Текст книги "Господин Вечности (СИ)"

Автор книги: Елизавета Тьма

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 26 страниц)

Господин Вечности

Моим младшим братьям – Саньке, Вовке, Митьке.

Вас у меня трое. И пусть не все сейчас рядом, вы всё равно навсегда мои братья.

Музыка в большей связи с нравственными поступками человека, нежели обыкновенно думают. Князь Владимир Федорович Одоевский

Пропорол крылами землю ангел,

Полилась по бороздам кровь, зажурчала,

Белым пухом кружил ветер, падал,

Снег души его на голые камни...

Крыница "Ангел"

   Таэш

   Выйдя на тракт, мы бодро направились в сторону села.

   Протопав где-то с полчаса, брат начал заметно хромать. Эх, домой бы... Папин джип реквизировать и меня за руль. Цивилизация, век компьютерных технологий, как же я, оказывается, по тебе соскучился! Наибольшую грусть, как выяснилось в последнее время, вызывало не столько отсутствие компа, сколько отсутствие сотового! Чувствуешь себя полуслепым. Даже если починить коммуникаторы из моей сумки, один фиг работать они не будут – спутник на орбиту этой отсталой планеты я же не запущу!

   Брат захромал ещё сильнее, но молча терпел, свирепо зыркая исподлобья, когда я оборачивался. Маньяки, исполняя мою молчаливую просьбу, подошли с двух сторон, заставили Вана опереться на их плечи, не слушая никаких возражений. Светлому пришлось сдаться, потому что нога у него разнылась не на шутку. А небо затягивала серая муть облаков, обещая к ночи пролиться дождём.

   – Эй, путники! Забирайтесь, подвезу!

   Остановившись, я царственно повернул голову, окинул взглядом телегу, заставленную бочками и мешками, меланхоличную, пегую лошадку с прогнутой спиной и улыбчивую дородную рыжую тётку на козлах. Говорила она со своеобразным акцентом, так что произнесённая фраза звучала у неё примерно как "хеэй, путнеки", "сабирайтезь" и "подвесу" вместо "подвезу". Примерно уловив произношение, я попытался изобразить пока только отдалённо похожий акцент. Пожалуй, и не буду привыкать говорить как они, уж очень мне мой родной русский дорог.

   – Подвезите, если не трудно, – обозначил улыбку я. – Будем благодарны.

   Мы помогли забраться Вану, не обращая внимание на его злобное фырканье и попытки без слов послать нас со своей помощью в даль светлую. Он всегда такой, что ж, на каждый его закидон теперь реагировать?

   – Что с ногой, красавец? – ласково, как к ребёнку, обратилась к эльфу женщина.

   – Подвернул, – сердито буркнул в ответ светлый.

   Маньяки расположились рядом со светлым, а я, вспомнив о том, что умею быть очень обаятельным, сел рядом с извозчицей.

   – Издалека идёте? – поинтересовалась тётка, разглядывая меня краем глаза.

   – Из Миритэхала, – с готовностью ответил я, назвав город на границе меж землями изначальных и людей. Сейчас посмотрим, как наша легенда работает. – Выпускники общерасовой Светлой Академии.

   – То-то говор такой правильный! – "догадалась" она. Потом оглядела нас всех четверых повнимательней. Усомнилась: – Что-то больно молоды для выпускников...

   Изобразив смущение, я опустил глазки и старательно заковырял пальцем сидение.

   – Ну, мы почти выпускники... – вздохнул потяжелее, грустно "признался": – Выгнали нас. Мы кабинет ректора взорвали, и лабораторию... немножко... ну, опыты свои проводили по выведению новых видов плотоядных растений. Мы как лучше хотели... а нас не поняли...

   Тётка поняла едва ли половину умных словей, но общую суть уловила легко. Сказав "Эх, сорванцы!" она весело рассмеялась, я в ответ нерешительно и смущённо улыбнулся.

   – И куда же вы теперь? – благожелательно поинтересовалась она. – Домой?

   – Не-е, – замотал головой я. – Нам домой нельзя, нас дедушка прибьёт. Дед у нас строгий! Узнает, что вышибли, из самих души вышибет...

   – И куда же вы теперь? – повторила она.

   Сделав вид, что раздумываю, говорить ли дальше, всё-таки сказал:

   – Да вот, думаем в Тёмную Академию поступить. Если уж в Светлой не получилось...

