Киса чуть отодвинулась. Помолчала. Снова тепло уткнулась в моё плечо и тихо произнесла:

   – Поговори со мной, Ирдес...

   Маргарите Павловне не спалось эту ночь. У неё бывали бессонницы, и она знала, как с ними справляться. Поэтому поднялась и тихо, чтобы не потревожить спящую дочь и тёмного, направилась на кухню. Но остановилась, услышав из-за двери комнаты дочери голоса. Прислушалась. Усталый, сдавленный голос тёмного мальчишки:

   – Мы пощадили его. Пощадили! А этот сучий сын вскинул на нас взгляд... сказал, что виновен. И перерезал себе горло стоя на коленях. На глазах у сына! А потом валялся в луже собственной крови на полу... Пусть тир'Реан был редким ублюдком, пусть тысячу раз заслуживал смерти, но зачем он сделал это так?! Чтобы лужа крови... к моим ногам... снова...

   – Но он ведь был виновен! Такое с собственным ребёнком сотворить... Ты бы сам свернул ему шею при удобном случае! Что же было не так, Ирдес? – спросила дочь.

   – Ты не понимаешь, Кис. Это было слишком. Я много раз уже переступил это «слишком». Критической точкой было, когда я на глазах у мамы голыми руками гортань Моргану выдрал. Помнишь эту мразь?..

   – Конечно, – ответила Юля. – Я бы сама его убила. Без сожалений. Мне жаль, что всю их паршивую семейку под нож не пустили. Ты ведь знаешь всё, из того, какие пакости они творили и сколько народу зарезали на алтаре?

   – Что?.. Нет, не вникал. Мне достаточно того, что своими глазами видел. Да не о них сейчас речь! Я просто больше не могу. Хочу покоя. Свободы. И чтобы война не начиналась. Ты знаешь, какая это грязь – война? Когда трупная вонь, кажется, преследует тебя везде. Когда над гнилой кровью роятся тучи зелёных мух, белые черви выедают плоть тех, кого не сожгли. Когда запах палёной плоти, кажется, пропитал всё вокруг. Горелые трупы жутко и невыносимо воняют. Не хочу больше...

   Тишина. И снова сдавленный голос тёмного мальчишки:

   – Юлька, не умирай никогда. Я многое могу пережить, но если тебя не будет... я просто сломаюсь. Не оставляй меня одного.

   – Ближайшую сотню лет не собираюсь, – фыркнула она. – Куда я от тебя денусь?

   – Тогда я всё переживу. Ты только никогда не умирай...

   Женщина тихо отошла от двери, вернулась в свою спальню, легла в кровать и о многом думала до самого утра.

   Утром меня разбудил одуряюще вкусный запах с кухни. Встав, обнаружил на кухне Юлину маму, которая дожаривала блины. Пожелав доброго утра, я без просьб вымыл накопившуюся в раковине посуду и помог ей с незаконченными делами. Кроме блинов со сметаной, вареньем или мёдом на выбор, она сделала ещё и мясо с картошкой и грибами.

   Мы едва успели накрыть на стол, когда дверь открыли ключом с той стороны и вернулся с дежурства Юлькин папа. А за ним в дверь вошли близнецы.

   – Тёть Маша, можно мы у вас опять поживём? – спросил Данька встречавшую их женщину.

   – А то мы опять с родителями поругались... – вздохнула Манька.

   – Можно, конечно! Ещё спрашиваете...

   – Ох, доведёт меня до греха ваш отец, ребята, – устало, и явно не в первый раз произнёс Юлин отец, капитан... или уже майор?.. милиции Валерий Иванович Тартынский. – Заколебал ведь уже.

   – Давайте-ка руки мыть и на кухню идите!

   Мой манёвр по тихому уходу в сторону комнаты Кисы не удался. Двойняшки зашли на кухню. Стоя у окна, я молча скрестил руки на груди и отвернулся в сторону, найдя в настенном сером кафеле нечто жутко интересное. Маня и Даня тоже уставились в разные стороны. Так в молчании прошла минута. Родители Кисы тихо переговорили, вроде бы о нашем поведении друг с другом. Потому что не спросили, какая кошка меж нами пробежала.

   – Ирдес, – первой заговорила Маня. – Мы правда себя так отвратительно ведём?

   – Мы больше не будем, – пообещал Даня, не поднимая головы. – Мы даже не думали о том, что на самом деле наше поведение настолько мерзкое.

   – Нет, – заговорил я, заставив обоих вскинуть головы. – Вы засранцы, конечно, но и я к вам был не совсем справедлив.

