Текст книги "Господин Вечности (СИ)"

Автор книги: Елизавета Тьма

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)

   Решив не спрашивать, а посмотреть своими глазами, я направился вслед за отцом. Вскоре мы оказались на крыше северной башни.

   – Это что? – обалдело поинтересовался я, рассматривая обстановку.

   Купол из редких металлических "рёбер", кольцевая портальная установка новейшей разработки, провода, малая кольцевая установка-контроллер. Под малым кольцом – атомная министанция, занимавшая примерно кубический метр пространства.

   – Не фонит, новейшая защита, – увидев мой опасливый взгляд, пояснил отец. – Помоги мне запустить...

   – Это вообще что такое? – повторил я свой вопрос, подходя к кольцевому контроллеру и принимая от папы магнитно-молекулярный ключ.

   – Увидишь, – многообещающе усмехнулся папа.

   Так, я уже испугался. Ну уж ладно, родной отец зла желать не может. Пойду на риск. В четыре руки мы минут двадцать возились с установкой, проводя мелкие настройки в синхронизации с большим кольцом. И, наконец, задержав дыхание и приказав себе не бояться, запуск...

   Силовой волной нас обоих отбросило от малого кольца.

   – Держи его! – крикнул отец, пытаясь подняться. Его приложило сильнее, чем меня.

   Я вцепился в контроллер, возвращая сдвинувшееся кольцо на нужную позицию. Почти сразу вспыхнуло большое кольцо и "рёбра" над головой раскрылись как какой-то уродливый цветок. По яростному мату со стороны отца можно было уверенно сказать, что такого развития событий он не предполагал.

   Металлические рёбра впились в камни башни и начали стремительно врастать. Ответвления пробили атомный реактор, и едва я успел пожалеть, что умру, даже не увидев убившего меня ядерного гриба, как реактор просто сдулся, впитавшись в ожившие "рёбра". Основательно тряхнуло. Вскоре я мог поклясться, что эти металлические "корни" проросли уже глубоко под землю и в стороны, охватывая полгорода минимум.

   В один миг показалось, будто я ослеп, так стало темно. В другой – ослеп от света.

   А когда ко мне вернулось зрение, я поднялся на ноги, огляделся...

   – Папа, – я осторожно позвал изумлённо оглядывавшегося отца. – Ты что наделал?

   – Эээ... – папа почесал в затылке, пожал плечами и ответил: – Создал стабильный портал меж мирами.

   – Пап, а какого размера должен быть портал? – вкрадчиво поинтересовался я.

   – Ну... – отец крайне знакомым жестом смущённо повёл плечом и склонил голову. – С эту крышу. Но, кажется, вышло немного больше.

   – Немного больше?! – переспросил я.

   Снова поглядел на вставший километрах в пяти к северу наш собственный Дворец родной Столицы. Перевёл взгляд на отца, оглядывающего изменения с живейшим интересом. И не выдержал. Напряжение последних дней вылилось в истерику...

   Верный путь

   Дальнейшее запомнилось урывками. Кажется, папа пытался привести меня в чувство, но ему это не удавалось. Первым, кого я увидел, оказался дядя. Он ругался жутко культурными заковыристыми конструкциями, никак не мог меня выпустить из своих рук, успокаивая истерику и гладя по голове как малыша, и периодически материл отца с Шоном на чём свет стоит.

   Папа не пытался оправдаться перед старшим братом, что злило дядю ещё сильнее. Закончилось всё взаимным братским посылом. Как раз, когда папа с дядей обменивались адресами "куда пойти", появился Ильен.

   Пока дядя приходил в себя, созерцая ещё одного брата, я прихватизировал его телефон и позвонил Дрэйку – следовало срочно отменить Призрачный рейд. Рейд я не отменил, но задачу им изменил. Вместо закрытия портала, десять Призраков (мы с Ваном и Маньяками участвовать не в состоянии, поэтому их было только десять) стабилизировали его, отмечая вехами все слабые места и заштопывая лишние разрывы.

