Текст книги "Господин Вечности (СИ)"

Автор книги: Елизавета Тьма

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 26 страниц)

   Быстро взглянув на брата, подумал, что лучше смотреть, как он злиться, или разочарован, чем пытается остаться сильным и равнодушным после того, как впервые убил. А я предупреждал... Пока я спал в понедельник, Шон завалился к директору. И тот принял единственно правильное решение – поставил на стол большую бутыль специфического командирского самогона и дал возможность выговориться.

   Вана произошедшее мало волновало. Он упёр взгляд в пособие по экономике и, кривясь от скуки, изучал предмет. Ботаник. Только, если что, я этого не говорил! Горло и нога у светлого брата заживали быстро, через пару дней ему уже можно будет говорить. Осторожно и понемногу.

   Мои собственные недавние травмы противно ныли и читать, а тем более что-то учить, не хотелось. Я откинул кресло до упора, лёг поудобнее и закрыл глаза. В Хаос всё. Спать хочу.

   Получив список того, что нам следовало знать на экзаменах по мнению столичной комиссии, мы окопались в малом дворце. Для двойняшек пришлось привлекать посторонние силы в виде профессоров-репетиторов. Мы с Ваном разделили предметы изучения и после делились выученным Призрачным способом, каждые два-три дня на пару часов уходя в Информаторий. Шон решил, что раз можем мы, то может и он. С ним тоже с утра до вечера занимались репетиторы.

   Через две недели по малой резиденции бродили пять зомби, уставившихся в книги в любую свободную минуту. Зомби выедали мозги друг другу и всем окружающим, а особенно – репетиторам.

   Папа, от души пожалев нашу грызущую гранит науки компанию, поделился маленьким секретом. Спёр из дедушкиной лаборатории самые сильные, из безопасных, препараты для памяти и повышения активности мозга в стрессовых условиях. Учится стало заметно легче. Но мы, воодушевлённые этим, увеличили себе нагрузки. И опять превратились в зомби. Папа пригрозил всё отобрать. Пришлось начать спать хотя бы раз в двое суток...

   К исходу третей недели приехала мама. Посмотрела на этот бродячий цирк мертвецов и в ультимативном порядке потребовала оторваться от учёбы, пока она не пожалела о своём разрешении.

   Поэтому проснувшись субботним утром, я удивился, не обнаружив книг в пределах досягаемости. Подумал о том, что, видимо, с утра у нас тренировка – физическую подготовку никто не отменял. Засунув свою тёмность под ледяной душ и одевшись в лёгкий тренировочный комплект, выполз к завтраку. И сообразил, что учёбы сегодня не будет, только обнаружив за столом маму.

   – С добрым утром, солнышко, – улыбнулась мне мамочка. – Ужасно выглядишь. Ребёнок, неужели ты не мог отоспаться хотя бы до обеда?

   Пока я соображал, что ответить, в зал спустились остальные. Шатающиеся зомби с бессмысленными взглядами. Одинаково готовые к утренней тренировке.

   – У дураков мысли совпадают, – сообщил братьям и друзьям я.

   – Совсем заучились, бедняги, – вздохнул отец.

   Мысль о том, что сегодня не будет занятий привнесла в наши ряды заметное оживление. Завтрак мы проглотили по привычке за пару минут, едва заметив, что там было.

   После чего родители решили вывалить на нас две новости. Первую – вчера вечером приехал дядя Ильен, но он ещё отсыпается. Вторую – уже больше двух недель как очнулась бабушка Дарина! И последнюю неделю взяла в свой железный кулачок правление Империей. Характерец у бабушки оказался ещё более жёсткий, чем у дедушки. Я сочувствую правящей верхушке обеих империй... ха... нет, правда, сочувствую... хи-хи-хи...

   Таким сочувствующим оказался не я один, и после нескольких прозвучавших за столом реплик, моё семейство хохотало, сползая под стол и всхлипывая от смеха.

   Естественно, мы все захотели на это посмотреть. Бабушку увидеть. Убедиться, что она дедова сестра и нрава такого же зверского. Решили, что рванём в главную резиденцию сегодня же, и недельку там поразвлекаемся.