   Двойняшки переглянулись и робко заулыбались.

   – Мир? – осторожно предложил Даня.

   – Мир! – согласился я. – Но больше...

   – Мы не будем! – хором пообещали они. – А если будем – выдай нам по затрещине для вправления мозгов! Мы не обидимся.

   – Я запомню, – хищно сощурившись, многообещающе улыбнулся.

   Когда мы с двойняшками после завтрака перемыли всю посуду, почистили гору картошки для готовки обеда, и помогли с уборкой, проснулась почти всю ночь из-за меня не спавшая Киса. Посмотрела на нас троих и проникновенно обругала, сказав, что кроме нас дурачьё на свете есть, но мы возглавляем эти стройные ряды.

   Если бы не близнецы, я бы не решился и сегодня вернуться домой. Но им трудно отказать, особенно когда рядом стоит Киса с тапочкой в руках и эдак оценивающе смотрит по очереди на каждого. Мы все крупными габаритами не отличались, поэтому поместились на мотоцикле втроём без особых проблем.

   Подъехав к дому, я заглушил мотор, слез с мотоцикла, скинул капюшон и опустил высокий, по глаза, жёсткий ворот. Маньяки спрыгнули ещё до того, как я успел остановиться, и уже вбежали в дом, даже не подумав дождаться меня. Вскоре я понял, почему – они вытолкали на улицу Вана. В майке, драных джинсах и тапочках. Он отпихивался и огрызался, а двойняшки что-то зло выговаривали ему шёпотом.

   Папа сидел на капоте своего серебристого джипа, почему-то стоящего у дома, а не в гараже. Курил. И судя по количеству окурков на земле – он уже давно так сидит. В одной футболке. На этот раз для разнообразия надетой правильно. Взглянул быстро в мою сторону и опустил голову. Ван тоже в сторонку смотрит. Та-ак...

   – Куда?! – схватив за ворот, Шон как котёнка стащил меня с мотоцикла, не позволяя завести мотор и свалить подальше. – Шлялся неведомо где несколько суток, а теперь опять отваливать?! Не пойдёт...

   Брат рывком развернул меня к себе, схватил за плечи, будто боялся, что если отпустит – я сразу испарюсь. Неужто успел забыть, что мне не составляет труда вывернуться и из более крепких захватов?

   – Шон, – посмотрев на брата исподлобья, спокойно произнёс я. – Отпусти.

   – Нет, – усмехнувшись, брат сощурился. – И даже не пытайся слинять.

   – Ты мне не указ! – вспыхнула внутри ярость.

   – Да что с тобой?! – Шон хорошенько встряхнул меня. А вот это уже ошибка!

   Потирая челюсть, брат не спешил сразу подняться с земли. Честное слово, это просто рефлексы! Терпеть не могу, когда со мной пытаются так обращаться!

   – Ну и что это было? – ничуть не агрессивно поинтересовался самый старший мой брат.

   Глубоко вдохнув, я медленно выдохнул.

   – Знаешь, Шон, среди тёмных изредка бывают тупые. Но только не среди ар'Грахов. Даже если рождается что-то такое же здоровое и перекачанное как ты или папа. Папа, конечно, куда умнее тебя, но ведь и ты не идиот. Так что хватит притворяться тупицей и отцепись от меня, пока у тебя все зубы на месте, а я себя ещё контролирую!

   Отвернувшись, чтобы не видеть его искренне довольную рожу, я наткнулся взглядом на папу. Тот сидел и смотрел на меня. Молча. Прошла минут, другая... Отец спрыгнул с капота, быстро подошёл ко мне и крепко обнял.

   – Я действительно виноват, малыш, – произнёс отец. – Но я постараюсь всё исправить, обещаю. Чтобы больше такого никогда не случалось. Чтобы тебе не пришлось снова... – папин голос прервался.

   Мне хотелось сказать, что это не его вина. Что я не должен был так срываться. И чтобы он не давал невыполнимых обещаний. Горько усмехнувшись своей последней мысли, я ответил:

   – Ладно. Так и быть, пап. Я тебе верю.

   Плевать, что я не тот наивный подросток, каким они меня всё ещё иногда видят. Могу себе позволить в родной семье хоть иногда быть самым младшим, доверчивым и любимым.

   Ван на меня не смотрел. Он шагнул подальше, игнорируя злое шипение близнецов, и уставился в пол, когда я проходил мимо него в дом. А у меня не нашлось слов, чтобы заговорить первым.