   После того, как на границе города пару раз мелькнули едва заметные серые фигуры, мгновенно растворяясь в тенях, отец бросил на меня какой-то странный, я бы даже сказал алчный взгляд. Не надейся, отец мой император, не отвечу. Перед тем, как отправиться в первый рейд, я пять месяцев учился перестраивать сознание. И теперь даже мысленно не называю себя тем, чем являюсь за пределами нормальной реальности. Никто из нас не думает о себе, как о Призраке в нормальной жизни, никто не помнит своей нормальной жизни, будучи Призраком.

   Потом мы спешно перетаскивали Вана в нашу закрытую клинику. Брат пребывал в коматозном состоянии. Маньяки тоже попали в ту же клинику. Им было так плохо, что Маня-Даня еле-еле смогли сказать, что "подарок Даах" в их крови сработал при создании портала и чуть не убил обоих откатом. Поубиваю клювомордых ублюдков. Плюс один пункт к счёту, который я буду им предъявлять.

   Тихо утащив папу с дядей в склеп, показал им императрицу Дарину. Родичи переглянулись и так же тихо, никому не показывая светлую, перетащили её в тут же клинику, где уже валялись Ван с близнецами.

   Вечер и половину ночи я потратил на детальное изучение изменений вместе с Дрэйком. Оказалось значительно лучше, чем мы предполагали. Две Столицы слились в один город без жертв, вырезанных кусков пространства и провалившихся друг в друга строений. Южная часть Столицы и северная часть Эльин'тэата соединились так органично, будто всегда являлись одним целым, образовав стабильный портал... скорее, стабильное слияние диаметром около тридцати километров. Февральский снежок засыпал по-летнему тёплые улицы Принца Ночи. Явное, очень явное вмешательство Даах!

   Конечно, ещё переделывать целую кучу всего, чтобы разные города стали одним, но сам факт такого слияния приводил в ступор все три команды Призраков. Два пространства будто стали одним, не калеча разные миры!

   А я что, я ничего... много знаю, мало говорю. И молчу ещё и о том, что кроме этого большого портала образовалось ещё штук тридцать быстро вспыхнувших и погасших на карте мелких точек. Если кто-то кроме меня это и заметил, то промолчал так же, как я. Ясен пень, в корыстных целях. Конечно, я уже прикидывал как именно можно использовать портал в торговых целях, какую прибыль это принесёт Империи и какова будет доля всякой контрабанды через несанкционированные пробои. Для дедушкиного мира сегодня настала новая эпоха. Время, когда застой сменится стремительным взлётом ворвавшегося к ним нашего динамичного, сумасшедшего индустриального мира.

   Было уже часа три ночи, когда я оторвался от монитора и пошёл прогуляться с дико гудящей головой. Отвык от таких огромных потоков информации. Ничего, пара суток в "Межвременьи" и в рейдах ситуацию исправят. Правда, руку на отсечение ставлю, что заработаю информационное отравление.

   Бредя по коридору призраком позавчерашнего дня, я наткнулся на сосредоточенно идущую мне навстречу маму. Она, видимо, стрелой летела в мои покои...

   – Мамочка, придушишь же... – прохрипел я минуты через две.

   – Живой, мой сын, малыш, живой... – как в бреду всхлипнула она, ничего больше вокруг не замечая.

   Маму так отчаянно колотило, что мне пришлось тащить её в комнату и отпаивать чем покрепче. Я понимаю её. Сам... в будущем успел побывать отцом. Пока она сидела рядом, вцепившись мне в локоть и прижавшись щекой к плечу, я снова и снова, неосознанным, но вошедшим в привычку движением касался пяти тонких, едва заметных шрамов он ноготков моей дочери.

   Я отдам свою жизнь, мамочка, чтобы то страшное будущее, в котором ты умерла, не сбылось. Не плачь, гладя кончиками пальцев седую прядь в моём "чёрном пепле". Не смотри на меня так, мама. Не жалей меня. Я всё могу пройти и выдержать. Потому что уже, в свои пятнадцать лет, сильнее тебя.

   Когда я успел стать настолько выше тебя ростом, когда перестал быть ребёнком? Когда успел даже в твоих глазах из малыша превратиться в Императора?

   – Ты будешь одним из великих, малыш, – она снова провела рукой по моему виску. – Не менее великим, чем твой прадед Терриан.