   – О, нет, не говорите, что мне опять предстоит заняться политикой! Я только сбежал!

   Обернувшись, я увидел стоящего в дверях Ильена. Повернулся к папе. Строго на него посмотрел.

   – Отец мой император! Это твоё дурное влияние?! До общения с тобой Ильен был нормальным!

   Второй император уставился в потолок. Мама неудачно попыталась сдержать смех.

   – Папа!

   – А? Ты что-то спросил, сын?

   В этом весь отец! Майка с горящим черепом, "модно" изодранные и искусственно состаренные джинсы на моём дяде – явно папино влияние! Так же, как и висящий на шее оккультный знак.

   – Не шипи на отца, – в шутку пригрозил пальцем дядя. – Я своему брату Небом обязан. Так что могу при случае в родных племянниках воспитать уважение к родителю с помощью ремня.

   – Смотри, Ильен, мне ведь может скучно стать, – философски заметил я. – А когда мне скучно – Шон тебя лучше всех просветит, сколько катастроф может случиться с тобой внезапно и совершенно неожиданно. Главное – без моего непосредственного участия!

   – Я обожаю свою семью, – радостно выдавил Ван, и сполз под стол от беззвучного хохота. Двойняшки туда давно переехали.

   Мама, кое-как успокоившись, вытерла выступившие слёзы и попросила нас не доводить её до истерики. Что мы тут же сделали с большим энтузиазмом!

   Сразу после завтрака мы пиявками вцепились в Ильена, требуя объяснить, что он там про Небо ляпнул. Объяснять он не стал. Вместо этого раскрыл крылья. Контур перьев нарисованный в воздухе чёрной тушью. Тончайшая ажурная металлическая ковка. И борозды на стене удар крылом оставлял такие, как удар мечом. Но несмотря на кажущуюся декоративность и бесполезность, в воздухе эти крылья держали моего родича прекрасно! Не хуже, чем мои – меня. Я не удержался от того, чтобы посоревноваться с Ильеном в скорости и ловкости. Дядя оказался хорош, как дьявол! Но и я не птенец, не вчера на крыло встал...

   Забывшись в небе, в эйфории и чистом счастье полёта, на землю я вернулся последним. Сколько времени я уже не летал, боясь выпустить свои крылья? Боясь почувствовать их тяжесть за спиной. Со страхом ожидая, когда придёт время убрать их.

   Отозвав в сторонку папу, я попросил его помощи. С условием, что мама ничего не узнает. Конечно, можно как всегда справиться самостоятельно, прокусив себе руку, но промолчав. Только я ведь не один. И не хочу больше справляться один с этой пыткой, раз за разом взращивая в себе всё больший страх перед небом.

   Папа молчал, останавливая ручейками бегущую из рваных ран кровь. Ничего не сказал, накладывая сильнейшее обезболивание и заклеивая мою спину широким пластырем.

   – Не делай так больше, – сказал отец перед тем, как мы вернулись к остальным. – Я найду способ. Только не повторяй этой пытки над собой, малыш. Уж лучше не убирай их вообще, чем так...

   К вечеру мы, наконец, добрались до Столицы. Непривычный вид слегка напрягал. Слияние двух пространств, плавно переходящих друг друга, напоминали мне одно не самое приятное воспоминание из будущего. Второй Дворец, старый, производил впечатление силы, древности и величия. По сравнению с ним наш сияющий всеми оттенками ночи замок казался лёгким, возвышено-прекрасным, почти воздушным.

   Тяжёлая дверь дедового рабочего кабинета открылась от моего пинка. Оторвавшись от бумаг и большой сенсорной панели, встроенной в стол, дед окинул меня ледяным взглядом. После этого моему высочеству полагалось примёрзнуть к полу. Ща-аз! Два раза.

   На этот раз фламберг испортил пол кабинета. Я не собирался быть аккуратным, поэтому постарался, чтобы борозда осталась поглубже и побезобразней.

   – Ты ничего не хочешь мне сказать, дорогой дедушка Дарий? – приторным голоском поинтересовался я, с удовольствием наблюдая, как предка передёрнуло. Он ненавидит своё имя. Плевать, что оно родовое, что половину предков и его старшего сына зовут точно так же. – Мне память вдруг отказала, или что? Когда я успел дать согласие на третью ступень, чёртов старый интриган?!