   – А всё твоя вина, – решил подыграть мне Ван, приплетая к игре и вечность назад произошедшее. – И твои идеи... неумные.

   – А что сразу я?! – обернулся к брату. – А кто за мной полез куда не просили?!

   – Куда б я тебя одного отпустил, малой?! Ты же пропал бы без меня!

   – С тобой, можно подумать, не пропал! – возмутился я. – Вечно как вляпаемся, так Ирдес виноват! Чуть что, так сразу Ирдес! Только Ван один умный и всегда прав. А ещё брат, даже старший...

   – А ещё брат, да вот беда – младший и с шилом в... кое-где! – передразнил Ван.

   – Не ссорьтесь, парни, – с улыбкой попросила женщина.

   Демонстративно фыркнув друг на друга, мы столь же демонстративно отвернулись в разные стороны. Только незримо проскочил меж связанных душ смех. "Нам верят..." "Ну ещё бы! Мы великие актёры".

   Изобразив вселенскую печаль, я повздыхал, разглядывая бегущую внизу грунтовую дорогу.

   – Ну что ты загрустил, малыш? – ласково позвала рыжая тётка.

   – Я не малыш, – капризно отозвался я, вызвав у женщины ещё более широкую и добрую улыбку. – Ведь и правда я виноват... как мы теперь?.. А вдруг ничего не получится?..

   – Ты верь и всё обязательно получится, – уверила возница. – А не получится... ну и не беда! Но главное – это верить и не отступать...

   И она пустилась в занимательный рассказ о своей жизни. О том, как мечтала стать морячкой, и плавала на кораблях сначала юнгой, а потом и матросом целых десять лет, поначалу притворяясь мужчиной. Как потом вышла замуж и мечтала о собственном трактире, как они с мужем-моряком купили и сделали портовую таверну, как её сожгли вместе со всем добром и муж тоже сгорел. Как она вернулась в родные Репейники, откуда в своё время сбежала, и открыла в селе свою маленькую корчму. Трудно одной, почти без помощников и сбережений, но она справляется...

   – Ой, а можно мы у вас на ночлег остановимся?! – просиял я, услышав слово "корчма". И тут же сник: – Только нам, наверное, платить нечем... Но зато мы с братом менестрели и знаем такие песни, какие никто не знает! – и я достал гитару, спеша доказать свои слова.

   – Ты тёмный, что ли? – уточнила она.

   – Ну, да! – подтвердил я.

   Вана, похоже, и за полноценного эльфа-то не приняли. Манеры не те!

   – Вот и хорошо! – обрадовалась тётка. – Споёте – я вас и ужином и завтраком за счёт заведения накормлю! Меня можешь звать тётя Юта, меня здесь все так зовут.

   – Я Ирдес, вон тот хромой и вредный – Ван, а двойняшек зовут Маня-Даня.

   – Маня-Даня? – повторила рыжая трактирщица. Уточнила: – Оба мальчики?

   – Не совсем оба, – хихикнула Манька. – Но я на мальчика похожа, а путешествовать двум братьям удобней, чем брату с сестрой.

   – Да, проще! – согласилась тётка. – Только имя бы немного поменяла, девочка. Я ж знаю, сама мальчишкой в твои годы притворялась... – Попросила меня: – Ты гитару не убирай пока... И не свети особо, что тёмный...

   И ненадолго примолкла. Когда мы въехали в село, трактирщица едва не на каждом шагу сообщала, что у неё сегодня будет петь талантливый менестрель, и для желающих двери корчмы открыты! Тихий скромный мальчик Ирдес в это время увлечённо гладил струны, где-то подтягивал, где-то ослаблял излишнее натяжение...

   – Как зовут тебя, менестрель? – окликнул человек, приравниваясь к неспешному ходу телеги.

   – Крылатый, – ответил я, не раздумывая.

   – Что-то не слышал о таком музыканте, – фыркнул человек.

   Окинув его оценивающим взглядом, нарисовал на лице и в позе пренебрежительное презрение аристократа к черни. Хотя пижонский вид парня – рубашка с вышивкой по вороту и рукавам, кожаные штаны, вышитые бисером высокие лёгкие ботинки, и близкие к аристократичным черты давали повод думать о более высоком происхождении. Было ему лет двадцать пять, не больше. Как раз в том возрасте, когда ещё судят по внешности и гордятся своим "взрослым" статусом. Я таким дураком не буду, обещаю!