   – Ну и ладно, – услышал за спиной голос Мани. Было в нём что-то такое, от чего хотелось втянуть голову в плечи и быстро сбежать. Заранее сочувствую Вану.

   Дома я наткнулся на вольготно расположившегося на моём диване первого императора Дария. Пару минут мне пришлось пытаться поднять свою отпавшую от такой картины челюсть.

   – Дядя Дар! Исчезни с моего дивана!

   – И не подумаю, – нагло усмехнулся родной дядя. – Мне тут уютно, хорошо и, главное, спокойно. Не ты один умеешь прятаться и телефоны разбивать! – Он указал рукой на осколки своего сотового, валяющиеся возле стены.

   – Я это делаю качественней, – хмыкнул в ответ. – Тебе ещё учиться и учиться.

   – Это ж у кого? У тебя, что ль? – сощурился дядя Дар.

   – Лучше у Кордана! Он круче, – признал я. И добавил: – Пока что.

   Решив, что сгоню родственника со своего лежачего места попозже, я сел возле компа, ногой нажал кнопку запуска. Повернулся к дяде, пока шла загрузка. Отметил, что он при полном параде, хоть без венца и мантии.

   – Ты что, прямо с приёма смылся?

   – Догадливый племянник, – покивал дядя. – Я тут пересижу, пока мой отец, твой дед по совместительству, бушует в столице и грозится большой войной. Как он их всех за я... гм... за причинное место ухватил – я в восторге! Но под горячую руку не полезу. А уж в твоём личном бардаке меня точно искать не станут.

   – У меня не бардак, а организованный хаос! – обиделся я за обстановку в комнате. – А что, дед совсем неуправляемый стал?

   – Ну, – кивнул первый император. – С тех пор как увидел тётю Дарину и узнал всё про Ильена. Столицы объединил, устроил стариканам настоящий двенадцатый Ад без всяких пространственных карманов. А Ильен быстро обживается в наших реалиях! Налету схватывает. В компе за пять дней разобрался, будто с детства знал, что это такое. Старую империю лихорадит, да и наших задевает...

   Тут из колонок раздался омерзительный звук "напоминалки". Повернувшись, я наткнулся на развернувшуюся во весь монитор надпись белым по чёрному: "Здравствуй, лошок! Если ты читаешь эту запись, значит ты опять прос... проспал всё, что мог. Напоминаю, тебе, то есть себе, придурку – сегодня РЕЙД!!!"

   – Чёрт!.. – вырвалось у меня. – Только не сегодня! Хаос сожри, как же я забыл?!

   Пару раз стукнувшись лбом об клавиатуру, со вздохом отключил "напоминалку". Снова повернулся к дяде.

   – А теперь выкладывай, на кой на самом деле явился, интриган старый.

   – Я не старый! – обиделся император. – Я молод и полон энтузиазма!

   – Не меняй тему, – оборвал я.

   Дядя тяжко вздохнул, сел, изображая из себя великомученика.

   – Между прочим, я действительно сбежал и хотел спрятаться! – Посерьезнел. – Ирдес, я понимаю, что тебя долго не было. Но ты вернулся, нужно уже подумать об учёбе. Всё-таки, второй триместр третьего курса. Ты рискуешь провалить сессию.

   – Знаю, – равнодушно кивнул. – Я подумаю об учёбе. Завтра.

   – Вот и ладно, – довольно улыбнувшись, дядя снова развалился на моём диване. – А я пока посплю.

   – Вали Шона выгони! – возмутился я. – Я сам спать хочу!

   – Да ты сейчас всё равно в сеть засядешь, а я за это время высплюсь... – отозвался родич, кое-как подавив зевок.

   Плюнув, я отвернулся от него, надел виртуальные браслеты и обруч последней модели. В принципе, он прав – дед нарушает моё личное пространство только в крайнем случае, остальные вообще почти не суются. Меня раздражает чужое присутствие, но так и быть, потерплю. До рейда ещё четыре часа. Потрачу с пользой и поиграть успею.

   Время пролетело незаметно. Атака вражеской базы в "Межвременье" плавно перетекла в сбор Призраков в "Чистилище". Мы с Ваном снова вошли последними. Покосились друг на друга и отвернулись в разные стороны.

   "Ну и что это за...?" – нецензурно поинтересовался командир.

   "Ничего", – отозвался я и понял, что мой ответ прозвучал в унисон с ответом брата.

   "Бездна с вами, – махнул рукой Первый Призрак. – Только чтобы без проблем".