   – Уважение к предкам имей! – рявкнул дедуля, грохнув кулаком по столу и мгновенно зверея.

   – Не раньше, чем ты научишься иметь уважение ко мне! – заорал в ответ я, резко приблизившись и почти ткнув рукоятью деду в нос. – Как ты уже одолел меня со своими интригами! Тебе нужна третья ступень – ты ей и владей!

   Фламберг я демонстративно швырнул на стол. Дед побагровел от ярости и вскочил, опрокинув кресло.

   – Какого демона ты творишь?! Ты не имеешь права так обращаться с родовым оружием!

   – Ты не имеешь права так обращаться со мной! – от моего ответного вопля задрожали стёкла. – Хватит решать за меня! Я отказываюсь от ступени вместе с мечом, и ты можешь подавиться как твоим драгоценным родовым оружием, так и своим не менее драгоценным мнением!!!

   – Прекрати немедленно эту истерику! – красный от ярости предок едва удерживался, чтобы не поднять на меня руку. Давай, попробуй! – Этот меч мне передал отец! А я, заметь, упырёнышь неблагодарный, сохранил его для тебя, а не передал своим сыновьям!

   – Исключительно потому, что ты самодовольная, самовлюблённая старая сволочь, я не собираюсь тебе быть за это благодарным!

   – Да как ты!.. – дед задохнулся, сжимая кулаки.

   Я сощурился. Ну, попробуй, дедуля. Попробуй!.. Низкий, горловой рык, кажется, зазвучал одновременно от нас обоих.

   – Между прочим, Дар, папа не передавал тебе меч. Если ты забыл, мой психованный брат, то я напоминаю – ты его спёр у отца, когда сбежал в тот поход! А папа собирался передать меч Арнису. Так что хватит орать на ребёнка, дурак самодовольный.

   Дед мигом сдулся. Поднял с пола кресло и чуть ли не рухнул в него. Тяжко вздохнул. Беззлобно и даже немного виновато проворчал:

   – Ну что ты, Дара, авторитет мой так подрываешь...

   Чёрный, с металлическим узором брючный костюм только подчёркивал невесомую хрупкость и болезненную бледность светлой императрицы тёмного рода. Золотистая коса мела кончиком пол. Даже при таком не самом здоровом виде, можно было сказать, что эта леди состоит в родстве с пресветлым князем. Тем, который Песец полярный. Такое же совершенное светлое божество. Только с поправкой рождения от древней тёмной крови, что делало её ещё более невероятной.

   – Было бы что подрывать, – фыркнула императрица. Юный, мелодичный, как у девушки, голос. – Внутри семьи такой авторитет не должен существовать. Так что сбавь обороты, когда говоришь с моим внуком!

   – Это мой внук! – не слишком агрессивно возмутился дед, заранее сдаваясь без боя.

   – Будешь вести себя как скотина, станет только мой, – заявила бабушка, подходя к столу. – А пока что можешь ценить мою безграничную доброту! Исключительно от моей большой любви к тебе, дорогой брат, я так и быть признаю кровное родство моего внука и с тобой тоже.

   Вот теперь я верю, что она может в одиночку представлять собой одно сплошное стихийное бедствие! Неотвратимое, беспощадное и неостановимое, как взрывная волна.

   Она погладила ладонью рукоять огромного, явно не подходящего к моей комплекции, двуручника. Подняла глаза и будто окутала меня теплом своего взгляда.

   – Убери меч, малыш. Какая разница, есть на рукояти метка твоей ступени или нету, если ты уже несёшь эту ответственность, самостоятельно взвалив на свои плечи?

   С ней совершенно не хотелось спорить. Коснувшись рукояти, убрал оружие в личное пространство. Светлые в исконно тёмном семействе – это квинтэссенция бедствий и сил Владык.

   – Ну здравствуй, котёнок, – улыбка на бледном от многолетней комы лице согревала теплом, как маленькое солнышко. Ну, или как карманный ядерный реактор...

