Текст книги "Господин Вечности (СИ)"

Автор книги: Елизавета Тьма

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 26 страниц)

   – Ну, рискни, – хмыкнул Маньяк.

   – Маня? – посмотрел на девушку Женя. – Могу я тебя пригласить?

   – Можешь, – милостиво разрешила девушка, спрятав за золотистыми ресницами весьма заинтересованный блеск синих глаз.

   – Прямо сейчас! – выдохнул парень, чувствуя, как сердце в груди заколотилось обезумевшей птицей в клетке. – Я приглашаю тебя прямо сейчас... За территорией есть кафе... а чуть дальше – ночной клуб...

   – Сегодня и сейчас – с Маней идёт Даня, – постановил Маньяк. – Прослежу, чтобы ты, пока ещё чужак, не обижал мою единственную ненаглядную сестрёнку.

   Некоторое время Женя молчал, поочерёдно глядя то на одного близнеца, то на другую. Едва заметные жесты Дани выдавали лёгкое беспокойство. На красивом личике Маньячки то и дело появлялась лёгкая предвкушающая улыбка. Они беззвучно общались меж собой, эти двое. Полувзглядами, полужестами. И сейчас Даня спрашивал, желает ли сестра видеть этого чужака чем-то большим. Маня отвечала, что желает. Даня беспокоился. Маня безмятежно отвечала брату, что всё в порядке. Эти двое любили и знали друг друга так близко, как могут только обладающие глубокой эмоциональной связью близнецы.

   – Ну хорошо, – согласился Женя. – Пусть мне в затылок дышит охрана прекрасной принцессы... Бежим отсюда?

   – Да! – ответили двойняшки, одинаково хищно улыбнувшись.

   Командир прибежал, когда врачи с Ваном уже закончили и оставили в палате. В себя он не спешил приходить.

   – Меня к сюда дочь отправила... – пояснил он своё присутствие. – Скандал закатила, чтобы я не задавал лишних вопросов и шёл быстрее... Как так вышло?

   – Да что б я знал, – хмуро бросил я. – Мы сидели в столовке после тренировки... Ван ещё есть не хотел, в тарелку смотрел как на отраву... потом – вот это...

   – Походу, напоролся он на что-то серьёзное, когда мы разделились, – предположил Шон. – Откуда бы иначе гематома с такими последствиями?

   – Почему же тогда промолчал? – покосился на брата я.

   – А почему ты скрывал, что пару лет назад руки чуть не до костей себе сжёг... по моей вине? – глухо поинтересовался Шон.

   – Откуда ты знаешь?! – вскинулся я.

   – Значит, правда, – ещё больше помрачнел старший брат.

   – Это было давно и неправда, – отрезал я. – Всё, забыли.

   Повисшую тишину нарушил Дрэйк.

   – Чем ты так напугал нашего тактического мастера? – поинтересовался директор. – Еле-еле заявление об уходе написал, так руки тряслись. Я пытался выяснить в чём дело, а он только спросил, знаю ли я, кто ты на самом деле. Я сказал, конечно, и что вас тут трое, а он замолк намертво и больше я ни слова из него не вытянул.

   – В следующий раз хорошо подумает, прежде чем поступить несправедливо по отношению к кому-либо, – проворчал я. – Замену ему найдёшь, или мне попросить маму помочь?

   – Считай, уже нашёл, – заверил директор. – Я беру ещё одного лингвиста на работу – не успеваю сам. Она хороший специалист, ну а её муж – работник спецслужбы, должен быть неплохой тактик. По выслуге лет ему уже пенсия положена. Предложу зарплату повыше, соцгарантии, тёмное подданство, прочие пряники для военнообязанных, может, переманю к нам.

   – Без тебя на парах определённо станет скучно, – отметил я.

   – И не надейся от меня избавиться! – обнадёжил командир. – Половину пар третьего курса я буду вести сам лично.

   Директор просидел с нами до ночи, стараясь отвлечь и развлечь.

   Он ушел и мы остались сидеть в тишине. Когда на подоконнике заиграл телефон, я вздрогнул, и не сразу понял, чей это. "Мамочка милая, мама моя, как хорошо, что ты есть у меня" – звонко пел детский голосок.