   – Чтобы быть великим, нужно жить в страшное время, – негромко ответил. – Я же хочу жить в спокойные и скучные времена.

   – И когда ты успел стать таким умным?! – на пороге стоял дедушка. За ехидной улыбкой пряталась гримаса боли и горечи. А к тебе, дедуля, у меня отдельные счёты.

   – Дай-ка подумать! – воскликнул я с показной весёлостью. – Может быть тогда, когда мой брат чуть не умер у меня на глазах? Или, может быть, когда в двенадцать лет стал Рыцарем второй ступени? Или, может, когда меня в мой день рождения прокляла светлая истеричка, которую ты привёл в наш дом ради своей очередной политической игры, старый интриган? – Подавшись вперёд, я пристально взглянул на деда: – Или, скорее всего, когда я сам сжёг в погребальном костре ту, что должна была стать смыслом моей жизни!

   Дед перестал улыбаться, а мама вздрогнула и растерянно спросила:

   – Что?..

   – У папы спрашивайте, – отмахнулся я. Поднялся на ноги, подошёл к окошку. – Папе я рассказал всё, что нужно.

   Выпустил крылья, полностью их материализовав. Распахнул окно. Обернулся к деду:

   – Деда, у тебя там племянник образовался. Сын императрицы Дарины и Благословлённого Хаосом. И ещё кое-что, я думаю, тебе будет интересно узнать от дяди Дара.

   Больше не оборачивался. Поймал крыльями поток воздуха. Покружил над городом и вскоре устало брёл по больничным коридорам в поисках палаты брата. Почему-то в упор не помнил, где она находится. Крылья волочились по полу, и сил не было даже чтобы сложить их, не то что наполовину лишить материальности.

   В одном из коридоров меня поймал Кордан. Тень Владыки оглядел шатающего и не соображающего от усталости меня с головы до ног, потащил к врачам, которые без лишних слов вкатали "несчастному замученному принцу" в вену целый коктейль. Кажется, до палаты, где я должен отоспаться, Кордан меня тащил, ругаясь сквозь зубы в попытках не наступать на перья.

   Шорох мантии почти не слышен. Посох Дангаха не опускался на пол, чтобы не создавать лишнего шума. Подойдя к кровати, где беспокойно раскинулся во сне тёмный малыш, Дангах склонился, взглянул на спящего. Под глубоким капюшоном невозможно было разглядеть выражение уродливой морды, но Ходящий меж Мирами улыбнулся. Аккуратно поставил на тумбочку возле кровати вазу с цветами, которую держал в руке. Взяв один цветок, положил на подушку принца. И тихо ушёл, растворившись в стене.

   ...Карта миров изменилась. Теперь это карта трёх миров, а не одного. Империя, существовавшая в трёх мирах одновременно, считалась единой.

   Отойдя от карты, я мельком взглянул в зеркало, проверяя состояние глаз. Там отражался всё тот же двадцатилетний юнец, что и последние четыреста лет. Льдистый, страшноватый, но уже привычный цвет скоро должен был сойти, уступая обычному фиолетовому. Пора бы им привыкнуть, что я неубиваем. Сколько раз пытались? Не счесть ведь покушений на моё императорское величество.

   Я всё тот же, что и четыреста лет назад. Только Небо меня разлюбило...

   Подойдя к окну, я открыл створки и снова залюбовался фантасмагорической картиной слитых воедино трёх миров. Цитадель стоит на стыке трёх пространств и из окон всегда видна картинка, способная свести неподготовленных с ума.

   Быть правителем сразу трёх миров не так-то просто. Многие хотят отхватить кусок власти, давно зреют заговоры и перевороты. Но так даже интересней жить. Наша троица привыкла к этой игре, снискав себе славу жестоких ублюдков. Ильен отправился в Третий мир, у Вана сегодня показательная казнь в его серпентарии.

   У меня, по идее, выходной. Значит, отчёты теневиков...

   Взяв со стола приготовленные ещё с вечера цветы, я вышел из кабинета. Каждый цветок срезал сам, тщательно выбирая самое лучшее.

