Текст книги "Господин Вечности (СИ)"

Автор книги: Елизавета Тьма

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)

   У меня оставалось ещё три свободных дня до возвращения к интенсивной подготовке. Их я постарался посвятить моей девушке полностью! Никто особо не спрашивал, куда я исчезаю, после того как было озвучено "выходные коротки, перед смертью не надышишься, отцепитесь, хочу свободы".

   В последний день тихо стянул из папиного тайника его гоночный мотоцикл, который не трогал около года. Гоняли далеко за городом, по пустым трассам. И снова захватывающее чувство бешеной свободы...

   Вернулись мы в тот раз под утро. И обычно-то раньше полуночи не появлялись. Ничего особенного не было. Просто долго-долго гоняли по ночным дорогам, потом сидели у костра. Лита упросила меня сыграть ей на гитаре, которую я давно не брал в руки. И я пел. Для неё. Потом мы разговаривали обо всём на свете, лёжа на холодной земле и глядя на звёзды. И сами не заметили, как наступило утро.

   Сначала я проводил её, потом тайным ходом вернул на место папин мотоцикл. И когда шёл в свои покои, меня поймал в пустом коридоре Кордан. Взаимный обмен любезностями и информацией длился недолго.

   – Ирдес, послушай совета старика, – с выражением лица "я затеял разговор со стеной", произнёс Тень. – Не связывайся с этой девушкой.

   – Ты за мной следишь? – мгновенно ощерился я. – Решил залезть в мою личную жизнь и начать принимать решения за меня, а, Кордан?

   – Не слежу, – отрицательно мотнул головой тёмный. – Завоевателю не собираюсь докладывать. Решай сам. Только будь осмотрителен, принц.

   – Буду, если тебе от этого станет легче, – пожал плечами я.

   Поспать удалось четыре часа, после чего пришлось приступать к учёбе – выходные кончились. И за навалившимися делами слова Кордана вылетели у меня из головы.

   Три жутко изматывающих дня я снова втягивался в ускоренный учебный режим, не пренебрегая разными способами подстегивать свой мозг и тело, будь то контрастный душ или витамины-энергетики. В основном, конечно, безвредные.

   Весна выдалась солнечная, тёплая. Днём я учился, а часов в семь рвал когти прочь, назначая очередное свидание моей зеленоглазой прелести. Сбегать получалось не каждый день, периодически приходилось идти с отцом, братьями и кем-нибудь из дядь в одиннадцатый Ад на весь вечер и кусок ночи. Эти "развлекательные" тренировки выматывали так, что добираясь до кровати я каждый раз только чудом не засыпал где-нибудь на полпути. Не столько от усталости, сколько от обыкновенного стресса.

   Как-то раз одна из тварей разодрала мне подбородок с левой стороны до самых костей. Три дня после этого я вообще разговаривать не мог, но к Лите всё равно сбежал. Пришлось объяснятся с обеспокоенной девушкой жестами, и пытаться не получить в лоб. Впрочем, швы зажили быстро, и через две недели не осталось даже шрамов. Мало что могло заставить меня отказаться от стремления увидеться с ней.

   Полтора месяца подготовки пролетели одним затянувшимся днём. На время экзаменов пришлось свети личную жизнь к редким звонкам и переписке эсэмэсками. Зомбифицированное учебным процессом окружение если и замечало изменения в моём поведении, то никак не реагировало – всех, даже железобетонного Вана, эти сверхнагрузки вымотали зверски.

   Комиссия профессоров, метко окрещённая братом "голованами-экзекуторами", по моему мнению, просто развлекались, устраивая нам экзамены. Каждый экзамен длился часов шесть-семь, и это только для одного. Пока я сдавал, Ван сидел в соседнем кабинете, обложившись стопками книг и попутно не отрываясь от компа. Если мне не хватало информации – он её находил. Когда сдавал Ван, его прежнее место занимал я. Двойняшки просекли тему и выручали друг друга так же. Боевую подготовку мы сдавали вместе. Искусства по отдельности...

   В целом весь этот кошмар занял четырнадцать дней, к исходу которых я не мог связно думать вообще ни о чём.

   И кое-как отодрав себя от кровати к обеду следующего дня, я выглянул в окно, и осознал, что на дворе – май! Н-да. А ведь пару дней назад, кажется, был февраль.