   На номер Вана звонила мама. Пришлось взять трубку и минут тридцать убеждать её, что всё в порядке, а светлый говорить немного не в состоянии, ещё не отошёл от наркоза. Мама пообещала, что будет у нас часа через три и отговорить её удалось едва-едва. Она пообещала приехать в понедельник. Тут мои аргументы кончились и оставалось только согласиться.

   Немного повыгоняв друг друга в общагу спать, мы с Шоном, в конце концов расположились прямо в Вановой палате. Шон – в кресле, я – на жёсткой кушетке у стены. Договорились не спать по-очереди. Конечно же, оба продрыхли до утра...

   Утро четверга началось с глухого удара чего-то тяжёлого в стену надо мной. Прежде, чем проснуться, я успел оперативно скатиться на пол и забиться под койку. Только потом сообразил где я. Осмотрелся, увидел спрятавшегося за кресло Шона. Переглянувшись, мы со старшим братом покинули свои укрытия.

   – И тебе с добрым утром! – весело оскалился Шон, глядя на проснувшегося и очень злого светлого.

   Ван, который говорить не мог, жестом показал, что утро ни разу не доброе. Ткнул пальцем в своё перебинтованное горло, изобразил крайнее удивление, беззвучно потребовал объяснений.

   Мы припомнили ему вчерашний вечер, поинтересовались, где он такое шикарное украшение на свою светлую шею получил. Светлый состроил задумчивое выражение лица, потом пожал плечами и развёл руками.

   Ну-ну, так я и поверил.

   Ван всё так же жестами поинтересовался, сколько мы тут торчим. Узнал, что всю ночь, покрутил пальцем у виска, одной только мимикой высказав нам всё, что думает о своих придурковатых родственниках. Потребовал позвать ему врача, а нам двоим – валить отсюда к чёртовой матери.

   Пока Шон бегал за врачом, я, оглянувшись по сторонам, протянул брату раскрытую ладонь. Через миг кончики пальцев светлого соприкоснулись с моими. Времени было немного, поэтому и слов мы использовали по-минимуму, обмениваясь информационно-эмоциональными блоками настолько, насколько могли вне тел Призраков.

   Ван отговорился, что напоролся случайно на ловушку и даже не предполагал, что всё может так закончиться. Потребовал сказать врачу, что раненая нога у него болит сейчас куда сильнее. Посетовал, что не смог сам поговорить с мамой. Скупо улыбнулся приходу командира. И, сощурившись, раздражённо отправил меня спать в комнате на диване, а не на "больничных нарах".

   Передав врачу всё, что хотел сказать мой светлый брат, я нерешительно переступил с ноги на ногу, не желая уходить.

   – Мы пойдём, наверное?.. – неуверенно предположил Шон.

   Ван нарисовал на лице удивление тем, что мы ещё здесь и показал, чтобы валили быстрее.

   – Тебе что-нибудь нужно? – спросил я, не желая оставлять брата в одиночестве.

   Светлый очень красноречиво на меня посмотрел и изобразил простую и понятную фигуру, обозначавшую очень матерное выражение. Послал нас братишка дорогою дальнею.

   – Понятно, уже исчезли, – произнёс Шон прежде, чем мы смылись из палаты.

   На часах полседьмого утра. Рань несусветная.

   – Ну что, пойдём на пары сегодня? – вздохнул старший.

   – Угу, – уныло согласился я. Зевнул. – Только посплю ещё часок. Устал вчера так, что до сих пор хочется изображать шланг.

   Добравшись до своего дивана, я рухнул на него и тут же уснул. Последней мыслью было – интересно, а где Маньяки?..

   Отодрать себя от лежачего места к завтраку оказалось делом почти непосильным. Ныла каждая мышца, каждый мелкий ушиб. Но я всё же поднял себя за шкирку и запихал в горячий душ.

   На пути из общаги я встретил очень сонных, уставших и помятых как после бурной ночи где-нибудь в ночном клубе, и довольных жизнью близнецов. На лицах обоих блуждала какая-то странная, незнакомая улыбка.

   – Где вас носило?! – прозвучало им вместо "доброго утра".

   – А что? – подавив зевок, спросила Маньячка.

   – А то, что на ужине вас не было! – раздражённо рявкнул я. – Не предупредили! Ночевали вы неизвестно где! Являетесь только к завтраку в небоеспособном состоянии! Что я думать должен?!