   – Зачем слышать о музыканте? – поинтересовался я. – Когда слушать нужно музыку...

   И сыграл короткую, печальную до боли, мелодию. Она называлась "Прощание с мечтой". Человек замер, судорожно сжав кулаки. Отстал.

   – Сын моего главного конкурента, – поведала рыжая трактирщица.

   Как бы они тебе потом корчму не подожгли, тётя...

   Люди – народ любопытный. Как и тёмные, и светлые, и прочие... Только люди – народ ещё и многочисленный, в отличии от всех остальных. К вечеру, после того как нас, кроме обещанного ужина который только предстоял, накормили обедом, выделив на четверых довольно просторную комнату, в зале собралось едва ли не всё село.

   Увидев количество набившихся к вечеру в зал людей, я нервно усмехнулся, надел чёрную рубашку, распустил волосы, прикрыл плащом крылья. Обещал – надо выполнять. Уж очень не хочется пока что светить наши камешки, а платить надо.

   – Нда-а... – тихо протянул Ван, не выходя из тени на лестнице и глядя на зал внизу. – Ты как всегда... Где ты, там тихо не бывает...

   – Да успокойся ты, – отмахнулся я. – Сам всё сделаю. Тебя представлять или сегодня только я в центре внимания?

   – Только ты, – сообщил эльф. – Я в тени побуду.

   Кивнув, я осторожно выглянул, вздохнул и попросил:

   – Ты только рядом будь, лады? Это всё-таки не наш мир...

   Не наш и я боюсь ошибиться. А моя ошибка может всем нам дорого стоить.

   – Да куда я от тебя денусь-то, братишка? – ободряюще улыбнулся клыкастый эльф, и на душе сразу стало легко, а надежда, что всё будет как надо, превратилась в уверенность.

   – Да и мы от вас никуда не денемся, – добавил Данька.

   – Прикроем, если что, – подтвердила Манька.

   Ну, с Маньяками совсем не страшно! Можно начинать бояться за этот мир!

   Когда мы спустились вниз с гитарами, набившийся сегодня в корчму народ немного притих. Мы с Ваном прошлись меж столиков походкой царей и владык, под ноги которым мир стелется сам. Следом, опасно зыркая по сторонам, скользнули наши Тени.

   Я самым наглым образом уселся прямо на барную стойку, брат расположился рядом, а Маньяки немного ниже по бокам от нас. Струны на гитаре, давно готовой к долгой игре, прозвучали коротким перебором, но я прихлопнул их рукой и обратился к залу:

   – Люди зовут меня Иллэтэ, что означает Крылатый. Я иду издалека, и уйду ещё дальше. Мне довелось услышать много разных песен и спеть не меньше. Но сначала... скажите, есть ли среди вас тот, кто сможет спеть мне?

   – Я могу, – тут же отозвались из зала и вперёд протолкался давешний пижон, который сын главного соперника приютившей нас женщины. В руках у него была лютня.

   Почему-то я не удивлён. Интересно, почему? Ж... хм... интуиция чувствительная?

   – Представься, музыкант, – обронил я, не теряя царственных манер.

   – Меня зовут Зарин, – представился он, и я диким усилием воли загнал ржач поглубже. Если у него есть ещё и брат по имени Зоман я вообще умру со смеху!

   А ещё неприятно резануло по памяти... Ведь бабушку мою звали Зарина. Только у неё в имени ударение было на второй слог, а у этого – на первый.

   Не замечая нашей весёлой переглядки, этот... Зарин (а, дери демон! Не ржать!) сел на стол, расположил поудобнее свою лютню и заиграл довольно весёлую, бойкую мелодию. Песня была о воине и его невесте. Боевая, но довольно грустная баллада о любви и неверности. Он закончил играть, выжидательно, с каким-то превосходством, поглядел на меня.

   – Ещё, – коротко сказал я. Издевательски приподнял бровь. – Или тебе известна только одна?

   Превосходство мгновенно стёрлось с лица человека, он яростно ударил по струнам, запел боевую песню. А потом грустную балладу о любви. Когда Зарин закончил играть, и снова посмотрел на меня с вызовом, я уже медленно перебирал струны в своей мелодии. Люди, до того подпевавшие своему менестрелю, примолкли, насторожились.