   – Сын, ты герой! – сообщила мама, без спроса заходя ко мне. Эй, я же двери всегда закрываю на замок! Откуда у неё ключ?!

   В ответ на мой сонный и недовольный взгляд, она протянула табель с оценками.

   – Не сомневался! – хмыкнул я, одним взглядом охватив написанное. На "отлично" всё, кроме двух дисциплин. Боевой подготовки и тёмных искусств. Боёвка "хорошо" (с натяжной, но это здесь не отмечено), искусства "удовлетворительно". Литературу я чуть не завалил тем, что моё мнение опять отличалась от мнения преподов. Но я ж обаятельный и убеждать умею. – Остальные как?

   – Хуже всех сдал Шон, – вздохнула мамочка. – Но всё равно, вы молодцы! Признаюсь, малыш, я не ожидала, что вы все настолько способные.

   – Не столько способные, сколько целеустремлённые, – поправил я. – Ладно, мам, всё, отстань, у меня дел полно! Меня ещё Мегера... тьфу, Михаил Алексеич ждёт к вечеру.

   Мама весело хихикнула, подошла, растрепала ладошкой мои только что тщательно расчесанные волосы, притянула к себе, поцеловала в висок.

   – Тебя папа вечером ждёт. В мастерской. Так что планы свои отложи, не последний день на свете живёшь.

   Интересно, чего от меня родителю понадобилось?

   Вечером я заявился в папину мастерскую. Тот с ходу преподнёс мне стакан с прозрачной жидкостью.

   – Пей, снимай футболку и ложись, – папа махнул рукой в сторону стерильного белого стола под яркой лампой.

   Что-то мне резко расхотелось здесь быть.

   – Зачем? – задал я дурацкий вопрос.

   – Думаешь, у тебя одного всё это время мозговой штурм был? – отец ободряюще улыбнулся. – Да не бойся ты так, сын. Поверь, боли будет куда меньше, чем каждый раз, когда ты убираешь крылья. И снотворного в растворе нет, только обезболивающее.

   Больше вопросов я не задавал. Это мой отец, и я ему доверяю. Всецело. Доверяю, сказал, заткнись, паранойя!

   Хирургические скальпели, иглы, что-то непонятное, но жутко выглядящее, на маленьком столике для инструментов. Отдельно – какая-то невесомая, непонятно из чего сплетённая паутинка.

   – Папа, ты точно всё рассчитал? – нервно поинтересовался я, всё-таки выпив обезболивающее и подходя к столу.

   – Точно! – заверил папа.

   Ладно, всё равно сбегать сейчас не стану. Остаётся только закрыть глаза и довериться отцовскому таланту. Папа же всё-таки гениальнейший из ныне живущих артефактор... Вон чего со столицей сотворил!

   Так, не думать про косяки со слиянием городов! Быстро не думать! Лучше подумать о том, что завтра я снова увижу Литу.

   Не смотря на то, что в мою аккуратно разрезанную по шрамам спину постоянно втыкались иглы, вскоре я совсем перестал чувствовать боль. Отвлекать папу вопросами не следовало. Оставалось только закрыть глаза и немного помечтать...

   ...Солнце грело, но не припекало. Ласковой прохладой ветерок касался кожи. В моей руке была её тоненькая, прохладная ладошка. Не отпускал ни на секунду... Мы гуляли по летнему городу, я рассказывал ей обо всём, что видел вокруг, ведь этот город ей совсем не знаком.

   – Хочешь, пойдём на карусели? – спросил я, глядя на неё сверху вниз. – Там весело! Особенно на тех, которые самые экстремальные.

   – Не знаю, – она повела плечом и доела остатки мороженного. Откинула за спину свои чёрные волосы. Улыбнулась. – А ты хочешь?

   – Мне всё равно, – ответил я, не в силах оторвать он неё взгляд. – Главное, что с тобой. Родная, давай уйдём в тень. Ты такая белокожая, я боюсь, как бы ты не обгорела. Ожоги болеть будут.

   – Тогда ты меня вылечишь, – доверчиво сказала она. Ступила поближе, обняла одной рукой за шею. Потянулась ко мне. Еле слышно шепнула: – Ты ведь всегда будешь рядом...

   – Конечно, любимая...

   Почему-то у её губ оказался апельсиновый вкус.

   Медленно отстранившись, я взглянул в зелёные, с озорными искорками глаза, на красивом, загорелом от солнца лице. Вместо прохладной в летнюю жару маленькой ладошки в моей руке изящная горячая ладонь.

   Всё правильно. Так и есть.

   Стало так горько, что захотелось умереть...

   Открыв глаза, откинул одеяло и медленно сел на диване. Где это я? Ага, папина мастерская. Вон он сам. На коврике спит, диван-то моим высочеством занят. Бедняга! Он там часто спит, когда работает над очередным шедевром. Нынешним шедевром, как ни забавно это звучало, был я. И я сейчас перемотан бинтами как мумия. Вот чёрт, надеюсь, это ненадолго.

   В кармане зазвонил знакомой мелодией телефон, и я быстро поднял трубку.

   – Доброе утро, солнце моё, – приглушённо, чтобы не будить родителя, произнёс я.

   – Привет, мой ангел, – услышал в ответ полный искренней радости и тепла голос девушки. – Ну как, закончились твои экзамены? Как сдал?

   – Почти всё на "отлично". Ну, другого и не ожидалось! Можно до зимы вообще не думать об учёбе.

   – Везунчик! – Лита изобразила в голосе зависть, но потом засмеялась. – И как твои планы на сегодняшний день?

   Молчание длилось всего секунду. За которую для меня успела пройти вечность.

   – Какие у меня могут быть планы, кроме тебя, солнышко? Могу надеяться, что ты свободна?

   – Ну... – Лита вздохнула. – Не то, чтобы очень. Тётка сегодня оставила на меня двух мелких. Сестре девять лет и брату семь.

   – О! Дети! – обрадовался я куда больше, чем следовало. Малышня хорошо умеет отвлекать... – Давай их сводим в парк развлечений. А после можно устроить пикник на реке.

   – Мне нравится твоя идея, – заявила девушка.

   – Тогда жди, буду через пару часов.

   – Держу оборону, мой генерал! – шутливо отрапортовала тёмная, прежде чем прервать связь.

   Что мне делать теперь? И какого чёрта она должна страдать от того, что я придурок?

   Через два часа я стоял у порога Литы. Девушка жила не в самой Цитадели, а в одном из малых гостевых поместий. Где обитал я, ей знать вовсе не обязательно.

   Она открыла так быстро, будто ждала под дверью. Легко поцеловала, приветствуя, попросила помочь ей дособирать мелких.

   Дети оказались двумя очаровательными чудовищами. Девчонку, хорошенькую, как маленький ангелочек, звали Мира, но это шкодливое, ядовитое создание имени не оправдывало. Её тихого, как омут, в котором черти водятся, братишку звали Дэриар. Только недавно повторив лингвистику, и помня многие истоки и неявные значения слов, я не подал виду, но имя мальчика меня неприятно задело. Как можно назвать ребёнка "принёсший нежданный вред"? Мама, конечно, ту ещё шутку отмочила, назвав меня "цветок Ночи", но не так же...

   Впрочем, Лита сокращала имя малыша до Дэя, что всех устраивало. На сбор и подготовку к "дню веселья", как тут же окрестили предстоящее малыши, ушло минут двадцать.

   Уже собираясь выходить, я столкнулся с младшим братом Литы, которого до того видел только на фотографиях. Подросток тринадцати лет смотрел на меня с большим подозрением. У него на лице было написано крупными буквами "ты мне не нравишься и я за тобой слежу".

   – Привет, Арье! – Лита заметила его прежде, чем мы успели сказать друг другу хоть слово. Подошла, растрепала светлые волосы младшего брата. – Это Ирдес, я тебе о нём рассказывала.

   – Это я понял, – проворчал паренёк, первым протягивая руку для приветствия. – Вы надолго?

   – Вечером сестру тебе верну, – заверил я.

   – Детей мы забираем, – добавила девушка. – Так что пользуйся лафой, пока есть возможность. И не стой в проходе, Ар! Мешаешься.

   – Хорошо, не буду... мешаться, – последнее слово подросток произнёс очень выразительно, но сестра только отмахнулась, заставляя его уйти из коридора.