   – Не волнуйся, папочка, мы уже большие, – в голос отозвались двойняшки. Переглянулись и весело рассмеялись.

   Вдохнув, я досчитал до десяти. Медленно выдохнул. И спокойно произнёс:

   – Ван в медчасти. Его прооперировали ночью.

   – Что?! – мигом изменились в лице близнецы.

   Развернулись и наперегонки бросились в сторону медпункта.

   – Куда вас понесло?! А завтракать?! – заорал я им в след. – Ван вас выгонит, и будет прав!

   Последний вопль был чисто для проформы. Останавливать их я всё равно не собирался – пусть бегут, огребут от светлого, а он заодно успокоится.

   Шон бодро наворачивал завтрак, сидя в гордом одиночестве. Наш привычный столик в углу никто никогда не занимал. Мы-то с Ваном промолчать моги, пересесть, но двойняшки... После нескольких стычек с адовыми чудовищами в лице безобидных близнецов студенты эти места обходят десятой дорогой.

   – Выспался? – поинтересовался Шон, когда я упал на своё место.

   – Нет конечно, – ответил я.

   Минут через двадцать близнецы всё же вернулись. Пришибленные и виноватые. Молча сели на свои места, не поднимали взглядов от тарелок, принявшись за завтрак.

   Всё бы, вероятно, прошло тихо, если бы не моя наблюдательность... Едва не подавившись, я уставился на свою боевую подругу. Резким движением оттянул ворот её формы вниз. Она дёрнулась в сторону, отбила мою руку, подняла воротник повыше. Поздняк метаться, Маня, я всё видел. Сощурившись, я опасно спокойно и тихо поинтересовался:

   – Это что – засос? Где вас носило, двойня? И, главное – с кем, а? Хотя, можете не отвечать, я догадаюсь... пока нашего Апокалипсиса укладывали на операционный стол, вы весело проводили время в стане врага!

   – Мы не знали! – вскинулся Даня.

   – Мы были в ночном клубе, – хмуро ответила Маня. – И, да, Ирдес, мы пошли туда вместе с Женей. И ещё раз да – мы весело проводили время, – Маньячка подняла взгляд. В синих глазах полыхало ледяное пламя. – Что, папочка, теперь запрёшь нас под домашним арестом на неделю? Оставишь без сладкого? Оставляй, чего уж там. Мы свою вину признаём. Незнание не освобождает от ответственности.

   Даня обнял сестру за плечи. Маня снова опустила взгляд к своей тарелке, ссутулилась.

   Ничего больше не говоря, я поднялся, оставив недоеденный завтрак, и вышел из столовой, ни разу не оглянувшись.

   Только в коридоре, отойдя на приличное расстояние, дал волю злости, с рычанием ударив кулаком в стену! Что, блин, за дерьмо происходит?!

   Отвлекла пришедшая эсэмэска. Достав телефон я прочитал сообщение от светлого брата: "Выучи язык жестов! Я минимум неделю буду вынужден молчать. Нужно же как-то отмазаться, не выдавая, что мы умеем разговаривать беззвучно?"

   "Как скажешь! Уже учу", – ответил я. И тут же загрузил в капэкашник пособие для общения с немыми. Я уже как-то начинал учить язык немых и пытался читать книги для слепых, но забросил не закончив. Как раз повод вспомнить навыки.

   Первой парой сегодня химия. Вспомнив вчерашнее обещание ребятам, я решил, что сегодня на занятия опоздаю. С утра, когда начинаются пары, в учительской обычно пусто. А значит? А значит я пошёл на третий этаж, караулить преподов!

   Навык маскировки на местности я отрабатывал на подоконниках, за фикусами и за открывающимися дверями. Пятнадцать минут успешно теряться под носом у учителей и мастеров – то ещё искусство! Но Крылатый – мастер камуфляжа и умеет уходить из-под наблюдения Теневой стражи. Хотя, некоторые преподы и мастера дадут стоочковую фору любому теневику, сверхъестественным чутьём находя студентов в самых неожиданных местах. И обычно отбирая у этих самых студентов какой-нибудь компромат... Но у меня ничего противозаконного нет, я вообще спешу, спешу и опаздываю, бегу и спотыкаюсь на пары! Убежал уже!