   Понял. Уловил. Мне хватило трёх песен с лихвой. Есть на Земле немало талантливых музыкантов и певцов. Пусть сейчас я не могу спеть эту песню в оригинале, но немного переделать под этот мир – могу. Тем более что мелодия принадлежит именно ей, и брат уже уловил, мысленно перестраивая строки, убирая те слова, которые нельзя произнести, заменяя теми, которые можно. Спасибо тем, кто пел это у нас дома. За то, что когда-то с отцом мы пели эту песню дуэтом, стараясь переорать колонки. Что она вообще есть...

   ...Что собирали отцы

   Нас научили беречь –

   Вера родной стороны,

   Песня, молитва, да меч!.. ^#

   # Алиса – Инок, воин и шут

   И их действительно проняло. Это на самом деле важно – чтобы слова и музыка не вступали в конфликт с духовной организацией слушающих.

   Мы долго пели, меняя ритмы и настроения. Я начинал, Ван подстраивался. Во многих песнях иногда приходилось хоть немного, но менять слова, чтобы не связывать их с нашим родным миром.

   В очередной раз приложившись к кубку, стоявшему рядом и не пустевшему, я вдруг понял, что успел устать. И что уже далеко за полночь. Пора петь что-нибудь прощальное, после чего меня не остановят. По крыше и окнам барабанил давно идущий дождь. Даже не дождь, а ливень. Кажется, одна подходящая песня есть... И я даже достаточно устал, чтобы спеть её с нужным настроением. И она зазвучала – застарелая печаль и горечь, как отрава в вине, отрава лжи и несправедливости. О воинах, которых оболгали и предали. Их резали, распинали любимых, сожгли дома, всё, чем они жили – осквернили и уничтожили, назвав злом, хотя они были просто иными. "Воинство Звезды" дралось до последнего вздоха, каждый погибал со спокойным лицом. И уходили их тени в рассвет, оглянувшись в последний раз... Тризна по уходящим в последний путь...

   Так же, как жгли мой дом. Как уничтожали всё, что я любил... Как лгали и наговаривали на нас те, кто боялся... Настоящее зло – это серое быдло. Хуже Хаоса...

   Нас действительно даже не окликнули, когда мы уходил. Тишина стояла пока мы поднимались по лестнице. И голоса послышались только тогда, когда мы все скрылись из виду.

   – Ну, малой... – сказал у порога комнаты брат. – Нам драпать придётся с утра пораньше, пока никто не видит. А то ведь не отпустят.

   – Улетим, – пожал плечами я, скидывая плащ, ботинки и забираясь на свою кровать. Надо ещё как-то заставить себя раздеться, чем сейчас и займусь... хватит уже в одежде спать.

   Кроватей в комнате было только три, но Ван собирался расположиться на полу, ради чего раздобыл себе матрац, даже без клопов и блох.

   – Я в отключку, – сонно сообщил в пространство я. – Весёлых кошмаров...

   – И тебе не скучать, – сообщили Маньяки. – Увидь во сне нас!

   – Упаси Небо от таких снов! – отмахнулся я, укрываясь и больше не слушая разговоров.

   Сквозь подступивший сон услышал, как открылась дверь, громкий возглас и сердитое шиканье...

   – Уже спит... устал... – голос брата.

   – Ну вы даёте!.. – восторженный шёпот. – Оставайтесь завтра... дождь...

   Дальнейшее слилось в непонятные звуки, заглушаемые шумом ливня...

   ...Темно. Я бежал, стараясь не упасть, едва угадывая очертания деревьев в этой темени. Почему ничего не видно, когда у меня прекрасное зрение, как у любого тёмного?

   Лесная поляна, залитая серебристым, лунным светом заставила меня остановиться. Бледные лучи лунного света резали на полосы густой мрак, но кое-где так и не могли достигнуть земли. Что-то потянуло меня вперёд, к самому сердцу липкого, пугающего даже меня мрака.

   Полотно зеркала возникло на самой границе меж лучами серебристого лунного света и клубящимся мраком. Тонкое, зыбкое, почти нереальное как прозрачное стекло... И я в нём не отражался. Тёмная фигурка медленно обрела свои очертания... Антрацитовые звёзды глаз смотрели с болью. Тонко очерченные губы шевельнулись, что-то беззвучно прошептав, она протянула ко мне руку... Я угадал своё имя по губам... Отчаянье на её прекрасном лице...