   Хотелось рассказать ей о страхе, что жил в душе с тех пор, как я увидел её впервые. И боли, что испытал, когда понял, какой потерей для неё стало исчезновение дедушки, и когда понял, как плохо будет деду... О том, что она – как воплотившаяся мечта, позволяющая оставить призрачную надежду на другую жизнь. О последней надежде, которую хранил в душе, как молитву великому Небу.

   Но я смог лишь улыбнуться и ответить:

   – Здравствуй...

   Впервые за долгое время жизнь казалась прекрасной. Всё моё семейство собралось вместе. И время летело незаметно в самой лучшей в мире компании. Было так легко и тепло на душе, что прошедшая ночь оказалась замеченной только тогда, когда за окнами рассвело.

   Увидев, что небо сменило чёрный на светло-серый, бабушка Дара разогнала спать всё семейство своей ласковой, но стальной рукой. Куда деду до её властности! Дед правит силой, бабушка... она дьявольски харизматична! Прикажет так, что будешь уверен – это исключительно твоё собственное решение! Но если своё решение можно отменить, то её приказ – дохлый номер, можно даже не пытаться. Я восхищён этой хрупкой, прозрачной, железобетонной эльфийкой.

   Семейство разбрелось кто куда. Кто-то отсыпаться, остальные нашли себе занятия. А я пошёл бродить по тихому в эти утренние часы замку. Сил хватало, вчера по привычке проглотил полный комплекс специальных витаминок для того, чтобы больше учиться, меньше уставать и реже спать. Как давно уже у меня не было времени бездумно и бесцельно бродить по этим безлюдным коридорам? Цитадель Ночи велика и прекрасна. Последний раз я обходил её закоулки в тринадцать лет, через пару недель после дня рождения. Да и то, стыдно признаться! Прятался от девчонок...

   Пытаясь припомнить, по каким закоулкам приходилось сбегать от особо настырных, уже достаточно взрослых девушек, с какого-то перепугу решивших, что им нужен малолетний принц, я огляделся. Понял, что меня занесло в ту часть, что отведена под гостевые покои. Гостевыми они только называются, на самом деле многие постоянно тут живут. Самое неинтересное место. Пойду лучше по музейному этажу погуляю.

   Приняв такое решение, развернулся, едва заслышав тихий шорох открывающейся двери.

   Она вышла в коридор зевая и потягиваясь. Маленькая, даже до плеча мне не достанет, хрупкая как заветная мечта, прекрасная, как ангелочек...

   Растерянность заставила застыть на месте, сменилась страхом, а страх истаял под лютой ненавистью.

   – Ты...

   Повернув ко мне свою прекрасную головку, она улыбнулась пухлыми, розовыми губками. Встала на одно колено, склонила голову и замерла в позе наивысшего почтения. Рыжие волосы рассыпались по плечам, скрыли лицо.

   – Мой господин...

   – Что ты здесь делаешь, Май... Мелани?!

   – Я ваша собственность, мой господин, – она не поднимала головы, в голосе звучала полная покорность и безмятежность.

   Нет, нет, нет... я не хочу этого знать, видеть, вспоминать! Я забыл о тебе, рыжая дрянь! Слышишь, ты, стерва?! Я всё забыл! Выбросил тебя из своей жизни! Тебя никогда не было!..

   – Оставь меня...

   Я лишил тебя воли несколькими словами. Выжег клеймо на сознании. Ты теперь до самой смерти останешься моей собственностью и покорной рабыней. Это один из видов пожизненного наказания, доступный только главам древних родов и ещё всем ар'Грахам. Считается, что это очень мягкое, щадящее наказание для тех, кто преступил черту, за которой только одна мера пресечения – смерть.

   Так почему ты не убил эту рыжую дрянь, Крылатый?! Кретин! Какой же кретин!..

   Очнулся я только стоя у витрины в музейном зале. Историческое оружие древних человеческих царей. Заржавевшая фигня с огромным количеством золота и драгоценных камней.

   – Вычурный бесполезняк.

   Тихо возблагодарив свою выдержку, за то, что не подпрыгнул на месте, и не схватился за клинок, я осторожно покосился на источник чужого голоса. В трёх шагах от меня стояла девушка моих лет. Светлые волосы собраны в хвост, стройная фигурка, ростом примерно с меня. На симпатичном, загорелом лице ярко мерцали тёмно-зелёные глаза. Джинсы, футболка, кроссовки. Скепсис во взгляде, направленном на древнюю рухлядь под стеклом.