   Полдороги до парка развлечений Дэй ехал на моей шее. Капризы Миры не вызывали никакого раздражения и через полчаса я мог пресечь их одним выразительным взглядом. Её же подколки и шкоды встречали аналогичный ответ, от чего девчонка вскоре признала меня своим. Лита смотрела на всё это, как на неведомое чудо.

   – Как у тебя это получается?! – поинтересовалась она, когда дети катались на лодочках в искусственном водоёме.

   – Я всегда с малышнёй легко управлялся, – ответил, не сразу заметив, что сжал металлическое ограждение так, что побелели пальцы.

   Тёмная помолчала, внимательно посмотрев на меня.

   – Но ведь это не всё.

   Опустив голову, я пристально поглядел на свои руки.

   – Лита, солнце моё. Не надо говорить о том, от чего я пойду и напьюсь до беспамятства. Давай ты не будешь спрашивать, а я не буду тебе врать? – повернулся к ней.

   – Почему? – с обидой спросила она. – Что я делаю не так, что ты до сих пор не хочешь мне поверить?

   – Я верю тебе, солнышко, – решительно ответил. – Но прошу тебя, не заставляй меня снова вспоминать о... тех, кого я не защитил. Я бы умер не колеблясь, если бы это вернуло их к жизни. Так что, прошу – не спрашивай о чудовищах, вечно стоящих за моей спиной.

   – Хорошо, – поджав губки, согласилась она. – Не буду.

   Она осторожно пролезла мне под руку, и обняла. Слишком крепко обняла, и я зашипел от боли.

   – Лита, не трогай спину! – попросил я, сжав зубы.

   – Что такое? – тут же испуганно отпрянула девушка.

   – Ничего страшного, – заверил я. – Заживёт через недельку. Но эту недельку я буду ходить в бинтах. Так что, пожалуйста, будь аккуратней.

   Она кивнула и обвила руками мои плечи.

   Больше мы к этим темам не возвращались. И остаток дня прошёл в весёлой возне с мелкими. Хоть Лита и жаловалась на проблемную дисциплину младших, управляться с ними было совсем не сложно. Удивляло Литино неумение обращаться с детьми.

   К вечеру нагулявшиеся, набесившиеся, накупавшиеся в реке и объевшиеся вкусностями дети выдохлись так, что Дэй заснул у меня на руках, а Мира начала ныть, чтобы её понесли. Тяжко вздохнув, я посадил Миру к себе на плечи. В трамвае она уснула, пришлось растормошить, чтобы снова взять на плечи.

   У Литы дома по-прежнему находился только её младший брат, а проснувшийся Дэй вцепился в меня. Закапризничала Мира. Пришлось мне задержаться, укладывая детей спать.

   – Ты просто волшебник, – шёпотом признала Лита, ожидавшая за дверью детской. – Десять минут – и оба как сурки сопят! Я их по часу-полтора укладываю...

   – А что такого сложного? – так же шёпотом удивился я, прикрывая дверь. – Это всего лишь дети. Дети все хорошие.

   – Ты с какой планеты, парень? – шутливо изобразила удивление девушка, едва отойдя от детской.

   – Вроде бы ещё вчера был с Терры, – в тон ей ответил я.

   – Задержишься? – предложила Лита, когда мы шли по коридору в сторону прихожей.

   – Уже уходишь, Ирдес? – сразу же за её вопросом последовал другой, заданный надменным тоном. В дверях одной из комнат, скрестив руки на груди и с неприязнью глядя на меня, стоял младший брат моей девушки. – Удачно тебе добраться.

   – Арье! – зашипела на брата Лита, остановившись. – Будешь завтра сам весь день с малыми сидеть!

   – А что, они и завтра будут здесь? – поинтересовался я, так же притормозив.

   – И послезавтра, – подтвердила Лита. – Мама с тётей Ритой поздно приходят. Они ближайшие три дня заняты своими скучными и неинтересными делами. Так что завтра мы с тобой пойдём гулять, а Арье будет сидеть с малыми!

   Моя зеленоглазая прелесть многообещающе посмотрела на пацана. Тот поджал губы и гордо вздёрнул подбородок. Но промолчал.

   – Не надо оставлять детей, – взглянув в упор на девушку, сказал я. – Завтра я зайду часам к десяти. Собери к тому времени малышню.

   – Уверен? – удивлённо спросила Лита. – Ты разве не устал от них?

   – А что – должен был? – Пожал плечами, снова направился в сторону прихожей. – Даже если так – это не повод бросать Дэя и Миру, когда мы сами пойдём развлекаться. Дела можно отложить, а малышня на потом не откладывается.

   – Герой, – презрительно, будто сплюнув, выцедил мне в спину Арье.

   Остановившись, я резко обернулся, холодно посмотрел в глаза пацана. Серые и надменные.

   – Слушай, малой, – с трудом сдерживая желание выдать подростку затрещину, произнёс я. – Я сам младший брат, третий по счёту. И прекрасно знаю, что такое братская ревность. Только поэтому терплю твоё поведение. Но не дёргай тигра за усы, потому что терпение у тигра отнюдь не безгранично!

   – Да ну?! – светловолосый Арье с вызовом подался вперёд. – И что же ты мне сделаешь?! Убьёшь?!

   – Выпорю, – спокойно пообещал я, коснувшись своего широкого, прошитого тонкой металлической цепью, ремня.

   Лита хмыкнула и встала между нами:

   – Всё, ребята, брейк. Ар, хватит характер показывать. Ирдес, ты не говорил, что у тебя есть братья.

   – Чем больше расстояние между тобой, и моими братьями – тем меньше неадекватных поступков от них исходит! – ответил я, многозначительно взглянув на Арье.

   – Ясно, – понимающе улыбнулась девушка. – Ладно уж, тогда завтра увидимся...

   Фыркнув, мальчишка скрылся в комнате.

   Лита коснулась моей спины. Я сжал зубы. Девушка отдёрнула ладонь и удивлённо уставилась на неё, покрытую моей кровью. А чёрная футболка так неплохо скрывала...

   – Чёрт, Ирдес, ты не мог сказать, что дело серьёзней, чем "ничего страшного"?! – раздражено поинтересовалась девушка.

   – Всё в порядке, – заверил я. – Просто нужно перебинтоваться.

   – Идём, – схватив за руку, она решительно потащила меня за собой. – Перебинтую.

   – Да я сам справлюсь...

   – Ой, да помолчи ты! – отмахнулась она.

   Моя попытка отказаться снимать футболку и сбежать провалилась. Лита встала в дверях с ножницами и пообещала срезать, если сам не сниму. Ругаться с ней мне совершенно не хотелось. Оставалось только подчиниться.

   Срезав бинты, стягивавшие от плеч почти до пояса, Лита уставилась на мою спину. Серьёзно спросила:

   – Это кто тебе фигурной резьбой по спине развлекался? Тебя что – пытали?

   – Я даже не видел, что там, – пожал плечами я.

   Лита в ответ указала мне на зеркало у стены и притащила ещё одно, поменьше. Встала так, чтобы я смог разглядеть всё в отражениях. Хм... глубокие порезы довольно изящно обозначили контур крыльев. Схематичный, сильно урезанный, но явно различимый.

   – Это моё спасение, Лита, – негромко произнёс я. – Это куда меньшая боль, чем та, что обычно. Когда оно заживёт, я вообще забуду о той сводившей с ума пытке...

   Убрав зеркало, девушка с минуту разглядывала меня.

   – Завтра расскажешь, – решила она. – А сейчас не дёргайся.

   И девушка зубами вскрыла упаковку стерильных бинтов.

   К себе я добрался только через сорок минут. Хотелось упасть на диван и не шевелиться. Только зверская боль не позволяла исполнить желание немедленно. Я позвонил отцу, поспрашивал его на счёт происходящего. Нормально ли это вообще? Судя по тому, что папа примчался через пять минут – не очень нормально.

   Потащив в мастерскую, папа провозился со мной около часа. Рассматривал, потом взялся за кисточки, что-то очень аккуратно нанёс сначала только на порезы, потом на всю спину. Боль ушла. Забинтовав как раньше, папа взял с меня слово, что ближайшие пару дней я буду осторожен. Буду, конечно, дурак я что ли, удлинять себе ожидание неба?!

   В десять утра следующего дня я уже дисциплинированно стоял на пороге дома Литы. Но зеленоглазая моя прелесть вежливостью королей не отличалась. Пока она собиралась сама, я быстро разобрался с подготовкой детей к выходу из дома.

   Арье снова проводил нас подозрительным взглядом, не удостоив меня и словом. Что ж, я не собираюсь навязываться. Надоест – припру заносчивого пацана к стенке и поговорю по душам.

   Дети прилипли ко мне с двух сторон и по пути вообще не отходили. К тому времени, как мы добрались до парка, моё настроение уже поднялось с отметки "дайте мне повод вас убить", до "сегодня чудный день". Поэтому я развлекался, быстро растормошив почему-то мрачную Литу. После слов, что своей угрюмостью она напоминает моего среднего брата с его вечно недовольной рожей, девушка бледно улыбнулась, а вскоре весело хохотала катаясь на карусели с Мирой.

   На электрических машинках мы разделились на две команды, Лита с Мирой и я с Дэем, и азартно таранили друг друга! А потом всех окружающих, пока нас не выгнали. Сегодняшняя программа-максимум началась на карусели "Сюрприз", включила в себя всё возможное и самое весёлое, продолжилась на роллердроме, и закончилась часам к шести на качелях. Мы с Литой сидели на широкой качеле-скамейке, дети рассекали на соседних двух поменьше.

   – Ты уже решила, куда хочешь завтра? – откинувшись на широкую спинку, я одной рукой обнимал уставшую девушку. Её голова покоилась на моём плече.

   – Может, в кино сходим? – безмятежно спросила она. – В рекламе как раз какой-то новый ужастик мелькал.

   – Детей вести на ужастик? – удивился я.

   – Не детей, а нас с тобой... – мне показалось, или в её голосе звучал упрёк?

   Немного помолчав, я спросил:

   – Когда дети уснут, можно будет доверить их Арье?

   – Незачем, мама с тётей Ритой сегодня возвращаются раньше. Да, наверное, уже вернулись.

   – Ну, тогда... мы можем пойти на вечерний сеанс, – осторожно предложил я.

   – Неужели, – хмыкнула девушка. Переместилась так, чтобы лечь на мою руку и взглянуть в лицо. – Даже без мелких спиногрызов? Только мы с тобой?

   – Только мы с тобой, – пообещал я, со всей доступной нежностью глядя в её тёмно-зелёные глаза. – А для детей завтра будут мультики и тир.

   – Ты невыносимый и ненормальный! – с улыбкой сообщила мне девушка, легонько ударив кулаком по плечу, но почти тут же потянувшись поцеловать...

   – Я нормальный, – возразил я спустя минуту.

   – Не-а, – отрицательно мотнула головой моя девушка. – Ты совершенный. Идеальный. Такой, каким должен быть идеальный тёмный по заветам Ночи. Поэтому – совершенно, ну просто ни капли не нормальный!..

   Мира попыталась капризничать, когда Лита сказала, что пора домой, но после того, как то же самое повторил я – капризы как рукой сняло. На подходах к дому я начал активно придумывать отмазки, почему вынужден вот-прям-щас изменить направление движения.

   – Ты боишься знакомиться с моей мамой, что ли? – мигом просекла тему девушка.

   – Я боюсь, что если зайду, то ни в какое кино мы уже не пойдём, – вывернулся я, глядя на неё абсолютно честными глазами.

   – Ладно уж, испарись на полчаса, – дала "добро" Лита.

   – Уже исчез. Малявки, до завтра!

   Я успел побывать у себя и переодеться из чёрной футболки, джинс и кроссовок в белую рубашку, чёрные штаны и туфли. Как я и ожидал, в запасе у меня оказалось не тридцать минут, а весь час. И ожидая девушку под окнами её дома, я успел неторопливо прочесть половину книги, которую захватил с собой. Развившаяся за время подготовки учебная привычка "сканировать" информацию с феноменальной скоростью не спешила уходить.

   Она вышла ко мне в золотистой рубашке, таких же отливавших золотом штанах и... как эти туфельки без каблуков, на плоской подошве называются? Нет, не кроссовки. И даже не сандалии. Балетки, вроде бы? И в балетках под цвет одежды. Светло-золотые волосы распущены и рассыпаны по плечам. Она походила на оживший огонь или обретший плоть солнечный свет. Глаз не отвести...

   Над ужастиком, который мы смотрели, хохотал весь зал. Я его комментировал. Изредка. Вовремя. Своим хорошо поставленным и хорошо слышным голосом. С какого-то момента зрители ржали уже практически без моих подсказок. Администрация была в шоке.

   Лита заявила, что теперь никогда не сможет смотреть ужастики без смеха. Я с самой серьёзной мордой лица поинтересовался, как вообще можно спокойно смотреть эти комедии.

   И вспомнил Кису. До боли захотелось прийти к ней. Сесть на пол у дивана, чтобы она сидела рядом, обхватив мою руку и тепло дыша в плечо, и всё, как всегда, всё без утайки ей рассказать. Юлёк, я так по тебе скучаю.

   Над Столицей нависли облака. В свете огней ночи небо казалось оранжевым. Светло и красиво, хотя куда больше я люблю чернильно-бездонное небо над Городом Ветра...

   К двум часам ночи, когда начался мелкий дождик, я довёл девушку до дома.

   Мы не торопились, гуляя аллее. Я смотрел вверх. Она взяла меня за руку, коснувшись прохладной ладошкой... На миг... на миг мне показалось, что сейчас повернувшись, я увижу чёрный водопад длинных волос, бледное лицо, и сияющие антрацитовые звёзды глаз... Но пальцы сжались сильнее, ладонь оказалась сухой и горячей, наваждение пропало. От горечи перехватило горло.

   Посмотрев на мою спутницу, я увидел озорную улыбку, тёмную зелень глаз и золото волос. Остановился. Обнял, прижав к себе, вдохнул запах её волос и кожи. Тёплая, близкая, прекрасная... Не холодный призрак прошлого. Настоящее. Возможно, я смогу отогреться у этого огня.

   – Ты чего, Ирдес?.. – удивилась она, не пытаясь отстраниться.

   – Просто рад, что я жив, – тихо ответил я. – И что ты у меня есть, солнышко...

   На следующий день мы встретились только к обеду. Лита хотела хоть немного отоспаться и ворчала, что я прихожу ужасно рано. Да и я сам спать хотел. Если бы не кошмары... последние дни я просыпался очень рано. И выносил из снов одно и то же – безумную, бесконечную тоску. Но набирал смску зеленоглазой прелести, получал ответ и улыбался новому утру.

   К часу я встретил Литу и малявок, как обещал – повёл в кино смотреть новый мультик. После кино – кафе-мороженное, потом тир и под вечер прогулка по парку. Обычному парку, а не тому, где бесконечное количество каруселей. Здесь только качели и небольшое количество детских площадок. Когда солнце клонилось к закату, дети выпросили прогулку по берегу реки и, конечно, полезли купаться.

   И вечером снова вымотались до такой степени, что я опять нёс обоих. В этот раз Дэя на шее, а Миру на руках.

   Подходя к дому Литы с малыми на руках, я понял, что в этот раз мне никак не избежать знакомства с её роднёй. Скрестим пальцы на удачу, вдруг удастся отделаться символическим знакомством?..

   Нас встретили мать и тётка моей девушки. Когда дети были уложены в кровати, мне не дали быстро слинять, как я того хотел. Затащили на кухню, пить чай со сладостями. Естественно, им интересно на меня посмотреть. А я хотел домой. У меня болела спина, и все мысли сопровождались фоновым желанием поспать.

   Женщины пытались меня расспрашивать, я же, с ловкостью интригующего политикана, уходил от личных вопросов, быстро переводя тему. Тётушка паранойя не дремала, бдительно следя, чтобы я не сказал лишнего. Впрочем, врождённое обаяние, даже не используемое сознательно, придавленное накопившейся усталостью и ноющей болью, имело своё влияние. Оно всегда действовало на женщин. На мужчин чуть медленнее.

   Присутствие девушки немного сглаживало моё недовольство, заодно подавляя раздражение. Потерплю. За её незаметные для старших женщин благодарные, согревающие теплом и нежностью взгляды – потерплю.

   Во время разговора тётка моей зеленоглазой радости назвала племянницу Литторией. Тема разговора вылетела из головы. Меня будто ударило током. Мир вокруг потускнел. Внутри всё перевернулось. За одно мгновенье для меня прошла вечность, разбившая вдребезги весь мой шаткий, кое-как склеенный внутренний мирок. Всё бессмысленно. Все мои попытки жить – глупость и пустая трата времени.

   Стараясь не выдать себя, я повернулся к девушке и поинтересовался:

   – Лита, а как полное имя твоего брата?

   – Арейн, – ответила девушка. – А что?

   В памяти всплыли слова выродка. "У меня осталось ещё двое детей... они тир'Реаны. Арсен, я прошу тебя, только ты знаешь как их правильно воспитать и держать в узде безумие... Они ещё подростки... Литории шестнадцать, Арейну только тринадцать".

   Литтория и Арейн. Дети выродка. Проклятые дети проклятого рода! И я... я просто кретин, связавшийся с дочерью твари!

   Кружка с горячим чаем, которую я держал в ладонях, лопнула, рассыпаясь осколками и обжигая мои ладони кипятком. Боль заставила зашипеть сквозь зубы. До того, как вскочившие женщины успели что-то сделать, ладони охватило ледяное пламя страданий бога. Руки покрылись пушистым белым инеем до самых локтей. Это оказалось ещё мучительней, чем обжечься кипятком. Когда-то эта пытка терзала моего мёртвого бога. Теперь она стала навсегда моей.

   Боль и воспоминание о Фениксе отрезвили мой накрытый чёрно-красной пеленой разум.

   – Что это? – Лита осторожно взяла в свои тёплые ладошки мою заледеневшую руку.

   – Я уже просил тебя не заглядывать в мой личный склеп? – без эмоций поинтересовался я. – Особенно если могильник – вот тут, – приложил ладонь к своей груди.

   Выпустив мою руку, она отступила на шаг. Поднявшись на ноги, я вежливо кивнул обеим женщинам:

   – Благодарю за гостеприимство.

   Задержав пристальный взгляд на матери Литы, я с трудом подавил желание коснуться Старшей Печати. Непонимание в серых глазах светловолосой, загорелой и прекрасной женщины медленно сменялось страхом. Она начинала понимать, кто перед ней. Ещё не поверила, но уже поняла. Ведь я так похож на дядю Ильена, чей портрет, не сомневаюсь, она не раз видела.

   Беззвучно, но так, чтобы поняла, я приказал ей молчать. Дождался едва заметного кивка.

   – Увы, я вынужден откланяться. Лита, мне нужно с тобой поговорить.

   – Хорошо, – растерянно согласилась девушка. – Сейчас?

   – Да, сейчас.

   Оказавшись на улице, я не произнёс ни слова, пока мы не оказались подальше от окон, откуда нас могли услышать. Нашёл скамейку под деревьями, предложил девушке присесть.

   – Скажи мне, Лита... где ты родилась? – медленно проговорил я, не глядя на неё. В душе разгулялась настоящая буря, которую с трудом удавалось держать под контролем.

   Девушка долго молчала, потом махнула рукой в сторону старой Цитадели Эльин'тэата.

   – Там. В Старой, как её теперь называют, империи. Ты не понимаешь, почему я так хорошо ориентируюсь в этом мире, да, Ирдес? – то, с какой горечью и сдавленной злостью она произнесла моё имя, заставило вздрогнуть.

   – Не понимаю, Литтория тир'Реан, – холодно подтвердил я. – И меня это удивляет.

   – Моя мать родилась здесь, – ответила она. – Когда ей было девятнадцать, она провалилась в разрыв, который тут же схлопнулся. Она прожила там десять лет, прежде чем родилась я. Когда же мне было два года, а мама ходила беременная Арейном, взяв её за руку, я случайно провела сквозь стену. Сюда. Мы с братом всю жизнь, держась за руки, ходим из одного мира в другой. Только вдвоём, по одиночке не можем. Не знаю как, и не смогу объяснить. Наверное мы проходим через слои Инферно, ведь мы... особо одарённые. Я выросла в двух мирах, познавая их оба. У отца мы проводили не так уж много времени. Папа не знал, где мы на самом деле. Никто не знал. Все были уверенны, что мы живём в малом имении тир'Реанов. Но я и брат воспитывались в семье матери.

   – Ясно, – кивнул.

   В голове огромным клубком роились сотни мыслей, одна другой хуже. Сжав ладонями виски, попытался утихомирить пульсировавшую в них боль. В ночной тишине пели цикады. Девушка придвинулась поближе, осторожно прижавшись плечом к моему плечу.