   Всё разошлись? Отлично, дверь не закрыта. Минута – я внутри. Ещё две – вскрыл отмычкой стол химика. Нашёл тестовые вопросы и решения. Сфотографировал на телефон. Нужно будет по-быстрому перепроверить ответы, а то я знаю этим мастеров, они полностью правильные решения нигде не держат и вычисляют самых ленивых тем, что специально допускают ошибку. Мастер, подозреваю, вы знали, что кто-нибудь обязательно достанет ответы и тупо спишет, не прилагая мозгов. А теперь быстро сложить как было, той же отмычкой закрыть стол и мотать на урок.

   На пару меня пустили без отрицательных пометок в журнале. Я скромно постучался, извинился за опоздание, отговорился тем, что у меня брат в медчасти и я ночевал там. Меня простили и я тихо прошмыгнул на дальнюю парту, опять потеснив Шкафа. Пока ребята занимались подготовкой к завтрашнему зачёту под руководством преподавателя, я, листая учебник и дополнительную литературу, проверял ответы на контрольные задания. Тридцать пять листов, пятьдесят шесть вопросов. Каждого вопроса – три варианта. Итого: сто шестьдесят восемь вопросов и ответов. Никто не отвлекал, никто ничего не спрашивал, давая мне время всё просмотреть. Говорил же – учителя меня любят, и смотрят сквозь пальцы на мои проступки или нежелание что-то делать.

   Обнаружил в решениях девять ошибок и один коварный, неправильно сформированный вопрос. К концу занятия набрал на телефоне длинное сообщение с пометками и поправками, отправил некоторым сокурсникам одинаковые ММСки с фотографиями ответов. Текст сообщения начинался словами "под грифом "Секретно", и по аудитории вскоре прокатились едва слышные смешки. С Денисом и ребятами, ясное дело, я тоже поделился ценным материалом.

   Остальные пары до обеда я так же провёл на последних партах. Спал в наглую или бездельничал, слушая музыку в наушниках. Ну и потихоньку всё это время разучивал заново язык жестов. Питерцев я игнорировал столь же успешно, как и учёбу.

   К обеду в столовую я не пошёл – очень сильно не хотелось видеть близнецов. Сорвусь ещё, наору на них. Мне и без того паршиво на душе. Пойду-ка я лучше к брату.

   Ван лежал на своей койке с книгой в руках.

   – Привет, брат! Успел соскучиться?! – спросил я, заходя в палату.

   "Ща-аз, мечтай дальше, – отозвался брат, откладывая книгу в сторону. – Едва почувствовал вкус свободы, как опять меня его лишают. Как день прошёл?"

   – Нормально, – пожал плечами я. – Язык немых учил, – тут же подтвердил сказанное. – Ну и успел вскрыть учительскую, спёр ответы на завтрашнюю контрольную, перепроверил, нашёл девять контрольных ошибок.

   "Ни минуты в тебе не сомневался, – усмехнулся светлый. Беззвучную речь он сопровождал языком жестов. Он-то давно уже этот способ общения выучил. – А что эти скандинавские выродки? Довольны?"

   – Да мне плевать, не до них сегодня как-то было, – пожал плечами я. – Слушай, тебе вставать можно? Идём на улицу, а?

   "Легальный повод свалить? – уцепился за предложение брат. – Чудно!"

   Наведавшись в общагу и облачившись в тёплую форму, мы направились прогуливать вторую половину дня. Оккупировав скамейку у главного корпуса, я просто наслаждался холодным мартовским солнышком, а брат штудировал тетрадь с решениями к завтрашнему зачёту.

   – Зачем это тебе? – поинтересовался я, глядя в небо. – Ты же не собираешься завтра...

   "С чего это не собираюсь? – удивился Ван. – Химию сдавать надо? Надо. Говорить при этом не обязательно. А тут ещё и такая лафа – ты всё заранее сделал! Тетрадку далеко не убирай, я перепишу".

   Всё, произнесённое по незримой ниточке связи от души к душе, светлый брат повторял на языке жестов.

   – Ладно, – согласился я.

   Попытался снова расслабиться и помечтать под солнышком. Попытка с треском провалилась.

   "Ну чего ты как уж на сковородке?" – не выдержал светлый.

   – Есть хочу, – признал со вздохом. – А в столовку я сегодня не ходок.