   – Точняк, – хмыкнул я в ответ. – Не оружие, а игрушки. Да ещё и недолговечные.

   – Чисто покрасоваться. Никакой функциональности.

   – Ну, почему же! По крайней мере одна функция есть.

   – Это какая же? – девушка перевела взгляд на меня.

   – Декоративная. На крайняк, можно как шампуры для шашлыков использовать.

   – Ну, разве что так, – согласилась она. Улыбнулась, на миг обнажив аккуратные жемчужные клыки. – Хотя, шампуры с такой дорогой инкрустацией, это ещё тупее золотого унитаза. Но ход твоих мыслей мне нравится. Я – Лита.

   И эта странная девчонка протянула мне руку в мужском приветствии. Ладно, не буду указывать тебе на то, что вообще-то ты леди.

   – Ирдес.

   Загорелая, узкая ладонь девчонки оказалась твёрдой, как дерево. Спортивное телосложение, повадки и многие мелкие признаки говорили, что она предпочитает проводить в спортзале куда больше времени, чем положено тёмной её возраста. Сбитые костяшки. И кулаком вмазать может...

   Представившись друг другу, мы пошли бродить дальше по пустому в этот ранний час музею. И в большинстве случаев наше мнение об экспонатах совпадало. Хотя, у некоторых витрин разгорались споры.

   – Ты уже изучал, как изменились улицы в городе? – поинтересовалась Лита, когда старая рухлядь, то есть, "важная часть истории", надоела.

   – Не-а, не успел, – мотнул головой я. – Только недавно вернулся.

   – Я тоже не успела посмотреть. Пойдём? – предложила она.

   – С удовольствием составлю тебе компанию! – оставалось только согласиться.

   В город мы отправились пешком. Трамвайные линии уже запустили заново, если что – можно прокатиться.

   Лита оказалась интереснейшей собеседницей. Умная, любопытная, рисковая. Да и, что скрывать – красивая. Мы с нездоровым энтузиазмом обшаривали все закоулки на пути, рискуя найти себе проблемы.

   Когда солнце давно перевалило за полдень, лично я от голода готов был закусить кем-нибудь мимо пробегающим. Ближайшее кафе в закоулке стало спасением не только для моего растущего, и потому очень голодного организма, но и для жизней всех косо смотрящих.

   В кафе кормили вкусно и хорошо. Уходить не хотелось и я заказал нам ещё по мороженному. Было моё любимое – с клубничным вареньем.

   – Тебя родоки не потеряют? – поинтересовалась Лита, когда я доедал вторую порцию десерта, а она ещё не приговорила первую.

   – А тебя? – вопросом на вопрос ответил я.

   – Я предупредила своих, чтобы сегодня до вечера не ждали. Хотела по городу погулять, – сказала девушка.

   Достав из кармана телефон, я набрал номер.

   – Пап? Ты чего зеваешь, спишь до сих пор, что ли?

   – Не всем же от розетки подзаряжаться, – проворчал родитель, подавив очередной зевок. – Я больше двух суток без отдыха.

   – Ой, да не жалуйся! Пару лет назад мы с тобой неделю не спали, когда застряли в горах. Ладно, спи дальше, только сказать хотел, что на сегодня я потерялся.

   – Маме что сказать?

   – Что я в городе.

   – Хорошо. Отбой, чадо.

   – Отбой, родитель! – сбросив звонок, вернул телефон в карман. – Всё, теперь не потеряют.

   После третьей порции мороженного есть я уже просто не мог. Потом пришлось долго спорить с Литой, объясняя ей, что если я заплачу за нас обоих, это ничем её мне не обяжет. Упёртая девчонка сопротивлялась моей позиции, заявив, что мы не на свидании. Пока я не попросил её просто заткнуться и позволить мне побыть рыцарем. Тем более, что мне это сейчас не сложно и проблем с финансами я не испытываю. Вот когда буду опять нищим студентом – пожалуйста, пусть сама за себя платит.

   Выйдя из кафе, мы отправились в парк. Долго бродили среди деревьев, пока не отыскали беседку в тени. Устроившись на отдых, Лита заговорила о музейных экспонатах и мы весело посмеялись, вспоминая самые забавные моменты сегодняшнего утра.

   Глядя на девушку, я поймал себя на том, что меня к ней тянет. Хочется коснуться её загорелой, бархатистой кожи, вдохнуть запах её пшеничных волос, почувствовать вкус розовых, без следа косметики, губ...

   И едва я осознал это, перед глазами появилась совсем другая картина. Чёрный водопад волос, очень бледное, прекрасное лицо, бездонные антрацитовые глаза. Маленькая, хрупкая, беззащитная богиня Ночь, которую я вынес на руках из города, откуда она не смогла выйти сама. Грозное и бессильное моё божество...

   Желание обладать сидящей рядом девушкой кануло в бездну.

   – Что случилось? – как обычно прямолинейно поинтересовалась тёмная.

   – Ничего, – пожал плечами я, отгоняя тоску. – А что такое?

   – Минуту назад у тебя огонь во взгляде потух так, будто его залили ледяной водой, – заявила Лита.

   – Просто я кое-что вспомнил, – после небольшой паузы, ответил я. – Это всё сейчас уже не важно...

   Помолчав, Лита внимательно, сосредоточенно посмотрела на меня и спокойно спросила:

   – Я тебе её напоминаю? Твою девушку. Судя по твоему поведению – бывшую.

   – Нет. Вы абсолютно разные, – не стал скрывать я.

   – Ну и отлично, – беззаботно улыбнулась тёмная.

   И мне захотелось узнать её как личность.

   Остаток дня мы развлекались. Катались на каруселях до тошноты, гоняли на ролледроме, где я постоянно падал, пока не взял вместо роликов скейт. Я хотел сцепиться в драке с не очень трезвым придурком, который пытался познакомиться с девушкой, пока я ходил за билетами на аттракционы, но Лита врезала ему первая. Когда рядом с тёмной встал я, рыча и не сомневаясь, что у меня на лице написано желание как следует отделать любого, кто полезет под руку, парень мигом протрезвел и убрался прочь, извиняясь. Разглядел клыки и понял, что перед ним не люди. С двумя злыми тёмными подростками человек связываться не пожелал. Правильно, мало ли, чего от нас ожидать можно...

   Когда стемнело, мы расположились на крыше заброшенного храма у Ямуны. Считали появляющиеся на небе звёзды, вспоминали сегодняшний день, единогласно признав его замечательным.

   – А у тебя какая в музыке специализация? – неожиданно спросила Лита.

   – Гитара, фортепиано. Ну и опера, – ответил я, пожав плечами.

   – Круть! – заулыбалась девушка. – У меня только виолончель. А петь толком так и не научилась.

   – По-моему виолончель – круче всего! – сказал я. – Всегда восхищался виртуозами, владеющими смычком.

   – На самом деле – это просто, когда освоишь первые этапы, – отмахнулась тёмная. Помолчала, глядя на звёзды. – Знаешь, взгляд у тебя так и остался потухшим. И ты весь какой-то... не совсем здесь. Ты с ней поругался, или она тебя бросила? Или ты узнал, что она помимо тебя ещё кого-то выбрала. Предала, да?

   Таэш... от боли свело горло и захотелось завыть. Не могу, не хочу, не выживу я без тебя... Небо, прости меня за любые собственнические мысли и действия в отношении Твоего божества! Пусть не со мной, пусть бы осталась с другим, как угодно, лишь бы живая, лишь бы дышала, смеялась и радовалась...

   – Нет, – сглотнув ком в горле, сдавленно ответил я. – Она умерла.

   – Извини, – растерянно пробормотала Лита. Подтянула колени к подбородку, обняла ноги руками.

   – В этом нет твоей вины, – качнул головой я. – Просто... не нужно больше о ней.

   Не нужно, потому что не могу я вспоминать о моей любимой богине. Потому, что желаю себе смерти, думая о ней. А я не имею права умереть.

   Молчание длилось, кажется, целую вечность, пока внутри меня медленно утихала буря.

   – Смотри, звезда упала, – негромко произнесла Лита. – О, ещё одна! Загадывай желание.

   – А ты загадала? – спросил я, глядя в небо.

   – Ага, – ответила она.

   – Какое? – с любопытством повернулся к девушке я.

   – Хочу, чтобы жизнь подарила мне немного радости, – ответила она, глядя мне в глаза. – А может и много, как повезёт...

   И в следующий миг оказалась слишком близко. Вкус её губ оказался остро-сладким, как апельсин...

   Из тех далей, куда отправился мой рассудок, вывел телефонный звонок. Позвонил отец, поинтересовался, когда блудный сын явится домой. Сын ответил, чтобы папа не парился, явлюсь когда захочу. Родитель с убийственной серьёзностью заявил, что сын у него, походу, действительно блудный, и он ждёт дома с ремнём. На что я ответил весёлым предложением прогуляться по "десятому Аду". Папа посмеялся, и сказал, что уже пошёл готовить полосу препятствий.

   – Иди-иди! – фыркнул я. – Вернусь – уделаю тебя на полосе как первокурсника.

   – Жду и предвкушаю! – хмыкнул папа и отключился.

   Убрав телефон, я осторожно посмотрел на девушку. Не пожалела ли она о таком спонтанном поступке? И как я сам к этому отношусь?

   – Что это у тебя за мелодия на звонке? – спросила она, заменив этим вопросом множество других ненужных слов.

   – Пляска смерти, – ответил я. Телефон новый, настроить я его не успел, поэтому мелодия на всех общая, одна из моих любимых. – Творение Камиля Сен-Санса.

   Конечно, такое ставить в качестве звонка на сотовом – настоящее кощунство, но я пообещал себе ближайшее время исправиться.

   – Придётся идти домой, – со вздохом признал я.

   Улыбка на лице девушки померкла. Я взял её за руку. Потянул горячую ладошку к себе, легко поцеловал.

   – Пойдём. Это не последний день в нашей жизни. Завтра увидимся?

   – Да, – снова улыбнулась тёмная.

   Красивая, как дикая кошка!

   Стоит ли говорить, что пешком до цитадели мы шли не слишком торопясь?

   На следующий день мы встретились вновь. Время до обеда я потратил на семейство, потом дела, ещё раз дела, и к четырём часам удрал в город. Мне не хотелось никому ни о чём рассказывать, поэтому никто не узнал о зеленоглазой, светловолосой, весёлой, саркастичной, умной, шебутной и чертовки красивой девушке.

   И ещё через день мы снова тихо слиняли гулять вдвоём. И снова...

   Она занимала все мои мысли. С ней хорошо и весело. Быть рядом, творить безумства и глупости ради неё, вместе с ней. Касаться её кожи, обнимать, чувствуя, как из дикой львицы она превращается в ласковую, мурчащую кошку в моих руках. Целовать и терпеть, когда она хотела больно, в кровь прикусить мне губу своими острыми клыками... Что ж, я мог покусать и в ответ! Только не до крови. Аккуратно, за шею... как восхитительно пахла её бронзовая от солнца кожа!..

   В промежутках между встречами с трудом удавалось сосредоточиться на чём-то другом. Она даже начала мне сниться. Правда, как и всё, что обычно бывает в моих снах – в кошмарах. Впрочем, государственные проблемы, любимая родня и прочие дела прочно вытесняли собой любые другие мысли, но когда голова оказывалась от них относительно свободна... Тогда я при любом удобном случае, если не гулял с ней по городу, переписывался "эсэмэсками".

   Столько же внимания в эти дни я уделял только бабушке Дарине и Ильену. С дедом мы пересекались ненамного реже. И успели разругаться ещё несколько раз. Впрочем, мирились быстро и без взаимных обид. А поорать друг на друга так, чтобы драпали прятаться в бункеры все случайно оказавшиеся поблизости – наше святое право.

   Мне не хотелось говорить Лите, кто я такой на самом деле, и чем занимаюсь. Она знала лишь то, что я хочу закончить курс экстерном и сейчас взял небольшой перерыв в усиленной программе подготовки. Она удивилась, как так можно и зачем это делать, я отговорился "семейными обстоятельствами". Сама Лита только готовилась к поступлению на первый курс и училась в школе. Удивилась тому, что я уже в академии, узнав, сколько мне лет. Объяснил, что можно поступить раньше, если докажешь, что потянешь программу. И не стал уточнять, что я вовсе не на первом курсе, как она решила.