   Вскоре я оказался на заветной и запретной для других площадке. Святое место моей империи. Три скульптуры на могиле. Она по-прежнему сидела на камне, а по бокам от неё стояли двое детей. Наших беззаботно улыбавшихся шкодливых малышей. Мои маленькие демонята. Тринадцатилетние. Навеки застывшие в этом возрасте, как я застыл в свои двадцать. Только в отличие от них, я всё ещё дышу и двигаюсь. Только давно уже не живу. Разве что только тогда, когда прихожу сюда. К ним. К моему смыслу жизни.

   Цветы рассыпались перед ними. Я упал на колени, склонил голову. Только здесь я хоть иногда снова живу. Вспоминаю как это – дышать. Пусть даже задыхаясь от боли...

   Некоторое время я пытался понять, почему перед глазами белый потолок, а не... а не что? Не могила моих жены и детей?

   На подушке лежал ирис. Чёрный. На тумбочке рядом ирисы были фиолетовые. Стоило мне сесть на кровати и коснуться цветов, как они поменяли цвет.

   Ваза, с силой швырнутая в стену, разлетелась мелкими осколками.

   Руки дрожали. Меня всего трясло как в лихорадке. И ледяной огонь охватил с головы до ног, сводя болью даже крылья.

   Ничего. Ничего я не смог изменить! Только хуже сделал!..

   – Малыш!

   Кто-то схватил меня за плечи, вздёрнул на ноги, нещадно встряхнул. Сквозь пелену, застлавшую взор, разглядел дедушку. На лице предка отражался неописуемый ужас.

   – Убей меня, чтобы им не пришлось умирать!.. – прохрипел я, через силу выталкивая из сведённого горла слова. – Убей сейчас, чтобы не было будущего!..

   – Ты что несёшь, ребёнок?! – дед снова встряхнул меня с такой силой, что я прикусил язык.

   – У тебя останется наследник, – снова заставил себя говорить. – Ильен вполне подойдёт... будет править... я был всего лишь запасным вариантом... всегда...

   – Ирдес... – голос у деда мгновенно сел. – Ты что несёшь, малыш?.. – предок обнял меня и стал гладить по голове и плечам, пытаясь успокоить. – Ты единственный преемник моей власти. Ты уникальный и никогда никому не был запасным вариантом. Ты мой любимый младший внук, мой воспитанник и наследник... И перестань нести эту чушь!..

   – Ты не прав, деда...

   Как-то вокруг что-то неправильно. Определённо.

   Слишком уютно. Слишком спокойно. Ощущение дома... Я уже почти забыл какое оно...

   Как ни хотелось спать дальше, я всё же продрал глаза и огляделся. И этим самым глазам не поверил.

   Я и правда дома... И даже бардак мой за время отсутствия никто не прибрал! Всё так, как я бросил! Быть не может. Что я дома-то делаю?!

   Так, тётушка паранойя, заткнись. Заткнись по-хорошему. Вот только без предположений в отсутствии у меня крыши, пожалуйста! Я вменяем! Ну, почти...

   Болеть прогрессирующей паранойей в моём возрасте вообще как-то ненормально.

   И всё-таки, как я оказался дома?

   Встав, я прошёлся по комнате, врубил комп, автоматически запустился плэйлист. Заиграли старые добрые "Disturbed" с песней "Land Of Confusion". От звуков знакомой музыки настроение резко повысилось.

   За окном лежал снег! Нормальный февральский снег! Распахнув створки, я немного помёрз, дыша морозным воздухом утра. Кайф...

   Кайфом было даже просто умыться и одеться в первое, что из шкафа выпало. Правда, вместо футболки пришлось искать майку. Ну не раздирать же мне опять на спине свои вещи? У меня здесь каждая футболка – коллекционная, со своим уникальным смайликом и надписью! Лучше отдам их все на перешивку, пусть мне прорези во всей одежде сделают. Хм... половина вещей из шкафа мне уже мала. Придётся заказывать новые.

   Выйдя из комнаты, я первым делом наткнулся на поджидающего сразу за дверью брата. Шон, радостно улыбаясь, сообщил своим громовым голосом:

   – Братишка дома, слышно сразу! Опять врубил свой тяжеляк во все колонки!