   "За территорией есть кафе. Можем наведаться туда", – предложил брат.

   – У меня денег нет, – ещё тяжелее вздохнул я.

   Прерывая дальнейший разговор, взвыл в кармане телефон. Шон...

   – Где тебя носит? – спросил брат первым делом.

   – На улице, перед главным корпусом, – отозвался я. – Давай спускайся, пойдём в кафе. Я денег не взял, есть хочу жутко, а в столовой сегодня ноги моей не будет.

   – Это ещё почему? – удивился мой тёмный брат.

   – Потому, что не хочу видеть двойняшек.

   – Ну так я тебя обрадую, их тоже нет, – отнюдь не весело произнёс Шон. – Что за хрень происходит, Ирдес?

   – Что б я сам знал! Давай, короче, мы пошли к выходу, ты нас догонишь.

   Я сбросил звонок, Ван кивнул мне, поднялся со скамейки, спрятал в широкий внутренний карман мою тетрадь, указал рукой в сторону главных ворот.

   "Жалко, что мне пока что есть вообще ничего нельзя", – с крайне грустной мордой лица сообщил светлый.

   – Прекрати! А то чувствую себя садистом, – с досадой ответил я. – Возьмём тебе кофе. Пить-то можно?

   "Ты и есть садист малолетний!" – брат потянул руки к моей высокородной шее с намереньем удушить.

   Я рванул вперёд, уворачиваясь, брат догонять не стал – поберёг дыхание, силы, да и нога у него пока ещё сильно болела.

   – Ирдес!..

   Не успел я обернуться, как на меня налетел один маленький золотоволосый смерч.

   – Ника?.. – не поверив своим глазам, я стащил с девчонки шапку, заправил золотую прядку волос в крупных завитушках за остренькое, эльфийское ушко. Девчушка старательно оскалилась мне своими маленькими беленькими клыками. Одев шапку обратно, подхватил ребёнка на руки, высоко подкинул, поймал. Привет, ошибка природы, которая в принципе не могла появиться на свет! Ведь среди нас не бывает таких полукровок. Ну, разве что одна вот эта мелкая... – Ника! Чудо, ты откуда здесь?!

   – Мама сюда приехала учительницей устраиваться, а я с ней! А она теперь будет и тебя учить, да?! – малышка счастливо обняла меня за шею. – Я так ужасно по тебе соскучилась!

   А я вообще не надеялся тебя увидеть, мелочь кудрявая. Знала бы ты только, как твой детский подарок помог мне выжить, на пределе сил выползти из ада... Напоминанием о том, что я обещал тебе обязательно вернуться.

   – Ваше Высочество...

   Родители мелкого чуда склонили головы, приветствуя меня.

   – Рыцарь. Леди, – ответил я кивком. – На данной территории я сохраняю инкогнито, поэтому, будьте добры... не палите меня перед однокурсниками!

   Рыцарь и Леди переглянулись и тёмный, когда-то бывший светлым, поднял руки в жесте признания поражения:

   – Не будем, – с улыбкой заверил он. – Ника, ты тоже не выдавай принца.

   Чудо покивало, сделало вид, что закрывает рот на замочек и выкидывает ключ.

   – Л... – запнувшись на первом же звуке, Ван схватился за горло, скривившись от боли, закашлялся, изо всех сил сдерживаясь.

   – Ты что творишь, зараза блондинистая?!

   Шон, почти не встретив сопротивления, отвёл руки светлого от его горла, накрыл своей ладонью, стараясь поточнее коснуться раны, прикрыл глаза, сосредоточившись. Подошёл он только что.

   Ван осторожно вдохнул, медленно, с хрипом выдохнул, вытер кровь, тонкой струйкой потёкшую по подбородку.

   – Ох и топорная у тебя работа с силами, – обратился к Шону отец Ники. Посмотрел на Вана, спросил: – Позволишь? Как погляжу, дела у тебя плохи, парень.

   Шон, конечно, фыркнул, но убрался в сторону. Едва заметно кивнув, Ван расстегнул ворот, под которым бинт понемногу пропитывался свежей кровью. Эльф снял чёрные перчатки, засунул в карман чёрного пальто военного кроя. Если на его жене красовались белая шапка и куртка, то сам он весь был в чёртом. Светлыми пятнами – только кожа, глаза и волосы.