   Попытавшись коснуться её руки, я натолкнулся на стену. Её роскошные волосы были тщательно собранны в тяжёлую косу. Тонкий чешуйчатый ритуальный доспех изрядно потрёпан, кое-где даже порван, а под глазами залегли чернильные тени. Она коснулась лбом невидимой стены с той стороны и по её белой щеке скатилась одинокая слезинка...

   – Таэш... Таэш, не плачь... – она не слышала, и я со всей силы ударил в невидимую стену кулаком, а потом плечом, стараясь пробить этот демонов барьер! – Я найду тебя! Слышишь, богиня?! Я обязательно найду тебя!..

   Барьер под моей рукой пошёл волнами. Она надавила со своей стороны сильнее, и её маленькая, тоненькая ладошка оказалась в моей.

   – Я скучаю по тебе, Ирдес...

   – И я то тебе... Где ты, моя Госпожа? Что с тобой? Я приду за тобой, клянусь. Только скажи, где тебя искать...

   – Нигде, мой принц... – шепнула она. – У меня не хватает сил воплотиться, я совсем отрезана от Истока.

   – В моей крови достаточно тьмы.

   – Нет, – она качнула головой. Потянулась, преодолевая остатки стены, и я смог обнять её. – Только не ты, Ирдес. Я не могу...

   – Тогда я найду для тебя источник. Обязательно найду.

   Она подняла свою прекрасную головку, взглянула снизу вверх.

   – Я верю тебе. – Опустив голову, она снова ткнулась мне макушкой в подбородок, тепло дыша в шею. Поёжилась и начала таять, теряя материальность. – Здесь так страшно, Ирдес. Я боюсь...

   – Не бойся, я с тобой... всегда... Только не снимай кольцо, моя тёмная леди.

   – Не буду...

   Она растаяла в моих руках, а я пытался ловить клочья осязаемого мрака руками и сдержать тоскливый стон. Не уходи, моя богиня...

   Пробуждение было резким, без перехода. Только что я спал и вот уже смотрю в потолок без какой-либо сонливости. Сел на кровати.

   – Кто такая Таэш?

   Повернувшись, я обнаружил сидящую на полу и чистившую пистолет Маньячку. Она смотрела с любопытством.

   – Богиня Ночь, – без эмоций ответил я и начал одеваться.

   Манька поглядела пытливо, ожидая продолжения, и когда его не последовало, сказала:

   – Нам вчера, когда ты уже спал, предложили остаться ещё на денёк и переждать дождь. Как ты на это смотришь?

   – Тебе хочется ещё день торчать в этой душной дыре? – удивлённо взглянул на подругу я. – Да туда вчера столько людей набилось, что дышать было нечем! А если мы останемся, то сегодня нас просто раздавят...

   – Твоя правда, – согласилась девчонка.

   – Тогда завтракаем и валим отсюда по-быстрому, – сообщил со своей кровати Ван, не открывая глаз.

   Э? Он же вроде вчера на полу спать собирался? Кого спихнули на пол – Маньку, что ли?.. Да нет... Вон, Данька сопит, с головой укрывшись.

   А за окном действительно всё ещё идёт затяжной мерзопакостный дождь. Ну, ничего, поднимемся выше облаков.

   – Сколько времени? – поинтересовался я.

   – Часов шесть, – ответила Маня, собирая пистолет.

   – Рановато... – оценил я. – Можно ещё часок отдохнуть, а потом час на сборы, завтрак и в путь.

   – Раскомандовался!

   И меня припечатали тощей, жёсткой подушкой! Щас кто-то огребёт!..

   ...Стук в дверь я, конечно, услышал. И даже попытался было дёрнуться открыть, но тут Маньяк снова сшиб меня подушкой на пол, навалившись сверху, а на него с воплем "порешу блондинку!" напал Ван. Пытаясь выбраться, я освободил крыло, ударил им по кому попаду. Тут на помощь брату пришла Маньячка и близнецы с эльфом откатились в сторону, не жалея друг для друга крепких выражений, сбив по дороге каким-то чудом ещё стоящую табуретку и сдвинув с места кровать. Вскочив, я схватил подушку и возжаждал мести, желая "приласкать" всю троицу разом! Только замахнулся, как дверь распахнулась и на пороге возникла перепуганная рыжая тётка.

   Немая сцена длилась пару мгновений, после чего подушка из моих рук плавно легла на кровать, а клубок рук, ног и златовласых голов распался на три составляющих. Растрёпанных, полураздетых, слегка побитых, но довольных составляющих...

   Трактирщица оглядела нас и устроенный небольшой погром ошалелым взглядом, шумно вздохнула и захохотала.

   – Ну, сорванцы!.. – выдавила она сквозь смех. – Напугали!.. Я уж думала, на вас напали...

   – Да мы сами на кого угодно напасть можем, – усмехнулся Данька.

   – Посмотрела бы я на тех самоубийц... – хихикнула Манька.

   – Мы сейчас всё уберём! – пообещал я, ковыряя ногой пол и спрятав руки за спину.

   Чёрт! Крылья!.. Я осторожно скосил глаза – крылья аккуратно лежали своеобразным плащом. Так же осторожно взглянул на трактирщицу – кажется, она и приняла их за плащ. Тем лучше.

   – Спускайтесь, я вам завтрак приготовлю... – сказала тётка и вышла, прикрыв двери.

   Оглядев друг друга, и представив эту картинку со стороны, мы дружно заржали. Обожаю своих друзей!

   Спустились минут через десять, в темпе убрав бардак и собравшись. Сели за стол, указанный трактирщицей. Я глянул в окно – дождь лил уже не так сильно, как ночью, но всё ещё не спешил прекращаться. Увидев несущую поднос женщину, мы, не сговариваясь, подскочили и помогли всё расставить на столе. Хозяйка корчмы села вместе с нами. Некоторое время я молча давился компотом (почему каждая вторая пытается меня напоить этой пакостью?!) и ел гречку с мелко нарезанными кусочками мяса.

   Когда мы утолили голод, рыжая трактирщица окинула нас четверых задумчивым взглядом и предложила:

   – Переждёте дождь? Зарядил ведь дня на три...

   Друзья и брат молча уставились на меня. Я смотрел в сторону, барабаня пальцами по столу. Никому не хотелось куда-то тащиться в дождь... Даже мне. Но главной мотивацией для того, чтобы остаться, являлась рана Апокалипсиса. В дождь она начинала болеть гораздо сильнее.

   – Я не могу медлить, – ответил, по-прежнему глядя в сторону.

   – Разве мы куда-то спешим? – осторожно поинтересовался Маньяк и тут же схлопотал от Апокалипсиса подзатыльник.

   – Да, – произнёс я. – Причины нашей спешки зовут Таэш и Феникс. Хотя вас, зараз белобрысых, я бы домой отправил, а не тащил в это путешествие!

   – Размечтался! – хором отозвались двойняшки.

   – За Фениксом я и в Ад пешком пойду! – заявил Маньяк. – Или ты забыл, чем я ему обязан?!

   – А что за Таэш? – повторила свой недавний вопрос Манька.

   Я промолчал.

   – Это такое... милое маленькое тёмное чудовище, – отозвался брат. – Лет около четырнадцати, характер ещё хуже, чем у Ирдеса, шебутное, наглое, самоуверенное и с шуточками в духе нашего Крылатого. Но если вовремя гладить, чесать за ушком и делиться сладостями – будет ручное, как котёнок. Короче, вроде малого, только девочка.

   – Только клыки у этого котёнка поострее моих, – хмыкнул я. – Так что руки лучше держать подальше – покусает.

   Близнецы переглянулись.

   – И куда это вы вляпались, пока мы с дедом были? – риторически поинтересовался Маньяк, вызвав у меня кривую усмешку.

   – В общем, мы никак не можем остаться, – повернулся к рыжей тётке я.

   Она смотрела с каким-то странным чувством. Будто чудо перед собой наблюдала.

   – Ну, если дело в девочке, – произнесла она, – то и правда никак не можете остаться.

   Я только кивнул и задумался. Слишком много надо сделать. Слишком мало времени. Таэш... Война... Феникс... И кто такой этот... Кайреан.

   – Собираемся.

   Смех и разговоры, продолжавшиеся до того, как я очнулся от размышлений, мгновенно смолкли. Маньяки одновременно взглянули в окно. Одинаково горестно вздохнули.

   – Ну Ирдес, – заныла Маня. – Ну ещё та-ак ра-ано!

   Выставив перед собой раскрытую ладонь, я посмотрел как меж пальцев проскочила чёрная молния и красноречиво взглянул на двойняшек.

   – Садюга, – пробурчал Маньяк, поднимаясь из-за стола.

   – Мы тебе это припомним, – пообещала под нос Маньячка.

   – Не сомневаюсь, – сообщил я. – Мои вещи захватите. Ван, ты карту помнишь?

   – Ясен пень, – хмыкнул клыкастый светлый, поднимаясь вслед за двойняшками. – Буду за навигатора в отсутствие Кисы и Вэнди.

   – Универсальный солдат Апокалипсис, – Маньяк скорчил на лице выражение а ля "йа крут безмерно" и тут же получил тычок под рёбра.

   В следующий миг Ван увернулся от пинка и в прыжке ушёл от Манькиного кулака.

   – Блондинистые тормоза, – сообщил эльф, резво взбегая вверх по лестнице.

   – Сам такой! – хором возмутились Маньяки, бросаясь в погоню бегом.

   – Я не тормоз, я подождите!.. – послышался уже со второго этажа голос Вана, передразнивавшего Маньяков.

   Улыбка появилась сама по себе. После всего пройденного... я буду ценить каждый миг с теми, без кого жизнь – это нифига не жизнь.

   Они спустились быстро – я успел только вежливо но решительно отказаться от "собрать детям еды в дорогу" и помочь убрать со стола.

   – Я грязищу на дороге месить не хочу, – категорично заявила Маньячка, кидая в меня мою куртку и разгрузку.

   – Не ной, Маня, – поморщился Ван. – У меня вообще нога болит. Я же не ною.

   – А кто тебя ногами идти просит? – поинтересовался я, быстро оглядываясь в сторону двери на кухню, сбрасывая плащ и переодеваясь. – Маньяки, помогите, – повернувшись спиной, я раскинул крылья, позволяя застегнуть шесть ремней, пришитых к куртке по низу, под крыльями.

   В четыре руки двойняшки справились быстро и ловко. Плащ я успел накинуть за мгновенье перед тем, как трактирщица вернулась в зал.

   Попрощались легко, хотя тонну сожаления в глазах было невозможно не заметить. Придётся ей что-нибудь придумывать, ведь вечером опять нагрянет целая куча народа... Хотя, судя по вчерашнему взгляду Зарина, который я успел перехватить, тот готовил мне какую-то страшную мстю. Пусть теперь доказывает, что он здесь первый менестрель. Если дождь не утихнет, утащить собравшийся контингент отсюда ему не удастся и волей-неволей придётся играть здесь. А это выгодно рыжей трактирщице. Надеюсь, так и будет...

   Обо всём этом я размышлял, выходя из тепла зала в мокрый холод утра.

   Грязища. Маня подобрала очень точное слово, обозначая творившееся на дороге. Представив, что вот в это мне придётся ступить своими недавно начищенными сапогами, я расхотел куда-то вообще идти. С неба капал противный холодный дождь. "Поле тепла" окутало почти рефлекторно. Коснувшись плеч Маньяков, накинул эту полезную штуку и на них. Утро. В такое гадкое утро на улице никого не видать. Кроме нас четверых. Разве что собака вяло погавкала откуда-то справа. Уныло поглядев под ноги, я накинул на близнецов "прозрачность", быстро скинул плащ, свернул его и взмыл в воздух быстрее всех!

   Против обыкновения, сваливали мы предельно тихо, без смеха и азартного переругивания в небе. Ван впереди, мы за ним. И мы направились... куда-то.

   Холодные капли даже сквозь стазис-поле умудрялись забираться за ворот и бить по лицу.

   – Апокалипсис! – я догнал брата, когда мне окончательно надоел чёртов дождь, поглоти его Хаос. – Давай выше облаков?

   Ван с сомнением поглядел на близнецов. Те переглянулись. Усмехнулись. И заорали на два голоса, взмывая вверх вперёд нас:

   – Истребители в стратосферу, ура-а!!!