   Так я скрывал её от родичей, а родичей от неё...

   На пятый день позвонив ей, поинтересовался, когда она готова куда-нибудь идти, и куда она хочет сегодня.

   – Мама требует, чтобы я снова пошла в танцшколу, – со вздохом сказала Лита. – У меня теперь будет меньше времени...

   – Хм... – немного подумав, я произнёс: – Знаешь, моя зеленоглазая прелесть, мне тоже пора вернуться к хореографии. И я знаю отличного балетмейстера. Он преподаёт в закрытой студии спортивно-бальных танцев, и принимают туда не всех. Но я попрошу за тебя. Хочешь? Будем ходить вместе.

   – Хочу! – тут же радостно завопела девушка. – Ирдес, ты просто чудо!

   Через пару часов мы уже стояли на пороге балетной студии.

   – Здрасте, Михаил Алексеич! – во все клыки заулыбался я, зная, что обязательно получу по ушам.

   – О, гулёна вернулся! – обернулся ко мне сухощавый, невысокий, немолодой преподаватель. – И где тебя носило целый год, позволь узнать?

   Ему было шестьдесят два, и он был сед, жилист и ворчлив. А так же являлся лучшим на всю столицу балетмейстером. Занимался физическим воспитанием молодёжи он как в своей студии, так и в академии.

   – Программу обмена задействовали и на меня тоже. Получал опыт общения на новом месте! – быстренько выдумал я. И попытался увернуться от вопросов: – А я вам тут новую ученицу привёл. Не желаете взглянуть?

   Хореограф окинул Литу придирчивым взглядом. Я предупредил её, что нрав у старикана не самый покладистый, и довести до белого каления он может не особо затрудняясь. Но если не воспринимать его придирки всерьёз – то всё будет в порядке. Достаточно вспомнить, что между собой мы зовём его Мегерой. Сразу становится очень смешно, и раздражение исчезает.

   – Ну давай, поглядим на что вы способны...

   Сегодня в студии кроме нас было всего трое – две девчонки и один паренёк чуть постарше меня. Раньше я их не видел – новички, видимо. Мы быстро переоделись и предстали пред светлы очи мастера. Литой он остался вполне доволен, он на новичков вообще не особо бросается. Сказал, что берёт. Зато на мне оторвался по полной!

   – Совсем распустился! – ворчал Мегера, наблюдая, как я делаю разминку. – Растяжка – никакая! Пластика дубовая! Ты что делал весь год? Очень заметно, что бездельничал... Глаза б мои на тебя не смотрели. А ведь был лучшим учеником! Зачем я трачу столько сил, если мои лучшие ученики за какой-то год так теряют форму?! Отвратно!

   И далее в таком же духе.

   – Ты слишком сильно набрал мышечную массу, Ирдес. Опять только с мечом занимался, а не в студии? Хочешь стать одним из тех увальней, у которых одни размеры и никакого изящества? Нет уж, не пойдёт! Ты или танк неповоротливый, или ловкий танцор...

   Хмыкнув на счёт "излишней мышечной массы", остальное я благополучно пропустил мимо ушей. Ну, да, сам знаю, что не в самой идеальной, для занятий у Мегеры, форме. Наверстаю за неделю, не беда!

   Ругался балетмейстер все два часа, что длилось занятие. Гонял нещадно, заставив меня промокнуть насквозь. Хорошо, что здесь душ. Попрощался Мегера словами "жду тебя, бездарь, и перспективную девочку, на следующем занятии".

   – Как ты такое терпишь? – с изрядной долей уважения поинтересовалась Лита, когда мы отошли достаточно далеко от студии. – Я сама ему чуть не врезала, а ты только фыркал иногда.

   – Да по сравнению с тем, как периодически орёт мой дедуля, Мегера – просто душка, – пояснил своё ангельское терпение я. – Говорю же, его не надо воспринимать серьёзно. Тогда всё будет в порядке.