   – С совбуфером! – не менее радостно оскалился я. – Это не твой громофон без усилителя. Это – мои стоваттные! – и я рукой показал высоту колонок – мне повыше пояса.

   – Ты мелкое чудовище, – доверительно сообщил Шон, коснувшись пальцами своего виска. Его взгляд упал на мою седую прядь, и брат, смутившись, провёл ладонью по своей коротко, по сравнению со мной, стриженой шевелюре.

   – Ага, – согласился я. – Только не мелкое. Как я здесь оказался-то?

   – Ну, папа подумал, что дома тебе будет лучше, – отозвался Шон.

   – А где Ван? – настроение мигом уползло в сторону "под плинтус", стоило мне подумать, что второй по старшинству брат остался за несколько тысяч километров отсюда.

   – Здесь же, – хмыкнул Шон. – Мы, по-твоему, дураки с папой, чтобы тебя забрать, а Вана – нет? Правда, пока что ему придётся отлёживаться в клинике, а не дома.

   – Ну так пошли проведаем нашего брата, – я тут же навострил лыжи прочь из дома.

   Шон поймал меня за ворот и коленом под зад направил в другую сторону.

   – Завтракать! Отощал как невольник в рудниках...

   В итоге завтракали мы под мой бухтёж о бессмысленной потере времени, и Шоновы пожелания, чтобы все младшие братья ели молча.

   После завтрака сразу свинтить из дома снова не удалось. Заботливый братишка вызвал портных! Потому что мне ж теперь надеть нечего, академическую форму новую заказывать надо, и вообще, зима на улице, а я в майке. Простынет-заболеет, лечи его потом, Нового Года за глаза хватило...

   – Когда ты успел стать таким невыносимо нудным?! – не выдержал я, пока с меня снимали мерки.

   – Я ещё и страшным параноиком стал, когда ты с собственного дня рождения испарился! – просветил братец.

   – Я не виноват, – привычно слетело с языка.

   – Вот именно поэтому отныне я не буду пренебрегать безопасностью. И в твой филиал Академии уже перевёлся.

   – Только этого мне не хватало!

   Дальше что – тотальный контроль каждого шага?! Хуже врагов могут быть только заботливые родственники! Это счастье – когда у тебя большая, дружная семья... в другом городе!

   Братец на моё недовольство не отреагировал, пытаясь состроить невинную рожу. Не умеешь ты качественно прикидываться хорошим и безобидным! Это даже папе, который куда опытней и умней, плохо удаётся, у него габариты не те, для "ангелочка".

   – Сколько ждать нового комплекта одежды? – поинтересовался я у мастеров швейного дела.

   – К вечеру будет готова небольшая часть, – сообщила пожилая женщина, с любопытством разглядывая мои крылья. – На остальное уйдёт несколько дней.

   Естественно, я чётко расписал чего хочу, чтобы не получить в итоге какое-нибудь страшное безобразие, которое сразу в помойку отправится. И никаких ярких цветов!

   В общем, со всей этой канителью, в клинику я попал, только когда за окном было уже темно. По пути думал о том, как же снова привыкнуть ко многим вещам. Например, к сотовому в кармане и тому, что его нужно заряжать вовремя. К потоку информации, которого так не хватало в условиях информационного голода, знакомого любому на время оторванному от цивилизации современному человеку. К тому, что можно расплачиваться пластиковой картой, а не живыми деньгами. Машины, яркие огни в ночи, музыка, реклама... Я в клуб хотел рвануть по приезду первым делом? Не выйдет, не выдержу. Сначала необходимо завершить процесс адаптации.

   Оказавшись в белой палате, я поразглядывал брата, раздумывая, каким пинком разбудить эту спящую царевну мужского пола. От его вида становилось не по себе, потому что выглядел золотоликий демон как лежалый трупак.

   Сев в кресло, доступно сообщил персоналу клиники, вздумавшему напомнить о времени, что меня до утра отсюда не вытурить. Так, где там недочитанная книга? Покопавшись в отделении браслетной сумки, обнаружил ещё нечитанную космофантастику. Чудно! Ночку скоротать хватит.

   На страницах раскрытой книги, как не раз бывало, я и уснул...