   – Мелкие сумасшедшие чудовища! – высказался светлый, стремительно набирая высоту вслед за безумной парочкой. И заорал им вслед: – Куда поперёк батьки в... тучи, мать вашу?! Шибанёт разрядом!.. Стоять, сказал!..

   Я не торопился. Крылья – не лейтэр. Тем более – мои нынешние крылья. Чем выше – тем больше спину обжигает холодом в разрезах одежды. Чем выше – тем тяжелее... Облако облепило меня всего серой пеленой холодного тумана. Стазис-поле не позволило мгновенно вымокнуть, но поверьте, находиться внутри облака – далеко не самое приятное ощущение. И вырвавшись из этой пелены, я очень осторожно вдохнул ледяной разряженный воздух. Набрал высоту... Сбросил кристаллики льда с крыльев. Солнце медленно всходило на востоке, освещая бесконечный белый простор. Завораживающий, ослепительный... Кто никогда не видел неба сверху – не поймёт меня.

   Двойняшки и те притихли. Просто летели рядышком и любовались небом под ногами. В этом совершенстве можно забыться надолго.

   Солнце уже начало клониться к западу, а пелена облаков всё никак не кончалась. Ван продолжал вести за собой, и его чувству направления можно было доверять. Хотя бы потому, что кроме солнца он мог ощущать меридианы магнитных полей.

   Холод болью отдался внутри. Нельзя долго лететь на такой высоте, слишком опасно. Нам с Ваном ещё ничего, а вот близнецы... Кем бы они ни были на самом деле, они не намного прочнее обычных людей.

   Догнав брата, я легонько задел его рукав крылом, привлекая внимание, кивнул в сторону двойни и указал вниз. На моё несчастье, двойняшки это заметили. Мигом оказавшись перед нами, они так же жестами послали нас в... короче, послали. Разговаривать вслух здесь противопоказано. Есть риск обморозить горло. Поле тепла спасает вовсе не всегда.

   Попытки уговорить этих упрямцев ничего не дали. Хотя бы поесть на ходу они согласились – и на том спасибо. Брат сильно растянул свой лейтэр, послуживший нам площадкой для привала в небе. Заодно и защитное поле сделал, чтобы было не холодно и разговаривать можно. И есть спокойно.

   Вот только после таких экспериментов воздушная пластина долго без подзарядки не продержится, уж это я хорошо знаю. А внутренний энергозапас у брата не резиновый.

   – Теперь нам точно по-любому скоро придётся спускаться, – сообщил двойняшкам я.

   Маньяк коснулся раскрытой ладонью золотого края диска и произнёс, хмыкнув:

   – "Скоро" наступит часов через пять минимум. Не надо нас вниз гнать, Ирдес, нам не сложно быть в небе. Тем более, внизу дождь.

   Я не стал говорить, что в отличие от них, мне летать в этом разряженном воздухе гораздо тяжелее.

   Оставшиеся пять часов прошли спокойно. Двойняшки только пару раз попытались вытворить что-то из ряда вон, но были быстро утихомирены предельно серьёзным и злым светлым. А я вообще очень много думал, не замечая мчащегося быстрее ветра времени.

   Встрепенувшись, мгновенье назад спокойный Ван начал оглядываться по сторонам и это послужило сигналом для меня отвлечься от попыток мысленно решить сотню проблем разом, подлететь поближе к двойняшкам и до предела усилить их поле тепла и стазис-поле.

   Высмотрев, где пелена облаков хоть немного тоньше, брат махнул нам рукой, и направился значительно левее прежнего маршрута. Мы рванули за ним.

   Ван рухнул вниз первым, свечой уйдя в плотный слой облаков. Сразу за ним упали близнецы, танцуя с небом, то ли передо мной красуясь, то ли играя друг с другом. Следом сложил крылья я, нагоняя Маньяков. Миг. Ледяной ветер, хлестнувший по замёрзшей коже. Задержать дыхание. Плотный туман, охвативший со всех сторон...

   Вспышка с левой стороны оказалась совершенно неожиданной. Стазис-поле мгновенно сорвало слишком близким и сильным разрядом. Крыло и весь левый бок опалило жаром. Я мигом вымок до нитки. Потерявшее чувствительность крыло болталось мокрой тряпкой, превращая спуск в неуправляемое падение!

   Падал молча. Безуспешно пытаясь совладать с крылом. Левое плечо и рука как деревянные. Грёбаные тучи!..