   – А это кто такие? – потихоньку спросила малышка, не покидавшая моих рук, пока её отец возился с Ваном.

   – Это мои братья, – ответил чуду я. – Тот, который здоровый – самый старший, его зовут Шон. Который говорить не может – это средний брат, его зовут Ван.

   – Сразу два брата и оба старшие? – удивилась девчонка. – Весело, наверное? Они тебя защищают...

   – От них дождёшься, как же! – ответил я. – Сами вечно побить пытаются...

   – Всё, – закончил возиться с Ваном Никин отец. Строго наказал: – Не разговаривай. Ближайшие несколько дней вербальная речь тебе недоступна.

   Осторожно кивнув, Ван покосился на меня, требовательно толкнул в плечо, заставляя обратить внимание на его руки. Ладони так и замелькали в воздухе, складывая слова.

   "Брат, походу это Лоран! Только я думал, что он ласты склеил полвека назад!"

   – Чего? – не понял я. – Какой ещё Лоран?

   Ван посмотрел на меня как на идиота и ткнул пальцев в отца Ники.

   "Брат моей истерички-тётки! Я считал, что она его того... прирезала и прикопала".

   – Ли'эльйини'Лоран? – удивлённо взглянув на тёмного эльфа, спросил я.

   – Был когда-то, – пожал плечами типичный светловолосый, синеглазый эльф. Если бы не нечто незримое и эфемерное, что отличает тёмных от остальных, я бы и не понял, что он из нашей братии. Тёмные сами друг друга не всегда вычисляют, но у меня это привилегия крови, врождённая способность. – Сейчас – Лоран ар'Рагнар.

   "Переводи дословно", – потребовал Ван.

   – Он говорит, чтобы я переводил его слова, – взглянув на эльфа с исконно тёмной фамилией, которой он не мог обзавестись иначе, как по праву женитьбы на Леди при вхождении в род. Получив в ответ утвердительный кивок, спустил с рук малявку и начал: – Развей мои сомнения, тёмный. Как ты умудрился удрать от Лиониэллы? При попытке легально покинуть это унылое местечко, меня чуть не убили. А уж скандал был... эта Пресветлая истеричка визжала на ультразвуке. Признайся – твоя заслуга, что она при намёке на изменение правил впадает в неадекватное состояние?

   – Ну, допустим, – весело хмыкнул Лоран. – Ты ведь ллиэни'Вэйванлин. Известная личность.

   – Ван, вообще-то. Я больше не пользуюсь длинным именем. А я ведь точно знаю, что эта... – запнувшись, я покосился на малявку: – Ван, я не буду такое переводить, здесь ребёнок! Хорошо... Эта неадекватная дура убила и тихо прикопала своего брата. Ты точно тот самый Лоран?

   – Неужели это так важно? – удивлённо приподнял брови тёмный эльф.

   – Вообще-то нет, – брат пожал плечами и продолжил, снова вынуждая меня говорить вместо него: – Но твоя дочь, Ника, вылитая светлая, за исключением маленькой детали, – Ван широко улыбнулся. – Клыки у неё такие же, как мои. Поэтому, Лоран, мне очень любопытно... множество связанных с тобой вещей. В том числе и маленькая деталь – действительно ли ты тот самый...

   Замолчав, я пристально посмотрел на светлого. Возразил непроизнесённому:

   – Ван, этого не может быть. Дед бы знал!

   "Дед не вездесущ", – возразил светлый.

   "Но такое знал бы! Поверь, старый интриган на многое способен, но только не на такое".

   "Хорошо. А если он знает?" – глаза брата окаймились золотом. Он зол. И напуган.

   – Если что, у нас есть секретное оружие – я.

   Шон в ответ на мои слова весело хмыкнул, с любопытством разглядывая тёмного эльфа и его семью. Его дочь и жена в это время о чём-то шептались чуть в стороне. Ника то и дело весело поглядывала в мою сторону. Потом отошла от матери и прямиком направилась к Шону. Старший братишка детей любил и общий язык с ними находил быстро, поэтому тут же улыбнулся девчонке, приветствуя её первым.

   – А пока что... Ван, этого не может быть, потому что не может быть никогда! Лоран, так как ты всё-таки выжил? – обратился к тёмному я.