   ...Откуда знаю, что вот это чёрно-золотое нечто, висящее в бездне, это и есть один из моих мерзопакостных старших братьев? Да просто знаю! Какого фига он здесь делает?!

   – Ван, какого чёрта?!

   Волна удивления, настороженности, непонимания... узнавание. Страх, паника, отчаянье...

   – Руку давай, придурок! А то деда скоро до объявления новой мировой войны доведёшь...

   Проснулся рывком. На койке рядом задёргался Ван, судорожно избавляясь от всяких датчиков на висках и на груди, а так же от кислородной маски, мешающей матом объяснять миру, как его всё достало.

   Через минуту после того, как перестал поступать сигнал от датчиков, в палату вбежала дежурная бригада из пяти врачей. И застала радостную картину в виде ругающегося светлого и весело ржущего тёмного.

   – Что, помог тебе волшебный пендель? – хмыкнул я, справляясь со смехом.

   – А то ж. Где ты раньше был, а? Тормоз чёртов... прибил бы...

   – Убивать младших братьев – моветон! – возмутился я. – Зато наглая морда старшего может серьёзно пострадать.

   – Лучше бы пожрать притащил, – проворчал Ван, отказавшись от намеренья немедленно встать и скрипя зубами позволяя врачам проверить состояние своего здоровья.

   – Я пулей! – тут же раскаялся, подскакивая с места.

   Всё равно ему надо толком прийти в себя и лучше в одиночестве, а лишних врачей он сейчас разгонит сам, рычать умеет. Зашипит всей сотней змей, сами разбегутся. Да и поесть не помешает. Только где мне в четыре часа утра еду искать?!

   Помогли те же белохалатники. Открыли свою столовую, достали пару готовых завтраков, которые только разогреть в микроволновке. Постарались сказать, что после нескольких дней голода неплохо бы начать с чего полегче, сока например, но я заверил, что это правило не касается голодных студентов.

   Еда поначалу не вызвала у светлого должного энтузиазма. Впрочем, выражение "аппетит приходит во время еды" в его случае оказалось верным.

   До рассвета мы говорили о чём угодно, кроме тем, которые не сговариваясь сочли временно закрытыми. В итоге все обсуждения вертелись вокруг слияния столиц, незарегистрированных пробоев, плавно перескочили на давно не посещаемое "Межвременье" и учёбу. Последняя унылая тема вызывала только подкатывающий к горлу ком тошноты. В отличие от Вана я ни черта не учил и теперь придётся догонять программу. Я ж отличник! Я ж не могу позволить себе плохо учиться! Мама придушит.

   Утром заявился папа. Заглянул к нам, переговорил с врачами и через двадцать минут я уже занял своё законное место на переднем сидении отцовской машины. Ван нагло разлёгся на заднем сидении, заняв его всё и демонстрируя всем своим видом, что отныне даже если я вдруг когда-либо захочу там сидеть – у меня не получится. Мерзкие старшие братья. Передушил бы, да жалко.

   При виде заснеженного сада перед домом, покрытой тем же снегом веранды, меня с головой накрыл приступ чёрной меланхолии. Ничего не хочу. Ни делать, ни думать. Только покоя.

   Следующие пять дней всё, что я делал, это валялся на диване, игнорируя окружающий мир. Иногда играл в "Межвременье". Иногда читал. Но куда чаще морально разлагался, маясь какой-нибудь абсолютно бесполезной и бессодержательной фигнёй, или уставившись в зомбоящик. Никогда такой мерзости как "ТВ-тюнер" на ноуте не стояло ранее. Как только моя апатия закончится – сей девайс полетит в ближайшую помойку.

   И прекрасно знал, что в соседней комнате, с такими же упадническими настроениями, валяется на диване брат с ноутом на пузе. Мы регулярно пересекались на кухне и разбредались по своим норам, едва перекинувшись десятком слов. Разве что он хоть как-то пытается справиться с этим состоянием, а я – нет.

   Папа, дядя, деда, Шон – все по очереди пытались нас растормошить. До первого посыла матом. Лично я категорически отказался участвовать в той заварухе, что началась после светопреставления со слиянием столиц.

   Маньяки в меланхолию не впали, им было некогда. Они решали официальные вопросы со своим подданством Тёмной империи, положением при дворе и прочими мелочами. Так же отобрали у меня книгу из библиотеки Ариса Рейсарха, Стража изначальных. Та самая книга, содержание которой станет информационной бомбой. Пока что они только сканировали, не пытаясь переводить или куда-то выкладывать.

   На третий день пришла Киса. Посмотрела на меня, пожалела как старшая сестра непутёвого брата и ушла, так толком ничего и не сказав.

   А на шестой заявился Дрэйк...

   – Тревога!!! Прорыв в тринадцатом секторе! Первая двойка к бою!..

   Когда включилось сознание, я обнаружил себя в коридоре навытяжку по стойке "смирно". Рядом такой же помятый и растрёпанный спросонья, но всё равно сверхдисциплинированный, стоял брат. Разглядев перед собой довольную рожу командира, мы переглянулись и мрачно уставились на первого Призрака.

   – Командир, а, командир, – крайне миролюбиво произнёс Ван. – А мы тебе, совершенно случайно, за такие приколы рожу набить не обещали?

   – Совершенно случайно, не обещали, – хмыкнул Дрэйк. – И вообще, бить командира, это грубое нарушение субординации, дисциплины и считается бунтом.

   – Ничего, мы без свидетелей тебя бить будем, – ответил я. Зевнул, потянулся. – Садист ты, Дрэйк. Сколько сейчас времени? Часов шесть-семь утра? Спать хочу...

   – Обойдёшься, – лингвист тёмной академии хищно прищурился. – У вас обоих куча дел, студенты. Так что хватит предаваться моральному разврату. Не можете сами себя взять в руки – я возьму вас за шкирки, как котят.

   – Пошёл ты к чёрту, Дрэйк, – не сразу понял, что слова прозвучали в моём исполнении.

   Повисла тишина. Ухмылка сошла с лица командира.

   – Что? – недоверчиво уточнил он.

   – В зад к инферналам наведайся, – услужливо уточнил Ван. – Малыш, спи в наушниках. Или просто музыку вруби. Погромче.

   Оставив растерянного Призрака одного, мы снова разбрелись по своим комнатам. Но через час ко мне завалился приведший себя в порядок Ван. Сел на диван, где я продолжал лежать с ноутом на животе. Впрочем, я за это время тоже успел умыться и одеться. Тв-тюнер валялся под диваном.

   Помолчав пару минут, брат со вздохом спросил:

   – Ну что, командир своего добился?

   – Ага, – кивнул я, просматривая скан книги, сделанный двойняшками. – Звони Кордану, пусть начинает думать над политикой преподнесения массам стратегически важной информации.

   Ван достал из кармана сотовый, набрал номер...

   Вечером того же дня мы почему-то оказались в ночном клубе...

   Ночь со среды на четверг. Выступали Денис с Ариной.

   Веселились двойняшки, отрываясь за всё прошедшее время. Ван, Киса, Сказочник, даже Глюк. Я сегодня впервые увидел лицо, а не маску ЭйнШтейна. Сонный, худой, бледный пилот "Межвременья", программист, Призрак и напарник Белого Лиса. Никто не увидел, но я узнал сразу, по тусклому, безнадёжному взгляду, по бледности, переходящей в серость, по скупым движениям и постоянной усталости – лейкемия. Основным, конечно, стали не эти признаки. Больные этой дрянью имею специфический запах, который ни с чем не спутать. Люди обычно не чувствуют таких вещей. Да и тёмные тоже далеко не все. Я спрашивал...

   Стало понятно, почему он избегал личных встреч. Вовсе не по тем выдуманным несерьёзным причинам, которыми постоянно отговаривался. Сколько ему осталось? Полгода, год? И повторится история Мимира. Только у Мимира был редкий порок сердца... а у Штейна... другая смертельная зараза.

   Надо сказать Дрэйку. А лучше – Деймосу. Нельзя, чтобы он умер в рейде. Хотя, какое право я имею лишать человека последнего, что у него осталось от смысла этой жизни?

   На сцене, давая перерыв Арине и Денису, играла какая-то другая группа. Мне вдруг стало душно. Коктейль со льдом показался омерзительно тёплым и приторным до тошноты. Ноги сами понесли меня на улицу, прочь из этой невыносимой духоты.

   Холодный воздух ворвался в лёгкие, заставляя снова почувствовать себя живым. Прислонился спиной к стене. Крылья убраны, рваные раны заклеены пластырем и уже затянулись, "заживалка" на месте. Разрезы на белой рубашке сделаны так, что их не видно.

   Снега на улицах уже почти нет. Ведь уже почти март. Зачем и куда так быстро летит это время? Позавчера был мой день рождения... а вчера и сегодня минула целая жизнь, пройдя по кругу и возвратившись куда-то недалеко от исходной точки.

   – Ты чего ушёл?

   Скосив взгляд, я обнаружил рядом вышедшего следом Призрака.

   – Сколько тебе лет, Штейн? – негромко поинтересовался я.

   – Эм... – парень задумался. – Вроде бы двадцать шесть... А что?

   – Ты ненамного старше моего брата. Сколько лет ты уже болен?

   Пристальный взгляд и затянувшееся молчание.

   – Почти три года, – наконец нарушена тишина. – Откуда ты знаешь, Ирдес?

   Как объяснить, что навидался я ему подобных? Когда лежал в больнице после особо "удачного" покушения, рядышком было онкологическое отделение. Соседний корпус, куча переходов, лестниц... Как сказать, что я, тогда ещё сам совсем мелкий, стал донором для одной маленькой девочки Лизы, которая всё равно умерла? Да и стоит ли всё это говорить?

   – Видел я таких, Васёк. Тысячу лет не увижу, всё равно узнаю любого, кто заражён этой дрянью. Безнадёжно, да?..

   – Безнадёжно, – обречённый кивок. – Полгода, год от силы... Только никому не говори, – Васька вскинул взгляд. Когда-то ярко-синие, теперь почти бесцветные глаза на худом, осунувшемся, очень бледном, почти сером лице. Взгляд вдруг стал колючим, пристальным. И интонация изменилась. Холод, усталость. – У тебя на лице тень смерти, Крылатый. Я тоже умею видеть тех, кто умирает.

   – Это старая тень. Меня убивали слишком часто. – Снова вдохнул морозный воздух полной грудью. Медленно выдохнул. – Но я всё ещё живу, как видишь. И демона лысого отправлюсь в Посмертие прежде, чем передохнут все мои враги!

   Дверь распахнулась и на улицу вывалились двойняшки.

   – А, вот ты где! – в голос произнесли недовольные близнецы. – Какого чёрта тебя понесло на улицу?

   Брат и сестра снова сверкали как зеркальные шары. Чёрное и серебро. Пожалуй, я бы не стал надевать так густо расшитую маленькими серебристыми пластинами рубашку. Уж проще сразу кольчугу. До встречи с ними я считал себя пижоном и любителем покрасоваться. Но куда мне до них? Рядом с двойняшками я смотрюсь как скромная монашка в компании рок-звезды.

   – Только не начинайте со мной нянькаться, Маньяки! – раздражённо отмахнулся я. Что, мне уже нельзя без присмотра на пять минут остаться?!

   Двое переглянулись и стало ясно, что моя ответная фраза была лишней.

   – Так. Ты с крыши не съехал, случаем? – поинтересовалась Маня.

   – Ты помнишь, что было последний раз... – начал Даня.

   – ...когда ты на пять минут без нас остался? – закончила Маня.

   – Когда тебя...

   – ...дурака доверчивого...

   – ...фактически разыграли в карты Даах...

   – Когда мы с Даней...

   – ...через ад пешком отправились, чтобы за тобой пойти...

   – Или ты забыл, как недавно собственной кровью чуть не захлебнулся?

   – Или думаешь, что мы это забыли?

   – Так что нечего строить из себя недовольного стоя на морозе!

   – Замёрзнешь, простынешь и заболеешь опять!

   – Лечи тебя потом, беспокойся, ночами не спи!

   – Марш в тепло!

   Последнюю фразу Маньяки снова произнесли вместе. И выжидательно уставились на меня. Слегка оторопев от такой отповеди, я сам рассматривал их так, будто вижу впервые.