   – Вам троим – скажу... – вздохнул эльф. – Что ж, теперь я как никогда понимаю патологическую неспособность тёмных на бунт и смену династии. Мальчик, тебе говорили, что ты харизматичен до беспредела?

   – Угу, – кивнул я. – От ответа не уходи.

   – Когда в обряде отречения свет покинул мою кровь – я умер, – абсолютно серьёзно сказал Лоран. – В тот момент Лиона меня и нашла. Сочла погибшим. И свалила. Я был мёртв пятнадцать минут. То, что я дышу и стал тёмным – заслуга моей жены. Леди Ариадны ар'Рагнар.

   – И почему Рагнары или Каэрты ещё не приставили к делу столь ценные кадры?! – весело удивился Шон, ненадолго отвлекаясь от девчонки.

   – Чтобы нас приставить к делу – нужно сначала найти и поймать, – улыбнулась моему брату Леди Ариадна. – Мы с Рэном даже с маленькой дочкой на руках можем утечь водой сквозь пальцы в любой момент.

   – Большой опыт, – подтвердил Лоран.

   – Вы действительно этого хотите? – я посмотрел на тех, кто, по идее, мог бы стать не тузом, но валетом в рукаве. Козырным.

   Ван снова легко толкнул меня, требуя озвучить слова.

   – Мой брат говорит... просит, чтобы ты не уходил в тень в связи с грядущими переменами в политике и мире. Перемены будут... весьма забавные... Ай, не надо, я всё равно не буду такое дословно переводить! Сам... это самое слово! – увернувшись от второго удара в плечо, я проигнорировал кулак, который Ван мне красноречиво продемонстрировал, обещая побить. – Короче, мой брат считает, что тебе, как вменяемому... нет, не буду я такое переводить, упырь ты светлый! В общем, Лоран ар'Рагнар, тебе определённо понравится картина, которая наступит примерно в сентябре-октябре уже этого года. Ещё он говорит, что мы наворотили дел, и Северный Пушной Лис... Ван!.. Я хотел сказать – светлый Князь играет на нашей стороне в этой партии.

   Лоран хмыкнул и весело произнёс:

   – Так что же, слухи о разводе Фергорна и моей истеричной сестрички – не совсем слухи?

   Мы с Ваном переглянулись.

   "Ни фига себе новости..." – протянул брат.

   – Мы не в курсе, – пожал плечами я. – Так, ладно, вы к директору? Он у себя в кабинете должен быть.

   – Юная леди! Вы действительно желаете отправиться в это скучнейшее заведение под названием Тёмная Академии? – официальным тоном поинтересовался брат, обращаясь к малышке.

   – А у вас есть другое предложение, рыцарь? – задорно поинтересовалась она.

   – Могу предложить вам шоколадный десерт и коктейль-мороженое! – галантно склонился Шон.

   – Согласна! – отозвалась чуда.

   – Вернём в целости и сохранности, – заверил родителей девчонки я.

   – Тут в пору беспокоиться о вашей целости и сохранности, – криво улыбнулся Лоран. – Наша малышка себя в обиду не даст.

   Обменявшись номерами телефонов с родителями Ники, мы направились в разные стороны. Тёмные не могут не доверять своим Владыкам, это у них в крови. И даже если они беспокоили о девочке, то отпускать с нами боялись не больше, чем гулять по знакомому двору в компании друзей. Шон посадил девчонку к себе на шею. Остановившись, я обернулся и спросил:

   – Она ведь... Николь? Николь ар'Рагнар?

   – Да, – ответила леди Ариадна.

   Кивнув, я больше ничего не спрашивал. Здравствуй, моя остроухая стервозная чуда. Это тебя я воспитал тогда. Тебе доверял свою жизнь, дела, детей... Это о тебе мои дети говорили "Тётя Николь такая краси-ивая... А дядя Ван шарахается от неё как от монстра из стрелялки!" От последней мысли захотелось расхохотаться. Вот ты какой, мой маленький златовласый монстрик!

   Ощущение ирреальности накатило волной, захлестнуло с головой, погружая меня в тишину, за толстое бронестекло. Ты лишь аквариумная рыбка, пешка в чужой игре, разменная фигура, Крылатый... Ничего этого нет, всё – сон. Ты просто заигрался...

   Остановившись, я достал сумку, непослушными пальцами расстегнул замок, залез во внутренний карман, достал фотографию.

   Если всё нереально – значит и они не реальны. Это... лишает мою жизнь смысла, а меня – самой жизни, убегающей по каплям в пустоту...

   Лир и Лия – реальность.

   Тебе меня не взять. Я буду жить!

   Тишина рассыпалась неслышным звоном, возвращая мне жизнь и реальность.

   Только теперь я полностью осознал и принял, что все эти глюки – результат действия павшего на меня проклятья, подаренного на день рождения. Но я сильнее. Пока ещё – сильнее.

   Следующие полтора часа мы провели в кафе. Ван питался кофе и молочными коктейлями, зависнув над моей тетрадью с решениями к завтрашней контрольной. И ладно бы он просто прихватизировал мою тетрадь и запоминал ответы. Так нет же! Он не умолкал! Или спрашивал что-то постоянно или объяснял и рассказывал как грёбаный лектор в аудитории.

   Через тридцать минут от его трёпа у меня начала раскалываться голова. Но я терпел стиснув зубы, и даже пытался отвечать без раздражения. Брат же ранен, я ж не могу послать его в... даль светлую.

   Шон изредка отвлекался на нас, посвятив всё время малявке.

   Через полтора часа, когда единственным желанием стало уменьшить поголовье близких родственников путём удушения одного из них, я попытался отвлечься, обратив пристальное внимание на Шона и малявку. И в очередной раз понял, что оба моих брата – те ещё кадры.

   – Шон! Ты, блин, чему ребёнка учишь?!

   – Как грамотно отшивать старших придурков, как правильно бить перед тем, как удрать, и как разрядом помощнее долбануть, – невозмутимо ответил старший родич. – А что?

   Я пнул его под столом. Шон убрался с траектории удара, избегая повторного пинка и в притворном возмущении сказал:

   – Ты это видела? Он меня бьёт! Братья – это невыносимые создания... Вот, видела, опять дерётся! И мне с ними двумя жить в одном доме приходится!

   Шон состроил такое уморительно-несчастное выражение лица, что малявка, и без того весело хихикавшая, расхохоталась от души.

   Отвлёкшийся на этих двоих Ван ненадолго примолк. Слава Небу, а то я хотел уже или его убить, или сам удавиться. Оказавшись на улице, я вдохнул холодный морской воздух полной грудью, подождал, пока охладится моя гудящая от боли голова. Если сегодня я не убью ни одного из братьев – им сильно повезёт! Очень сильно!

   Когда мы неторопливо брели в сторону корпуса, и я продолжал слушать казавшийся напрочь бессмысленным трёп светлого, голова готова была лопнуть от боли. Заставляя продолжать это терпеть и даже радоваться, в глубине разума звучала песня:

   Брат мой!

   Кровь связала нас

   Древним обрядом...

   Брат мой!

   Не смыкая глаз

   Я буду рядом! #

   # Харизма – Брат мой

   Когда со стороны корпуса нам на встречу вышел нурман, преградив путь, я уже был на пределе. Поэтому его бледно-зелёная рожа и растерянно-виноватый вид невероятно раздражали.

   – Ван, я не уверен, но кажется, это моя вина... – Женя коснулся своей шеи, резко, будто опомнившись, отдёрнул руку. – В качестве искупления готов сделать всё, что потребуешь.

   Ван ответил очень матерным жестом и потоком изощрённых ругательств, которые слышал только я.

   – Понял, не лезу, – отступил сокурсник. Посмотрел на меня. – Ирдес, прости Маньяков. Меньше всего на свете я хотел, чтобы вы из-за меня поссорились. Если хочешь на кого-то злиться – то лучше на меня. Они ни в чём не виноваты и...

   – Жень, – прервал я, позвав нормандца по имени и заставляя замолкнуть.

   Он опустил взгляд, решился было поднять его снова... Не успел. Потому что я врезал нормандцу кулаком в челюсть, вложив в удар всю свою злость и накопившееся раздражение!

   О Небо, хорошо-то как!.. Сильная боль в руке и стесанные об морду сокурсника костяшки приносили облегчение, а не страдание.

   Когда одногруппник, упавший на спину, приподнялся, потирая челюсть и поднял на меня взгляд, я произнёс, криво усмехнувшись: